Текст книги "Шестой прыжок с кульбитом (СИ)"

Автор книги: Сербский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

Глава 7

Глава седьмая, в которой Брежнев под руководством Брежнева прибыл на совещание

Из солнечной Гаваны улететь легко, было бы желание. Советский лайнер Ил-62 курсировал регулярно, на нем генерал Мещеряков и вернулся в заснеженную столицу. Аэродромного автобуса у трапа самолета не отказалось. Многочисленную команду сопровождения поглотил «Икарус» стандартного вида, со шторками на окнах. А начальника ГРУ ждал малоприметный автомобиль «Волга» серо-голубого цвета. Маскировку нарушала специфическая антенна и сизый дымок из выхлопных труб, которых было две. А это указывало на мощный двигатель от «Чайки» и автоматическую коробку передач. Половину багажника такого автомобиля занимало специальное оборудование связи «Кавказ».

Помощник аккуратно уложил вещички в багажник, а генерал расслабился на заднем сиденье. Дома его дожидалась русская баня и все, что полагается после хорошей парной. Только в отличие от своих сотрудников, с веселым гвалтом уехавших в автобусе, домой генерал попал не сразу. Испортить настроение поспешил помощник– обернулся с сообщением, что товарищ Пельше жаждет личной встречи.

– Ожидает вас на Старой площади, для краткого устного отчета, – помощник слегка склонил голову, и при этом поднял глаза наверх. – Недавно звонили оттуда, по спецсвязи.

Генерал вздохнул. Ага, знаем мы эти краткие отчеты… И потом, есть правила. По всем негласным канонам, вызов на партийный ковер является нарушением субординации, ведь в первую очередь руководитель ГРУ обязан докладывать о служебной командировке начальнику Генерального штаба. И Мещеряков снял трубку радиотелефона. Однако начальства на месте не оказалось – генерал Куликов прихворал, а министр обороны маршал Гречко убыл с визитом в Польшу. Этот важный аргумент смягчил мятущийся дух генерала.

Дом номер четыре на Старой площади блестел чистотой снаружи и внутри. По непроверенным слухам, ковровые дорожки здесь обрабатывали моющим средством на спиртовой основе особой выделки. Пыль протирали тряпками из специальной ткани, которая поглощала запахи, буквально впитывая их вместе с пылью. Подобные материалы применялись в одежде космонавтов. Кондиционеров в помещениях не было, воздух гоняли вентиляторы с фильтрами из специальной ткани. За влажностью, микроциркуляцией и орошением воздуха следила секретная служба, она же регулярно брала пробы воздуха в рамках противодиверсионной борьбы. Достоверность этих сведений Мещеряков не проверял, однако в кабинете товарища Пельше стояла свежесть необыкновенная.

Когда «краткий» отчет состоялся, в ответ прозвучали слова благодарности за хорошую работу. Затем наступило время чайной церемонии. Стол был накрыт в соседней комнате, в менее официальной обстановке. К чаепитию подали стаканы в мельхиоровых подстаканниках, заварной чайник и сахарницу. Кроме традиционных баранок, к чаю прилагалась хлебная корзинка. Ну а дабы было что положить на хлеб, рядом выставили масленку и черную икру трех видов. Обычным дополнением явилась пара тарелок с нарезкой из цековского буфета – колбаска, буженина, рыбка.

Пробежав глазами розовые ломтики копченой севрюги и слабосоленой семги, Мещеряков соорудил бутерброд с украинской колбасой. Прожевал, и посчитал уместным прояснить для себя один вопрос:

– Арвид Янович, я понимаю, что стране нужен хлеб. Конечно, нам не повредит рис, а заодно с ним и говяжья тушенка. Для этого я кланялся коллегам в Аргентине и Бразилии. Но зачем нам какой-то литий из Боливии?

Пельше хмыкнул:

– Не какой-то, Валентин Иванович, а очень даже какой. Это тот литий, который надо литий!

– Хм, – не понял Мещеряков.

