Текст книги "Замри и присмотрись (ЛП)"

Автор книги: Sara's Girl

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Зомби ходят, – предлагает кто-то другой. – Это могут быть зомби.

– Зомби не бывает, Уилбур, – устало отвечает девочка.

– Ты не можешь знать наверняка, – бормочет Уилбур, но девочка не успевает ответить, потому что они доходят до зоны восстановления, и все глаза обращаются к множеству ярких огней и будкам, в которых находится странная смесь из магических и не магических животных.

– Строимся по группам, – говорит Граббли-Дерг, и Гарри с интересом наблюдает, как дети организованно разбиваются в группы по семь человек.

Сандрин опускается в крепкое старое кресло с краю внутреннего двора, накладывает освещающие чары вокруг себя и Брианы, и приглашает первую группу подойти и познакомиться с детенышем хогглера. Они подходят и серьезно кивают на объяснения Сандрин о том, что они могут задавать любой вопрос, какой захотят, пока говорят по одному и не отворачиваются от нее. Один за другим дети нетерпеливо протягивают руки, чтобы погладить шерстку Брианы, и на мгновение Гарри не может отвести от них взгляд.

– Простите, – говорит кто-то на уровне его талии, и он опускает глаза на одну из групп, что собралась около него.

Он оглядывается, видит одну из групп с Драко, еще одну – с Граббли-Дерг, а одна пытается сделать наброски Гарольда и его друзей.

– Ладушки, – говорит он, надеясь казаться более уверенным, чем чувствует себя на самом деле. – Давайте начнем отсюда, хорошо? Для начала, кто-нибудь заметил у этой змеи что-то необычное?

Дети прижимаются к ограждению, вздыхая, когда змея поворачивает к ним свои головы и заинтересованно шевелит обоими раздвоенными языками. Слегка расслабившись, Гарри отворачивается, чтобы посмотреть на Драко, который выбрал этот же момент, чтобы посмотреть на него. Сквозь густой туман он едва различает что-то большее, чем расплывчатая фигура, но Гарри чувствует на себе взгляд, и его сердце ускоряется.

С определенными усилиями он отвечает на вопросы о змее настолько точно, насколько может, а затем мягко подталкивает их к следующей конуре.

День близится к полудню, когда каждая группа увидела – и по возможности потрогала – каждое животное в зоне восстановления, и Граббли-Дерг просит сделать перерыв. Когда Гарри идет на кухню, чтобы приготовить для всех них горячие напитки, он удивляется тому, что Нарцисса разливает густой горячий шоколад по куче маленьких чашечек.

– Я подумала, вам может захотеться выпить что-нибудь горячего, – говорит она, отталкивая любопытного кота от одной из дымящихся чашек. – Для детей на улице довольно холодно.

– Спасибо, – отвечает он, забирая поднос, и осторожно поднимается с ним по лестнице.

Выйдя на улицу, он передает чашки в нетерпеливые руки, и, когда понимает, что у него осталось еще несколько лишних, то возвращается в зону восстановления, где находит трех маленьких девочек, собравшихся у бассейна с форелью.

– Вы только посмотрите на эту милашку, – шепчет одна из них, явно влюбленная в недовольную рыбу, а остальные кивают и пристально смотрят на форель, смеясь, когда она ударяет по воде хвостом и медленно заходит на второй круг.

– Давайте, – говорит Гарри, и все они разворачиваются, чтобы виновато на него посмотреть. – Она никуда не денется. Пойдемте, выпьем это, чтобы было не так холодно, когда придется идти по снегу.

Девочки берут свои чашки и следуют за ним, а когда все отогревают руки и желудки, то бредут вниз по дороге за Драко и его фонарем. По указанию Грабли-Дерг они что-то срисовывают, делают заметки и собирают опавшие листья и еловые шишки, складывая между страницами книг и рассовывая по карманам. Они пробираются по снегу к нескольким дубам, на которые Драко повесил кормушки для птиц любой формы и размера, и Гарри пораженно наблюдает, как абсолютно каждый ребенок достает листок пергамента и делает набросок каждой птицы, которую видит.

– Они все такие организованные, – говорит он Драко, наблюдая, как дрожащий свет его фонаря перемещается по снегу, когда они медленно идут к излюбленному месту павлинов.

