Текст книги "Добейся меня (СИ)"

Автор книги: Rise 7 B

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)

Пройдя внутрь комнаты, первокурсник огляделся, но помещение здесь ничем не отличалось от того, куда заселили их с Вадом, так что изучение обстановки не смогло бы отвлечь его ни на секунду. Пришлось заниматься дыханием и планомерным напоминанием себе того, что ему по-настоящему важно. Эти попытки снизить бушевавшее в крови возбуждение постепенно давали свои плоды, и студент экономического факультета был практически доволен собой, пока… не вернулся Артит.

Старший зашел в комнату совершенно бесшумно, но Конгофоб, наблюдавший за входом, конечно, заметил его сразу. Лидер инженеров не стал утруждать себя переодеванием, прекрасно помня, что они пришли сюда не для того, чтобы играть в карты или чинно распивать чаи, так что из одежды на нем оказалось только полотенце, повязанное на бедрах, и это… вот так с ходу… разом перечеркнуло все те усилия, что прикладывал Конг раньше. Член первокурсника затвердел так, что изменить его состояние смогло бы только плаванье во льдах Антарктики, да и то не факт… Артит был желанен до умопомрачения. Сглотнув, юноша поднялся со стула, на который успел присесть за время нахождения в комнате, и подошел к любимому, который, перешагнув через порог, так и замер на месте, всматриваясь в него загнанным, но вместе с тем отчаянно-решительным взглядом.

– Можно?.. – вопрос сорвался с губ Конга немного запоздало: уже тогда, когда его ладони легли на скулы старшего, чуть приподнимая голову наставника и слегка поворачивая ее вправо, чтобы дать им возможность углубить поцелуй практически сразу, но… разве можно было выдохнуть это раньше? Артит был невообразимо прекрасен, и дыхание перехватывало так, что слова казались запредельной роскошью. Которой в эту ночь должно было быть много. Очень. Но это чуть позже, а сейчас… от еле заметного кивка в душе взорвались миллионы фейерверков восторга, которые превратились в миллиарды искрящихся огней благодарности, освещающих душу, стоило только старшему податься вперед самому, соединяя их губы. Его Солнце отважно шло к собственной гибели, которой… не будет. Никогда. Конг просто этого не позволит, ведь теперь у него было достаточно сил, чтобы справиться с любыми бунтующими желаниями собственного тела. Артит сам их ему подарил. Своей силой духа, самоотверженностью, добротой… любовью, которую невозможно было скрыть ни за какими безразличными взглядами и равнодушными словами. Конг пил ее сейчас, в этом тягучем, нежном поцелуе, и ее было так много, что она, заполнив все внутри, требовала вырваться наружу тихими звуками, неся с собой правду, которая у них была одна на двоих. – Люблю. Я очень… очень тебя люблю, – практически невесомо, практически не отрываясь губами от губ того самого – единственного для него – человека, но так безусловно искренне…

Ресницы старшего чуть дрогнули, приоткрываясь и позволяя затуманенному взгляду наставника скользнуть по его лицу, но Конгфоб понимал, что именно сейчас Артиту осознать произнесенное даже сложнее, чем раньше. Лидер инженеров реагировал на их близость еще острее, чем он сам, так что не нужно было рассчитывать, что эти слова достигнут хотя бы слуха третьекурсника, не то, что его души… Но это только начало. Самое-самое начало. Они же должны зайти гораздо дальше. Выпустив лицо наставника из плена собственных ладоней, Конг улыбнулся дрожащими от бушующих внутри эмоций губами и, обхватив пальцами запястье старшего, мягко потянул его за собой. Артит пошел следом без какого-либо сопротивления. В отличии от него, лидер инженеров нисколько не сомневался, чем все закончится, и уже принял это, можно было прекратить волноваться, но поверить в хорошее бывает так тяжело… Даже ему. Что уж говорить про старшего, получившего от судьбы столько пощечин?

