Текст книги "Секвенция (СИ)"
Автор книги: Scarlet Heath
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
Софи не играла это произведение ни одной живой душе. Никогда.
========== 51-60+эпилог ==========
51
– Теперь ты знаешь, – произнесла старая женщина медленно, почти по слогам, когда закончила играть. – Ты ведь понимаешь, что при Кристи я не могла этого открыть. Но сейчас мы одни. И я готова все тебе рассказать.
– Мне хочется, чтобы это было сном, – прошептала Софи. – Всего лишь сном.
Старуха усмехнулась.
– Что, тяжело видеть себя такой дряхлой и страшной? Да, конечно, я уже не та, но для своего возраста неплохо сохранилась, – она улыбнулась и посмотрела Софи прямо в глаза. И только теперь, только в этот момент Софи начала узнавать в старухе саму себя.
– Я действительно могла бы догадаться раньше, если бы только это не было настолько невероятным, – сказала Софи. – Все эти твои дурацкие шуточки, и то, как мы терпеть друг друга не можем. Я словно смотрела на себя со стороны все это время, и, естественно, мне это не нравилось…
– В твоем возрасте я бы тоже не поверила во всю эту дребедень, – старуха откинулась на спинку стула, положив свои узловатые худые руки на колени. – Но с тех пор многое изменилось. Однако играю я по-прежнему хорошо!
– Даже не знаю, радоваться ли этому, – вздохнула Софи.
– Это действительно помогало мне. Не сойти с ума. Хотя теперь я уже не знаю, может, и я правда всего лишь шизанутая бабуля, а ты – просто плод моего воображения?
– Никакой я не плод! – обиделась Софи. – Я настоящая! А ты, значит, можешь рассказать мне, что произошло с тобой, после того… ну, после того, ты поняла. И не надо говорить, что это нарушит какие-то там правила, потому что я все равно в это не поверю!
– Ты права. Это была просто отговорка, потому что мне не хотелось ничего говорить при Кристи. И ты тоже пообещай, – она наклонилась к Софи, и глаза ее как-то угрожающе сверкнули. – Пообещай, что ничего не расскажешь ей о нашем сегодняшнем разговоре. Что бы ни было, она должна думать, что я просто твой друг из другой вероятности, поняла? Не смей говорить ей ничего!
– Да, хорошо, хорошо! Поняла я все!
Старая Софи как будто немного успокоилась и снова откинулась на спинку стула.
– Тогда слушай. И приготовься, что это не очень легкая история. Но этот крест знания тебе придется нести в одиночку, Софи. Итак. Что случилось после того разговора в церкви? Для меня и Крис он действительно стал последним. Она предпринимала еще несколько попыток связаться со мной, но я не отвечала, а потом улетела в Прагу, где прожила два года. Потом еще год скиталась по Европе. А потом узнала от брата, что Кристи все-таки вышла замуж.
– За кого?! – Софи почувствовала, как сердце кто-то крепко сжал с явным намерением убить ее.
Но ее старая вероятность говорила совершенно спокойно. Никакой горечи и боли уже не было в ее голосе, и тон его утратил все краски:
– Познакомилась с каким-то парнем на работе. Он был журналистом и свободным художником. Они поженились, когда Крис было двадцать четыре года, а ему – двадцать восемь. Я помню, как узнав об этом, дрожащими пальцами набрала имя Крис в социальной сети, нашла ее, нашла фотографии со свадьбы. Я тогда проплакала всю ночь, а потом просто лежала три дня, как будто ждала, когда смерть придет за мной. Но она не пришла, я встала и стала жить дальше. В конце концов, мне казалось, что именно этого я и хотела. Мне казалось, что теперь Крис будет счастлива, и все будут счастливы.
Софи заплакала. Она просто не могла сдержаться. Она никогда не плакала при посторонних, но саму себя вряд ли можно считать посторонней, не так ли?
– Не надо, дорогая. Не стоит слёз. Ведь это случилось даже не с тобой. А моя боль давно уже мертва.
– Но мне так хочется, чтобы все было по-другому! – всхлипнула Софи.
– Я знаю. Знаю это, как никто другой. Именно поэтому я и пришла сюда. Мне хочется, чтобы хотя бы у тебя все было иначе. Мне станет тогда спокойнее. Мне станет наконец-то легче.