– Вряд ли удается страдать ерундой, когда за тобой присматривает Вильгельмина, – говорит Драко. Он ненадолго поворачивается, чтобы посмотреть через плечо на болтающую толпу детей позади. – Но я все же удивлен, что они так хорошо себя ведут.

– Мы уж точно такими не были, – шепчет Гарри, и Драко смеется.

– Нет, мы не были. И глянь, кто у нас здесь.

Гарри опускает взгляд, совершенно не удивляясь тому, что Гарольд пробирается по снегу вместе со всеми. Он периодически увязает в сугробах, но каждый раз выбирается и умудряется не отставать. Гарри не видит Чейза и Питера, но полагает, что они где-то поблизости.

– Может, он чует запах того, что ты несешь павлинам, – говорит он.

Драко смотрит на большой бумажный пакет в руке, а затем на Гарольда, который смотрит точно туда же и производит шум, вызывающий раздражение.

– Он не может быть голоден. Он ест не переставая.

– Ну, у некоторых людей… и фазанов… просто бездонные желудки, – говорит Гарри, и он определенно не имеет в виду Рона.

– О, смотрите, – шепчет девочка из передней линейки группы.

Гарри вглядывается в туман и видит, что павлины наконец-то оказываются в поле зрения. Сквозь призрачную дымку они выглядят как сине-зеленые пятна на снегу, но они достаточно привыкли к людям, чтобы не беспокоиться о тихих шагах детей, и вскоре им удается подобраться достаточно близко, чтобы хорошенько рассмотреть птиц.

– В дикой природе павлины едят ягоды, семена и насекомых, – говорит Драко, держа в руках фонарь и позволяя детям собраться вокруг него. – Эти особи одомашнены, поэтому у них немного другой рацион. Они по-прежнему едят все, что я перечислил, но зимой они, ко всему прочему, едят и это.

Дети наклоняются, чтобы посмотреть в протянутый пакет. Некоторые из них делают заметки.

– А что в нем? – спрашивает девочка с громким голосом.

– Всякое, но в основном смесь зерен, которая помогает поддерживать массу тела, когда они не в состоянии добыть себе дополнительное пропитание, – говорит Драко. – Кто-нибудь хочет их покормить?

– Я хочу, – говорит Тедди, и Гарри ему улыбается.

Он осторожно берет небольшую горсть зерен и раскидывает их по подмерзшей земле. Эффект не заставляет себя долго ждать – павлины отказываются от своего бесполезного клевания и сбегаются к Тедди, отбросив привычное высокомерие. Гарри не удивляется, когда Гарольд тоже бежит к еде, но удивляется, когда один из мальчиков делает к нему шаг и пытается отпугнуть.

Драко, который занят тем, что насыпает зерна в ладошки девочке с громким голосом, похоже, не замечает этого, но Гарри замечает, и он в ярости. Мальчик на самом деле не вредит и даже не прикасается к Гарольду, но на лице у него явственно читается отвращение, когда он наклоняется и пытается отпугнуть его от еды.

– Убирайся, – бормочет он. – Отвратительное существо, давай же, пошел вон!

– Маттиас, что ты делаешь? – спрашивает Граббли-Дерг, подходя к нему и оттягивая от Гарольда за рукав. – О чем гласит первое правило?

– Уважать природу во всех ее проявлениях, – говорит Маттиас, его лицо покраснело, а глаза блестят. – Я помню! Но этот фазан пытался отобрать еду у павлинов!

– Все нормально, – говорит Драко, приближаясь к Гарольду. – Ему можно.

Маттиас кривится и с презрением смотрит на Гарольда. Гарольд клюет зерна, радостно ворча. Павлины кажутся впечатляюще равнодушными.

– Фазаны – бестолковые вредители птичьего сообщества, – говорит Матиас, и что-то в том, как он это говорит, напоминает Гарри о маленьком мальчике, которого он встретил в салоне мадам Малкин почти два десятилетия назад. Он задается вопросом, является ли это мнением самого Маттиаса, или же он перенял его у кого-то еще, не раздумывая на эту тему самостоятельно.

– Это не так, – говорит он, прежде чем успевает себя остановить. – Кто тебе это сказал?

