Текст книги "Замри и присмотрись (ЛП)"

Автор книги: Sara's Girl

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Теоретически, все дело в хребте, – задумчиво говорит Драко, перебрасывая полотенце через плечо и открывая дверь конуры.

Мелисса хрюкает, открывает один глаз, а затем снова закрывает его. Поросята, прижавшись к ее боку, мирно спят, и Гарри улыбается, когда видит Бриану, которая все еще самая маленькая из них, но догоняет собратьев в быстром темпе.

– А причем здесь хребет? – спрашивает он.

– Если честно, то это всего лишь слухи, но говорят, что чем ярче выражен хребет, тем лучше ищейка, – шепчет Драко, пробираясь в конуру и выбрав поросенка с длинным гребнем коротких белых волосков вдоль хребта и коротеньким – по бокам. – Пойдем, Кордрой*, у нас для тебя есть работа.

Гарри смотрит, как Драко наколдовывает мягкую длинную веревку и обвязывает ее вокруг небольшого тельца поросенка в импровизированной шлейке.

– Ты это делал когда-нибудь? Раньше, – спрашивает Гарри, когда Драко достает полотенце и держит его перед дергающимся пятачком Кордроя.

– Конечно, нет, – говорит Драко, а затем Кордрой срывается в галоп, дергая Драко за руку и заставляя его бежать за ним без промедлений.

Гарри спешит за ним, спотыкаясь обо все, что попадает под ноги, но когда Кордрой и Драко выбегают на заснеженные лужайки, он отстает, не в силах держать темп, когда каждый шаг заставляет его утопать в снегу и сражаться за равновесие. Разочарованный, он останавливается, держа Драко в поле зрения и тратя энергию на то, чтобы оставаться в вертикальном положении. К сожалению, к тому времени, как он почти выбирается оттуда, Гарри падает дважды, и хотя он каждый раз водружается обратно на костыли, он очень скоро замерзает, промокает и тяжело дышит.

– Помедленнее, ты, маленький кошмар! – кричит Драко, и Гарри не может сдержать приступ бесполезного смеха.

Поросенок мчится по лужайкам, отбрасывая снег в лицо Драко, и тащит его все дальше и дальше, к краям его земель, где кончается лес и замыкается забор, и нет ничего, кроме огромного участка запорошенной снегом земли. Гарри никогда не был здесь раньше и понятия не имеет, что из себя представляет земля под снегом, потому он несколько замедляется, накладывая защитные чары вокруг гипса и отчаянно мечтая вспомнить о магии раньше, чем все успело промокнуть.

– Гарри! – внезапно зовет Драко.

Гарри щурится, смотря на фигуры Драко и Кордроя, и понимает, что они больше не двигаются.

– Да?

– Они здесь! Они все в порядке! – кричит Драко, и облегчение в его голосе сжимает Гарри сердце.

Он прокладывает себе путь с новой силой, пробирается сквозь снежные заносы и останавливается рядом с деревянным забором, который простирается далеко в обоих направлениях. Забор огорожен мелкой сеткой, и Драко показывает, где небольшое ее повреждение оказалось дырой достаточно большой, чтобы Гарольд смог просунуть в нее свою глупенькую маленькую головку.

– Ты идиот, – говорит ему Гарри. – Но я рад, что ты в порядке.

Гарольд издает довольно жалкий звук, и Драко плотнее оборачивает его в полотенце, прижимая к груди, пока Кордрой, снова успокоившись, роет пятачком снег у его ног.

– Он в порядке, – говорит Драко. – Все они.

Он отходит в сторону, показывая Питера и Чейза, которые спрятались за ним от ветра.

– Они все застряли? – спрашивает Гарри.

– Нет, только Гарольд, но они его не бросили, – объясняет Драко. – Когда я сюда пришел, они просто сидели по обе стороны от него и выглядели обеспокоенным.

Гарри улыбается, тронутый дружбой между этой странной троицей существ. Сжав костыли в одной руке, он наклоняется, чтобы поднять Питера, который удивленно крякает и машет перепончатыми лапками в воздухе до тех пор, пока Гарри не прячет его в пальто и не застегивает молнию. Селезень холодный и мокрый, и снег на его перьях быстро тает на коже Гарри, но ему все равно. Питер высовывает голову и смотрит на Гарри бледными глазками, когда он снова наклоняется и подбирает Чейза, который достаточно мал, чтобы поместиться в карман пальто.

