Текст книги "Добейся меня (СИ)"

Автор книги: Rise 7 B

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)

– Ты не лгал мне, Конгфоб. И я ни в чем тебя не виню. Но твое стремление заботиться о других ненормально. Сначала ты хотел помочь своим друзьям на моем факультете, потом увлекся помощью мне. Я не знаю, где граница между твоим восхищением собственным благородством и твоей искренностью, но я не хочу… не хочу быть ни объектом для твоей жалости, ни игрушкой для твоих игр. Все, о чем я могу тебя попросить – задумайся о том, что ты делаешь. Собрания первокурсников закончились. Тебе больше не нужно «соблазнять» меня. Это ни на что не влияет. И уж точно тебе не нужно переживать обо мне. Я – взрослый человек, который сам может о себе позаботиться. Забудь обо всей этой истории и живи своей…

Прикосновение длинных тонких пальцев к его щеке заставило Артита замолчать. Даже в этом легком касании невозможно было не различить дрожь, что пронизывала юношу, который тянулся к нему. Конечно, лидер инженеров предчувствовал, что, несмотря на всю свою настойчивость, услышав то, чего он добивался, младший будет растерян, или даже пристыжен, но… в этом еле уловимом движении таилось нечто более глубокое. Не позволявшее игнорировать человека рядом с собой. Третьекурсник с усилием перевел взгляд на младшего и почувствовал, как точно такая же дрожь, как та, что была в пальцах студента экономического факультета, прошла по его собственному телу. Он считал, что видел бледность Конга раньше? Он ошибался. Никогда еще смуглая кожа первокурсника не была настолько далека от своего естественного оттенка, как сейчас. Но даже не это было самым пугающим. Куда страшнее был мертвящий ужас, что застыл в темных глазах младшего, еще недавно переполненных огромным количеством разнообразных, но таких живых эмоций.

– Пи… ты… знаешь о… о… – Конгфоб явно пытался подобрать слова, но столь же явно не справлялся с этой задачей. Похоже, первокурсник ожидал услышать совсем не эту правду. Но то, что было сказано, вернуть было невозможно. Да и нужно ли? Что если именно эта истина позволит им разойтись в разные стороны? Позволит младшему избежать ненужных опасностей. Позволит ему самому… отпустить?

– Я слышал твой разговор с Эмом в прошлую субботу. О том, что ты решил соблазнить меня ради смягчения заданий инженерного факультета, – произнести это было гораздо проще, чем он думал. Пусть и немного неровный, но голос все-таки был. Раньше-то он абсолютно уверен, что звуки так и не выйдут из горла. – Это действительно было «глупой затеей», Конг. Глава наставников действует по утвержденному еще в начале года плану. Все наказания, которые я могу назначить, тоже регламентированы. Признаю: я никогда не закрывал глаза на ошибки своих подопечных, но никогда и не переходил черту. Мы учим первокурсников нашего факультета так. Но мы уже поняли, что изменения нужны, и это будет решаться. Только, знаешь… если твоим друзьям было что предложить, лучше бы они обратились к декану или к нам. Такие заговоры не красят никого.

– Пи, подожди! Пожалуйста! Все не так… – сквозь ужас в глазах первокурсника начала пробиваться паника, заставляя младшего придумывать хоть что-то и неприятно дергая самого лидера инженеров. Что бы Артит ни говорил, это не помогало ни одному из них. Почему? – То есть так… но только в начале, пи! Потом…

– Потом ты пожалел меня больше, чем их. Мне ведь так нужна была сиделка… А ты у нас рыцарь в сияющих доспехах. Это не очень плохо, Конг, но всему нужно знать меру. Мне. Не. Нужна. Твоя. Помощь. И твоя жалость – тоже. То, что ты привык видеть меня беззащитным цветочком, ничего не значит. Ты же сам попросил Эма сказать, что тебе нравятся именно такие. Разве нет?

– Да, но…

– Да – это да, Конг. Ты совсем не знаешь меня настоящего. Я просто делал все, чтобы понравиться тебе. Почему? Готов поспорить, что вот это ты знаешь прекрасно. Правда же? – Артит натужно усмехнулся в темные глаза, в которых вновь метались десятки эмоций, но все они сейчас были густо замешаны на боли и страхе.

