Текст книги "Секвенция (СИ)"
Автор книги: Scarlet Heath
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
– Но мне действительно нужно было подготовиться к концерту, – сказала она.
– У тебя круги под глазами, наверняка, опять не спала всю ночь?
– Просто мне давно не писалось так легко, – сказала Софи, и это было правдой.
– Выходит, возвращение в родной город пошло тебе на пользу?
– Возможно… – Софи снова посмотрела в окно и горько усмехнулась про себя. Не могла же она сказать: «На самом деле мне пошло на пользу знакомство с одной девочкой, рядом с которой я ощущаю себя беспомощной и всемогущей одновременно».
– Не пойми меня не правильно, Софи… – начал Серёжа, и по холодному тону его голоса и тщательно взвешиваемым словам, Софи поняла, что ничего хорошего он сейчас не скажет.
«Всё-таки его сильно задело, что я не осталась у них ночевать. Ему хотелось бы видеть меня заблудшей овцой, прибившейся к его семейному стаду. Тогда он чувствовал бы свою гордость за моё спасение».
– Ты знаешь, я всегда старался понимать тебя, хотя многие твои жизненные принципы были для меня неприемлемыми… Но я всегда желал тебе добра и счастья.
– Тогда ты зря беспокоишься, я вполне себе счастлива, – сказала Софи, быть может, слишком резко.
– Но Софи! Как одна работа может делать тебя счастливой?! Этого я не понимал и никогда не пойму! Куда ты всё время бежишь? И когда, наконец, остановишься? Неужели тебе до сих пор мало денег? – на последней фразе он осёкся, видимо, поняв, что сказал лишнее.
Софи же показалось сначала, что она ослышалась, настолько нелепо было слышать это от него. И снова это болезненное: «Я думала, ты знаешь меня лучше». А потом лицо Софи словно окаменело. Она с силой затушила сигарету в пепельнице и произнесла ровно:
– Пожалуйста, уйди из моей гримёрной.
– Ладно, Софи, я знаю, что не должен был говорить этого…
– Выйди.
– Но Софи, что ещё я мог подумать?! У тебя ведь столько денег, что непонятно, на что их может тратить один человек!
– Убирайся! – Софи редко повышала голос, но это был как раз тот случай.
– Ну хорошо, – Серёжа поднялся со стула. – Мне жаль, что я задел твою гордость.
Софи больше ничего не сказала и не смотрела, как он выходит, только слышала, как тихонько щелкнул дверной замок. Несколько минут она смотрела в окно в сгустившейся тишине, а потом начала с остервенением отдирать пластырь от пальцев. В последние дни она действительно много играла (хотя, какой там, давайте уж будем честны, она играла всё время), и на пальцах образовались болезненные мозоли. Но она не могла допустить, чтобы Крис увидела её заклеенные руки, не могла выйти на сцену в таком виде. Она знала, что будет очень больно, и это даже радовало какой-то тёмной извращённой радостью, потому что могло отвлечь от мыслей. От мыслей об обиде, которую нанес близкий человек, о собственном одиночестве, об Александре Анатольевиче, и, наконец, от мыслей о своем неудержимом чувстве к молодой девушке, дочери её учителя.
«Она будет в зале. В прошлую субботу я ещё не знала о её существовании, а сегодня, зная о её присутствии, дергаюсь ещё больше, чем перед выпускным концертом».
Мысли путались, мысли бежали с огромной скоростью, и Софи вдруг улыбнулась: «Она придёт. Она снова придёт на мой концерт».
Её пальцы были свободны от пластыря, и Софи достала из кармана то кольцо, которое носила с собой всё это время. Крис сказала ей тогда: «Будь осторожна и береги его, потому что пока это наша единственная зацепка. Но я уверена, что если ты нашла своё кольцо, то где-то должно быть и моё».
Кольцо легко налезло на её безымянный палец, словно всегда должно было быть там. Словно недостающая деталь.
Словно частица её самой.
«И даже если это просто самообман, Господи, пожалуйста, пусть он продлится подольше…».