– Мой отец, – говорит Маттиас, складывая руки на груди и глядя на Гарольда.

Гарри встречается с Драко глазами, и они обмениваются усталыми взглядами.

– Профессор Граббли-Дерг, почему бы вам не раздать оставшиеся зерна ученикам и не проследить, чтобы каждый из них покормил павлинов? – спокойно говорит Драко, вручая пакет Вильгельмине. – Гарри, отдай свой фонарь. Нам нужно перекинуться парой слов с Маттиасом.

Граббли-Дерг соглашается, кивнув, забирает корм и фонарь и ведет оставшихся детей по снегу туда, где располагается вторая группа павлинов. Маттиас хмурится и не поднимает взгляд ни на Драко, ни на Гарри.

– Мы не отнимем у тебя много времени, – говорит Драко, и, хотя в его голосе слышится внушительное количество стали, в нем также присутствует и доброта, которая удивляет Гарри. – Скажи, что именно отец тебе говорил.

Маттиас морщит нос.

– Фазаны отвратительны, потому что едят пищу, которую могли бы съесть куда более интересные птицы. И они повсюду, поэтому ничего не стоят. Они ни на что не годятся, кроме охоты.

– Я хочу, чтобы ты посмотрел на этого фазана, – говорит Драко, и со вздохом добавляет: – И на этого селезня с клубкопухом тоже, если хочешь, они все равно никуда без него не пойдут.

Питер встряхивает хвостом и пробует корм для павлинов, а Чейз катается по снегу и кувыркается через сапог Гарри.

– Зачем?

– Затем, что я кое-что знаю об отцах и подозреваю, что если тебя вырастили, вбивая подобные мысли в голову, то ты никогда раньше не смотрел на фазанов должным образом, – говорит Драко. – Взгляни на Гарольда и скажи, что ты видишь.

Маттиас ничего не отвечает, но смотрит на Гарольда, который перестает клевать зерна и смотрит на него с самым расстроенным выражением из всех, какие Гарри у него видел.

– Ладно. Он… фазан. У него коричневые пятнистые перья, а перья хвоста длинные и полосатые, – говорит он, пожав плечами. – У него белый хохолок, синяя голова и забавные маленькие глаза.

– Да, у него забавные маленькие глаза, – соглашается Драко. – И все эти красивые узоры на спине у него тоже есть, а еще он не очень умный и падает по десять раз в день. Но он не грязный и не страшный, а только то, что фазанов много, не делает их менее ценными. Я не говорю, что тебе нужно изменить свое мнение, но, по крайней мере, подумай об этом сам, а не с чьей-то помощью.

Маттиас закусывает губу и смотрит на Гарольда. Гарри не может решить, собирается ли он наброситься на него или расплакаться, поэтому готовится и к тому, и к другому, задаваясь вопросом, успеет ли он встать между Маттиасом и Гарольдом, если мальчик решит выплеснуть скопившуюся в нем злость.

Гарольд издает тихий вибрирующий звук и бежит вперед, чтобы клюнуть шнурки Маттиаса. Гарри задерживает дыхание.

– Думаете, я ему нравлюсь? После всего, что я сказал? – спрашивает Матиас, все еще не отрывая взгляда от Гарольда.

– Он отходчивый, – говорит Гарри. – Я пару раз его случайно пнул, а он, кажется, по-прежнему меня любит.

Маттиас поднимает глаза на Гарри, затем переводит их на Драко и вздыхает.

– Что вы скажете Граббли-Дерг?

– Профессору Граббли-Дерг, – поправляет Гарри, а затем мысленно дает себе подзатыльник.

– Скажу, что мы поговорили, как и собирались, – говорит Драко. – Может быть, если я так сделаю, то с этих пор ты сможешь воспринимать фазанов как часть природы, которую нужно уважать?

Маттиас кивает и трет свое красное лицо.

– Прости меня, Гарольд, – шепчет он, и они вшестером пробираются сквозь снег, чтобы присоединиться к остальным.

Маттиас бежит вперед, явно желая оказаться от них двоих как можно дальше и как можно скорее. Гарри и Драко идут медленнее, а Гарольд, Чейз и Питер крутятся у них под ногами.

