Текст книги "Разоблачение (СИ)"
Автор книги: Rubus
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Ты знаешь не хуже меня, что я не мог заставить их прийти сюда. Их привел не я, а тот, кто больше и сильнее нас с тобой, вместе взятых.
Ты привел людей в мой храм.
Я привел их, чтобы защитить твой храм.
От других людей. Я позволил тебе оставить в живых одну женщину, потому что ты умолял меня это сделать. Но из-за нее сюда пришли эти. Пришли, чтобы убивать и калечить моих детей. Вот что дает моя слабость.
Ты первый натравил своих детей на них. Они не были тебе врагами и не желали тебе зла.
А что насчет того человека, которого ты оставил? Его душа чернее, чем глаза моих детей.
Противник задумался, порхая под самым потолком. Его надоедливый розовый хвост мелькал перед единственным глазом божества, напоминая о маленьких ярких птичках, которых всевидящий глаз его наблюдал на поверхности.
Он твой, решил наконец-то противник. Мне пора идти. Я хочу… попрощаться.
Взмахнув напоследок своим тоненьким хвостом, он умчался, оставив древнее божество в одиночестве. Рекуай вздохнул еще раз, наслаждаясь звуком треска камней. Так продолжалось из века в век – противник его приводил в их дом новых людей, которые могли стать хранителями для Древа и его храма, а Рекуай век за веком пытался не дать этому произойти, потому что люди с каждым разом становились все более грязными и тщеславными, и желали лишь злата и смерти.
Но эти, кажется, жаждали лишь свободы. Пусть идут.
Рекуай закрыл свой единственный глаз и погрузился в глубокий сон, который не прервется до тех пор, пока новые люди не ступят на его территорию.
========== Глава 28 ==========
На поверхности царила ночь.
Воздух был упоительно сладким, слаще, чем марципановые конфеты – с легкой примесью влажной свежести от озера, с мягкой травянистой ноткой, которую невозможно уловить, если проводишь под солнцем каждый день.
Небо над головой было похоже на бархат, расшитый мелкими бриллиантами звезд, такой прекрасный, что на глаза непроизвольно наворачивались слезы.
Или это от осознания собственной свободы?
Джесси запрокинула голову, испугав этим движением Джеймса, который все еще держал ее на руках. Заметив слезы в уголках ее глаз, друг улыбнулся, чуть крепче сжимая руки, чтобы показать, как он понимает эти чувства.
Джесси осторожно прислонилась лбом к влажной ткани футболки у него под ключицами. Сердце Джеймса билось размеренно и спокойно, и это был самый лучший звук, который она слышала за последнее время.
Она вдруг вспомнила, почему в свое время вступила в команду Р и почему так долго не уходила из нее. Все это – безграничное небо, доступное тебе, воздух, более пьянящий, чем дорогие вина, приглушенное биение сердца человека, которому можно все рассказать и который поймет все твои странности…
Сейчас ей не хватало только низкого урчания Мяута под ногами.
– Джесси… – шепот Джеймса пощекотал ей макушку.
Остин лениво промычала что-то вопросительное, и тут же вскрикнула от неожиданности, потому что Морган слегка подбросил ее на руках, позволяя увидеть что-то за его плечом.
Она крепче вцепилась в едва заметно дрожащие плечи и уже собиралась гневно отчитать Джеймса за такое халатное отношение к раненной напарнице, но тут она увидела то, что ей хотели показать, и слова застряли в горле.
Из пещеры выходили уцелевшие члены экспедиции, осторожно, по двое или трое, держась за руки, чтобы не рухнуть на землю от истощения и переутомления. Солдаты, прибывшие по приказу Аманды Смит, выводили агентов команды Р, закованных в наручники. Одного из них, молодого светловолосого парня, поддерживал Эш и, как и положено настоящему положительному герою, говорил что-то подбадривающее и даже, насколько могла понять Джесси, благодарное. Но все это было не то, что Джеймс хотел ей продемонстрировать.