22
Концерт прошел на ура. Наверное, даже ещё успешнее, чем премьерный. Во всяком случае, Софи казалось, что рукоплескания насыщеннее и громче, они словно затопляли собой всё вокруг, затекали в уши, оглушали, пульсировали в висках, бились в унисон с сердцем. Софи не могла видеть Крис со сцены, но от мысли, что она тоже аплодирует где-то в зале, в её груди что-то вспыхивало, взрывалось. Она, возможно, впервые не думала об Александре Анатольевиче в тот момент. Впервые другой человек заставил его потесниться. Но, конечно, Софи не отдавала себе в этом отчет. Она просто улыбалась и чуть склоняла голову, и ей хотелось скорее уйти со сцены, чтобы увидеться с Крис.
И вышло так, что эта встреча преподнесла ей неожиданный сюрприз. Они с Крис не виделись три дня, и до этого Софи не подозревала, что три дня могут продлиться так долго. Она играла как проклятая, как чокнутая, нервируя соседей, но это позволяло ей забыться, а значит, остальное не имело значения.
Она не видела Крис три дня, и, встретившись с ней после концерта, испугалась, что уже не сможет оторвать взгляда. На девушке была темно-синяя кофта с большим декольте, подчеркивающая цвет глаз и белизну кожи. Её голые плечи казались фарфоровыми, и желание прикоснуться к ним кончиками пальцев было нестерпимым.
«Боже, какие плечи…», – только и смогла подумать остолбеневшая Софи, прежде чем у неё перехватило дыхание.
А потом случился тот самый неожиданный поворот. Они снова зашли в гримёрку к Софи, и Александр Анатольевич предложил Софи поехать к ним домой.
– Э-э-э… Но уже поздно, – слабо возразила Софи.
– Значит, останешься до завтра! Конечно, у нас не самые роскошные апартаменты, но нам будет приятно твоё присутствие…
Софи и Крис смотрели друг на друга. Казалось, в тот момент языки отнялись у них обеих.
– Переночуешь в комнате Крис, всё веселее, чем в твоей старой квартире!
«О-ё!» – только и подумала Софи.
– В самом деле! – оживилась вдруг Крис. – Поехали к нам, Софи! – в интонациях её голоса читалось превозмогаемое смущение, уловить которое могла только Софи.
«Опасно оставаться на всю ночь в одной комнате с такими плечами… то есть с такой девочкой… Неизвестно, сколько ещё я смогу сопротивляться, если она и дальше будет бросаться на меня с поцелуями!».
Софи ощутила, что дышать она не в состоянии, а на лицо наползает румянец, и что если она срочно что-нибудь не предпримет, её состояние можно будет прочитать по её лицу.
– Отлично! – воскликнула она, возможно, чересчур громко. – Я согласна!
– Ну, вот и замечательно! – просиял Александр Анатольевич.
«Ох, знали бы вы, о чём я думаю, не звали бы меня в гости! – внутренне взвыла Софи. – Вы ведь убьете меня, если узнаете!».
Собиралась Софи, мечтая провалиться сквозь землю и изредка бросая на Крис косые взгляды. Но Крис эта ситуация как будто уже нисколько не смущала, и она улыбалась чему-то своему.
«Я в западне, и нет мне спасения!».
Когда они приехали, Крис приготовила ужин на скорую руку, пока Софи и Александр Анатольевич болтали в зале. За разговором Софи даже на какое-то время отвлеклась от мыслей о том, как глубоко она влипла. Всё-таки очень приятно было снова общаться с учителем, с единственным человеком, который всегда понимал и поддерживал её. Софи почти забыла его смех, чуть хрипловатый и тёплый. Почти забыла своё мятущееся детское желание о том, чтобы он обнял её. Своё желание отпустить себя, перешагнуть официальную дистанцию, открыть настоящие чувства. Софи часто задавалась вопросом: «А было ли когда-нибудь такое желание у него?». Но как бы там ни было, грань никогда так и не была преступлена. Учитель и ученик. Ничего больше.
– Посмотри, Софи, какая умница моя дочка! Она готовит просто пальчики оближешь! – сказал Александр Анатольевич, когда Крис принесла в комнату блюдо с чем-то дымящимся и вкусно пахнущим.