– Вот так, – говорит он, поднимая взгляд на Драко и разрешая ему комментировать.

– Поздравляю, теперь ты – передвижной зоопарк, – говорит Драко со странной полуулыбкой. Он смотрит на что-то за плечом Гарри. – Найдется карман для этих дам?

Гарри поворачивается, чтобы увидеть пару черно-белых коров, подходящих к забору. Когда Драко подхватывает Гарольда надежнее и идет, чтобы их осмотреть, Гарри следует за ним, и, когда коровы перевешивают головы через забор на территорию Малфоев, чтобы лучше их рассмотреть, он смотрит в ответ.

– Я думал, что Рон укрепил все защитные чары, – говорит он, хмурясь.

Драко смеется.

– Укрепил, но они предназначены для отталкивания маглов, а не коров.

– Об этом я как-то не подумал, – признается Гарри, протягивая руку, чтобы погладить бархатистый нос и поражается, когда по его коже скользит грубый язык.

Драко смотрит на него.

– В чем дело?

– Ее язык… шершавый, – говорит Гарри, позволяя корове снова лизнуть его пальцы и выдохнуть на них клубок светлого пара.

– А чего ты ожидал? – спрашивает явно удивленный Драко.

– Не знаю! Меня никогда раньше не лизала корова, как ни странно, – говорит Гарри.

– Городской мальчик, – бормочет Драко, поглаживая морду коровы тыльной стороной ладони.

– Пригородный мальчик, строго говоря, – поправляет Гарри, и веселое фырканье Драко посылает по шее почти столько же мурашек, сколько холодные пальцы, которые слишком быстро ерошат его волосы.

Пока он осматривается и пытается держать Питера и Чейза под контролем в своем пальто, Драко чинит сетку и прощается с коровами. Они возвращаются в поместье в гораздо более цивилизованном темпе, Кордрой беззаботно бежит рядом с ними, и, когда они возвращают его семье и временно помещают троих спасенных бедолаг в конуру с волшебным подогревом, они наконец устраиваются на удобной кухне в центре дома.

Гарри сидит на кухонном стуле рядом с огнем, отогревая руки и наблюдая за Драко, пока тот ищет кексы и делает кофе. Когда он наливает горячую воду в кофейник, в комнату проникает богатый горьковатый аромат кофе, смешанный с теплым запахом поджаренного хлеба и легким шлейфом парфюма, который, как он думает, должен принадлежать Нарциссе. Драко, похоже, полностью сосредотачивается на готовке, и Гарри не может отвести от него взгляд – от его кожи, красной после мороза и сияющей в свете огня, его сильных изящных пальцев, намазывающих масло и опускающих плунжер кофейника одним медленным натренированным движением, его вздернутой брови, когда он разворачивает и встречается взглядом с Гарри…

– Ты хочешь с молоком? – спрашивает он дрогнувшим голосом.

– Понятия не имею, – признается Гарри, и, когда он беспомощно улыбается Драко, Драко улыбается в ответ.

Они пьют черный и горячий кофе между укусами кексов с маслом и взглядами, от которых перехватывает дыхание. С Драко, горячим кофе и пылающим в камине огнем Гарри чувствует себя приятно согретым, и он почти расслабляется, когда левую ногу сводит судорогой, что напоминает ему о промокшем, холодном и уже бесполезном гипсе.

– И правда, пора заканчивать, – бормочет он, вытаскивая палочку. – Сниму эту штуку.

Драко не говорит ни слова, а просто наклоняется, чтобы посмотреть, как Гарри бросает очень осторожный Диффиндо, и гипс падает на пол с влажным стуком. Кажется, что воздух впивается в его кожу, жаля покрасневшие от натирания пятна и заставляя его вздрагивать. Он пытается осторожно вращать лодыжку, но она не слушается.

– Прошла всего неделя, – раздраженно говорит он. – Все должно быть хорошо.