На секунду замерев, Конг рефлекторно выпрямился, перевел дыхание и оглянулся назад. В глазах шедшего за ним парня вновь начинала клубиться боль, а это значило, что для каких-либо размышлений не оставалось больше ни секунды. Улыбка младшего стала уверенней, ярче, а пальцы, притягивающие наставника ближе, наполнились такой силой, которой в них не было вообще никогда.

– Я люблю тебя, – спокойно и четко. Ровно за мгновение до того, как их губы снова соединились, – Я люблю тебя, – еле слышно. Сразу после того, как пришлось отстраниться, – Я люблю тебя… – бесчисленное множество раз в коротких перерывах между бесконечными поцелуями, от которых так быстро заканчивался воздух…

Через сколько минут или часов они оказались на кровати, уже было не важно. Артит тихо стонал и вздрагивал от каждого его прикосновения, как и тогда – в их первую ночь, но теперь Конг действовал не только на одних инстинктах, требующих получить взаимное наслаждение. Теперь он хотел подарить максимум этого наслаждения другому, и, исследуя губами скульптурное тело своего потрясающего возлюбленного, первокурсник всматривался и вслушивался в реакции Артита, подмечая каждое изменение состояния наставника. Это было… невероятно. Каждый новый исступленный выдох старшего, каждое новое: «К…конг… пож…жалуйста…» – рождали внутри целую бурю. Сердце билось так, что от этого звенело в ушах и болезненно пульсировало в груди, но это абсолютно не имело никакого значения.

Действительно важным было совсем другое. Нужно было лизнуть горошину соска – именно так, как нравилось лидеру инженеров – снизу доверху, а потом еще раз, наискосок. Чуть сжать ее зубами и еле заметно подуть… чувствуя, как дрожь проходит по телу под ним. Скользнуть губами ниже и оставить небольшой, но очевидный засос на бледной коже. Подняться гораздо выше и поцелуями собрать с ресниц Артита соленую влагу. Выдохнуть новое «Люблю» прямо в алеющее ухо и чуть сильнее вдохнуть сногсшибательный запах, исходящий от волос старшего… Нужно было… накрыть пальцами ослабевший узел на белом полотенце… и мягко откинуть мешающую ткань… Стянуть собственную одежду… приникнуть кожей к коже…

– К… конг…

… провести пальцами по позвоночнику, выгибающегося навстречу наставника… и прикусить-таки собственную губу практически до крови, напоминая себе, что нельзя… что не так…

– Я люблю тебя, – еще одним движением губ по ушной раковине лидера инженеров, а потом – медленно опуститься вниз: туда, где желание Артита проявлялось очевиднее всего. Где никто и никогда не сумел бы спутать мужчину с девушкой. Где не было место «случайностям», но была возможность. Возможность показать, что Конг любит свое Солнце именно таким. Таким… таким…

Мысль, не оформившаяся до конца, пропала где-то за пределами сознания, ведь ждать больше не было сил, и студент экономического факультета обхватил щедро источающий естественную смазку член старшего собственными губами, позволяя тому проникнуть внутрь… Легкая тошнота стала первой реакций на непривычные размеры и форму, заполнившие его рот, но понимание того, что это… вызывало нереальный восторг. Конгфоб сознательно расслаблял горло, постепенно приспосабливаясь к тому, что было такой же частью любимого, как и все остальное, и что хотелось ласкать все сильнее…

Вздрогнул первокурсник лишь раз: когда плечи прошило короткой болью. Видимо, наставник впился в них ногтями, но проверить свою гипотезу юноша не мог: осторожные движения, с которых он начал, становились все уверенней и позволяли принимать глубже, но не давали отвлекаться на что-либо еще. Главное, что его Солнцу тоже сейчас было хорошо. Постепенно усиливающаяся дрожь сильного тела наставника и встречные движения бедрами не оставляли в этом сомнений. Также, как и тихий стон над головой. Как плеснувшая в горло струя, несущая с собой незнакомый вкус. Новый. Самый лучший. Вкус его любимого.