Крис от этих слов ярко вспыхнула, а Софи спохватилась, что нужно помочь накрыть на стол. Ей было одновременно приятно и очень неловко, что вокруг неё столько хлопот. Она привыкла быть одна.
«Когда-то я мечтала стать частью этой семьи. Приходить в этот дом, вот так сидеть за столом. Но почему только сейчас? Почему это случается так поздно?».
23
Комната Крис была просторной. В детстве, во время своих визитов сюда, Софи никогда не заходила в эту комнату. Тогда, до рождения Крис, это была спальня её родителей. После смерти жены Александра Анатольевича комната какое-то время пустовала, а потом стала комнатой повзрослевшей Кристины.
Софи с любопытством оглядывалась. Светло-бежевые шторы и такого же цвета палас. Обои с бледными маленькими цветочками. Уютный ночник. На стене картина с героями какой-то сказки, но Софи не могла вспомнить, какой. Много книг. Книги были везде: на столе, на полках, на полу, на прикроватной тумбочке. Широкая кровать. На кровати Софи задержала взгляд дольше положенного и не сразу сообразила, что Крис что-то говорит ей:
– У меня на потолке звезды.
– Что?
– Звёзды. Фосфорные, – Крис вдруг рассмеялась, наверное, выражению лица Софи. – Увидишь, когда потушим свет. Это очень красиво!
Софи подняла голову и разглядела на потолке едва различимые маленькие и большие звездочки, почти сливающиеся с потолком. Это подняло в душе странное, как будто давно забытое чувство.
– Надеюсь, тебя не смущает, что мы будем спать в одной кровати? – спросила Крис, понизив голос. – Она довольно просторная. Когда-то на ней спали мои родители, а теперь папа спит на диване в зале, а я… здесь.
Софи откашлялась. Возникло дикое желание покурить, но она подавила его.
– А что, меня должно это смущать? – спросила она как будто с вызовом.
– Н-нет… – сразу смутилась сама Крис. – Просто мне пришла в голову одна мысль, и я хочу её проверить… Быть может, если ты поспишь в моей кровати, ты увидишь мои сны? Быть может, тогда ты всё поймешь, а, Софи? Как думаешь, это возможно?
Софи улыбнулась.
– Вообще-то, я плохо сплю по ночам. И снов почти не вижу. Они все какие-то обрывочные и расплывчатые. И на утро я никогда ничего не помню. Но не исключено, что сегодня может случиться чудо!
Крис рассмеялась.
– Главное, чтобы ты в это верила! Сейчас я подыщу тебе ночную рубашку…
– Да не волнуйся так! Мне сойдет и старая футболка!
Крис какое-то время копалась в шкафу с озадаченным видом.
– У нас ведь примерно один размер… – пробормотала она. – Вот только, Софи, ты худее меня. Ты вообще ешь хоть что-нибудь?
– Ну… Вот только что поела, – Софи улыбнулась самой обезоруживающей улыбкой, на какую только была способна. Вообще-то в последние три дня она вполне могла заработать себе голодный обморок, настолько была погружена в работу.
– Попробуй вот это, тебе должно подойти… – Крис протянула ей длинную белую футболку, и, потянувшись за ней, Софи забыла про то, что надо прятать руки. Крис заметила её мозоли. Точнее, после сегодняшнего концерта без пластырей, это были уже не мозоли, а водянистые ранки.
– Господи… Софи… – прошептала Крис, взяв её за запястье. Софи могла бы отдернуть руку и отшутиться, но по неизвестной для себя причине не стала этого делать. – Это из-за того, что ты слишком много играешь, да? У моего папы бывают мозоли, но не такие сильные… Тебе ведь очень больно, Софи?
В голосе Крис было такое неподдельное волнение, такая забота, что Софи снова стало неловко. Она не привыкла, чтобы о ней беспокоились.
– Ничего, всё в порядке… Это пройдёт.
– Я принесу пластырь и вату! Это нельзя так оставлять!
– Крис, прошу тебя…
– Нет, не проси! И только попробуй в ближайшие дни сесть за пианино! Я прослежу за тобой, поняла?
