Текст книги "Записки кельды 2 (СИ)"

Автор книги: Саламандра и Дракон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

Блин, кровищи-то… Ну ничего, со стороны головы подойду, мне это некритично.

Дмитрий Сергеич с тревогой заглянул мне в лицо:

– А инструментов у вас с собой нет?

– Хирургические имеете в виду? – он кивнул. – У меня их в принципе нет.

– А…

– Принесите туристический коврик или одеяло, быстро. Поговорить сможем потом.

Одеяло образовалось мгновенно.

– Куда?

– За головой стелите. Сложите в четыре слоя.

Весь небольшой лагерь собрался вокруг.

– Скажите, что нужно?.. Нитки, иглы?.. Дезинфицирующее?..

Я опустилась на колени за головой лежащего:

– Воды согрейте побольше, человеку помыться надо будет. И мне чаю заварите. Чёрного. И я люблю с молоком, горячий, без сахара, и чтоб что-нибудь к чаю, – люди недоумённо переглянулись между собой, но какое-то движение началось. – Ну что, дружок, как тебя угораздило вот так-то? – я положила руку ему на лоб, постаравшись отключиться от запаха. Да ничего особенного. Большая грязная дыра в животе. Видали хуже. Вон, хоть якутов вспомнить.

Мужик не отвечал. Подозреваю, и вправду принял меня за глюк.

Я погрузилась в полутранс. В полной отключке смысла не было, тем более что сидеть было неудобно – в таком положении и завалиться недолго, не комильфо и платье жалко. Дополнительный плюс в том, что при неполном погружении разговаривать можно, хотя голос и начинает звучать странно, как будто в банку говоришь.

Ну что, первым делом чистим рану. И подпитать немножко энергией, уж больно кровопотеря большая.

Мужик почувствовал что что-то происходит и слегка дёрнулся.

– Ты мне не ёрзай давай, а то вырублю.

Он замер и напрягся, потом всё-таки хрипло спросил:

– Как это?

– Молча. Исцеляющий сон. Сперва спишь. Потом подрываешься и бежишь на трудовой подвиг.

Некоторое время он обдумывал эту информацию.

– Думаешь, я выживу?

– Что значит «думаешь»?

– Я видел, что бывает с людьми с такой дырой в животе, если не повезло вовремя до госпиталя добраться…

Блин, что с его голосом-то? Раздражает меня вот этот хрип и бульканье. Ну-ка…

– Да и если довезли – не вариант, что жив останется… – а вот теперь гораздо лучше звучит!

– Ну-ка, расскажи поподробнее.

Мужик начал историю. Какая-то война, грязь, кровь и страшные раны – я практически и не слушала, сосредоточившись на заживлении. Минут через пять всё было закончено. Да и история про полевой госпиталь закончилась, и финал был предсказуемо не очень приятным.

– Ну, тогда тебе сильно повезло, что я люблю читать, – я отряхнула руки и встала. – Всё, иди сожги свою шко́нку, отмойся как следует и купи у Соломона какую-нибудь книжку. Если б не его лавка – хрен бы я сегодня здесь оказалась, – пациент смотрел на меня неверяще. – Ну, чего лежим-то? Вставай, страна огромная! Делай, что говорят!

Мужик осторожно ощупал живот. Потом сел. Потом встал. Я предупреждающе выставила перед сбой руки:

– Чур не обниматься! Баня, баня – срочно! И барахло это сыми!

– Дядь Вова! – вылезла из-за моего плеча Василиса. – А можно я это сожгу? Я вчера тренировалась!

Получив разрешающий кивок, Василиса запалила матрас с нескольких точек одновременно. Запах и прежде был ужасный, а теперь стал просто ураган.

– Давай уж тогда мощи́ добавь, – поморщился барон, – сколько будем это нюхать…

У Васьки на лбу выступили капли пота. Огонь усилился, слился в линию, которая начала расширяться, продвигаясь одновременно в обе стороны, пока на земле не остался лишь прямоугольник горячей золы. Стоявшие в круг люди наблюдали за действом: наши – с любопытством (явно прикидывая, как и где можно использовать эти новые магические способности), госслужба – с офигением. Ничё, привыкнут.

