Текст книги "Секвенция (СИ)"

Автор книги: Scarlet Heath

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Часто Александр поражался тому, какая огромная и сильная душа заключена в этом маленьком тщедушном теле. У Софии было мало общего со сверстниками, беззаботными и весёлыми детьми. У неё был взгляд взрослого человека. И самое главное – у неё была необычайная сила воли. Не прошло ни дня, чтобы Александр не восхищался этим ребёнком.

Но когда он посмотрел на Софию сегодня, на красивую женщину, какой она стала, Александр подумал: «А не повторяет ли она мои ошибки? Не гонится ли она за флажком, не пытается ли забраться на недосягаемую вершину?».

Александру не хотелось, чтобы это было так. Он очень любил Софию, к ней у него впервые открылись отцовские чувства, и, быть может, она во многом помогла ему стать для Крис лучшим отцом, чем он мог бы быть. И, конечно, ему важно, чтобы она была счастлива.

Ему хотелось, чтобы София наконец-то остановилась и просто подумала о мелочах. О мелочах, которые порой бывают важнее самых высоких в мире вершин.

13

Многое ли может измениться за пять лет в жизни одного человека? А в жизни одного города?

Софи стояла у памятника Пушкину в парке и рассматривала проходивших мимо людей. Ей казалось, что они уж точно нисколько не изменились. Всё так же торопятся куда-то, всё так же не замечают друг друга, полностью поглощённые собой. Неужели и она такая же?

А город изменился, и от этого сердце наполнялось щемящей грустью. Исчезли многие знакомые места, которые она любила. На месте маленьких магазинчиков открыли супермаркеты, на месте уютных самобытных кафе – популярные пиццерии.

Рука непроизвольно потянулась за сигаретами.

«Ну совсем немножко, ведь Крис ещё не идёт, правда?».

Не идёт. Софи пришла слишком рано к месту, где они условились встретиться. Ей просто не сиделось в отеле. «Ещё немного посижу в четырёх стенах и совсем психом стану». А ещё она отчего-то волновалась и беспокойно спала остаток ночи. Ей снились какие-то обрывочные сны, которых на утро она снова не помнила. «Может, стоит поговорить об этом с Крис? Такое ощущение, что во снах она хорошо разбирается».

Утром ей звонил брат, звонил настойчиво, и когда, Софи, наконец-то взяла трубку, ей пришлось выслушать целую тираду. А в ответ сказать: «Извини, но сегодня у меня дела, не получится». Почему она так старательно избегала встречи с человеком, которого так сильно любила? «А может, я сама же и ответила на свой вопрос?». Сильно любила, сильно люблю.

– Какая же я дура! – громко произнесла Софи вслух, и несколько прохожих обернулись и заворожённо посмотрели на неё.

«Ну что уставились? Никогда не видели человека, который не боится признать о себе горькую истину?».

Софи могла много раз спрашивать себя, почему она стоит сейчас здесь, почему назначила эту встречу с дочкой своего учителя, вместо того чтобы повидаться с добропорядочными родственниками, и в глубине души она знала ответ. Просто она этого хотела. Просто эта девочка понравилась ей, только и всего.

Когда Крис появилась, Софи почти докурила свою сигарету, но Крис всё же увидела её. Перед глазами бегущей строкой проплыло несколько возможных оправданий:

«Это сигареты без никотина!»

«На самом деле я уже бросаю! И это как раз последняя!»

Но вместо этого Софи набралась мужества, улыбнулась и произнесла чуть хриплым от дыма голосом:

– Привет! – и быстро затушила сигарету, чтобы дым не шёл на девушку.

– Привет, – улыбнулась в ответ Крис, которая, казалось, и не обратила внимания на позорную сигарету. – Извини, я немного опоздала, трамвая долго не было…

– Ничего страшного, я и сама только пришла, – соврала Софи, невольно залюбовавшись Кристиной. Её вьющиеся волосы были сегодня распущены, а на шее был повязан лёгкий тёмно-синий шарф, такой же синий, как её глаза.

