Текст книги "Паутина Белого Паука (СИ)"

Автор книги: Синчан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

15 глава

Горячее дыхание, влажность рта и твердость клыков на коже – вот, что первым ощутила Ева.

Знакомый с детства нежный аромат родной плоти, пронизанный резкими, сладковатыми нотами страха, и жар зовущей его крови – вот то, что первым почувствовал Исаия.

Ощущения были настолько сильными и яркими, что их можно было сравнить с дурманом опьянения.

Исаия отчетливо слышал, как лихорадочно билось сердце сестры, как гудело напряжением ее тело от желания защитить себя, не дать ранить. Ева отчаянно с собой боролась ради него, и парень не смел испытывать ее стойкость и дальше.

Как он и думал, клыки вошли в нежную плоть плавно, встретив слабое сопротивление лишь в самом начале. Ева вздрогнула всем телом, но руку так и не отняла, только задышала чаще и громче.

Исаия хотел бы ее успокоить, но тут кровь хлынула ему в рот, и все мысли вылетели из головы.

Он гадал, какой она окажется на вкус. Будет ли все отдавать медью, или мистическим образом обретет сладость, без которой вампиры не мыслят своего существования.

Все оказалось проще и сложнее: это была все та же кровь, густая и теплая, с тем же железным, солоноватым привкусом, но… Как описать неописуемое? Как назвать то чувство, когда ты вдруг понимаешь, что все это время умирал от жажды, медленно высыхая и истаивая? Ты не знал, что значит дождь, что значит вода в пустыне, и потому не мог и представить себе, что значит вдруг ее утолить – полно и во всех смыслах.

Ева наблюдала, как Исаия, удерживая ее руку за кисть, несколько раз сглотнул, как попытался разжать челюсть и убрать из ладони клыки, и не смог – слишком много мяса он захватил, чтобы пить, держа зубы на расстоянии.

Любое его движение посылало в руку девушки импульсы боли. Кончики пальцев начинали неметь, но Ева боялась пошевелиться и усилить болевые ощущения. Боль все нарастала и нарастала, вот-вот она хотела уже остановить его, но вдруг его язык стал скользить от одной ранки к другой, слизывая кровь, не давая ранкам закрыться.

И что-то было в этом, что-то будоражащее, что-то томительное, что-то греховное, что-то…

Боль уступила место другому чувству, и Ева тихо ахнула. Исаия поднял на нее затуманенные глаза, и голод во взгляде заставил ее внутренности съежиться, но не от страха – от предвкушения.

«Дура!» – обругала себя Ева. Что только в голову взбрело?

Она закрыла глаза, чтобы не видеть лица брата, чтобы скрыть от него собственные, далекие от нормальных, мысли.

Господи, как стыдно.

Это же Исаия! Ее старший брат-зануда. Ну, не могла она… не могла она вдруг захотеть его!

Накативший от непонимания ужас накрыл собой возбуждение, вырвав из Евы панические слова:

– Х-хватит! Хватит, Исаия, – он не отпускал, и ей пришлось хлопнуть его по макушке свободной рукой: – Хватит! Пожалуйста!

Томительные мгновения она думала, что Исаия ее проигнорирует, охваченный новыми ощущениями. Но он услышал. И замер. Мучительно медленно, безумно неохотно он разжал зубы, отпустил руку сестры и повалился на пол, словно ноги его не держали. Закрытые веки трепетали, ноздри жадно раздувались. Лениво облизывая окровавленный рот, ее строгий, всегда такой важный Исаия напоминал налакавшегося валерьянки кота, млеющего в полнейшей нирване.

Еве от подобного зрелища сделалось дурно. Зажав здоровой рукой кровоточащую ладонь, она, тихо обмирая от ужаса, переползла через подлокотник, как можно далеко обошла своего брата и убежала на кухню, но только за тем, чтобы столкнуться со вторым близнецом, неестественно застывшим на самом пороге.

Застигнутая врасплох, Ева взвизгнула. Илья перехватил ее за предплечья, не позволив отпрянуть.

– Отпусти! Отпусти меня!

Парень рухнул на колени и, повалив сестру на спину, оказался сверху. Лицо его побледнело, обострилось, и даже если бы он сейчас совладал с жаждой, пробужденной запахом крови, то все равно не смог бы описать ей то жуткое чувство пустоты и неясной, голодной тоски.