Я потихоньку попросила Эйру послать ветерка, чтобы сдул эту вонь, и порадовалась, когда моя просьба была услышана. Вот спасибо! Ну что ж, раз богиня смотрит…

– Эх, гулять так гулять! Стройтесь, бойцы! Ради благоволения Эйры, лечить вас буду. Девушка, спасибо за ваше старание, но можно уже не поддувать, – голубоглазая инспекторша (кстати, выглядевшая уже си-и-ильно моложе остальных), которую заклинило на помахивании веткой, покраснела и спрятала её за́ спину. – Давайте лучше, на стол накрывайте. Чай пить будем.

Ушибы. Порезы. Отбитые органы. Практикум, короче. Мелочи жизни.

Дмитрий Сергеич стоял последним. Как капитан на мостике, блин. Дыра в щеке при ближайшем рассмотрении мне не понравилась ещё больше. В глаз же целили.

– Ну вот что вас туда понесло? – с досадой спросила я. – Вы что, не знаете, сколько там цыган? Как минимум четверо на одного! Это ещё баб не считая.

– А что нам было делать? Бросить своего человека? – он надулся.

– Нет, блин, умереть в едином порыве! Зашибись, стратегия! И как вам результат?… Всё. Где руки помыть?

Столы переставили по-другому, большим квадратом. Женщины суетились, накрывая.

– Может, покушаете с нами, – подошла ко мне Антонина, – а потом уж чай? Картошка с тушёнкой?

– Мне только немножко. А молоко поди сгущённое?

– Да. Не подойдёт?..

– Ничего, нормально. Корову вам надо завести, – посоветовала я, и глядя на вытянувшиеся лица женщин, пояснила: – Как говорил кот Матроскин: «Есть такие специальные коровы для котов – козы называются!» Или это Шарик ему говорил?.. Хотите, козу вам подарю?

Вова сел рядом со старшим группы.

– Как вам вообще уйти удалось? Делись.

Дмитрий Сергеич покряхтел.

– Да… Внутрь нас всё равно не пустили. Вышли они перед ворота, и… не разговор получился, а крик один. Бабы эти… Слово за́ слово, я возьми и брякни, что свидетель есть, как они сотрудницу увели. Думал, на понт возьму, а… Херня вышла короче. Извините, – кивнул он в мою сторону.

– Да ладно.

– Ну, они как про свидетеля услышали – как с катушек послетали. С ножами на нас.

– Ну? – подбодрил барон.

– Ну чё. Это мечей у нас нет, а ножи-то тоже у всех есть. Потом, цыганы в строю вообще работать не умеют, лезут толпой, друг другу мешают.

Вова согласно покивал.

– Они сперва вроде огрызались, подначивали друг друга. А потом тупо массой задавили, Санька́ порезали, ну и… и мы начали на поражение тоже.

– Чё ждали-то? – кисло спросил Вова. – С ножами лезут…

– Ты понимаешь, – Дмитрий Сергеич с досадой бросил ложку в тарелку, кусок очевидно не лез ему в горло, – вот тут, – он постучал себя пальцем по лбу, – инструкции все эти задолбленные. Типа как несанкционированный митинг разгоняешь.

– Забудь как страшный сон. Тем более – ни брони, ни щитов у вас. Один пропущенный удар – и ты покойник. Вам реально повезло, что мы приехали. Милость богов, не иначе… С той стороны раненые есть?

– А ты думаешь, как мы ушли? Такой замес был. Минимум четверо тяжёлых, ну и так – руки-ноги по мелочи. Только тогда отстали, вокруг своих начали скакать. Мы Санька́ подхватили – и ходу.

Барон устало откинулся на спинку кресла и потёр лицо.

– С-с-сука… Вот как первый дуба даст, так и придут вас резать. Всем табором. Кровная месть, такие дела.

Олеся Васильевна (та, самая молодая, я уж успела познакомиться), наклонившаяся, чтобы поставить передо мной чашку с чаем, замерла. Глаза у неё стали большие и круглые. За столом молчали, глядя на нас. А Вова смотрел на старшего и тоже молчал. У меня у первой не выдержали нервы:

– Ну что, так и будем в гляделки играть? Я так не могу. Мне, конечно, всегда всех жалко: людей, щенят, котят, но…

Барон встал:

– Простите, дамы и господа, но на тех условиях, которые есть сейчас, в этом конфликте я могу выступить только как нейтральная сторона. Могу принять под защиту баб, помочь с оружием. Всё.

Лидия Григорьевна, несказанно меня удивив, решительно подняла руку:

– Извините! Можно мне сказать?

