Текст книги "Замри и присмотрись (ЛП)"

Автор книги: Sara's Girl

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Гарри колеблется слишком долго, поэтому Драко пытается его поторопить.

– Сейчас же. Пожалуйста.

Гарри кивает и поднимается на ноги.

– Где мне…

– Иди к маме, – говорит Драко, вытаскивая палочку и бросая пульсирующее зеленым заклинание на поврежденную лапу кабанихи. – Используй ее камин. Вызови офис Сандрин и передай ей, что это случилось снова… Скажи, что все плохо.

Гарри сжимается от дрожащего из-за паники голоса Драко, разворачивается и бежит. Он летит по дороге, раскидывая гравий, мимо будок, и запрыгивает на крыльцо, оставляя грязные следы в прихожей и до самой подземной кухни. К его облегчению, Нарцисса там, стоит у камина и поджаривает хлеб на длинной вилке.

– Пожалуйста, можно воспользоваться вашей Дымолетной сетью? Дело срочное.

Нарцисса быстрым взглядом оценивает его растрепанный вид, а затем она кивает, отходит в сторону и ногой отодвигает большого рыжего кота с его пути.

– Порох в синем горшке, – говорит она и замолкает до тех пор, пока Гарри не дозванивается до офиса Сандрин и не оставляет срочное сообщение ее секретарю.

– Это ужасно, – наконец, говорит Нарцисса. – К этому невозможно привыкнуть… Ни мне, ни Драко. Хотите чашечку чая? Или, быть может, бренди?

– Спасибо, но я не хочу надолго оставлять его одного, – говорит Гарри, разворачиваясь, чтобы уйти. Уже в дверном проеме он оглядывается. – Это часто случается, да?

– Чаще, чем хотелось бы. Я так понимаю, Драко не рассказал вам о ловушках?

– Э-э… нет, – признается Гарри. – Он лишь упомянул, что в лесу опасно. Он может быть немного…

Он замолкает, понимая, что не очень-то разумно делиться с Нарциссой своим раздражением относительно ее сына.

Нарцисса дарит ему странную полуулыбку.

– Воистину, может. Пожалуйста, передайте ему, что мне жаль, хорошо?

Гарри кивает и поворачивается к лестнице, проносится по поместью и мчится обратно к Драко, который заворачивает хрупкого детеныша во что-то, похожее на его собственный шарф.

– Она идет, – говорит он, и меньше, чем через пять минут, по дороге к ним бежит Сандрин, сжимая лоскутный мешок и с выражением сожаления на лице.

Фиолетовые пряди в ее волосах сменились ярко-синими, под цвет шнурков ее высоких сапог, и, когда она начинает осматривать хогглера, Гарри думает, меняет ли она цвет волос для каждого нового наряда. Вскоре он снова обращает внимание на ужасную картину перед ним, и, когда мать-кабаниха начинает дрожать и заваливаться на бок, Сандрин велит им с Драко подхватить ее и нести в лечебницу. Они двигаются медленно, остро реагируя на каждый крик животного, в то время как Сандрин идет впереди с поросенком в руках, поворачиваясь каждые несколько шагов, чтобы показать матери, что ее детеныш в безопасности.

В лечебнице поросенок передается на руки Гарри, и он держит его, закутанного в шарф Драко, переводя взгляд от подрагивающего пятачка и закрытых глазок на бурную активность у хирургического стола. Лицо Драко замкнуто, и он нетерпеливо сжимает пальцами своим предплечья, пока Сандрин хмурится и осматривает животное, очищая раны заклинаниями и тряпками, пропитанными горячей водой, а затем вглядываясь в ногу странным латунным моноклем, рассчитанным на один глаз. Стерильный кабинет вскоре заполняется светом магических вспышек, а запахи антисептика и диких кабанов, соревнующиеся между собой за господство, в конце концов превращаются в спертый воздух, который странным образом напоминает Гарри о начальной школе.

– Ногу спасти не удастся, Драко, – наконец говорит Сандрин, снимая монокль и встречаясь с ним взглядом.

– Ты уверена?