– Нет, подожди…

Челюсти свело судорогой, и Илья, не слыша уже никаких возражений, впился зубами в открытую рану. Ева вскрикнула под ним, дернулась всем телом от новой вспышки боли, туго переплетенной с чем-то иным, ей непонятным, но чудовищно приятным. Томительное возбуждение электрическим разрядом прошило каждый ее мускул, расслабив, подготовив к тому, чего просто не должно было быть между кровными родственниками.

Илья разомкнул зубы и принялся лизать рану, время от времени вбирая кровь губами. Так ребенок слизывает тающее на солнцепеке мороженое – быстро, чтобы не упустить ни капли, пачкая рот и приходя от этого еще в больший восторг.

Ева металась под ним, разрываясь между вопящим разумом и блаженствующим телом. Что делать? Куда деваться? И так ли все это важно, чтобы сопротивляться?

Вот почему люди подсаживаются на вампирский укус. Он нес оргазм в чистом виде, обращая боль в острое удовольствие. Ева вспомнила, как по телевизору говорили, что все дело в их слюне.

Да, это все ненастоящее. Просто наркотик в слюне. Просто… ох, господи!

Она дрожала, тело пылало от того, что должно быть… должно быть обязательно. Так легко потеряться в ощущениях его рта на ее ладони, его руки, выписывающей круговые узоры на голой коже ее живота.

Его рот, его руки… Илья. Брат.

Тяжело дыша, Ева пальцами вцепилась ему повыше кисти, пытаясь убрать от себя его руку. Но Илия лишь сильнее вжался в нее бедрами.

– Илья, – прошептала девушка, не доверяя собственному голосу, – отпусти, Илья. Я не твоя подружка, дурак.

Он не слышал, продолжая ласкать ее рану языком и губами. Он пил ее, закрыв глаза, словно не желал пробуждаться.

– Мне больно! – соврала Ева отчаянно. Потому что ей было хорошо. Слишком хорошо, чтобы верить этому ощущению. Так вампиры выпивали своих жертв до смерти. – Ты убьешь меня!

Она стукнула его, но не причинила ни малейшего дискомфорта – слишком неудобно было бить из той позы, в которой она находилась.

В какой-то момент ее крик достиг Исаии. Вынырнувший из блаженной нёги, он влетел на кухню, но от увиденного застыл, потеряв дар речи.

Его сестра вскрикивала и, глотая слезы, вырывалась, как могла, а брат… Сначала Исаия решил, что Илья, рехнувшись, насилует Еву – слишком характерные движения бедрами тот совершал. Но, к счастью, даже несмотря на задранный подол девичьего сарафана, Илья всего лишь кормился. Одной рукой он удерживал ладонь Евы, из которой брал кровь, а другой… какого черта он ее там лапает!?

Илья вылизывал ладонь Евы, когда Исаия одним рывком стащил его с сестры и отшвырнул в сторону. Тот немедленно вскочил на ноги и, оскалив окровавленный рот, утробно зарычал, как рычат крупные хищники из семейства кошачьих.

Исаия загородил собой Еву, оскалившись в ответ.

– Хватит! – и звук, что раздался из вроде бы человеческого горла, больше всего напоминал низкий, утробный рык зверя.

Илья застыл. Он видел, как зрачки в глазах брата уменьшились до едва различимых точек, и радужки, казалось, вспыхнули мрачным, серым огнем.

Илья сделал шаг к нему, и Исаия вновь рыкнул – сердито, зло, требовательно.

Долгие секунды они смотрели друг на друга, пока Илья не отступил, опустив голову. Рассудок возвращался к нему урывками, скомканными фрагментами полузабытой мозаики.

В оглушающей тишине Ева поднялась на ноги за спиной Исаии и, пошатываясь, убежала в ванную – в ужасе перед тем, во что превратила собственных братьев.

– Ты облажался, – констатировал Исаия, проводив сестру обеспокоенным взглядом.

– С чего бы? – недружелюбно отозвался Илия, но клыки больше не скалил.

– Придурок, – процедил старший брат, – ты что с ней сделать собирался?

Илья с возмущением открыл рот, но остановился на половине движения, пальцами собрал с лица кровь и ошалело на нее уставился. Сглотнув, он поднес ладонь к носу и глубоко вдохнул запах крови. Выдох вышел прерывистым.

