Текст книги "Секвенция (СИ)"
Автор книги: Scarlet Heath
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
Не в силах больше мучиться, Крис написала о своём сне Софии. И едва не спятила, когда не дождалась ответа через десять минут. Но на одиннадцатой минуте Софи всё-таки ответила:
«Привет, Крис :)! Сегодня днём у меня кое-какие дела. Поедем с братом на старую квартиру. Но ближе к вечеру мы можем встретиться. Приезжай ко мне к гости :). Я постараюсь отделаться от брата поскорее :). И мне есть что рассказать тебе о Стокгольме».
Стоит ли говорить, что после этого весь день Крис словно просидела на иголках? Все лекции прошли мимо кассы, даже её любимая литература. Раз за разом она прокручивала в голове детали сна, снова и снова приходя в полнейшее замешательство. Почему Стокгольм? Почему поцелуй и почему кольца? Почему во сне они вели себя так, будто давно знали друг друга?
К трём часам дня, когда Софи прислала ещё одно сообщение, ответов не прибавилось. Софи написала адрес своей квартиры и сказала, что Крис может приезжать в любое время.
Стоит ли говорить, что Крис не смогла досидеть половину последней пары и сразу помчалась по указанному адресу?
Она ехала на полупустом троллейбусе и вспоминала пятничный вечер. Может ли так много измениться за пару дней? Может ли один человек занимать все мысли?
Крис подумала, что это похоже на состояние влюблённости, и от этой мысли её бросило в жар. Да, это было похоже на влюбленность. Крис не раз пребывала в этом странном состоянии, но никогда ещё к нему не примешивалось настолько сильного ощущения дежа-вю. Во влюблённом состоянии человек познаёт другого человека, ему открывается новый мир, который каким-то образом притягивает, отзывается в душе. Но разве бывает, что вместо ощущения открытия и познания возникает непреодолимое, необъяснимое чувство, что с этим человеком ты уже знаком? Причем, не просто знаком. Этот человек вдруг оказывается для тебя настолько близким, словно он продолжение тебя самого. И кажется, ты знаешь о нём всё, и он знает всё о тебе. Не потому, что вы похожи. А потому, что давно знаете друг друга. Насколько давно?
Крис закусила губу. Мимо пролетали дома, козырьки остановок, оголённые ветви деревьев.
Крис верила в родство душ, и, возможно, они с Софи просто родственные души, и могли бы стать очень хорошими друзьями. Могли бы. Но всё усложнялось снами и мистическими совпадениями.
«Если бы Софи была парнем моего возраста, мы могли бы просто посмеяться над этим. Мы могли бы просто влюбиться друг в друга и вспоминать потом романтичную историю нашего знакомства. Но Софи старше меня на двенадцать лет. И она известная пианистка. И уж тем более, она не парень. Ну совсем не парень, хоть ты тресни».
– Да я и не хочу, чтобы она была парнем… – произнесла Крис вслух, и сидящий рядом юноша опасливо покосился на неё.
«Ну я и влипла!» – только и смогла подумать девушка, когда показалась её остановка.
Всю дорогу до дома Софи Крис приказала себе ни о чём не думать, и у неё даже почти получилось. Квартира Софи находилась на третьем этаже старого четырёхэтажного жёлтого дома. Конечно, никакого домофона там даже близко не было. Пока Крис решалась позвонить Софи и попросить её спуститься, дверь сама открылась, и из подъезда вышла пожилая женщина. Крис быстро проскочила в дверной проём, не дав женщине заподозрить её в чем-нибудь нехорошем.
Быстрее. Быстрее. В висках стучит, и дыхание вырывается судорожно, прерывисто. Крис не помнила, чтобы раньше она к кому-нибудь так быстро бежала.
Софи открыла дверь сразу, как будто стояла и ждала появления Крис. Софи улыбнулась искренне, но Крис сразу отметила следы усталости на её лице. И ещё. Что-то очень грустное было в её улыбке.
– Привет! Проходи… Я так рада, что ты пришла… У меня здесь ещё такой бардак… не обращай внимания, хорошо? – Софи говорила отрывисто, как будто от волнения у неё сбивалось дыхание.
«Чем она взволнована?».
А чем так взволнована я?
