Текст книги "Мост над бездной"

Автор книги: Sgt. Muck

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

Но у него все получилось. Два кролика прискакали к клеверу, неудержимо их притягивавшему. Если бы Ршаве пришлось швырять в них камни, то заклинания могло оказаться недостаточно, чтобы обеспечить ему вкусный ужин. Но у него имелся иной способ решить эту задачу. Он указал на кроликов пальцем, и они тихо умерли.

Ужин оказался воистину вкусным. Поджарив кроликов, Ршава залил костер и засыпал его землей. Потом завернулся в одеяло и уснул прямо на земле. Здесь он мог не бояться мороза. До падения Скопенцаны мысль о ночевке под открытым небом привела бы его в ужас. С тех пор он спал на земле настолько часто, что уже не считал это чем-то особенным.

Никто и ничто не побеспокоило его той ночью. Во всяком случае, так он думал, пока не заметил, проснувшись, свежий комариный укус на кисти левой руки. Но Ршава лишь пожал плечами: здешние комары и в подметки не годились злым северным вампирам. Всего один укус? Можно считать, что его и не было.

В седельной сумке у прелата еще осталось немного хлеба, купленного в последнем из городков, где он останавливался. Хлеб уже начал черстветь, но Ршава все равно съел его с аппетитом, запив водой из текшего неподалеку ручья. А потом опять выехал на дорогу к имперской столице.

* * *

Когда дорога вывела его в горы, она начала извиваться наподобие червя, угодившего на раскаленный камень мостовой. Иногда она шла по долинам, иногда через вершины холмов. Лошадям приходилось нелегко, когда они взбирались на эти склоны, но они справлялись. Ршава начал испытывать огромное уважение к степным лошадкам, захваченным у хаморов. Эти мохнатые животные никогда не победили бы на состязаниях по красоте, но они никогда и не выдыхались, что было гораздо важнее.

Но иногда склоны Заистрийских гор становились настолько крутыми, что дорога уже не могла на них взобраться. В таких местах путь вырубали прямо в скале. Ршава ехал по узким тропам, когда справа от него была серая скала, а слева ничего, кроме воздуха. Один неверный шаг – и лошадь свалилась бы с обрыва вместе с ним. Но лошади не сделали такого шага. Ршава точно знал, что степные лошадки никогда прежде не бывали в подобных горах, но они преодолели их буквально-таки без особых усилий.

Несколько раз он встречал путников, ехавших на север по узкому участку дороги. В этих случаях кому-то приходилось пятиться до места, где две лошади могли разминуться, не свалив одна другую с обрыва. То был сложный танец, и зачастую нервный, но совершенно необходимый.

Ршава не мог взять в толк, каким образом хаморы смогли перевалить через горы на лежащие за ними земли. На этой дороге имелось множество мест, где горстка людей могла бы сдержать целую армию.

Он пробирался по тропе с несколькими такими узкими и каменистыми участками, что они были трудны даже для степных лошадок, когда внезапно осознал, что он дурак. Как и всегда, догадка оказалась неприятной. Ведь дорога через горы, по которой он едет, не единственная – и едва ли самая легкая из всех. И если бы он расспросил кого-нибудь из встречных, то наверняка бы разузнал, где легче перебраться через горы. Ршава вздохнул, жалея, что не подумал об этом, прежде чем забрался так далеко. Если сейчас развернуться и поехать обратно, он потеряет больше времени, чем если продолжит путь дальше.

Один раз, когда вершины гор и проходы между ними выстроились в ряд, Ршава заметил впереди на юге равнину. Потом дорога сделала новый поворот, и все, что находилось дальше двух-трех сотен шагов, опять стало неразличимым. А однажды, глядя на долину, прелат заметил парящего под ним ястреба. Это зрелище он запомнил надолго.

Ршава уже ехал по менее крутому участку дороги, проходившему через высокий сосновый лес, когда путь ему преградил завал из бревен. А из-за него раздался старинный клич видесских бандитов:

– Кошелек или жизнь!