– Это было…

– Да, – подтвердил Исаия, хорошо понимая, что у брата все равно не найдется подходящих слов. – Это и значит быть такими, как они.

Илья рассеянно кивнул и вдруг вскинул голову, вытаращившись на близнеца:

– Ева… я же ее…

– Ты ее перепугал.

– Нет! То есть, да, но не только это. Ты разве ее не…

– Что?

– Нет. Ничего.

16 глава

Надо остановить кровь. Что это было? Они на людей не были похожи. Зачем он трогал меня? Так не должно быть. Надо остановить кровь. Они вампиры. Мне теперь всегда будет шестнадцать. Как это маме с отцом сказать? Надо было согласиться на доноров. Надо остановить кровь. Илья чуть не убил меня. Они там не подерутся?

Мысли, как перепуганные тараканы, роились в голове, наскакивая одна на другую, пока Ева трясущимися руками запиралась в ванной. Защелка на дверной ручке, примитивный механизм, который легко вскрыть простой отверткой, на декоративной двери из плотного картона – не самая надежная защита, но сейчас ей сгодилась бы даже призрачная преграда.

Справившись с замком, Ева перевела дух – насильно вдохнула, задержала дыхание и медленно, с бесконтрольной дрожью, выдохнула. Голова гудела, кровь продолжала стекать с руки.

Где-то здесь была аптечка.

Перекись водорода и бинты она нашла в одном из двух шкафчиков, висевших по обе стороны от зеркала над раковиной.

Попав на кожу, перекись противно зашипела, но несколько секунд неприятных ощущений и все стало сходить на нет.

Кое-как перебинтовав ладонь, Ева в изнеможении опустилась на край ванны. С кухни доносилось громкое выяснение отношений, но борьбы вроде бы не было.

Укус под бинтами чесался, и девушка потерла ладонь о колено. Рука поднялась выше, к животу, там, где ее касался Илья. Отголосок испытанного удовольствия омыл девушку с ног до головы, бросив в жар.

Она отдернула руку.

Черт. Черт, черт, черт подери все!

Что же делать-то?

Вопрос без ответа стал последней каплей, и Ева, всхлипнув, тихо разревелась, спрятав лицо в ладонях.

…

– Она плачет, – констатировал Исаия, закончив оттирать пол от крови. Илья, умывшийся и сменивший одежду, угрюмо сидел за стойкой, молча переваривая итог своей несдержанности.

– Я ведь ее убить мог.

– Не думаю.

Илия недоверчиво посмотрел на брата.

– Если бы ты меня не остановил…

– То остановился бы сам, – уверенно заключил Исаия и пояснил: – Измаил не отпустил бы с нами Еву, если бы не был уверен, что мы не навредим ей. Она же для них, как пчелиная королева – без нее они не могут пополнять свои ряды. Согласен, в первый раз вышло не очень, но, сам подумай, разве в следующий раз ты не будешь более осторожным?

– Это если Ева еще согласится повторить, – не разделил его энтузиазма Илья. – Она же меня боится теперь.

Убрав тряпку в шкафчик под мойку, Исаия воззрился на брата с неодобрительным интересом. Илья этот взгляд терпеть не мог, потому что точно знал: сейчас дорогой близнец скажет нечто неприятное, но заслуженное.

– Отлично, – медленно произнес Исаия. – Тогда отправляйся обратно в их общину. Доноры нам требуются каждые два-три часа, если верить Измаилу. Я останусь с Евой и попрошу ее продолжить мое кормление.

– А ты не оборзел!? – подскочил Илия, вмиг разозлившись. – Так я тебя с ней и оставил! Со мной к донорам пойдешь.

– Не хочу, – просто, как само собой разумеющееся, заявил Исаия.

– А я с чего тогда должен свалить?!

– От кого тогда ты будешь пить? – разумно уточнил Исаия. – От соседей?

Фыркнув, Илья невесело рассмеялся. Всегда он так! Эдак серьезно и рассудительно перечислил все варианты, чтобы доказать, что вариантов как раз и нет. Или пей от Евы, или… При мысли о донорах Илье сделалось мерзко. Прикладываться к чьей-то там шее… дрянь.

– Я не собираюсь ее заставлять, – предупредил он на всякий случай. Взгляд Исаии похолодел:

– По-твоему я собираюсь?

