Текст книги "Паутина Белого Паука (СИ)"
Автор книги: Синчан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)
10 глава
Очень быстро у Евы затекло все тело: и руки, что требовалось держать на весу, и полусогнутая спина, и поджатые под себя ноги. Даже самая комфортная поза, если ты вынужден оставаться в ней неподвижно, рано или поздно превращалась в пытку. Пытка Евы началась еще раньше.
У нее кружилась голова. Подкатывала тошнота, но с этим пока удавалось бороться. Кровь стучала в висках мелкими назойливыми молоточками. Хотелось спать. Глаза слипались, кожа горела.
– Она теряет сознание, – услышала девушка голос Филиппа. Холодная рука легла ей на лоб. Это взбодрило. На пару мгновений.
– Ева, ты должна знать, – произнес Измаил, обойдя лежавших парней и присев у них в ногах так, чтобы она могла его видеть, – сейчас твоя кровь еще слаба для обращения и потому ее требуется больше. Ты понимаешь?
– Понимаю, – отупело отозвалась Ева, и ей самой не понравилось, как прозвучал собственный голос. Нахмурившись, она легонько потрясла головой и чуть не упала. Измаил с невидимой для глаза скоростью оказался у нее за спиной и вовремя удержал.
– Тебе нужна поддержка, – присел он позади. Прижавшись к спине Евы, вампир вытянул руки под ее, позволив на себя облокотиться. Немного настороженная, девушка все же расслабилась, уронила голову ему на плечо. В глазах ее плясали цветные круги.
Филипп наблюдал за ними со странной смесью ужаса и настороженности. В комнате витал сладковатый аромат свежей крови, тяжело дышала девочка, едва слышно бились сердца ее братьев. Сами вампиры не производили ни звука: оба они не дышали, не двигались, даже пульса – и того не было. В свои неполные пятьдесят лет, двадцать из которых провел в качестве вампира, Филипп уже понимал, насколько все же отличаются их существование от жизни людей. Они – имитация, исковерканная пародия на человека – и Измаил, и сам Филипп, и любой другой вампир. Не было в природе ничего более противоестественного, чем они – «бессмертные». Куклы, что могли застыть безо всякого дискомфорта, подобно простой статуе, холодные, пока чужая кровь не согреет их тела, и, пожалуй, проклятые, бездушные – такими видел Филипп себя и себе подобных.
Но сейчас, глядя на своего князя, заботливо поддерживавшего изможденную девочку, Филипп был растерян. Он не узнавал Измаила, чьи глаза сияли тем лихорадочным блеском, что свойственен влюбленным юнцам да изрядно принявшим на грудь, но никак не его господину, у кого даже добродушная улыбка наводила мысль скорее о работе мышц, нежели о душевном порыве.
Было ли у него то же отношение и к Алиане? Филипп не мог вспомнить.
По мере все большей кровопотери Ева то теряла сознание, то вновь в него возвращалась. Измаилу пришлось держать ей руки, чтобы она их не уронила и не сдвинула, и кожа ее, казалось, утратила цвет, сделавшись призрачно-белой, прохладной на ощупь.
Уловив неприятные для себя изменения, Ева попыталась на чем-то сконцентрироваться, и взгляд ее зацепился за портрет женщины с рысью.
– Кто она? – вышло хрипло, шепотом, на грани простого дыхания. Но Измаил ее услышал.
– Моя старшая сестра. Агарь, – помедлив, ответил он негромко.
– Тебе бы понравилось, если бы я вломилась в ваш дом и разбила ей голову? – заставила Ева себя проворчать. С приливом злости в голове немного прояснилось, и она ухватилась за это ощущение, как утопающий за соломинку.
Филипп дернулся. Измаил никому не позволял упоминать о своей сестре с пренебрежением. Но, отчего-то, не в этот раз.
– Она умерла, – спокойно отозвался князь, шокировав второго вампира. – Очень давно.
