Текст книги "Секвенция (СИ)"
Автор книги: Scarlet Heath
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
– Он всё равно очень любит тебя. По крайней мере, это не изменилось.
Да… – выдохнула Софи, пораженная этой неожиданной мыслью. – Это действительно не изменилось.
На этом момент откровенности был окончен. Софи мягко отстранилась, чувствуя легкое внутреннее беспокойство, словно центр её мозга, отвечающий за душевные излияния, забил тревогу, потому что количество излияний превысило норму.
Пока Крис была в ванной, Софи открыла окно и покурила. Она поймала себя на мысли, что успела соскучиться по виду ночного Стокгольма, и что этот вид приносит ей успокоение.
“Как быстро этот город стал для меня вторым домом. Как будто уже бывала здесь раньше. Может, это очередное таинственное совпадение, а, Кристи?”, – обратилась Софи к Крис в своей голове.
В этот момент настоящая Крис вернулась из ванной, спасая Софи от маразматического, как ей казалось, разговора с воображаемой Крис. И тут же настоящая Крис возмутилась, что Софи постелила ей свою постель, а сама собралась спать на диване.
– Мы могли бы спать на одной кровати, ведь она такая большая!
– О-о-о, не думаю, что это хорошая идея.
Софи ожидала, что Крис продолжит спорить, и уже готовила следующий “веский” аргумент, но Крис вдруг снова поникла. Как сегодня днём. Потом она села на диван, где собиралась спать Софи, провела кончиками пальцев по постели, коснулась подушки. Вид у неё при этом был такой, словно она, по меньшей мере, лишилась разом всех своих любимых книжек.
Софи напряглась. “Ну вот, сейчас что-то будет… “.
– Софи, скажи… – прошептала Крис. – Я не нравлюсь тебе? Если это так, я больше не буду лезть к тебе. Мне жаль, если я тебе неприятна, но это ничего. Ты главное скажи… И я успокоюсь.
От такой речи у Софи буквально челюсть отвисла. От удивления до неё даже не сразу дошло, что Крис вообще имеет в виду. Наконец, собравшись, она произнесла осторожно:
– С чего ты взяла, что не нравишься мне?
– Ну, это же очевидно. Ты постоянно отталкиваешь меня. Раз за разом. Сегодня днем, сейчас… Я могу только сделать вывод, что не нравлюсь тебе как… девушка, – и произнеся это, Крис покраснела и уставилась в пол на свои босые ноги.
Софи нервно хохотнула. Она пыталась подобрать нужные слова, но как и всегда, когда эти слова требовались позарез, они шли долго и нудно, путаясь и сбивая друг друга.
– Дело вовсе не в тебе, Кристи… Пожалуйста, пойми, дело во мне, – она села рядом на диван, но Крис даже не взглянула на неё, всё ещё увлечённая разглядыванием своих ног.
– Знаю я… – проворчала она. – Так говорят всегда, когда хотят вежливо отшить.
Софи улыбнулась. Смущение Крис очень тронуло её. Софи понимала, как тяжело далось девушке вроде Крис подобное признание.
– Это не так, – Софи положила ладонь на голую коленку Крис и ощутила, как девушка напряглась всем телом и затаила дыхание. – Ты очень нравишься мне, Кристи. Я просто не хочу спешить. Я… до сих пор ещё не свыклась с мыслью, что ты дочка моего учителя. Мне нужно время, чтобы привыкнуть. Ты… понимаешь?
– Да… кажется. Хотя, по правде говоря, не совсем, – Крис улыбнулась. – Но я рада, что хотя бы нравлюсь тебе…
– Конечно, нравишься! Иначе стала бы я целовать тебя тогда? Стала бы проводить с тобой каждую свободную минуту? Привезла бы тебя сюда? Ты нравишься мне во всех смыслах, Кристи. И как девушка тоже, – и сказав это, Софи удивленно заморгала, озадаченная собственной смелостью.
“Определенно, сегодня странный день. И нужно срочно ложиться спать, пока не случилась ещё какая-нибудь чертовщина…”.
– Но… можно мы всё-таки будем спать вместе? – с надеждой прошептала Крис, заглянув Софи в глаза. – Пожалуйста… Я просто хочу быть с тобой рядом.