– А что было дальше?
– Дальше… Я прожила еще год как в тумане. Я стала по-настоящему известной. Объездила с концертами весь мир. Но в родной город я больше не возвращалась. Примерно раз в год ко мне приезжал Сережа. Он привозил с собой новости. От него я узнала, что Кристи родила ребенка, что она здорова, что с ней все хорошо.
– А что было с…
– С ним тоже все было в порядке. Стал счастливым дедушкой, и сердце больше не беспокоило его. И долгие годы я жила с убеждением, что поступила правильно. Что теперь они счастливы без меня. Мне было почти сорок, когда в дверь моей Стокгольмской квартиры позвонил Александр Анатольевич. Помню, я даже не узнала его – так сильно эти семь лет изменили моего учителя. Первыми его словами были: “Сколько еще ты будешь бегать от меня, Софи?”. А я так перепугалась, что мне хотелось закрыть дверь и притвориться, что я его не видела. Никого не напоминает? – она улыбнулась, и Софи улыбнулась в ответ, хотя в глазах ее по-прежнему стояли слёзы. – Он то и рассказал мне, какую ошибку я совершила. Он сказал, что с тех пор его дочка никогда больше не улыбалась искренне, реже смеялась. Он сказал, она стала совсем другой. Он сказал, что она глубоко несчастна сейчас. Ее брак почти развалился, осталось только оформить это документально. Он сказал, что совсем не сердится на меня, и что ему очень меня не хватало. А потом он заплакал, и мне никогда не забыть этих слез. Потому что только в тот момент я осознала, что натворила. В моих силах было сделать Крис счастливой, но я трусливо сбежала вместо того, чтобы попытаться хотя бы. На следующий день Александр Анатольевич уехал. Больше я не видела его, потому что вскоре он умер. Мне кажется, он приезжал, чтобы попрощаться со мной. А может, он хотел, чтобы я вернулась к Крис. Но я так и не смогла этого сделать. Мысль о том, что я сломала ей жизнь, не давала мне даже показаться ей на глаза. Я снова струсила. Я продолжала надеяться, что Крис еще наладит свою жизнь, а мое появление может помешать ей это сделать. За это я до сих пор себя ненавижу. А потом я на какое-то время упустила Крис из виду. Если быть точным – на пятнадцать лет. Как выяснилось позже, Крис умерла в возрасте сорока девяти лет в своей постели. Говорили, что она умерла во сне. А я знаю, что ей просто надоело жить, и она ушла в свой мир сказочных снов. Я надеюсь, что она наконец-то счастлива там сейчас.
Софи продолжала плакать, и ей казалось, что она уже никогда не сможет остановиться. Последний раз такое было с ней, когда умерли ее родители. Ей хотелось поверить, что это все какая-то нереальная история, что всего этого просто не было, не могло быть. И не по ее вине.
Только, пожалуйста, не по моей вине. Пожалуйста.
– А знаешь, о чем я жалею больше всего? – спросила старуха. – О том, что так и не встретилась с ней. Потому что потом, когда Крис не стало, я поняла, что надежда на встречу с ней – это единственное, что у меня было. С тех пор я окончательно тронулась умом. Идея о том, что все можно изменить, переиграть, стала моей навязчивой. Я перерыла кучу литературы, узнала про вероятности. Занялась духовными практиками. И теперь я перед тобой. Это результат всех моих стараний и терзаний. Это итог моей жизни. И если вы с Кристиной будете вместе, я пойму, что хоть что-то в моей жизни было не зря. И тогда я смогу уйти спокойно.
– Я обещаю, обещаю, что мы будем вместе! – горячо воскликнула Софи. – Я сделаю все, абсолютно все! Я больше не буду бояться! Я поговорю с ним завтра же!
– Хорошо. Ты уж постарайся. Сделай то, чего я не смогла сделать. Но для начала брось-ка ты курить, Софи.
– Это еще почему? – Софи нахмурилась, и старуха рассмеялась.
– Видела бы ты свое лицо сейчас! “Готова сделать все, что угодно, но только не трогайте мои сигареты!”. Узнаю себя.
– Так почему я должна бросить?