Еве стало неудобно, но лишь чуть-чуть. В конце концов, из-за кого ее братья сейчас на волоске от смерти?
– А ты ее сильно любил, да?
– Она – все для меня, – так спокойно, так ровно он произнес эти слова. Так говорят о логичных вещах, об истинах, не требующих доказательств.
Измаил, чудовищный, неадекватный тип, любил свою покойную сестру. И напал на братьев Евы, едва узнав об их кровных узах. Это наводило на нехорошие мысли.
– Я не могу быть ее заменой. Ты ведь это понимаешь?
Еву мутило все больше. Сколько крови она уже потеряла?
– Не волнуйся, – услышала она улыбку в голосе вампира, – мне не нужна никакая замена Агари.
Ева подумала, что этот вампир над ней смеется. Она хотела сказать что-то резкое и обидное, но волна жара накрыла ее с головой и в глазах потемнело.
Измаил почувствовал, как тело в его объятиях осело, лишившись того напряжения, что было лишь при сознании разума, и осторожно сжал раны на кистях Евы, останавливая кровотечение.
– Хватит с них, – убедившись, что девочка не очнется, он подхватил ее на руки и перенес на диван. – Аптечку, – бросил он Филиппу. Тот не заставил себя ждать и вскоре помогал князю с бинтами. Закончив перевязку, Измаил с тихим наслаждением слизал с пальцев кровь Евы и нежно погладил ее по щеке.
Филипп, видя, что князю нет никакого дела до братьев девушки, занялся их осмотром. Пульс у обоих замедлился, но не прекратился, что вселяло надежду. О чем было немедленно доложено… удалявшейся спине Измаила. Еву он унес с собой.
Оставшийся один с полуживыми людьми Филипп выругался и вопросил в пространство, что ему теперь с ними делать.
Ответил ему зашедший проверить все красавчик-азиат Степа. Такая уж у него была обязанность – все и всех проверять.
– Если есть даже малый шанс обращения, их следует запереть в камере, – рассудил он, смерив близнецов непроницаемым взглядом. – В первые часы перерождения вампиры не контролируют себя и представляют опасность для окружающих.
– А если не обратятся? – уныло спросил Филипп, сам смутно помнящий, как это все происходило в свое время с ним самим.
– Трупам все равно где лежать.
Железная логика главы безопасности могла убедить и кого-то поупрямее Филиппа. Братьев Брянцевых перенесли на нижний этаж, где помимо всего прочего располагались тюрьма и Зал Боли – вотчина Палача. Места эти по вполне понятным причинам местными избегались, и Филиппу, только прошлой ночью здесь гостившему, пришлось пару раз напомнить себе, что он, во-первых, мужчина, а во-вторых, не сделал пока ничего плохого.
Близнецов уложили прямо на каменный пол – в камерах не было ни лежаков, ни скамеек – ничего, кроме цепей. Для людей могли бы принесли матрацы, но и Степа, и Филипп рассудили, что трупам разницы никакой, а в тот маленький шанс, что парни все-таки обратятся, откровенно говоря, никто не верил. Степа, как глава безопасности, был обязан перестраховаться, но размещать с комфортом возможных собратьев он посчитал излишним.
Однако следующая ночь показала всю несостоятельность его предположения.
Вася (таково было имя главы безопасности в этот раз) занимался организационными вопросами, распределяя охрану и раздавая поручения отдельным группам, когда к нему примчался, выпучив глаза, малыш Фока.
– Там! В третьей камере! Они ее вынесут!.. С ума сошли! Они кричат, и им плохо, и я…
Жестом остановив невнятные объяснения, Вася отдал последние распоряжения своим людям. Взяв с собой Рюрика, толкового и физически крепкого парня даже для вампира, глава безопасности проследовал на нижние этажи. Уже на лестничной площадке до него донеслись звуки борьбы и отрывистое, утробное рычание.
Отослав впечатлительного малыша Фоку, Вася поспешил к третьей камере. Сопровождавший его Рюрик не преминул поинтересоваться, кого у них там держат.