– Все будет хорошо, – говорит Драко. – Просто потребуется немного времени. Знаешь, оборачивать ногу в штукатурку не совсем нормально. Ты не должен ждать, что снимешь эту штуку и побежишь, будто ничего и не было.

Гарри избегает его взгляда, прекрасно понимая, что этого-то Драко от него и ждал.

– Знаю, – говорит он через мгновение, но у него возникает чувство, что Драко ему не верит.

– Кажется, у меня что-то есть, – говорит Драко, вставая из-за стола.

– Что?

– Терпение, – говорит он, и Гарри закатывает глаза. – И свиная мазь. Я скоро вернусь.

– Свиная мазь, – повторяет Гарри в пустой кухне. – Свиная мазь? – спрашивает он, когда Драко возвращается через несколько минут.

– Для свиней, а не из свиней, – говорит Драко, будто это каким-то образом проясняет ситуацию.

Он садится на стул напротив Гарри и кладет маленькую тубу на стол.

– Будет холодно, – предупреждает он за полсекунды до того, как наложить слегка покалывающее очищающее заклинание на ногу Гарри, а затем вытянуть ее к себе на колени.

– Ты уверен, что свиная мазь… – начинает Гарри и замолкает, когда Драко начинает втирать мазь в кожу.

Взгляд Драко прикован к его коленям, губы сжаты, волосы мягко падают на лоб, пока он втирает мазь в сухие, шершавые пятна, а затем начинает массировать жесткими костяшками и длинными, твердыми нажатиями пальцев. А Гарри просто сидит, во рту у него пересохло, и он не может решить, чего хочет больше: смотреть, как Драко к нему прикасается, или закрыть глаза, чтобы насладиться ощущениями. Драко проводит большими пальцами по пятну на задней части лодыжки, и он сдается, обмякнув в кресле и еле сдерживая стон, когда он надавливает как-то восхитительно правильно.

Он чувствует, что плывет, не замечая ничего, кроме огня за спиной, запаха мази и прикосновений рук Драко. Он чувствует себя согретым, защищенным, любимым, и даже весьма реальная угроза возникновения Нарциссы Малфой и прекращения ею всего этого не может прогнать чувство покоя, которое, наконец, начало распространяться в его сознании.

Трение и массаж сменяются нежными похлопываниями, и Гарри открывает глаза, вздрагивая от взгляда Драко, направленного прямо на него.

– Спасибо, – говорит он от чистого сердца.

– Помогло?

Гарри кивает.

– Я могу для тебя еще что-нибудь сделать? – спрашивает Драко, удерживая ладонь на лодыжке Гарри.

Гарри закусывает губу. Сердце колотится о грудную клетку, а у основания позвоночника скапливается возбуждение, которое, кажется, приклеивает его к стулу. Он хочет смеяться, насколько ему все это нужно. Вместо этого он опускает ногу на пол и наклоняется, чтобы схватить Драко за запястье и потянуть на себя, заставляя вскочить на ноги, а затем упасть на колени перед стулом Гарри, где они и встречаются, качнувшись навстречу.

Драко запускает пальцы в волосы Гарри, пачкая их мазью, когда они сталкиваются друг с другом в страстном, беспорядочном поцелуе, а затем отстраняются, чтобы прижаться губами вновь, на этот раз в поцелуях медленных и нежных, высекающих искры в груди Гарри. Он отпускает запястье Драко и проводит руками по мягкой шерсти свитера, притягивая его ближе и пряча лицо на теплой шее, пахнущей лимонами и мокрым фазаном.

Когда они отпускают друг друга, на кухне царит тишина, и Гарри считает, что это прекрасно. Глаза Драко темные, подернутые дымкой, а дыхание настолько частое, что все, что Гарри действительно хочет сделать, это сказать «К черту терпение» и дизапарировать с ним в спальню на Гриммо, но что-то его останавливает. Он никогда не испытывал ничего подобного, и ему слишком хорошо, чтобы спешить.

– Мне лучше уйти, – говорит он, оставляя еще один поцелуй в уголке губ Драко. – Более того, завтра я немного опоздаю.

Драко выгибает бровь и поправляет Гарри воротник.

– Да неужели?

– Да, – Гарри осторожно встает и тянет за собой Драко. – У меня есть дела.

– Как чертовски таинственно.