«Господи, какие же красивые у неё глаза! – восхитилась Софи. – И почему они так знакомы мне?». И тут же Софи вспомнила, у кого были такие же глаза – у мамы Крис Марии Николаевны, с которой Софи повезло когда-то несколько раз позаниматься.

– Ну, куда пойдём? – спросила Крис смущённо, и Софи быстро отвела глаза, поняв, что причиной этого смущения, является её пристальный взгляд.

– Да куда угодно! – улыбнулась Софи. – Просто пройдёмся, я посмотрю, что изменилось на знакомых улицах, а ты расскажешь, идет?

– Давай!

– А кстати, кафе «Осенний вечер» ещё на месте?

– На месте! – с готовностью закивала Крис. – Я очень люблю это место! Там всегда такой замечательный кофе и вкусные десерты!

– Я тоже его любила… Рада, что оно никуда не делось. Значит, сможем сходить туда, когда устанем и замёрзнем.

Казалось, Крис очень обрадовало это предложение, и Софи снова пришлось поспешно отвернуться, чтобы не любоваться радостью девушки вот так открыто. «А то подумает ещё чего доброго, что я ненормальная! Но какие же у неё всё-таки синие глаза…».

«Да я и есть ненормальная».

Вообще-то, зная себя, Софи могла с полной уверенностью заявить, что, скорее всего, она просто свихнулась. Ибо настолько нелюдимый человек, настолько необщительный, что не встречается с людьми даже по праздникам, настолько безвозвратно погружённый в себя, вдруг испытывает настолько сверхъестественную тягу к другому человеку.

Они шли по узкой тропинке парка, присыпанной пожухлыми листьями, рассыпающимися в прах у них под ногами. А небо было чистым и высоким, далеким и холодным, усталым небом поздней осени.

«Если бы каждый человек мог что-то изменить в своей жизни, хотя бы одну вещь, что изменила бы ты?».

«Наверное, изменила бы саму возможность менять лишь одну вещь. И сделала бы так, чтобы всю жизнь можно было переписать заново».

«Вот. Уже разговариваешь сама с собой».

«Просто волнуюсь. Волнуюсь, как дура».

– Ну, расскажешь мне о своих снах поподробнее? – спросила Софи, снова чуть хрипловатым голосом, на этот раз от нервов.

– Тебе правда интересно? – улыбнулась Крис.

– Конечно. Я люблю всё необычное! И даже мистическое… – Софи понизила голос до загробного шепота.

Крис усмехнулась.

– Тогда эта история тебе понравится. Но вообще-то я не могу рассказать именно сейчас. Ещё не тот момент, понимаешь?

– Не совсем…

– Не подумай только, что я странная! Я обязательно расскажу тебе это сегодня, только я сама пойму, когда будет именно тот момент, – Крис заметно покраснела.

– Ты так боишься, что я посчитаю тебя странной? – улыбнулась Софи. – А что если мне, наоборот, нравятся странные люди?

– Правда? – осветилась Крис. – Мне тоже нравятся! Хотя, конечно, это зависит от степени их странности…

И обе легко рассмеялись. И в тот момент Софи показалось, что внутри неё словно ослабла натянутая струна. Напряжение отпустило.

Они вышли из парка и пошли по улице. Софи ожидало много открытий, потому что большинство магазинов, к которым она когда-то привыкла, тоже закрылись. На месте музыкального магазина, где Софи зависала в эпоху обучения в консерватории, открылся магазинчик товаров для рукоделия, и Крис сообщила, что музыкальный магазин переехал на самую окраину города.

– Мой папа часто ездит туда, и в эти дни он ругается на чем свет стоит.

Крис много говорила, делилась своими впечатлениями по поводу открывшихся мест и всеобщих изменений в атмосфере города, много рассказывала об отце, чаще всего что-нибудь шуточное. Софи внимательно слушала, ей было приятно слушать. Она поняла тогда, по-настоящему осознала, какие хорошие, тёплые отношения были у Крис с Александром Анатольевичем. И от этого осознания она испытала щемящую грусть, которая наворачивается на глаза слезами, а на губах выступает улыбкой. Это была грусть по прошлому, которого не перепишешь, грусть чего-то, что не случилось и не могло случиться, грусть по тому, кто никогда не был твоим.