Софи улыбнулась. Она снова чувствовала себя беспомощной, и никогда это ещё не было так приятно.
– Хорошо. Как скажешь.
Пока Крис ходила за дезинфицирующими средствами, Софи переоделась в футболку, а свою одежду повесила на спинку стула.
«Когда я в последний раз ночевала у девушки, которая мне нравилась?». Этого Софи не помнила. И уж точно она не помнила, чтобы хоть одна девушка когда-либо нравилась ей так сильно.
– Как глупо… – с улыбкой прошептала Софи.
Потом вернулась Крис и обрабатывала её мозоли. Они сидели на кровати, и Софи была близка к тому состоянию, когда на всё наплевать, когда хочется сказать: «А будь что будет!», и отпустить, отпустить, наконец, себя. Позволить себе быть свободной. Возможно, такое состояние нашло на неё от выпитого бокала вина, или от невыносимой боли в пальцах, или от близости Крис, или… от всего вместе.
– А знаешь, я сегодня поругалась с братом, – сказала Софи.
– Из-за чего? – Крис приклеила последний пластырь и посмотрела на Софи.
Софи чуть качнула головой.
– Всё дело в том, что он считает меня алчной. Для него я всегда была невыносимой гордячкой. Мы с Сережей слишком разные люди, наверное, в этом все дело. Он хочет, чтобы я бросила карьеру, осела где-нибудь, завела семью. Он не понимает, ради чего все это. Думает, что мне все ещё мало денег… А ведь он не всегда был таким… – Софи вдруг ясно вспомнила Сережу подростком, когда он еще писал свои рассказы, мечтал печататься, и как они подолгу лежали в своей комнате без сна и строили планы в темноте.
«Почему только я воплощаю эти планы? Почему он вдруг откололся от меня? Что пошло не так?».
– Но ведь это не правда! Ты совсем не алчная! – горячо возмутилась Крис, и ее голос прозвучал в тишине комнаты так громко, что Софи вздрогнула. – Как он может так говорить?
Софи улыбнулась. Несмотря ни на что ей было приятно, что Крис вот так защищает её.
– Но ведь ты почти не знаешь меня, Кристи… – Софи произнесла это уменьшительное имя так неожиданно и легко, почти не задумываясь, так, словно уже произносила его раньше много раз. От этого она на секунду растерялась, а потом продолжила: – Как же ты можешь утверждать, алчная я или нет? Может, мне действительно нужны только деньги, и поэтому я до сих пор никак не успокоюсь, а?
– Это не так! – Крис поймала её за запястья и сжала их, не до боли, но сильно. – Я знаю! Знаю о тебе больше, чем ты думаешь, Софи! Не знаю, откуда, ответ на этот вопрос я пока не могу дать, но если угодно, я знаю тебя на интуитивном уровне.
– Ну, хорошо, – Софи снова попробовала улыбнуться, но вышло не очень убедительно. Её привычка переводить серьёзные разговоры в шутку в последнее время не очень удавалась ей. – Тогда, может, расскажешь мне, о чем я думаю сейчас? А то, признаться, я сама немного запуталась в себе.
– Ты действительно хочешь это услышать? Даже если это не понравится тебе?
– Да ладно тебе, говори уже! – Софи хохотнула, но вышло как-то хрипло и нервно, словно застарелый кашель.
– Ладно. Ты, Софи, думаешь о том, что я нравлюсь тебе, но боишься, что я узнаю об этом. А ещё больше боишься, что об этом узнает мой отец. И это тебя мучает.
«Во даёт!», – изумилась про себя Софи. Сердце тут же дрогнуло, на лице расплылись пунцовые пятна, и Софи подпрыгнула на кровати, как испуганная кошка, и даже отшатнулась от Крис.
«Как она это делает?! Так! Успокоиться! Не подавать виду!».
Хотя, Софи прекрасно понимала, что не подавать виду уже не получится. На её лице была написана истинная реакция.
– Д-да брось, Крис! – промямлила она не совсем уверенно. – Я ничего такого и в голове-то не д-держу!
Крис улыбнулась.
– А ты врунишка, Софи! Ладно, не буду тебя больше смущать и лезть в душу. Будем спать?