Мелисса застыла у самой границы пещеры как изваяние. Сначала могло создаться впечатление, что она просто не в состоянии сделать шаг вперед, будто какая-то невидимая преграда мешает ей пройти. Но уже через секунду Джесси поняла, что все преграды, не позволяющие сделать ни единого шага, находятся у матери в голове.
– Поставь меня, – уверенно приказала она Джеймсу.
– Ты не дойдешь сама.
– Тогда помоги мне.
Джеймс тяжело вздохнул, но послушно опустил ее ноги на землю, осторожно, словно в каждый момент ожидал, что колени у девушки подкосятся и она упадет.
Джесси сдержала стон, когда ей пришлось опереться на раненую ногу. Противное ощущение чужеродного металла в теле мешало сосредоточиться на чем-то еще, но перед глазами у нее все еще стояла Мелисса, испуганная и растерянная. Забавно получалось – пока Джесси была малышкой, ее мама учила ее быть храброй и не бояться чего-то нового. А теперь, двадцать лет спустя, все происходит совсем наоборот.
Джеймс, как и полагается понимающему человеку, осторожно подвел Джесси к матери, а после этого ушел так бесшумно и незаметно, словно растворился в окружающем пейзаже.
– В чем дело? – перешла к делу Джесси.
Она тут же отругала себя – вопрос прозвучал слишком резко, почти как обвинение.
Мелисса вздрогнула, подняв глаза, и попыталась улыбнуться.
– Я… это просто все так… даже не знаю. Как твоя нога?
– Не увиливай от темы, – нахмурилась Джесси.
Самые страшные ее предположения, казалось, вот-вот сбудутся. Мелисса, которая большую часть жизни провела здесь, под землей, с людьми, которые возносили ее словно богиню, вовсе не намеревалась покинуть место, ставшее для нее родным. Даже ради собственной дочери. Джесси злилась на нее, но, к собственному ужасу, понимала. Менять привычный уклад жизни на прыжок в неизвестность – задача непростая. И самое первое желание – это забиться в угол, спрятаться от всех и сделать попытку стать невидимкой, чтобы никто не посмел обвинить тебя за принятое решение. Именно это испытала сама Джесси, когда после стольких лет столкнулась со старым напарником, предложившим невиданную авантюру.
Но почему-то – и от этого так больно кольнуло сердце – Джесси считала, что для Мелиссы все будет по-другому. Что, едва обретя потерянную дочь, она будет готова последовать за ней на край света.
Мелисса набрала в грудь воздуха и медленно выдохнула, собираясь с мыслями.
– Я не знаю, что делать. Им нужна помощь, – она неопределенно махнула рукой себе за спину, где, сгрудившись дрожащей толпой, застыли жители деревни. – Мью не зря привел меня в деревню, не зря показал Древо и познакомил с хранителями Пайтити. Они рассказали мне, что я не первый человек с поверхности, пришедший к ним. Кто-то… кто-то всегда должен быть здесь.
– Ты хочешь сказать, – голос у Джесси предательски дрогнул, – что ты остаешься?
– Больше всего на свете я хочу быть рядом с тобой, – покачала головой Мелисса, но этот полный сожаления жест лишь сильнее злил.
– Тогда в чем проблема?
– Я не могу так. Не могу поставить собственные желания выше…
– Долга? – в голосе Джесс внезапно прорезались слезы, которых она не желала. – Ты уже однажды оставила меня ради долга. Хочешь повторить?
Тонкие бледные ладони матери, сбитые в кровь в драке, сжались в кулаки.
– Я ушла в ту экспедицию, чтобы ты ни в чем не нуждалась, – нахмурилась она, – чтобы твоя жизнь была благополучной.
– В таком случае, ты полностью провалилась, – Джесси поджала губы и, несмотря на острую боль в ноге, приняла полную уверенности в собственных словах позу.
Больше всего она сейчас не хотела показывать, что чувствует себя обиженной пятилетней девочкой, которую оставили дома и не позволили пойти вместе с мамой. Хотелось накрыться одеялом и выплакать всю досаду и разочарование, но ей больше не было пять, и, кроме того, у нее были все поводы для злости.