Собственный оргазм накрыл спустя несколько секунд и был изматывающе долгим, взрываясь ярчайшими вспышками перед глазами. Конг не думал, что такое возможно, но ни единого прикосновения к себе ему для этого так и не потребовалось…

========== Часть 83 ==========

Мыслей не было. Ощущений… Артит не знал существует ли для восторга, распылившего его тело на атомы, хоть какое-то определение, но в те мгновения это точно было не важно. Наслаждение, что заслоняло собою все и намертво сплеталось с внутренней болью, ею, по сути, и являясь… было самым пронзительным, что он испытывал в жизни. Лидер инженеров готов был полностью исчезнуть под ласками родных губ и рук, лишь бы эта сладкая мука не заканчивалась. Даже новый невесомый поцелуй в лоб, что он почувствовал по возвращению к реальности, и тихое: «Я люблю тебя, пи» – с филигранной точностью пробивающие его сердце насквозь, были приняты безропотно. Причудливая вязь из кровоточащих ран уже покрывала хрупкую плоть изысканным узором, складываясь в те самые слова, что первокурсник повторял раз за разом, так что очередной удар ничего не менял. Скрепляющий душу наставника лед лопнул, рассыпаясь мириадами осколков и лишая его последней возможности защитить себя, даже раньше, чем они оказались в постели.

Конечно, неизбежность этого стала очевидна еще тогда, на пляже, когда одного-единственного поцелуя Конга хватило, чтобы Артит полностью забыл об окружающем мире. Только вот даже в самых безумных своих фантазиях, наставник не представлял, что будет… так. Что, когда они окажутся вместе, Конг сконцентрируется не на собственном удовольствии, а на его. Что решится… решится на минет, о котором точно мало что мог знать, но который… голова вновь слегка закружилась от понимания того, что именно делал студент экономического факультета не так давно, а щеки… наставник старался не думать о том, какой цвет они приобрели. Пусть описать свои ощущения Артит не сумел бы, но даже мысли о них порождали однозначные реакции.

– Ты в порядке? – мягкий голос, не говоря уже о ласковом касании пальцев, осторожно поворачивающих его лицо в сторону младшего, удобно устроившегося на боку справа от него, вызвали еще больший прилив крови к коже, но бороться с этим было бесполезно. Вряд ли у него хоть когда-нибудь получится контролировать собственный румянец. Да и не это сейчас имело значение. Вглядываясь в темные глаза лежащего рядом паренька, Артит медленно кивнул и, не успев подумать, озвучил вопрос, что уже начал пробиваться в сознание, постепенно приходя на смену отступающему дурману наслаждения:

– Почему ты не пошел дальше? Ты же говорил, что хотел… – слова, так смело начавшие слетать с его губ, столь же резко замерли. Наставник внезапно почувствовал, что не хочет слышать ответ, но было уже поздно.

– Это правда, пи. Я очень тебя хочу. Но куда больше твоего тела, мне нужно твое счастье, и сегодня ты дал мне право его увидеть. Это главное. Все остальное можно отложить. Как бы я ни хотел продолжить, ты… выпил достаточно, чтобы плохо анализировать свои действия. Если с утра ты поймешь, что поспешил со своим предложением, тебе не придется из-за этого страдать. А если нет… мы сразу наверстаем. Обещаю, – нежные поглаживания пальцев по щеке вызывали целые стайки мурашек, разбегающихся по всему его телу, тогда как гипнотизирующий взгляд первокурсника, в котором притаился безбрежный океан тепла, не отпускал ни на секунду, заставляя осознавать пугающую истину: он ошибался. Конгфоб был серьезен. Не только эти, все произнесенные младшим за последние дни слова шли от сердца. Студент экономического факультета не пытался оправдать свои прошлые действия перед ним, он действительно верил в то, что говорил, и одного лишь предложения переспать ему было мало. Принимая его «вызов», Конг планировал не закончить все сегодня, он хотел начать… но что? Что они могли начать теперь?