Тренькнула тетива. В паре футов перед лошадью Ршавы в мягкую землю почти на треть вонзилась стрела. Лошадь фыркнула и нервно шагнула в сторону. Ршава натянул поводья и успокоил ее.

– И без фокусов, поп, или следующая проткнет тебе печенку! – предупредил другой бандит более высоким голосом.

– Берите что хотите, – ответил Ршава. – У меня мало что можно взять.

Внутри он весь кипел. Он попал в опасный переплет. Ршава не мог проклясть разбойников, потому что не знал, сколько их и где они прячутся. Если он упустит двух или трех, они легко его застрелят.

Его слова вызвали хриплый смех.

– Подходящий ответ! – отозвался бандит с визгливым голосом. – Ехал тут перед тобой один поп, так у него в поясе был запрятан фунт золотишка. Коли не эта тяжесть, он мог бы и сбежать. Да только он не сбежал, как бы не так. – И разбойник снова рассмеялся.

– Так обыщите меня и лошадей, – предложил Ршава, зная, что они сделают это и без его разрешения. Но если они разом выйдут из укрытий… во всяком случае, это даст ему шанс.

Он стал ждать. Разбойники не выходили так долго, что прелат засомневался, выйдут ли они вообще. Но вот они показались – шестеро отощавших мужчин, все видессиане, вооруженные луками и ножами, а один еще и рогатиной.

– Слезай со своей уродины, – велел один из них. – Может, мы ее тебе и оставим, кому она нужна?

Они явно не знали о достоинствах степных лошадей. Ршава покорно спешился, не желая их раздражать. Но когда один из них сказал: «Чего мы ждем? Давайте сразу свернем ему шею», прелат понял, что ему не собираются оставлять ничего. Даже жизнь.

– Проклинаю вас всех! – крикнул он.

Бандиты скорчились, упали и умерли. Над его головой просвистела стрела: они все же оставили сообщника между деревьями на случай, если что-то пойдет не так. Они и представить не могли, что все обернется настолько не так. Стрела прилетела примерно оттуда, откуда Ршава и ожидал.

– И тебя проклинаю! – воскликнул он и услышал, как упал еще один человек.

Ршава напряженно ждал. Если бандиты еще кого-то спрятали за деревьями, то он до сих пор в опасности. Но больше в него стрелы не летели, и крики тревоги в лесу не раздавались. Похоже, он справился со всеми. Ршава медленно и с облегчением выдохнул. Все-таки главную угрозу для него таили засады.

Он направился было к грубой разбойничьей баррикаде, но остановился, обругав себя глупцом. Эти бревна в одиночку не сдвинуть. Тогда Ршава вернулся к лошадям. Они спокойно стояли. То, что произошло с бандитами, для них ничего не значило. И они без возражений последовали за ним в обход завала.

– Плохо дело, – пробормотал он, выйдя на дорогу по другую сторону баррикады.

Последний бандит лежал в шаге от него, все еще сжимая лук в вытянутой руке. Рядом валялась стрела: он как раз накладывал ее на тетиву, когда его поразило проклятие Ршавы. Прелат с облегчением перевел дух. Он был ближе к смерти, чем думал.

Но все равно дело было плохо. Бандиты не были богословами – и теперь уже не станут. Они не добрались до сути того, чем занимались. Но знали они об этой сути или нет, они нашли многие из тех же ответов, которые открыл для себя Ршава. Ведь никто из людей, принимавших владыку благого и премудрого всерьез, не смог бы жить и поступать так, как жили и поступали бандиты?

Ршава покачал головой. Он не представлял, как такое возможно. Жаль, что теперь он уже не сможет поговорить с ними на эту тему. Из всех людей, которых прелат встретил на пути, бандиты ближе остальных подошли к тому, чтобы стать новообращенными в его веру. Жаль, что они об этом уже никогда не узнают.

Ршава в который раз пожал плечами.

– Плохо дело, – повторил он уже другим тоном. Если бы они предоставили ему хоть какой-то шанс, он поговорил бы с ними. Но они не предоставили, поэтому он сделал то, что должен был сделать.