– Знаешь, это был момент почти родительского воспитания, – говорит Драко, поднимая фонарь и пытаясь разглядеть в тумане ярко-красное пальто Сандрин.

Гарри смотрит на него и улыбается.

– Наши дети не будут так грубы с фазанами.

========== Тринадцатое декабря. Лесная подстилка ==========

– Думаю, в целом все прошло хорошо, – говорит Драко, внимательно рассматривая треугольник тоста, прежде чем от него откусить.

– Думаю, все прошло просто блестяще, – соглашается Гарри. – Они обязательно захотят вернуться. Но в том-то все и дело.

Драко вздрагивает, когда на стол запрыгивает кошка.

– Ты о чем?

– О том, что… Ладно, вчера у ребят была здесь экскурсия.

– Верно.

– И через несколько дней они все разъедутся по домам и расскажут о случившемся своим родителям.

– Скорее всего, – говорит Драко. Кошка пытается слизать масло с его пальцев, и он отодвигает ее в сторону.

Гарри хмурится.

– Я думал, что все происходящее здесь – секрет.

– Так и есть, – легко соглашается Драко. – Просто не очень строгий.

Гарри трет лицо обеими руками и разочарованно вздыхает.

– И как тебе удалось меня убедить, что все это – настолько ужасная тайна, что даже Рону с Гермионой нельзя рассказать?

– А мне удалось? – спрашивает Драко, выгибая бровь. – Ну, это не моя вина, если я так убедительно говорю.

– О, боже, – стонет Гарри, почти убивая его взглядом. – Так это секрет или нет?

– Это… не разглашается. Скажем так, я не стану скалиться и метать проклятия, если кто-нибудь узнает, что здесь происходит, но вместе с тем меня совершенно не интересует самореклама.

Гарри фыркает.

– В самом деле?

Драко закатывает глаза.

– Уже давно нет.

– Иногда мне интересно, в курсе ли ты, как умеешь запутать людей, – говорит Гарри, допивая чай и поднимаясь из-за стола.

– Ты куда? На улице по-прежнему ужасная погода. А если ты туда пойдешь, мне тоже придется, – жалуется Драко.

– Почему? – удивленно спрашивает Гарри.

– Потому что если ты начнешь делать что-то полезное, а я нет, это будет очень странно.

– Сделаю вид, что ты не пытался только что меня обидеть, – говорит Гарри, поднимаясь по лестнице, и Драко следует за ним по пятам. – Я собираюсь поработать над тем шедом, о котором ты меня попросил. Припоминаешь подобное?

– Смутно, – говорит Драко, улыбаясь своей матери, когда они проходят мимо нее и множества ее кошек в вестибюле. – Медичи на кухне, если тебе интересно. Наверное, слизывает масло с наших тарелок.

Нарцисса вздыхает, ускоряет шаг, отчего за ее спиной развеваются полы мантии, и исчезает на лестничном пролете.

– И ни слова о невымытой после себя посуде, – бормочет Драко. Он открывает тяжелую дверь парадного входа и отшатывается, когда порыв холодного ветра треплет его волосы и одежду.

– Должен признать, что сама мысль о том, что ты моешь посуду своими руками, весьма тревожна, – говорит Гарри, беря себя в руки и шагая в туман улицы.

Резкие порывы ветра, беснующиеся на всей территории поместья с самого восхода, разогнали туман, но не полностью, а, скорее, сгоняя его из одного места в другое. Ощущение тихого, покинутого места остается, и только его решимость добиться определенного прогресса на стройке не позволяет Гарри вернуться обратно и захлопнуть дверь. Вчерашний день принес много разного удовольствия, но после это на Гарри накатило чувство холода, сырости и усталости.

Да так и осталось с ним. Он пообещал Драко шед? Драко получит шед. Гарри колдует Люмос и осторожно спускается с крыльца вниз по ступенькам. Он слышит, как за спиной хлопает дверь, а затем шаги Драко.

– Я и постель свою застилаю, – говорит он.

– Заклинанием? – удивляется Гарри.

– Но застилаю же, – отвечает Драко.

Гарри смеется. Когда они доходят до зоны восстановления, все еще украшенной яркими огнями, Драко направляется в лечебницу, а Гарри идет к своему строительному участку на краю леса, удивляясь внезапно возникшей радости от того, что Гарольд, Чейз и Питер бегут за ним.