– Пи…

– Потому что я влюбился в тебя сразу, как увидел. И это было очевидно всем. Я тоже не собираюсь этого отрицать. Только стоит ли такая симпатия хоть чего-нибудь? Разве я что-то знал о тебе тогда? Мы оба ошиблись. Но теперь, когда мы со всем разобрались, вовсе не обязательно изображать то, чего нет. Давай просто забудем друг о друге. Пожалуйста, Конг.

– Я… не могу, пи. Я люблю тебя, – голос младшего дрогнул, но выправился, полный какого-то безграничного отчаянья. Неудивительно. Первокурсник все еще не успел осознать, как вести себя в такой ситуации. Для него все оказалось слишком внезапным. Это Артит все давно понял, но не он. – Люблю, пи. Пожалуйста, поверь мне.

Лидер инженеров прикрыл глаза: встречать загнанный, потерянный взгляд первокурсника было выше его сил. Он ведь и вправду не собирался мучить этого парня. Не хотел, чтобы все было так. Нужно было заканчивать. Как можно скорее. Он ведь тоже… стоял на самой грани. Что было за нею, Артит не знал, но надеялся… очень надеялся, что младший не толкнет его в спину еще раз. Не скажет этих слов снова.

– Прости, Конг. Но я не верю. И не смогу поверить. Никогда. Обдумай все еще раз. Или два. Тридцать, если потребуется. Ты ошибся. Такое случается. Но упорствовать в этом – глупо. А ты умный. Тебе просто нужно время. И мне тоже. У меня скопилось слишком много заданий, чтобы тратить его так бездумно. Мне жаль, что ты пострадал, и я обязательно с этим разберусь. Виновные будут наказаны. Тебе же нужно отдыхать. Если не хочешь делать этого ради себя, сделай ради меня. Прошу тебя. Пожалуйста. Уйди, Конг. И займись собой.

========== Часть 71 ==========

***

Сведенное напряжением тело лидера инженеров вытягивалось натянутой тетивой рядом с ним, но прикасаться к нему было нельзя. Нельзя… Конг вновь прокусил губу изнутри, и, следуя даже не столько высказанной просьбе старшего, сколько немому крику промерзшей до ледяного звона души, готовой рассыпаться от любого неосторожного движения или слова, что застыла в глубине зрачков наставника в ожидании чего-то страшного, медленно поднялся с кровати и отправился на выход. Понимание того, что в эти мгновения его присутствие уничтожало Артита куда вернее, чем самый смертоносный яд, растекалось по венам мертвящим холодом. Это он виноват, что наставник дошел до той точки, когда единственным его спасением стало выставить свою душу напоказ человеку, который и был причиной истязающей ее боли. И юноша не мог, не мог ходить по ней, оправдываясь и извиняясь. Потому что веры ему сейчас все равно не было. Также, как и не было у него самого в тот момент слов, которые смогли бы объяснить, почему он пошел на этот бездушный план, почему не остановился, когда понял, что был неправ, и, самое главное, почему не рассказал обо всем раньше, бережно.

Впрочем, лидер инженеров и не спрашивал ни о чем. Старший уже все додумал сам: именно так, чтобы у их отношений не было ни единого шанса на будущее. Но почему? Почему Артит так безропотно принял «предательство»? Почему держал все в себе так долго, что эти проклятые подозрения успели изрезать его сердце на миллионы клочков, остывающих в собственной крови? Почему рассказал все сейчас? Те несколько предложений, что обнажили перед Конгом пугающую истину произошедшего с ними, не давали ответов на эти вопросы. Но как их спрашивать у того, чья душа сейчас столь хрупка и беззащитна?