– Если она согласится, – проигнорировал его вопрос Илья, – мы могли бы питаться по очереди, чтобы один мог следить за другим.

– То есть я за тобой, – язвительно уточнил Исаия.

– Пошел в баню, – ласково пожелал ему брат.

За разговорами прошло двадцать минут. Еще столько же парни прислушивались к звукам из ванны. Илья потратил это время на приготовление пельменей. Когда Ева прекратила всхлипывать и окончательно притихла, братья решились приблизиться.

– Ева, – осторожно постучал в дверь Исаия. По ту сторону Ева обхватила себя руками, не желая отвечать и гадая, сколько времени прошло. Десять минут? Час? Восприятие смазалось, будто она находилась в тумане.

– Ева, все нормально, – подключился Илия. – Выходи, тебе надо поспать.

Ева молчала. Не из вредности или обиды – она боялась, что если откроет рот, то снова разревется и наговорит глупостей.

– Изя на меня рычал, Ев! – прокричал Илья с подкатывающим отчаянием. – Хочешь, я ему клыки поломаю? Хотя новые все равно вырастут…

– Заткнись, – буркнул Исаия.

Господи, – мысленно простонала Ева, – они думают, я из-за этого заперлась?

Утешившись, что одна такая извращенка, девушка замахала ладонями на лицо, чтобы хоть немного остудить пылавшее лицо и дать слезам высохнуть.

– Ев! – снова позвал Илья, на этот раз притворно-жалобно. – Если не ответишь, мы решим, что ты там умерла, и вскроем дверь. А я не помню, где у нас отвертки валяются. Не заставляй меня перерыть всю квартиру. Убираться тебе придется.

– Да здесь я, – огрызнулась Ева, не в силах выслушивать бред Ильи. Он мог нести его часами, чтобы добиться своего.

– Аллилуйя!

– Выходи, хватит прятаться, – попросил Исаия.

– Я пельмени сварил! – добавил от себя Илья.

Живот у девушки предательски заурчал.

– Ага! Слышу, желудок на нашей стороне! – обрадовался младший близнец.

Плюнув, Ева поднялась. На первом же шаге голова у нее пошла кругом. Пришлось ухватиться за край раковины. Постояла, пока не прошел приступ слабости.

Да, ей надо поесть. И поспать. Но, главное, поесть.

Покинув ванну, девушка уставилась на ожидавших ее братьев. Сейчас они казались ей вполне обычными, человечными и совсем не пугающими.

– Я вас накормила, теперь кормите меня, – проворчала Ева предельно недовольно, осмелившись пройти между ними. И плевать, что лопатки свело от напряжения, будто на нее вот-вот набросятся.

Господи, – молила она, – дай сил хорошо притвориться. Не дай их бояться. Только не их.

Кухню наполнял аромат пельменей. Уже поостывшее и слегка переваренное любимое блюдо ждало девушку в большой общей тарелке.

– Пельмени кто-то кроме меня еще будет? Илья? – деловито спросила она, как ни в чем не бывало, и потянулась в шкаф за порционной тарелкой.

Исаия покачал головой, Илья пожал плечами:

– Я попробовал. Меня чуть не вырвало. И вкуса не чувствую.

– А у крови какой вкус? – искоса посмотрела она на него.

Илья снова пожал плечами и отвел взгляд:

– Как кровь.

– Садись, – указал Исаия на стул сестре. Ева послушно села. Он придвинул ей всю здоровую тарелку, поставил бутылку кетчупа. – Чай будешь? Еще торт остался.

Слова об ответном кормлении он воспринял буквально.

– Буду, – прожевав первый пельмень, согласилась на все девушка. Она настолько проголодалась, что даже кетчуп был не так уж и нужен. Ева ела, едва отрывая взгляд от тарелки.

Илья включил телевизор. Они с Исаией оба устроились за стойкой рядом с сестрой и вскоре стали обсуждать пропущенный футбольный матч, зрелищные моменты которого как раз показывали в спортивных новостях.

Ева невольно прислушивалась к их беседе. Футбол ее не интересовал, но подобный обыденный разговор невероятно успокаивал и утешал. Может, все еще будет хорошо. Главное, выдержать эти первые дни.