– Говорите, – барон сложил руки на груди

– Пока мужчины пытались решить что-то с пропажей Татьяны, мы с девочками сходили в МФЦ и попросили откопировать ваш Манифест, условия принятия подданства и законы – всё, что было.

– Так.

– Мы всё утро читали, думали.

– Ближе к делу, пожалуйста.

Лидия Григорьевна нервно поправила пиджачок.

– Вы знаете, – сейчас она обращалась даже не к барону, а ко всем, – там всё очень здраво, очень разумно. Поймите, нам, вот в таком вот нашем составе как сейчас, и при наших условиях – не выжить. Здесь всё оказалось не так, как нам описывали. Другие реалии, к которым нужно приспосабливаться. Мы как раз хотели с вами обсудить, когда… когда Сашу принесли. Стать частью большой общности – единственный шанс для нас. Одно только может создать сложность – условие испытательного срока, хотя бы месяц. Я так понимаю, в это время мы – никто?

– А вот это вы неверно поняли. Заявив о своём намерении принести личную клятву, вы автоматически попадёте под мою защиту. Вот если пото́м у нас не срастётся – вы её также автоматически потеряете, – Владимир Олегович обвёл взглядом сидящих за столом. – Ваше слово, мужики.

Дмитрий Сергеевич угрюмо поднялся:

– Один вопрос. А как же служба наша? Плюнуть, разорвать контракты?

– Зачем? Охрана порядка – дело хорошее. Если только иркутская сторона не начнёт ставить перед вами задачи, которые будут работать против баронства. Тогда – да, придётся выбирать.

Охранники переглянулись.

– Разрешите ознакомиться с документами?

– Конечно, – барон сел, – девушки, принесите ваши копии. И пока мужчины читают, давайте чаю, что ли?

Мужики сели в тесный круг и начали очень серьёзно читать манифест, комментируя и споря.

Лидия Григорьевна поставила перед Вовой чашку. Он кивнул.

– Благодарю. На вашем месте я бы начал собирать вещи. Вам троим, девушки, оставаться здесь вдвойне небезопасно. Более того, если начнутся боевые действия, вы станете помехой и обузой, – Лидия Григорьевна хотела что-то возразить, и барон предупредительно поднял палец: – А ещё, если хотите быть моими подданными, вы должны научиться исполнять приказы быстро и чётко. Идите, собирайтесь.

Три инспекторши переглянулись и синхронно кивнули, однако уйти никуда не успели. В груди у меня кольнуло и одновременно с этим с юга, со стороны цыганского посёлка послышался нарастающий гул.

– Поздняк метаться, они идут. Вася иди сюда, силы тебе восстановлю.

– Мам, я же не смогу огнём, ты видела.

– Видела, не сможешь толком пока ничего. Но есть мысль.

МЫ ОКАЗЫВАЕМСЯ В СЕРЕДИНЕ КОНФЛИКТА

Кельда

Толпа была знатная. Моё предположение о том, что на каждого охранника приходится по четыре цыгана, основывалось на прошлогоднем воспоминании о стычке во время их перехода. Но с тех пор количество братьев наших ушлых выросло минимум вдвое! Детей в этой толпе не было, но было множество женщин, так же яростно потрясающих ножами. Часть мужчин были верхами, но они не обгоняли основную массу, а крутились вокруг, нагоняя эмоцию. И всё это бешено орало. Они как раз перевалили невысокий холм и спускались с него большим чёрным пятном. Минут через десять эта клякса будет здесь.

В середине толпы я заметила очень богатую открытую коляску, запряжённую парой красивых тёмно-гнедых коней с заплетёнными в мелкие косички чёрными гривами и плюмажами (плюмажами!). Ну на-а-адо же, сам цыганский барон пожаловал, как там его: Петша… Пешта? Да блин, запомню я когда-нибудь?

– Мужики, ворота закрываем! – закричал кто-то.

– Нет! – барон тоже рассматривал движущуюся толпу. – Полезут со всех щелей, нахера нам такое счастье. Наоборот, откройте нараспашку. Они должны хотеть забежать сюда через ворота, желательно все… Бл**ь, а я даже без доспеха! Галина, без команды не оборачиваться! И только дракон!

– Поняла.

Да уж, не собирались мы сегодня воевать. Кевларовые безрукавки, максимально облегчённые по летней жаре, были больше похожи на жилеты и стратегически устрашающего впечатления вовсе не производили.