Неужели она не заслуживает счастливого конца для своей истории?
– Хорошо, – обиженно отмахнулась Джесси. – Оставайся, иди обратно в деревню, заставь свою хижину цветами и пой свои дурацкие колыбельные гремгонам и мью, потому что я и без тебя отлично справлюсь!
Каждое слово выходило горше, чем предыдущее, и слезы, которые душили с самого начала этого разговора, наконец-то появились, сдавив горло стальным обручем.
Мелисса дышала прерывисто и сжимала руки в кулаки еще крепче, но ничего в ответ на обвинения не говорила. Казалось, она хочет как следует отругать свою дочь, отхлестать по щекам, чтобы та поставила себя наконец-то на ее место и поняла, какой ужасный выбор перед ней стоит. И Джесси на самом деле хотела, чтобы на нее уже накричали, чтобы велели ей перестать быть эгоисткой, потому что всю жизнь, сколько она помнила, ее слушались. Джеймс терпел ее выходки со смиренной улыбкой мученика на бледных губах, Мяут сносил все истерики с выдержкой, которых и у человеческих-то мужчин не было, даже босс Дживанни раз за разом закрывал глаза на провалы и неудачи, словно они трое были просто нерадивыми детьми, разрисовавшими обои в комнате.
Но раньше все это можно было оправдать тем, что у Джессики не было мамы, и никто не воспитывал ее должным образом. А теперь выходит, что она могла бы и Мелиссой командовать…
– Джесс, хватит, – спокойно произнесла вдруг мама, и от неожиданности Джесси и впрямь замолчала.
Молчание повисло в холодном ночном воздухе. Создавалось впечатление, что эту тишину между двумя женщинами уже ничто не развеет, когда решение проблемы пришло из самого неожиданного источника.
– Дамы, позвольте, я прерву вас прежде, чем вы затеете драку, – профессор Эдвард Мур с рукой, держащейся на белоснежной перевязи, сделал шаг в их сторону.
– Мы говорим слишком громко? – смущенно спросила Мелисса.
Профессор Мур усмехнулся.
– Вы – нет. Но ваша дочь с таким голосом вполне может работать комментатором на стадионах.
– Вы чего-то хотели? – грубо прервала его Джесс. Сейчас она меньше всего была настроена на светские беседы.
– Да, юная леди, – улыбнулся мужчина, – поговорить с вашей матерью наедине, если вы позволите.
Не проронив ни слова и лишь одарив Мелиссу напоследок гневным взглядом, Остин развернулась и направилась прочь от этих двоих. Каждый шаг давался с трудом, а по щекам текли слезы, затуманивая взгляд, но, по крайней мере, можно было оправдаться тем, что она плачет от боли.
Думая о собственных неудачах и лелея обиду, Джесси миновала суетящихся людей. Ее пару раз окликнули, но она сделала вид, что не услышала этого.
Возле озера было еще прохладнее, а камни вокруг оказались влажными и скользкими, но она все равно тяжело опустилась на один из них и спрятала лицо в ладонях. Слезы тут же согрели озябшие пальцы, и Джесси позволила себе несколько нервных, истерических всхлипов, прежде чем сумела собраться. Ей было до горечи обидно, что она уже успела нарисовать себе счастливое будущее, в котором они с Мелиссой заново узнают друг друга – ходят по магазинам, смотрят телешоу и готовят ужин в маленькой общей квартирке. Разница в возрасте у них была не такой уж и большой, а благодаря Древу Мелисса казалась ровесницей Джесси и возможно, они могли бы стать не просто матерью и дочерью, а настоящими подругами – таких в жизни Остин тоже не хватало.
Впрочем, если подумать, она всегда была мечтательницей – хотела стать координатором, королевой Калоса, выйти замуж за чемпиона Хоэнна. Ни одна ее мечта так и не стала явью, так чему же теперь удивляться?
Чьи-то шаги прошуршали по каменистому берегу, и Джесси почувствовала тепло от человека, опустившегося на колени рядом с ней. Сначала она подумала, что это Мелисса все-таки преодолела свой страх и пришла просить о прощении, но потом нос уловил едва слышный запах ментола за кровью и потом, и осторожные руки знакомым жестом легли на плечи.