– Новообращенные, – кратко ответил Вася, остановившись у решетки, за которой бесновались два новоиспеченных вампира. Вернее, бесновался только один, другой удерживал его, требовал заткнуться и успокоиться.
– Где она!? Где она!? – рычал ему в лицо брат-близнец.
– Не знаю! И не смогу узнать, пока ты меня отвлекаешь!
Подавив изумление, Вася даже заинтересовался, а как бы этот, спокойный, стал узнавать? Эту клетку они не смогли бы вынести даже вдвоем.
Но все же, каков сюрприз: у них теперь есть своя Ева, пусть и ребенок почти, а первые обращенные ею, похоже, получились без отклонений.
Дальнейшие размышления Васе пришлось отложить: их с Рюриком заметили. Оба брата резко и едва ли ни синхронно прекратили препирательства и повернулись к потенциальному источнику информации с одинаковыми, настороженными лицами.
– Добро пожаловать во владения князя Измаила, – поприветствовал новых собратьев Вася прежде, чем оба завалили бы его излишними вопросами. – С вашей сестрой все в полном порядке, она сейчас отдыхает. Вы – не пленники. Камера нужна лишь для перестраховки, так как новообращенные, зачастую, после пробуждения слабо контролируют свои действия.
Братья переглянулись. Один из них, раскрыв рот, нащупал значительно выделявшиеся клыки.
– Вы – вампиры, – подтвердил Вася все в той же спокойной, деловой манере.
– А наша сестра? – настороженно спросил тот, что до этого удерживал более эмоционального брата.
– Она не вампир, – честно ответил глава безопасности, – но теперь и не совсем человек.
– Что это значит?
– Она – Ева, – и это оказался единственный ответ, который был у Васи для них.
11 глава
К чести братьев Брянцевых, закатывать истерики, впадать в панику или в агрессию, никто из них не стал. С разрешения Измаила их провели в его спальню, где спала Ева, и близнецы, убедившись, что их сестре не причинен никакой вред, кроме необходимого для их же спасения, проявили поистине дипломатическую выдержку, не обвинив князя с ходу в покушении на их жизни, и без возражений согласились выслушать от него объяснения.
Даже по существу объяснение вышло долгим и напряженным: вампиры не способны самостоятельно обращать людей в себе подобных. Для этого им нужен посредник – человек, способный стать живым сосудом для крови древнего прародителя, которая в сочетании с его собственной и превращает человека в вампира. Ева Брянцева и есть этот самый посредник. За такими, как она, всегда шла охота: вампиры стремились заполучить для себя, люди – уничтожить. И, раз уж, Измаил отыскал Еву, то и другие вскоре могли выйти на ее след. Очень хорошо, что у нее оказалось два заботливых брата, но, увы, их собственных сил для защиты не хватит. Прошлой ночью Измаил продемонстрировал насколько. Однако теперь, если Исаия и Илия все еще желают защищать Еву, у них для этого есть все необходимое. Уйти они не смогут, Еву забрать – тоже. Попробуют – Измаил им лично оторвет головы. Проверять его терпение не рекомендуется. Бояться за Еву не нужно, по крайней мере со стороны Измаила: для него нет ничего важнее, чем ее счастье. Да, без шуток и преувеличений.
Место, где они все находятся, это центральная община, разумеется, подземная. Еще четыре раскиданы по городу. По всем другим вопросам обраться вот к этому (пренебрежительный кивок на красавчика Васю).
На этом Измаил посчитал свою лекцию оконченной и оставил свежеобращенных вампиров на главу по безопасности. Будто у него и так забот мало. Впрочем, на извечно неподвижном лице нельзя было причитать ни тени недовольства.
– Вася, – представился он близнецам. Исаия назвался, не моргнув и глазом, а вот Илья, услышав имя смазливого азиата, долго и вдохновенно ржал.
– Это нервное, – кратко пояснил Исаия.
– Я так и понял, – отозвался Вася.