Подобьём итог по активу. У нас есть барон плюс три мечника, двенадцать ветеранов силовых структур (в основном, как я понимаю, полиции), вооружённые… хм… ножиками, маленький маг огня, который умеет зажигать точечные костры и давать свет, я и Галя. Ну, Галя – это большой и жирный бонус. Можно сказать, гиря. В образе грифона её, может быть, всей этой толпой ножами и затыкали бы, а вот дракона – вспотеют, прошу пардону.

Глирдан, попивающий чаёк и азартно стреляющий во все стороны глазами (как же! нежданно-негаданно – материал для новой песни(!) а точнее – баллады, ибо романтизация средневековой эстетики неистребима…) вдруг подскочил на своём чурбаке как мячик:

– Господин барон! А ведь это цыгане кровную вражду развязали! Выкрали женщину, убили или продали… Если на этом сыграть?

Владимир Олегыч прищурился:

– Попробуем. Так, со мной пойдут только мои: мужики и Галя. Галина, помнишь? Без команды…

– Так точно, бать!

– А мы⁈ – вскинулся Дмитрий Сергеич.

– Вы что решили? – несколько отстранённо спросил барон.

– С вами. Если от ворот поворот не дадите, конечно.

– Ну, раз с нами, слушай мою команду: разобрать топоры, сколько есть, укрыться с двух сторон от ворот внутри ограды и не отсвечивать. Женщин ваших – в фургон, чтоб сидели тихо как мыши. Увидят кого из вас – ломанутся, никакая магия не поможет.

Да уж. Было ясно, что такой массой цыгане просто затопчут маленький лагерь, как кавказские блохи собаку при звуке лезгинки.

24. Я СНОВА ВСПОМИНАЮ ЛЕРМОНТОВА

«ВЫ НЕ ПОЛУЧИТЕ НИКОГО!»

Кельда

Толпа была уже близко. Конные, раззадоривая себя криками и угрозами, продолжали крутиться вокруг пеших каруселью. Ну ничё, щас мы свою карусельку тоже запустим.

– Вася, заводи!

Два десятка светящихся шаров вылетели из ворот и, набирая скорость, понеслись вдоль ограды налево, всё больше разгоняясь, превращаясь в светящиеся полосы, замыкая лагерь госслужбы в бело-жёлтое мерцающее кольцо. Выглядело внушительно, даром что большая люстра. Теперь моё дело было вкачивать в Василису энергию и следить, чтоб от такой концентрации дочь моя младшая не потеряла сознание. Мы с ней сидели прямо посреди лагеря за столом и типа пили чай.

Толпа несколько смешалась, сбившись напротив входа, но запал не потеряла, вытягивая шеи и кровожадно высматривая жертвы сквозь проём распахнутых ворот. Барон и четверо назначенных с ним выехали за ворота и остановились внутри светящегося кольца. Слишком широкий круг Василиса держать не могла – только на то расстояние, до которого доставала её новая магия, так что стояли наши довольно плотно, но узнаваемо. Толпа загомонила сильнее. Особенно старалась молодёжь. Они кричали всё громче, подскакивая к нашей «люстре» и размахивая руками. Вот кто-то оказался в непосредственной близости от мелькающей иллюминации…

Я поднесла кружку ко рту:

– Вася, давай!

Одежда на крикуне вспыхнула, на подбежавшем к нему тоже. Парни закричали и кинулись обратно, толпа отшатнулась назад, женский визг сделался оглушающим. Наконец кто-то в этой каше догадался повалить их на землю и сбить пламя. Основной необходимый эффект был достигнут – они не полезли нахрапом. Теперь между толпой и светящейся «оградой» была санитарная зона – метров пять.

Чёрная цыганская масса ворочалась и злобилась в нашу сторону. Ряды заколыхались, нарядная коляска цыганского барона выдвинулась вперёд, остановившись боком, чтобы уважаемому человеку удобно было беседовать. Петша Харманович махнул рукой, устанавливая тишину.

– Господин барон? – вежливо уточнил старый цыган.

Да, тело его помолодело, и по всем повадкам стало понятно – как и почему он стал вожаком этого непростого трайба: это был типичный альфа-самец, быстрый, хищный, резкий. А теперь ещё и с огромным жизненным опытом за плечами – опыт-то никуда не делся.