– Вешалка прямо над твоей головой… Ага, здесь. Сапоги можешь поставить тут, рядом с коробками… Осторожно, не ударься. Я решила пока пожить здесь. Всё-таки пришлось послушаться своего добропорядочного брата и признать, что порой он говорит действительно дельные вещи. Да и отель этот у меня уже тошноту вызывает, если честно. Так что, быть может, всё к лучшему.
«Она не хочет жить здесь, – догадалась Крис. – С этой квартирой связано слишком много воспоминаний, которые она предпочла бы похоронить раз и навсегда. Возможно, ей здесь даже страшно. Особенно одной».
– Я купила конфет к чаю, – пробормотала Крис, заглядывая в свою сумочку. – Сливочные ириски… Любишь такие?
– Очень люблю… Спасибо.
Пока Софи готовила на кухне чай, у Крис появилась возможность разглядеть комнату. Это была комната, в которой время как будто остановилось. Отчетливое ощущение, что Крис попала в прошлый век, затопило сознание. Старая советская мебель, запылённый ламповый телевизор, на котором по тогдашней моде лежала кружевная салфетка. Над диваном висел ковер, а на противоположной стене – несколько чёрно-белых фотографий, на которых были изображены, по всей видимости, молодые родители Софи, а также и сама Софи, ещё совсем маленькая. Крис подошла поближе и улыбнулась. Софи здесь было, наверное, года три. Рядом висела фотография, где Софи была с мальчиком чуть постарше её, и так на неё похожим. Наверное, её брат был старше Софи года на два, не больше.
Но основное внимание в комнате привлекали не атмосфера восьмидесятых и даже не фотографии на стене. Больше всего Крис заинтересовало пианино. Оно было открыто, словно кто-то только что играл на нём, на клавишах были разбросаны несколько листов с нотами. Крис подошла к инструменту вплотную и увидела в чёрной лакированной поверхности своё отражение. Холод пробежал по спине, и девушка поспешно отстранилась, испугавшись чего-то.
– Извини за беспорядок… – услышала Крис голос за спиной и непроизвольно дрогнула. – Ой, кажется, я напугала тебя, – Софи виновато улыбнулась.
– Ничего, я просто задумалась…
– Да, ты ведь у нас задумчивая девушка, – Софи подмигнула Крис, приглашая к столу, где уже стояли откуда-то взявшиеся чашки. – Перед твоим приходом я поиграла немного. Знаешь, удивительно, но это фортепиано даже почти не расстроено. Я думала, что после стольких лет молчания звук будет ужасным, но он оказался тем же, что и раньше. Может, это мистика? А может, просто мой брат всё это время ухаживал за ним, что кажется более вероятным…
– А что ты играла? – спросила Крис, стараясь не смотреть Софи в глаза. Потому что всякий раз, когда они оказывались близко друг другу, она вспоминала свой сегодняшний сон и… (Вот чёрт!) сразу краснела.
Но от этого вопроса смутилась почему-то Софи.
– Это моё новое произведение, если, конечно, его можно так назвать… – она нервно усмехнулась. – Если ты не против, я бы хотела потом сыграть его тебе, потому что… потому что… просто мне важно, чтобы ты услышала это первой.
– Буду счастлива!
И снова сердце подскакивает к горлу, как будто ты несёшься вверх по лестнице, или летишь с горы на велосипеде, или падаешь в холодную воду с разбега. И снова улыбаться, смеяться и говорить не то, что нужно сказать, и снова оттягивать время, ждать момент, бояться и ждать. Так что же это? Крис готова была дать первый приз тому, кто раскрыл бы ей загадку её же сердца.
А потом они ели бутерброды и пили чай со сливочными ирисками и вафлями. Софи всё извинялась, что у неё не было чего-нибудь вкусного: «Дурацкая привычка ждать, когда еду принесут тебе в номер! Я такая безмозглая!». А Крис улыбалась и говорила, что никакая она не безмозглая, и что всё очень вкусно.
А время шло, и обе знали, что им придётся говорить о том, что собрало их в этой квартире. Говорить о снах.
Незаметно они перебрались на старенький диван, и Крис вдруг осмелилась спросить:
– Тебе тяжело здесь находиться, да?