– Это точно. Я вообще таинственный, – говорит Гарри, подхватывая костыли. Просто на всякий случай.

– Ну, тогда вперед. Проваливай, – говорит Драко, складывая руки на груди.

Гарри колеблется, а затем притягивает его к себе для очередного поцелуя.

– Свалю. Через минуту.

Комментарий к Двадцать второе декабря. Кофе и кофейник

* Я не люблю переводить имена и клички(( С английского Corduroy – вельвет. Просто чтобы вы понимали, что у Драко-то все в порядке с головой – вполне нормально назвать шерстяного поросенка Вельветиком. Это у переводчика крыша поехала, но тут ничего не поделаешь. :С

***

К ЧЕРТУ ТЕРП… кхм. Ура, товарищи)

========== Двадцать третье декабря. Рождественский венок ==========

Гарри вытягивается, примостив голову на фарфор, и позволяет горячей воде обнять его кожу. Пока он шел в ванную комнату, на ходу досматривая неясный сон про холодные пальцы и волнительные движения, мир все еще был погружен во мрак ночи, но сейчас небо за окном начинает светлеть до глубокого светло-синего.

Вокруг натертой кожи горячая вода ощущается просто восхитительно, и он осторожно поворачивает лодыжку под поверхностью воды, закрывая глаза и решая, что ему очень хочется оставаться там, где он находится, до конца дня. В конце концов, его палочка находится в пределах легкой досягаемости, и он может наложить согревающее, даже не открывая рта. Но все же у него есть дела, и ни одно из них не может ждать.

Нехотя выбираясь из ванны и не забывая осторожничать с непослушной левой ногой, Гарри вытирается так быстро, как только может, пытаясь протиснуться в теплую одежду раньше, чем до него доберется холодный воздух. Наспех выпив чашку кофе, он заворачивается в длинное пальто, надевает свою любимую вязаную шапочку и выходит в морозное утро. Оказавшись в центре Лондона, он покупает сэндвич с беконом в теплом кафе и идет в офис Благотворительного фонда Магических Существ. Стоит женщине с мишурой в волосах открыть перед ним тяжелые стеклянные двери, как ее лицо светлеет, и она спешит зайти за стойку регистрации.

– Мистер Поттер, какой чудесный сюрприз, рада вас видеть, – говорит она. – Надеюсь, вы планируете завтра вечером посетить наш рождественский бал?

Гарри заверяет, что действительно там будет, и, когда он наклоняется к стойке, чтобы коротко обрисовать ситуацию, ее улыбка увеличивается до тех пор, пока Гарри не начнет волноваться, что она так и застрянет.

– Простите, что не предупредил заранее, – говорит он с извиняющейся улыбкой. – Все, что мне пока нужно – это объявление на завтрашнем балу. Обещаю вернуться в новом году и разобраться со всем остальными. Как думаете, мистер Бердс на это пойдет?

– Мистер Бердс в ярость придет! – смеется секретарша. – Это благая цель, – добавляет она. – Я поднимусь к нему, как только закончится утреннее собрание. Можно вам прислать сову, если возникнут какие-то вопросы?

– Конечно. Большое спасибо за помощь, – говорит Гарри, возвращая ей улыбку и оставляя маленькую запакованную коробку конфет рядом с маленькой латунной табличкой. – Счастливого Рождества, Сабрина.

– Спасибо, – удивленно бормочет она. – И вам счастливого Рождества, мистер Поттер!

Гарри машет ей рукой и выходит из здания. «С одним закончил», – думает он, проверяет расширенный заклинанием рюкзак и отправляется к следующему пункту назначения. Он идет медленно, помня о слабость лодыжки и голени, но обещает себе с каждым разом увеличивать скорость, раз нужды опираться на костыли больше нет. К его удивлению, он ловит себя на том, что скучает по ним, чувствуя себя странно одиноким без их назойливого присутствия, но нет никаких сомнений в том, что стоять обеими ногами на земле просто прекрасно.

Он слышит музыку еще до того момента, как офис У.П.Р.И. появляется в поле зрения, и понимает, что Ханна взяла на себя роль ди-джея, как и каждое Рождество. А еще знает, что Александр и Петр будут качать головами в такт праздничной классике, вместо того, чтобы жаловаться на ее отвратность и настаивать, что сыты ею по горло настолько, что в следующем ноябре точно спрячут все ее пластинки.