Теперь они были мертвы, а он – пока еще жив. Обратный вариант его категорически не устроил бы. Прелат вновь забрался в седло. У него еще появятся неофиты. Как только он окончательно переберется через горы, до столицы останется совсем недалеко.

* * *

Что бы там ни говорили встреченные им недавно видесские солдаты, по другую сторону Заистрийских гор варваров попадалось относительно немного. Прелат быстро в этом убедился, как только спустился в предгорья. Но это не означало, что там царил мир. Отнюдь нет. И это Ршава тоже быстро понял.

Здесь продолжалась затянувшаяся гражданская война. Стилиан наконечником копья нацеливал свои войска на имперскую столицу. А удерживавший ее Малеин делал все, что было в его силах, дабы сдержать соперника. Нет, здесь видессиане воевали не с варварами, а друг с другом.

Город Девелтос, расположенный в глубине полуострова на полдороге к столице, оказался первым местом на пути Ршавы, где активно поддерживали Стилиана, хотя год назад мятежник и проиграл сражение неподалеку отсюда. Здесь ему симпатизировали настолько явно, что сперва прелат даже заподозрил, что Стилиан живет в Девелтосе. Это оказалось не так: генерал выступил из города вместе с армией. Но большую часть прошедшей зимы он провел здесь, и местные вспоминали его с теплотой.

Причем с такой теплотой, что Ршава, снимая комнату в гостинице, назвался выдуманным именем и не сказал, из какого города приехал. Если кто-либо свяжет его с Малеином, это станет катастрофой. Поэтому он лишь упомянул, что едет с севера, но даже после этой фразы хозяин взглянул на него с любопытством.

– Я слыхал, как говорят северяне, – заметил хозяин. – Они произносят «Фаос» вместо «Фос». А вы говорите не так, святой отец.

– Надеюсь, что не так, – ответил встревоженный Ршава, изобразив возмущение. – Я потратил много лет, чтобы получить достойное образование. Или вы хотите, чтобы я прикидывался неотесанной деревенщиной всякий раз, когда открывал рот?

– Да вы не обижайтесь, – быстро сказал хозяин. – Благим богом клянусь, я не хотел вас оскорбить.

– Тогда больше не будем об этом говорить. – Ршава определенно надеялся, что хозяин не станет перемывать ему кости ни с кем из знакомых…

Расплачиваясь за ужин, прелат получил на сдачу несколько новеньких, блестящих серебряных монет. Его внимание привлекла их новизна, но лишь отчасти. Прелат знал все монеты своего родственника и привык видеть на них профиль длинноносого мужчины, не очень отличающийся от собственного.

На этих монетах его не было. Изображенный на них человек был круглолицым, даже пухлым. Буковки вдоль ободка гласили: «СТИЛИАН АВТОКРАТОР». Теперь у мятежника имелось собственное серебро. Интересно, если ли у него и свои золотые?

Когда Ршава перевернул монету, то на месте обычного видесского лучистого солнца он увидел меч, копье и лук. «ПО ПРАВУ ЭТОГО» – сообщала надпись на реверсе.

Очень многие узурпаторы и претенденты на трон чеканили свои деньги. Это был способ сделать вид (или провозгласить, в зависимости от точки зрения), что ты законный правитель. Но монеты Стилиана, в отличие от монет прежних узурпаторов, какие Ршаве доводилось видеть, были явно отчеканены по обычному видесскому стандарту.

В Девелтосе находился большой монастырь, и теперь несколько монахов ввалились в буфетную. Сперва они напились, потом начали горланить песни. Некоторые из них оказались, мягко говоря, не монашескими. Те, в которых не пелось о том, как Стилиан прикончит Малеина, были о женщинах и показывали, что у этих монахов куда больше опыта общения с ними, чем теоретически подобает.

Несмотря на все, что он видел до сих пор, Ршава был шокирован. То, как себя вели эти монахи… Но, поразмыслив немного, он улыбнулся. Если монахи проделывают за Скотоса его работу… что ж, чем больше, тем лучше. И он занялся своим ужином.