Джесси отняла ладони от лица и встретилась глазами с Джеймсом.
Он молчал, но им никогда не нужны были слова, чтобы понимать друг друга. И поэтому теперь Джесси устыдилась собственных мелких мечтаний прошлого. Все эти победы на соревнованиях, слава и популярность, известные женихи – все это не имело никакого значения, когда Джеймс был рядом и смотрел на нее так, словно готов был заново войти в эту пещеру и голыми руками уложить оставшихся там гремгонов. Лишь бы Джесси не плакала.
Она положила свои ледяные пальцы поверх его ладоней и легонько сжала.
Может быть, ее мать и решит остаться здесь, но свою настоящую семью Джесси нашла гораздо раньше, чем прибыла в Перу.
– Я пойду с тобой, – послышался вдруг за спиной голос Мелиссы.
Джеймс на мгновение отвлекся, чтобы посмотреть на нее, а после едва заметным вопросительным жестом поднял брови.
– Правда? С чего такая перемена? – поинтересовалась Джесси, не оборачиваясь.
Плечи под пальцами друга напряглись, но теперь она чувствовала себя гораздо спокойнее и увереннее. Наверное, стоило с самого начала попросить Джима присутствовать при разговоре.
– Профессор Мур просил меня оказать ему честь и назвать своим преемником. Он рассказал, что когда-то давно священники уходили в дикие селения миссионерами, чтобы нести народам знания, и признался, что всегда мечтал быть таким миссионером от науки.
– А как же его семья?
– Он археолог. История – его семья.
– И ты согласилась?
Послышался тяжелый вздох.
– Я не желаю расставаться с тобой ни на секунду. Честно говоря, если бы Эдвард не вызвался занять мое место, я всерьез бы рассматривала возможность усыпить тебя и утащить с собой в пещеру.
Не удержавшись, Джесси хмыкнула – вот это было вполне в духе ее семьи.
– Хорошо, – кивнула она.
Потом, заметив на лице Джеймса скептическое выражение, закатила глаза и добавила:
– Я этому рада.
– Вот и славно. Но я вынуждена сказать: если ты еще раз позволишь себе поднять на меня голос, тебя ждет серьезное наказание!
Джесси резко развернулась, едва не опрокинув на себя друга. Она не была уверена, шутит ли Мелисса, но увидеть выражение ее лица так и не успела: все ее внимание оказалось отвлечено еще одним безмолвным свидетелем происходящей сцены.
– А он что здесь делает? – протянула Джесс.
Мью на секунду скрылся за Мелиссой, а после осторожно выглянул поверх ее макушки, словно играл в прятки.
– Он захотел попрощаться. Мне кажется, что я ему нравлюсь.
Джесси приманила маленького покемона к себе и почесала его за розовым мягким ушком, навсегда запоминая ощущение шелковистой короткой шерсти под пальцами – когда еще придется погладить легенду, как домашнего питомца?
– Я буду по тебе скучать, – едва слышно призналась она, чтобы только Мью мог услышать, – но чтобы никаких лавин на нашем пути, вредитель.
Покемон поднял на нее блестящие синие глаза, и в их глубине Джесси заметила хитрый серебристый блеск.
Она решила, что таким образом Мью дает ей свое обещание.
***
В доме Сантьяго в одночасье стало шумно и многолюдно, но Мяут был только рад этому. Он наконец-то вновь чувствовал себя живым и настоящим, а не бесполезной плюшевой игрушкой. В его лапах проснулась прежняя ловкость и сила, когда он, опрокинув на бегу миску с фруктами, помчался навстречу друзьям. Впрочем, возраст давал знать свое: пикачу все равно оказался куда проворнее, и прежде, чем Мяут успел хотя бы протянуть лапу Джесси и Джеймсу, уже устроился на своем законном месте на плече тренера.
Теперь все это было уже неважно. У Мяута был звонкий смех Джесс и золотые искорки в глазах Джима, и поэтому он был самым богатым покемоном в мире.