– Боливия богатая страна, только люди живут бедно. Вы же были там у русских староверов, гостинцы передавали.

Генерал подлил себе чаю:

– Да, веселья мало. Бедненько, но чистенько, как говорится.

– Боливия славится золотом, драгоценными каменьями и еще кучей всего из таблицы Менделеева. Кроме того, у них есть газ… Но главным богатством Боливии является литий – там его половина мировых запасов. Этот мягкий металл уже находит применение в атомной энергетике, лазерах и алюминиевых справах.

– Это понятно. А в чем цимус?

– В аккумуляторах. Есть мнение, что за литиевыми аккумуляторами стоит будущее. Представьте батарейку размером с копейку. И в фонарике разведчика она проработает год.

– Хм, – невнятно восхитился генерал, поглощая второй бутерброд, с брынзой.

– Батарейка размером со спичечный коробок обеспечит работу радиостанции на месяц. А если она аккумуляторного типа, то ее можно зарядить от обычной сети. И так много раз.

– Долгоиграющая штука, – Мещеряков покачал головой. – Как говорится, мал клоп, да вонюч. Только на сказку это похоже. Никогда о таком не слышал, хотя руку держу на пульсе.

Пельше прикрыл глаза:

– У меня свои источники информации, которым я склонен доверять.

Генерал спорить не стал, он озаботился следующим вопросом.

– А другие желающие не набегут, если лакомство такое сладкое? Кстати, американские инвесторы в последнее время активно суетятся по Боливии.

– Значит, надо спешить, чтобы грибную поляну застолбить! – кивнул Пельше. – Мы активизировали резидентуру КГБ, но ваша помощь, Валентин Иванович, будет нелишней. Если очень хочется, мы от этого пирога откусим.

– Против сладкого для страны не возражаю, – Мещеряков едва заметно улыбнулся. – Только ведь придется руду добыть, потом из-за океана привезти сюда, потом переработать… Это ж сколько денег надо?

Пельше в ответ обозначил свою улыбку:

– Без труда не вытащишь литий из пруда. Придется вложиться, конечно. И крепко вложиться. Но, поверьте, оно того стоит. Однако вернемся к нашим баранам.

Мещеряков подобрался:

– Слушаю вас.

– В Пекин вылетаете завтра?

– Так точно.

– Тогда поступим так. Товарищи из Международного отдела ЦК намерены провести с вами инструктаж, сделаем это сегодня. Ваш визит носит характер частного вояжа, ведь Мао Цзэдун не жалует гостей из СССР. Есть тонкости, вам доведут.

– Ясно.

– Правда, в Пекин вы попадете не сразу, придется залететь в Дели.

– Это же крюк какой, – Мещеряков едва не поперхнулся чаем. Но потом ухмыльнулся: – Впрочем, бешеной собаке семь верст не крюк.

– Зато выспитесь вволю, – подсластил пилюлю Пельше.

– Это точно, – согласился генерал, ясно осознавая призрачность таких мечтаний. – Что делать в Индии?

– Достигнута договоренность о вашей встрече с Индирой Ганди. Она примет вас незамедлительно. Речь пойдет о тропическом циклоне, который ожидается на территории индийской западной Бенгалии и восточного Пакистана. По расчетам моих источников… – Пельше запнулся, – я хотел сказать: от группы опытных синоптиков поступил прогноз, что с высокой степенью вероятности бушующая стихия затопит все острова в дельте Ганга. А это до десяти миллионов человек. Нельзя допустить паники, поэтому ваша задача – без лишней помпы передать пакет лично в руки. Там карты, графики и расчеты.

– А на словах?

– На словах передайте мнение Политбюро ЦК КПСС: никто, кроме военных, не сможет провести эвакуацию такой массы людей. Необходимо заранее организовать временные лагеря, обеспечить питание и обуздать мародеров. Мы советуем Индии и Пакистану прекратить боевые действия, чтобы совместными усилиями спасти людей.

– Хм… Да у них там не просто «боевые действия», у них там война в полном разгаре! – воскликнул генерал.