Покинув общежитие инженеров, Конг дошел до той самой скамейки, на которой он на прошлой неделе так беспечно болтал с Катаватом о самом мерзком в своей жизни плане. Тогда, когда где-то поблизости был человек, которого хотелось защищать больше всего на свете, но которого он сам же и растерзал. Первокурсник стоял, рассматривая ни в чем неповинное место отдыха, которое он превратил в место преступления, и мучительно сглатывал. Он не знал, что теперь делать, и как все исправить. Сейчас возвращаться было нельзя, а когда будет можно? Сколько потребуется его любимому, чтобы вновь выстроить хоть какое-то подобие защиты, что сможет сберечь то, что осталось от его души? И имеет ли Конг вообще право просить, чтобы старший его выслушал? Теперь, когда он знает, что это он толкал свое Солнце все дальше во мглу?

Мысли хаотично метались и сталкивались друг с другом, образуя какую-то мешанину, в которой не было ни логики, ни смысла, лишь одно четкое понимание: он – подонок, который заставил страдать собственного любимого. И это та правда, с которой ему предстояло жить. Лишь спустя… первокурсник и сам не знал, спустя сколько времени, из этого странного оцепенелого состояния его вывела тихая мелодия звонка. Мельком взглянув на экран телефона, студент экономического факультета равнодушно прочитал высветившиеся имя и принял вызов:

– Привет, Вад.

– Ну, здравствуй. Ты как там, в порядке? Мы уже минут сорок, как собрались, только тебя нет. Ты подойдешь или случилось чего?

Конгфоб пару секунд смотрел в пустоту, пытаясь понять, о чем говорит друг, пока нужное воспоминание, наконец, не отыскалось. Вад, еще на прошлой неделе раздраженный неожиданной тусовкой Прэма, о которой старший его не предупредил, решил, что ему нужна собственная и собрал-таки приличную компанию, чтобы на этот раз гульнуть самому. Конг беззвучно вздохнул: у него не было ни малейшего желания развлекаться, но одиночество сейчас было для него еще более губительным. Прокручивающиеся раз за разом мысли все быстрее разносили по венам ощущение бессилия, парализуя и разум, и тело. Ему действительно нужно было время. Пусть не для того, о чем говорил Артит, а наоборот, но… студент экономического факультета в сложные моменты быстрее приходил в себя среди людей. Чужое присутствие позволяло концентрироваться. Слушая кого-то еще и помогая ему, он находил варианты решения для собственных проблем. Оставалось надеяться, что так случится и на этот раз. Хотя сейчас Конфоб не был уверен ни в чем.

– Все нормально. Скоро буду.

Через полчаса первокурсник уже входил в один из многочисленных баров, что всю ночь работали поблизости от студенческого городка. Под изумленными взглядами и возгласами парней, давно веселившихся внутри.

– Ничего себе… Что случилось, Конг?

– Ты подрался?

– На тебя напали?

– Пи****…

Толька эта реакция ребят запоздало напомнила первокурснику о произошедшем днем, до разговора с Артитом. Так странно… с того момента, как Конгфоб покинул общежитие инженеров, он ни разу не вспомнил ни о самой драке, не о том, что пострадал в ней. Физическая боль была настолько несопоставима с той, что сковывала душу, что, видимо, сознание не воспринимало ее как заслуживающую внимания. И правильно. Она действительно не имела значения. Особенно теперь, когда студент экономического факультета понимал, через что прошел его любимый, столько времени тая в себе истинную муку.

– Просто глупая стычка. Не обращайте внимания, – Конг не знал, получится ли у лидера инженеров убедить в чем-либо ректора и будет ли назначено наказание для студентов спортивного факультета за все ими совершенное, но он должен был дать старшему возможность попробовать. Если Артит считал, что так будет правильнее, то первокурсник не собирался сейчас вставать у него на пути с собственными решениями. Своим вмешательством он уже запутал ситуацию только сильнее. Но не жалел. Ни секунды не жалел о том, что успел сцепиться с Грандеравартом до того, как узнал правду. Если честно, Конг с удовольствием бы вернулся и повторил все заново. Но больше было нельзя. И от этого на языке тоже горчило. – Текилы, пожалуйста!