– Ого! А ты не лопнешь, деточка? – весело фыркнул Илья, и только тогда задумавшаяся девушка сообразила, что опустошила всю тарелку и уже занялась десертом.

Это сколько же она съела? Штук тридцать-тридцать пять больших пельменей! В животе стояла тяжесть, но не сказать, чтобы она наелась.

– Это на вас крови не напасешься, – огрызнулась она, но слабо, слишком шокированная собственным аппетитом.

– Мы можем вернуться к Измаилу, – предложил Исаия нейтрально. – У него есть доноры, ты слышала.

Илья бросил на него возмущенный взгляд.

Ева заколебалась. Она ненавидела этого кровососа, но не была уверена, сможет ли снова позволить братьям пить из себя. Если все будет также…

– Я не хочу быть обязанной ему, – поделилась она своими сомнениями. – Но вы… меня напугали.

– Измаил говорил, что мы скорее себе руку отгрызем, чем причиним тебе вред, – напомнил Исаия.

– Извини, – убито покаялся Илья, – я не смог остановиться, когда ты попросила.

– А почему не смог? – спросила девушка.

– Ну, – поднял он затуманившийся взгляд к потолку, – это было хорошо. Лучше всего, что я пробовал. Полный кайф.

О том, что кайф этот остро напоминал секс, парень решил не уточнять.

– Ты что, наркотики принимал? – по своему истолковала Ева его слова.

– По мелочи, – отмахнулся он, не став спорить. – Ев, – обратились к ней его темные, как грозовое небо, глаза, – я тебе обещаю, что больше это не повторится. Я отпущу тебя сразу, как попросишь.

– Илия, – одернул близнеца Исаия, – мы не будем ее заставлять. Того, что она сделала, уже достаточно.

– Да не хочу я притрагиваться к кому-то другому! – схватился за короткие волосы Илья и тут же спрятал лицо в ладонях. – Брать… пить кровь у каких-то левых баб. Это извращение какое-то.

А присасываться, возбуждая несовершеннолетнюю сестру, – скептически договорила за него Ева, – не извращение?

Черт, она об этом пожалеет, но…

– Ладно, мы попробуем еще раз.

Где-то из глубин комнаты донеслась культовая мелодия из «Терминатора». Илья соскользнул со стула и ушел отвечать на телефонный звонок.

– Да не ори ты! – услышали Исаия и Ева его возмущенный крик. – В ночную выйду! Да знаю я, что много заказов! Могу вообще уволиться! А чего ты тогда? Да. Да. Я же сказал. Все, давай. Потом объясню.

Вернулся Илья в слегка взбудораженном состоянии, вертя в руках мобильный телефон.

– Завтра ночью выйду на работу, – объявил он всем.

– Кстати, – вспомнил Исаия, обратившись к Еве, – я с твоей начальницей говорил.

– И что ты ей сказал? – насторожилась та.

– Что ты вынуждена отсутствовать по личным причинам. Она дала тебе три дня выходных, но просила перезвонить.

«По личным причинам». Что ж, – рассудила девушка, – здесь был простор для фантазии. О правде не стоило и заикаться.

– Три дня – это начиная с какого? – уточнила она.

– Этим днем отдыхаешь, а следующим выходишь.

Ева доела кусок торта и прислушалась к своим ощущениям.

– Вроде наелась, – не слишком уверенно решила она, но из-за стола все же поднялась. – Вы как хотите, а я спать.

– Посуду можешь не мыть, – разрешил Исаия. А Еве вдруг пришло в голову, что кухня ее братьям больше не понадобиться. Никогда.

17 глава

Ей снились коты. Огромные хищные звери, на которых она могла бы прокатиться верхом, не касаясь ногами земли. Их было много. Они крались через чащу заснеженного леса, и Ева чувствовала обжигающий мороз на коже, холод в легких. Золотистые, светло-карие, желто-зеленые глаза хищников мерцали алым в темноте. Их гибкие, мощные тела мелькали меж стволов деревьев разноцветными призраками – песочные, бурые, грязно-рыжие, дымчато-серые. У одних шерсть была однотонной, у других – радуга приглушенных оттенков; с мелкими полосками без намека на тигриную шкуру, с пятнами и полукольцами, или будто припорошенные пеплом – такие разные и в то же время словно вышедшие из одного помета.