Софи вздохнула:
– Да не то чтобы… Знаешь, я думала, что будет тяжелее. Наверное, какая-то часть прошлого всё же ушла навсегда. И сейчас я смотрю вокруг и думаю, что это всего лишь старая квартира, со старой мебелью. Здесь даже запахи уже не те. Какое-то время после смерти родителей, пока мы с братом жили у бабушки, эта квартира сдавалась, потому что нам нужны были тогда деньги. Наверное, те люди тоже оставили здесь частицу себя, потому что я уже не чувствую, что эта квартира «совсем наша». Наверное, это странно звучит…
– Да нет, я понимаю.
Они помолчали немного, и Крис решила начать первой.
«В конце концов, это я начала всё это, сама заварила всю эту кашу, так что, разбираться со всем этим придётся тоже мне».
– Сегодня мне снился другой сон. Не такой, как во все остальные понедельники.
– Но, кажется, ты этому не рада… В чём дело, а, Крис?
– Я действительно не знаю, что и думать. Этот сон встревожил меня.
Крис тщательно подбирала слова, ей и так было тяжело говорить, но вся ситуация осложнялась близостью Софи. «Все должно было быть не так-не-так-не-так-не-так», – повторяла она про себя. С самого утра Крис прокручивала в голове, как будет рассказывать Софи свой сон, представляя, как они будут сидеть друг напротив друга. Но сейчас они сидели рядом, так близко, что это сбивало с толку, сбивало сердце со своей оси и заставляло его нервно дергаться, бессильное вернуться на место.
Софи же сидела как будто совершенно спокойная, её внимательный ожидающий взгляд скользил по Кристине и ещё больше сбивал с равновесия.
– В моём сне мы были знакомы… – выдавила, наконец, девушка. – Знакомы, как мне показалось, довольно близко…
«Довольно близко?! Да мы были по меньшей мере любовницами!», – возмутился внутренний голос, но Крис заткнула его и заставила себя продолжить.
– Мы вели себя так, словно давно знаем друг друга. И я словно была не я, у меня даже волосы были длиннее. А ты тоже как будто была не совсем ты, и у тебя, наоборот, волосы были короче. А ещё… у нас на безымянных пальцах было по одинаковому кольцу. Не спрашивай меня, что это значит!
Софи только удивлённо вскинула брови, но промолчала, готовясь к захватывающему продолжению.
– А потом мы пошли гулять по набережной, и было очень красиво. И я спросила тебя, какой это город, а ты рассмеялась и сказала, что Стокгольм. И мы шли, держась за руки почему-то… – Крис запнулась. Всё. Финиш. Это был максимум того, что она могла произнести. Щеки и без того уже стали пунцовыми, словно она призналась в чём-то до отвращения неприличном.
Одно утешало – Софи уже не была такой спокойной.
– Я жила в Стокгольме последние два года, – сказала она. – Моё путешествие по Скандинавии закончилось там, потому что я вдруг почувствовала: «Это мой город. Я хочу быть здесь». И я осталась. И знаешь, что? Меня преследовала мысль, что когда-то я там уже была. Я знала, что это невозможно, но каждая улочка казалась мне знакомой. А ещё я очень любила гулять по набережной. Наверное, я мазохистка, потому что именно на набережной мне всегда становилось, особенно грустно, а иногда – просто невыносимо одиноко. И я не знаю, почему.
– О, Господи, Софи… – прошептала Крис. – Да что же это?
– Не знаю. Наверное, если бы я была помоложе, была бы уверена, что это как-то связано.
– А сейчас? Сейчас ты не уверена?
– Сейчас – не знаю, – вздохнула Софи. – Но я верю, что ты этому веришь. Что для тебя это действительно не случайно, и ты обязательно докопаешься, что к чему, правда? – и она как-то наигранно усмехнулась.
«Тебе совсем не весело, Софи. Не притворяйся, что хочешь смеяться. Тебе сейчас так же холодно и грустно, как на набережной в твоём Стокгольме».
– Ты больше не доверяешь своим чувствам, Софи?
– Доверяю. Наверное. Всё это слишком сложно.
«Всё очень даже просто. И я тебе это докажу».