…
Ева видела рысь. Среди ночи и хвойного леса хищник мягко, бесшумно крался на широких, мощных лапах. Неотрывно он смотрел прямо на девушку немигающим, пустым взглядом бледных, желто-зеленых глаз.
Он охотился.
Пугающий и грациозный зверь завораживал. Еве до одури хотелось коснуться его, погладить, похлопать по бокам, ощутить мускулы под этой густой, длинной шерстью.
«Интересно, можно ли сделать рысь домашним животным?» – с этой мыслью Ева проснулась.
Она лежала на боку в кровати. Было темно, но девушка по одному только запаху поняла: это не ее дом и постель тоже не ее. Тяжелая, теплая рука лежала на ее талии, и это уже было слишком. Ева напряглась, затаив дыхание. Сердце в испуге заколотилось пойманной птицей.
Девушка дернула руками, и запястья тут же заныли. Она вспомнила, при каких обстоятельствах ей нанесли раны, и страх немного, совсем чуть-чуть отпустил.
Сосредоточившись на ощущениях, Ева предположила, что руки ей перебинтовали. Она еще раз как следует проморгалась, но в комнате стояла непроглядная темень.
В голову лезли нехорошие мысли, и чтобы их поскорее развеять, Ева тихо, на грани слышимости произнесла:
– Измаил.
– Да, – отозвался обладатель руки на ее талии. – Ты узнала меня, – вампир теснее прижал ее к себе, но Ева была в одежде, так что ничего страшного. Пока что.
– Я сказала наобум, – из чувства противоречия возразила она.
– Не лукавь, – в темноте его голос звучал слишком интимно – по коже девушки поползли мурашки. – Ты знала, что это я.
Не то, чтобы знала, – мысленно рассудила Ева, – просто надеялась, что это будет кто-то знакомый. Даже если и псих.
– Как Исаия и Илья? Они в порядке? – задавая этот вопрос, девушка сама ощутила, как сердце подскочило к горлу. Она ведь их не потеряла, да? Ведь не потеряла же?
– Они живы.
Она выдохнула, не заметив, когда успела задержать дыхание. Живы. Они живы. Господи, спасибо.
– Где они?
– Ты скоро их увидишь.
– Почему здесь так темно?
– Предпочитаю отдыхать без света.
– Ты – вампир. Ты и так живешь без света.
– Соглашусь.
Ева помолчала, тщательнее подбирая последующие слова.
– Ты… кажешься куда адекватнее, чем был у меня дома, – не могла не заметить она.
– Что же мне на это сказать? – задумчиво проронил Измаил. Он не двигался, Ева тоже.
– Я не умираю?
– Нет.
– Мы с братьями можем уйти?
– Пока нельзя.
– Ты отпустишь нас?
– Не отпущу.
– Измаил?
– Да?
– Я… тебя ненавижу.
– Это пройдет.
– Чтоб ты сдох, – в сердцах выдохнула Ева, окончательно уверившись, что от вампира ей теперь нипочем не отвязаться.
Пролежав в тишине какое-то время, Ева пришла к неутешительному вердикту: от нее разило потом, кровью и антисептиком. Почему-то в темноте, когда невозможно положиться на зрение, все остальные чувства обостряются. Ей не нравилось, как от нее пахло, не нравились незнакомые запахи в помещении, не нравилось, что она не знала, где находиться, и рука вампира на талии тоже совсем не нравилась. Измаил не лапал ее, ничего лишнего себе не позволял, но невинной девице просто некомфортно было с посторонним у себя за спиной. Тем более, посторонним вампиром. И более того, посторонним вампиром со сдвигом в мозгах, напавшим на ее братьев.
Да, определенно, у нее было достаточно причин свалить в душ подальше от Измаила.
Пришлось вампиру подниматься, включать для нее свет и провожать в ванную.