“Ну и что я могу ответить на это?”.
– Ну хорошо! Хорошо! Твоя взяла! – рассмеялась Софи.
C радостным визгом Крис пулей переметнулась на кровать, оставив Софи с ворохом сожалений и сомнений в спасении своей грешной души.
Софи сходила в ванную и почистила зубы, переоделась в старую длинную футболку, в которой обычно спала, и вернулась в спальню с баночкой крема в руках. Крис уже лежала под одеялом и читала при свете ночника какую-то толстую книжищу.
– Сказка на ночь? – улыбнулась Софи.
– Ага. Хочешь, тебе почитаю?
– Давай.
Крис начала читать сказку, а Софи в это время намазала руки кремом и начала втирать его медленными массирующими движениями в каждый палец. И заметила, что Крис вдруг перестала читать.
“Вот уж не думала, что что-то может отвлечь эту девочку от книги!”.
Но Софи удивилась ещё больше, когда увидела, что Крис словно зачарованная наблюдает за её руками.
– Что, так интересно? – спросила она, задержавшись чуть дольше обычного на мизинце.
– Просто… просто я… – и, Крис снова умолкла, потому что зрелище, которое представляли собой руки Софи, явно притягивало её больше всего остального.
– Пианисты должны очень хорошо следить за своими руками, – пояснила Софи, садясь на постель. – Конечно, сама я не всегда следую этому правилу… Но у меня много различных кремов, смягчающих кожу. Потому что играть с пересушенной кожей не очень-то приятно. Она трескается, образуются мозоли и прочая гадость… – Софи, наконец, закончила и положила руки на колени. Ей было очень приятно такое внимание со стороны Крис, оно даже немного смущало и снова заставляло нервничать.
– Ну, так что там было дальше с принцессой Марианной? – спросила Софи, надеясь вернуть Крис к реальности.
– Ах да… – Крис рассеянно заморгала, пытаясь сосредоточиться и снова ухватить нить повествования.
Когда слегка запинаясь, она снова начала читать сказку о принцессе Марианне из далекого Королевства Астралия, полюбившей храброго рыцаря, Софи забралась в постель, пристроилась рядом с Крис и осторожно положила голову ей на плечо. В этом жесте не было совершенно ничего неприличного, ничего предосудительного. Точно так же можно было коснуться подруги или друга или просто самого близкого человека. И ощутить такой же сильный прилив спокойствия и умиротворения, не связанный ни с любовными страстями, ни с земными терзаниями. Это было чувство за гранью всех привычных рамок, в которые заключаются отношения между двумя людьми: друзья, возлюбленные, любовники, супруги, родственники. Всё это было бесполезным и лишним. Пустым.
«Кто ты для меня, Кристи? Мне никогда больше не встретить души, похожей на тебя. Никогда больше».
Софи слушала сказку, и никогда, даже в детстве ей не было так спокойно. Даже когда её собственная мать читала ей на ночь, ощущение тревоги перед завтрашним днём не отпускало её. Сейчас же завтрашний день и вообще какое-либо будущее просто перестали существовать.
А потом Софи вдруг заметила, что Крис больше не читает. Девушка так и уснула, и книга раскрытой лежала у неё на животе. Софи осторожно, чтобы не потревожить Кристи, приподнялась на локте, убрала книгу на тумбочку и потушила свет.
Перед тем, как отключиться, она успела подумать: «Господи, пожалуйста, только бы нам сегодня не видеть снов…».
35
Немецкая церковь или Церковь Святой Гертруды была построена в 1638 – 1642 годах. Возвышается это величественное строение между улицами Тюска Бринкен, Свартмангатан и Престгатан. В Средние века этот квартал был населен преимущественно немцами, поэтому церковь, собственно, и получила такое название. Церковь освятили в честь Святой Гертруды Нивельской, настоятельницы бенедиктинского монастыря Нивель в современной Бельгии и покровительницы путешественников.