– Ты, права, я действительно со всем этим разберусь, не успокоюсь, – сказала Крис твёрдо, и ей стоило нечеловеческих усилий придать голосу эту твёрдость, в то время как сердце бухало в груди отбойным молотом. – По правде говоря, я уже кое с чем разобралась. Кое-что я знаю совершенно точно.
– И что же? – голос Софи дрогнул.
– Скажу чуть позже. А сейчас, может сыграешь для меня? Если конечно, ты ещё не передумала…
Софи тут же встрепенулась, её взгляд загорелся.
– Ну, конечно, я не передумала! Сейчас, подожди минутку!
Крис откинулась на спинку дивана и приготовилась ждать. Ей было приятно видеть волнение Софи, когда она сгребала в кучу свои листы, поправляла волосы, облизывала пересохшие губы.
А потом она начала играть. И вся неуверенность разом схлынула, и остались только талант и мастерство, безошибочные руки, чуть прикрытые веки. Крис слушала, и на глазах её выступали слёзы, какие бывают при столкновении с кристально чистой красотой.
«В этой музыке твоя душа, Софи, вся твоя душа. Такая же прекрасная. Ты сама хоть знаешь об этом?».
Крис была уверена, что мелодия покажется ей знакомой, и она не ошиблась. Как могла она раньше слышать то, что Софи написала на днях и никому больше не показывала?
«Она уже играла мне это. Играла когда-то. И я точно так же плакала. И поэтому мне так грустно стало сейчас».
А потом повисло смущённое молчание. Софи какое-то время не оборачивалась, а Крис не находила слов.
«Всё, что бы я ни сказала сейчас, я уже говорила когда-то».
– Ну, что ты об этом думаешь? – робко спросила Софи и всё-таки решилась обернуться. Тогда же она заметила застывшие в глазах Кристины слёзы и сама словно застыла. А потом словно испугалась, быстро поднялась и в один шаг преодолела разделявшее их расстояние, опустившись перед Крис на колени:
– Я тебя чем-то обидела? Тебе не понравилось? Что расстроило тебя, Крис?
– Глупая Софи, – Крис улыбнулась. – Неужели ты не понимаешь? Твоя музыка раскрывает в моем сердце двери, о существовании которых я даже не подозревала. И мне хочется плакать, потому что я вижу и слышу самое прекрасное, что когда-либо было в моей жизни. Это твоя музыка… и это ты сама.
Слушая музыку, Крис набиралась решимости, и теперь, набравшись окончательно, она, не дав Софи опомниться, наклонилась и запечатлела на её губах быстрый, сухой и горячий поцелуй.
«И будь что будет. Мне уже всё равно. Но после этого ты поймёшь. Ты всё поймёшь. По-другому мне никогда не суметь объяснить».
А потом Крис вскочила с дивана, и, боясь, что стыд и страх прикончат её, выбежала из комнаты, за две секунды запрыгнула в сапоги, рванула с вешалки плащ и вылетела за дверь. Она слышала за спиной хриплый голос Софи:
– Крис, подожди! Пожалуйста, остановись!
Но она не могла остановиться, она бежала, и губы жгло огнём, а перед глазами вспыхивали звёзды.
«Если я грохнусь в обморок, будет совсем не удивительно!».
А на улице шёл дождь, и его ледяные капли жалили разгорячённое лицо. А Крис бежала всю дорогу до остановки.
18
Что в тебе такого, чего не было в других? Что в тебе такого, что делает меня ненормальной? Что в тебе такого, отчего в твоём присутствии мне то жарко, то холодно, то страшно, а то вдруг я чувствую себя непобедимой?
Определённо, это была не самая лёгкая ночь в жизни Софи. В эту ночь она даже не стала пить таблетки. Потому что знала – уснуть всё равно не удастся.
– И почему это происходит именно со мной? – спросила она у комнатной тишины. – Как я умудрилась в это влипнуть…
И тут же услужливый внутренний голос ответил: «То, что это происходит с тобой, как раз таки не удивительно!».
Софи не отрывала взгляда от сумочки Крис, которую она забыла, убежав второпях. Сумочка так и осталась висеть на спинке стула, а Софи не решалась к ней приблизиться и только гипнотизировала взглядом.