Как Ева и предполагала, находились они в его спальне – комнате, что будет больше всей ее квартиры. Удивительно пустая – кроме кровати здесь не было ни единого другого предмета. Только фрески повсюду: на стенах, на потолке; на полу – мозаика из дерева. Толком их рассматривать она не стала, в приоритете был душ.
Ванная комната оказалась соседним со спальней помещением. Черная и белая плитка в шахматном порядке покрывала все пространство ванной. Самой ванны не было, только современная и так нелюбимая Евой душевая кабина. Ей нравилось полежать в воде с пеной и морской солью, почитать книжку, послушать музыку и просто порелаксировать – кабина отменяла все.
– Полотенца и халат в твоем распоряжении, – Измаил указал на хромированную полку рядом с кабиной. На ней аккуратно были сложены три белоснежных махровых полотенца, рядом на крючке висел такой же белый махровый халат.
– Как в отеле, – с нервным смешком прокомментировала Ева.
– Пожалуйста, не торопись, – вежливо сказал он ей перед тем, как выйти.
На двери девушка заметила щеколду и немедленно ею воспользовалась, запершись. Так, на всякий случай.
Намывалась она долго и тщательно. Бинты с рук пришлось снять, а потом еще какое-то время ловить ртом воздух при виде розоватых тоненьких полос на месте ножевых порезов. Ева пощупала их – кожа неприятно чувствительная, но не более. Совсем как тогда, с шеей. Да, у нее один раз уже все зажило, но отчего-то она думала, что это временный эффект. Надо будет спросить Измаила.
Покинув душевую, Ева завернула волосы в тюрбан из полотенца и принялась высушиваться вторым. В процессе пара ниток на ткани зацепились за подвеску-паука, и девушка едва не оторвала его вместе с куском мяса. Глубоко вонзился гаденыш.
Об этом тоже следовало спросить Измаила.
Когда Ева вышла из ванны, на кровати ее уже ждал один из любимых сарафанов сочно-зеленого цвета и, кхм, нижнее белье. Какая-то сволочь забралась к ней домой и копалась в ящике с исподним. Конечно, свежая одежда очень кстати, но копаться в ее вещах!
Увы, возмущаться было поздно и некому. В спальне Ева была одна. Подобрав одежду, она вернулась в ванную и оделась. Там же, у зеркала, в специальном гнезде висел фен.
Действительно, как в отеле.
Немного подсушив волосы и собрав в кучку свои грязные джинсы с футболкой, она вернулась в спальню.
Где с подносом еды ее уже ждал Измаил.
– Пожалуйста, перекуси, – он опустил поднос на кровать и присел рядом, пристально разглядывая свою гостью. – После ты встретишься с… теми двумя.
– Если тебе так противно называть их моими братьями, – обратила она его внимание, – можно просто Илья и Исаия.
– Как пожелаешь, – равнодушно согласился вампир.
Ева на него прищурилась, но на кровать присела и взяла с подноса тарелку с куском говяжьей отбивной, украшенного колечками лука и мелко нарезанной зеленью. На подносе остались соусница, пара булочек с кунжутом и чашка черного чая с долькой лимона и кусочками рафинада на блюдце. Пахло все изумительно.
Там же находились и столовые приборы, но резать мясо на кровати было неудобно. Наплевав на то, что о ней подумает Измаил, Ева взяла мясо прямо руками, обмакнула его край в соус и с наслаждением откусила. Потом отщипнула от булочки, отпила чай. Зверский голод поднял свою голову, и девушке пришлось бороться с собой, чтобы есть медленно и с достоинством.
Измаил наслаждался зрелищем. Он следил за каждым ее движением, подперев щеку рукой и чуть улыбаясь. Его пристальное внимание смущало и нервировало, но в то же время именно сейчас он напоминал Еве простого человека, каким, возможно, когда-то был.