Он изумленно останавливается у офиса, чтобы рассмотреть рождественский венок этого года. Каждый год мама Петра вручную делает дюжину подобных венков и всегда оставляет один для коллег сына. Они все без исключения потрясающе красивы, и Гарри уделяет минутку тому, чтобы оценить тот, который прикреплен к входной двери сейчас. Сплетенный из еловых веток и шишек различного размера, венок протягивает длинные, колючие лапки по крашенному дереву, перекрещиваясь, выгибаясь и распространяя аромат рождественского утра. Гарри осторожно прикасается к нему и задается вопросом, что не дает ему распасться.

Из открытого окна доносится смех, и он отступает на шаг назад, складывая руки на груди, и кричит своим коллегам.

– Эй, мятежники! Ваш капитан хочет говорить!

Происходит короткая потасовка, во время которой музыка прекращается, а затем из окна первого этажа показываются три головы.

– Хорошо выглядишь, – говорит Александр, а затем хмурится. – И не можешь зайти.

– Я и не прошу, – кричит Гарри. – Я надеялся, что вы пустите меня в новом году.

– Разумеется, – говорит Александр. – Первого января.

– Второго! – поправляет Ханна. – Я по-любому не приду после новогоднего праздника Абботов. От меня пользы будет, как от лакричной палочки.

Петр тяжело кивает.

– Я согласен с Ханной. Второе января – официальный конец мятежа.

– Думаю, справедливо, – говорит Гарри. – Слушайте, у меня тут для вас кое-что есть. Может быть, кто-то из вас мог бы спуститься и забрать это?

Ханна, Петр и Александр обмениваются взглядами.

– Если мы откроем дверь, ты попытаешься войти? – осторожно спрашивает Ханна.

Гарри смеется.

– Я в этом не заинтересован, уверяю вас. А еще вы должны знать, что подарки съедобные.

На всех трех лицах мелькает интерес. Через мгновение Петр улыбается.

– У меня есть идея.

Он исчезает, возвращаясь спустя мгновение с чем-то похожим на плетеную корзину, которую они обычно спускают девушке из кафе, когда все торопятся. Гарри понимает, что его подозрения верны, и, когда корзина опускается к его лицу, он с усталой улыбкой смотрит на своих подчиненных.

– Серьезно? – вздыхает он, и все трое молча смотрят на него. – Хорошо.

Гарри снимает рюкзак и выгружает в корзину несколько коробок шоколада, конфет и трюфелей с различными ароматами. Когда он кивает и отступает, Петр поднимает корзину, и все трое затаскивают ее внутрь.

– Гарри, ты чудо, – кричит Ханна. – Мы скучаем по тебе.

Гарри смеется.

– Я тоже по вам скучаю. Веселого Рождества, всем вам, и я даже слышать не хочу, что завтра кто-то из вас задержится на работе после обеда, слышите меня?

Посреди торжественных поздравлений, обещаний и песен об оленях Гарри покидает офис У.П.Р.И. Обойдя половину Сейнзбериз*, он вдруг понимает, что всего через две недели вернется на работу. Будет делать чертежи, строить, заполнять документы, будто последних нескольких недель не было вовсе.

Он останавливается посреди отдела с печеньем, не глядя на груды блестящих банок, украшенных расписными листьями падуба, чувствует оцепенение и едва ли замечает, как измученная мать врезается в его тележку своей. Все изменилось. Все. Он стал спокойнее, счастливее… Он крепко спит и просыпается голодным. Он медленно ходит, глубоко дышит и любит мужчину, который заботится о животных. И все это делает только потому, что этого хочет. Мысль о потере любого из этих пунктов заставляет его сердце болеть, и беспокойство, которое, по его мнению, отступило, резко возвращается на свое место, в желудок. Его жизнь переплелась с жизнью Драко, и разорвать все это не означает ничего, кроме как разорваться самому.

– Вы загораживаете проход, – раздраженно говорит кто-то, и он движется, ошеломленно толкая тележку, выбирая необходимое и вычеркивая из списка, даже не замечая этого.