«Крис очень счастливая девочка. Как жаль, что у меня не было такого отца».

Они дошли до маленького скверика в центре города, и Софи отметила изменения, приятно удивившие её.

– Я помню этот сквер совсем другим… Здесь было так… пусто, что ли.

– Да, этот сквер был совсем неухоженным. А сейчас здесь поставили лавочки, посадили молодые деревца, которые уже успели вырасти. А весной здесь цветут потрясающие кусты белых и розовых пионов. Я часто сижу здесь, когда готовлюсь к экзаменам. Правда вся эта красота очень отвлекает внимание…

– Не любишь учиться? – подмигнула девушке Софи.

– Нет, не то чтобы не люблю… Я люблю лишь то, что…

– Что тебе интересно.

– Как ты узнала? – опешила Крис.

Софи только покачала головой.

– Просто я и сама такая же. Когда ты видишь что-то прекрасное, настолько прекрасное, что хочется плакать, уже не до скучных лекций, да? И ты, наверное, часто смотришь в окно и садишься всегда у окна, чтобы можно было мечтать.

– Ты снова угадала… – Крис, казалось, была поражена. Она долго смотрела на Софи, а потом спросила полушёпотом: – Почему мне с тобой так легко?

Софи растерялась, в груди всколыхнулось что-то, словно птица расправила крылья, чтобы полететь.

«Если бы я только знала… Если бы я тоже знала, почему мне с тобой легко, Крис?».

– Может, потому что мы похожи? – осторожно предположила Софи.

– Может быть. Я ещё никогда не встречала человека, похожего на меня.

– Я тоже.

Они замолчали. Деревья роняли листья, а в душе Софи начинала звучать музыка. Она уже слышала её первые ноты, сплетающиеся в невероятно светлую мелодию.

«А ещё я никогда не встречала человека, рядом с которым у меня рождалась бы музыка…».

14

Когда-то в студеную зимнюю пору, а точнее, холодным декабрьским вечером, Софи забежала в это кафе после занятий и считала мелочь, сидя за дальним столиком у окна. Ей так хотелось пирожное, пражское с шоколадным кремом, так хотелось, что просто смерть, а стипендия уже почти закончилась. Она замёрзла, и худые пальцы дрожали, перебирая монеты, а на улице шел мокрый снег. А потом Софи всё-таки решилась купить пирожное вместе с капучино и ела в одиночестве, наблюдая, как на улице загораются предпраздничные огни. Это был такой спокойный тихий вечер, одно из самых счастливых мгновений её юности.

Сегодня Софи сидела за тем же столиком, но денег у неё было столько, что она могла бы скупить все пирожные на витрине и не только. А ещё она была уже не одна.

Они заказали себе по трубочке с кофе, и, глядя, как Крис с угрюмым видом считает свою стипендию, Софи не могла отделаться от воспоминаний. Она словно видела в этой девушке продолжение, повторение себя, неуловимую часть своего прошлого. Но она не стала платить за Крис, так как знала, что если бы в тот декабрьский вечер кто-то предложил купить ей пирожное, она бы очень обиделась. Она знала, что Крис хочет оплатить свою трубочку сама и не чувствовать себя неловко.

Вскоре они обе отогрелись и расслабились от этого уютного тепла. Крис маленькими глотками пила кофе из белой керамической пузатой чашки и рассказывала о тяготах обучения на филологическом факультете. Софи улыбалась.

– А как складывались твои отношения с пианино? – спросила она. – Твой папа сказал, что родительский талант не перешёл тебе и в сотой доле.

Крис скорчила обиженную гримасу.

– Тоже мне папа, мог бы выразиться и помягче! Но на самом деле он прав, – она улыбнулась, и эта неожиданная улыбка буквально осветила её лицо. – Когда мне было лет пять, мама учила меня играть, но безрезультатно, и родители решили, что ещё рановато. Потом, когда мне исполнилось восемь, уже отец предпринял эти попытки, но, как видишь, результата не добился. Я совершенно необучаема! Однако очень люблю фортепианную музыку. Хоть что-то передалось мне от родителей!

– Я помню, как твоя мама давала мне несколько уроков… Она действительно играла удивительно, и тогда я слушала её и смотрела на неё, как заворожённая.