Ей казалось, что такого смятения она не чувствовала уже давно. Она думала, что стала совсем взрослой, и все эти сердечные волнения остались позади, в юности. Она думала, что научилась быть спокойной и хладнокровной. Думала, что кроме музыки ей никогда уже ничто не будет важно.
Но сегодня все её умозаключения рухнули, как карточный домик от лёгкого порыва ветра. Сегодня всё изменилось.
Как много я ещё не знаю о себе самой?
Скрывать от Крис свои чувства было не сложно. Достаточно лишь отвернуться, достаточно сделать равнодушное лицо. Достаточно изобразить взрослую женщину, чьи глупости давно остались в прошлом. И бросить на ходу с улыбкой: «Ты слишком много читаешь сказок!».
Только и всего, и Крис так никогда ни о чём и не догадалась бы. Никогда не узнала бы о внезапно вспыхнувшей симпатии.
Но теперь всё осложнялось ответными чувствами Крис, которые она явно не собиралась скрывать. И, конечно, от них можно было бы отмахнуться, сказав себе: «Она ещё ребёнок. У неё это пройдёт». И снова уехать, продолжив жизнь отшельника от музыки. Можно было бы, но…
Но в тот момент, когда Крис поцеловала её, Софи что-то вспомнила. Словно что-то щёлкнуло в мозгу, словно кто-то включил свет, и воспоминание вспыхнуло яркой вспышкой. То есть, это было, наверное, даже не воспоминание. Потому что воспоминание – это что-то из нашей жизни, что-то, происходившее с нами. А это была просто картинка, образ, который почему-то воспринимался как воспоминание.
Софи увидела смеющуюся Крис, и это была Крис, и в то же время, как будто не она. У неё были волосы длиннее, и она была как будто… как будто младше. Крис надела ей на безымянный палец кольцо, а потом поцеловала, точно так же, быстро, не дав опомниться. И в голове мелькнула мысль: «Я никогда не забуду эти клятвы. Я скорее умру, чем нарушу их».
Софи не знала, откуда взялось это воспоминание, и это пугало больше всего. Неужели Крис всё-таки права? А если права, то как такое возможно, как может быть, что они уже встречались? И что за клятвы, о которых она всё-таки забыла?
Не в силах больше терзаться всеми этими вопросами, Софи подошла к стулу и сняла с него сумочку Крис. Вместе с ней она опустилась на пол, проводя руками по чуть шершавой коже и стыдясь заглянуть внутрь. Её сердце учащённо билось, словно прикасаясь к этой вещи, она могла прикоснуться к самой Крис. Это пугало и волновало одновременно.
Неспешным движением Софи расстегнула замок. В сумке лежала пара тетрадей, а между ними, видимо выпавшая из пакета, сливочная ириска. Софи достала её и улыбнулась, поднесла конфету к губам. Немного подумав, Софи вынула и одну из тетрадей и тоже поднесла к губам, вдохнув едва уловимый запах Крис. Потом раскрыла тетрадь, это, кажется, были лекции по литературе, и Софи улыбнулась неровным закорючкам почерка Крис. На полях были нарисованы замысловатые орнаменты, цветы и какие-то смешные рожицы, и Софи подумала, что если бы её студенческие тетради сохранились, они выглядели бы точно так же. И почему-то это так трогало и умиляло, что Софи не могла удержаться от коротких смешков между перелистываемыми страницами. В тот момент она забыла обо всём. Вещи, принадлежащие Крис, вещи, хранящие частицу её индивидуальности, стали центром её мира.
Софи не заметила, как на глазах выступили слёзы. Ей казалось, она разучилась плакать вот так, без причины, а просто потому, что эмоций слишком много, и они слишком разные, и все они вместе просто разрывают грудь каким-то трепетно сладким и невыразимо печальным чувством.
Она сидела совсем одна в пустой квартире, и на улице была глубокая ночь. Софи боялась, что тени прошлого атакуют её сегодня в этом месте, где каждая деталь напоминала о чём-то из детства, но ничего такого не было. Она боялась, что не сможет уснуть, потому что слишком переволновалась, но, наверное, усталость прошлой ночи была слишком сильной, и на рассвете Софи спала на полу, положив голову на раскрытую тетрадку Крис.
19
– Дочка, что с тобой?