И Крис оставалось только уповать на то, что и к ним Святая Гертруда отнесется благосклонно. Она молилась не часто, но если молилась, то от всего сердца. И она молилась всё утро с того момента как проснулась, и когда Софи заваривала кофе и, ругаясь, искала сливки, и когда они жевали булочки и смотрели в окно, и когда вышли из дома, и на подходе к Церкви. Даже разговаривая с Софи, Крис умудрялась повторять про себя молитву.
– Если честно, когда я впервые увидела эту церковь издалека, она не произвела на меня никакого впечатления, – сказала Софи, поправляя на ходу шарф. – Разве что горгульи навевали ощущение смутной тревоги… Ты только глянь, как они жутко раскорячились…
Крис только кивнула – на большее она была не способна, потому что при виде суровых нависших горгулий, к горлу подступила тошнота. Софи же выглядела абсолютно спокойной, и только сигарета в пальцах выдавала её волнение.
– Сейчас как раз одиннадцать по местному времени, церковь только открылась, и народу должно быть не очень много. Первые прихожане обычно приходят ближе к двенадцати, – сказала Софи, когда они приблизились к Северным воротам. – По воскресеньям в это время здесь проводятся регулярные богослужения. А в остальные дни в 8.00 и 16.00 можно услышать довольно угнетающий лютеранский гимн «Восхвалим все творца» на мелодию Иоганна Крюгера. И что ещё странно – раньше в это время года церковь всегда была закрыта…
– О, здесь что-то написано… – Крис указала на ворота.
– Здесь написано «Fürchtet Gott! Ehret den König!», что в переводе с немецкого означает «Бойтесь Бога! Чтите Короля!».
– Ты читаешь по-немецки? – вытаращила глаза Крис, сразу позабыв о своих тревожных ощущениях.
– Если бы, – улыбнулась Софи. – Просто прочитала когда-то в путеводителе.
Какое-то время они ещё стояли перед воротами, бездумно уставившись на старинную надпись. А потом Софи сказала совсем тихо:
– Ты ведь знаешь, мы всё ещё можем повернуть назад и спокойно жить дальше, не зная, что там. Кто знает, вдруг нам действительно лучше не знать… – её голос был чуть хриплым, то ли от страха, то ли от выкуренной сигареты.
– Да. Я понимаю, – отозвалась Крис после короткого молчания. – Но я не могу отступить, ты же знаешь меня.
– Знаю, – Софи грустно улыбнулась и взяла Крис за руку. – Тогда вперёд. Что бы мы там ни нашли, то, что у нас есть сейчас, мы не потеряем.
Крис кивнула, сжимая холодную сухую ладонь Софи.
«Что бы мы там ни узнали, я всё равно не отпущу тебя», – подумала она и сделала шаг вперед.
И не успела Крис зайти в зал и как следует осмотреться, как осознала со всей необъяснимой ясностью – это то самое место. То место из снов. Она бросила испуганный взгляд на Софи – не чувствует ли та чего-нибудь? Софи была бледной, а губы её были плотно сжаты.
Те же витражи. Тот же алтарь в глубине длинного зала. Тот же льющийся с высоких сводов тусклый свет, в котором танцуют пылинки, а потом оседают, словно засыпая. Та же пустота. Только теперь образы из снов дополнялись запахом свечей и сырости, а резкий холод пронизывал тело.
– Это здесь, Софи, – прошептала Крис, и её шепот оказался неожиданно громким в тишине огромного пустого зала.
– Да. Я уже и сама это понимаю.
– Мне никогда не было так тяжело, как сейчас, Софи… Я как будто задыхаюсь.
– Ошибаешься, – мрачно отозвалась Софи. – Уже было. Было плохо, в этом же месте, нам обеим. Когда-то. Оно вечно будет хранить для нас это чувство.
– Я должна увидеть… убедиться прямо сейчас… – и Крис побежала к алтарю, опустилась на ступеньки, и ей казалось, что она снова во сне, чересчур реальном, омерзительно холодном и страшном сне. На какой-то миг ей показалось, что найти снова ту плитку нереально, или, что её вообще нет (и тогда Крис была бы просто счастлива). Но так вышло, что её пальцы запомнили всё куда лучше, чем её сознание. Крис легко и быстро нащупала эту червоточину в безупречном убранстве, чуть нажала, и плитка легко отошла. И даже тогда Крис не переставала надеяться, что внутри ничего нет. Но опустив руку в зияющий черный проём, девушка сразу обнаружила кольцо. И в тот момент, когда она снова взяла его в руки, всё вернулось. Вернулось разом. Вернулось вместе со страшной болью утраты. Вместе с безысходностью и страхом. Необратимо. Навсегда.