«Уснешь после такого, как же!».
– Ага… Будем.
Софи забралась под одеяло, и была бы её воля, укрылась бы с головой. Крис легла рядом и потушила ночник, стоящий с её стороны.
– А теперь смотри… Звезды загораются… – прошептала Крис и как-то ухитрилась найти в темноте руку Софи. Софи отдергивать руку не стала, боль почти утихла после перевязки, и прикосновение Крис словно прошило кожу иголочками электричества. Это было так приятно, что Софи закусила губу и подняла голову к потолку.
И она действительно увидела самые настоящие звезды. Большие и совсем крошечные они сияли в темноте, превращая обыкновенный потолок в купол открытого ночного неба. Вздох восхищения сорвался с губ Софи, а все мысли стали вдруг далеки и незначительны. В такие моменты всегда захватывает дух, а по коже бегут мурашки. В такие моменты просто чувствуешь себя маленькой частицей чего-то большего, чего-то высшего и прекрасного.
– О, Кристи… – прошептала Софи. – Это так красиво!
– Да… Их когда-то приклеил сюда папа, – отозвалась Крис, и по голосу чувствовалось, что она улыбается. – Он сделал это, пока я была в школе, а потом сказал, что у него для меня сюрприз, который я увижу, когда потушу вечером свет. Помню, как же мне не терпелось в тот вечер лечь спать! И в каком восторге я была, когда, наконец, их увидела! Сколько раз я мечтала, глядя на эти звезды…
Софи улыбнулась. Почувствовала, что Крис приблизилась к ней и устроила голову на её плече. От неё так приятно пахло, что Софи не могла пошевелиться.
Они просто молчали и смотрели на звезды. И Софи думала, что давно ей не было так спокойно, давно она не ощущала себя такой… какой? Счастливой? Она не знала, ей просто было очень хорошо.
В ту ночь она сама не заметила, как уснула. И не было бессонницы, не было плохих мыслей, не было ничего, что обычно мучило её в одиночестве. Она спала, и ей снилось, как они с Крис гуляют, держась за руки, под ночным звездным небом далекого Стокгольма.
24
Так вышло, что Крис всегда была равнодушной к знаменитостям. Точнее, к их личной жизни. Ещё в школе девушка поражалась глупости одноклассниц, пищащих по смазливым кумирам. И всякий раз, когда они выдавали что-нибудь вроде: «Надо залезть в инет и узнать, есть ли у него девушка! Если есть, я просто умру!», Крис хотелось ответить: «Да какая к черту разница? Можно подумать, что если он свободен, то завтра же приедет и женится на тебе!».
Крис было интересно прежде всего само творчество известного человека, но иногда она любила почитать и творческую биографию, особенно если эта биография по своей увлекательности не уступала приключенческому роману. Она читала толстые биографии Диккенса и сестер Бронте, Достоевского и Толстого, Бальзака и Стендаля. Редко читала что-либо о современных авторах и никогда не заходила в интернет, чтобы узнать что-нибудь о жизни сегодняшних знаменитостей, вообще не связанных с литературой.
Но ведь для каждого когда-нибудь приходит время, когда нарушаются неписаные правила, не так ли?
Такой день настал сегодня и для Крис. Они проснулись рано, и Софи убежала, не позавтракав, на встречу с журналисткой, о которой совсем забыла вчера. «Черт, у меня же сегодня интервью!» – было первое, что она воскликнула, когда проснулась. А для Крис словно неожиданно открылась новая сторона Софи. Крис впервые задумалась, что у Софи есть жизнь, о которой она не имеет ни малейшего представления.
«Не хочу, чтобы это разделяло нас, – подумала она, включая компьютер. – Но и сплетням, если они есть, верить тоже не буду».
По запросу «Логинова София» старый добрый Гугл выдавал приличное количество фотографий и информации. Крис была поражена. Почему-то до этого она никогда не задумывалась о том, что Софи участвует в фотосессиях, дает интервью, да и просто о том, что про нее могут писать статьи.
Первая же открывшаяся статья включала полную творческую биографию, и к ней прилагалась фотография совсем молодой Софи.