Крис внезапно побледнела, и глаза её распахнулись:

– Ты знала мою маму?

– Ну, не то чтобы знала. Просто мне посчастливилось пару раз позаниматься с ней, когда у твоего отца были дела. Эти уроки мне особенно запомнились. Я помню их и сейчас так ясно. Мне очень нравилась твоя мама, она была такая красивая и нежная, даже хрупкая. Я восхищалась ей. Наверное, это было что-то вроде подростковой влюблённости… – Софи произнесла это и поперхнулась кофе, сообразив, что сболтнула лишнее.

«Чего доброго, Крис догадается о чём-нибудь».

Но, кажется, Крис даже не обратила на это внимания. Она была целиком поглощена мыслью, что напротив неё сидит человек, который знал её мать.

…ещё одна связующая нить…

… Господи, да что же это?…

– Пожалуйста, расскажи мне о ней, – попросила Крис шёпотом. – Расскажи, какой ты её запомнила.

Софи стоило большого труда начать говорить и не позволить своему голосу дрогнуть. Уж она-то хорошо знала, что значит навсегда потерять того, кто был важнее всего мира. Нечеловеческим усилием ей пришлось подавить в себе желание накрыть руку Кристины своей.

– В то время я приходила на уроки к вам домой, – проговорила она. – И Мария Николаевна часто бывала дома и угощала меня чаем после занятий с твоим папой. Она казалась мне такой милой и доброй, просто совершенством. А раза три или четыре, когда Александру Анатольевичу нужно было уехать в командировку, она сама занималась со мной. Я помню залитую солнцем комнату и твою маму в светлом платье с алыми цветами. На её шее висели бусы из янтаря, и я так часто отвлекалась, наблюдая, как солнце выжигает яркие всполохи в золотисто-прозрачных камнях. Я помню, как легко её пальцы летали над клавишами, ничем не удерживаемые, совершенно ненапряжённые. Помню её лёгкий смех, когда я говорила или делала какую-нибудь глупость. Я всегда краснела, когда она смеялась. Мне хотелось играть при ней лучше, в десять, в двадцать раз лучше, чем обычно, но получалась полная ерунда, потому что я волновалась и смущалась в её присутствии. Но она никогда не ругала за ошибки, просто показывала, как их исправить. Она была из тех педагогов, кто вдохновляет, кто способен заставить человека, начисто лишённого слуха, почувствовать себя музыкальным гением. А может, просто рядом с ней каждый сам становился гениальным. Знаешь, Крис, твоя мама была удивительным человеком. Она никого не зачаровывала специально, но, тем не менее, каждый попадал под власть её чарующего обаяния. Вот какой я её помню.

– Спасибо, что рассказала. Для меня это очень важно, – шепнула Крис и улыбнулась, как улыбаются сквозь слёзы, а потом накрыла своей ладонью пальцы Софи.

И в тот момент пресловутый электрический разряд прошёл по телу Софи, то ли от этого неожиданного прикосновения, то ли от того, что Крис вдруг угадала её недавнее желание.

«Сколько в этом странном мире совпадений? Или это просто мы так неожиданно совпали?».

А потом Крис вдруг крепко сжала её руку и произнесла:

– Мне нужно в туалет. И ты пойдёшь со мной.

Софи подумала, что возражений для неё не предусмотрено. Да она и не хотела возражать.

Всё так же не отпуская её руку, Крис повела Софи в туалет, находящийся в конце зала. На столе остался остывать недопитый кофе.

На их счастье, в туалете никого не было, иначе этому кому-то пришлось бы сильно удивиться.

– Пойдём, – Крис увлекла Софи за собой в кабинку и закрыла дверь.

Смущённая и растерянная Софи не могла произнести ни слова.

«Что это девочка задумала?». И тут же: «Перестань ты уже быть такой извращенкой!».

– Нас никто не должен услышать, – быстро проговорила Крис. – Это важно. Я расскажу тебе чистую правду, а потом можешь считать меня сумасшедшей, если захочешь.

– Х-хорошо, – выдавила, наконец, Софи, отступая к стене.