– В ваших же интересах вести себя хорошо, – говорит он, снимая рюкзак и вытаскивая свиток пергамента с последним чертежом шеда.

Он высушивает клочок земли заклинанием, а затем приседает, разматывая лист и удерживая уголки руками и коленями, чтобы рассмотреть его и вспомнить, на чем он остановился.

Чейз пробегает по пергаменту, засыпая его снегом, и Гарри вздыхает. У него куча работы, и надежды закончить проект до Рождества растворяются в холодном тумане. Сидя на пятках, он коротко бросает Люмос и без удовольствия смотрит на недостроенный каркас. Работа добротная; проблема в том, что проделано ее слишком мало. Гарри кривится, а порыв ветра, кажется, за это бьет его по лицу, пользуясь его невнимательностью, и подхватывает чертеж, унося его в гущу тумана.

Гарри взбешенно вскакивает на ноги и бежит за ним. Свет от палочки лишь самую малость освещает пространство вокруг, но он бросается в пустоту, отчаянно желая вернуть украденную схему отчасти потому, что возмущен таким бесчинством погоды, а отчасти потому, что он проектировал его целую вечность и, будучи идиотом, не сделал запасного варианта. Ветер борется с ним за каждый его шаг, словно назло бросая хлопья тумана прямо в лицо, чтобы дезориентировать, и он достаточно быстро осознает, что это бесполезно. Он и руки своей у самого лица рассмотреть не может, не говоря уже о пергаменте, и все, что он слышит – это ветер, воющий в ушах и звонкий хруст веток под ногами.

Обессилев, он замедляется и пытается восстановить дыхание.

– Люмос Максима, – шепчет он, удивляясь, почему не додумался об этом раньше, а затем слышится отвратительный лязг металла, и все тело Гарри прошивает сильнейшей болью.

Он кричит, но звук царапает горло и распугивает стайку птиц с ближайших деревьев. Он медленно опускает глаза на землю, теперь освещенную достаточно, чтобы он мог увидеть ловушку, сверкающие зубцы которой вонзились в ступню, лодыжка оказывается вывернутой под странным, неестественным углом, отчего голова начинает кружиться, а к горлу подступает тошнота. Когда он пытается пошевелиться, боль становится настолько сильной, что его выворачивает прямо на землю и влажные листья до тех пор, пока в желудке не становится пусто.

Он ждет, упираясь руками на колени и надеясь, что в голове прояснится настолько, чтобы можно было придумать план действий, но шум в ушах только усиливается, и когда он снова опускает взгляд, то видит, что красно-желтый и коричневый ковер из листьев окрашивается красным. Запах крови смешивается с запахом гниющих листьев и доносится до Гарри, вызывая приступы тошноты снова и снова до тех пор, пока он не слабеет настолько, что чуть не падает.

– Нахер, – пробормотал он, сжимая палочку в дрожащих пальцах. – К черту это дерьмо.

Пока он прицеливается, все, о чем он может думать, это о матери Брианы, ее отчаянном желание унести своего детеныша в безопасное место и о том, что желание это было достаточно сильным, чтобы заставить ее пройти весь путь из леса до Драко. С огромным усилием Гарри сосредотачивается на своей магии и прогоняет страх, бросая белый луч в ловушку и открывая ее достаточно надолго, чтобы успеть выдернуть ногу до того, как она снова захлопывается с противным лязгом.

В течение нескольких секунд Гарри стоит неподвижно и просто дышит, игнорируя кровь, наполняющую сапог и стекающую из дырок, оставленных зубцами. Когда Гарольд, Чейз и Питер мчатся к нему сквозь туман, он заставляет себя двигаться, поднимая ловушку и подгоняя их бежать впереди, разгоняя светом палочки туман, пока не видит впереди выход из леса. Вся дорога видна как на ладони, и он удивляется тому, насколько все они, оказывается, близко к краю леса.

Он продолжает идти, стиснув от боли зубы, подпрыгивая на одной ноге и держась за деревья весь путь до тропинки. Гарольд нарезает вокруг него круги, громко крича на Гарри и вглядываясь в его раненую ногу, наклоняя маленькую голову сначала вправо, а затем влево, и Гарри с удивлением понимает, что все это каким-то образом успокаивает.