– Да. Повреждения слишком обширные, плюс заражение. Думаю, все произошло недавно, и сейчас единственный шанс спасти ее – ампутировать ногу. Мне жаль, – говорит она, а Гарри проникается к ней странной симпатией, прижимая поросенка чуть крепче.

– Я вчера вечером проверял лес на новые ловушки, – тихо говорит Драко.

– Ночи вполне достаточно, – говорит Сандрин. – Стоит в рану попасть насекомому, и инфекция может распространиться за несколько часов.

Драко сжимает челюсть, а затем резко разворачивается и ударяет ногой ближайшую белую стену.

– Ублюдки, – шипит он, беря себя в руки также быстро, как теряя контроль. – Чтоб они сдохли.

– Мне жаль, Драко. Не вини себя, – говорит Сандрин, и у Гарри складывается ощущение, что это не первый их подобный разговор.

Он хочет спросить, когда это началось, кто в этом виноват, зачем такое вытворять, но он держит рот на замке. Если Драко не хочет говорить с ним о ловушках, он не будет его заставлять, да и не помогут сейчас его расспросы. Какими бы ни были детали случившегося, у них тут великолепная дикая кабаниха с неопределенным будущим и поросенок, который, похоже, пока не готов выйти в этот мир без своей матери.

– Она несла его тебе, – внезапно говорит он, глядя на Драко.

Драко, нахмурившись, смотрит ему в глаза.

– Что?

– Он прав, – говорит Сандрин, постукивая по столу, пока Драко не переводит взгляд на нее. – Обычно ты находишь их в лесу. Это впервые, когда кому-то удалось выбраться, и я думаю, что Гарри прав.

– Я вас не совсем понимаю, – говорит Драко, и Сандрин взглядом просит у Гарри помощи.

– Поранившись, она решила принести тебе своего детеныша, – говорит он. – Быть может, она знала, что ты сможешь о нем позаботиться.

Драко внимательно на него смотрит.

– Ты правда так думаешь? – тихо спрашивает он. Гнев, кажется, вымотал его, оставив только уязвимость, которая давит на Гарри и заставляет его обещать, что все будет хорошо.

– Да, я правда так думаю, – говорит Гарри, и, когда Драко протягивает руки к поросенку, он легко его отдает и обменивается с Сандрин облегченным взглядом.

– Так, – громко говорит она. – А теперь выметайтесь, оба. Мне нужно готовиться к операции.

Гарри улыбается ей и выходит на свежий воздух вслед за Драко.

– Я не хочу об этом говорить, – говорит Драко, смотрит на следы крови на своих руках, а затем прячет их в складках шарфа.

– Знаю.

– Но когда-нибудь расскажу, – добавляет Драко и судорожно вздыхает.

Гарри ничего не отвечает. Он понятия не имеет, что думать, не знает, что чувствовать, и человек, стоящий рядом с ним и тихо разговаривающий с перепуганным поросенком, совершенно не помогает. В конце концов, он поднимает глаза к широкому чистому небу, глубоко вздыхает и старается ни о чем не думать.

Комментарий к Восьмое декабря. Запечатанные ящики

Q__Q

========== Девятое декабря. Толстая белка ==========

Солнце скрывается за землями поместья, когда из лечебницы выходит Сандрин и объявляет, что раненая по-прежнему в тяжелом состоянии, но стабильна. Гарри остается с ними, пока Драко практически не вталкивает его в ближайший камин, уверяя, что все под контролем, и Гарри сдается, хотя напряженное выражение лица Драко говорит о совершенно ином. Он не хочет злоупотреблять гостеприимством, да и, кроме того, он абсолютно вымотан.

Он, шатаясь, вваливается на свою кухню и единственное, на что он способен перед тем, как вползти по лестнице и ничком свалиться на постель – это отправить Рону с Гермионой сову с извинениями и просьбой перенести запланированный ужин.

Когда он просыпается, его спальня наполнена мягким розовым свечением, и Гарри понимает, что ему снова удалось проспать будильник. Он машинально протягивает руку и полностью отключает его, а затем выкатывается из постели, чувствуя себя воодушевленным и поразительно отдохнувшим. Но это продолжается ровно до тех пор, пока он не замечает следы крови на своей коже, и к нему не приходит осознание реальности вчерашнего дня. Когда же это, наконец, происходит, он замирает посреди спальни, голый и дрожащий, а его голова наполняется мучительным, отчаянным ревом.