Мысль об этом принесла с собой грусть, и девушка не смогла подавить печального вздоха. Не по возрасту большая, тяжелая грудь, поднялась и опала, подвеска показалась в квадратном вырезе сарафана, зацепилась о край и заставила хозяйку вздрогнуть. Ева опустила на нее взгляд, на синие вены причудливым узором растянувшиеся от паука, будто сюрреалистичные нити паутины. На белой, нетронутой солнцем коже это смотрелось и красиво, и страшно.
– Я правильно поняла: в этой штуке была кровь какого-то древнего вампира? – осмелилась она нарушить почти уютную тишину.
– Правильно.
– Хорошо, – как же трудно ей было собраться с мыслями. – Я теперь тоже вампир?
– Нет, ты – Ева, сосуд. Ты можешь обратить любого человека в вампира, но только не себя.
– Илья и Исаия станут вампирами? – спросила Ева, позабыв все объяснения Филиппа.
– Не станут, а уже стали.
– Ч-что… что ты имеешь в виду?
Измаил склонил голову особым птичьим движением, неподвижные туманно-серые глаза разглядывали девочку перед ним с нервирующим интересом:
– Сейчас двенадцатое июля половина первого ночи.
– Я проспала сутки!?
– Да, – одно мягкое, тягучее «да».
Ева издала придушенный звук, резкий выдох, не то хмыкнув, не то проскулив. Так или иначе, но все перешло в смех, и далеко не счастливый.
– Я пропустила смену на работе.
– Твоя начальница предупреждена.
– Ты?..
– Нет, Исаия. Она настойчиво названивала тебе на телефон, и он снял трубку.
– А вещи мои кто принес? – вспомнила девушка о проникновении в ее ящик с трусами. Да, это было мелочно по сравнению со всем остальным, но Ева хотела знать.
– Илья.
Что ж, – сразу как-то расслабившись, рассудила она, – полагаю, это я как-нибудь переживу.
12 глава
Круглый зал с бассейном, прозванный местными Садом из-за обилия растений и парковых скамеек, не в пример при посещении им Евой, гудел и перешептывался, перекрывая даже шум искусственного дождя.
Весть о появлении Источника и первых двух обращенных разлетелась среди обитателей подобно ветру.
Еще час назад в саду не было никого, кроме Исаии, Илии и Васи, объяснявшего им простые вампирские истины. В первую очередь глава по безопасности учил близнецов тому, как не навредить себе и окружающим. Если с обострившимися слухом и зрением вампиры разбирались на уровне инстинктов, то физическая сила и эмоции служили главными причинами трагических случайностей. Менялась психика: чувства, до того тесно переплетенные друг с другом, подобно краскам на палитре, отныне походили на разграниченные отдельными баночками гуашь. Вампир, охваченный злостью, не мог одновременно с этим испытывать смущение или стыд, торжество или горечь. С непривычки приходилось прикладывать значительные усилия, чтобы вывести себя из-под действия одного чувства и переключиться на другое. Новичков выделяла эмоциональная нестабильность, их бросало из одной крайности в другую, и, в сочетании с нечеловеческой силой, это приводило к страшным последствиям.
Илью именно так и штормило: то он сиял восторгом от новоприобретенных способностей, то злился, когда что-то не получалось, то впадал в резкое и глубокое уныние. Вася призывал отыскать для себя некий образ, при мыслях о котором снисходили бы покой и умиротворение, что должно было стать мостиком между всеми обуреваемыми его эмоциями. У Илии выходил либо смех, либо грусть.
В этом отношении Исаия превзошел его с той легкой непринужденностью, что свойственна людям, привыкшим всегда и во всем себя контролировать.
Худо-бедно научив Илью переключаться с одного чувства на другое, Вася посвятил все оставшееся время на усвоение близнецами собственных физических возможностей. Они должны были точно знать, какой могли поднять вес, какой их удар какой урон способен нанести, как далеко могли прыгнуть и как высоко – в целом, их дальнейшее занятие стало чертовски напоминать урок сверхъестественной физкультуры.