Залитое собственной кровью сердце наставника хаотично и рвано заметалось в грудной клетке, заставляя прозрачные капли скапливаться в уголках глаз, и Артит поскорее прикусил губу, сдерживая малодушный порыв дать им волю. Столь желанный прежде дар сейчас был для него неподъемен. Лидер инженеров больше не мог доверить себя другому человеку, и не мог подарить ничего взамен того, что с таким теплом ему предлагалось. За разлетевшимися осколками его души прятались лишь боль, страх и обида… Что… что из этого смогло бы сделать Конга счастливым?

Нарастающая паника с изощренной жестокостью впивалась в и без того растерзанное сердце, и Артит в последней надежде спастись от калечащих его мыслей повернулся на бок лицом к лицу своего невольного мучителя. Даже сейчас, оставаясь причиной его боли, младший был единственным, кто мог бы заставить о ней позабыть. И не важно, что это лишь временная анестезия, потом… потом будет легче. Должно быть.

– Не думаю, что ты сможешь рассчитывать на продолжение с утра, – сначала дрожащие губы плохо выговаривали то, что нужно было сказать, но Артит старался, и постепенно звуки становились все более понятными и разборчивыми. – Стоит пользоваться тем, что предлагают сейчас. Ты же достаточно взрослый, чтобы это понимать.

– Пи… – пальцы первокурсника, поглаживающие его кожу на щеке все это время, на мгновение замерли, но почти сразу продолжили свою невесомую ласку. – Не мучай себя. Пожалуйста. Я не собираюсь тебя торопить. Больше никогда, – на последних словах глаза младшего затянуло мутной пеленой вины, которую невозможно было не заметить, и которая подтверждала иные подозрения наставника: о собственной ошибке Конг тоже не забыл, и вряд ли у него это вообще когда-нибудь получится. Слишком отзывчивым он был. Слишком добрым. А Артит? Что за отношения у них сложились бы?

Ломанно улыбнувшись, лидер инженеров придвинулся ближе. Не нужно… не нужно… не нужно… Ни думать, ни мечтать, ни надеяться. Там, где не было будущего изначально, ничего и не будет. Все, что от него требовалось сейчас – просто, как он и планировал сразу, доставить удовольствие человеку, который лишь несколькими минутами ранее вывел его за грань возможного наслаждения, и чье счастье самому Артиту тоже хотелось увидеть. Что бы при этом ни срывалось с его губ.

– Вот только давай без этого. Я сам решу, что мне делать, Конгфоб, – вызывающий тон мало вязался с неуверенным прикосновением к обнаженной коже младшего, но лидер инженеров впервые вел пальцами по смуглому телу своего проклятия и своего самого большого счастья, полностью осознавая, что делает, и не в силах был перебороть внутренний трепет. Понимание того, что рядом с ним сильный парень, ничего не меняло. Слишком драгоценен был для него первокурсник. Слишком лю…

Закусив губу, третьекурсник сконцентрировался на осторожном изучении, доступного ему поля для действий, поглаживая спину и плечи младшего, и стараясь не заглядывать в глаза неровно дышащего под его прикосновениями Конга. Наставник был в курсе, что далек от знаний того, каким образом возбуждать своего партнера, но ему самому было достаточно одного лишь понимания, кто с ним, чтобы… чтобы чувствовать… это. Сводящее с ума желание оказаться еще ближе… стереть последние границы… вплавиться друг в друга… Напряженный член студента экономического факультета, что уперся ему в живот меньше, чем через минуту, убедительно доказывал, что и Конгу не нужны были сейчас какие-либо изыски от него, и Артит был искренне за это благодарен. Как бы наставнику ни хотелось, у него вряд ли бы получилось повторить действия младшего. Слишком взбудоражен и дезориентирован был третьекурсник. Все, на что его хватило – скользнуть рукой пониже, туда, где можно было провести пальцами по венам, оплетающим…

Лидер инженеров закрыл глаза и задышал часто-часто, полностью погружаясь в ощущения того, как его ладонь движется по длинному, возбужденному члену младшего. Вверх и вниз… Подхватывая и распределяя естественную смазку, выступавшую на самой головке естества первокурсника, по всей бархатистой поверхности, которую ласкали его пальцы.