Они шли к Еве, и в радушном приветствии она протягивала руки им навстречу…

…

Ева спала, свернувшись клубком на облюбованном диване под тонким покрывалом. Илия пару раз проходил мимо нее на кухню – выпить воды (к жидкостям его новый организм относился более лояльно, чем к тем же пельменям), но на третий раз остановился, залюбовавшись игрой света и тени на ее лице.

В полумраке зала она казалась ему одновременно эфемерной и невероятно по-теплому земной. Иное зрение, доставшееся ему с клыками, видело, как под тонкой кожей ровно бился пульс, а иное обоняние ловило сладкий, полузнакомый с детства аромат ее тела. Раньше Илия не мог в полной мере и так отчетливо чувствовать сестру. Сейчас же ему открылось, какая она у него все-таки красавица: и грудь у нее для малолетки просто шикарная, в руку едва поместится; и шейка белая, лилейная, и волосы блестящие, длинные, как ему всегда нравилось.

Не обращая внимания, насколько странны его мысли, он опустился на пол рядом с ее лицом и осторожно прикоснулся к щеке, очерченной бледным румянцем. Ощущения, возникшие при этом, чудились ему маленьким чудом, чем-то волшебным и естественным, святым – если бы он верил в подобное.

Осторожно, чтобы случайно не разбудить Еву, Илия примостился подбородком на край дивана, оказавшись в паре сантиметров от ее лица. В ушах стучала кровь – ее кровь – по телу бежали мурашки, заставляя внутренности сжиматься в будоражащем предвкушении. Из ее приоткрытых губ он ловил мятное дыхание зубной пасты, и нестерпимо хотелось попробовать, будут ли при поцелуе мешать клыки. А если все-таки ранят ей язык или губы, то насколько крышесносней станет все с ее кровью?

Посторонний шорох из комнаты Исаии заставил Илью отшатнуться. Не глядя схватив пульт с журнального столика, он включил первый попавшийся канал.

Когда Исаия вошел в зал, Илия уже сидел спиной к дивану, таращась в экран при минимально включенном звуке.

– Что ты здесь делаешь? – в голосе брата сквозило неприкрытое подозрение.

– Смотрю телевизор, – как можно равнодушнее ответил Илия, но пульс на языке плясал пойманной мошкой.

– Не ври мне.

– Я не беспокою ее.

– Встань и отойди от нее, Илия.

«Исаия?» – сквозь сон узнала Ева голос брата.

– Я не хочу пить, – скрипнул зубами Илия. – Я просто смотрю телевизор.

Не открывая глаз, Ева прислушалась.

Да, точно. Тихие, невнятные реплики и закулисный смех.

И при таком звуке Илья что-то различает? – удивилась девушка. – Хороший слух.

– Тогда, – прошептал Исаия, присаживаясь рядом с братом, – посмотрим телевизор вместе.

Они просидели так три рекламных ролика, когда Илья вдруг прохрипел:

– Солнце… давит.

– Да.

Оба, как по команде, посмотрели в сторону зашторенного окна, по краям которого просачивался белый, солнечный свет. Одиннадцать утра – солнце, набирая силу, входило в зенит.

Кожа близнецов хранила ровный, насыщенный загар, но теперь это казалось не более, чем насмешкой. Солнце давило на них неосязаемой мощью, словно над их головами был невидимый пресс, и сама природа кричала, что они более не люди, и время их – ночь.

В сумрачном настроении братья смотрели криминальные новости, когда мобильный телефон Евы внезапно завибрировал на журнальном столике.

Исаия немедленно схватил аппарат в надежде не разбудить сестру, но та, поморщившись, стала просыпаться.

– Алло, – ответил он на звонок. На том конце провода повисла тишина, но прежде, чем Исаия повторил дежурное слово, звонивший подал голос:

– Мне нужна Ева.

Всем нужна, – мимоходом подумал Исаия, напрягшись. Уж не привет ли от Измаила?

– Кто ее спрашивает?

– Артур.

Поморгав, Исаия вспомнил, что так звали парня сестры. Бывшего.

– Минуту.

Убедившись, что Ева окончательно проснулась, он протянул ей телефон:

– Твой бывший.

– Мой что?.. – спросонок не сразу сообразила девушка. – Ах, да, Артур. Ему-то чего надо?