И на этот самый урок как-то совершенно незаметно для братьев Брянцевых собралась сначала небольшая группа наблюдающих, а потом и целая толпа, окружившая близнецов плотным, пусть и широким кольцом. Среди них были и вампиры, и люди, проживавшие в общине в статусе доноров или возлюбленных. Были и те, кто жил за пределами: наемные рабочие, друзья и доноры на нерегулярной основе. Все они перешептывались и переговаривались, спорили и давали советы, знакомились с новичками и расспрашивали обо всем и сразу.
Очень быстро физкультура обернулась для Исаии и Илии чем-то вроде лагеря или кружка по интересам. А главным интересом была Ева.
Всем им не терпелось увидеть ее своими глазами, каждый надеялся первым получить ее кровь: люди – для себя, вампиры – для своих приближенных.
– А до сегодняшней ночи вы что делали? – резонно спросил Исаия у Васи.
– Приглашали Источник из Китая.
– Не за бесплатно, надо полагать?
– За большие деньги, – подтвердил Вася.
Войдя в Сад рука об руку с Измаилом, Ева слегка смешалась при виде толпы народа. Их было много, более полусотни – и людей, и вампиров. Все взрослые, все старше двадцати. Мужчины и женщины в футболках и шортах, рубашках и джинсах, в платьях и костюмах выглядели настолько обыкновенно, настолько по-человечески, словно находились не в тайном подземелье под церковью, а в простом парке в простой летний день.
Кто-то расположился на скамейках или бордюре бассейна, но большинство стояли полукругом, спиной ко входу, через который вошли Ева с Измаилом.
– Что здесь происходит? – вполголоса спросила девушка у своего сопровождающего.
– Ева! – раздался возглас Ильи, и вдруг он сам, легко перемахнув через толпу, приземлился прямо перед ней. Ева припомнила, что он когда-то увлекался паркуром, но подобный прыжок можно было сделать разве что с помощью батута – слишком высоко. Додумать мысль девушке не дали – брат, стиснув ее в объятиях, оторвал от земли и закружил до испуганного писка. Ева вцепилась в него руками и ногами, боясь, как бы ее не отбросило центробежной силой – нечеловеческая сила Ильи пугала не меньше, чем его внезапное проявление чувств.
Если бы она только знала, как на него подействовал звук ее голоса, в какой мгновенный и абсолютный восторг его вверг, Ева испугалась бы куда больше. Но брат всегда отличался буйными эмоциями, а воскрешение казалось ей достойным поводом для радости.
– Илия! – сердито окликнул близнеца Исаия. Илья остановился, но продолжал удерживать сестру над полом, словно не чувствуя веса. Оба они повернулись к своему старшему брату.
На самом деле на пару минут раньше родился как раз Илия, но Исаия с детства вел себя более серьезно, более ответственно, чем без особых возражений и заслужил статус старшего.
Ева смотрела на него и видела в родном лице нечто чуждое и постороннее. Не злое, но дикое, словно там, в серых глазах, блуждали тени, и мысли, что они приносили, не имели ничего общего с теплотой на коже в ясный летний день. По своему обыкновению Исаия хмурился, но страшная неподвижность делала из него незнакомца.
Сглотнув, Ева перевела взгляд на Илью – своего веселого, добродушного Илью. Он улыбнулся ей – широко и совершенно счастливо – но получился оскал. Тонкие, в половину ширины обычного зуба, его клыки влажно блестели сверху и снизу, как у хищного зверя.
Таращась на эти клыки, девушка протянула к его лицу руки, зачарованная ужасом, мягко раздвинула ему губы, чтобы лучше рассмотреть произошедшие с ним изменения. Более длинные верхние клыки выросли, буквально протиснувшись, меж парой зубов. Но коротким нижним не было места. Откуда же они взялись?
Ева все трогала и трогала эти странные зубы, гадая, когда Исаия сказал:
– В двух местах зубы выпали, и на их месте выросли клыки.
Девушка вздрогнула, словно выйдя из транса. Отдернула руки от лица Ильи, со смущением и полной растерянностью выпуталась из его объятий, отступила на шаг или два.