– А вы для чего? – Пельше поднял бровь. – Военный дипломат, разведчик. Кто, если не вы? Война со стихией нам кажется важнее. Надо найти общий язык с военными индусами.

– И все-таки я не понимаю, – Мещеряков тряхнул головой. – Помощь Индии – это одно. Не союзник, но близко к этому. А Пакистан нам явный враг! Зачем помогать недругу?

– Индия, Пакистан и Китай – это полмира, Валентин Иванович. Огромный рынок… И он будет расти. У нас есть грузовики, танки, бронетранспортеры, корабли, самолеты, вертолеты. У нас много чего есть, что им надо.

– А не получится, как с Египтом? – насупился генерал. – Вбухали в эту яму прорву денег, а арабы все просрали. Многие их деятели в лицо улыбаются, но потом волком смотрят: давай еще!

По долгу службы Мещеряков обладал всей полнотой информации, знал что говорил. И сейчас не побоялся сказать то, что давно было очевидным, однако считалось крамолой:

– Нет у арабов никакого социализма, и настроения его построить не наблюдается. Профукают наши подарки, и забудут. А потом протянут руку американцам.

Пельше усмехнулся. Смелость наглостью не посчитал:

– Такая точка зрения имеет право на жизнь. Но вслух ее высказывать… хм… преждевременно. Советую воздержаться от подобных речей, всему свое время. Однако вернемся к Индии.

– Так точно.

– Советский Союз готов предоставить грузовики, палатки и медикаменты. В полете почитаете документы, мы для вас сделали подборку.

– Есть.

– Да, вот еще что: вопрос деликатный, во избежание огласки эту тему закрыли грифом секретности. КГБ и дипломаты не в курсе. Леонид Ильич подписал вам особый мандат с широкими полномочиями. Он собирался с вами побеседовать но, к сожалению, угодил в больницу.

– А что с ним?

– Прихворал, – коротко ответил Пельше. – Сердечко прихватило.

Мещеряков понятливо кивнул. Партийное руководство не любило говорить о своих болячках, а сведения о здоровье кремлевских вождей являлись тайной за семью печатями. Разговоры на эту тему пресекались, сплетников выявляли и клеймили. Те сведения, которые выходили наружу, правдивостью отличались редко. Однако у генерала Мещерякова имелись свои источники информации. И он знал достоверно: Леонид Ильич серьезно болен, хотя на людях хохорится.

Первый инфаркт случился у Брежнева давно, в 1951 году. Рваный образ жизни, постоянный недосып и нервные нагрузки привели к очередным инфарктам, инсультам и гипертоническим кризам. Не следует забывать ранение и контузию на фронте. Война вообще никому здоровья не прибавляет… Всё чаще Леонид Ильич посещал клинический санаторий «Барвиха», и регулярно оказывался на больничной койке Центральной клинической больницы. Врачи настоятельно советовали отдыхать, поэтому отпусков стало два, зимой и летом. В командировках обычным делом выглядели пакеты с лекарствами, которые постоянно носили помощники.

Для простых смертных Брежнев оставался вполне здоровым и бодрым. Руководители на местах о чем-то догадывались. А вот товарищи из ЦК знали, что Генеральный секретарь частенько приезжает в Кремль из спецбольницы. Отбыв ритуальные совещания, он снова отбывал на лечение.

Вчера у Брежнева произошел тяжелый срыв с нарушением мозгового кровообращения, и об этом ведали лишь члены Политбюро. Леонид Ильич впал в невменяемое состояние, при этом академик Чазов отказался давать какие-либо прогнозы. Вся тяжесть руководства страной легла на Малое Политбюро, где слово Арвида Яновича Пельше имело серьезный вес. И все чаще он играл там первую скрипку.

Глава 8

Глава восьмая, в которой еще те звезды не погасли, еще заря сияет та

Возле кухонного холодильника выстроились в ряд три миски: большая, средняя и малая. Словно экспозиция к сказке «Три медведя». Только в нашей прозе жизни посуда была иного назначения: собачья, львиная и кошачья. Подход к кулинарному станку никто не пропустил, тем более что ужин отличался усиленной порцией и праздничной добавкой, кашей под названием «сочиво».