– Двадцать лет… – прошептала Крис. – Ей здесь столько же, сколько мне сейчас… Тогда же она ещё училась в консерватории. Должно быть, отец помнит её такой.
Софи была на фотографии как-то по-особенному красива. Затаённой, непопсовой красотой. Крис смотрела на неё и начинала понимать слова отца о том, что многим Софи казалась высокомерной. Пожалуй, к такой девушке подойти было действительно не так-то просто. Она как будто заранее знала, что ты собираешься сказать или сделать. Такое кого угодно будет нервировать. Человек ни для кого не любит быть открытой книгой.
«Сегодня многим знакомо имя восходящей звезды фортепианной музыки Софии Логиновой. Несмотря на молодой возраст, недавняя выпускница консерватории уже является предметом активного обсуждения серьёзных музыкальных критиков современности. Её самобытная музыка завораживает и собирает толпы поклонников, как любителей классической музыки, так и тех, кто раньше никогда подобного не слушал.
Но что же мы знаем о творческой судьбе молодой пианистки и композитора? В чем секрет её возрастающей популярности?
София очень рано осталась без родителей. Ужасная авиакатастрофа унесла их жизни, когда девочке было всего одиннадцать лет. Софи вместе с её тринадцатилетним братом взяла на воспитание их бабушка. Родители девочки пользовались определённой известностью в музыкальных кругах, ходили слухи, что они начинали музыкальную карьеру, но неудачно. С раннего возраста родители приметили способности Софии к музыке и наняли для неё частного учителя – друга семьи и известного пианиста Александра Солнцева. Позднее София будет говорить, что именно этот человек сыграл в её творческой судьбе наиболее значимую роль. «Он научил меня любить музыку и чувствовать душу фортепиано, научил всему, что знал сам и был просто очень добр ко мне. Я всегда буду благодарна ему».
После гибели родителей София продолжала занятия музыкой, а после школы поступила в консерваторию, где её преподавателем опять же был Александр Солнцев, ставший для девушки старшим другом и заменивший родителей.
Студенческая жизнь, казалось, прошла мимо Софии. Одногруппники отзываются о ней как о замкнутой и нелюдимой особе, увлеченной лишь музыкой и ничем больше. Никогда не участвовала в студенческих мероприятиях и всеобщих посиделках, никуда не выезжала вместе с группой, лишь подолгу занималась в одиночестве в опустевших классах.
Уже на втором курсе София получила престижную премию для юных музыкальных дарований, и можно сказать, что с этого момента началась её музыкальная карьера. А произведением, подарившем ей настоящую известность, стала «Симфония для неба и ветра», полная трагизма и сияющей надежды. София посвятила эту музыку своим родителям, которых погубило небо.
И вот наступил день, когда София Логинова проснулась знаменитой. О ней говорили газеты, её пластинки появились на полках музыкальных магазинов. Все критики оказались на редкость единодушны и признали в Софии талант, а также выразили интерес к её дальнейшему творчеству. Двадцатипятилетняя пианистка начала давать концерты по всей стране, и какое-то время жила в столице. Однако надолго Софи там не задержалась. «Слишком много людей, мне здесь не хватает воздуха», – сказала она в своем последнем интервью перед отъездом.
Мировая известность пришла к Софии после написания цикла из девяти коротких произведений «Плач цикады». Тогда её творчеством заинтересовалась европейская, в частности шведская, английская и ирландская общественность. София посетила эти страны, попутно написав несколько новых вещей, подкрепивших её известность.
На данный момент София Логинова путешествует с концертами по скандинавским странам и ведёт довольно затворнический образ жизни. В родной город пианистка не возвращалась более четырех лет».
В какой-то момент во время прочтения статьи у Крис возникло неудержимое желание наподдать этому журналисту как следует. Это же надо – писать с таким пафосом, будто он знает о Софи всё!
Крис отвернулась от экрана, как будто увидела что-то неприятное. Неужели это и есть цена известности? Когда каждый думает, что может сочинить о тебе статейку и приправить её смесью из слухов и собственных домыслов?
– Никто из них не знает о тебе ничего. Никто не знал тебя настоящую.