– А? Что?
– Выглядишь такой задумчивой и усталой, а ведь ещё только утро, – Александр наклонился к дочери, легонько потрепал её волосы и поцеловал в макушку.
– Всё в порядке, пап. Просто плохо спала сегодня, – Крис неуверенно улыбнулась.
На самом деле она вообще почти не спала, проведя долгие ночные часы в интернет-поисках и просто в задумчивости. Она ничего не нашла и пришла к выводу, что искать нужно не в интернете. Вот только где? «Если бы у меня были хоть какие-то зацепки, чтобы я могла доказать тебе. Но я даже себе доказать не могу. Может, я просто схожу с ума?».
– Тебе ведь сегодня к третьей паре?
– Ага. А ты собираешься на работу?
– Да, у меня сегодня несколько уроков. Вернусь ближе к вечеру.
Отец казался таким искренне встревоженным, что Крис захотелось просто прижаться к нему, ощутить родное тепло и забыть обо всём, что навалилось за эти дни.
«Прости, папа, но я не могу тебе рассказать. Просто не могу».
– Что-нибудь случилось вчера? – спросил вдруг Александр.
Крис едва не поперхнулась чаем.
– С чего ты взял?!
– Ну, просто ты такая странная со вчерашнего вечера… С тех пор, как прибежала домой без сумки. Что-то случилось между тобой и Софи?
– Н-нет. Вовсе ничего не случилось… – Крис вспомнила, как прибежала домой и только у подъезда обнаружила, что забыла сумку. Ей хотелось горько смеяться и плакать в тот момент: «Ну и дурища!». Ей хотелось признаться во всём отцу, но как в таком признаешься?! «Господи, что Софи теперь думает обо мне?».
– На самом деле, я рад, что вы с Софи общаетесь, – продолжал Александр. – Это хорошо, что у тебя появилась старшая подруга. Тем более что у тебя, считай, никогда не было матери. Маша умерла так рано и не успела дать тебе того, что только женщина может дать своей дочке. Возможно, поэтому тебя так тянет к Софи.
Крис в очередной раз чуть не поперхнулась чаем и попыталась отшутиться, но смешок вышел нервный и колючий, выдающий её с головой:
– Что это тебя потянуло на философствование с утра пораньше?
Но отец, казалось, даже не слышал этого замечания. Он продолжал задумчиво:
– Но я бы не удивился, если бы у вас с Софи вышла какая-нибудь стычка. Она очень тяжело сходится с людьми. Когда она училась в консерватории, у неё и друзей-то толком не было. Всё ходила одна, словно ей никто не нужен. Софи упряма и эгоцентрична, многим она кажется высокомерной. А многие просто боятся её таланта. В любом случае, общаться с таким человеком нелегко.
– Упрямая, это уж точно… – пробормотала Крис. – А вот высокомерной и эгоцентричной я бы её не назвала. Софи – очень ранимый человек, тонкий и эмоциональный. Так мне показалось.
– Значит, ты уже узнала эту её сторону? Если это так, то Софи доверяет тебе. И это уже о многом говорит.
Крис смутилась. Она не знала, что сказать.
– Папа, а ты веришь в Судьбу? – спросила она неожиданно.
– В Судьбу? – удивился Александр.
– Да. Веришь, что есть встречи, которые предопределены? Веришь, что некоторые люди должны быть вместе, несмотря ни на что?
Александр ответил после короткого раздумья.
– Знаешь, пожалуй, верю. Когда мне было столько же, сколько тебе, я верил, что твоя мама – это моя Судьба. Я и сейчас в это верю. Мы должны были встретиться и полюбить друг друга. Я просто это чувствую, вот и всё.
Крис улыбнулась, впервые за это утро по-настоящему.
– Да, в это я тоже верю.
20
На улице уже начало темнеть, и Крис давно вернулась из университета, когда в дверь позвонили. Сначала Крис подумала, что это вернулся пораньше отец, но потом сообразила, что он открыл бы и сам.
«А что если это Софи? – испуганной птицей встрепенулась догадка в её сердце. – Как я посмотрю ей в глаза?».
И это действительно была Софи. Крис пришлось сделать несколько глубоких вдохов и посчитать до десяти, прежде чем открыть дверь.
– Извини, что без предупреждения, – произнесла Софи, и Крис заметила висящую на её запястье свою же сумку. – Просто подумала, что тебе это может пригодиться, но не знала, во сколько у тебя сегодня начинаются и заканчиваются пары, вот и пришла наугад вечером…
Софи смущённо улыбнулась, но это всё-таки была улыбка, и Крис подумала, что сейчас же и умрёт от облегчения. Больше всего она боялась, что Софи рассердится на неё.
– Всё в порядке, проходи, пожалуйста… – пробормотала Крис, раскрывая пошире дверь и опуская глаза. – Я такая дура. Извини, что доставила тебе неудобства…
Вместо ответа Софи вдруг обняла её, одной рукой, но так крепко и неожиданно, что Крис не могла ни пошевелиться, ни вдохнуть, и только стояла с широко раскрытыми глазами.
– Это ты меня прости, – сказала Софи. – Это я самая настоящая дура. Ну что, не найдётся ли у тебя для дуры немного чаю?
– Конечно! – Крис так обрадовалась, что вдруг захотелось плакать.
И она начала суетиться, совсем как Софи вчера, наливая чай. Она даже достала блюдца, чтобы было идеально красиво, и мамину конфетную вазочку. А потом они сели пить чай, и Крис от волнения далеко не сразу заметила, что на её блюдце лежит тонкое серебряное кольцо. Сердце пропустило сразу несколько ударов.
– Я решила помочь тебе в поисках, – пояснила Софи. – Помочь не на словах, а на деле. Сегодня весь день перерывала квартиру без особой надежды, как вдруг нашла вот это. Я сразу поняла, что это оно. И не спрашивай, как оно оказалось в той квартире, потому что я понятия не имею.
– Оно совсем как в моём сне! – воскликнула потрясённая Крис. – Но как ты узнала? Я ведь даже не описывала его тебе! Как поняла, что это то самое кольцо?
Софи опустила взгляд. Судорожно вздохнула, и только тогда Крис заметила её волнение.
– Я тоже видела кое-что… – выдавила она.
– Сон? – осипшим голосом спросила Крис.
– Нет. Это было какое-то видение наяву. Сначала я не хотела тебе рассказывать, а потом нашла вот это, и поняла, что по-другому не смогу. Я видела, как ты надеваешь мне на палец это кольцо и улыбаешься, а потом…
Крис могла бы спросить, что было «потом», но по смущению Софи она и так догадалась.
– Спасибо тебе, – прошептала она.
– За что? – удивилась Софи.
– За то, что не послала меня подальше и не посчитала чокнутой.
Софи улыбнулась.
– Ты ведь знаешь, я не могла иначе. Ты знаешь, что я как ты.
Да, я знаю.
Они помолчали немного, а потом Софи прошептала:
Мы ведь со всем разберёмся, да?
Разберемся, вот увидишь, – подбодрила Крис. – Иначе я – не я!
Софи рассмеялась. И на какое-то мгновение Крис показалось, что между ними ничего и не произошло вчера. Во всяком случае, в поведении Софи ничего не изменилось. Почти. Не считая того, как она обняла её, когда вошла. И тогда Крис решилась задать вопрос, который больше всего волновал её на тот момент.
– Софи, а надолго ты здесь задержишься? Какие у тебя планы?
Софи чуть прищурилась, словно поняла, что стояло за этим вопросом, словно разом прочитала все невысказанные тайные опасения Кристины.
– Я думаю здесь задержаться. Пока у меня никаких планов. Собираюсь дать ещё несколько концертов. Вот и всё.
– Значит…
– Значит, у нас ещё будет время обдумать, что делать дальше, – закончила за неё Софи и улыбнулась.
«Определённо, с ней сегодня что-то не то! – подумала Крис в растерянности. – Неужели подействовали вчерашние ”крайние меры”?
И Крис почти успела обрадоваться этим переменам. Они перебрались в комнату, Софи немного поиграла на пианино мамы Крис, и в глазах её был восторг.
– Это такое странное ощущение! Я помню, как играла на нём двадцать лет назад, а оно всё то же! Помню, как играла на нём твоя мама…
А потом они сидели на диване, и Крис отметила, что эта близость не вызывает в Софи никакого напряжения. На секунду ей даже показалось, что эта близость ей приятна.
Но всё резко изменилось, когда вернулся домой отец Крис. Он очень обрадовался, обнаружив Софи в гостях, и они снова сели пить чай, и было так же весело, как в тот субботний вечер в гримерке. Но Крис заметила, ощутила всей кожей, что Софи будто отдалилась от неё. Незаметно отодвинулась на почтительное расстояние на диване, не села рядом за столом, и больше ни разу не посмотрела на неё так, как смотрела, когда они сидели за столом одни. Крис пыталась отделаться от неприятных мыслей, но они все равно лезли в голову. Она внимательно наблюдала за тем, как Софи общается с её отцом, и для неё открывались вещи, которые она просто не заметила в первую их встречу.
«Господи, да она же просто боготворит моего отца! Наверняка для неё самое страшное – это упасть в его глазах…».
Нельзя сказать, что это открытие обрадовало Крис.
«Даже если мы и были вместе в какой-то другой жизни, то как к этому относился мой отец?».
Крис раньше никогда не интересовалась, как её отец относится к… таким чувствам между людьми одного пола. Но что-то подсказывало ей, что вряд ли он обрадовался бы такой перспективе.
«Ты знаешь, папа, кажется, нас с Софи связывает что-то большее, чем дружба. Меня почему-то тянет к ней, и мне снятся сны, в которых мы целуемся и на пальцах у нас по обручальному кольцу, а недавно я взяла и поцеловала Софи наяву. И кажется, её это даже не удивило…». Крис представила, как произносит подобную речь перед отцом, и её передёрнуло. «Ну уж нет, такое не расскажешь как бы между прочим за завтраком». И тут же какой-то незнакомый холодный голос в голове сказал: «Если твой отец узнает хоть что-нибудь, Софи всё прекратит, и, возможно, ты никогда её больше не увидишь».
И Крис стало по-настоящему страшно и захотелось обнять Софи, как тогда во сне и не отпускать, чтобы убедиться, что она не исчезнет. Но обнять Софи было нельзя. И уверенности в чём-либо тоже не было.
«Господи, если это жуткое чувство и есть любовь, то я раньше никогда не влюблялась!».
========== 21-30 ==========
21
– Надо же… неужели прошла всего неделя… – задумчиво произнесла Софи, глядя из окна гримёрной. Она была настолько погружена в свои мысли, что не заметила, как произнесла это вслух.
– Софи? Ты что-то сказала? – спросил Серёжа, сидящий на стуле перед зеркалом.
Софи обернулась к брату, словно только что вспомнила о его существовании.
– Да так, не обращай на меня внимания…
– Ты какая-то странная в последние дни.
– Правда? – Софи потянулась за сигаретой, и это можно было считать условным сигналом для Серёжи, чтобы он не продолжал этот нервирующий её разговор. Но он не обратил на условный сигнал внимания:
– И вчера ты так быстро убежала от нас… Меня всегда поражала твоя работоспособность, но должны же быть какие-то пределы, а, Софи?
Софи прищурилась, вспоминая вчерашний вечер, проведенный, по её мнению, впустую. Она наконец-то зашла к брату в гости, познакомилась с его женой и дочкой. Обе были просто милейшими созданиями, просто сахарно-ватными. В их присутствии оставалось только улыбаться и кивать, а на просьбы рассказать что-нибудь о себе, отшучиваться и судорожно вспоминать забавные случаи из своей жизни. «Которых у меня не так уж много, ибо я веду жизнь зануды-затворника-тродоманьяка». После таких вот ужинов всегда чувствуешь опустошение. Потому что всегда приходится изображать кого-то, кем не являешься на самом деле.
Поэтому Софи ненадолго задержалась в гостях у брата и сбежала, сославшись на подготовку к завтрашнему концерту. А потом долго курила в его подъезде, вспоминая то время, когда они оба были маленькие. Она не могла сказать: «Прости, но в твоей жизни больше нет для меня места. Ты прекрасно научился жить и без меня. И я рада за тебя». Она могла лишь улыбаться и притворяться, и отгонять обидные мысли: «Я думала, ты знаешь меня лучше…».