– Я… не знала. Я…
От результатов содеянного ей стеснило грудь, и все дальнейшие слова застряли в горле. Глаза жгло от желания разреветься, от ужаса перед тем, что она с ними сделала, чего лишила и на что обрекла.
Если бы Ева не согласилась пожить у них, если бы осталась дома, если бы не впустила Филиппа, если бы, черт, взяла отпуск и съездила к родителям!..
Проклятое, пустое и бесполезное «если бы» – не было и нет слова более жалкого и безнадежного.
– Мне очень жаль, – она не узнала в жалком скулеже собственный голос, – простите. Простите меня, простите…
Слезы все же хлынули из глаз, Ева спрятала лицо в ладонях. Сзади к ней приблизился Измаил. Она буквально ощутила его и тут же отдернулась:
– Не трогай меня! Это из-за тебя все! Это ты с ними сделал! Со мной! И они из-за меня… из-за меня…
– Эй-эй, Ева, ну, что ты? – Илья вновь сграбастал сестру в объятия, прижал к своей груди. Она всхлипывала, беспомощно утирала слезы, не зная, как сможет искупить перед ним и Исаией свою вину. – Шш, Ева, не надо. Все хорошо.
– Не хорошо, – прохрипела девочка ему в футболку. – У вас теперь клыки.
– Если бы были только клыки, я бы действительно разозлился, – спокойно заметил Исаия. Голос его звучал совсем рядом. До Евы дошло, что он подошел к ним вплотную, что делал редко и неохотно. – Но Измаил…
– Он почти убил вас.
Руки Ильи соскользнули с ее плеч, и Исаия занял его место. Он обхватил ладонями заплаканное лицо сестры, заставив поднять на него глаза.
– Мы не могли тебя защитить. Измаил показал нам это. Да, мы теперь вампиры, а ты и вовсе «сосуд», но мы с этим справимся. Ты меня поняла? Мы справимся.
– А будешь ныть, я тебя укушу, – осклабился Илья за его плечом. Шуточное обещание подкреплялось нешуточными клыками. И все же Ева улыбнулась. Да, они стали вампирами, но совсем не изменились.
По крайней мере, ей хотелось в это поверить.
Немного успокоившись, Ева обратила внимание на окружение. Все они таращились на нее – молчаливые фигуры, так похожие на простых прохожих. Лица одних – неподвижные, словно восковые маски, других – искаженные темной, гложущей алчностью. И если первые принадлежали вампирам, то с жаждой на Еву смотрели… люди.
– Ты – единственная во всей нашей стране, кто может даровать им бессмертную жизнь, – прошептал Измаил ей на ухо. Его ладони опустились на хрупкие, девичьи плечи, и в этот раз Ева не отдернулась. Исаия, стоявший перед ней, опустил взгляд и дотронулся до выглядывавшего из выреза паука. Дотронулся легонько, будто боялся сделать ей больно.
– Если снять подвеску? – спросил он, но не у Евы. Они – Исаия и Измаил – смотрели друг на друга поверх ее головы, пристально, не моргая, не уступая другому.
– Ничего, – ответил, наконец, Измаил. – Однако пока паук на Еве, у нее есть официальный статус среди нас. Она может рассчитывать на защиту и содействие. Ева – наш драгоценный сосуд, – повысил голос вампир так, чтобы его все услышали. – И мы не дадим ее в обиду, не правда ли?
– Именно так, князь, – произнес кто-то из толпы. Один за другим они все загомонили, и зал взорвался приветственными, ликующими, яростными криками.
– Донорам за редкую кровь платят, – заметил Исаия, продолжая беседу с Измаилом. – Кровь Евы – единственная в стране. Я хочу, чтобы за каждого обращенного ей платили.
– Это разумно, – согласился Измаил.
– Круто, – прокомментировал Илья.
Одна Ева не считала происходившее ни разумным, ни, тем более, крутым. Увы, но ее никто не спрашивал.