– Софи, послушай, я убеждена, что мы с тобой уже встречались.

– Ну, конечно, встречались. Тебе тогда было одиннадцать и…

– Да нет же! Мы встречались и знали друг друга, но где-то не здесь. Возможно, не в этой реальности, если тебе так угодно. Я далеко не всё рассказала тебе о своем сне. Мне снилось, как ты играешь на пианино, и там, во сне, я как будто уже знала тебя, понимаешь? А когда просыпалась, начисто забывала. Но я снова всё вспомнила, когда увидела тебя вчера на концерте, вспомнила свой сон и свои чувства, перевернувшие мой маленький мир. Откуда я могла знать твою музыку, если раньше никогда не слышала её? Это может значить только, что я уже слышала её когда-то и где-то, но точно не здесь. Я не рассказала тебе вторую часть своего сна. Мне снилось, что мы стоим посреди собора с высокими потолками, и через витражные стёкла льётся солнечный свет. И там я обнимаю тебя и плачу, и не хочу отпускать. А ты отворачиваешься и говоришь что-то о каком-то выборе и о том, что, когда мы встретимся снова, всё, возможно, будет иначе. И всё это можно было бы считать просто сном, плодом моего воображения или просто шизофренией, если бы не то ощущение непереносимой утраты, с которой я просыпалась. Это ощущение утраты было всё это время со мной, пока вчера я не увидела тебя. И в тот момент я поняла, что каким-то образом уже знаю тебя, а ты знаешь меня. И я не знаю, как это можно объяснить. Я просто чувствую и доверяю своим чувствам.

В этот момент сердце Софи так грохотало у неё в груди, что казалось, готово было разбить грудную клетку.

– Крис, я… – голос снова подвёл её и стал предательски хриплым. – Я совсем не знаю, что сказать.

– Можешь ничего не говорить! Я и сама понимаю, как дико всё это звучит, понимаю, что ты не веришь мне…

– Да нет же, я верю… Верю, что ты сама веришь в это. Что этот сон потряс тебя, и он действительно очень необычный. А если принять во внимание твоё богатое воображение… И то, сколько книг ты читаешь…

Но Крис не дала ей договорить эти вымученные смущённые фразы, она подошла к Софи вплотную, так, что та почувствовала, как сбивчивое дыхание девушки касается её кожи. Сердце снова грохнуло и упало куда-то.

– Почему ты не хочешь признать, что тоже что-то такое чувствуешь, а, Софи? Ты ведь чувствуешь, что это не случайно?

– Да… Да, я чувствую! – беспомощно выдохнула Софи. – Но пойми, Крис, я уже отвыкла так доверяться своим чувствам! Мне сложно объяснить всё это и поэтому…

– Поэтому ты лучше предпочтёшь делать вид, что ничего не происходит?

– Нет…

– Да!

– Ну ладно, да! На самом деле, именно это я и собиралась делать. Но, наверняка, всему этому есть какое-то объяснение! И это объяснение – не обязательно прошлая жизнь. На самом деле, во всё это я не очень-то верю.

– Конечно, этому должно быть объяснение, и я очень хочу найти его, и ты должна помочь мне. И я не говорю, что это прошлая жизнь. Ведь в прошлой жизни мы бы были кем-то другим, верно? А в моем сне мы были самими собой, только какими-то другими собой, не такими, как сейчас…

– Логично. Крис, я тоже хотела рассказать тебе кое-что. Мне тоже снятся какие-то беспокойные обрывочные сны, которых я не помню на утро. Они оставляют после себя только ощущение пустоты. Может, это всё как-то связано? – произнесла Софи и сама не поверила в то, что только что сказала. Сама ситуация казалась ей сюрреалистичной – она в полутёмной кабинке туалета откровенничает с девушкой моложе себя на двенадцать лет, с девушкой, которую почти не знает. Почти.

Глаза Крис засверкали, и она тут же уцепилась за эту новую информацию:

– Да! Я уверена, что это как-то связано! Если бы ты только помнила, что тебе снилось…

– Увы… – Софи вздохнула. – На самом деле я не могу нормально спать уже несколько лет. Но это сейчас не важно. Говоришь, хочешь докопаться до истины и разобраться в чем дело?