Как только все оказывается заколдовано замораживающими чарами и упаковано в его рюкзак, Гарри находит пустынный переулок и апарирует в поместье. Драко встречает его в начале дороги и колеблется при виде его мрачного выражения лица. Не говоря ни слова, он ведет Гарри в поместье и на кухню, где Нарцисса кормит свою армию кошек и пытается следить за тем, чтобы каждая получила достаточную порцию.

– Здравствуй, Гарри, – говорит она и хмурится. – Что-то не так?

Гарри позволяет своему рюкзаку соскользнуть на пол, а затем сам опускается на стул. Он чувствует себя нелепо, но теперь, когда внимательные взгляды Малфоев прикованы к нему, он знает, что выхода нет, поэтому он рассказывает Драко и его матери о своем разговоре с коллегами, панике в супермаркете, а они молча слушают до самого конца.

Наконец он протяжно вздыхает и пожимает плечами.

– Думаю, это все.

Драко передает ему чашку чая, которую он, кажется, достает из ниоткуда, и Гарри с благодарностью ее принимает.

– Этого не случится, – говорит он мягко. – Да, ты вернешься к работе, но ничего не будет так, как прежде. Ты не такой, как прежде.

Гарри переводит взгляд с Драко на Нарциссу, замечая их одинаково спокойные выражения лиц, и вместе с ними делает над собой усилие, возвращая своему дыханию медленный ритм.

– Я в этом не уверен, – признается он.

– Гарри, вас уже трудно узнать, – говорит Нарцисса, наклоняясь, чтобы поднять на руки белого кота и прижать его к груди. – Немыслимо, чтобы ваша жизнь вернулась к изначальной точке лишь от того, что вы вернетесь к работе.

– Правда?

– Разумеется. У меня нет привычки говорить то, чего я на самом деле не думаю.

– Это правда, – говорит Драко, искоса глянув на мать. – Гарри, никто не позволит тебе вернуться к тому, что было. Гермиона упечет тебя в Мунго раньше, чем ты успеешь заработаться, и в этом она будет не одинока.

– Ты меня запрешь? – спрашивает Гарри, улыбаясь назло самому себе. – Вместе со Златопустом?

– Если в этом будет необходимость, – говорит Драко, складывая руки на груди, и Гарри улыбается.

Он медленно расслабляется и отпивает чай, позволяя горячему ароматному напитку смыть последние мурашки паники со своей кожи. Драко делает чертовски хороший чай. Гарри будет скучать по нему, когда перестанет проводить здесь все свое время. Он будет скучать по многим вещам.

– Будет так странно не быть все время возле животных, – говорит он, когда огромный полосатый кот запрыгивает ему на колени и нажимает лапкой ему на живот.

– У вас дома нет питомца? – возмущенно спрашивает Нарцисса.

– Ну, строго говоря, у меня есть сова, но она не очень-то меня любит, и мы с ней видимся только когда мне нужно отправить почту, – объясняет Гарри. – У меня не было настоящего питомца со времен Букли.

– Почему? – спрашивает Драко.

Гарри колеблется, чувствуя острый укол воспоминания о потере старой подруги.

– По множеству причин, думаю. Когда она погибла, у меня было много других причин для беспокойства, а потом я был сам по себе. Я, определенно, чаще был не дома, и… Я не знаю. Очень тяжело полюбить кого-то всем сердцем, а затем отпустить.

– Ты не можешь все время бродить в одиночестве по старому особняку. Это сведет тебя с ума, – говорит Драко, садясь за стол и прижимая свои колени к коленям Гарри в мягкой поддержке.

Гарри прижимается к нему в ответ, задумываясь, как бы ему сказать Драко, что он больше не чувствует себя одиноким.

– У каждого должен быть питомец, – говорит Нарцисса, оглядываясь на кошек. Они с восхищением смотрят в ответ, и ее лицо светится гордостью.

– Не у каждого, – говорит Драко, и его лицо мрачнеет. – Когда я встретил Чейза, его хозяйка так его запустила, что он едва мог двигаться, видеть, а мех выпадал клочками. Она понятия не имела, что что-то делала не так. Говорила, что не могла ему навредить, потому что у животных нет чувств.