Не получив ответ на, в общем-то, риторический вопрос, она приподнялась на локте и, подслеповато щурясь, прохрипела в трубку:

– Алло.

– Кто это был? – голос Артура на том конце связи звенел от злости. Как-то быстро и сразу выведя ее из сонливости. От души зевнув, Ева постаралась придумать остроумный ответ:

– Вампир.

– Я спрашиваю: кто это был? – бывший парень еще не кричал, но голос ощутимо повысил. Ева представила его лицо: синие глаза мечут молнии, правый уголок рта оттянут назад, узкое лицо с ярко выраженными скулами налилось кровью. Артур всегда был крайне эмоционален, честен в том, что чувствовал. Это ее в свое время в нем и привлекло.

Когда ты новенькая не только в группе, но и в городе, где из всех знакомых лиц, не считая далеких братьев, лишь Алиса, да и то на параллельном потоке, это нелегко. Когда к ничего не знающей и во всем неуверенной девчонке подходит симпатичный парень и знакомится с широкой, открытой улыбкой, это маленькое, но очень нужное чудо. И как-то само собой вы проводите время вместе, и ты на каждой перемене ищешь его в толпе студентов. Он знакомит тебя с друзьями, и вот, ты уже своя. И все хорошо, и жизнь прекрасна.

Но к концу первого курса влюбленность сползает как, вдруг ставшие малыми, розовые очки. И ты видишь, что парень твой многовато выпивает и хамит, и все чаще смотрит на тебя с усталой раздражительностью. Он уже забыл о своем обещании ждать твоего совершеннолетия, ему плевать на твои доводы, он хочет здесь и сейчас, или катись со своей девственностью искать другого дурака.

И первые дни ты действительно считаешь себя последней дрянью и полной дурой с устаревшими моральными принципами. И даже веришь, что на такую тебя никто никогда не поведется.

Но страх отпускает, и мысли проясняются. В груди еще тянет, но рана уже не кровоточит – зарубцевалась.

Ева вовсе не считала себя бедненькой, обманутой жертвой. Она видела, с кем встречалась, просто его отношение до сих пор не доставляло ей дискомфорт.

Так вышло, что секса он хотел больше, чем любил ее.

Так вышло, что ее принципы и самоуважение оказались выше любви к нему.

Здесь нечего было оплакивать. Он расстался с ней, она ушла. И, как по мнению самой Евы, им не следовало дальше общаться во избежание эмоциональной свалки.

Артур считал иначе. Он всегда до всего докапывался.

– Послушай, – все же попробовала она объяснить, – ты расстался со мной, а не я с тобой. Ты послал меня, и я свалила, – услышав в ответ резкие, оскорбительные слова, девушка прикрикнула: – Какое право ты теперь имеешь выяснять, кто берет за меня телефон!?

– Что, другого себе уже нашла? – не слыша, допытывался он. – И спишь уже с ним, да? А мне смела втирать, что ни с кем до восемнадцати. Шлюха. Так ты меня любишь, да?!

Илия, слышавший все от первого до последнего слова, повернулся к Еве, и взгляд его девушке не понравился.

– Хочешь, я ему язык вырву? – предложил он ей низким, мурлыкающим голосом. У девушки по коже побежали мурашки. Голос брата будто окутывало громовое урчание тигра.

– Что он там сказал? – взбешенно переспросил Артур. – Кому он так язык вырвет!?

Илья хотел сказать что-то еще, и Ева поспешно закрыла ему рот ладонью. Он моргнул, улыбнулся – девушка ощутила движение его губ – и лизнул.

Ева не сразу сообразила, что рот ему зажимала левой рукой – той, откуда он пил кровь. И ни бинтов, ни ранок на ладони уже не было – только нежная, чувствительная после ускоренного восстановления кожа.

От выходки брата девушка зарделась.

Как себя вести, когда по телефону орет благим матом твой бывший, а руку ласкает язык старшего брата? Такого вопроса Ева раньше перед собой не ставила.

– Перестань, – шикнула она на Илью. Илья не перестал. Тогда Ева отдернула руку.

– Это все, что ты хотел сказать? – спросила она в трубку дрогнувшим голосом. Брат осклабился, явно довольный собой.

Ева поискала глазами Исаию. В зале его не было. Когда только смыться успел?

Девушка отключила телефон, уже не слушая, что там кричал Артур. Парень тут же перезвонил, но она перенесла его контакт в черный список.