Выбравшиеся из пещеры люди были бледными и уставшими, но их все равно усадили за длинный деревянный стол, налили крепкого сладкого кофе и поставили целую гору еды. А еще завалили вопросами – что произошло, с кем они столкнулись, почему выглядят такими удивленными…
О чем говорят другие, Мяута не волновало – он вел разговор только с двумя.
– Все это слишком долго объяснять, дружище, – Джеймс запустил руку в волосы, растрепав и без того взлохмаченные пряди, – такое чувство, что прошла сотня лет с тех пор, как мы расстались.
– Из-за кого я впал в ступор? – помог ему Мяут.
Ответила ему Джесси. Она в этот момент тянулась за очередной горячей лепешкой с острым перцем, и Мяуту пришлось поддержать ее длинную косу, которая так и норовила окунуться в чашку с кофе.
– Гремгоны. Эти чудовища что-то вроде местных… хранителей, наверное.
– Что они охраняли?
– Пайтити.
Он ничего не понял, но переспрашивать не стал. Его друзья переглянулись с совершенно нечитаемым выражением в глазах. Страх, сомнение, возбуждение, восторг… никто из них так и не сумел объяснить все словами, но Мяут понял одно: то, что скрывалось в глубине пещеры, было совершенно невероятным. Что именно это было, он узнает как-нибудь потом.
Маленький дом Сантьяго насквозь пропах запахом кофе и лепешек. В нем стало много теплых, радостных голосов и смеха, полного легкости и радости, вокруг царила атмосфера праздника, так отличающаяся от прежней унылой тишины. Негодники собрались тесной группкой, гладили красные полные щеки пикачу, плакали от облегчения и обнимались как дети. Ученые переговаривались тихими голосами и что-то рисовали на салфетках и подставках для кофе, разъясняя необычные события, свидетелями которых стали. Военные молчали, пили кофе и задумчиво смотрели в стены напротив с себя, переосмысляя все то, что знали раньше.
Мяут с удовольствием заметил румянец на щеках Джессибель. Бывшая невеста Джеймса заботилась о нем по мере возможностей, и поэтому Мяут невольно проникся к ней чем-то, сильно напоминающим уважение. Она была странной, во многом даже чокнутой, но совершенно точно заслуживала счастья так же, как и все остальные. Поэтому видеть ее улыбку было приятно.
Хотя, конечно, больше радости Мяуту доставлял другой вид – крепко сплетенные под столом руки Джесси и Джеймса. Они оба, вероятно, считали, что этого никто не заметил, и сидели с таким заговорщицким видом, словно сумели обмануть весь мир. Мяут позволил им в это верить, хотя в глубине души очень желал крепко обнять обоих и пожелать им наконец-то счастья.
Они его заслужили больше всех остальных.
– Ты знал, что Аманда из военных?
Мяут вздрогнул, от неожиданности шевельнув ушами. Он встретился взглядом с Джесс и медленно кивнул.
– Ненамного дольше, чем вы. Я принял ее сигнал из пещеры. Аманда продиктовала мне телефонный номер, попросила позвонить и передать от нее послание с координатами и просьбу выслать на место группу особого назначения. Я не стал особо расспрашивать – связь была очень плохой, но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кто она такая.
– Я слышал, как этот здоровяк – их главный – объяснял Доновану, что они из секретного подразделения Интерпола, – нахмурился Джеймс, – того, которое занимается древними артефактами, утраченными цивилизациями, легендарными покемонами и прочим.
– О да, – хмыкнула Джесси, – всего этого у нас было в достатке.
– А что теперь будет с тем, что вы обнаружили в пещере? – спросил Мяут.
Он задумался об этом только сейчас. В пещере явно присутствовали совершенно новые, никому не известные виды покемонов, создавшие в огромном каменном лабиринте собственную экосистему, а еще, если судить по краткой реплике Джесси – затерянная цивилизация, настоящая находка для археологов! Возможно, это открытие могло бы стать самым громким за это десятилетие, вознесло бы ученых, задействованных в экспедиции, на вершину научного Олимпа.
– Оно останется там, где и должно быть, – мягко улыбнулась Джесс, – также, как и Джиованни.
Джеймс кивнул, выражая свое согласие, а Мяут от неожиданности издал низкий урчащий звук.
– Босс Джиованни?
Друзья вновь обменялись взглядами, но на этот раз все, что в них читалось – это небольшое удивление.
– Иногда я забываю о том, как долго тебя не было с нами, – вздохнул Джеймс.
– Джиованни и команда Р пытались завладеть тем, что находилось в пещере. Каким-то древним артефактом, невероятно могущественным. И Мью, – добавила Джесси. – Если бы ты видел Джиованни, то с трудом узнал бы – он совершенно обезумел!
Мяут облокотился на лапы и стал разглядывать пар, исходящий от кружки с кофе, и лишь иногда подергивал кончиками ушей, чтобы показать, что все еще внимательно слушает.
– И что с ним случилось?
– Он оказался заперт… – Джесси бросила на Джеймса неуверенный взгляд, не в силах подобрать правильных слов.
Морган подхватил:
– В самом сердце того, что искал.
– Он больше не вернется? Выходит, команде Р теперь конец?
На секунду в их части стола повисла напряженная тишина. Мяут слышал лишь радостные разговоры других, бренчание керамических кружек и короткие, слабые вспышки хохота. Джесси и Джеймс медленно выдохнули, принимая ту правду, которая только сейчас открылась перед ними в полной мере.
– Да, теперь ей пришел конец.
***
Домино видела, как мерзкие перепачканные участники экспедиции один за одним выходят из пещеры, и лишь огромным усилием воли оставалась на месте.
Она видела, как выходят плененные агенты, потупив взгляд, словно трусливые крысы, и только одна мысль держала ее от того, чтобы броситься вперед и лично выцарапать им лживые глаза.
Она ждала только одного – каким перед ней появится босс Контини.
Выйдет ли он побитым и побежденным, как проигравший в поединке любимый персиан, с таким же опущенным взглядом, как его солдаты?
Или останется непокорным, гордым, нагло взирающим свысока на глупцов, посмевших его пленить?
Она ждала, игнорируя вопросы оставшихся с ней агентов, отмахиваясь от их голосов, как от назойливого жужжания насекомых.
С каждым новым человеком, появляющимся из темного проема, Домино все сильнее охватывала паника. В горле резко пересохло, а сердце начинало биться чаще, и в голове одна за другой вспыхивали тревожные и горькие мысли, такие яркие, что глазам становилось от них больно.
Мелкие камешки впивались в ладони и коленки, но Домино все равно как можно сильнее прижималась к земле, чтобы ни один из солдат не заметил ее маленький отряд. Если понадобится, она отправит всех вызволять босса, наплевав на остальных никчемных агентиков. Те сами виноваты, что попались и от них не зависит дальнейшая судьба организации! Даже те несколько человек, что прятались сейчас вместе с ней за узким скалистым выступом, не имели никакого значения. Пусть хоть все полягут, лишь бы Джиованни оказался на свободе.
Однако последний выведенный из пещеры человек – один из агентов, так же, как и остальные связанный по рукам, успел метнуть в сторону прятавшегося отряда короткий взгляд и выразительно мотнул головой.
Сердце Домино ухнуло куда-то в район живота. Этот жест, простой, короткий, со стороны казавшийся попыткой отогнать муху, подсказал ей то, во что так не хотелось верить.
Джиованни Контини из этой пещеры не выйдет.
Больше никогда.
– Что прикажете нам теперь делать? – послышался у ее уха робкий голос одного из агентов.
Домино резко повернулась в его сторону и с удивлением обнаружила, что в этом вопросе не было ни капли иронии. Десять человек, что остались с ней ждать возвращения босса с командой, выглядели растерянными и напуганными, как дети, потерявшиеся в людном месте. Они ждали, что Домино сумеет сказать им, как жить дальше, в организации, лишившейся своей головы.