Во время еды наглая кошка позволяла себе нырять в чужие миски, а вот в свою блюдку заглядывать не позволяла. Оберегала жестко – нарушитель сразу получал лапой по морде. В разборки я не влезал. Власть не дают, власть берут. А раз кошка ведет себя как хозяйка, так тому и быть. В стае всегда должен быть вожак, это закон. А я над схваткой. Высшая сила для них, верховный арбитр и царь горы.

– Ну, с наступающим праздником, – объявив тост пирующим подчиненным, я приступил к закускам и сочиву.

Канун Рождества – предпраздничный праздник, и называют его Сочельник. Праздник тихий, потому что с утра следует навести порядок в доме, выдраить сковородки и начистить столовое серебро. Желательно этот день провести в самосозерцании, стараясь не тревожить прочих людей. Ведь они, по сути, должны заниматься тем же что и вы, то есть предаваться таинству молитвы.

Ближе к вечеру незамужние девы приступают к гаданию на достаток и удачу, однако гвоздем программы является гадание на суженого. Дело это не простое, сокровенное. Церемонию проводят в уединении меж двух зеркал, с применением горящей свечи. Высмотрев в мареве нужное отражение, девица подает команду: «Суженый, приходи ко мне ужинать». Все, дело сделано.

Но перед этим надо подстраховаться. Заранее следует заговорить монетку на любимого, и незаметно сунуть избраннику в карман. Вместо монетки (или вместе с монеткой) можно положить хитро вышитый девичий платочек. Этот прием называется «вывязать добра молодца». В конце концов, можно разрешить парню поцеловать себя. И если во время поцелуя произнести про себя тайные слова «люби меня больше, чем сам себя», успех секретной операции гарантирован. Вот теперь жертва никуда он не денется, влюбится и женится.

Прочая молодежь тоже не сидит сиднем, времени зря не теряет – занимается колядованием, то есть вполне законно изымает из мирного населения предметы питания, сувениры и подарки. В мире попадаются и равнодушные люди. Атеистам и агностикам закон не писан, они сами выбирают, как провести этот вечер.

Анюта с Аленой решили, видимо, совместить два последних пункта – явились ко мне домой с хитрыми глазами. Да не одни, а с Галюсей. У той лисы глаза тоже горели лукавством. Оказывается, Анюта давно обещала ребенку веселую прогулку в канун Рождества. Ты смотри, как у Нюся все распланировано… Железная машина, а не девушка.

Овчарка Мальчик, издалека обнюхав гостей, не сочла их опасными, удалилась к своим детям. А многомудрая Алиса проявила стойкий характер – вообще не показалась. Так и не вылезла из укрытия в шкафу, где прятала своих котят.

Отведав рулета с маком, гости с ходу потребовали чудес и развлечений.

– Антон Михалыч, завтра Рождество, – молвила Алена, наглаживая горного льва. – Помните, вы говорили, что никогда с нами не рассчитаетесь?

Прижавшись к Анюте, Галюся с восторженным ужасом глядела на дикого зверя. Но тронуть боялась – временами звереныш взбрыкивал, грыз Алене пальцы, и атаковал руку перебором задних лап.

– Время пришло, – добавила Анюта. – Пора. Хотим подарков и много знаков внимания.

Ну, стреляного воробья впросак не поймаешь, как и травленого волка. На первый-второй рассчитайсь? Да ради бога, раз-два. Любой мужчина имеет запасы, сделанные заранее. А я знал, что час расплаты неминуемо придет, вот и подсуетился.