– Он самый, – ответил Владимир Олегович.

– Зря ты решил вмешаться. Это не твоя проблема, не твоя печаль, Белый Ворон. Эти люди уже убили двоих наших, а несколько человек до сих пор качаются между жизнью и смертью. Дай нам разобраться с ними – мы выполним свой долг и уйдём.

Вова помолчал, словно раздумывая.

– Послушай меня, Петша Харманович. Ты же умный мужик – так послушай внимательно. Сегодня я оказался в этом доме случайно, как гость – и люди попросили меня о защите, минуты не прошло – и вот уже ты со своими ребятишками нарисовался. Не видишь ли ты во всём этом руку богов?

Цыганский барон набычился:

– В этом споре боги должны быть на нашей стороне! Ментовски́е убили моих людей! – табор ответил ему дружным рёвом и качнулся ближе. Цыганский барон выждал с полминуты, с блатным прищуром рассматривая нашего барона, и снова махнул рукой – дайте, мол, тишину – услышать ответ.

Вова смотрел на него тяжело:

– Боги. Никому. Ничего. Не должны. Даже не ждите. Ты говоришь о долге перед своими людьми, барон – что, думаешь у других таких долгов нет? На пустом месте, что ли, они пришли к вам разбираться? Вместо того, чтобы как положено спросить со своих, рассудить людей, вы решили замести следы, остальных по-тихому прирезать, а когда не вышло – собрали народу побольше? И ты мне ещё говоришь о долгах⁈ Где те мерзавцы, которые ограбили и увели женщину? Кто с них спросил⁈ Они развязали вражду, замарались кровью! Вас замарали! Тебя! Кто ответит за неё⁈ Ты⁈

Возбуждённые цыгане ворчали и вскрикивали. Полностью сосредоточившись на раскрытых воротах, перед которыми стояли всего лишь пять человек, отделяя толпу от тех, кого требовалось немедленно убить, а затем и пограбить, они не замечали, что по улице со стороны нашей усадьбы скачет маленький, но очень злой отряд. Аж восемнадцать бойцов. Приехали-то мы, конечно, налегке, но в усадебной оружейке было достаточно всякого, чтобы вооружить и вчетверо больше народу.

Короче, с нашей башенки цыган стало видно только когда они подошли ближе к лагерю госслужбы. Наблюдатель понял, что происходит неладное, нарядились парни в авральном режиме и понеслись, оставив Сардаану караулить засов на воротах.

Они даже алабаев с собой прихватили. Боевой беловоронский алабай ростом с хорошего телёнка, весит хорошо за сотню килограмм, расписан по шерсти рунами прочности и до кучи умеет драться в кольчуге. И соображает на порядок лучше среднестатистического пса. Если Андле когда-нибудь научит их говорить, это ваще будет обосратушки.

И сейчас этот закованный в железо отряд вклинился между бароном и толпой по ту сторону светящегося кольца, ощетинившись копьями и рыча. Натурально вам говорю, рычали все, но у алабаев выходило, конечно, страшнее – гулко и глубоко.

Толпа была уже достаточно взбудоражена, чтобы броситься даже на такого противника – главное, этот противник был в доступе. Я начала переживать за парней. Цыгане и так обезбашенные, а тут все на взводе, к тому же их было тупо в десять раз больше. Что если задавят наших мальчишек массой? Нет, маловероятно, конечно, – а вдруг? Случайных и дурацких смертей мне категорически не хотелось…

И тут зарычал барон:

– Я сказал, что сегодня здесь вы не получите никого!

«НЕ ДОВОДИ ДО ПРЕДЕЛА…»

Соцдамы

Три социнспекторши смотрели за разворачивающимися событиями из задёрнутого тюлем окна фургона. В котором их, можно сказать, заперли. Окно выходило прямо на ворота, за которым виднелось пятеро всадников. Цыганская толпа была страшной даже сквозь сияющие кольца, в который заключила лагерь эта девочка.

– Кто бы мог подумать? – удивлённо протянула Лидия Григорьевна. – Девочка – маг огня… Надо же…

– Меня другое удивляет, – Антонина Ивановна отступила от окна, не в силах больше на это смотреть; но не смотреть оказалось ещё страшнее, и она вернулась, – почему он не взял никого из наших мужчин, но взял девушку?