Крепкий алкоголь сразу ударил в голову, но главное, что шумные разговоры и споры действительно отвлекали от по-прежнему накатывающего иногда, парализующего тело страха. Конгфоб не собирался его слушать. Не собирался верить в то, что ничего исправить не удастся. В то, что он уже никогда не сможет увидеть в глазах своего Солнца тот свет, что своим сияниям мог осветить целый мир. Их мир. Это неправда. Вранье. Абсурд. Бред. Чем чаще подкрадывался предательский страх, тем чаще он делал заказы, постепенно забывая, что обещал себе больше никогда не напиваться…

Как оказалось на следующее утро, он действительно успешно стер это обещание из своей памяти. Но сейчас сделать вид, что похмелья у него нет, просто бы не получилось: голова раскалывалась от жесточайшей боли, а все мышцы пытались изобразить из себя желе, которое, естественно, абсолютно не слушалось приказов мозга. К тому же рядом раздавался отборный мат, который позволял предположить, что он здесь не один, только вот где это «здесь», и кто этот «не один», идей у студента экономического факультета не было. Также, как не было желания это выяснять.

То, что он снова отключился, Конгфоб даже не заметил, зато очнувшись смог насладиться сразу несколькими сюрпризами. Во-первых, оказалось, что он спит не у себя в комнате, а у Вада. Во-вторых, друг уже проснулся и, похоже, довольно давно, потому что, в-третьих, переругивался сейчас о чем-то с Прэмом около выхода на балкон. И, что самое поразительное, в-четвертых, парень Вада был не единственным наставником инженерного факультета, находящимся в комнате. Нотт. Брайт. Тута. Общение с этими ребятами уже стало для Конга привычным, но он точно не рассчитывал, что увидит их здесь.

– А ты хорош пить, нонг’, – бодрый голос Брайта, заметившего, что он проснулся, был несколько громче, чем хотелось бы первокурснику. Видимо, поняв это по его лицу, наставник усмехнулся и стал говорить тише. – Ладно-ладно. Я тебя очень хорошо понимаю, не куксись. Да и нам в принципе неплохо, что ты до 12-ти провалялся. Как раз все собрались. Держи.

Проглотив протянутую ему таблетку и с наслаждением запив ее прохладной водой, тут же поданной ему старшим, студент экономического факультета вопросительно посмотрел на друзей лидера инженеров. Вряд ли они пришли сюда полным составом, чтобы выдать ему лекарство от похмелья. Единственным, из-за кого они могли собраться все вместе, был…

– Пи’Артит? – волна ужаса, прошедшая по телу колким холодом, отрезвила гораздо быстрее, чем могла бы сделать любая таблетка. Со старшим не могло… не могло ничего случиться! – Что с ним?

– Ты сейчас на что это намекаешь, а? – Прэм хмуро рыкнул от балкона и подошел ближе. Видимо, участие Конга в вечеринке Вада, а уж тем более его нахождение в кровати друга, пусть и абсолютно невинное, сильно подпортило отношение наставника к самому юноше. – Вчера мало получил что ли?

– Успокойся, Прэм. Вот чего все злые-то такие? – Брайт демонстративно закатил глаза и, подпихнув студента экономического факультета в бок, присел на кровати рядом с ним. – Все с Артитом в порядке. Относительно, конечно. Мы с ним только недавно созванивались. Уже вцепился с утра в гранит науки. Ох, и отсидит же он себе задницу за учебниками… Ну да ладно, мы его вытащим куда-нибудь. Сейчас у нас дело как раз к тебе, а не к нему. Так как он, увы, проблесков разума не проявил и разговаривать по-нормальному не согласился, придется нам выполнять свое обещание. Извини, конечно, что мы вот так сходу… Судя по твоему лицу, у тебя и свои проблемы есть, но Арт нас всерьез беспокоит. Еще и эта х**** с телефоном… Чем быстрее мы приведем его в чувства, тем лучше. Ты ведь тоже хочешь помочь, правда?