Галюся получила плюшевого медведя и треугольную шоколадку «Тоблерон». Настоящую, швейцарскую, из старого времени. Алене достался набор «Шанель N19» – туалетная вода, духи и дезодорант. А для Анюты заранее был приготовлен ее любимый «Черный опиум» из новой коллекции, а также хит сезона от Тома Форда, аромат «Fucking Fabulous». Литературный перевод дерзкого названия звучит как «дьявольски крутой», что высокой девушке отвечает в полной мере. Реклама величает новую композицию «насыщенной мускатным шалфеем и сексом». Не знаю, проверять не собираюсь. Но мне показалось, что главным ароматом этих кожаных духов является горький миндаль, а особенностью – трудность в добыче. К тому же конская цена, почти пятьсот баксов.

Да и ладно. Как говорится, наш Антон не горюет о том. Раздав подарки, я услышал слова благодарности, даже поцелуев удостоился. И посчитал, что успешно отстрелялся. Но не тут-то было, девчонки мигом разрушили мои наивные мечтания.

– Антон Михалыч, у нас теперь ровные деловые отношения, – сказала Анюта. Глядела она строго и требовательно. – А в Рождество принято надевать обновку.

– Да, – поддержала ее Алена. – Нам нужны обновки к празднику. В смысле, деловые платья.

Отложив львенка на диван, она перелистнула странички на экране телефона. А затем, найдя искомое, ткнула в него острым ноготком с маникюром «камифубуки».

– Вот, – рядом лег пальчик Анюты, оформленный как короткий «френч». – Взгляните.

Взглянул. Одна деловая одежка оказалась обычным фиолетовым платьем до колен, с упором на черный оттенок, приталенным и с пояском. Второй наряд состоял из серой твидовой юбки и чопорного жакета.

– В принципе не возражаю, – пробормотал я, – если надо. Но зачем вам деловые наряды?

– А в чем еще на занятия в институт ходить? – вопросом на вопрос ответила Анюта. – Не в карнавальных же костюмах!

– Да, – согласилась Алена, убирая пальчик. – Мы серьезные девушки.

И тут моему взгляду открылся ценник.

– Сколько-сколько? – поразился я. – Четыре тыщи евро за обычное платье? Хм… Оно точно из шерсти?

– Это прет-а-порте от Шанель, – пояснила Анюта. – И мы выбрали не самое дорогое порте. Скромный деловой стиль.

Если она думала, что успокоила меня, то зря. Интересно, а сколько капусты придется выложить за дорогое платье? Я фигею, дорогая редакция! Шустрая, однако, молодежь пошла. А эти ходят парой: Алена такая же. Известно, что женщины, мечтающие о богатстве, дружат с себе подобными.

Собственно, зачем гадать на достаток и удачу, когда есть более надежные способы? Решительность и прагматичность, вот их конек. Небось, идею растрясти мошну доброго дедушки придумала Анюта, тут к бабке не ходи.

Но деваться некуда, за все в этом мире надо платить. Бесполезно сожалеть об утраченном, если это неизбежно. А за собственную жизнь никаких денег не жалко, заработаем еще. К тому же современные технологии упрощают покупку донельзя – достаточно нажать пару кнопок, подтвердить номер кредитной карты, и можно заниматься другим делом. И девочки его нашли, без всякого перерыва. Я даже погоревать не успел.

– К платьям нужны туфельки.

– Скромные? – догадался я.

– Конечно. Сменка, в аудитории ходить.

Логично, только лохушки могут надеть обувь не в тон. Туфли должны соответствовать, спору нет. Готовый к потрясениям, я посмотрел в любезно подсунутый телефон. Странно, но цена оказалась не конская. Да и процедура покупки много времени не заняла, интернет рулит.

– Спасибо! А теперь мы хотим приключений, – заявила Алена. – Вечер в Сочельник и все такое.

Возражать двойному напору мне показалось бессмысленным. В ночь под Рождество нельзя ругаться, ссориться и злословить. Следует простить всех и попросить прощения у тех, кого обидел. А для притупления совести очень хорошо подходят денежные знаки, улетающие с кредитки.

Оставалось лишь понять, о каком виде приключений идет речь.

– Хотим на Мальдивы, – обозначила цель Анюта. – Искупаться, позагорать, и перекусить в рыбном ресторане.