И в тот момент, когда сердце, казалось, собиралось разорваться, Крис подумала, что оно, это чувство, никуда и не уходило. Всё это время оно было с ней.
______________________________________________
– Кристина, познакомься, это моя ученица София.
Крис стояла за спиной отца и разглядывала с любопытством девушку за фортепиано. Двадцатитрехлетняя Софи приветливо, но чуть вымученно улыбнулась и помахала девочке рукой.
– Привет, Кристи, – её голос был тихий и глубокий. А Крис, которую ещё никогда не называли «Кристи» была от этого просто в восторге.
– Можешь посидеть здесь, мы сегодня недолго прозанимаемся, -
Александр сел на стул рядом с Софи, и девушка сразу перестала существовать для остального мира. Выпрямилась до неестественности и обратилась в чистое внимание.
Весь урок Крис просидела, зачарованно наблюдая и слушая эту удивительную музыку. Она уже почти не помнила, как играла её мать, помнила только, что это было так же красиво.
Выходили из класса они вместе.
– У вас очень милая дочка, – улыбнулась Софи перед тем как попрощаться.
– Да, Кристина очень похожа на свою маму.
– Действительно, похожа.
Крис не могла судить, насколько она похожа на маму, но, несомненно, ей было очень приятно слышать это, и она даже ощутила некий прилив гордости и воодушевления.
– Ну что ж, пока, Кристи. Приятно было познакомиться с тобой, – сказала Софи и снова махнула ей рукой.
Прошло ещё два года, прежде чем они встретились снова.
____________________________________________
В тот день Крис пошла с отцом на выпускной концерт в консерватории. Ей вспомнилось то теплое щемящее чувство из детства и очень захотелось снова увидеть ту девушку, которая называла её «Кристи». Тем более что отец в последнее время так много говорил о ней и её необыкновенных способностях.
Был у Крис и ещё один повод – сбежать на весь вечер из дома, чтобы избавить свои уши от назойливых звонков запавшего на неё одноклассника.
Софи была, в самом деле, ослепительна. Её выступление было безупречно, и никто кроме Крис не заметил, как у Софи дрожат руки. И это был первый и последний момент, когда они дрожали.
После концерта они встретились и разговорились. Александр всё повторял, как они похожи. Софи была счастливой. Никогда после, даже когда они обменялись клятвами, Крис больше не видела Софи счастливой настолько, как в тот вечер. В тот вечер, когда Софи наконец-то поняла, как сильно Александр гордится ей. Что она сделала всё, что могла, для того чтобы оправдать его надежды.
____________________________________________
– Я так боюсь, что твой отец узнает о нас. Тогда я больше никогда не смогу посмотреть ему в глаза.
– Да ладно, мой отец не такой уж тиран. Может, он поймет нас.
– Нет, Кристи, это невозможно понять. Тебе шестнадцать, а мне почти тридцатник.
– Двадцать восемь.
– Да какая к черту разница! Ты знаешь, что меня могут посадить за такое!
– За то, что ты растлила меня? – улыбнулась Крис и потянулась за поцелуем, обнимая Софи за талию.
– Это не так уже и весело, – проворчала Софи, но на поцелуй всё же ответила.
Они сидели у неё дома на полу перед телевизором, по которому показывали симфонический концерт. Концерт, однако, уже давно потерял для них интерес.
– Когда я с тобой, Софи, мне наплевать на всё. Ты очень нравишься мне, остальное не важно.
– Ты тоже нравишься мне, Крис. Просто временами чувствую себя педофилом!
– Ты и есть педофил, – рассмеялась Крис и получила от Софи шутливый подзатыльник. – А если правда, то ты слишком часто нервничаешь. Так недолго и курить начать. Как мой папа.
– Не начну, не волнуйся. Эта привычка совсем не по мне…
________________________________________
– Я нравлюсь тебе потому, что тебе нравилась моя мать?