– Может быть, она хороший боец? – Олеся Васильевна глазела на всё с поразительным легкомыслием, словно и не их пришли убивать вовсе; отлепившись от окна, в которое было видно выход, она с восторгом уставилась в противоположное, в котором мелькали бело-жёлтые светящиеся полосы. – Класс! Как будто в кольцах Сатурна летим! Или в комете!

Лидия Григорьевна посмотрела на неё несколько раздражённо:

– Знаешь, Олеська, ты как будто не до двадцати пяти помолодела, а до пяти! Ты понимаешь, что эти там – по наши души тоже?

– И что⁈ Хочу умереть счастливой! Жаль, пофлиртовать ни с кем не успела…

Лида покачала головой и вновь продолжила свои наблюдения. Барон держался уверенно. И ведь, что удивительно – совсем не боится! Слышно было плоховато, но какие интонации! Явно привык людьми командовать. Цыганского барона слышно было вовсе плохо, но лицо… Тоже стои́т над людьми, но больше… как уголовный авторитет, что ли? Вон, как смотрит…

До них донёсся рёв толпы.

– В этом крике – жажда мести… – автоматически пробормотала Лида*.

*Песня о буревестнике же. Или песнь?

– Ну ты вспомнила! – фыркнула Олеся, и переметнулась к окошку с видом на ворота. – Ой! Смотри каки-и-и-е-е-е…

Появление всадников в доспехах не успокоило, а напротив – подстегнуло толпу. У Антонины остро засосало под ложечкой. Барон Владимир что-то выкрикнул, явно угрожающее. И рукой махнул.

«Он сказал: „Поехали!“ – он махнул рукой…» Лида передёрнулась: да что за цитаты сегодня в голову лезут?

– А чего это они? – Олеся вытянула шею, стараясь разглядеть…

Девушка, которая называла барона Владимира «батя» пригнулась в седле и… исчезла…

– А! – хором вскрикнули все трое.

А спустя мгновение:

– А-а-а!!!

– Ни фига себе!!! – восторженно выкрикнула Олеся Васильевна. – Я бы тоже так хотела!

«ДО ПРЕДЕЛА НЕ ДОВОДИ!»

Кельда

Галина на короткий, мало кем осознаваемый миг стала стрижом, рванула вверх, чтобы набрать десяток драгоценных метров высоты – и распахнула огромные, двадцатиметровые бронзово-золотые крылья.

Чудовищный рёв заставил стенки фургончиков мелко задрожать. Непривычные к таким спецэффектам цыганские кони бросились в разные стороны. Дракониха пронеслась над толпой, обдав лица волнами воздуха вместе с поднятым с земли сором, и сделала резкий поворот. Она заходила со стороны солнца, поливая землю перед собой предупреждающей огненной струёй.

Ну что, опять Лермонтов? Ой, икает он на том свете, наверное…

Куча получилась не хуже, чем была толпа – большая и хаотическая. По-моему уже были пострадавшие – ушибленные, притоптанные и получившие случайные резаные раны от впавших в панику своих же соплеменников. Люди бежали, стараясь укрыться под деревьями, кто-то бросился в сторону деревни и начал ломиться в ворота усадеб. Лагерь госслужбы стоял на самом отшибе – недавний же, за забором у него начинался луг, в отдалении переходящий в лес. И вот, пока стайки разрозненных цыган не добежали до леса, Галя носилась над ними, заставляя иных метаться в разные стороны, подпаливая пятна травы то справа, то слева… Хулиганка. В целом, это было похоже на курятник, в который вломился большой, жизнерадостный и игривый щенок.

Мы с Василисой уже сняли нашу люстру, выпустили из фургона инспекторш и вместе с остальными выбрались за ворота. Вова, что-то обсуждавший с Эрсаном, покосился на соцзащитных дам и строго сказал:

– И что стоим? Приказ собирать вещички никто не отменял!

ПОСТРАДАВШИЕ

Кельда

Поле несостоявшейся битвы однозначно осталось за нами. И я даже была рада, что таким образом всё вышло. Отряд тяжело закованных мечников, конечно, способен покрошить и не такую толпу. Но вот так, из-за одной дуры, начинать геноцид? Нашли тоже Елену Троянскую! К тому же, у меня оставалась надежда, что стоявшие напротив нас люди всё-таки возьмутся за ум. Ну, хотя бы отдельные граждане.