– Пи… – рваный выдох, смешанный с тягучим стоном, дрожью прошел по телу самого Артита, но не подготовил его к тому, что последует дальше. Конг подтянул его выше и придвинул к себе так, чтобы их члены оказались друг напротив друга. Распахнувший ненадолго глаза лидер инженеров, как будто в тумане, понаблюдал за тем, как мягко, но настойчиво первокурсник устраивает его пальцы на их совместном возбуждении… кладет свою собственную ладонь сверху … чуть сильнее сжимает ее, генерируя первое движение… вырывая его из реальности уже в который раз за этот день… и так и не позволяя понять, действительно ли он слышал то, что слышал, или нет… – Вместе… Я хочу быть вместе с тобою, Солнце. Всегда…

Мягкие губы, что прижались к его лбу после этих слов, Артиту точно не почудились, но ни ответить, ни отстраниться у него все равно бы не получилось. Измученное сознание с пугающей легкостью уступало уверенно накрывающему восторгу. Опять…

========== Часть 84 ==========

***

Когда Конг проснулся, лучи утреннего солнца уже проникали в комнату, но юноша все равно был уверен, что можно не торопиться вскакивать с постели. Осторожно, чтобы не разбудить спящего на его груди старшего, первокурсник потянулся за своими часами, что лежали на тумбочке у кровати, и окончательно в этом убедился. По вчерашнему разговору на пляже, студент экономического факультета запомнил, что Артиту нужно будет вставать в восемь, а это означало, что в запасе у них оставался почти час. Стрелки на циферблате показывали 7:11, постепенно смещаясь и отсчитывая время, отведенное ему рядом с любимым, и вроде бы в них не было ничего сверхестественного, но Конгу казалось, что движутся они слишком быстро.

Вздохнув, первокурсник поморщился и отложил часы. Как бы ни хотелось ему оттянуть момент, когда наставника придется разбудить, но это было не в его силах. Гораздо разумнее было просто наслаждаться тем, что он имел сейчас. А имел он, если честно, очень и очень многое. Причем конкретно в данный момент – гораздо больше того, что он привык считать для себя самым ценным в течение жизни. Ведь теперь у Конга, помимо семьи, был он – колючий, упрямый, порою вредный, но всегда столь ранимый, чуткий и заботливый парень. Его пи. Его Солнце. Его Любовь. Единственный человек, рядом с которым внутренняя сила самого Конга приобретала абсолютно немыслимые значения, просто потому что по-другому быть не могло. Просто потому, что… первокурсник должен был быть уверен, что никто и никогда не сможет причинить старшему вреда.

Пальцы, невесомо скользящие по темным прядям все еще дремлющего на его груди наставника, чуть замедлили свое движение, а брови нахмурились. Конг не сомневался, что сумеет придумать, как справиться с любой внешней угрозой для своего пи, но до сих пор с трудом представлял, как побороть те страхи, что жили внутри лидера инженеров. Прошедшая ночь была очередным тому подтверждением. Окончательно рассыпавшаяся под его ласками защита старшего больше не прятала боль третьекурсника, но Артит все равно не подпускал его ближе. При том, что теперь-то старший видел, слышал и чувствовал, что Конг был абсолютно искренен, говоря о своей любви. Ничто не смогло бы стереть из памяти первокурсника того мгновения, когда в глазах лидера инженеров отразилось осознание этой правды. Только вот… вместе с ним пришла и паника, поглотившая его пи настолько стремительно, что единственным спасением от нее Артит посчитал очередное сведение их отношений к обычной физиологии. Конечно, юноша не обижался на старшего, понимая, что тому тяжело, но… как бы Конгу хотелось, чтобы наставник не только поверил в его чувства, но и принял их… Чтобы принял свои.