Слушая слова наставника, Конг медленно подбирался. Он не знал, о чем сейчас говорит Брайт, но, если это могло хоть чем-нибудь помочь, то он готов был впитывать чужую речь сутками. Хоть трезвым, хоть пьяным, хоть избитым. Лишь бы дало результат. Лишь бы вернуло свет его Солнцу. Его Сердцу. Любви…

========== Часть 72 ==========

– Я очень хочу ему помочь. Просто… – отвечая на вопрос наставника, первокурсник запнулся, не зная, как объяснить друзьям Артита, что состояние старшего стало таким именно из-за него, а не из-за кого-то еще. Конг понимал, что скрывать сейчас правду нельзя, ведь иначе никакого эффекта ничья помощь не даст, но правильные слова опять терялись где-то в странном сумбуре, что царил в его голове со вчерашнего дня, а теперь еще и отягчался похмельем.

– Да мы в курсе, что он тебя к себе не подпускает, – Брайт досадливо поморщился и вздохнул. –Иногда он ведет себя, как полный придурок. Радует только то, что ты в ответ не забиваешь на него. И не надо. Правда, Конг. Как бы он сейчас ни вертел от тебя носом, он тебя любит. Да он на нас полез, когда мы его припугнули, что набьем тебе морду.

Конгфоб растерянно моргнул от подобного заявления, на что Брайт нагло ухмыльнулся и подмигнул, типа: «Без обид». Специфика общения этих ребят порой всерьез его дезориентировала. Но долго удивляться ему не дали. Нотт взял стул и поставил его рядом с кроватью, холодно разглядывая его и тоже вступая в разговор:

– Лично я не считаю, что случилась какая-то ерунда. Слишком сильно изменился Артит в прошлую субботу, чтобы списать это на обычный страх перед чувствами, как утверждает Брайт. В чем этот придурок прав, так только в том, что Арт все еще любит тебя, – проигнорировав возмущенное: «Эй!» – со стороны своего друга, Нотт на секунду поджал губы, а потом продолжил. – Ты уверял, что тоже хочешь быть с ним, и видно, что ты действительно пытаешься наладить отношения, но одной симпатии здесь недостаточно, нонг’. Даже «встречаться», как хотел Прэм, тут будет мало. Это должны быть нормальные отношения. Если ты к этому не готов, то лучше прекрати появляться рядом с ним.

– Нотт! – Тута, прислонившийся к подоконнику, возмущенно подпер бока, раздраженно разглядывая друга. – Мы же договаривались, что поможем ему, а не начнем запугивать!

– Вот именно. Может, тебе с Прэмом поболтать пока о чем-нибудь другом, пока мы общаемся с Конгом, а? – Брайт тоже сердито засопел рядом, но Конгфоб не нуждался в их поддержке. Он был уверен в своих чувствах. И в своих желаниях тоже.

– Я хочу, чтобы у нас были отношения, пи’. Долго. Всегда, – произнося последнее слово, первокурсник отчаянно покраснел. Чтобы понимать это, не нужно было смотреться в зеркало. Жар, разливающийся по щекам, говорил об этом лучше, чем что-либо еще. Для Конга было вовсе нехарактерно разбрасываться подобными заявлениями, но впервые в жизни он действительно хотел чего-то подобного. С Артитом – да. Хотя, если судить по поморщившемуся Нотту, тот верить ему не спешил. На своих возмутившихся друзей наставник внимания не обратил в принципе.

– Ты такой ребенок… И почему Артит выбрал тебя? – самый суровый из третьекурсников как-то непонимающе покачал головой, но продолжил. – Сначала выслушай, а потом подумай еще раз. Это должны быть не просто слова. Артит… Он влюблялся уже, – Конг сжал зубы, а Нотт усмехнулся ему в лицо. Заметил. – И похоже, ты в курсе. Вообще-то, о его чувствах к пи’Туму знал весь поток. Впрочем, этого не удалось бы скрыть. Артит был счастлив, находясь рядом с нашим главным наставником. Хотя это, конечно, не сравнится с тем, как он сиял рядом с тобой. И поэтому мне так страшно смотреть на то, что происходит с ним сейчас. Он же давит в себе эти чувства, превращаясь в какую-то машину. А с его эмоциональностью это просто дикость. Ему так нельзя, понимаешь? Это его ломает.