– Не суетись, Гарольд, мне почти не больно, – врет Гарри.

Гарольд зигзагами убегает вперед по дороге и кричит, по-видимому, нисколько не поверив в его слова. Десять секунд спустя из тумана, прищурив глаза и с фонарем в руках, выходит Драко.

– Гарольд, ты какого черта вопишь? – спрашивает он.

Волнение пересиливает боль и панику, и Гарри колеблется, прежде чем наконец ответить:

– Он со мной. Я в порядке, просто немного… Я в порядке.

Шаги Драко ускоряются, и когда он доходит до Гарри, он поднимает фонарь, чтобы рассмотреть его лицо. Гарри закрывает глаза. Свет причиняет боль и угнетает по причине, которую он не в силах объяснить.

– Что с тобой? – спрашивает Драко, а затем резко втягивает воздух.

Гарри открывает глаза. Драко смотрит прямо на ловушку в его руках, кровавые следы на дороге, а затем на Гарри. Его лицо настолько бледное, что кажется почти серым.

– Как они, блять, вообще посмели? – шепчет он, проводя дрожащей рукой по своему лицу.

– Точно, – говорит Гарри, морщась, когда Гарольд натыкается на травмированную лодыжку.

– Она была на строительной площадке? – спрашивает Драко, внимательно на него смотря. – Замаскирована? Черт, ты думаешь, они теперь пытаются навредить людям?

У Гарри сводит желудок.

– Нет, я так не думаю, – шепчет он.

– Как ты можешь быть уверен? Ставить капаны в лесу – это одно, но…

Гарри сжимает зубы от боли, а пальцами – холодную, тяжелую ловушку, чей металл скользкий от его крови.

– Она была в лесу, – говорит он, прежде чем Драко успевает закончить. – Я ходил в лес.

Выражение лица Драко стремительно сменяется с одного на другое, пока он смотрит на Гарри.

– Зачем ты это сделал?

– Драко, мы можем поговорить об этом позже? – пытается Гарри, но Драко его не слушает.

– Что, черт возьми, с тобой не так? – кричит Драко, а сердитый румянец покрывает его щеки. – После всего, что я тебе рассказал, ты… Ты правда считаешь, что то, что ты – Гарри, мать твою, Поттер, дарует тебе какую-то святую неуязвимость? Ты просто неподражаемый кретин! О чем ты вообще думал, когда туда шел? – Драко истерично смеется. – Хотя подождите-ка, ты, наверное, вообще не думал!

Гарри смотрит на него до тех пор, пока может терпеть, а затем опускает взгляд на землю, куда кровь стекает с угрожающей скоростью. Его нога начинает пульсировать, и, осторожно переступив с ноги на ногу, он начинает подозревать, что что-то сломано. Он судорожно вздыхает.

– Мои чертежи унесло ветром, и я пошел их искать, – тихо говорит он, пытаясь сдержать ту бурю, что сворачивается внутри него. – Я не делал этого специально, чтобы тебя расстроить.

– А я расстроен! – огрызается Драко. – Я расстроен тем, что ты идиот. Я расстроен, что ты поранился на моей территории… Я расстроен, потому что тебе больно, ты это понимаешь?

Гарри поднимает глаза, и, когда он встречается взглядом с Драко, вся смесь из страха, стыда и замешательства прорывается наружу, прежде чем он успевает сделать что-нибудь, чтобы ее остановить.

– С чего тебя это заботит? – выплевывает он. – Я же знаю, что ты не хочешь меня здесь видеть!

Драко хмурится.

– Что?

– Я слышал вас, – выпаливает Гарри, зная, что он ведет себя нелепо, но наплевав на это. Ему с ума сойти, как больно, а Драко – чертовски таинственный, и с него хватит. – Я слышал ваш разговор о том, что я – проблема, и ты не знаешь, что со мной делать.

Драко выглядит пораженным, но Гарри продолжает давить. Он сам начал. Это он достал кота из мешка и черта с два станет пихать его обратно.