От воспоминаний о том, насколько трепетно и нежно, будто бы к чему-то невероятно хрупкому и драгоценному, прикасался к нему третьекурсник ночью, сдавило сердце, и Конфоб не мог не прижать к себе спящего лидера инженеров крепче, бессознательно стараясь увериться, что тот по-прежнему здесь, рядом с ним. Увы, это неподвластное контролю движение тут же заставило старшего пусть и слабо, но вполне ощутимо зашевелиться в его руках. Мысленно сложив на себя с десяток ругательств, студент экономического факультета с щемящим чувством в груди был вынужден наблюдать за тем, как просыпается его любимый, вряд ли готовый признать его право находиться вместе с ним в постели не только во время взаимных ласк, но и после…

– Что… сколько… сколько сейчас времени? – чуть хриплый со сна голос и затуманенный взгляд, который старший поднял на него, были достаточным подтверждением тому, что третьекурсник еще не сориентировался в происходящем, но Конг уж точно не собирался из-за этого расстраиваться. Слегка взъерошенный и сонный наставник был прекрасен. И, что самое главное, ему не было больно.

– Еще рано, пи. Ты можешь спать дальше, – максимально смягчив собственный голос, первокурсник невесомо скользнул пальцами по щеке старшего, огладив светлую кожу. Студент экономического факультета понимал, что своими действиями рискует спровоцировать негодование лидера инженеров, но также помнил и о том, что такие прикосновения вполне способны затуманить сознание Артита, позволяя тому еще хоть на какое-то время отложить свои тревоги в сторону. Причем сейчас, когда наставник пребывал на грани яви и сна, второе было куда вероятнее, чем первое… – Как только подойдет к восьми, я разбужу тебя. Обещаю.

Тепло улыбнувшись третьекурснику, Конгфоб еще несколько раз погладил выбранный участок кожи, но потом, не удержавшись, передвинул пальцы чуть выше, дотрагиваясь до уже заалевшего уха старшего… и вот это стало фатальной ошибкой. Восхитительная дрожь, прошедшая по телу Артита от этого легкого касания, отразилась аналогичной в его собственном, но… лидер инженеров дернулся, бессознательно стараясь уйти от воздействия на слишком чувствительное место, и из-за этого прикрывающее их обоих одеяло сползло ниже, недвусмысленно демонстрируя то, что после ночных удовольствий одеваться они даже не думали.

– *****, твою ж **** – выдохнув неожиданно грубое ругательство, третьекурсник уставился на него широко распахнутыми глазами, в которых начал проступать откровенный шок. То, что раньше было предположением, стало уверенностью: Артит не рассчитывал засыпать в его объятиях и уж тем более – просыпаться, но все возмущения старшего сейчас стали бы пустым сотрясением воздуха. Вчера они оба устали, им обоим было хорошо, и уж Конг-то точно ни секунды не жалел о том, что всю ночь провел рядом с любимым человеком. Пусть это и не могло изменить того, что совсем скоро ему укажут на дверь. Оставалось только выяснить как именно. – Ты… почему ты до сих пор здесь?

– Я думал, что мы сможем поговорить о наших отношениях, когда оба будем спокойны. Разве я не упоминал об этом ночью? – заканчивая свой вопрос, Конгфоб мысленно поморщился понимая, что, несмотря на ровный тон, его слова могли показаться банальной издевкой, хотя, конечно, ею не являлись. Просто любой ответ при желании можно истолковать по-разному. А старший сейчас явно был слишком напряжен, чтобы размышлять здраво.

– А я разве не ответил тебе сразу? – наставник вполне ожидаемо передразнил, но взгляд к его лицу так и не вернул, безостановочно скользя им по незамысловатой обстановке комнаты. В том, что находиться рядом с ним в столь уязвимом состоянии, старшему невероятно тяжело, сомнений тоже не оставалось никаких, и от этого понимания во рту оседала противная горечь. – Все, что было этой ночью, там и останется. Нам не о чем говорить. И я думаю, что тебе лучше уйти. Брайт может вернуться в любой момент.

Если честно, аргумент, выбранный Артитом в качестве того, что должно было убедить его в необходимости немедленного ухода, не имел под собой никаких оснований. Конгфоб мог бы с ходу припомнить с десяток клятв, которые упомянутый Брайт успел изложить за те мгновения, пока он поднимался с песка, чтобы пойти вслед за лидером инженеров, и все они сводились к тому, что шумный третьекурсник ни при каких обстоятельствах не окажется поблизости от своей с Артитом комнаты. Только вот это все равно не имело значения. Предлог, озвученный главой наставников для того, чтобы выставить его прочь, был ничем не хуже других, и Конгфоб готов был его принять. Первокурсник не врал, когда говорил, что больше не будет торопить свое Солнце, и не собирался отказывать любимому в столь очевидной для того потребности прийти в себя. Другое дело, что это вовсе не означало, что юноша исчезнет надолго или позволит старшему забыть о происходящем между ними. Их отношения могут быть счастливыми, и однажды Артит это поймет.

– Хорошо, пи. Если ты уверен, что так нужно, то я пойду. Только позавтракай потом, ладно? Мне очень не нравится, что ты мало ешь, – Конгфоб слегка наклонился в сторону уже сползшего с него старшего и быстро, но уверенно поцеловал темные волосы. Артит рефлекторно вскинул голову, явно собираясь высказаться по этому поводу, но сам же себя и подставил, моментально попадая в ловушку глаз первокурсника. Удерживая взгляд старшего и несколько раз мысленно прошептав, как сильно он его любит, студент экономического факультета уже совершенно спокойно прижался губами к открытому лбу наставника, а затем сместился к краю кровати и встал в полный рост. Очередное ругательство, что выдал мгновенно залившейся новой порцией румянца старший, было ничуть не приличнее предыдущего, но Конг уже начал привыкать к столь специфичной реакции старшего на собственное смущение, и это вызывало не менее теплую улыбку, чем все остальные особенности его Солнца.

– Да прикройся ты чем-нибудь! – видимо, полетевшая в его сторону подушка, должна была стать тем «чем-нибудь», о котором говорил Артит, но первокурсник предпочел вернуть ее на место, и отправиться к ванной полностью обнаженным. Нельзя сказать, что при этом он сам не испытывал ни капли смущения, но студент экономического факультета был уверен, что, когда находишься наедине с человеком, с которым собираешься провести свою жизнь, подобное стеснение нужно преодолевать. Артит же был именно тем, с кем Конг хотел соединить свою судьбу. И это измениться уже не могло.

========== Часть 85 ==========

***

Лидер инженеров уже давно зарекся предсказывать поведение младшего, но все равно… первокурсник не переставал его поражать. Еще тогда, когда студент экономического факультета только поднялся с постели в полный рост, мысли наставника, и без того будто вязнущие в патоке после завораживающего взгляда Конга несколькими секундами ранее, остановились окончательно. Щеки же полыхнули так, что наставник готов был поклясться, что о них можно было бы обжечься. Он-то считал, что покраснеть еще сильнее, чем он успел, просто невозможно, но Конгфоб с легкостью доказывал, что это не так. За время их знакомства Артит вообще покрывался румянцем ярче и чаще, чем за предыдущие несколько лет вместе взятых. Еще и мат этот с инстинктивно брошенной подушкой… Самого третьекурсника подобные реакции безумно расстраивали, но студент экономического факультета по этому поводу, казалось, совершенно не переживал: его открытое и спокойное выражение лица лишь дополнилось теплой улыбкой, после чего…

Лидер инженеров изо всех сил вцепился в прижатое к груди одеяло и потерянно уставился на первокурсника, не зная, что же во всей этой ситуации делать ему: зажмуриться посильнее или, наоборот, распахнуть глаза пошире. Уверенное дефиле младшего через всю комнату нагишом было невероятно притягательным зрелищем, но настолько отличалось от привитых Артиту с детства представлений о допустимом поведении, что наставник не мог не почувствовать дискомфорт из-за собственного желания упиваться открывшимся ему видом. И это если не говорить о другом желании. Том самом, что буквально за несколько мгновений превратило его кровь в кипящую лаву, стремительно разносящуюся по телу и призывающую встать, отправиться следом и довести начатое ночью до логического завершения. Один… два… много… много раз…

Лишь тихий щелчок двери, отделивший его от студента экономического факультета, заставил наставника вздрогнуть и осознать, о чем именно он думал. Он, никогда не уделявший чрезмерного внимания физической стороне отношений, мечтал сейчас о продолжении того, что было между ними буквально несколько часов назад… и что уже казалось ему слишком далеким. Это рвущееся изнутри желание почувствовать Конга, так безрассудно выпущенное вчера на волю, не стало сколько-нибудь слабее. Наоборот. Подкреплённое новой ночью вместе, оно проникало только глубже, вкрадчиво нашептывая о том, что в этом нет ничего неправильного… Артит медленно, осторожно выдохнул, сел, прижался к спинке кровати и подтянул колени к груди, тут же утыкаясь в них лбом. Глупая надежда на то, что это поможет удержаться от новых безумств была абсолютно беспочвенной, но так действительно становилось легче. Чуть-чуть.

Легкий шум, раздавшийся в комнате спустя какое-то время, дал знать о том, что младший свои водные процедуры закончил, но третьекурсник не спешил менять принятую позу. Лидер инженеров не знал, что сказать. Как сказать. Что вообще делать дальше… Его вчерашнее решение, как верно отметил Конг еще ночью, было совершенно необдуманным и не предполагало, что будет что-то после. А теперь? Теперь он не мог ни унять свои собственные желания, ни пойти у них на поводу. Хотелось лишь поскорее прийти в себя, но вряд ли это было возможно, и сейчас наставник понимал это яснее, чем когда-либо еще.

– Все будет хорошо, пи. Вот увидишь. Не думай об этом слишком много, – раздавшийся рядом голос младшего заставил-таки Артита поднять голову и посмотреть на вернувшегося к кровати паренька. Конгфоб уже полностью оделся и больше не выглядел, как демон-искуситель, но это ничего не меняло. Каждая клеточка тела наставника требовала протянуть к первокурснику руки и оказаться в теплых объятиях, дарующих абсолютно несочетаемое ощущение завершенности и муки. Если это не безумие, то что? – Просто успокойся чуть-чуть. Мы скоро увидимся, и еще раз поговорим. Я смогу доказать, что у нас есть будущее. Тебе лишь тоже нужно поверить в это. И все…

Лидер инженеров поджал губы, стараясь удержаться от слов, которые могли бы спровоцировать продолжение разговора, и выразительно кивнул в сторону двери. Он должен был остаться один. Без очередной угрозы оказаться в плену темных глаз первокурсника, не дающих ему ни шанса на нормальную концентрацию. Младший вздохнул, но все-таки выполнил безмолвную просьбу и покинул комнату, хотя это не сильно-то и помогло. Сознание не желало мыслить ни о чем, вспоминая недавнее удовольствие.

К счастью, уже скоро установленный на телефоне будильник зазвонил, и третьекурсник сумел напомнить себе о том, что помимо не поддающейся логике личной жизни, у него есть вполне определенные обязательства, которые необходимо выполнять. Думать о них было проще и понятнее, и, что самое главное, полезнее. Но только до определенного момента. В этом Артит убедился тогда, когда во время своего обхода обнаружил в одной из комнат первокурсников Брайта с Тутой. Типовое помещение вмещало в себя чуть ли не с десяток очевидно напившихся парней, и для того, чтобы растолкать перебравших наставников, нахально дрыхнувших рядышком со своими подопечными, пришлось использовать крайние меры. Конечно, лидер инженеров испытал даже некоторое извращенное удовольствие, поливая из бутылки с водой головы окончательно забывших о субординации парней, но это не мешало ему понимать, что со своей ролью примера для младших они справляются плохо: что он, позволивший себе вчера слишком многое и покинувший пляж так рано, что эти двое – непонятно как оказавшиеся здесь.