Разобравшись с одной проблемой, Ева перешла к другой.

– Ты зачем это сделал? – сердито вопросила она у брата. Илия все так же сидел на полу, опустив скрещенные руки на диван, и глядел на нее спокойными, сияющими глазами. Каяться он совершенно не собирался.

Ева толкнула его в плечо. Никакой реакции. Толкнула еще раз, сильнее.

– Ты вообще в своем уме?

– Ты злишься на меня из-за этого лоха?

– Серьезно, Илья, ты себя ненормально ведешь, – сбавила девушка тон. – Ты разве сам не замечаешь, что делаешь?

Илия замечал, только ему было все равно. Но к просьбе сестры все же прислушался и, поднявшись с наигранно тяжелым вздохом, молча ушел в свою комнату.

Ева проводила его недоверчивым взглядом.

И это все?

Не то, чтобы она жаловалась, но не похоже на Илию просто так оставлять начатое развлечение.

Телефон зазвонил снова. Ева глянула на экран:.

«Алиса».

– Привет! – после всех событий прошедших дней голос подруги был словно из другой, далекой жизни.

– У меня ощущение, будто мы год не виделись, – сказала ей Ева вместо приветствия. Алиса рассмеялась.

– Это точно! Слушай, Ев, мне тут Артур твой звонил…

– Он не мой. И, да, мне он тоже названивал.

– Он нес какую-то чушь, что поймал тебя на измене? – Алиса сделала фразу вопросом.

Ева запустила свободную руку в волосы и, как следует, помассировала кожу у корней. Спросонок или от усталости, но у нее страшно болела голова.

– Именно, что чушь, – подтвердила она. – Я пока у братьев, и Исаия ответил на звонок. Ну, а дальше этот придурок сам все придумал.

Алиса захохотала.

– Ой, не могу! Ну, индюк! Уже к брату ревнует!

– Угу.

И почему Еве было совсем не смешно?

Некстати вернулся Илия, войдя плавной, текучей, иномирной походкой. У себя в комнате он снял футболку и остался в одних шортах – темно-синих, из тонкой хлопковой ткани. Он двигался как танцор, как кот: шаг бесшумный, вкрадчивый. Ева смотрела на него как под гипнозом: на мышцы, перекатывающиеся под бронзовой кожей, на игру теней от телевизора и просачивающегося по краям штор света, на его лицо – провокационное, словно он ей вызов бросал.

Она смотрела на него и безуспешно старалась сглотнуть комок в горле.

– Ева!

– А? – очнулась она будто ото сна. – Прости, ты что-то сказала?

– Что у тебя с голосом? – подозрительно спросила Алиса.

Илья подошел к окну, задумчиво провел рукой по плотной ткани. Повернувшись к Еве, он прошептал:

– Проверим, как на меня действует солнце?

Вытаращившись на него, Ева замотала головой.

– Не смей, – прошипела она одними губами, на всякий случай прикрыв рукой микрофон.

– Да ты говоришь с придыханием! – обличила ее Алиса.

Илья потянулся к краю штор.

– Я перезвоню, – скороговоркой пробормотала Ева и, нажав отбой, бросилась к брату. Перехватив его руку, она оттащила его подальше от окна.

– Сдурел? – зашипела перепуганная девушка, продолжая сжимать пальцы на руке Ильи чуть выше кисти.

– Оборотни не умрут на солнце, – напомнил тот слова Измаила.

– Да плевать мне, что он так сказал! – разозлилась Ева. – А если он ошибся? Или соврал? Готов поставить на это свою жизнь?

– Ев…

– Исаия! – закричала та, не желая ничего более слушать. – Илья с катушек слетел и хочет себя убить!

– Да не хочу я…

Перед ними возник Исаия. Просто появился, как по волшебству. Даже зная, что это всего лишь вампирская скорость, Ева пошатнулась, едва ни отпрыгнув.

– Ну? – осведомился он мрачно, переводя взгляд с нее на Илию и обратно.

– Да фигня, – скривился Илья. – Ева себе тут напридумывала…

– Ты хотел на солнце вылезти!

– Руку! – подчеркнул он, подняв оную, в которую вцепилась сестра. – Я всего лишь хотел подставить солнцу руку и проверить ощущения! Дура истеричная!