«…передай ей, что это случилось снова…».

В какофонию звуков вклинивается голос Драко, и дрожь Гарри усиливается.

«…снова…».

«…К этому невозможно привыкнуть, – вспоминает он слова Нарциссы. – Ни мне, ни Драко…».

Гарри вздрагивает и несется в душ, где он трет и намывает тело, пока потеки крови не остаются лишь в памяти, а вокруг нет ничего, кроме пара, распаренной кожи и успокаивающего запаха кедра.

Ворота снова дожидаются его незапертыми, и он старается двигаться тише, чтобы ненароком не нарушить тихую, безмолвную безмятежность, которая, кажется, поселилась за оградой в его отсутствие. Когда он идет к дому, серая белка сбегает вниз по коре дерева и бежит по газону. Гарри следит за ней взглядом, удивляясь её форме, близкой к идеальному шару, и задается вопросом, сколько же орехов пришлось съесть, чтобы достичь таких результатов.

Словно услышав его мысли, белка поворачивается, чтобы взглянуть на него крошечными яркими глазками и подергивает передними лапками, задранными кверху. Что-то в этой позе заставляет воображение Гарри пририсовать белочке жилет и карманные часы, и он улыбается, выпустив в холодный воздух облачко прозрачного белого пара.

– Доброго утра, сэр, – бормочет он, а белка продолжает пристально и с огромным достоинством на него смотреть.

Воодушевившись, Гарри ускоряется, с каждым шагом втаптывая в землю свои страх и неуверенность. Он не сомневается, что Сандрин – отличный ветеринар, – Драко никогда бы не нанял посредственность, – и если кто-то и может помочь этим животным, то только она. Словно разделяя его чувство вновь вспыхнувшей надежды, толстая белка следует за ним, мечется из стороны в сторону по дороге, время от времени останавливаясь, чтобы посмотреть на него, как бы спрашивая: «Разве со мной не весело?» или «А не найдется ли чего-нибудь у тебя в карманах?».

Гарри нечего ей предложить, но белка все равно провожает его почти до самого поместья, исчезая с глаз долой в самый последний момент и даруя Гарри возможность сделать последние шаги к зоне восстановления в одиночестве. Замерзший, но улыбающийся, он сворачивает в последний раз, чтобы найти Драко сидящим на земле с притянутыми к груди коленями, и руками, сжимающими комок ткани. Он вздрагивает от звука шагов, и малейшие проблески хорошего предчувствия Гарри, кажется, испаряются при взгляде на его лицо.

– Что случилось? – спрашивает Гарри почти шепотом.

Драко смотрит скорее сквозь него, чем на него.

– Она умерла.

Гарри с трудом сглатывает. Его пальцы сжимаются в кулаки, и все то напряжение, с которым он пытался бороться, снова сковывает его мускулы.

– Мне очень жаль, Драко. Когда это… Я имею в виду…

– Около часа назад, – говорит Сандрин, и Гарри испуганно понимает, что с того момента, как он сюда пришел, она стоит у двери в лечебницу. – Сепсис. Заражение крови. Мы ампутировали ногу, но инфекция успела распространиться. Она впала в септический шок, и я не смогла ее спасти. Все испробовала.

– Я в тебе не сомневаюсь, – говорит Гарри. – А… малыш?

Мгновение никто не отвечает, и Гарри просто смотрит на неподвижный кусок ткани в руках Драко. Поросенок был таким маленьким и таким тихим, а теперь, без матери, наверное, недостаточно сильным. Гарри глубоко вздыхает, пораженно отмечая горячие слезы под веками.

– Она упрямая, – наконец говорит Драко. – Прямо как ты.

Он осторожно отбрасывает край одеяла, позволяя Гарри взглянуть на подергивания крошечного любопытного пятачка.

Гарри с облегчением тихонько смеется и пересекает площадку, чтобы опуститься рядом с Драко.

– Это «она»? – спрашивает он, глядя на рыжую мордочку, пока Драко не накрывает ее снова.

– Да. Я назвал ее Бриана, – говорит Драко. – Это имя означает «сила», а она ей понадобится.