Самое досадное было, что в этой каше пострадали некоторые лошади. Кто ноги по оврагам поломал, кто от запаниковавшей толпы резаные раны получил. Всякое. Некоторые пытались подняться, призывно ржали, даже кричали. Злобные дураки пусть сами как хотят, а коней мне было жалко. Тем более, что хозяева их побросали, помчавшись спасать собственные шкуры. Осуждать их было сложно. Станешь тут про лошадь вспоминать, когда за тобой дракон гонится…

Короче, рассудив, что поговорка «что с бою взято – то свято» вполне подходит к нынешней ситуации, я взяла с собой пяток человек охраны (на всякий пожарный) и отправилась целить лошадок. И экспроприировать, конечно.

Животи́ны у цыган были помельче наших и пожиже – мы всё же своих уже четыре года тяжеловозами разбавляем – но ухожены хорошо. Пусть. Рейнджерятам тренироваться пойдут.

Гали́на закончила нареза́ть круги над лугом и присела чуть в стороне, призывно рыкнув в нашу сторону. Эх, давно она пытается речь совместить с превращениями, но пока – никак. Мы развернулись к ней. В гуще разнотравья обнаружился незаметный со стороны овраг, на краю которого Галюня и сидела.

В овраге было натурально тесно. Помимо трёх кричащих от боли лошадей здесь обнаружилась ещё и довольно крупная тётка в яркой, прямо-таки кроваво-красной юбке и со сплошь расцарапанным лицом. Я аж оглянулась – нет ли поблизости боярышника или акации. Хотя одежда-то у неё целая, разве что увозилась она, пока под откос летела. Мда, загадки во тьме… Тьфу, блин, вспомнится же… Тётка смотрела на нас с такой бешеной смесью страха и ненависти, что эмоции практически перехлёстывали через край.

Так, сперва лошадки.

Пока я лечила лошадей, цыганка таращилась на меня, тяжело дыша сквозь зубы. Пыталась даже отползти, упираясь руками. Глупая идея. Да и не уползла бы она никуда при такой травме позвоночника – вся нижняя часть парализована. И что-то у неё явно было ко мне, не то что бы личные счёты, но всё же… Я закончила и подошла ближе, разглядывая её – не столько снаружи, сколько изнутри. Ой, как интересно…

– Матушка кельда! Там ещё одна лошадь раненая. Только она того, с хозяином.

– М? Ну давай посмотрим с хозяином. Хозяева тоже разные бывают.

Мы въехали в лес и не успели особо углубиться, как увидели и лошадь, и хозяина.

– Пашка, ну ты даёшь! Ты что – не мог сказать, что баронская лошадь, что ли?

Вот же шалопутный…

Повозка была разбита, один из жеребцов переступал рядом с ней, поминутно наклоняясь и обнюхивая второго, лежащего с неестественно вывернутой ногой и… мама моя… с пропоротым брюхом. Этот второй даже уже не кричал, только тяжело хрипел, выпуская меж зубов кровавую пену. Рядом на коленях стоял хозяин. Барон плакал, скрючившись над… над другом?

Ну что, Петша Харманович, есть в тебе, видать, и что-то доброе. Он не обратил внимания ни на спешившихся моих четырёх охранников, ни на мои вокруг хождения. И только когда я положила ладонь на лошадиный лоб, впился в меня безумным взглядом. Жеребец, почувствовав облегчение, перестал хрипеть и замер. Сперва брюшную полость.

– Я держу, а ты вынь у него из живота чужеродный предмет. Дёргаться не будет, я обезболю. Давай. Парни, если что, помогут.

Цыганский барон кинулся выполнять. Дальше было дело техники.

Барон наконец перестал обниматься со спасённым жеребцом и обернулся ко мне:

– Что хочешь проси! Клянусь, всё для тебя сделаю!

Сильное заявление.

– Вот что, Петша Харманович, я немного подумаю, что бы мне такое попросить. А пока думаю, предлагаю маленько прогуляться. Есть у меня кое-что для тебя интересное. Тут недалеко.

Он сощурился – перемазанный в земле и конской крови, но совершенно счастливый.

– А поехали!

Мы получили возможность убедиться, что старый цыган прекрасно ездит верхом и без седла.

– Пашка, дуй к барону, пусть тоже к оврагу подъедет! И ДмитСергеича тоже с собой захватит. И Лиду, наверное.