Конгфоб изо всех сил сжал губы, стараясь удержать непрошенные слезы. И без того гигантское чувство вины вгрызлось в него со всех сторон, терзая все, что было ему доступно. А невысказанные до сих пор объяснения мертвым грузом лежали внутри. Все слова казались сейчас слишком огромными и неподъемными, чтобы вытолкнуть их из себя. И тяжесть их все нарастала. Нотт же не останавливался, изучая его внимательным взглядом.

– Но давай лучше сначала. Так, чтобы ты понял. Артит не просто сильно привязывается к людям, которые ему нравятся. Он готов ради них на все. Всегда был таким. Мы знакомы с ним со старшей школы, и с тех пор он ничуть не изменился. Только… ему почему-то вечно не везло. Именно самые сильные его чувства никогда не встречали ответа. Начиная с родителей… У него очень строгая семья, нонг‘. Не жестокая, но… все проявления эмоций там считаются смешными и ненужными. Главное – работа. Я был у него дома и можешь мне поверить – ощущения не из приятных. Все строго, холодно и безжизненно. Артит с его темпераментом там казался абсолютно чужеродным, но он все равно старался. Пытался соответствовать требованиям матери и отца, мгновенно подавляя собственные порывы. Выглядело это почти также жутко, как его поведение сейчас. Но он любит их и считает, что это правильно…

Нотт горько усмехнулся, видимо, на секунду углубившись в воспоминания, а Конгфоб попробовал сглотнуть. Только ничего у него не получалось. В горле было абсолютно сухо. За последние дни у него была возможность увидеть своего пи безэмоциональным, и после всего того света, что мерцало в его глазах раньше, это действительно выглядело пугающе. Совсем неподходяще и неестественно для него.

– Конечно, это их стиль общения, просто… – Нотт повел плечами и продолжил, избавляясь от собственной задумчивости, – после поездок домой он всегда немного потерянный. Особенно хорошо это стало заметно, после того, как мы начали учиться здесь. Но еще в школе… Ты думаешь, что впервые он влюбился в пи’Тума? Вообще-то – нет. У нас был одноклассник… Джей. Артит познакомился с ним раньше, чем со мной. Еще в средней школе. Джей – хороший парень, и мы всегда прекрасно общались, но… Артит относился к нему по-другому. Может от того, что тот был первым, с кем Арт сумел сблизиться по-настоящему. Ему нужно было тепло, которого он не получал, а Джей с удовольствием тискал всех своих друзей, не исключая и его. Только… Джей никогда не смотрел на парней в том плане, он сам был влюблен. Конечно, в одну из самых красивых девушек класса. Это был бы классический любовный треугольник, если бы Артит в нем хоть кого-нибудь интересовал. Но он был просто другом для обоих. Смотрел за их сближением, а потом, по просьбе Джея, еще и помогал устраивать для Намтан сюрпризы. Я не вмешивался во все это, да и не понимал особо, что происходит, пока здесь не повторилось нечто подобное.

На этих словах помрачнели уже все наставники. Прэм хмуро выдал несколько нецензурных предложений, за что получил сердитый взгляд Вада, а Брайт напряженно поерзал. Тута только вздохнул. Похоже, у всех у них была своя информация, но почему-то именно сейчас они предпочитали, чтобы говорил Нотт. Видимо, все-таки тот не зря считался лучшим другом Артита.

– Пи’Тум… он тоже хороший. Несмотря на всю свою суровость к новичкам, он всегда о нас заботился. Не знаю, может, Артит сразу чувствует доброту в других людях, но он с самого начала восхищался нашим главой наставников. Старался помогать, организовывал первокурсников, чтобы все ходили на собрания. Он очень хотел, чтобы пи’Туму было проще. Конечно, сначала Арт не говорил, что пи ему нравится, но это же было очевидно… А потом и он сам уже признался… Когда же собрания завершились, то пи’Тум сказал, что хочет сделать из него следующего лидера наставников. Артит не был уверен, что справится, но это был шанс быть ближе к пи… Конечно, он согласился. Только…

– Только пи’Тум начал встречаться с пи’Фон, – Брайт, наконец, не выдержал и прервал своего друга. – Не, они, конечно, классная пара. Мы все их любим. Просто весь поток уже догадался, что Артит к пи’Туму неровно дышит. Да и кто бы не заметил, когда Арт рядом с пи просто расцветал? И также быстро бледнел, если рядом оказывалась пи’Фон. Но он все равно никогда им не мешал. Пи’Тум сразу сказал, что настроен в ее отношении очень серьезно. Он же тоже понимал, что значат все эти взгляды Артита… Ну, он никогда не показывал, что они ему неприятны, но больше стандартных улыбок Артит в ответ ничего не получал. А некоторые наши, из тех, что безмозглые, смеялись, что так ему и надо. Многие считали, что Артит слишком занесся, замахиваясь на главу наставников, тогда как сам ничего из себя не представляет.

– Тупые ублюдки. Сами-то – сплошное говнище, – Прэм явно хотел еще и сплюнуть куда-нибудь, но получив разъяренный взгляд Вада, только скривился. – А чего? Правду же говорю.

– Правду-правду, – Брайт фыркнул и взъерошил собственные волосы. – В общем все так и продолжалось, пока пи’Тум не выпустился, а мы сами не стали наставниками. Представляешь? Почти два года Арт на других и не смотрел, хотя был в курсе, что ему ничего не светит. Просто помогал пи и выполнял свои обязанности. Когда мы ему говорили, что надо бы замутить с кем-нибудь просто так, он только смеялся и говорил, что его это не интересует. Но…

– Он сразу изменился, когда появился ты… – Тута посмотрел на Конга как-то грустно.

– Да вообще. Он на пи’Тума никогда так не смотрел, даже когда был ближе всего к нему, как на тебя, еще до того, как с тобой познакомился. Я все думал, что у меня глюки, но он реально тащился от одного твоего вида. А когда вы стали общаться… Его же только так накрывало. Как будто ты небожитель какой. Не, ты нормальный парень, но в пределах разумного же. А он не только от взгляда на тебя, от одного твоего имени весь светился. Но ты же не был против, да и би к тому же. Мы думали, что у вас все получится, – Брайт расстроенно пожевал губами и неуверенно взглянул на первокурсника. – Я тут подумал, да и ребятам сказал… может, он просто испугался, когда ты начал ему отвечать? У него же не было нормальных отношений, и он мог решить, что у него не получится дать тебе того, что ты хочешь… Ну… я думаю, он и не целовался никогда. Я, конечно, притащил вам ту глупость из аптеки, но он же наивный, как ребенок. Да и не верит, по ходу, что его тоже могут любить. Ты… не сердись на него. Ты ему реально нравишься. Просто он не знает, что такое взаимность. Потерпи немного, а? Потом он успокоится, и все будет хорошо. Любить-то он умеет. А тебя он вообще обожает. Эй, ты чего?

Брайт испуганно заморгал, когда Конгфоб почувствовал влагу на своих щеках. Откуда она первокурсник не знал: все ощущения концентрировались в горле, что будто вспарывало железными когтями сразу в нескольких местах, и в груди – там, где раздробило все кости, бесчисленными осколками впивающиеся теперь в сердце и легкие. Он не мог дышать. Просто не мог… И не представлял, сколько так продержится, пока хлесткая оплеуха не заставила его голову мотнуться в сторону, после чего сильные пальцы не развернули ее назад. Под тлеющий яростью взгляд Нотта.

– Мне кажется, или ты все-таки знаешь, что натворил? Может, поделишься с нами? Или вбить тебя мордой в стенку, чтобы ты заговорил?

– Бл*, Нотт! Ты что устроил?! – Брайт яростно шипел сбоку, но Конгфоб должен был… должен был сказать правду. Даже если они потом изобьют его все вместе. Они имели право знать. Хотя бы потому что оставались с Артитом всегда. В отличии от него, разобравшегося в своих чувствах так поздно…

========== Часть 73 ==========

Рассказать обо всем сразу так и не удалось. Но только из-за того, что для того, чтобы восстановить дыхание, ему потребовалось несколько минут. Потом Брайт отправил его в ванную, наказав привести себя в порядок полностью, а сам начал о чем-то спорить с Ноттом. Конг понимал, что наставники давали ему время, но вот по этому поводу он не чувствовал ничего. Его решение не могло измениться, и отсрочка здесь была бессмысленна. Конечно, он поступил так, как ему было сказано, но, умываясь холодной водой, все, о чем он мог думать, так это о том, насколько мало он знал о своем любимом, о том, как тот жил раньше, и о том… какой подонок он сам. Артит отдавал все без остатка, а он… брал. Брал то, что протягивалось ему со странным, заметным, но так и не понятым им, надрывом, со страхом и неуверенностью… С отчаянной надеждой. Лидер инженеров ведь на самом деле верил ему. В себя – нет, а в него – да. И от этого ужас пробирал до костей. Ведь, по сути, он не только вырезал на сердце любимого новые раны, но и вскрыл те, что существовали до него. Даже не представляя, сколько их было.

Новый шквал отвращения к самому себе практически выбросил его из ванной, и Конгфоб твердым шагом преодолел коридор чужой комнаты, прошел внутрь и взглянул в глаза тех людей, что искренне переживали за человека, чья любовь стала частью его безрассудного плана. Первокурсник не пытался себя оправдать. Он прислонился к ближайшей стене и без каких-либо предисловий начал рассказывать о том, что он слышал о методах воздействия, которые применялись на инженерном факультете, о том, как воспринимались сидящие здесь наставники с точки зрения их подопечных и о том, как… захотел помочь. Как решил, что сможет влиять на ситуацию, сложившуюся на собраниях первокурсников чужого факультета, с помощью их лидера. Ведь тот би, а он…

– Я был уверен, что понравлюсь пи’Артиту. Сам не знаю почему, но… – Конг болезненно усмехнулся собственной самонадеянности, но ведь так оно и было, – я с самого начала не сомневался, что он обратит на меня внимание. Главное было сталкиваться с ним почаще. Ради этого я и начал ходить в вашу столовую. А через несколько дней вы решили поговорить обо мне с Эмом. Я…

– Оху***** чмо. Ты это сейчас о чем … – первым не выдержал Прэм, буквально за пару слов переходя на такие маты, что перевести их на нормальный язык было практически невозможно. Но с места наставник не сдвинулся. Крепкая хватка Вада, до этого безмолвно стоявшего рядом, не дала сделать ему и шага.

– Я попросил Эма сказать вам, что я би, – Конгфоб упрямо продолжал, не обращая внимания ни на собственную, вновь стискивающую горло, боль, ни на сыпавшего проклятиями Прэма, ни на остальных побледневших наставников. – А потом… пи’Артит познакомился со мной на ужине. Он… я не знал, какой он на самом деле. Я ведь думал, что он притворяется, чтобы начать со мной встречаться. Но он… его взгляд…

– Ты играл с ним, – Нотт не спрашивал, он утверждал, всего нескольким словами озвучивая все то, что застыло в глазах каждого из третьекурсников. Но это не так. Конг никогда… никогда…

– Нет, пи. Я полюбил его. Я лишь…

– Мразь, – уже в самое лицо, за мгновенье до того, как тяжелый кулак взрезался первокурснику в живот, вдавливая и без того покрытое синяками тело в стену и заставляя удариться лбом о сведенное судорогой напряжения плечо наставника, за какие-то мгновения пересекшего комнату и сделавшего то, о чем, наверняка, мечтал сейчас каждый из присутствующих.

– Нотт, стой! – Брайт, тут же появившийся за спиной своего друга, перехватил вновь занесенную руку, и, цепляясь за нее, принялся тараторить. – Брейк, придурок! Он же ребенок еще! Мелкий говнюк! Да ты в лицо ему посмотри, он… И Артиту мы обещали! Ты же помнишь! Хватит!

Низкий, полный бешенства, рык вряд ли означал согласие, но успевшая уже впиться в его правое плечо рука мощного парня все-таки разжалась, позволяя Конгу соскользнуть по стене вниз. А после еще нескольких ругательств над головой напротив первокурсника присел и Брайт.