– Конечно нет.
– Тогда… потому что тебе нравится мой отец?
– Нет! Тем более нет!
– А что… мой папа вполне хорош собой, молодо выглядит.
– Это не имеет значения. Я слишком уважаю твоего отца. И мужчины меня никогда не привлекали.
– Меня тоже.
_______________________________________
– Кристина, у меня к тебе серьезный разговор… – Софи вздыхает и садится рядом на лавочку. Над ними зажигаются звёзды, и кажется, что никого больше нет в этом пустынном парке. Аромат цветущих пионов наполняет воздух.
– То, что ты называешь меня «Кристина», уже серьезно, – рассмеялась Крис, вдохнула этот пьянящий аромат и коснулась кончиками пальцев руки Софи.
– В общем… Я тут подумала… Мы вместе уже три года, ты уже заканчиваешь школу…
– Та-а-ак, – Крис давненько не видела Софи в таком состоянии. Последний раз это было, когда Софи слетела с катушек и поцеловала её. И это был их первый поцелуй.
– Я подумала, почему бы нам не отметить как-нибудь наши отношения? Может быть, это подойдёт…
Тогда Софи и достала два тонких серебряных колечка. И никогда ещё за эти три года они не были так близки друг другу, как в тот вечер.
__________________________________________
– Свадебное путешествие в Стокгольм… Это в твоём стиле, Софи.
– Ты же знаешь. Если я что-то делаю, то оно должно быть безупречным.
– Да, ни одной ошибки, знаю…
– Вот именно.
– А если ты всё-таки ошибёшься однажды, что тогда?
– Не знаю. Я стараюсь не думать об этом.
– Разве мой отец не учил тебя не бояться ошибок и переделывать до тех пор, пока не получится?
– Некоторые вещи невозможно переделать, Кристи.
___________________________________________
В церкви было тихо. Свет проникал сквозь высокие витражи. Они стояли у алтаря и со смехом, какой бывает только у по-настоящему счастливых влюблённых, надевали кольца друг другу.
– Не могу… Почему я смеюсь в такой серьёзный момент? – спросила Крис сквозь слёзы. – Но мне так страшно, что сюда кто-нибудь придёт и увидит нас. Мне так… так…
– Это от нервов, – шепнула Софи, у которой тоже выступили слёзы.
– Почему мы с тобой вечно делаем что-то вот такое?
– Потому что мы просто ненормальные, – Софи смахнула слёзы.
– Давай с тобой всегда будем вместе.
– Давай.
– Обещаешь?
– Обещаю.
И они целовались, обнимали друг друга и смеялись, чтобы не плакать.
______________________________________
В комнате было очень холодно. Их было трое. Александр Анатольевич курил у окна. Софи смотрела на свои руки. Крис – на них обоих по очереди. И почему-то сильно пахло апельсинами.
– Ну, и когда же всё это началось? – спросил Александр.
– Давно, – ответила Крис.
– Насколько давно?
– Пять лет.
– О, Господи… – сигарета выпала из его пальцев и так и осталась тлеть на подоконнике, выжигая неизгладимый отпечаток с рваными краями. – Поверить не могу!
– Папа, подожди, выслушай!
– С тобой мне всё понятно, Кристина. Но я бы хотел послушать Софи. Что ты скажешь? – он повернулся к Софи, сжавшейся на стуле и похожей на раненую птицу.
Софи молчала.
– Тебе нечего сказать? – голос Александра дрогнул. – Но как же так, Софи? Ведь я доверял тебе, как себе самому. Как ты могла так разочаровать меня?
– Не смей говорить так! – закричала Крис. – Она не сделала ничего!
Софи вдруг встала, но головы так и не подняла.
– Простите меня, – прошептала она. – Мне очень жаль. Мне правда очень жаль, – а потом метнулась к двери, не оглядываясь. Не ища себе оправданий.
___________________________________________
Больничный коридор пуст.
– Ты не виновата в том, что случилось. Никто из нас не виноват, – прошептала Крис сквозь слёзы.
– Я виновата, – Софи смотрела в окно, прислонившись к стене. Она не плакала. – Только я и больше никто. Я позволила всему этому зайти так далеко.
– Врач сказала, что с ним всё будет в порядке…
– Крис, это был сердечный приступ. А значит, с ним уже не все в порядке.
– Нет, он чувствует себя хорошо! Я говорила с ним, и он даже смеялся! Он сказал, что чересчур переволновался, вот и все. Сказал, что погорячился, что хочет поговорить с тобой и готов всё понять.
– Прости меня, Кристи. И попроси у него ещё раз прощения. Я пойду, – Софи как будто ещё уменьшилась в размерах, стала ниже, тоньше.
– Даже не хочешь поговорить с ним? Пожалуйста, Софи…
– Не могу. Просто не могу.
– Почему ты всегда бежишь?! Почему так трусливо убегаешь?
– Потому что я просто слабачка, Крис. Надеюсь только, что однажды ты найдешь человека намного сильнее меня, намного лучше. И лучше, конечно, если этот человек будет мужского пола.
– Софи! Ну что ты несёшь?
– Прости. Мне действительно лучше пойти. Я убедилась, что с ним всё будет хорошо. Больше мне ничего не нужно. Попроси у него прощения и за это. И прости меня тоже.
Крис казалось, что ещё одного «прости» она не выдержит. В тот момент она понимала, что Софи ускользает от неё безвозвратно. Просто потому, что её отец сказал: «Ты разочаровала меня, Софи». Этих слов она уже не забудет. И что-то оборвалось в ней. Навсегда. – Ты не прощаешь себе ошибок, – прошептала Крис, глядя ей вслед. – Но безупречно прожить жизнь невозможно.
36
Когда Крис пришла в себя, она обнаружила, что сидит на ступеньках, а кольцо валяется у её ног. Её сильно тошнило, а голова стала тяжёлой и чужой. Софи стояла напротив, и в лице её прибавилось бледности, однако какие-либо эмоции напрочь отсутствовали. Как-будто Софи снова надела маску Но.
Крис не знала, что сейчас видела. Она только боялась, что если Софи не видела того же, то Крис никогда не сможет объяснить ей случившееся.
А церковь начала медленно плыть перед глазами, и никогда ещё Крис не было так сложно сосредоточиться. Наверное, ещё минута, и она потеряла бы сознание, если бы Софи не схватила её за руку и не потянула за собой, успев, однако, подобрать кольцо:
– Пойдём скорее! Уходим отсюда!
А Крис только успела подумать, что раньше не видела в Софи такой силы. Тошнота и головокружение отступили, как только ледяной воздух наполнил лёгкие. Молча Софи и Крис дошли до ближайшей скамейки и тяжело опустились на неё. Софи тут же закурила, и лишь после того, как дым слетел с её губ тонкой струйкой, на её лицо снова начали возвращаться жизненные краски.
– Так что же это было? – спросила она своим хрипловатым голосом, выдающим сильное волнение.
– Ты ведь тоже это видела? – Крис испытала явное облегчение.
– Ну, я определенно видела нечто. И, по-моему, если бы мы провели в этой церкви еще хоть пару секунд, она бы убила нас.
Крис смотрела на свои дрожащие руки. Ощущение, что она прожила ещё одну жизнь, не отпускало её. Жизнь, в которой она потеряла Софи и едва не потеряла отца.
– Это была не я… – прошептала Софи. – Это не могла быть я…
– То же самое я думала тогда во сне. Как будто это какая-то другая я. Может, это шизофрения, а? – хохотнула Крис, и губы её дрогнули.
– Уж лучше бы шизофрения, – хмуро улыбнулась Софи и стряхнула пепел. – Так это, по крайней мере, было бы объяснимо.
Софи смотрела прямо перед собой, и перед глазами продолжали плыть всё те же картинки. Когда она только познакомилась с Крис, глаза девушки казались Софи очень знакомыми. Тогда она решила, что эти глаза напоминают ей о матери Кристины. Теперь же Софи понимала, что эти глаза напоминали ей о самой Крис, которую она (или не она), знала когда-то. Это «воспоминание» отозвалось во всём теле новой физической болью. Но картинки было уже не остановить. Не остановить было того, что рвалось внутри неё, и Софи выронила сигарету и зажмурилась. Руки снова тряслись, а в животе разворачивался огненный жгут.
– Софи, тебе плохо? – взволнованный голос Крис доносился до неё как будто с расстояния нескольких метров. Софи яростно уцепилась за руку девушки и попыталась глубоко вздохнуть. Легкие царапнуло, и кашель так и застрял в горле.
– О, Боже, Кристи… Я только что поняла, почему не возвращалась в родной город пять лет… Я боялась встречи с тобой, я… хотела всеми силами избежать её… Но Стокгольм был вторым городом, напоминавшим о тебе, и я осталась здесь, осталась, потому что совсем без тебя я не могла, никогда не могла…
Крис не могла смотреть на боль Софи, она заплакала.
– Но почему… почему ты так хотела избежать…
– Ты ведь знаешь, я так хотела, чтобы мы могли прожить по-другому, могли бы никогда не встретиться, и тогда ты и твой отец были бы счастливы, и ты познакомилась бы с хорошим мальчиком, я так хотела этого тогда, это было единственное, о чем я думала, когда уходила из церкви. Если бы я не хотела этого так сильно, если бы не думала, то просто никогда не смогла бы уйти… Мне хотелось, чтобы всё было иначе, мне казалось, что мы не должны встречаться.
– И ради этого ты готова была принести себя в жертву!
– Это не важно. Никогда не было важно. Я прожила бы своей музыкой, и всё было бы, как я и задумала, но мы всё-таки встретились, встретились снова, и это не остановить…
– Нет, Софи! Мы встретились не снова! Для нас все это происходит впервые! Именно для нас с тобой! А там были просто какие-то другие мы, ты же сама говорила…
– Но почему мы чувствуем себя так, словно они живут внутри нас? Почему их память становится нашей?
Крис вытерла слёзы рукавом и покачала головой:
– Не знаю… Это-то и пугает меня больше всего.
– Быть может… – Софи попыталась сглотнуть, но в горле так и стоял комок. – Быть может, нам действительно лучше было бы никогда не встречаться.
– Ну что ты несешь! Почему ты всегда несешь такую чушь, Софи? Мне всегда казалось, что у тебя что-то не то с головой!
– В точку, – Софи слабо улыбнулась. – Если ты всегда это знала, почему нянчилась со мной?
– Ты ведь знаешь, почему. Потому что мы друг без друга не можем. Кто знает, вдруг мы, наоборот должны были встретиться. И в той реальности, и в этой… быть может, этого невозможно избежать.
Софи достала из кармана кольцо, долго смотрела на него, и спокойствие снова понемногу возвращалось к ней.
– Я рада, что ты не выбросила его, – сказала она.
– Ты тоже сохранила своё…
– Да. Я никогда не смогла бы…
– Софи… – Крис протянула ей руку. – Вещи должны быть на своих местах.
Софи улыбнулась и надела кольцо девушке на безымянный палец.
– Оно совсем не потемнело… Как будто ты положила его в тайник только вчера.
– Можно сказать, что так и есть. Ведь в той реальности мы расстались как раз, когда мне было двадцать. Значит, кольцо лежит там всего пару месяцев.
– Поразительно… Так трудно осознать всё это.
– Мне тоже.
37
Навязчивое желание повернуть время вспять и что-то изменить в своей жизни всегда было неотъемлемой частью Софи. Она помнила себя восьмилетнюю, когда пришла домой после урока фортепиано. Отец разрезал арбуз на кухне, а мать мыла посуду. Софи почувствовала запах свежести, и ей показалось сначала, что пахнет не арбузом, а огурцом.
– Садись, – сказал отец, и она села.
Он разрезал арбуз на две части, и Софи не могла оторвать взгляда от красной сочной сердцевины. На улице было очень жарко, Софи хотела пить, но не могла попросить арбуза. Она знала, что отец отругает её за нетерпение. Она жалела, что Сережа ещё не вернулся из бассейна, потому что он бы точно попросил, и тогда все шишки посыпались бы на него, а она могла бы поскорее съесть арбуз. Она знала, что нехорошо так думать, но пить хотелось так сильно.
– Посмотри внимательно на этот арбуз, Софи, – сказал отец своим неторопливым нравоучительным тоном. – Он круглый, но не абсолютно круглый. Но в этой своей неровности и ассиметричности он идеален. Потому что природа создала его таким. Природа создала идеальными абсолютно всех. Вот только люди почему-то забывают об этом. И ведут себя так, словно у них еще сотня жизней в запасе. Вместо того чтобы с самого начала не допускать ошибок. Вместо того чтобы с первого раза делать все идеально.
Софи не знала, почему слова отца в тот жаркий сентябрьский день так въелись в её сознание, вцепились клешнями и дергали всякий раз, когда Софи творила какую-нибудь бессмысленную ерунду. Но ей никогда, никогда не приходило в голову, что её отец может быть неправ.
Она только жалела, что не может, никак не может стать идеальной дочерью, которую так хотели бы видеть родители. Пусть даже они давно уже не ходят по этой земле.
Иногда ей казалось, что внутри неё живут и сражаются две Софи. Одна из них говорила голосом отца: «Не допускай ошибок ни в чем. Жизнь тебе не черновик, чтобы зачеркивать и переписывать заново». Вторая говорила голосом Александра Анатольевича: «Не бойся ошибок. В них нет ничего дурного. Ошибаться – естественно для каждого».
И следуя наставлениям одного, Софи всегда казалось, что она предает другого. Быть может, ей просто хотелось быть идеальной для всех. А точнее для тех, кто был ей особенно важен.
Сколько раз в своей жизни она думала: «Это можно было сделать лучше!», «Если бы только мне представилась возможность всё исправить…». Софи не представляла, как полное и безрассудное легкомыслие сочетались в ней с тягой к безупречности во всем.
Сейчас её мысли о другой жизни нашли реальное подтверждение. Она увидела действительно другую себя. И было кое-что, что существенно отличало её от той Софи. Та Софи делала меньше ошибок, выверяла всё тщательнее, почти никогда не действовала спонтанно. Она была жестче, неуступчивее. Она была больше похожа на отца и лучше усвоила урок с арбузом.
«А вот я, похоже, хрен что усвоила… Видать, отец просчитался. Ему надо было не пудрить мне мозги сложными метафорами, а просто съездить этим арбузом по моей тупой башке».
В этой жизни Софи почти смирилась со своей неидеальностью для родителей. Потому что если бы не смирилась, ей пришлось бы просто убить себя. Это было бы легче, чем что-то изменить. Она могла лишь играть для них, играть идеально, как они и хотели – единственное, что она действительно могла сделать, чтобы они могли гордиться. Если это вообще возможно – гордиться из своих могил.
Но Софи ещё не смирилась с тем, что может оказаться неидеальной для Александра Анатольевича. С тем, что может огорчить его и (не дай боже!) довести до сердечного приступа. Ей казалось, что она должна сделать всё возможное и невозможное тоже, чтобы отблагодарить его за всё, что он сделал для неё. Ей казалось, что, по крайней мере, это точно будет единственно правильным, что она сделает в жизни.
«Но и оставить Кристи я не могу. Особенно теперь. Теперь, когда я узнала, что однажды уже оставляла её. Пусть даже, это была не совсем я, однако, это точно было ошибкой. Я сделала только хуже. Как же мне жить, чтобы не причинить боль никому? Ни Александру Анатольевичу, ни Кристи?».
– Думаешь о моём отце?
Софи вздрогнула. Вопрос Крис застал её врасплох. Софи обнаружила, что они уже вернулись домой. За окном темнело. Сколько же они просидели в этом парке?
– Да, – ответила Софи. Смысла врать Крис хоть в чем-либо она больше не видела.
«Быть может, я не такая уж неисправимая лгунья, как всегда думала?».
– Не забывай, что это случилось не с нами, – Крис вдруг оказалась у неё за спиной и мягко опустила руки на плечи. Софи закрыла глаза – таким приятным оказалось это простое прикосновение. – У нас всё по-другому. И сами мы другие.
– Да. Но что если с твоим папой случится… что-то плохое, когда он узнает о нас? Только не говори, что он не узнает, потому что где-то я это уже слышала…