– Потому что однажды ты докуришься, как я докурилась. Я начала курить после того, как мы расстались с Крис. А сейчас врачи говорят, что мои легкие скоро развалятся на кусочки, – она усмехнулась, и Софи стало по-настоящему жутко в тот момент. – Иначе говоря, у меня рак легких, и скоро я отправлюсь к праотцам. Но знала бы ты, с каким нетерпением я жду этого момента! А вот тебе помирать совсем не обязательно. Поэтому бросай это к черту.
– Ты скоро умрешь… – выдохнула Софи.
– Да, но не волнуйся, это совсем не страшно. Возможно, я пришла к тебе в последний раз. У меня остается все меньше сил, чтобы путешествовать между вероятностями. Поэтому ты уж постарайся сделать все, как надо, Софи. Не облажайся.
– Поняла, – Софи кивнула, и в глазах ее больше не было слез. Только решимость.
– Вот молодец! Такой настрой мне нравится намного больше! Будь счастлива и береги Кристи. Потому что она – самое дорогое, что у тебя есть.
– Об этом не волнуйся. Ни за что не дам ей выскочить замуж! Вот только… Одного я так и не поняла. Откуда ты знаешь Нильса? В твоей вероятности его не было.
– Ну почему же, был, просто я с ним так и не встретилась. На самом деле, твоя вероятность намного лучше моей. Тебе повезло. И ты намного сильнее меня, поэтому я так доверяю тебе. Что касается Нильса – то у него есть кое-какие необычные способности. Следи за его “видениями”. Нильс – удивительный ребенок. А также он сам по себе является порталом между вероятностями. Поэтому, если однажды тебе захочется попутешествовать, как мне, Нильс сможет помочь тебе. Но я надеюсь, что тебе этого никогда не захочется.
– А Нильс… он ведь… поправится? Ты ведь можешь заглянуть в будущее?
Старая Софи покачала головой:
– Все это не так просто. Я могу точно сказать только одно – вероятность, в которой этот мальчик будет видеть, безусловно, существует. Но пойми, наконец, Софи, что судьбы не существует, и твоя история, твоя Судьба пишется каждую минуту. Ты перемещаешься между вероятностями каждый Божий день. Ты можешь оказаться в той вероятности, где вы с Кристи вместе, а Нильс здоров. Но можешь оказаться и в другой. Здесь все зависит от тебя, от твоего сознательного или бессознательного выбора. Каждый твой поступок влияет на будущее.
Софи кивнула. У нее больше не было желания выделываться, спорить и подкалывать старую женщину. Она чувствовала лишь благодарность.
– Спасибо, что рассказала мне об этом, – прошептала Софи робко.
– Не за что. И помни, что я болею за тебя всем сердцем.
– Да. Я буду помнить.
– Что ж… Мне пора. Приятно было снова увидеть тебя, то есть себя такой молодой, – она улыбнулась. – Но мои силы кончаются.
Софи поднялась с дивана. Она думала, что надо проводить Волшебную фею, но не знала как.
– Провожать не стоит. Я просто зайду куда-нибудь, например, на балкон. И через пару минут меня уже не будет.
– На балкон? – удивилась Софи. – Ты сюда случайно не в образе комара прилетела?
– Нет, а что? – старуха удивилась тоже.
Софи махнула рукой.
– Да просто я тут комара видела на балконе… Странно для этого времени года. Только и всего.
– Возможно, этому есть объяснение. Кто знает, может бедняга попал в портал вместе со мной и оказался у тебя дома. Ведь в моей вероятности сейчас май месяц.
Софи до сих пор нелегко было уложить в голове все эти вероятности и связанные с ними погодные особенности, поэтому она просто кивнула и сказала:
– В прошлый раз ты ушла по-английски. В этот раз так же?
– Да, пожалуй, так будет лучше. Пойду подышу свежим воздухом и полюбуюсь видом из окна, – старуха подмигнула ей. – А ты пока сыграй, пожалуйста.
– Что сыграть?
– Сыграй то, что написала самым последним. Мне очень хочется послушать.
– А ты разве не знаешь, что я написала? – изумилась Софи.
– Нет. Ведь это в твоей вероятности Кристи подарила тебе поразительное вдохновение. Поделись его частью и со мной, если тебе не сложно.
Софи снова кивнула и села за фортепиано. Под звук ее мелодии пожилая женщина тихонько ушла. Когда Софи закончила играть и вышла на балкон, там никого уже не было.
52
Когда Крис вернулась от Софи в тот вечер, отец уже был дома. Крис растерялась из-за этого – она боялась, что отец прочтет ссору с Софи по ее лицу.
Так и вышло. Не успела Крис войти в комнату, как Александр Анатольевич уже заподозрил неладное.
– Я думал, ты сегодня посидишь у Софи подольше, – сказал он, поставив чашку с кофе на журнальный столик.
– А я думала, ты сегодня позже придешь с работы. И вообще, зачем ты пьешь кофе вечером? – Крис попыталась отвлечь его, но ничего не вышло.
– Посиди со мной, – попросил отец. – Можешь тоже выпить кофе, я недавно вскипятил чайник.
Крис послушно сходила на кухню и налила себе кофе без молока и сахара. Она подумала, что эта горькая гадость немного отрезвит ее и вернет мозги на место. Потом она села рядом с отцом на диван и отказалась от предложенного печенья.
Александр вздохнул.
– Так что там у тебя случилось, а, мышонок?
Крис закусила край чашки. Она подумала, что неприятное ощущение на зубах поможет ей не расплакаться.
– Опять повздорили с Софи? – спросил Александр, и чашка задрожала в руках девушки.
– Да, мы поругались… немного.
– С Софи бывает тяжело, да. Но не сердись на нее. Что бы Софи ни делала, она делает это из лучших побуждений.
Крис кивнула.
– В этом-то и дело! Софи как будто всю свою жизнь собирается принести в жертву! Меня это так бесит, что просто сил нет!
– Значит, она действительно любит тебя. Ради того, кто ничего для нее не значит, Софи не стала бы ничем жертвовать.
Крис задумалась, помолчала немного.
“Когда отец говорит “Софи любит”, что он имеет в виду? Ну уж вряд ли то, что я думаю…”.
– А ты действительно хорошо ее знаешь, – заключила Крис.
– Даже лучше, чем она думает, – усмехнулся Александр, и эта фраза тоже насторожила девушку. Что-то в поведении ее отца сегодня было иным.
– Ты больше не общаешься с Максимом? – спросил он неожиданно.
Крис только покачала головой и уставилась в свою чашку. Отец тоже кивнул. Они оба молчали какое-то время.
А потом Крис словно обожгло, ударило током. Она почувствовала, она была уверена – отец знает.
Краем глаза девушка посмотрела на него. Александр смотрел в окно. Он казался таким грустным и усталым. Но он был и спокойным тоже. Во всяком случае, не похоже было, что он сейчас вскочит и начнет кричать, ругать ее или Софи. И тогда Крис решилась. Она сказала:
– Папа, ты знаешь… Софи очень важна для меня. Она важна для меня больше, чем… – Крис хотела сказать “больше, чем друг”, но отец опередил ее:
– Знаю, мышонок. Ты можешь не говорить, если тебе тяжело. Я догадался.
– И дав-но? – выдавила Крис.
Он пожал плечами.
– Наверное, окончательно я это понял, когда вы вернулись из Стокгольма. А до этого все не хотел в это верить.
Крис вспыхнула. Больше всего ей хотелось провалиться сквозь землю.
– Ты злишься на меня? – спросила она шепотом.
– Нет. Вовсе нет.
– А… на Софи? – спросила она еще тише.
– Нет, – ответил Александр твердо.
– Правда? – от удивления Крис даже забыла про страх и стыд.
– Правда. Знаешь, мышонок, я многие вещи обдумал в последнее время. Пересмотрел некоторые свои взгляды. На самом деле я давно знал о Софи.
– Ты знал?! – Крис даже приподнялась на диване – так сильно было ее потрясение.
Александр усмехнулся.
– Что, удивлена, что твой папа не такой динозавр, как ты думала?
– Но почему ты ничего не сказал мне?!
– А как ты себе это представляешь? “Завтра, доча, я познакомлю тебя с известной пианисткой Софией Логиновой. Только имей в виду, я подозреваю, что ей нравятся девушки. Поэтому будь начеку!”.
Крис расхохоталась. Напряжение как рукой сняло. Что и говорить, совсем не так она представляла себе этот разговор с отцом!
– Просто Софи очень боялась, что ты узнаешь о ее ориентации, – проговорила Крис, отсмеявшись. – Она просто умрет, если ты скажешь ей, что знал все это время… Ведь она так тщательно это скрывала!
– Видимо, так же тщательно, как и своё курение…
– Так ты и об этом тоже знаешь?!
Александр только с улыбкой покачал головой:
– Какие же вы все-таки смешные! Думаете, я вчера родился?
– И давно ты знаешь про Софи? То есть, ну… как ты узнал?
– Ну… ей было лет семнадцать, кажется, когда мои подозрения окончательно укрепились. Даже не помню, что повлияло на это. Просто сложилось все вместе. Я просто понял, что мальчики совсем не привлекают ее.
– И… как ты относился к этому?
– Да… как… никак. Я просто учил ее музыке. И старался не лезть в ее личную жизнь. Возможно, я был не прав. Ведь это мне стоило сделать первый шаг к большему доверию. А я не сделал его до сих пор.
Они снова помолчали, а потом Крис сказала:
– Ты ничего не спрашиваешь обо мне… Ведь ты никогда не считал меня такой. И я сама себя не считала…
– Да, – он кивнул. – Я думал, что у тебя нет к этому склонности….
Боясь услышать что-нибудь страшное, Крис поспешно перебила его:
– Но ты знай, что я первая начала! Софи не хотела, она считала это неправильным! Ей было стыдно перед тобой… Поэтому знай, что это я виновата во всем! Даже сейчас, мы поругались из-за того, что я уговаривала ее прийти и рассказать все тебе… Но Софи не пошла, потому что совесть не позволяла ей признаться.
Александр улыбнулся.
– Софи в своем репертуаре. Я был бы очень удивлен, если бы она пришла. Ведь она считает меня кем-то вроде Бога. Видимо боится, что я нашлю на нее проклятие.
– Так и есть. Она очень переживает, что ты возненавидишь ее. Ты не представляешь, как много значишь для нее.
– А она, видимо, не представляет, как много значит для меня. Как могу я возненавидеть Софи? Ведь я так сильно люблю ее…
– Тогда скажи ей об этом! Скажи, папа! Софи всю жизнь ждет от тебя этих слов!
Александр кивнул.
– Да. Я обязательно поговорю с ней. Обязательно, мышонок, – и он обнял Крис за плечо.
Крис прижалась к отцу, ощутила щекой его мягкий домашний свитер. Ей казалось, что в тот момент она чувствует, как вероятности перемещаются, как все меняется.
“Мы выбрали правильный воздушный шарик, Софи. Мы на верном пути”.
– Я все никак не могу забыть тот сон, – сказал Александр, подумав немного. – Что это было? Вся эта ситуация почему-то кажется мне такой знакомой… Но я не могу поверить, что мог бы так поступить с Софи. Это точно был какой-то другой я!
– Папа… Я хочу кое-что рассказать тебе. Эта история может показаться тебе невероятной. Но если ты вдруг засомневаешься, вспомни свое ощущение после того сна или вспомни фотографию, которую ты мне показывал. Тогда тебе будет легче поверить.
– Что еще за невероятная история? – спросил Александр заинтересованно.
– Обещай, что поверишь мне!
– Обещаю. Я уже убедился, что с моей дочкой могут случиться самые невероятные в мире вещи!
Крис улыбнулась.
– Тогда слушай внимательно. Это началось давно, еще до нашей встречи с Софи…
53
Наутро Крис получила от Софи смс-ку следующего содержания: “Прости меня. Я поговорю с твоим отцом, как только он будет свободен. Бросила курить”.
Последняя фраза удивила Крис больше всего. Что-то невероятное должно было случиться с Софи, чтобы она отказалась от сигарет. Крис написала в ответ:
“И надолго бросила? Отец сегодня свободен, приходи хоть сейчас”.
Она решила не говорить пока Софи, что отцу уже все известно, потому что это могло бы только отпугнуть Софи. И не исключено, что до их дома она бы не доехала из-за сердечного приступа.
Софи ответила:
“Навсегда. Так ты простишь меня?”.
Крис улыбнулась телефону и набрала:
“Считай, что прощена. Но ты у меня в долгу! Расплатишься позже :)”.
А потом она пошла на кухню приготовить завтрак и обнаружила, что отец уже встал и возится с салатом.
– А я думала, ты еще спишь после вчерашних ночных посиделок, – улыбнулась девушка.
Александр улыбнулся в ответ:
– На самом деле после всего, что я вчера узнал, я еще не скоро смогу спать нормально!
– Бедняжка ты мой! – Крис обняла его сзади и положила голову на плечо. – Но ты ведь знаешь, я просто не могла не рассказать тебе об этом! Ведь ты так переживал из-за моих снов и всего прочего… Я не могла не поделиться с тобой разгадкой.
– Да, мышонок. Я очень рад, что ты поделилась со мной. И пусть мне это до сих пор кажется невероятным, но, думаю, со временем я привыкну.
– Конечно! Мы вот почти привыкли… – она смутилась на секунду и произнесла тихо: – Софи скоро зайдет. Хочет поговорить с тобой наконец-то.
– Отлично. Успеет как раз к завтраку.
– Папа…
– Да, милая?
– Ты ведь правда не злишься на нее?
– Да не убью я твою Софи, не переживай. Всего лишь поговорю с ней. Твое счастье и счастье Софи – две самые важные вещи для меня. Поэтому препятствовать вашей любви я не буду.
Софи пришла примерно через полчаса. Отец к этому времени разошелся и приготовил такой завтрак, словно ждал десять важных персон.
– А я думала, ты ничего кроме омлета не умеешь… – озадаченно произнесла Крис.
– Это, наверное, от стресса, – отшутился Александр.
Крис открыла дверь Софи. Вид у той был бледный, но спокойно-решительный.
– Извините, что я в такую рань, – пробормотала она, снимая куртку.
– Уже почти двенадцать, так что все нормально, – успокоила ее Крис.
В этот момент в дверном проеме показался Александр Анатольевич. В руке у него был нож, потому что он только что закончил резать хлеб.
– О-оу, кажется, я не вовремя, – нервно пошутила Софи, глядя на нож.
Крис рассмеялась, и Александр тоже, когда до него дошел смысл шутки.
– Нет, дорогая, я не буду тебя резать, – сказал он. – Мой руки и проходи на кухню. Позавтракаешь с нами. Ты ведь наверняка не ела? Причем, судя по твоему виду, ты не ела последнюю пару недель…
Софи не стала врать – она действительно еще не завтракала. Вот только есть ей совсем не хотелось.
– Ну что вы, я правда ела вчера, – и Софи ушла в ванную, где пробыла на пару минут дольше положенного, собираясь с духом. То, что она еще не ела, было для Софи не так уж страшно. Куда страшнее было то, что она не курила. В такой сложный момент одна единственная сигарета придала бы ей немного решимости, но Софи была твердой и выбросила свою последнюю пачку. Она всегда считала, что если уж рубить, то сразу.
За столом Александр не спешил заводить разговор обо всем случившемся. Вместо этого они с Крис вдвоем пытались накормить Софи, впрочем, не очень успешно. Она лишь выпила чашку кофе и съела тост.
Крис тоже не очень хотелось есть, но она съела все, что было, чтобы порадовать отца. А потом, когда повисла тишина, Крис сказала:
– Софи… Я вчера все рассказала папе. Точнее, он сам догадался.
Софи побледнела еще больше. Первым ее порывом было вскочить и уйти, но она вдавила собственное тело в стул и сложила пальцы в замок. Она не знала, что нужно сказать и смотрела на собственные руки. С одной стороны она чувствовала облегчение, что не нужно признаваться и с ужасом ждать ответной реакции. С другой стороны она ощущала страх от того, что все случилось так быстро.
– Софи… – осторожно произнес Александр. – Я ни в чем не виню тебя. Крис рассказала мне невероятную историю, да и сам я пережил нечто необъяснимое. И что бы там ни случилось в той вероятности, в этой вероятности тебе волноваться не о чем. Как видишь, я до сих пор не слег в больницу с сердцем, да и чувствую себя очень даже хорошо.
Крис собрала посуду, а потом сказала:
– Я думаю, вам есть о чем поговорить. А я пока пойду прогуляюсь.
Когда они остались одни, Софи, наконец, осмелилась взглянуть на своего учителя.
– Простите меня. Пожалуйста, простите.
Он смотрел на нее какое-то время, читая боль в ее глазах. Он не понимал, как не замечал раньше этот огромный ее страх – быть отвергнутой.
И он сказал:
– Нет, Софи. Это ты прости меня.
Софи никак не ожидала услышать извинения от своего учителя. Ей даже в голову не приходило, что он может чем-то провиниться перед ней. Когда же она поняла, что не ослышалась, и что Александр Анатольевич действительно извиняется, она откашлялась, пытаясь вернуть себе голос, и спросила:
– За что вы просите прощения?
Он замолчал на какое-то время. Софи чувствовала, что ему тоже нелегко говорить. Ей казалось, что за эти годы у них скопились тысячи невысказанных слов, и если сейчас начать говорить, эти слова уже не остановишь.
– За то, что никогда не давал тебе понять, как ты много значишь для меня. Ты была не просто моей лучшей ученицей. Ты была и есть мне как дочка, Софи.
Софи часто заморгала, словно пытаясь сморгнуть это наваждение.
“Он действительно говорит то, что я слышу?”.
– Мне следовало намного раньше сказать тебе, что я очень люблю тебя, Софи, – произнес Александр твердо. – Простишь ли ты меня за это? За мои поздние слова. За мои так и не совершенные поступки.
И тогда Софи наконец-то осознала, позволила себе поверить, что он говорит это всерьез. Этих слов она ждала всю жизнь, но в какой-то момент подумала, что перестала ждать.
“Конечно, я никогда не переставала. Но почему он говорит это сейчас? Разве не должен он именно сейчас ненавидеть меня?”.
– Как можете… как можете вы любить меня… – прошептала она. – Как можете после всего, что узнали обо мне?
Он улыбнулся, положил руку Софи на плечо. Его рука была такой теплой и сильной, что Софи закрыла глаза. Она боялась, что, если откроет их, его здесь уже не будет.
– Ты же не думаешь, что для меня все это стало таким уж открытием? На самом деле я давным-давно знаю, что тебе… нравятся девушки.
Софи открыла глаза. Сказать, что эта новость ошарашила ее – значит не сказать ничего.
– Вы знали?
– Давно это понял. Теперь лишь убедился. В мою дочку сложно не влюбиться, а? – произнес он с отцовской гордостью.
Софи покраснела.
– Но вы должны ненавидеть меня за это. Я порчу Кристи всю ее жизнь. Вы ведь не о таком будущем мечтали для своей дочки.
– Да какая, в сущности, разница, о чем я мечтал? Ведь это будущее моей дочки. И мне важно, чтобы она была счастливой и любимой. И то же самое я могу сказать и про тебя. Мне хочется, чтобы обе вы были счастливы.
Софи покачала головой:
– Вы совсем не похожи на моего учителя из другой вероятности.
– И слава Богу! – воскликнул Александр испуганно. – Ты не представляешь, как я рад, что могу не повторять его ошибок.
Они помолчали какое-то время, а потом Софи сказала тихо:
– Я правда очень люблю ее.
– Даже не сомневаюсь в этом.
– Но как же… как же… – Софи запиналась, потому что ей все еще трудно было поверить, что все это происходит на самом деле. – Как же вы можете доверять свою дочку мне? Ведь вы же знаете меня. Я такая несерьезная. Я могу оказаться совсем не приспособленной для семейной жизни. Крис нуждается в чем-то лучшем…
– И в этом ты вся, – Александр грустно улыбнулся. – Когда же я все-таки научу тебя не бояться ошибок? Когда ты начнешь ценить себя? На самом деле ты очень серьезная. Несерьезный человек никогда не добился бы таких высот в музыке. Несерьезный человек не стал бы тратить все свои деньги на операции для слепого сироты, не стал бы заботиться о чужом ребенке. Кристина рассказала мне.
Софи ответила не сразу.
– Но я не вижу в этом ничего сверхъестественного. Способности к музыке были даны мне природой. А ребенок… любой бы поступил так на моем месте, если бы только узнал Нильса… он замечательный.
Александр покачал головой.
– В том-то все и дело, Софи, что не любой. А способностей к музыке мало, чтобы добиться чего-то. Ты пишешь музыку, вкладывая в нее всю себя, всю свою душу. И как удивительна твоя душа, так же удивительна и непостижима твоя музыка. Я никогда не мог так писать.
И предвидя, что Софи сейчас откроет рот, чтобы горячо возражать и спорить, Александр поднял указательный палец, как бы говоря: “Помолчи, мне лучше знать!”.
– Я восхищался и всегда буду восхищаться твоими произведениями, Софи. И если ты будешь относиться к моей дочери так же, как к своей музыке, то мне больше нечего будет желать.
Софи только улыбнулась и кивнула. Им больше не нужно было ничего говорить.
Софи всегда знала, что любит учителя очень сильно. Этих чувств она никогда не скрывала от себя, не прятала, не таила. Но сейчас она осознавала, медленно и сильно всю глубину своей любви к нему. Эта любовь, эта благодарность была так сильна и огромна, что становилась невыносимой. И от этого яростного мятущегося в груди чувства Софи хотелось плакать. Ей казалось, что только слезы позволят ей отпустить себя, и только так ее грудь не разорвется на части. Она не могла даже вдохнуть, ей казалось, она слышит, как трещат, ломаясь, ребра. Софи никогда не знала, что любовь бывает настолько сильна, и что такую сильную боль и радость она может причинять.
– Я хочу, чтобы ты стала частью нашей семьи, – сказал Александр.
Вдох.
– И этот мальчик тоже. Привози его сюда. Я буду любить его как собственного внука. К тому же Кристина уже так расписала мне его талант, что, как учителю мне жутко хочется на него посмотреть.
– Правда?
Вдох.
– Правда. Меньше всего мне хочется потерять тебя снова, Софи.
Выдох.
– Хорошо! Мне тоже очень хочется, чтобы вы с Нильсом познакомились. Уверена, вы сразу оцените его способности.
Они поговорили еще немного о мальчике, а потом переключились на другие, самые разные темы. Они говорили совсем как раньше и с полуслова понимали друг друга.
А боль ушла. Софи и сама не заметила, как это случилось.
54
Софи знала свой непреклонный характер и почти примирилась с ним, как примиряется человек с хронической болезнью. Но после того как прошли первые ее сутки без никотина, Софи начала сомневаться в собственной непреклонности. Курить хотелось так сильно, что ее тошнило с самого утра.
Самолет улетал в восемь, и уже в шесть Софи, бледная и нервная, отправилась в аэропорт, захватив с собой пакетик мятных леденцов. Теперь эти леденцы были единственным ее спасением, и всякий раз, когда желание покурить становилось особенно сильным, она хваталась за конфеты.
“Н-да, тяжело все время быть в трезвом уме… Софи, чья башка не затуманена никотиновым дурманом, может оказаться пренеприятнейшей особой”.
В аэропорту ее уже ждала Кристи. На сердце у Софи потеплело. Вчера вечером они договорились, что Крис придет проводить ее. Им предстояло попрощаться на два месяца.
– Ты все грызешь эти леденцы! – поразилась Крис. – Так вместо легких ты испортишь себе зубы.
И словно в подтверждение этих слов Софи с угрожающим хрустом раскусила леденец. Она ничего не сказала и продолжила с остервенением хрустеть.
– Да и вообще… кто грызет леденцы? Их же надо сосать!
Софи ухмыльнулась.
– Хватит учить меня неприличным вещам…
Крис вспыхнула и в шутку пихнула Софи в плечо.
– Будь ты хоть сейчас серьезной, Софи! Вечно ты думаешь о какой-нибудь гадости…
– Я ведь уже, кажется, говорила, что твое присутствие вызывает у меня неприличные мысли?
– Говорила-говорила!
Они сели на скамейку, и Софи с тоской посмотрела на табло, которое извещало о скором прибытии рейса. Ей хотелось шутками отогнать тяжесть этого момента.
– Ты так и не рассказала, о чем вы вчера говорили с отцом, – произнесла Крис через какое-то время. – Да и он как воды в рот набрал. Отвечает общими фразами. Все ведь нормально, да? Вы оба казались мне вполне довольными.