И СЛЕДСТВИЕ, И СУД…

Таким образом, вокруг лежащей на дне оврага женщины в красной юбке собрались все заинтересованные лица. Цыганский барон, увидев её, нахмурился:

– Земфира? Её ты хотела показать? Она сегодня без мужа осталась, вдова. Что с ней? Сможешь вылечить? Я заплачу́!

– С ней – перелом позвоночника и паралич нижней части тела. Но дело не в этом. Предлагаю всем спешиться, господа, и удобно присесть на травке, потому что история будет не самая короткая и, возможно, вам захочется задать даме некоторые вопросы.

– Пострадавшей? – уточнил Дмитрий Сергеевич.

– Я бы не стала так уверенно называть её пострадавшей, учитывая, что именно с неё началась вся эта история, в результате которой один человек уже пропал без вести, а двое погибли.

Цыганский барон посмотрел на меня очень внимательно:

– Откуда знаешь? Они с мужем оба клялись мне, что никакой пропавшей бабы не видели, не знают!

– Вижу, уважаемый. Я могу лично рассказать всю историю – но это будет моё слово. Так что пусть рассказывает сама.

Он несколько секунд внимательно смотрел мне в глаза, затем дёрнул головой и первым сел на краю обрыва:

– Говори, Земфирка! Всё рассказывай, иначе пожалеешь, что жива осталась!

Муж расстелил для меня свою куртку, так что мне осталось только сесть и слушать, пока мужики вели этот странный допрос. И, конечно, она им всё рассказала. А если пыталась юлить, я говорила: «Врёт!» – или: «Не всё говорит!» – и тогда цыганский барон страшно гортанно ругался и скрежетал зубами, а испуганная баба вываливала подробности.

Короче, через пятнадцать минут мы знали историю во всех деталях, а цыганский барон сидел мрачнее тучи. В конце концов он плюнул в сторону Земфиры, сказал что-то резкое, от чего она сделалась белая, как стена и тоненько завыла – и хотел уехать.

– Погоди, Петша! – остановил его наш барон. – Теперь нам скажи, что ей сказал.

Цыган зло пожевал губами:

– Ругательства не буду переводить. Ни к чему. А про остальное… Если бы они с мужем сказали мне, как есть, я бы по-другому велел с пришлыми мужиками говорить. По-другому бы решали. Они клялись мне! Мне клялись!!! – он так страшно побагровел, я уж думала, его удар хватит. – Двадцать четыре часа ей дал покинуть посёлок. Она изгнана. И мужу то же сказал бы, если бы он ещё был жив.

– Так он поэтому уже и не жив, – раздумчиво сказал Вова. – Вэр не выносит ложных клятв. Суток не прошло – оба получили своё наказание… Ладно. Что с кровной враждой?

Петша погладил чёрные косички конской гривы.

– Я буду говорить с людьми. Я считаю, что вопрос надо закрыть. Нет вражды.

Понятно. Цыганский барон считает так. Но цыгане – птицы вольные, не все могут с ним согласиться.

И то хлеб.

Цыган уехал, а я подвинулась поближе к Земфире. Ясно теперь, чего у неё лицо расцарапано. По мужу горевала. Что ж, даже преступники имеют право на чувства.

– Земфира, а если бы у той Татьяны муж был, ты бы её просто ограбила? Или продали бы их в рабство вместе?

Она затрясла губами и отвернулась к противоположному склону оврага. Спуститься, что ли? Да нет, лазить не охота…

– Вопрос у меня к тебе серьёзный. Видишь ли, поскольку ты в изгнании и защиты у тебя нет, я могу коварно напасть на тебя, прямо сейчас, и обратить тебя в рабство. Пожизненно. Во-о-от… Но я женщина добрая и мягкосердечная. И я предлагаю тебе вот что. Я тебя исцелю. И ты пойдёшь ко мне в рабство, добровольно. Бессрочно. До тех пор, пока я не решу, что ты уже можешь жить свободным человеком, не воруя и не гадя людям другими способами. Тогда я тебя освобожу. Да, кстати, деньги, которые ты у Татьяны отжала, мне отдашь. Только не ври, что в посёлке их оставила – там и без тебя ушлых полно, живо прошерстили бы. Только долго не думай. Лежишь ты уже давно. Скоро из тебя полезет не лучшая субстанция, даже если твоя… нижняя часть этого и не почувствует. Я, конечно, могу прийти и завтра. Надеюсь, тут нет волков… – я встала, чтобы потянуться, и услышала торопливое: