Текст книги "Секвенция (СИ)"
Автор книги: Scarlet Heath
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
Зима осветила мир чистотой, и Крис надеялась, что новизна придет и в ее жизнь. Осень, дождливая, с порывистым ветром, такая странная осень, неуловимо изменила ее жизнь, но ничего не дала. Ни ответов, ни надежды, только стенания ветра.
Но декабрь наступил, а ничего не изменилось. Ничего не происходило. Софи по-прежнему давала концерты каждую неделю, потом они гуляли или шли в гости друг к другу. Неизменная встреча раз в неделю. Никогда – чаще. Ни одной больше ночевой, ни одного упоминания о тех звездах на потолке, о единственном поцелуе, ни одного сна. И это тревожило Крис сильнее всего. Её повторяющиеся сны ушли, и бывали моменты, когда девушка ощущала себя просто чокнутой. “Неужели я все это просто выдумала?”. Этот вопрос мучительно висел над ней всю неделю, а потом в субботу, как только она снова видела Софи, слышала ее музыку, вопрос как-то сразу скукоживался, сдувался как лопнувший шарик, и Крис понимала, что нет, все это было на самом деле.
Быть может, сны придут снова, размышляла девушка. Они обязательно должны прийти, если все это было неслучайно.
Все изменилось восьмого декабря. В день, когда Крис исполнился двадцать один год. В тот день обычно молчаливая Софи написала ей первой. Крис сидела на одной из скучнейших пар в ее жизни и анализировала текст, то и дело отвлекаясь на идущий за окном снег. Как вдруг экран ее лежащего на столе телефона засветился, и Крис прочитала смс:
“Привет, спящая красавица! :) Наверняка любуешься сейчас на идущий снег? Чудесно, правда? Посылаю тебе картину Жозефин Уолл “Зимний сон”, мне кажется, девушка на ней очень похожа на тебя… И как и тебе, ей снятся волшебные сны ;) Ну и чуть не забыла.. С Днем Рождения, Кристи! Просто оставайся такой, какая ты сейчас. В тебе все совершенно, будь счастлива! :)”.
И через секунду изумленная и обрадованная Крис получила ммс-сообщение с картинкой. На маленьком экране телефона сложно было разглядеть все детали, и Крис старательно приближала каждый уголок рисунка, пока не получила замечание от преподавательницы. Смущенно улыбаясь, она спрятала телефон, и едва дождалась конца пары, чтобы ответить Софи.
Еще накануне они договорились, что Софи придет к ней в гости, но Крис хотелось сейчас же еще раз поговорить об этом, уточнить каждую деталь, окончательно убедиться, что она придет, что ничего не изменится самым подлым образом в самый последний момент.
– Да-да, я поняла, в пять уже буду у тебя, – улыбалась Софи. То есть, Крис, конечно, не видела, что она улыбается, просто слышала по голосу, почти ощущала эту улыбку, и ей хотелось самой прыгать от радости. – Мне уже не терпится отдать тебе подарок.
– У тебя есть подарок? – искренне удивилась Крис.
– Конечно, есть, глупая ты девочка! Не знаешь что ли, что на дни рождения ходят с подарками?
Крис засмеялась и подумала: “Ты только приди, и это будет лучшим подарком”.
Положив трубку, Крис еще долго улыбалась. Однообразие последних дней и недель как будто стёрлось, уступив место радостному ожиданию чего-то волшебного, нового, необычного.
Софи опоздала всего на десять минут, но Крис уже вся издёргалась и собиралась набрать её номер. У отца как назло сегодня была репетиция до девяти, поэтому девушка сидела одна дома. Нервничая, Крис постоянно пила вишневый сок, купленный для ужина, и сама не заметила, как пакет опустел. Она то и дело бегала в туалет, но все равно наливала себе очередной стакан. Она считала себя глупой, смеялась над своей девчачьей трусостью. Но даже в этом странном состоянии на грани помешательства чувствовала себя необъяснимо счастливой.
Когда Крис открыла дверь, Софи стояла на пороге и улыбалась. В её улыбке было что-то простое и безыскусное, как в только что сорванном полевом цветке, и Крис изумилась тому, что кто-то мог счесть Софи высокомерной.
– Привет, Кристи, – только и сказала она, и Крис заметила снежинки, нашедшие последний приют в её волосах.
– Я… я так рада, что ты наконец-то пришла, – пробормотала девушка, пропуская Софи в прихожую.
– Извини, что заставила тебя ждать, – Софи разулась и разделась, как будто нарочито медленно, как будто противореча собственным словам, как будто оттягивая что-то. И только тогда Крис с удивлением заметила, что Софи тоже волнуется. И это было ей приятно.
Потом Софи вдруг как-то резко выпрямилась, и Крис заметила небольшой белый конверт в её руке. Софи смотрела на неё немигающим взглядом, и в этом взгляде была усталость и некое смирение. Как будто Софи долго боролась, измучилась и решила принять свою участь.
– Это мой подарок, – сказала она, протягивая Крис конверт. – Ты можешь не принимать его, если не хочешь…
Крис ощущала биение сердца где-то в кончиках пальцев, когда брала конверт. Она гадала, что же такого там может быть внутри, от чего она могла бы отказаться? И есть ли вообще в этом мире что-то, что она не захотела бы принять от Софи? Она думала, что нет. Она была уверена, что нет.
В конверте лежала открытка с изображением девочки, обнимающей единорога. Крис улыбнулась, умилённая тем, как Софи учла её вкусы даже в этом. Она хотела высказать это вслух, но, заглянув внутрь открытки, лишилась способности не только членораздельно выражаться, но и адекватно мыслить.
Заметив её реакцию, Софи перепугалась и начала нести какую-то чушь, а Крис, не помня себя, смотрела на два авиабилета. Это были билеты в Стокгольм.
Крис помотала головой на случай, если всё это ей снится. Но картинка от этого не утратила четкости. Тогда Крис решила, что она просто чокнулась.
– Или вишневый сок был отравленным… – произнесла она вслух.
– Чего? – не поняла вконец обеспокоенная Софи.
Крис вдруг рассмеялась и сама же отметила, что есть в этом ее смехе что-то истерическое. Она хохотала, пока не пришла в себя, пока не осознала до конца то, что только что произошло, пока не позволила впустить в себя эту радость, не позволила ей наполнить себя, жить в себе.
– Господи, Софи! Я так счастлива, что не знаю даже, что сказать! Это лучший подарок в моей жизни!
– Счастлива? Правда? – Софи робко улыбнулась, и снова было в её улыбке что-то наивное, по-детски трогательное.
– Ну, конечно, счастлива! Так счастлива, что мне даже неловко… Ведь такой подарок стоит денег, и немалых…
– О, все это пустяки, – отмахнулась Софи. – Об этом не волнуйся. Главное, чтобы тебе пришлась по душе моя идея.
– «По душе» – это не то слово! Софи, я же с ума от радости сойду! Но подожди… Как же ты решилась на это? С чего вдруг такая перемена?
Софи опустила взгляд. Помолчала некоторое время.
– Ну… я просто подумала, что только так у нас появится возможность узнать правду. Все ниточки ведут в Стокгольм, ведь так? И пока мы здесь, мы стоим на месте.
– Значит, ты все-таки веришь мне, глупая Софи? И только притворяешься, что всё это ерунда? В глубине души ты всегда верила.
– Да. Я верю тебе. И для меня это не менее важно, – проговорила Софи на одном дыхании. – И ещё кое-что…
– Что же?
– Я больше не буду с собой бороться. Ты нужна мне, Кристи. Нужна рядом. Очень, – и быстро, словно боясь в последний момент передумать, Софи чуть склонилась и поцеловала Крис в губы.
27
Он сидел в пустом классе и не спешил домой. За окном усиливался снегопад, и жестокий ветер пробирался в оконные щели. Фортепианная крышка была поднята, и, положив бездумно руки на клавиши, Александр вспоминал, как двадцать один год назад в этот день была такая же метель.
В тот день он был в консерватории, когда ему позвонили и сообщили, что Машу увезли в роддом. Он помнил своё острое волнение, бритвой полоснувшее сердце, и вместе с тем такую сильную радость, что даже растерялся. Ему хотелось одновременно бежать в припрыжку, плакать, хохотать, звонить родственникам, увидеть Машу, быть с ней, и столько незнакомых ранее чувств поднялись волной, всколыхнули его душу. И в тот момент он, совсем ещё молодой, полный планов и надежд, осознал, что жизнь его никогда уже не будет прежней, что этот маленький ребёнок, готовый вот-вот появиться на свет, наполнит его жизнь новым, неведомым ранее смыслом. И хоть этот момент еще не наступил, он ясно ощущал его приближение, словно сидел на берегу и слышал рокот этой самой огромной волны, ещё не видел её, но уже замирал перед ее значительностью и величием.
Он вызвал такси и все торопил водителя, а тот всё ворчал, что не может ехать быстрее из-за снегопада.
Между тем мгновением и этим была целая жизнь, расстояние в двадцать один год. Для обычного человека это большой путь. Александр думал, что он сделал и не сделал в этом пути, к какому результату пришел? А главное: что сказала бы Маша?
Кристина была уже взрослой девушкой, и все, что мог сделать Александр как отец в плане её воспитания, он уже сделал. Конечно, груза ответственности это с него всё равно не снимало, и Александр понимал, что, возможно, эту ответственность он так и будет ощущать в каждый момент своей жизни. Но все же, что сказала бы об этом Маша? Гордилась бы она дочкой, которую он воспитывал?
Ему важно было знать это, потому что сам он гордился. Потому что, несмотря на все глупости и странные поступки, которые частенько вытворяла его дочь, она была невероятно светлым и добрым человеком. А это, как думал Александр, было важнее многого, если не самым важным.
А если так, то он оказался не таким уж плохим отцом. А быть может даже… хорошим?
Александр посмотрел на часы и решил ещё немного посидеть. Да, он не спешил домой. Он знал, что сегодня к его дочке придет София. И догадывался, что присутствие старика их девичью компанию не украсит.
«Приду попозже. Пора привыкнуть, что Кристина уже давно не в том возрасте, когда я всё время ей нужен».
Но была одна вещь, никак не выходящая из головы в последнее время. Александр задавался вопросом, почему его дочь и София так быстро сблизились? Он всегда думал, что девочкам возраста Кристины лучше и проще общаться со сверстницами, у которых те же проблемы и интересы. Уж не от того ли это, что София так и не повзрослела и по сути ее интересы остались теми же?
Александр не надеялся, что София обзаведется семьей. Он давно догадывался о её предпочтениях и старался не осуждать подобный образ жизни. София всегда была непростым человеком, но совсем не плохим. В конце концов, не всем же выскакивать замуж и плодиться. Наверное, не все женщины приспособлены для этого. К тому же Александр любил Софи, уважал её талант и просто принимал такой, какой она была. Иногда он думал: «А смог бы я принимать её, будь она моей собственной дочерью? Легко закрывать глаза на такие вещи, когда они тебя не слишком касаются».
И Александр понимал, что не знает ответа на этот вопрос. И лишь втайне от себя самого радовался, что его собственная дочь не такая. Это приносило ему некое облегчение. Потому что быть одиноким отцом и без того не просто, а тут уж совсем не знаешь, что делать и к кому бежать за советом.
И он говорил себе, что не стоит тревожиться из-за сближения Софии с его дочкой. Он твердил это постоянно после того, как София пришла к нему и, переминаясь с ноги на ногу, попросила разрешения свозить Кристину в Стокгольм. Он видел столько надежды в её пристальном взгляде и осознавал, что если сейчас откажет, то что-то в душе Софии оборвется раз и навсегда. И он согласился, конечно. Обратился сразу к нужным знакомым, чтобы помогли быстро оформить документы, и чтобы сохранить это втайне от дочери. К счастью, загранпаспорт у Кристины уже был, иначе этот подарок мог бы стать настоящей проблемой.
Но всё вышло как нельзя лучше. Как будто сам Стокгольм хотел, чтобы Кристина поехала туда. Ну что ж. Пусть так. Должна же его дочка повидать мир.
Александр представлял, как сияют её глаза, когда София показывает билеты, и сам улыбался. Ему было жаль, что он не смог увидеть этого момента, но зато мог ясно представить его, потому что за столько лет изучил малейшие изменения в поведении дочки, и лучше всех знал, как Кристина радуется. Для его отцовской памяти этот момент был самым дорогим и важным.
И Александр улыбался при мысли, что и София теперь может увидеть этот момент, прожить его вместе с Крис.
– Да уж, Софи, дорогая, для тебя в новинку будет, что ты способна порадовать и растрогать кого-либо не только своей музыкой, – пробормотал довольный Александр и откинулся на спинку стула, а еще через какое-то время добавил шепотом: – Так цени же этот момент. Береги его. Потому что мне всегда хотелось верить, что не только музыке я тебя научил.
28
«Ох, что же я наделала! Что я наделала! Как же я вляпалась! Такое могло случиться только со мной!» – то и дело повторяла Софи, когда вернулась поздно вечером от Крис.
«О нет, я сама, я поцеловала! А чего я только не наговорила! Господи, я точно спятила…», – с этими мыслями Софи проснулась на следующее утро и, выхватив из под головы подушку, накрыла ей лицо, словно собиралась себя же задушить. Потом из-под подушки раздался нечленораздельный вопль, и какое-то время Софи в самом деле душила себя, но вскоре откинула несчастную подушку и, тяжело дыша, уставилась в потолок безучастным взглядом.
– Всё. Теперь уже всё равно ничего не поделаешь. Софи своих слов назад не берет!
«Мужик сказал – мужик сделал!», – пронеслось в голове, и Софи горько усмехнулась.
На часах было половина одиннадцатого, а Крис сегодня училась до половины второго. У Софи еще вчера вечером появилась идея встретить Крис после занятий, а сегодня она уже не знала, хватит ли у нее на это смелости. В любом случае, нужно было чем-то занять время, и Софи отправилась готовить завтрак, стараясь при этом не прокручивать бесконечно в голове события вчерашнего вечера. Поцелуй. Объятия и билеты, упавшие на пол из слабых пальцев. Шепот Кристи в самое ухо и все те странно знакомые слова, которые она произносила. Как будто уже слышанные однажды во сне или в прошлой жизни.
– Господи, Крис, ты так ошибаешься… Никогда мне не стать для тебя тем, кого ты хочешь. Кого ты достойна.
«Зачем тебе нужна тетка с кучей комплексов и проблем? Я даже со своей жизнью разобраться не могу, не то что позаботиться о ком-то еще…».
И тут же привычный противный голосок в голове отвечал: «Да ладно, все это отговорки! Ты просто привыкла сбегать при любом намёке на серьёзные отношения».
Брат всегда считал Софи неприспособленной для семейной жизни. Но он не знал и половины о том, какой образ жизни вела его сестра.
– И лучше тебе не знать…
Конечно, нельзя сказать, что Софи была неразборчивой в связях. Наоборот, даже очень осторожной. Да и связей этих было не так уж много, потому что Софи не терпела чьего-либо долговременного вмешательства в свою жизнь. Однако все эти связи были исключительно с женщинами. И узнай ее добропорядочный брат об этом, он надолго лишился бы сна и покоя, размышляя, как же спасти её заблудшую душу.
«Но в твоём спасении я уже не нуждаюсь. Ни в чьем не нуждаюсь», – зло думала Софи каждый раз, когда обрывала Сережины проповеди, или когда закрывала навсегда дверь за обиженной миловидной девицей, так долго добивавшейся её расположения.
Так, в размышлениях о своём не очень добропорядочном прошлом Софи провела первую половину дня и не заметила, как оказалась в автобусе, везущем её прямиком к институту, в котором училась Крис.
«А что я ей скажу, интересно? Что проходила мимо и решила зайти? Ох, давно я себя так глупо не чувствовала… То-то обрадовались бы родители, узнав, какую дурищу они породили, бедняги».
Возможно, в глубине души Софи и догадывалась, что отчасти её страх перед серьёзными отношениями висел над ней дамокловым мечом как раз из-за этого нежелания чувствовать себя глупо. На сцене этого никогда не было. Потому что как только появлялось фортепиано, она ощущала такую сильную и несокрушимую уверенность в себе, какую никогда не чувствовала в обычной жизни.
Приблизившись к институту, Софи выбрала удобное место, откуда можно было наблюдать за выходящими и оставаться незамеченной. Весёлые и жизнерадостные студенты сновали туда-сюда, чем вызывали в Софи немалое раздражение. Но ее раздражали не сколько они, сколько она сама – инородный элемент на этом празднике жизни, нервно докуривающий пачку и теребящий молнию на куртке.
«И что, спрашивается, ты припёрлась сюда, старуха?».
И яростно раздавив окурок ногой, Софи уже готова была сбежать, когда увидела Крис, появившуюся вдруг на крыльце. Софи машинально сделала шаг к ней, но тут же снова замерла на месте. Крис была не одна. Рядом с ней шагал какой-то длинный худощавый паренек, чуть сутуловатый, но с лицом таким счастливым, что Софи едва не приняла его за идиота.
«Вот тебе и на… Вот так встретила», – и такой безысходный ужас на мгновение подступил к её сердцу, что Софи не могла даже вздохнуть. Однако она смогла взять себя в руки, когда поняла, что ещё немного – и парочка скроется из виду.
Стараясь вести себя как обычно, Софи медленно пошла за ними. Ей даже почти удалось успокоиться, в конце концов, неужели у такой милой девушки как Кристи не может быть друзей мужского пола или даже поклонников?
Но по мере того, как они приближались к городскому парку, невозмутимость Софи начала крошиться, как надломленное печенье. Крис, похоже, ничуть не скучала в компании юноши, они то и дело смеялись и подкалывали друг друга.
«Шла бы ты восвояси, – говорила себе Софи мрачно. – Совсем дошла до ручки – шпионишь за молодежью!».
А Крис вместе с другом (или кем бы он ни был) прошли через парк, немного посидели на припорошенной снегом лавочке, и, всё так же болтая, направились к выходу. У Софи кончились сигареты, и всё это время она лишь стреляла мрачнеющим взглядом в сторону ничего не подозревающей Крис и её спутника. Её даже не утешало, что болтает в основном Крис, а паренек только смотрит на неё глуповато и кивает, а когда открывает рот и начинает разглагольствовать, на лицо Крис наползает скучающее выражение. Даже это не приносило Софи облегчения, ни на минуту. Её воображение рисовало темный лес с иссушенными изломанными деревьями, и этот лес представлялся ей отражением её души.
«Ага, а я в том лесу – гребаный дровосек. Возьму топор и порублю все к чертовой матери».
И снова искоса глянув на друга Крис, Софи сочла мысль о топоре довольно заманчивой.
Все эти новые, неведомые и тёмные чувства разливались у неё внутри, затопляя собой все светлое и чистое, что Софи ещё удалось сберечь. Она не знала себя такой ревнивой, такой бесконечно одинокой, что даже музыка, казалось, не могла спасти её и осветить эту тьму, высушить эту сырость, согреть холодную потрескавшуюся корку на органе, именуемом сердцем.
Никогда ещё Софи не знала себя такой… уязвимой.
29
Крис казалось, что отделаться от Максима ей не удастся никогда. Он решил проводить её до самого дома и явно ждал приглашения в гости.
«А вот фиг тебе. Мы с отцом об этом не договаривались».
– Может, встретимся ещё на выходных? – робко предложил Максим, когда Крис уже начала переминаться с ноги на ногу, ясно показывая, что ей пора идти.
– М-м-м… Извини, но вообще-то у меня были несколько другие планы, – ответила Крис, пытаясь изобразить сожаление.
– А-а-а, ну ладно… ну что ж…. может, тогда в другой раз…
– Может быть. Спасибо, что проводил, Макс. До завтра, – улыбнулась Крис, надеясь, что после этой фразы он уже наконец-то развернется и отправится…
И в этот момент Крис увидела за деревом во дворе знакомую фигуру. Пряча руки в карманы куртки, Софи смотрела прямо на них. К счастью, Максим не проследил за направлением её взгляда, и всё еще очень взволнованный, чтобы смотреть по сторонам и видеть что-либо кроме Кристины, пошел по тропинке в направлении трамвайной остановки. Когда он отошёл на достаточное расстояние, Крис пошла навстречу Софи, но та сделала несколько шагов назад, словно надеялась уйти незамеченной.
«Что это с ней?» – Крис не на шутку разволновалась. Перед глазами всё ещё стояли картины вчерашнего вечера. Вчера они были друг к другу впервые так близко, впервые говорили лишь то, что чувствовали. Крис казалось, что она до сих пор ощущает тонкий аромат духов на шее Софи.
– Софи! – окликнула её Крис и ускорила шаг. – Привет! Что ты тут делаешь?
Софи остановилась. Крис улыбнулась, но ответной улыбки не дождалась. Софи смотрела на неё помертвевшим взглядом.
Молния внезапной догадки пронзила Крис.
«Господи, да это же очевидно! Как дважды два! Глупая Софи! Ты подумала, что… Нет, ну какая же ты глупая!».
– Извини, – зачем-то сказала Софи. – Я лучше пойду домой. Не стоило мне здесь появляться.
Она почти отступила ещё на шаг назад, когда Крис поймала её за руку. Рука Софи оказалась ледяной, а пальцы безжизненно податливыми. Губы её чуть приоткрылись, словно она собиралась возразить, но так и не нашла, что сказать.
– Постой… Софи, я… очень рада, что ты здесь. Я соскучилась, – произнесла Крис искренне.
Софи заколебалась между желанием уйти или поверить ей. Закрыла глаза. Вздохнула. Изо рта у неё вырвалось облачко пара, так похожего на сигаретный дым, которым Софи всегда себя окружала.
– Ты не должна ревновать, Софи… Это был просто мой одногруппник… Мы даже не друзья.
– А кто ревнует?! – ощетинилась вдруг Софи, и её рука сразу ожила, намереваясь высвободиться. Крис подумала, что это уже хороший знак, и крепче сжала её руку. – Да и с чего мне ревновать?! Ты можешь делать, что хочешь и с кем хочешь! Я тебя обязательствами не связывала, Крис…
– Я знаю. Но мы всё же связаны. И хочешь ты того или нет, но я тебя так просто не отпущу. Особенно после того, что было вчера.
Софи снова вздохнула. Её вид вдруг сделался таким несчастным, что Крис не смогла удержаться и порывисто прижала Софи к себе. Та больше не сопротивлялась.
– Ох, Кристи, не стоило тебе со мной связываться… – прошептала она. – Ты ведь… совсем не такая, как я.
– Я куда больше такая, чем могла вообразить, – коротко усмехнулась Крис. – А с Максом согласилась погулять только потому, что отец настоял. Надо же старика порадовать!
Софи снова напряглась, отстраняясь.
– Твой папа настоял?
Крис сразу поняла, что этого говорить не стоило, но было уже поздно.
– Да… Максим папе очень нравится… Он все хотел, чтобы мы как-нибудь погуляли, а в последнее время просто заболел этой идеей. Едва не вынудил меня самой позвонить ему. Я уже готова была на все, лишь бы он угомонился.
Софи побледнела, если, конечно, можно быть ещё бледнее, чем она была всегда.
– Ох, нет… Это плохо, Крис, как же это плохо! Наверняка, твой отец догадался о чем-то!
– Да успокойся ты! Ни о чем он не догадался! – воскликнула Крис только бы успокоить Софи, однако, у нее самой стопроцентной уверенности не было. Отец действительно казался немного странноватым в последние дни.
– А если всё же догадается?
– Не догадается. Ведь не зря же в конце концов я гуляла целый час с этим скучным типом, – и Крис улыбнулась.
Софи как будто немного успокоилась. И впервые неуверенно улыбнулась тоже.
– Зайдешь? – спросила Крис. – Я просто обязана напоить тебя чаем после того, как ты тут мерзла, выслеживая меня!
Софи залилась краской.
– Я вовсе не выслеживала! Просто увидела случайно!
– Да-да, так я тебе и поверила, – усмехнулась Крис, увлекая Софи за собой по направлению к подъезду.
– А ОН дома? – спросила Софи тихо.
– Нет. У него допоздна лекции в консерватории. Мы можем побыть вдвоем. Ведь я действительно очень соскучилась!
– Я тоже, – прошептала Софи так тихо, что Крис лишь чудом услышала эти слова.
А когда они оказались в тишине пустой квартиры, где уже ничьи посторонние глаза не могли увидеть их, Софи вдруг сама обняла изумленную Крис и прошептала в самое ухо:
– Знаешь… Только ты освещаешь мой тёмный лес.
И хоть Крис не совсем понимала, что это значит, она обняла Софи в ответ и улыбнулась. Она подумала, что впервые ощущает себя настолько нужной кому-то.
30
Сон вернулся к ней накануне поездки. Сумки и чемоданы были собраны, и отец до боли в животе хохотал над количеством вещей, который она берет с собой. “Вы будете там всего две недели! Куда тебе все это добро?”. На что обиженная Крис возражала: “Там мои книги! Я никуда не могу поехать без них! Должна же я что-то читать в дороге!”.
А отец пообещал купить ей электронную книгу, как только она вернется.
Поздно вечером Крис полтора часа болтала с Софи по телефону, обсуждая детали предстоящего путешествия, пока Александр не заглянул к ней в комнату с видом человека, не спавшего целую вечность, и сказал: “Почему бы вам не поболтать завтра в семь утра в самолете, а?”.
И когда Крис наконец погасила свет и легла, она еще долго не могла уснуть, волнуясь как никогда и не в силах унять воображение. Сколько же всего интересного их ждет! И кто знает, быть может, они в самом деле смогут докопаться до истины и выяснить, что связывает их?
А потом сон наконец пришёл.
И никогда ещё её сны не были настолько ясными и реалистичными. Запахи, звуки, голоса – всё было не менее настоящим и живым, чем наяву.
Крис снова видела тот собор. В котором со слезами удерживала Софи, чьё лицо напоминало безжизненную и застывшую маску японского театра Но. И вот она снова была здесь, только на этот раз окружающий интерьер предстал перед ней куда ярче и конкретнее. Она видела свет, льющийся из огромных окон, и высокие своды, украшенные ангельскими головами. Она видела церковный атриум, на окне которого была изображена прекрасная святая, держащая в одной руке чашу, а в другой – модель собора. На потолке была изумительной красоты живопись.
В соборе стояла тишина. И несмотря на окружающие ее красоту и величие, Крис ощущала сильное беспокойство, а запах воска от горящих свечей словно предвещал беду. Тишина нависла над ней подобно куполу, из которого не было выхода, который невозможно было разбить. Ей казалось, она может услышать эхо собственного дыхания. Но вместо этого она услышала эхо чьих-то шагов.
К алтарю приближалась Софи. Та самая Софи, которую она не знала, с которой гуляла в прошлом сне по Стокгольму. У этой Софи волосы были короче, а выражение лица – холоднее. Но Крис всё равно была рада увидеть её, она хотела сказать, как страшно ей было стоять здесь одной, раздавленной этой тишиной, но вместо этого сказала:
– А ты что-то не торопилась… Знаешь же, как я не люблю торчать здесь одна! Это место на меня ужас наводит, – эти слова выпорхнули с её губ против воли, и Крис поняла, что она снова во власти какой-то другой себя.
Софи ничего не ответила, как будто даже не слышала. Её лицо не выражало абсолютно ничего. Какое-то время она стояла, уставившись на статую Христа, а потом сказала:
– Я так больше не могу, Крис. Всё это зашло слишком далеко. Так дальше продолжаться не может. Не должно.
А Крис вдруг заметила, что на пальце Софи вместо привычного кольца только ободок побелевшей кожи.
– Зачем ты сняла его? – выдохнула Крис. Ей казалось, что стены сейчас обрушатся прямо на неё, и кто знает, быть может, это станет блаженным избавлением.
– Затем, что не имею больше права носить его. Я не могу исполнить все те клятвы и обещания, что дала тебе когда-то. Больше не могу.
Крис вдруг заплакала.
– Неужели это из-за него? Из-за моего отца? Ты теперь будешь винить себя во всем, да? Как винила себя всю жизнь в том, что случилось с твоими родителями… Но неужели ты не понимаешь, мне тяжело ничуть не меньше, чем тебе! И ты нужна мне сейчас как никогда! А вместо этого ты как всегда трусливо отгораживаешься и несешь какую-то чушь про клятвы! Если бы ты только знала, как я ненавижу тебя за это!
В лице Софи по-прежнему ничего не изменилось.
– Но как бы там ни было, я такая, какая есть, Крис, – сказала она, внимательно изучая распятие. – Ты никогда не сможешь меня переделать. Не сможешь залечить мои раны и шрамы, они всегда будут со мной, как и моя вина. Ты никогда не сможешь вправить мне мозги. Я всегда ценила твои старания, но это никогда не помогало, понимаешь? Я навсегда такой останусь, что бы ты ни делала. Поэтому лучше тебе просто позволить мне уйти. Считай, что ты сделала всё, что могла.
У Крис больше не было сил выносить эти ледяные жестокие слова, произносимые так равнодушно, словно всё в этом мире вмиг утратило для Софи значение. Поэтому она бросилась к Софи, обняла её, словно только так можно было заставить её замолчать и одуматься. А потом повторилось все то, что было в почти забытом сне. Слёзы, пустые слова и пустые глаза, обещание все изменить когда-нибудь, возможно, в другой жизни.
А потом Софи развернулась и ушла, и это было самое ужасное, что она только могла сделать. Потому что да, она знала, как пугает Крис это место, как тяжело ей быть здесь в одиночестве после всего, что случилось…
И этим уходом Софи подвела черту, как будто раз и навсегда поставила точку, а Крис всё плакала и не могла остановиться. Она думала, что не сможет остановиться уже никогда. Никогда больше.
Но когда в соборе снова стало совсем тихо, Крис опустилась на ступеньки перед алтарём и какое-то время просто стояла на коленях, позволяя мягкому свету витражных стёкол расцвечивать её кожу. А потом она сняла с безымянного пальца кольцо, повертела его в руке, в последний раз рассматривая, как искрится свет на поверхности металла и, отодвинув плитку половицы, открыла маленький тайник, про который знала лишь она одна. Туда Крис и спрятала своё кольцо, а вместе с ним данные когда-то обещания и клятвы.
========== 31-40 ==========
31
Здание аэропорта в то утро было безлюдным. Притулившись на крайней скамье рядом с крошечным фонтаном, Софи тайком выкуривала последнюю сигарету перед перелётом. Невдалеке от неё висела табличка «НЕ КУРИТЬ», что нисколько не волновало Софи – она не могла перечесть, сколько подобных табличек в разных уголках Европы обкурила.
«Вечно ты нарушаешь правила не там, где следовало бы».
Софи с тоской всматривалась в лица входящих – ожидание всегда изнуряло её. И даже те пять минут, на которые опаздывали Крис с отцом, заставляли Софи хмуриться и постукивать кончиками пальцев по коленке.
Ей хотелось как можно скорее оказаться в салоне самолета, рядом с Крис, ей казалось, что только тогда она сможет, наконец, успокоиться. Ночью ей удалось вздремнуть всего час или полтора, и это тоже сказывалось на общем самочувствии. Сначала разговор с Кристи, после которого уж точно невозможно заснуть, потому что, даже положив трубку, продолжаешь слышать её голос, её смех, и с этим ничего не поделать, с этим нестерпимым желанием видеть её рядом. А потому Софи снова много курила, много писала, наигрывая вслепую ноты. Мелодии снова с небывалой легкостью лились из её сердца.
Софи так хотелось свалить всё на чудо вдохновения, но она понимала, что главным источником этого чувства была Крис. Лишь благодаря этой девушке она открыла в себе новые творческие грани. Лишь благодаря ей Софи вскрикивала посреди ночи, отбросив партитуру: «Черт возьми, да я просто гений!».