Перекус в ресторане на фоне деловых обновок выглядел не тратами, а сущей безделицей. В конце концов, каждая потеря есть приобретение и каждое приобретение – потеря. Переживем.

– Скромный рыбный стол? – кивнул я. – Это не проблема. Что еще?

– На звезды посмотреть, – сообщила Анюта. – Это важно. Если ночь выпадет звездная, значит, скотина даст хороший приплод.

А Алена добавила:

– «Еще те звезды не погасли, еще заря сияет та». Помните? Глядя на звезды, нужно загадать желание.

Девушки будто декламировали по очереди. Теперь вступила Анюта:

– В рождественскую ночь время останавливает свой бег, позволяя нам прикоснуться к энергии космоса.

И Алена завершила выступление:

– После первой звезды разрешается пить, гулять, играть в снежки и кататься на санках.

– Хм… А вот санки на Мальдивах надо еще поискать, – забеспокоился я. – Там же вечное лето!

У искательниц приключений хватит ума потребовать и это. Они такие. Заставят и искать, и катать.

– Да это образно, для фигуры речи, – успокоила меня Анюта. – Но против салюта с фейерверком возражать не будем.

– Положим, вы хотите развлекаться. Ладно, – затрепыхало мое эго в попытке вырваться. – Но я-то вам на что? Гуляйте сами, хоть до утра!

– Приличные дамы не выходят в общество без мужского сопровождения, – фыркнула Алена. – Это же нонсенс! А если мальдивские мужики захотят украсть нас в свой гарем? Аньке хорошо, она может смыться. А мне что делать?

Серьезный аргумент. Когда тебя приглашают быть рыцарем, уклоняться негоже.

Но перед выходом мне пришлось побыть еще и цирюльником.

– Галюсе надо подравнять хвостик, – заявила Алена. – Только красиво и художественно.

– Пойдешь со мной в ресторан? – спросил я у девочки, щелкая ножницами. – Рыбный стол и все такое. Если хочешь, могу взять тебя в гарем.

– Хочу, – ответила она. – А что такое гарем?

– Это такая большая семья, – выкрутился я, – где много красивых женщин.

– Хм… Пойду. Только с Аней и Аленой! – она задумалась и добавила: – Ты тоже приходи.

* * *

На тропический остров мы переместились единой группой, под черное одеяло Анюты уместились все. Грузоподъёмность девчонки радовала, а ведь еще не вечер! Внутренний радар безошибочно определил не только отель, он и номер Елизаветы Авдеевой. Я так не умею, а Анюта попала точно куда надо. Бунгало располагалось на берегу океана, в живописном тропическом парке. Под пальмой в кресле сидел смутно знакомый парень. Облаченный в одни лишь шорты, он через трубочку посасывал розовый фреш. Шрам на животе парня дал подсказку.

– Осколок повредил язву желудка? – припомнил я старый диагноз. – Как поживаешь?

– Нормально, спасибо, – высоким стаканом он указал направление. – Они вот там, загорают.

По каменной дорожке мимо бассейна мы вышли к пляжу, и Галюся радостно воскликнула:

– Ура, товарищи! Море!

Кристально чистые волны набегали на берег. Выглядели они крохотными, чисто декоративными. И белый песочек они не беспокоили, а гладили. Вдали сновали белые кораблики, безоблачное солнце висело над горизонтом. Картина, достойная кисти художника.

Дамская троица, возлежащая в шезлонгах и любующаяся закатом, дружно обернулась на детский крик. Других лежаков поблизости не наблюдалось, как и прочих отдыхающих. Собственный пляжик? Круто.

– Опа-на, – Лизавета Сергеевна подняла очки на лоб. – Явление Бережного народу! И с бабами. А кто это с тобой?

Она зыркнула фиолетовыми глазами, сняла панамку и промокнула ею лоб. Между прочим, ровный и чистый. Короткий темный ёжик на голове казался стильной прической, а в целом лицо выглядело на тридцать, с небольшим хвостиком. Нет, легкий загар освежает любую женщину. Но здесь контраст с недавним прошлым был разительным – воспоминания еще свежи.

Самой заметной деталью одежды трех курортниц являлись солнцезащитные очки. Видимость наряда, именуемого купальником, я бы одеянием не назвал. Тенденции таковы, что современный купальник не мешает, а наоборот, помогает зрителю оценить пикантные достоинства фигуры. А основная задача купальника – позволить загару прикоснуться к максимальной площади тела.

Мои спутницы поздоровались и представились. Анюта сквозь зубы, а Алена вполне доброжелательно. Но это только казалось – острый взгляд синих глаз пробежался по трем обнаженным фигурам. Будто молния пролетела и ожгла, даже я это почувствовал.

Лёля даже дернулась. Она подхватилась, чтобы повиснуть у меня на шее:

– Антон Михалыч! Глазам своим не верю. Откуда вы здесь?

– Мы к вам приехали на час, – сообщил я. – Бонжур, привет, хэлло. Можно, мы искупаемся на вашем пляже?

Галюся, впрочем, разрешения не дожидалась – она молча разделась и двинулась к прибою. В полном экстазе побрела, будто кролик к удаву. Анюта рванула следом.

– Вода не холодная? – обеспокоился я, вытирая испарину со лба.

Температура воздуха меня не волновала – несмотря на вечер, духота стояла приличная. Впрочем, здесь всегда тепло, и днем и ночью. А погода настолько стабильная, что аборигены знают всего два времени года: сезон дождей и сухой сезон. Чистая условность, перепада температуры дождь не влечет. И люди здесь живут счастливые, гадать не умеют: дождь идет – сезон дождей. Дождь не идет – значит, сухой сезон. У нас в Крыму не все так однозначно.

– Море тридцать, воздух тридцать, и коктейль с «Лимончелло» – тоже тридцать! – доложила Лёля.

– Ты пьешь тут крепкие коктейли? – изумился я.

– А почему нет, если наливают? Мне нравится, – Лёля тряхнула головой. – И потом, это отличное средство от чумы.

– Здесь есть чума? – я продолжал удивляться.

– Чумы нет, зато лекарство настоящее, – она с улыбкой смотрела на меня.

При этом Лёля успела окинуть Алену оценивающим взглядом. Такому даже многомудрые компьютеры не обучены – один взгляд, и все разложено по полочкам. Плюсы, минусы, направление атаки и построение защитной линии.

– Как ваша нога? – пискнула Ника, выглядывая из-за ее спины.

Девушка казалась вполне здоровой, синяков почти не видно. Вот что значит правильная мазь!

– Дела все ещё не так плохи, чтобы рассчитывать на улучшение, – коротко ответил я знаменитой фразой.

– Бережной, когда люди хотят искупаться, они снимают штаны, – сообщила Лизавета. Она приближалась не спеша. – Давай, заодно посмотрим на твои шрамы.

Никогда не планировал работать стриптизером, но сподобился на старости лет. Алена в этом представлении участвовать не стала – на ходу скинув сарафан, пошла в море. Мой взгляд невольно задержался на уходящем силуэте. Геометрию фигуры можно было бы выдумать лучше, но дальше некуда.

Между тем я скинул одежду, и Лизавета оценила картину. Говорила она голосом эксперта и изрекала очевидные факты:

– Так-так. Мелкие шрамы. На груди давние следы пулевого и ножевого. Живот тоже шили… А это что?

Я опустил взгляд: длинный розовый шрам со следами аккуратной штопки шел вдоль бедра. Авдеева взмахнула рукой:

– Отметин хватает, не спорю. Но они все давние, поверьте мне, – она обернулась к Лёле. – Милая моя, а ты такие ужасы рассказывала! Ничего не перепутала со страху? Сдается мне, что и лужа, в которой ты лежала, тогда твоими трудами сотворилась…

Да уж, за словом в карман Авдеева не лезет. Изможденное лицо пропало, а вздорный характер остался. И за этими алыми губками таится множество вопросов с острыми зубками.