Неудивительно, что Софи спряталась за ширмой собственной музыки. Для неё это стало единственным способом не потерять саму себя.
25
Софи всегда спокойно относилась к интервью. В конце концов, они были неотъемлемой частью ее работы. За известность нужно расплачиваться, повторяла она себе. Журналисты любили её. Неоднократно говорили, что с ней приятно работать. Софи легко шла на контакт, не грубила, и в общем, держалась всегда вежливо, но чуть отстраненно. На все попытки залезть в душу реагировала без всякого раздражения и, мягко отшучиваясь, ставила на теме точку. Поэтому всегда выходило, что журналисты, так и не получив горяченькой информации, все равно не чувствовали себя обиженными.
Но сегодняшнее интервью почему-то заставило Софи понервничать. Может, оттого, что она забыла о нем, и ей изначально казалось, что всё идет наперекосяк. Может, ее напугал ночной сон о том, как они с Крис гуляли по Стокгольму. А может, смутило утреннее замечание Крис: “Ты такая милая!”. Софи как раз жутко нервничала, собираясь на интервью, а Крис вдруг с такими заявлениями как снег на голову!
“Никто еще не называл меня милой!”. Вечно неуклюжий и нескладный ребенок для родителей, которые и музыке-то учиться отдали, чтобы привить хоть толику аристократизма. А тут вдруг милая! Всю дорогу в кафе, где они условились встретиться в журналисткой, Софи ощущала, как горят её щеки.
“Прямо как девчонка! Так глупо!”.
Само интервью прошло кошмарно, хотя журналистка вроде бы ушла очень довольной и долго благодарила за выделенное время. Для Софи же всё было не так. Она не чувствовала себя спокойной, никак не могла сосредоточиться и отвечала невпопад, и даже всегдашнее чувство юмора на этот раз как будто изменило ей. Она не могла рассуждать о музыке и поклонниках, о трудностях звездной жизни и планах на будущее, когда в голове только и вертелось: “А знаете, я сегодня спала в одной кровати с девушкой, от которой у меня просто крыша съехала. Она натуралка, но я ей нравлюсь, и она уверена, что мы уже были вместе в другом мире, где-то в параллельной реальности. Как думаете, что мне делать?”.
Софи даже испугалась, когда журналистка робко предложила провести небольшую фотосессию для их журнала. “Дура, да это же очевидно! Неужели ты думала, что они ни разу не предложат тебе сфотографироваться?! Ведь сто раз же уже это проходила!”.
– Даже не знаю! – замялась Софи, запуская руку в волосы. – Я сегодня не в лучшем виде…
– Ну что вы! Вы как всегда выглядите замечательно! – воскликнула девушка-интервьюер и почему-то покраснела.
– Ну что ж… если только пару кадров.
К счастью, фотограф оказался толковый, и фотосессия не затянулась надолго. И попрощавшись с обоими, Софи поспешила сбежать куда глаза глядят.
Домой ей пока не хотелось, и какое-то время она бездумно шаталась по парку, пытаясь как-то обжиться с вакуумом в собственной голове. Пыталась курить, но забытая сигарета то и дело гасла в ее руке.
Очнулась она от телефонного звонка, и на какой-то миг сердце подпрыгнуло: “Неужели Крис?”.
Но это был Серёжа. Некоторое время Софи боролась с желанием не брать трубку, но потом все же ответила. Почему? Да просто потому что это был её брат. Пусть они и не всегда находили общий язык, но когда-то их очень многое сближало, и они были по-настоящему друзьями.
– Прости за то, что сказал тебе вчера… Я был неправ. Я знаю, что ты работаешь не из-за денег. Знаю, как много значит для тебя музыка. А я… наверное, просто завидую. Ведь ты пришла к своей мечте, а мои рукописи так и пылятся в шкафу. В общем, Софи… ты знаешь, что я всегда восхищался тобой. Прости меня.
– Ладно, проехали, – проворчала Софи. Сейчас ей меньше всего хотелось слушать извинения и душеизлияния. – Я уже и забыла, что ты там вчера болтал. Не бери в голову.
– Неужели забыла?