– Что ей действительно понадобится, так это много тепла, еды и внимания, – говорит Сандрин, глядя на Драко и подкрепляя слова движениями рук. – И здесь она все это получит.

Гарри улыбается ей, как и Драко, замечая, что она одета в ту же одежду, что и вчера. Как и Драко, она выглядит измученной, и он задается вопросом, была ли она вообще дома. Когда она исчезает обратно в лечебнице, он снова смотрит на Драко, и то, что он видит, поражает его с силой Оглушающего заклинания. Драко одет в те же самые брюки, джемпер и сапоги, что и накануне, но это вовсе не то, что заставляет Гарри почувствовать, будто мир под его ногами перестает вращаться. Не его одежда, нет, а волосы, падающие ему на лоб и взъерошенные от того, что он пытается их убрать, темные круги под глазами, грязь под совершенно безукоризненными ногтями и мазок крови на бледной щеке.

И пока он смотрит, Драко медленно моргает, встряхивается и укачивает малышку-хогглера на груди с такой нежностью, что Гарри чувствует болезненный стыд.

Драко настоящий. Он действительно реален. Он и понятия не имеет, как смел думать иначе.

Этот человек, который явно не спал всю ночь, чтобы позаботиться об осиротевшем поросенке, настолько не похож на сиятельного, острого на язык человека, который появляется на всех мероприятиях, что Гарри понятия не имеет, что делать дальше. Он смотрит на Драко, чувствуя недоумение, восхищение и легкую теплоту.

Видимо почувствовав на себе взгляд, Драко оборачивается и приподнимает бровь. Этот жест настолько знакомый и в то же время шокирующий, что все, что Гарри может предложить в ответ – это кривую улыбку.

– Ты в порядке? – спрашивает Драко.

Гарри ерзает, поднимает колени и обнимает их. Он в безопасности. Он в порядке. Ему просто… нужна минутка.

– Не обращай на меня внимания. Ты действительно пробыл с ней всю ночь?

– Мы с Брианой связаны, – говорит Драко. – Помогает тот факт, что ее нужно кормить каждые два часа.

Он зевает, приглушая звук тыльной стороной ладони, но Гарри его слышит.

– Молоком или?..

– Молоком, – кивает Драко. – Мы позаимствовали немного у Мелиссы, а потом сумели наколдовать побольше.

Гарри взглядом следит за его кивком в сторону конуры, где живут хогглер без сознания и три ее детеныша.

– Она не против?

– Не думаю, что она даже заметила. Сандрин весьма искусна в подобных вещах, – говорит Драко, снова зевая.

– И как долго тебе придется кормить ее из бутылочки? – спрашивает Гарри, отчасти из любопытства и отчасти потому, что не может думать о чем-то помимо неприятного чувства внутри него, вызванного усталым видом Драко.

– Недолго, если все пойдет по плану, – говорит Драко, ежась и касаясь локтем руки Гарри. – Я надеюсь, мы сможем подложить ее в семью Мелиссы. Тогда она будет взращена, как в дикой природе, и когда они все будут готовы, смогут вернуться в лес вместе.

– Но ведь в лесу небезопасно, разве нет? – тихо говорит Гарри.

Драко резко вздыхает. Он долго буравит взглядом стену лечебницы, прежде чем ответить.

– Я пытаюсь его обезопасить. Ты не понимаешь, каково это.

Гарри до боли прикусывает губу. Так объясни мне, хочется сказать ему, но он понимает, что сейчас не время давить.

– Дай мне знать, если я смогу чем-нибудь помочь, – говорит он, а затем во дворе воцаряется тишина.

Гарри опирается подбородком на колени и смотрит в землю, позволяя мучительным кровавым картинкам страдания и страха возникнуть перед глазами. Он думает о слове «стабилен» на губах Сандрин, об усталом выражении лица Драко и о бедняжке Бриане, разлученной с матерью каким-то бессердечным ублюдком с симпатией к металлическим ловушкам.

Жизнь коротка. Он всегда это знал. Она слишком коротка и слишком непредсказуема, чтобы тратить ее впустую. Единственная проблема в том, что Гарри больше не знает, что значит жить на самом деле. Он думал, что знает, но сейчас все кажется перевернутым с ног на голову, и Гарри не может с уверенностью сказать, что он знает, что делает, и не имеет понятия, как во всем этом оказался замешан Драко Малфой.