Гарри в ужасе поворачивается к нему.

– Это отвратительно, – говорит он, вспоминая энергичного Чейза с его блестящим мехом и яркими маленькими глазками. – Ты прав. У некоторых людей не должно быть питомцев.

– Сейчас он в порядке, Драко, – нежно говорит Нарцисса, пересекая кухню и положив ладонь на плечо своего сына. – И, разумеется, не все знают, как нужно заботиться о любимцах. Но те из нас, кто знает… – она окидывает Гарри задумчивым взглядом, будто принимая какое-то решение. – Пойдемте со мной, Гарри. Хочу вам кое-что показать.

Гарри переводит удивленный взгляд на Драко.

– Ну же, иди, – говорит он, и грусть в его глазах почти полностью вытесняется приятным удивлением. – Я буду здесь.

Гарри касается его бедра под столом, а затем следует за Нарциссой и ее кошками вверх по лестнице. Она ведет его через прихожую в красивый кабинет с большими окнами, которые выходят на сверкающие снегом земли.

– Это Руссо, мой первый кот, – говорит она, останавливаясь перед картиной красивого полосатого кота, написанного маслом.

Кот сверкает с картины любопытными зелеными глазами и издает раскатистое мурлыканье, которое заставляет Гарри шагнуть назад. По какой-то причине ему не приходило в голову, что волшебные портреты кошек могут быть такими же живыми, как их человеческие коллеги.

– Привет, Руссо, – говорит он нерешительно, и кот дергает ушками.

– Он умер от печеночной недостаточности, – говорит Нарцисса, протягивая руку, чтобы коснуться холста, а затем ведет Гарри к следующей картине возле камина. – Это Жан-Люк. Он прожил всего шесть месяцев. Был слишком слаб.

Гарри смотрит на портрет крошечного серого котенка. Он жалобно мяукает, и несколько котов Нарциссы, бегающих под ногами, мяукают в ответ. Когда Гарри понимает, что она уже почти в другом конце комнаты, он с трудом протискивается, чтобы ее нагнать. На третьей картине изображен огромный «рыжий Том»**, только с наглым выражением мордочки.

– Нельсон, – говорит Нарцисса, выгибая губы в легкой улыбке. – Прекрасный друг. По сей день нам неизвестно, как он выбрался из поместья, но он закончил свою жизнь в одной из этих ужасных ловушек.

У Гарри сжимается сердце.

– Мне очень жаль, – говорит он. – Но теперь вам хотя бы не придется беспокоиться об остальных.

– Будем надеяться, – говорит Нарцисса. Она поворачивается, смотря на него яркими светлыми глазами. – Гарри, когда любишь что-то, то горько переживаешь утрату. Любить значит рисковать, но альтернатива превращает жизнь в жалкое существование. Можно уберечь себя от страданий, но не более того.

Пойманный врасплох неожиданной прямотой, Гарри пытается найти, что ответить, когда несколько кошек вьются вокруг его лодыжек, приковывая к месту.

– Я знаю, – говорит он наконец. – Теперь понимаю.

– А что насчет твоей личной жизни? – спрашивает она, выгибая бровь так, что Гарри чувствует, как краснеет.

Он вздыхает.

– У меня такое чувство, будто на самом деле вам не очень-то и нужен мой ответ.

Нарцисса улыбается и отворачивается. Один за другим коты покидают Гарри, чтобы последовать за ней, и вскоре вся процессия пропадает из поля зрения.

***

Этой ночью Гарри надевает старые джинсы и заношенную футболку и садится работать над мини-шедом. По примеру Ханны и ее неумолимого предпраздничного веселья, он включает рождественские колядки и увеличивает громкость до того уровня, когда за знакомыми мелодиями перестает различать шум пилы, удары молотка и дрель. Вскоре он становится потным, мышцы ноют, протестуя против их неожиданного использования, но он продолжает, думая о Чейзе, Гарольде и Питере.

Он делает перерыв на чай и облокачивается на стену гостевой комнаты, с удовлетворением рассматривая полудостроенный шед и ухмыляясь самому себе, прокручивая в памяти их с Драко страстный поцелуй перед тем, как он покинул поместье. На его коже еще различим запах лимонов, а память о возбуждении Драко против его бедра заставляет чувствовать вязкое тяжелое предвкушение. Они оба знают, что долго не протянут, и Гарри этим почти наслаждается.