– Эй, ты! – окликнул его вскоре один из монахов. – Да, ты, священник!

Ршава оторвал взгляд от тарелки.

– Вам что-то от меня нужно? – поинтересовался он тоном, который в Скопенцане вогнал бы любого наглеца в дрожь вернее, чем мороз. Но здесь этот тон не сработал.

– «Вам что-то от меня нужно?» – передразнил монах. Его собутыльники расхохотались. – Да, мне кое-что от тебя нужно. Хочу знать, что ты о нас думаешь.

– Пытаюсь этого не делать, – ответил Ршава чистую правду.

Пьяный монах не сразу сообразил, что его, кажется, оскорбили.

– И как это понимать? – рявкнул он, едва до него дошло. – Что ты пытаешься нас опозорить?

– Не могу, – ответил Ршава, надеясь, что монах сочтет это извинением и станет напиваться дальше. Секунду-другую тот вроде бы и собирался так поступить. Но потом он все же заметил, насколько странно Ршава построил фразу.

– Что? Ты сказал, что не можешь? А почему не можешь?

– Потому что вы сами себя опозорили, – пояснил прелат. В нем еще сохранилась прежняя суровая дисциплина, пусть даже направленная на новое дело.

Монахи яростно завопили, трое из них вскочили.

– Ну, теперь я вам не завидую, святой отец, – сказал Ршаве мужчина за соседним столом. – Драться они любят не меньше, чем пить, а выпить могут много.

Ршава тоже встал.

– Любой, кто меня тронет, дорого за это заплатит, – заявил он тоном, не допускающим возражений. – Известно ли вашему святому аббату, что вы заявились в это мирское заведение в поисках кабацкой драки?

Один из монахов, самый крупный, шагнул к Ршаве. Потом он заметил, что приятели остались на месте. Он взглянул на них. Еще раз посмотрел на Ршаву. Монах был ростом почти с прелата, гораздо шире в плечах и с грудью-бочкой. Он сделал еще полшага, но вновь остановился.

– Да что с вами такое? – крикнул он приятелям. – Чего вы боитесь?

– Этот тип опасен, Гарид, – ответил один из них.

– Опасен? – Гарид театрально рассмеялся. – Да я его пополам разорву и без помощи таких сопляков, как вы!

Он снова шагнул вперед. Никто из монахов за ним не последовал. Ршава стоял и ждал. Он не знал, что увидели в нем монахи, но был уверен, что выполнит свое обещание. Если они на него нападут, это станет последним поступком в их жизни. И если потом придется все объяснять, то он готов.

Гарид занес ногу для следующего шага, но вдруг неуклюже развернулся и двинулся обратно к замершим монахам.

– Трусы! – заорал он. Никто из них не ответил. – Вы жалкие бесхребетные трусы! Да, он в рясе. Ну и что с того? – Он погрозил им кулаком.

Монахи не сдвинулись с места и не проронили ни звука. Изрыгая проклятия не хуже портового грузчика, разъяренный Гарид с топотом выскочил на улицу. Остальные монахи, но уже гораздо тише, последовали за ним.

Ршава сел. Мужчина за соседним столом уставился на него в изумлении.

– Фос! – воскликнул мужчина. – Как вы это сделали, святой отец?

– Если люди знают, что ты можешь доставить им неприятности, иногда их не приходится доставлять.

– Вы уж не обижайтесь, но много ли неприятностей вы могли им доставить? Их было несколько, все пьяные и злые. Один этот Гарид чего стоит. Он любит здесь драться, тут вы попали в самую точку. А я уже приготовился увидеть вас покойником или наполовину покойником. Но они не стали драться, а ушли. Почему?

– А вам не кажется, что лучше будет спросить у них? – осведомился Ршава.

Сосед посмотрел ему в глаза. Ршава опять не догадался, что он там увидел; но что бы это ни было, сосед побледнел, схватил кружку с вином и торопливо ее осушил.

– Кажется, я догадываюсь, – пробормотал он и, оставив на столе монету, стремительно вышел.

Он еще не достиг двери, как Ршава провел ладонью по лицу. Руку не запятнала кровь, и на лице прелата не оказалось клейма, о котором он не знал. Но ведь что-то разглядели в нем и раздражительный Гарид, и безобидный мужчина за соседним столом? Что-то предупреждавшее: «Если тронешь этого человека, сильно пожалеешь…»

Но что это? Не связано ли оно каким-то образом с новообретенным знанием Ршавы? Он еще раз ощупал свое лицо и вновь не обнаружил ничего необычного. Зеркала в Видессе были диковиной, но прелат решил, что, когда ему попадется стоячий пруд, он обязательно посмотрит на свое отражение. Ршава считал себя довольно значительным человеком, но скорее интеллектуально, чем физически. Возможно, он ошибался.

– Даже не знаю, то ли благодарить вас, то ли послать в лед, святой отец, – сообщил трактирщик из-за стойки.

– Как это? – не понял Ршава.

– Ну, сегодня обошлось без драки, и это хорошо. Иначе бы тут все было переломано. Зато вы разогнали всех посетителей куда вернее, чем ежели бы выпустили вонючего хорька. А коли здесь никого нет, разве я смогу что-то заработать?

– Пожалуй, нет, – согласился Ршава. – Но если принять во внимание все последствия, не могу сказать, что я очень об этом сожалею.

– Тут я могу вас понять, особливо ежели представить, что от вас осталось бы.

Монахи, избивавшие тех, кто осмеливался с ними не соглашаться, были печально известны в нескольких синодах. Метод укрепления церковной доктрины путем вколачивания ее в головы работал как минимум не хуже, чем логическая аргументация. Ршава его не одобрял, хотя и признавал его убедительность. Однако он не желал, чтобы буйные монахи колотили его.

Прелат начал рассказывать, какой он миролюбивый человек: мол, даже не помнит, когда в последний раз с кем-либо дрался. Но скольких людей он убил с тех пор, как хаморы вторглись в Видесс? Он уже потерял им счет. «И одну женщину, – мысленно добавил Ршава. – Я убил женщину».

Мужчина, который выглядел как фермер, приехавший в город продать спаржу, сунул голову в дверь таверны и удивленно моргнул, увидев, что Ршава здесь единственный посетитель. Поморгав, он все же вошел.

– Похоже, мне тут недолго придется ждать кружечку вина, – заметил он.

– Ты прав, приятель. Недолго, – заверил его буфетчик.

– Вот видишь? Все меняется, – сказал ему Ршава.

– И это тоже хорошо, – решил буфетчик.

– Могло быть и хуже, – сообщил ему Ршава.

Буфетчик так и не узнал, насколько прелат был прав.

* * *

Ршава выехал из Девелтоса, испытывая одновременно облегчение и беспокойство. Ни Гарид, ни другие задиристые монахи его больше не потревожили; если они спьяну и затеяли драку, пока прелат находился в городе, то сделали это в другой таверне. Но комбинация столь агрессивной преданности Фосу и такой же – Стилиану подействовала на него угнетающе.

Он постарался как можно быстрее потратить монеты с изображением Стилиана. Обладание ими не будет преступлением, когда он окажется в тех краях, где поддерживают Малеина, потому что по качеству они не отличались от монет, отчеканенных законным автократором. Но они могут стать причиной лишних расспросов, а Ршава не хотел создавать впечатление, будто поддерживает бунтовщика.

Западнее Девелтоса дорога превратилась в настоящую магистраль. По сравнению с ней все дороги севернее Заистрийских гор были лишь тропами с колеями от повозок. Причину этого Ршава тоже понял. Дорога на запад из Девелтоса вела прямиком в столицу. А те, что севернее гор, не вели никуда конкретно. Во всяком случае, так все выглядело для человека, родившегося и выросшего в столице.

Вскоре он принюхался и поморщился. Прелат узнал этот запах разложения, с которым уже ознакомился по другую сторону гор. Здесь, однако, вонь была сильнее, а это означало, что поле сражения было больше. Скорее всего, здесь Малеин победил Стилиана. В тот день, когда известие об этой битве достигло Скопенцаны, Ршава подумал, что теперь все будет хорошо…

Он хрипло рассмеялся. Это лишь свидетельствовало, каким дураком он был.

Часть трупов на этом поле была торопливо захоронена в братских могилах: прелат увидел холмики, еще не успевшие зарасти травой, кустами и цветами. Другие остались лежать там, где пали. Это, конечно, мятежники; победители своих похоронили. Однако про убитых лошадей никто не подумал. Их большие скелеты было легче заметить в густой молодой траве, чем кости людей.

Ршава слегка нахмурился. На поле боя севернее Заистрийских гор ни одна из сторон не похоронила своих мертвецов. И что это означает? Наверное, то, что ни одна из сторон не одержала даже нечто близкое к победе. Люди убивали друг друга, пока их не стало тошнить от убийств, а потом разошлись.

– А потом и те и другие наверняка возблагодарили владыку благого и премудрого, – сказал Ршава и вновь рассмеялся, ощущая во рту полынную горечь. Ну как может любой человек, у которого осталась капля здравого смысла, поверить, будто Фос имеет хоть какое-то отношение к этим бойням? Что бы ни произошло на полях, с владыкой благим и премудрым это никак не связано.

Нет – то, что произошло в подобных местах, несомненно, связано со Скотосом, а не с Фосом. Теперь для Ршавы это было настолько очевидно, что он изумился: как можно было так долго оставаться слепым? Но еще больше он удивился тому, что так много видессиан слепы до сих пор.

Если они придут сюда и посмотрят на это поле, то больше не останутся в неведении – иначе и быть не может. Ни один человек, увидевший то, что остается после сражения, уже не сможет дальше верить, что владыка благой и премудрый управляет всем, что происходит в мире. Ведь не сможет? Сама эта мысль оскорбляет разум, разве не так?

Покачивая головой и размышляя о глупости, недостатках, самообманах и невежестве человечества, Ршава ехал дальше, продолжая чувствовать вонь с поля сражения, которая глубоко проникла в его ноздри. Человек с хорошим обонянием способен отличить, какое мясо жарится – свинина или говядина. Может ли этот человек с хорошим обонянием отличить запах гниющего солдата от запаха гниющей лошади? Ршава не удивился бы, узнав, что такое возможно, но был вынужден признать, что сам не в силах уловить подобные отличия.

Движение по дороге не отличалось оживленностью. Скорее всего, в нормальные времена любая дорога, ведущая в столицу, была бы забита людьми и повозками. Но времена-то сейчас и были ненормальными. Страх перед соперничающими армиями – и, вероятно, еще и перед бандитами – заставлял людей отсиживаться по домам. Или хотя бы держаться подальше от дорог.

На расстоянии примерно дневного перехода к западу от Девелтоса прелат выехал к дорожной заставе. Выглядела она не очень внушительно: полдюжины всадников по одну сторону дороги и столько же пеших лучников по другую. Как бы нехотя, но тоном, не допускающим никаких возражений, один из всадников сказал:

– Остановитесь, святой отец.

Ршава заметил, что солдаты насторожены куда более, чем хотят казаться. И он не был уверен, что успеет проклясть их настолько быстро, чтобы убить, прежде чем хотя бы один не выстрелит в него. Стараясь придать голосу максимальное спокойствие, он спросил:

– По какому праву вы меня останавливаете?

– Именем автократора, – ответил кавалерист. – Ответьте на несколько вопросов и можете ехать дальше.

«Именем какого автократора?» – подумал Ршава. Солдат умышленно не назвал имя. Прелат заставил себя кивнуть. – Тогда спрашивайте.

– Кто вы, куда едете и откуда?

– Мое имя Кубац. Как вы сами видите, я священник. – Если это люди Стилиана, а похоже на то, Ршава не хотел называть свое настоящее имя. – Я из Поданда, что на северо-востоке. Мне удалось спастись от бандитов, когда я переезжал через горы, а еду я в столицу.

Ршаве не хотелось этого говорить, но он решил, что солдат посчитает его лжецом, услышав иное. Ведь любой человек, выехавший из Девелтоса на запад, наверняка держит путь в столицу.

Кавалерист нахмурился.

– Парни, из вас кто-нибудь знает об этом Поданде? – спросил он товарищей. К облегчению Ршавы, никто не отозвался. Солдат вновь обратился к нему: – Кто законный автократор видессиан?

Да-а, интересный вопрос. Скорее всего, это люди Стилиана, но полной уверенности у Ршавы нет. А неправильный ответ станет фатальным – уж в этом он не сомневался. И прелат сварливо ответил:

– А мне все равно. – Его слова удивили и кавалериста, который его расспрашивал, и всех остальных – как пеших, так и конных. И Ршава пояснил: – Я скажу, что меня заботит, не сомневайтесь. И заботит не только меня, а всех в Поданде. Мы там считаем, что тот из них, кто первый выгонит этих вонючих хаморов, и есть законный автократор. А второй? Чума ему на голову!

Он стал ждать, надеясь, что разыграл сценку достаточно убедительно. Даже если это не так, лучше он вряд ли сможет.

– Да ты, оказывается, наглец, святой отец, – заметил тот, кто его допрашивал. – И какое у тебя дело в столице?

– Какое дело? Синод, разумеется, – ответил Ршава как человек, точно знающий, о чем говорит. В столице практически всегда собирался то один, то другой синод. А если этот кавалерист не знает, какой именно, это выставит его невежественной деревенщиной.

Солдат опять переглянулся со своими товарищами. Некоторые из них улыбались, двое с трудом удерживались от смеха. Кавалерист махнул рукой:

– Проезжай, священник. А Стилиан выкорчует этих кочевников, как только выиграет войну. Можешь на это рассчитывать.

– Да будет так.

Сжав коленями бока лошади, Ршава тронул ее с места. Он даже не позволил плечам опуститься и показать, какое облегчение он испытывает. Прелат чувствовал, что любое проявление слабости заставит солдат пленить его. Спина у него зачесалась – и свербела еще долго после того, как он отъехал на расстояние полета стрелы.

А сколько еще таких застав ему предстоит уболтать на пути к столице? Стилиан одержал победу под Имбросом, к западу отсюда, и, вероятно, все еще контролирует этот кусок территории? Вероятно, да. Ршаве не доводилось слышать, что Малеин вытеснил его оттуда. Но Малеин правит в столице. Он также удерживает какое-то земли возле города. Его солдаты тоже будут чрезмерно любопытны.

«Им я могу назвать свое имя и должность. Это уже кое-что». Но сперва надо будет убедиться, что это люди автократора. Ршава отнюдь не хотел, чтобы солдаты Стилиана пленили его и сделали заложником.

Он криво усмехнулся. Если им это и удастся, они мало что выгадают. Малеин ответит, что они могут делать с Ршавой все, что им угодно, и займется своими делами, забыв о нем уже через минуту. Разумеется, будет так. Ведь после отъезда в Скопенцану Ршава не видел своего родственника, да и прежде они не были близки. Малеин был осторожным и заботливым администратором, но никто и никогда не мог обвинить его в излишней образованности, а ничто прочее для Ршавы значения не имело.

Кроме того, Ршава знал, что автократору трудно поддерживать дружеские отношения с кем угодно, даже (или, может быть, особенно) с членами семьи. Ведь они в глазах правителя – готовые соперники. Поскольку многие люди амбициозны, правитель вынужден считать, что амбициозны все. Однажды дав слабину, он пожалеет. Малеин доверял Стилиану, насколько автократор может доверять генералу, – и сами поглядите, что из этого вышло. Если он переживет гражданскую войну, то эту ошибку никогда больше не повторит.

«Он слишком полагался на Фоса и на силу добропорядочности». Прелат задумчиво кивнул. Чем больше он вглядывался в мир, тем более истинной казалась Ршаве открывшаяся его новая структура. Он снова кивнул, на сей раз на запад, в сторону столицы. Да, ему придется много проповедовать, когда он туда приедет… и приводить много примеров.

* * *

На северо-востоке империи города были малочисленными и располагались далеко друг от друга. Скопенцана была самым значительным из них. Южнее Заистрийских гор все обстояло иначе. Здесь урожаи были обильнее и природа – богаче, чем на окраине империи. А Видесс правил этими землями почти тысячу лет. По сравнению с ними северные области выглядели захолустьем.

«Малеин именно так к ним и отнесся», – угрюмо подумал Ршава. То, как автократор вывел гарнизоны из городов, показало, что ему наплевать на их судьбу. И сделало горькую участь этих городов более вероятной, почти неизбежной. А Стилиан оказался ничуть не лучше. Забрать людей из приграничных фортов… Видесс будет расплачиваться за это годами, если не веками!

Долгое путешествие, совершенное Ршавой, показало, насколько верен этот вывод. А нынешний, короткий отрезок говорил о том, что вряд ли автократора будет волновать судьба провинции. Здесь, в относительной близости от столицы, все выглядело почти нормально. Именно это Малеин и видит. Если верх одержит Стилиан, он тоже увидит именно это. Велика ли вероятность, что любой из них, с комфортом укрывшись в столице, захочет ее покинуть и попробовать навести порядок во всей империи? Насколько Ршава мог судить – не очень велика.

Но даже если автократор захочет это сделать, чего он сможет добиться? Скольких солдат уже сгубила гражданская война? Скольких людей уже убили хаморы? Какую силу сможет выставить против них Видесс? Достаточную? Этого Ршава не знал. И вряд ли это знает его царствующий родственник – или, если уж на то пошло, мятежный генерал.

Крестьянин, пропалывавший поле, помахал Ршаве. Тот махнул рукой в ответ. К комку земли, отброшенному крестьянской мотыгой, подскочил дрозд и тут же улетел с червяком в клюве.

– Благословите меня, святой отец, – попросил крестьянин.

Ршава вздохнул. Его уже начинало тошнить от этих просьб. Но крестьянин набросился бы на него с мотыгой, если бы прелат благословил его так, как полагал истинно правильным. И потому, прекрасно сознавая свое лицемерие, Ршава очертил на груди символ солнца и нараспев произнес:

– Да хранит тебя владыка благой и премудрый, сын мой.

Крестьянин отсалютовал ему мотыгой, точно она была солдатским копьем.

– Спасибо за вашу доброту, святой отец, – поблагодарил он и стал выкорчевывать сорняки дальше.

Доброту? Поехав дальше, Ршава покачал головой. Он бы так не сказал. И все же… Разве многие священники не ощущают себя лицемерами, благословляя мирян? Они ведь прекрасно знают, что люди заболевают, умирают или совершают ужасные преступления, несмотря на все благожелательные слова. Святые отцы редко задумываются над тем, что это может значить. «А у меня хватило смелости пойти туда, куда вела логика», – подумал Ршава.

Но идти туда самому – это одно. Теперь он должен убедить и других последовать за ним. Он опять взглянул в сторону столицы. Именно для этого он туда и едет.

На полях работало совсем немного крестьян. Если они не будут пахать, сажать, полоть и собирать урожай, то ни им, ни горожанам нечего будет есть. Из-за того что Ршава видел крестьян, он не сразу понял, что на лугах почти нет скота: ни лошадей, ни овец… Сперва он удивился, но быстро понял причину: с началом гражданской войны по этой дороге в обе стороны проходили маршем армии. Они наверняка уже съели местный скот или угнали с собой, либо же его спрятали крестьяне.

Как и повсюду, возле ферм располагались огороды. Обычно там работали жены и дочери фермеров. Ршава тоже не сразу заметил, что на огородах нет женщин. А чего не видит он, того не увидят и солдаты.

Он печально покачал головой. Сколько понадобится времени после окончания этой несчастной войны, чтобы жизнь в империи Видесс снова стала нормальной? На какой части империи она уже никогда не станет нормальной? И как победивший автократор, кем бы он ни оказался, может лелеять надежду изгнать хаморов с теми жалкими ресурсами, что останутся в его распоряжении?