Текст книги "Граница пустоты: посмертная маска (СИ)"

Автор книги: RinaCat

Соавторы: Варя Добросёлова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Не знаю почему, но я не стала его преследовать. Когда он скрылся из виду, я просто повернулась и пошла домой с отчетливым пониманием, что на сегодня охота закончена.

В моих окнах горел свет. Покопавшись в памяти, я вспомнила, что не включала его в этот вечер. Значит, Кокуто? В такое время? Я почему-то ощутила укол совести. Но, в конце концов, я ведь ему ничего не обещала.

Облегчение от того, что нежданным гостем оказался все-таки Микия, сменилось неприятным тревожным предчувствием. Он выглядел чересчур странно даже для самого себя: каким-то помятым и всклокоченным, даже испуганным.

– Кокуто? – я закрыла за собой дверь и сбросила дзори. – Ты что тут делаешь?

– Шики… – с чуднóй смесью радости и удивления на лице, он неожиданно шагнул ко мне навстречу и сгреб меня в охапку. – Наконец-то ты пришла.

Высвободив руки, которые оказались прижаты к его груди, я осторожно обняла его за плечи.

– М…м-микия, что случилось? – спросила я, чувствуя, как во мне самой уже начинает крепнуть испуг от такого поворота событий. Происходящее казалось каким-то нереальным, словно вот-вот из-за угла выпрыгнет Аозаки и заорет: «Сюрприз!» или «Вас снимает скрытая камера! Скажите «Сыыр!»

Я не понимала ровным счетом ничего.

Мы стояли на пороге, Микия прижимал меня к себе, будто боялся, что я вот-вот исчезну, а в моей душе копошились непрошеные воспоминания о том, как мы вот так же обнимались на промозглом складе в феврале. Когда я думала, что потеряла его…

Я нахмурилась и ткнулась носом в его плечо. Почему-то всегда, когда я вспоминала этот эпизод, что-то сдавливало внутри и не давало дышать.

Дурацкий, дурацкий Микия… С ним всегда так тяжело.

Но я знала, что никогда себе не прощу, если вдруг потеряю его снова. И плевать я хотела на его безопасность, на Азаку и ее упреки, будь она даже тысячу раз права.

Я неуклюже погладила его по волосам, задевая дужки очков.

– Ты чего, а? – наконец, выдавила я, отстраняясь, чтобы видеть его лицо.

Микия странно на меня взглянул и обхватил мое лицо ладонями. Его лицо было так близко, дыхание касалось моей кожи, и длинная челка щекотала нос, а я только и могла что удивленно хлопать глазами. Он что меня сейчас поцелует? Так и не определившись, стоит ли мне закрыть глаза или нет, я вопрошающе уставилась на него. Но он ничего не сделал. Только прислонился лбом к моему лбу и закрыл глаза.

– Я просто испугался за тебя, – сказал он тихо и устало. – Теперь все хорошо.

Мои плечи опустились, и я выдохнула с облегчением.

– Бака ты, я думала, что-то серьезное случилось. Со мной всё в порядке. Да и что со мной может случиться? – пробормотала я, вздыхая, думая, что озвучиваю очевидный факт.

Микия выпрямился, и мы снова встретились взглядом.

– Ты из плоти и крови, Шики… – как-то безнадежно сказал он и, отвернувшись, потянулся к каким-то пакетам на полу, которые я даже сначала не заметила.

– Но это ведь не только из-за моей прогулки? – я удержала его, заставляя выпрямиться и посмотреть на меня. – Что-то произошло? Скажи мне, – потребовала я, теперь уже сама сжимая его плечи.

Не нравилось мне что-то в его тоне, не нравилась вся эта ситуация: какая-то дикая и тревожная. И мне совсем не нравилось, что я ничего не понимаю и не знаю, как себя вести.