– Да, очень хочу. Точнее даже, это жизненно необходимо.

– Понимаю, – Софи робко улыбнулась. – Ты ведь не успокоишься, да?

Крис с жаром закивала.

– Но я ведь ещё вчера сказала, что согласна помочь тебе, чем смогу, – сказала Софи, наклонившись к девушке неожиданно близко. Крис покраснела. – Может, вместе мы сможем сообразить что-нибудь, а? В конце концов, этот твой сон касался только нас двоих.

– Да… Но, Софи, мне так страшно!

– Отчего же?

– Я не знаю. Я просто хочу, чтобы всё было хорошо.

– Как в волшебных сказках? – голос Софи стал ласковым и мягким.

– Да, как в сказках.

– Значит, так всё и будет, – Софи ободряюще улыбнулась. Ей давно не приходилось внушать кому-то уверенность. Давно? Да, пожалуй, ей никогда не приходилось её внушать, потому что у неё самой этой уверенности было маловато. Но в тот момент Софи остро почувствовала, как нуждалась Крис в её поддержке, как тяжело ей было сказать то, что она сказала.

В этот момент дверь в туалете хлопнула и послышались шаги. Софи и Крис замерли и уставились друг на друга. Зашумела вода, каблуки стучали по кафельному полу. Потом вода стихла и каблуки тоже ушли, и в воцарившейся тишине Софи и Крис ещё долго смотрели друг на друга. Крис рассмеялась первой, и Софи подхватила её смех. Она громко смеялась, и ей казалось, что она снова в том декабре, что не было этих двенадцати лет, и ей снова двадцать, и снова весь мир кажется таким непостижимым и огромным.

15

Крис настолько привыкла к обычному сценарию своих снов по понедельникам, что, наверное, удивилась бы, если бы только знала, что спит. Удивилась бы, потому что на этот раз сценарий изменился.

Той ночью Крис снилось, что она спит. Или просто лежит на земле с закрытыми глазами, а когда открывает глаза, видит нависшее над собой лицо Софи. Только сначала Крис не может узнать её, так как в Софи что-то изменилось, что-то было с её лицом.

Крис поднимается на локтях и в тот же момент обнаруживает, что лежит на снегу, и словно от осознания этого холод тут же пронзает её незащищённые ладони. Она смотрит на Софи и понимает, наконец, что не так. У Софи волосы короче. А у самой Крис – наоборот длиннее. Крис прикасается к своим внезапно отросшим волосам, мокрым от снега и замечает на безымянном пальце левой руки тоненькое серебряное колечко. Откуда оно взялось?

Крис снова обращается взглядом к Софи, словно та может прояснить ситуацию. Но Софи только улыбается, и Крис видит на безымянном пальце её руки такое же кольцо. Ей хочется спросить, откуда это и что значит, но голос не слушается, как это часто бывает во сне.

– И долго ты собираешься тут валяться? – спрашивает Софи и проводит рукой по волосам Кристины. – Замерзнешь и заболеешь, что я тогда с тобой делать буду?

– Как «что»? Лечить, конечно, – отвечает Крис против своей воли. – Я знаю один замечательный способ лечения, – её губы произносят эти слова, словно отвечают заученное стихотворение. Или сценарий. И Крис сама не понимает, почему говорит именно это. Словно это говорит и не она вовсе.

На щеки Софи наползает лёгкий румянец.

– Нехорошая девочка, – смеется она, наклоняется и целует Крис в губы. Крис ещё не успевает сообразить, в чем дело, а сама уже отвечает на поцелуй. И это выходит так естественно, словно они уже делали это много раз.

А потом Софи помогает ей подняться, и Крис оглядывает место, где они оказались. Это небольшой парк с редкими молодыми деревцами. Они идут по чуть присыпанной снегом тропинке и выходят к набережной. Крис оглядывает здания с незнакомой архитектурой, и ей удается, наконец, спросить то, что она сама хочет спросить:

– Где мы?

– Как это «где»? – Софи усмехнулась. – Ты случаем не ушиблась головой при падении, моя дорогая? Мы в Стокгольме, разумеется. А это набережная. И мы возвращаемся домой. Ну как, прояснилось немного?