Он почти решил, что все, что ему сейчас нужно – это идти и работать над шедом, когда со стороны поместья бежит толстая белка с чем-то похожим на хлеб во рту. На этот раз за ней по тропинке идет Нарцисса, откусывая кусок тоста, у которого, кажется, отсутствует один уголок. Без ее армии кошек она кажется довольно одинокой, но она идет твердо и решительно, и, когда Драко замечает ее, его лицо немного расслабляется.

– Можно мне ее подержать? – спрашивает она. – Здравствуйте, Гарри.

– Здравствуйте, миссис Малфой, – говорит он, пытаясь вскочить на ноги, но остается на месте под ее уничижительным взглядом.

Она наклоняется, берет у Драко сверток, откидывает край одеяла и гладит рыжий мех бледной, изящной рукой.

– Хочешь ее покормить? – спрашивает Драко, и, к удивлению Гарри, она принимает маленькую бутылочку и прижимает Бриану к груди, по-видимому, абсолютно не заботясь о своем великолепном наряде.

– Вот так, умница, – шепчет она, внимательно глядя на малышку с настоящей нежностью, а затем на Драко с таким раздражением, на которое способна только мать. – Драко, выглядишь ужасно. Почему бы тебе не принять ванну и не переодеться? Я уверена, что мы в состоянии за ней немного присмотреть.

Драко вздыхает и открывает рот, чтобы возразить. Спустя мгновение он снова закрывает его, понимая, что слова матери на самом деле не предложение. Он бросает на Гарри знакомый усталый взгляд и уходит без единого слова, опуская плечи с каждым шагом. Нарцисса улыбается Гарри, и у него возникает ощущение, что она собирается снова расспросить его о личной жизни, когда его спасает Сандрин, вышедшая из лечебницы.

– Здравствуйте, миссис Малфой, – говорит она, и Гарри с удовлетворением отмечает, что имя Нарциссы на языке жестов представляет собой пару усов, нарисованных на одной щеке.

– Здравствуй, Сандрин, – говорит Нарцисса, поворачиваясь к ней лицом. – Мне очень жаль твою пациентку.

Сандрин кивает и натянуто ей улыбается.

– Спасибо. Это печально. Но у нас есть Бриана, и мы должны быть благодарны за это.

Нарцисса улыбается, всего на мгновение снова опуская взгляд на сверток.

– Я оставила поднос чаем на передней лужайке. Возможно, вы с Гарри ко мне присоединитесь?

Гарри колеблется, задаваясь вопросом, как он собирается построить шед Драко, если позволит себе отвлекаться подобным образом, но Сандрин уже берет его под руку и ведет за Нарциссой. Он решает, что чашка чая ему особо не повредит.

Они сидят за столом с мраморной крышкой в уютной тишине, пьют чай из чашек с ивовыми узорами и смотрят на сверкающие газоны. Время от времени Бриана тихонько хрюкает или вздрагивает, и Нарцисса ей что-то успокаивающе шепчет, наклонив бледное лицо так близко к поросенку, что, как думает Гарри, их носы должны соприкасаться. Гарри медленно потягивает свой чай, позволяя теплу наполнить его и растворить замешательство и грусть, которые угрожают выплеснуться наружу.

Пока Драко, кажется, не торопится, а Нарцисса занята опекой над поросенком, Сандрин рассказывает Гарри о своей работе и попытках научить своего любимого кролика понимать язык жестов. Благодарный за возможность отвлечься, Гарри слушает, улыбается ее рассказам и смотрит на изящные знаки, которые она показывает руками.

– Сейчас он уже понимает «сидеть», – говорит она, смеясь. – И «кушать». Думаю, это прогресс.

– Я тоже так думаю, – соглашается Гарри. – Ты подумала о моем имени?

– Да! – Сандрин отставляет чашку. – Думаю, оно должно выглядеть так… Гарри, – говорит она и двигает руками так, будто складывает строительные блоки один поверх другого.

Ухмыляясь, он копирует ее.

– Строитель-Гарри?