– Возвращаемся в штаб-квартиру, – сухо бросила она, отползая назад, чтобы можно было наконец-то подняться.
У нее потом будет уйма времени погоревать о том, что она потеряла мужчину, которого любила. Сейчас ей предстоит решить, что делать с командой Р, лишившейся своего босса.
Абсолютно уверена Домино была лишь в одном – однажды ей сполна заплатят за потерю обоих.
========== Эпилог ==========
Комментарий к Эпилог
С днем рождения, дорогая ORtega! Ты заслужила посвящение тебе этой главы, как никто другой) Спасибо за долгие годы поддержки, болтовни в интернете и вдохновляющих крутых картинок)
Джеймс едва успел отскочить в сторону от автомобиля, резко вывернувшего, пока он переходил дорогу.
Приходилось признать, что после непродолжительного заключения в гулкой пещере где-то в дебрях Перу возвращаться к нормальной жизни в большом городе было сложно. Первые дни все рецепторы были напряжены до предела, выискивая в окружающем пространстве малейшую опасность. Но в городах всегда было слишком много резких звуков – гудков автомобилей, рева мотоциклов, громких криков, внезапных рекламных объявлений… Джеймс не раз подскакивал на месте и принимался опасливо озираться по сторонам, заставляя прохожих старательно обходить его по широкой дуге, а иногда и весьма красноречиво крутить пальцем у виска.
Но прошло всего три недели, и он снова стал рассеянным. А еще, кажется, напрочь позабыл правила дорожного движения.
Хорошо хоть, ему хватило ума крепче вцепиться в промасленный пакет, который он держал в руках – Джесси ни за что не простила бы ему потерю завтрака.
Парящий у Джеймса над головой инкей издал вопросительный возглас, словно интересовался, в порядке ли он.
– Я цел, – ответил Джеймс, – но мне определенно стоит чаще смотреть по сторонам.
На самом деле, не совсем честным было сказать, что он совсем уж вернулся к своему прежнему состоянию. Мир вокруг до сих пор не уставал поражать его своим многообразием. Джеймс научился различать в воздухе такие оттенки ароматов, на которые даже не обращал внимания. Теперь он чувствовал, как угол около дома, где жила Джесс, пах свежей выпечкой, горячим кофе, асфальтом и пыльной травой, а около офиса, в котором он работал, смешивались запахи дорогих женских духов, выпечки и картошки-фри из ближайшего бистро, свежей краски на деловых бумагах и кожи портфелей.
Буйство цветов тоже до сих пор вызывало восторг. Раньше он и подумать не мог, насколько удачно город может сочетать в себе столько разных не сочетаемых, казалось бы, оттенков. Улицы выглядели, как огромное лоскутное одеяло, сшитое совершенно безумным художником. Но при этом, несмотря на все многообразие, оно не отталкивало, наоборот, лишь притягивало к себе взгляд, заставляя любоваться плавными переходами и резкими перепадами цветов, которые еще и совершенно по-разному смотрелись в каждое время суток.
Солнце над Фуксией светило ярко, насыщенно, заливало тротуары и стены зданий светом, как лимонным соком. Джеймс отряхнул брюки от налипшей на коленях дорожной пыли, поманил инкея за собой и бодрым шагом направился по солнечной стороне улицы.
Он наслаждался всем тем, за что обычно не любят большие города, особенно – неизмеримо огромным количеством людей и покемонов. Эти незнакомцы текли мимо него плавным потоком многоцветной реки жизни, и Джеймс ловил себя на мысли, что хочет просто закрыть глаза и поддаться этому шумному течению.
Но ничто на свете не помешало бы ему завершить свою главную задачу.
Он ловко проскочил между высокой девушкой в спортивной куртке и ее ченси, которая неуклюже переваливалась с ноги на ногу, и выскочил прямо на площадь перед собственным офисом.
После возвращения из Перу Джеймс с головой окунулся в решение возникших из-за экспедиции проблем. Пришлось договариваться с представителями печатных изданий, чтобы каждый из редакторов забыл о той шумихе, которая поднялась из-за поездки в пещеру. Десятки деловых обедов, завтраков, ужинов, коктейлей…, но они полностью себя окупили. Ни единого слова об экспедиции Морганов и ее результатах не страницах газет так и не появилось.