– Кажется… – выдохнула Крис.

В Стокгольме?! Что, ради всего святого, они здесь делают?

Однако этот вопрос недолго мучает Крис. Вскоре она забывает обо всём, наслаждаясь красотой вечернего города. На улице зажигаются один за другим фонари, включается подсветка зданий. И все эти бесчисленные разноцветные огни отражаются в воде, тронутой лёгкой рябью.

Они идут молча, и Софи крепко держит девушку за руку. И в этот момент та часть Крис, которая была озабочена происходящим, словно отключается и уступает место другой её личности, которая совершенно точно знает, что они здесь делают и почему.

И в тот момент ей становится так спокойно и хорошо. И она хочет только одного – чтобы Софи была рядом. Чтобы она смеялась и смущалась, ворчала и рассказывала о своей музыке, расчесывала волосы и пила мятный чай, и прикасалась к ней. Только эти прикосновения и были на самом деле важны. И чтобы они пришли домой и заказали себе непосильный огромный ужин и жевали, лежа в кровати и болтая о глупостях.

Всё это было так близко и реально. Прямо сейчас.

Но набережная закончилась. И какой-то частью сознания Крис ощутила, что пора уходить. Уходить не хотелось, и она крепче сжала руку Софи, но огни уже расплывались перед глазами, словно Крис собиралась заплакать. «Нет, пожалуйста, только не сейчас! Ещё несколько минут, позволь мне снова побыть с ней!». Но огни погасли, и окружающий мир почернел и скорчился, а Крис проснулась, и её подушка действительно была мокрой от слёз.

И снова ощущение непереносимой утраты сдавило грудь, и девушка пыталась отдышаться, будто только что вынырнула из-под воды на поверхность.

Когда Крис немного пришла в себя, она обнаружила, что лежит в своей постели, а на улице ещё темно. Только шесть утра. Первым порывом девушки было позвонить Софи и всё рассказать, но Крис тут же отказалась от этой мысли. Во-первых, Софи наверняка ещё спит, а во-вторых… Во-вторых…

Крис почувствовала, как сердцебиение усилилось, а к щекам прилил жар. Ну, конечно. Тот поцелуй. Такой реальный, что в висках начинает стучать, а ноги слабеют. Разве о таком расскажешь?!

Смущённая и испуганная Крис поняла, что больше в это утро уснуть ей не удастся. «Что со мной не так?» – спрашивала она себя снова и снова.

Может, я просто рехнулась?

Однако Крис не могла припомнить такого психического расстройства, при котором возникало бы влечение к женщине. Ещё больше это пугало в свете того, что раньше Крис ничего подобного к другим представительницам женского пола не испытывала. Встречалась себе с мальчиками, и всё было, вроде бы, неплохо.

Так почему же с Софи всё иначе?

От мысли, что сама Софи может узнать об этом, Крис бросало в холодный пот. «Что она подумает обо мне?».

В конце концов, Крис решила рассказать Софи свой сон, опустив момент с поцелуем.

– Сон… – прошептала Крис. – Нет, это был не сон. Это было на самом деле. Я знаю. Это было.

16

Однако, вопреки опасениям Крис, Софи не спала. На самом деле она не спала всю ночь. Софи писала музыку.

Вечером, когда она вернулась после прогулки с Крис и дорвалась до нотной бумаги, такие понятия как «время» и «усталость» перестали для неё существовать. Уже очень давно она не ощущала такого прилива вдохновения и очень-очень давно не писала так много за раз. Краем сознания Софи отдавала себе отчёт в том, что благодарить за это должна девушку по имени Кристина. Но Софи отгоняла от себя эту мысль, как неправильную, как странную и иррациональную. Эта мысль пугала. Заставляла сердце трепетать. Отвлекала, в конце концов.

Её комната насквозь пропиталась сигаретным дымом, потому что когда Софи писала музыку, она много курила. Иногда так много, что доводила себя до приятно одурманенного состояния на грани реальности и ярких образов, плывущих в сознании.