– Я все слышал, потому не притворяйся, будто тебе на меня не плевать. Ты почти убедил меня, что я свихнулся… Что ты на самом деле хороший человек, но пошло оно все к черту. Я уверен, тебя радует моя боль, поэтому я проваливаю и оставляю тебя в покое.

– Что ты вообще несешь? – настойчиво спрашивает Драко.

– Ты и Сандрин. В конце дороги. Говорили обо мне. Я был у ворот. Вы меня не видели, но я был там, – говорит Гарри, моргая, когда голова снова начинает кружиться. – А сейчас я ухожу, потому что, если ты не заметил, я угодил в сраный капкан.

Когда он с лязгом бросает ловушку на землю и готовится дизапарировать, Драко протягивает руку и ловит его запястье.

– Не надо. Кажется, я знаю, о каком разговоре идет речь, и ты, как обычно, ничего не понял, – говорит он, вытаскивая палочку и накладывая на ногу Гарри то же зеленое заклинание, что он использовал для раненого хогглера. – Пойдем, сейчас ты должен быть в состоянии идти, не навредив еще сильнее. Дойдем до лечебницы, и я осмотрю рану.

Озадаченный его словами Гарри позволяет себе увести. Магия Драко приносит прохладу и чувство безопасности, а пальцы крепко сжимают его запястье, большой скользит вдоль него, словно прощупывая пульс. Гнев исчез, оставив после себя спокойствие и усталость. Он следует за Драко в лечебницу, так громко рассмеявшись, когда Гарольду удается проскочить за ними, что удивляет Драко и удивляется сам.

– Что ты добавил в это заклинание? – удивленно спрашивает он вслух, сидя на холодном хирургическом столе и позволяя Драко помочь ему вытянуть ноги.

– Обычная анестезия, – говорит Драко. – В голове мутнеет из-за обильной кровопотери. Через минуту я найду зелье, а потом вызову Сандрин.

Гарри открывает один глаз, с удивлением понимая, что он их закрыл.

– Нет.

– Нет?

– Не-а. Позови Гермиону. Она – квалифицированный колдомедик. Не то чтобы Сандрин неквалифицированная, но… я же не свинья, – неуверенно говорит Гарри.

– Справедливо, – говорит Драко. – Давай сначала посмотрим, хорошо?

– Хорошо, – говорит Гарри, глядя на свой испорченный сапог. – Мне по страховке полагаются новые сапоги?

Драко пристально на него смотрит. У него серые глаза. Красивые.

– Думаю, сначала все же крововосстанавливающее зелье, – бормочет он, а затем в руках Гарри появляется маленькая чашка, и он выпивает ее содержимое, потому что Драко сказал это сделать и потому, что на вкус оно как чай с черной смородиной.

Пока он пьет, Драко осторожно стаскивает сапог, и Гарри только тихонько матерится, когда становится больно, как хер его знает, что.

– Мне кажется, перелом, – говорит Драко, морща нос. – Мне связаться с домом Гермионы или со Св. Мунго?

– Да, – говорит Гарри, заглядывая в чашку. – Драко, что я не понял?

Драко разворачивается в дверях.

– Что, прости?

Гарри смотрит на него и улыбается. И затем хмурится. Дело-то серьезное.

– Ты сказал, что я не понял, о чем был разговор. Разве он был не о том, как я вам не нравлюсь?

Драко вздыхает и запускает руку в свои волосы.

– Нет, не о том.

– А о чем тогда?

– Мне срочно нужно сделать звонок по дымолетной сети.

– Просто ответь на вопрос, – говорит Гарри, просунув палец в чашку и собирая последний капли зелья. – Я могу ногу потерять.

У Драко прекрасная улыбка. Самая красивая из всех, что Гарри когда-либо видел, и она заставляет его пульс сбиться с привычного ритма. Он слизывает сладкое зелье с кончика пальца.

– Ладно. Мы с Сандрин говорили не о том, что ты нам не нравишься. Ты нам обоим очень нравишься.

– Я тебе нравлюсь? – удивленно переспрашивает Гарри.

– Да.

– Тогда почему ты так злился по этому поводу?

Драко стремительно краснеет.

– Я не был уверен, как ты отреагируешь, если узнаешь.

Гарри вздыхает, наклоняя голову и пытаясь остановить вращение кабинета перед глазами, и смотрит на свою окровавленную ногу так, будто она принадлежит кому-то другому.