– Конечно! – легко соврала Софи. – Приходи на мой концерт в следующую субботу, и мы сделаем вид, что ничего не случилось.
– Э-э-э… ну ладно, если ты уверена… но я всё равно хотел бы как-нибудь загладить свою вину. Скажи, могу я что-нибудь для тебя сделать?
Софи задумалась на мгновение.
– Пожалуй, можешь… Помнишь, как в детстве мы использовали сертификаты желаний?
– Конечно, помню! Мы дарили их друг другу и выполняли любое желание…
– Ну так вот, подари мне такой, и я всегда буду знать, что могу на тебя рассчитывать. Что одно любое мое желание ты всегда исполнишь.
– Хорошо! – обрадовался Сережа. – Будет приятно вспомнить детство!
– Ага…
Они поболтали ещё какое-то время, пока Софи не ощутила, что начинает неумолимо примерзать к лавочке. И казалось бы, все обиды и разногласия были забыты, но Софи всё же чувствовала легкий холод в общении с братом. Единственный человек, с кем ей действительно хотелось поговорить сейчас – это Крис. Но звонить ей первой Софи не смогла бы.
“Никогда не навязываться. Лучше быть одной, чем почувствовать унижение”.
Придя домой, Софи заставила себя соорудить небольшой обед и съесть его. Поджарила брокколи, добавила сельдерей, отдельно обжарила грибы с луком и отварила спагетти. Простые механические действия принесли ей долгожданное успокоение. Потом она долго жевала все это, глядя в окно, и голова окончательно опустела.
Телефон молчал, на улице начало темнеть, и Софи устроилась на ковре около ночника, укрылась пледом и положила на колени книгу, которую ей дала сегодня Кристи. Ее бесстрастное лицо невольно осветилось улыбкой.
“Скандинавские сказки” с изумительными красочными иллюстрациями.
“Господи, как же я давно не читала их!”. Софи перелистывала страницы и погружалась в волшебный мир, где жили тролли и эльфы, добрые волшебники и злые колдуны, домовые и черти. На несколько благословенных часов она перенеслась на земли Норвегии, Дании, Исландии и Финляндии. Она смеялась и переживала, вздрагивала и кусала губы на волнительных моментах.
А потом отложила книгу и закрыла ненадолго глаза.
Она думала: “Так вот почему Кристи такая замечательная девочка. Ведь она выросла на таких добрых сказках. Она до сих пор верит в волшебство. А я сломалась. Я боялась верить. Я не такая сильная”.
А потом она прошептала одними губами:
– Господи, пожалуйста, если ты слышишь меня, сделай так, чтобы жизнь этой девочки всегда была похожей на сказку. Она заслуживает самого большого счастья, самого прекрасного принца, который защищал бы ее и любил. Пожалуйста, сделай все то, чего не могу сделать я. Знаю, я всегда перекладываю ответственность на других, боюсь ее как огня, но ты же добрый Бог, и ты сделаешь Кристи счастливой, правда? Потому что она самый лучший человек, которого я когда-либо знала…”.
А потом Софи уснула, и ей снилось, что Крис – прекрасная принцесса, которую похитил злой колдун и заточил в башне, чтобы она всегда принадлежала только ему. А сама Софи была принцем, но не отважным и благородным, а каким-то… обычным. Она все повторяла во сне: “Нет, я фиговый принц, и ничего не получится у меня!”. Но Крис все звала ее и просила о помощи, и Софи думала: “Если не я, то кто же?”. И во сне ей приходилось стать отважным и благородным принцем.
Во сне все было намного проще, чем в жизни.
26
2 месяца спустя
Зима в этом году наступила неожиданно рано. Крис даже не заметила, как переоделась в зимний пуховик, как по утрам стало очень холодно в комнате, а вид из окна сменился вечно сонным и черно-белым. Крис любила зиму, это время года не навевало на нее такую тоску, как на других. Зимой всегда были три ее любимых праздника – ее день рождения, новый год и Рождество. В зиме для нее всегда было что-то волшебное, хотя отец и шутил, что Крис всегда найдет волшебство в любом времени года, даже когда на улице грязь и слякоть, метель и холодрыга.