Когда сигареты закончились, Софи кинула пачку через плечо прямо на пол и вспомнила, что сегодня Серёжа грозился зайти и «вытащить её на свет божий».

«Вряд ли ему понравится то, что он увидит, – подумала Софи, откидываясь на спинку стула и чувствуя, как каждый мускул затекшей спины отзывается болью. – Непутёвая сестра в своём репертуаре. Если бы ты только знал, насколько я непутёвая. На самом деле всё обстоит даже хуже, чем ты думаешь».

Брат обещал не только вытащить её на свет, но и отвести в ту квартиру.

«Глупо торчать в отеле, когда у тебя есть собственное жилье, тебе не кажется?» – спрашивал он тоном разгневанного родителя.

«Но это не моё жильё! – хотелось кричать Софи. – Эта квартира принадлежала нашим родителям. И никогда не была моей».

С тех пор, как родители Софи и Сергея погибли, и дети переехали к бабушке, двери их старой квартиры закрылись. И думая об этом месте сейчас, Софи не могла представить себе запылённую мебель в чехлах, она видела всё таким, каким оно было двадцать один год назад.

«Для меня оно навсегда останется таким».

«Но через некоторые вещи из своего прошлого лучше просто перешагнуть, – тихо говорил Серёжа».

«Легче перешагнуть через себя, – думала Софи».

Пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей о брате и прошлом, Софи снова вернулась к нотам. Никотиновый туман в её голове слегка рассеялся, и Софи заметила, что последние строчки её записей «поплыли», и ноты оказались не на своих местах.

«Всё. Отключаюсь».

Она собрала бумагу в относительно ровную стопку, и пришедшая в голову мысль была настолько неожиданной, что Софи выпрямилась, будто что-то кольнуло её позвоночник.

«Как было бы здорово сыграть её для Крис. Прямо сейчас. Она должна услышать это первой».

Но Софи слишком устала, чтобы думать об этом дальше.

– Скоро рассвет… – прошептали её губы.

Софи доковыляла до постели и легла как была в одежде. Единственное, о чём она успела подумать перед тем как уснуть, это о том, как было бы здорово, если бы ей на этот раз ничего не приснилось.

И ей действительно ничего не успело присниться, потому что через три часа Софи разбудила мелодичная трель телефона, возвещающая о пришедшем сообщении.

«Иди ты к чёрту, – сонно подумала Софи и поморщилась, потому что в её больной голове уже возник образ брата, с сосредоточенным лицом набирающего её номер. – Нет, я не буду брать телефон. Не буду. Смотреть».

Но сон уже был безвозвратно потревожен, и Софи не могла отделаться от возникающего перед глазами Серёжи.

– Этот придурок и в аду меня достанет… – пробормотала она, потягиваясь за мобильником на тумбочке.

Но это оказался даже близко не Серёжа. Остатки сна как ветром сдуло, и Софи резко села на кровати.

Крис

«Нужно поговорить. Позвони, когда сможешь. Мне снился ОЧЕНЬ странный сон. Всё это как-то связано со Стокгольмом. Тебе это о чём-нибудь говорит?».

На всякий случай Софи ещё раз перечитала сообщение, чтобы убедиться, что слово «Стокгольм» ей не приснилось. Но оно было. Снова это необычное совпадение, которое даже Софи не могла просто так отмести.

Крис просто не могла знать про Стокгольм. Потому что о том, что Софи прожила там последние два года, знал только её брат и больше ни одна живая душа. Так откуда же идёт эта ниточка?

Да, им определённо нужно поговорить.

И Софи отправилась заваривать себе кофе.

17

Крис казалось, что это утро будет длиться вечно. Сначала она никак не могла дождаться, пока прозвенит будильник, а когда это свершилось, радостная вскочила с кровати в надежде, что время пойдёт хоть немного быстрее. Потом сборы в университет, улыбающийся папа на кухне, поджаривающий яичницу – одно из немногих блюд, которые он умел готовить.

Завтрак, и отец снова спросил о повторяющихся снах, и Крис в сотый раз за это утро залилась краской. Она просто не могла рассказать того, что случилось, и едва ли не впервые у неё появился секрет от отца. Это было неприятно и стыдно, как будто она совершила преступление.