Джонатан еще заставил его собрать со всех участников подписи на договоре о неразглашении информации. И, хотя сам Джеймс считал эту меру излишней, искренне убежденный в том, что никому в здравом уме не захочется вспоминать пережитый ужас, он все-таки послушно лично встретился с каждым. Это тоже оказалось непросто: Марвиту Моррис пришлось вылавливать в перерывах между семинарами геологической конференции, Брока – в аэропорту за час до его вылета, а Эша – буквально на поле боя, посреди напряженной битвы покемонов.
Да еще и отец, обрадованный тем, что его сын вернулся на рабочее место, скинул на Джеймса все незавершенные дела в компании. В итоге от экономических сводок, технологических карт и отчетов работников просто голова пухла.
И разумеется, ему хотелось еще оставить время на Джесси…
Зато теперь, во всей этой нескончаемой круговерти важных дел и встреч, Джеймс Морган чувствовал себя живым как никогда.
Он не стал задерживаться около офиса – сегодня у него был выходной, и в кабинет его бы не загнала и стая гремгонов. Джеймс быстрым шагом пересек площадь и нырнул в прохладную тень сквера.
Бумажный пакет под пальцами мягко хрустнул, и инкей над головой издал расстроенный вздох. Маленький друг Джеймса прекрасно понимал, что в простом коричневом пакете из булочной лежит его самое любимое лакомство – круассаны, которые предназначены вовсе не ему. Джеймс сочувственно погладил покемона. Он и сам бы сейчас с удовольствием съел один, сидя на лавочке под большим дубом, наслаждаясь запахом цветов и свежескошенной травы.
– Не переживай, дружище, в следующий раз мы скупим весь ассортимент и ни с кем не поделимся.
Это подняло инкею настроение.
Дом, где находилась квартира Джесси, находился на другой стороне сквера, укрытый от посторонних глаз раскинувшимися вширь ветками дубов. Это было низенькое трехэтажное здание, наспех закрашенное светлой краской, уже потрескавшейся от времени. Квартиры в доме были маленькими, с неудобной планировкой, но, как пояснила Джесс, стоили непозволительно мало. Пройти мимо такого предложения было невозможно.
Остин объясняла все это, старательно пряча покрасневшие от неловкости щеки – очевидно считала, что простая квартирка и потертый диван в гостиной заставят Джеймса изменить свое мнение и уйти из ее жизни навсегда.
Морган усмехнулся, напоследок поймав на лице тонкий солнечный луч, пробившийся сквозь густую листву.
Иногда ему казалось, что Джесс до сих пор не до конца понимает, что же он на самом деле за человек.
***
Джеймс опаздывал, и это начинало ее злить.
Конечно, ему хорошо – шатается там по теплым солнечным улочкам, срывает цветочки и поет песенки с летающими над головой пидовами, как какая-нибудь диснеевская принцесса!
А она, Джесси, его – между прочим – уже почти три недели как девушка, должна лежать в своей квартире, закутанная по самый нос в простыни и терпеть нестерпимую заботу матери!
Джесс протяжно вздохнула и перевернулась набок, стараясь не сильно потревожить при этом перебинтованную ногу. Мелкий осколок пули, удачно спрятавшийся от глаз врачей при первом рентгене, достали только пару дней назад, и уже почти зажившая рана открылась снова, не позволяя Джесси целиком насладиться выстраданной свободой. В то время, когда Остин могла бы заново учиться жить в мире, полном шумов, запахов и цветов, она целыми сутками лежала на кровати и один за другим просматривала эпизоды новых сериалов.
Казалось, если придется еще хоть раз проснуться от запаха пыли и старой краски, ее просто стошнит.
С работы, само собой, пришлось уволиться – никакого репортажа Джесси не сделала, а на нездоровое любопытство начальства по поводу причин, разошлась так надолго, что из кабинета ее утаскивали охранники.