– В этом нет никакого смысла.

– Конечно, нет, – говорит Драко. – Оставайся на месте. Зелье должно начать работать через несколько минут. Я позову Гермиону.

Гарри кивает и откидывается на локти, закрывая глаза и мурлыча что-то себе под нос, пока бегущая по венам кровь смешивается с восхитительным зельем и бежит дальше с новыми силами. Он медленно приходит в себя, разгоняя туман в голове и задыхаясь от возобновившейся боли в стопе и лодыжке. Наряду с болью приходит понимание, и он резко выпрямляется, когда до него доходит смысл слов Драко.

Гарри помнит его румянец и чувствует, как его лицо заливает такой же.

Я не был уверен, как ты отреагируешь, если узнаешь, – проносится у него в голове, а затем: – Честно говоря, я понятия не имею, как с ним быть.

Он нравится Драко. Нравится ему настолько, чтобы он переживал о его реакции. Ему чертовски больно, но губы растягиваются в улыбке. Это абсолютно бессмысленно, но, по крайней мере, Гермиона уже в пути. Она наверняка знает, что делать с травмой, и, возможно, у нее найдется пара советов насчет Драко.

Ему не приходится слишком долго ждать, чтобы узнать наверняка. Едва ли проходит десять минут, прежде чем дверь в клинику распахивается, и Гермиона входит внутрь. Она вздрагивает при виде ранения и спешит к нему с сумкой, которую держит подмышкой.

– Ты в порядке? – спрашивает она, добавляя лукавым шепотом: – Он прямо позади меня. Он и правда о тебе беспокоится.

Гарри кивает, чувствуя, как его лицо снова вспыхивает.

– Адски больно, но я выпил крововосстанавливающее зелье.

– Драко рассказал мне о ловушках, – говорит она, повышая голос до нормального уровня, когда Драко проходит в кабинет и захлопывает дверь. Она вытаскивает палочку из кармана медицинского халата и постукивает ею по ладони. – Если тебе интересно мое мнение, ты должен подать на них в суд. Ты же думаешь, что виноваты маглы?

– Судя по всему, да, – говорит Драко. Он быстро окидывает Гарри взглядом, а затем поворачивается к Гермионе. – Проблема в том, что мы не знаем, кто именно, и последнее, что мне нужно – это толпы магловской полиции вокруг поместья.

– Возможно, этого и не понадобится, – говорит Гермиона, и Гарри удивленно следит, как она сразу же включается в ситуацию. – У нас есть факт травмы Гарри… и это, – добавляет она, указывая на ловушку, которая теперь сломанная лежит на кафельном полу.

Драко с опаской косится на нее.

– И мы можем их остановить? Возбудив магловское судебное дело?

Гермиона смеется.

– Да, называй это так, если хочешь. Если мы найдем виновных и докажем, что ловушка травмировала Гарри, у них будет много проблем.

– Почему я сам не подумал об этом? – шепчет Гарри.

– Ты был слишком занят тем, что придумывал, как выследить их с помощью дрессированных хогглеров, – говорит Драко, приводя Гермиону в замешательство.

– Ну, – говорит она через мгновение, – я могу прийти завтра, и мы сядем и составим план, если хотите. А пока давайте уберем все это, а затем я смогу… ой.

– Что? – спрашивает Гарри. Гермиона хмурится так сильно, что он начинает слегка нервничать.

– Ничего, просто, как только я залечу ногу, у нас не останется никаких доказательств.

Гарри вздыхает, сразу все понимая.

– Мы можем сделать фото, – говорит Драко, подходя к шкафу и возвращаясь с пыльной старой камерой.

– Нам и так нужно будет это сделать, – говорит Гермиона, и Драко немедленно начинает делать фотографии лодыжки Гарри. – Но магловские суды требуют большего. Больничные записи, рентгеновские снимки… Гарри, вероятно, придется наложить гипс, – она вздыхает и бросает на Драко извиняющийся взгляд. – Неважно. Я придумаю что-нибудь еще. А пока мы продолжим, Гарри. Сначала я сращу кость, а затем уже остальное.

Она поднимает палочку, чтобы начать исцеление, а Драко с камерой в руках отступает на шаг.