– Именно.

– Мне нравится, – Гарри повторяет движение, чувствуя на себе взгляд Нарциссы и предпочитая не поворачиваться и не смотреть на нее. – Можешь показать, как сказать: «Меня зовут Гарри»?

– Конечно, – говорит Сандрин, заправляя за ухо черные с синим прядки волос. – Прежде всего ты должен узнать, что язык жестов не совсем соответствует устному английскому языку. Поэтому когда я хочу спросить: «Как твое имя?» я по факту спрашиваю: «Твое имя как?».

– Хорошо, – говорит Гарри, опуская чашку и концентрируя внимание на ее руках. – Продолжай.

К тому времени, когда к ним присоединяется Драко, Гарри и Сандрин практикуются в простейших фразах, включающих вопросы об именах, возрасте и работе. Бриана похрюкивает в объятиях Нарциссы и вообще производит слишком много шума для такого крошечного существа. Гарри заканчивает слегка калечную попытку показать жестами свою фамилию, прежде чем развернуться, чтобы посмотреть на Драко, и, когда он это делает, что-то в животе радостно сжимается от того, что он чистый, сухой и отдохнувший, хотя бы немного.

– Осмелюсь спросить, что происходит? – спрашивает он, наливая себе чай.

– Бриана отсыпается после еды, а я в языке жестов способнее кролика Сандрин, – говорит Гарри.

Драко улыбается.

Комментарий к Девятое декабря. Толстая белка

Прошу прощения за задержку, но сессия в этот раз отнимает слишком много сил и времени.

========== Десятое декабря. Паб за городом ==========

В четверг утром Гарри возвращается на свою заброшенную строительную площадку и возобновляет работу над каркасом шеда для Драко. Обеспечение баланса между структурной целостностью здания и сложной формой капли требует всего его мастерства и сосредоточенности, но и тому, и другому бросает вызов Драко, чьи шаги туда-сюда по тропинке, кажется, все убыстряются на протяжении всего утра. К обеденному перерыву его бормотание и ходьба то прекращаются, то возникают снова каждые пять или десять минут, и, когда Гарри отвлекается настолько, что ударяет по руке небольшим молотком, его терпение лопается.

Громко выругавшись, он поворачивается к Драко, который снова вышагивает по тропинке с Брианой на руках.

– Какую именно херню ты творишь, позволь узнать? – спрашивает он.

Драко останавливается.

– Ты о чем? Я ничего не делаю.

– Ты сводишь меня с ума, – рыкнул Гарри, сжав покалеченный палец в ладони и стиснув зубы. – Я не могу сфокусироваться, пока ты делаешь… это. Я калечу себя инструментами.

Драко моргает.

– Не уверен, что это моя вина, – озлобленно говорит он, а затем вздыхает, выпуская облачко разочарования в холодный воздух. – Ладно. Прости. Мне просто о многом нужно подумать, а Бриана не хочет засыпать.

Гарри подавляет улыбку.

– А ей обязательно засыпать?

Драко морщится.

– Строго говоря, нет, но она окрепнет намного быстрее, если будет много спать, – он с беспокойством смотрит на маленькую свинку, и Гарри чувствует, как что-то сжимается внутри него при виде этой нежности.

– Ясно, – внезапно говорит он, взяв себя в руки и откладывая молоток. – Мы идем на обед.

– Все мы? – спрашивает Драко, выгибая бровь.

– Нет. Ты и я. Это место не превратится в руины за пару часов, а твоя мать страсть как хочет понянчиться с Брианой, ты же знаешь, – говорит Гарри, удивляясь, почему некоторые из его слов кажутся такими знакомыми, а затем понимает, что слышал их во многих вариациях то от Рона, то от Гермионы, то от коллег из У.П.Р.И.

На мгновение Драко выглядит так, будто сама идея приводит его в ужас, а затем слегка наклоняет голову, глядя на Гарри с вызовом.

– Хорошо. Я поговорю с мамой и переоденусь, а потом встречу тебя у парадных ворот.

– Тебе не нужно наряжаться, – смеется Гарри. – Мы же в паб идем, а не в Ритц*.