И у него все в порядке. В конце концов, не очень-то ему и нужно дышать. Он может работать и с ноющим стояком, прижимающимся к ширинке. Он может забивать в дерево гвозди, не травмируя при этом пальцы. Он гребаный профессионал.

Когда последняя деталь встает на свое место, Гарри делает шаг назад, чтобы оценить работу. Потягивается, разминая затекшую спину, и выключает музыку ленивым взмахом палочки. Может, он и не закончил пока что тот шед, о котором просил Драко, но у него складывается ощущение, что на ближайшее время его удовлетворит и этот.

Поддавшись импульсу, Гарри направляет палочку на маленький шед и концентрируется, в конце концов наколдовывая копию пихтового венка матери Петра. Он блестит и медленно поворачивается, находя себе место над входом и наполняя шед запахом дома.

Добровольный собой, Гарри закрывает дверь грязной после работы комнаты и поднимается по лестнице. Он думает, что заслужил еще одну горячую ванну.

Комментарий к Двадцать третье декабря. Рождественский венок

*Sainsbury’s – старейшая сеть супермаркетов Великобритании.

**Джинджер (Говорящий Джинджер) – котенок, изначально являющийся племянником кота Тома по франшизе «Говорящий Том и друзья». Маленький котенок с рыжей полосатой шерстью, куцым хвостом и голубыми либо синими глазами.

***

Ну, что, ребята. Финишная прямая. :)

PS от беты. УИИИИИ!!!!!!!! Я в таком восторге, что вообще не дышу, когда редактирую!

========== Двадцать четвертое декабря. Мужчина в шарфе ==========

Гарри доходит до конца подъездной дорожки, протягивая руку, чтобы остановить невидимый мини-шед до того, как он ударит его прямо под колени. Он оглядывается, ища глазами Драко, а затем, убедившись, что берег чист, идет в сторону поместья. Сандрин выходит из лечебницы и с любопытством за ним наблюдает, но когда он прикладывает палец к губам, она усмехается и копирует его жест, застывая в дверном проеме, и смотрит, как он тащится дальше.

Как только Гарри пропадает из ее поля зрения, он замедляется, а в груди мерцает теплое волнение, пока он оглядывается в поисках идеального места, куда можно было бы уложить свою ношу. После долгих раздумий он останавливается на небольшой лужайке прямо на краю леса, где маленький дом будет согревать восходящее солнце, и где он будет под защитой нескольких больших дубов. Напевая себе под нос, он опускает шед на землю и отбрасывает мантию, открывая заостренную крышу и аккуратную решетчатую раму. Интерьер светлый и теплый, наполненный изнутри свежим сеном и со встроенными диспенсерами для еды и воды. Это идеальный приют для трех друзей, которые не совсем уверены, дикие ли они животные или все же домашние, и Гарри гордится своей работой.

Разумеется, в первую очередь шед сделан в подарок для Драко, а потому, по-хорошему, он не должен получить его до завтра, но, несмотря на все, что случилось между ними за последние несколько дней, Гарри понятия не имеет о рождественских планах Драко и о том, включают ли они его присутствие. Все, что он действительно знает, так это то, что его точно ждут в Норе на рождественский обед, и что потребуется куда больше, чем легкая неуверенность, сможет ли он прийти, чтобы отделаться от Молли в ее «день большой готовки».

В последний раз окинув взглядом шед, Гарри накладывает дезиллюминационные чары на всю местность вокруг, пряча палочку в карман и аккуратно складывая мантию-невидимку в рюкзак. Теперь он готов в любой момент вручить Драко его подарок, а пока у него нет никаких оправданий, почему бы ему не поработать над основным проектом. Главный шед в сравнении с уменьшенной копией кажется просто огромным и даже пугающим, но Гарри отбрасывает сомнения и принимается за работу. Он закатывает рукава и с головой уходит в проверку механизма работы комплекса чар, а затем встраивает их в надежно защищенную панель управления, накладывая сверху еще несколько слоев защитных заклинаний.