Драко смеряет его странным взглядом и уходит по тропинке. После проверки площадки Гарри следует за ним и ждет на крыльце, задаваясь вопросом, не двинулся ли он случайно умом. Работа над проектом для Драко – это одно, даже если он каким-то образом сумел впутать себя во всю эту историю с окружением Малфоя; приглашать его на обед для двоих, тем более посреди дня… ну, это совсем другое, и Гарри не может перестать чувствовать странную важность предстоящего похода.

Если, конечно, он не накручивает себя, что вполне возможно. Драко – его друг, думает он, несмотря на тот странный подслушанный разговор, и нет ничего плохого в том, чтобы приятно посидеть в пабе с другом во время обеденного перерыва, особенно когда один из них явно и объяснимо расстроен.

– Нет, вам с нами нельзя, – строго говорит Драко ровно тогда же, когда странный шум заставляет Гарри обернуться.

Гарольд, Чейз и Питер бегают вокруг Драко в разной последовательности, забравшись на крыльцо и, по всей видимости, решив, что их тоже приглашают на прогулку.

– Извините, – говорит Гарри, а Питер ерошит свои розовые перья и смотрит на него так, как только селезни умеют смотреть.

– Ну и куда мы идем? – спрашивает Драко, и Гарри протягивает руку, странно обрадованный тому, что Драко определенно привел в порядок волосы, но переодеваться не стал.

Они вместе апарируют в тихий переулок и проходят небольшой путь до паба, куда Гарри привел своего первого крупного клиента, чтобы обсудить проект за обедом. Сейчас он, как правило, встречается с клиентами у них дома, но он запомнил это место по уютной обстановке и вкусной еде.

– Сюда, – говорит он, останавливаясь, чтобы оценить постройку цепким глазом архитектора.

Небольшой паб располагается между двумя длинными рядами деревьев и построен из теплого грубого камня, который светится в лучах зимнего солнца. Перемычки и дверные проемы выглядят прочными и красивыми, а два коротких щипца** образуют маленькие аккуратные пики, устремленные в небо. Над парой висячих корзин, заполненных падубом и рождественскими огнями, висит большая табличка с изображением собаки и словами: The Greyhound Inn.

– Выглядит довольно прилично, – шепчет Драко.

– Не стоит так удивляться, – говорит Гарри, пропуская его внутрь.

Он подталкивает Драко к угловому столику рядом с окном и идет к бару, где берет две пинты местного эля и прихватывает парочку папок с меню.

– Я хотел взять вина, а потом это показалось мне… странным, – признается он, передавая Драко одну из кружек, и садится напротив него.

– В любом случае, я не большой фанат вина, – небрежно говорит Драко.

Гарри пристально на него смотрит.

– Но мы всегда пьем только вино на всех этих мероприятиях. Мы говорим о вине… ну, несем чушь о вине. Я почти уверен, что ты первый все это начал!

– Возможно, – Драко пожимает плечами и отпивает из кружки. – Это единственное, что я могу пить, не боясь сказать что-то нелепое. Да, за исключением того последнего раза, – добавляет он, прежде чем Гарри успевает высказаться. – Я не говорил, что система работает идеально.

Гарри улыбается.

– Я не могу там больше появляться, – говорит он небрежно. – По крайней мере, какое-то время.

– Почему? – глаза Драко блестят от любопытства, и на долю секунды Гарри хочет вернуть слова обратно, но потом задумывается.

Может быть, если он откроется Драко, то и Драко откроется ему. Если он хочет получить ответы на свои вопросы, он должен показать это на своем примере, как бы неудобно это ни заставляло его себя чувствовать. Он глубоко вздыхает.

– Я не работаю с первого декабря, потому что так себя загонял, что упал в обморок у себя на заднем дворе и ударился головой, и Гермиона заставила меня взять отпуск, – проговаривает он скороговоркой.

Глаза Драко округляются.

– Ты серьезно?

Гарри обнимает пальцами свою холодную кружку.

– Ага.

– Тогда какого черта ты строишь мне долбаный шед? – спрашивает Драко.

– О, боже, Драко… ты серьезно? – Гарри вздыхает. – Честно? Потому что ты меня попросил… Или, точнее, бросил мне вызов, и, как обычно, я не смог отказаться. А еще потому, что… Я правда не знаю, как это объяснить… Но у тебя я стал чувствовать себя спокойнее.

Драко смотрит на него так долго, что ему приходится отвести взгляд. Он пробегается взглядом по меню, выбирая между копченой свининой и домашней котлетой по-киевски с зеленой фасолью. Запахи, доносящиеся со стороны кухни, теплые и аппетитные, и его желудок воодушевленно бурчит, несмотря на смущение его хозяина.

– Знаешь, я удивлен, – наконец говорит Драко. – Я не думал, что ты работаешь вот так – один проект за раз. Думал, ты носишься по всей стране и наведываешься в свой офис по десять раз на дню.

Гарри смотрит на него, удивляясь тому, как Драко приподнял брови, проявляя заинтересованность.

– Ну да. Как правило, так я и работаю. А потом меня выгнали из моего же кабинета.

– Расскажи мне, – говорит Драко, и что-то в его голосе вызывает покалывания на задней части шеи Гарри.

– Давай сначала сделаем заказ, – предлагает он, а после замолкает, пока они оба тщательно изучают меню.

Когда заказ сформирован, Гарри решается и рассказывает Драко обо всем. Сначала он намеревается рассказать только то, о чем ему следует знать, – о своем решении отдохнуть какое-то время и о забастовке сотрудников, – но Драко, потягивая эль, внимательно слушает каждое слово и изредка вставляет свое, и все это настолько расслабляет, что Гарри не может остановить поток откровений, вытекающий изо рта.

Он рассказывает Драко о работе допоздна и постоянных просьбах выступить с речью, о бессоннице, головных болях и мышечном треморе, о встревоженных советах его друзей и членов семьи, и о панике, что преследует его дольше, чем он помнит.

– С возрастом, конечно, становится только хуже, – говорит он, отвлекаясь, чтобы нарезать жареный картофель. – Я продолжаю беспокоиться, что впустую трачу свою жизнь, я всегда об этом беспокоился… Только вот сейчас я не уверен, что все это значит.

– Прошу, не говори, что ты волнуешься из-за того, что тебе стукнет тридцать, – говорит Драко. – Я знаю, что люблю на эту тему пошутить, но по сути возраст ничего не значит. Это всего лишь число, к тому же не очень-то большое, и, как ты любишь напоминать, меня первого это ждет.

Гарри улыбается и качает головой.

– Дело не в числе. Дело в том… что оно означает, я полагаю. Чего я должен был достичь в своей жизни и чего не достиг.

– Ты же сейчас не серьезно? – говорит Драко, откладывая нож с вилкой и глядя на Гарри. – Ты обеспокоен тем, что не многого достиг в своей жизни? Ты?

– Не вздумай даже… – начинает Гарри, но Драко его опережает.

– Всего лишь банально спас волшебный мир. Дважды.

– Я не имею в виду такие вещи, – бормочет Гарри.

– О, разумеется, нет, – Драко вздыхает и съедает свой горох, не отрывая от Гарри недоуменного взгляда.

– Дело не в том, что это не считается, – наконец говорит Гарри. – Просто это… мне пришлось это сделать. Конечно, я рад, что у меня получилось, но я не хочу, чтобы это было единственным, за что люди меня запомнят.

– У тебя собственная фирма, – подчеркивает Драко. – И я уверен, что мой шед получится весьма удачным. Когда его, наконец, построят.

Гарри игнорирует шпильку и пожимает плечами.

– Хорошо. Но как насчет всего остального? Я имею в виду то, что действительно важно? Я не знаю, что еще делать. Я стараюсь быть хорошим дядей Розе, потому что… ну, потому что я люблю ее, конечно, но и потому, что у меня не будет своих детей, и мне нужен кто-то, кто… будет меня помнить.

– Я всегда представлял тебя с детьми, – тихо говорит Драко. – Мне не приходило в голову, что ты можешь не хотеть их заводить.

– Драко, дело не в том, хочу я или нет, – говорит Гарри, чувствуя прилив печали и пряча его в кружке. – Дело в том, что я… сам по себе. Я не очень хорош в отношениях, и возможность того, что ребенок у меня появится по какой-то случайности, тоже отпадает, потому что…