– Я сегодня вечером случайно наткнулся на новую жертву убийцы. Я думал, она спит… Что ей плохо. Она лежала на скамье, словно случайно задремала. И когда я ее развернул ее… у нее не было лица… – его пальцы мазнули по моей щеке, и прежде, чем он успел с собой справиться, я заметила на его лице выражение – даже не испуга, а боли. Словно он потерял что-то очень дорогое. Или кого-то. – Я испугался…

Я нахмурилась. Я видела уже этот его взгляд, и мне больно было видеть его снова, особенно применительно к незнакомой жертве убийцы. Я разжала пальцы, отпуская его футболку, за которую недавно сгребла его, требуя ответа.

– Ну да, – я кивнула сама себе.

Что ж еще это могло быть? Кокуто всегда умудрялся встретить нужного человека в нужном месте, стать свидетелем самоубийства или наткнуться на труп в серийного убийцы в многотысячном и, в общем-то, довольно благополучном городе… Привязался к девушке с раздвоением личности и непреодолимым позывом к убийству уже в старшей школе. Что это? Судьба? Везение? Или злой рок?

– Какое совпадение, – иронично хмыкнула я, хотя, честно говоря, мне было совсем не до смеха. – Это мне впору за тебя переживать, Микия. С твоим-то везением.

– В той изуродованной девушке мне почудилась ты, – сказал он таким тоном, что я устыдилась собственных слов и мыслей. – Я представил себе это как наяву – что если бы это случилось с тобой.

– Это случилось не со мной, – отрезала я, чувствуя, что меня все-таки смутили его слова. Мне хотелось стукнуть его чем-нибудь тяжелым, чтобы он прекратил так смотреть на меня.

Микия стоял совсем рядом, словно невзначай, бездумно, касаясь моего лица, перебирая пряди моих волос, то убирая их за ухо, то снова вытягивая и скользя по ним пальцами. В другой ситуации я бы, наверное, покрутила пальцем у виска, но сейчас, после его слов, после этого объятия на пороге, я поступила иначе. Поднявшись на носочки, я мягко впечаталась в его губы губами. Черт его знает зачем. От того ли, что подумала секунду назад, что он сделает это первым, или потому, что желание его прикончить было на самом деле чем-то другим?

Наверное, все дело было в его взгляде. В нем читалось то загнанное выражение, что и тогда, четыре года назад, когда он не хотел верить, что убийства дело моих рук. Когда зимними вечерами стоял в бамбуковой роще перед особняком Рёги, пытаясь мне самой доказать, что я – не убийца, что он верит в меня несмотря ни на что. Что за дурак… Он причинял мне боль своей добротой, своей любовью, своей верой в меня. Прежняя Шики не в силах была это выдержать. Она не верила, что достойна этой любви, зато в это верил ШИКИ, потому и заслонил ее собой. От них не осталось теперь ничего, кроме воспоминаний и теплого нежного чувства по отношению к нему, к неуклюжему и настырному однокласснику в нелепых очках.

Мой поцелуй был мимолетным, но Микия не позволил мне отстраниться. Он провел большим пальцем по моему подбородку, по губам, будто не веря тому, что я только что сделала, потом лукаво, с прищуром, посмотрел мне в глаза. Словно спрашивая меня о чем-то. Вокруг его правого глаза наметились лучики улыбки, и я, протянув руку, убрала челку с его лица и потянула на себя его очки. Улыбнувшись еще шире, он повел головой, позволяя снять с себя очки, и с неожиданной силой притянул к себе.

В первую секунду я хотела его оттолкнуть, остудить пыл и сказать что-нибудь едкое, но сдержалась. Это опять будет бегство, а я, кажется, уже решила для себя, что не буду убегать. Я решила это еще тогда, на складе, когда язык Лио Ширазуми осквернял мое тело, оставляя склизкие следы слюны на моей коже, когда я поняла, что только благодаря Микии я – другая, не такая как Ширазуми. И Микия… Он тоже другой.

Поэтому я закрыла глаза и встретилась с ним губами. Я чувствовала себя глупо и неуверенно. ШИКИ не мог мне помочь. Я всегда безотчетно обращалась к нему, к его смелости и открытости, когда сама пребывала в нерешительности. Даже спустя год… годы, как его не стало. Но теперь я должна была открыться сама, я, а не ШИКИ, и не та испуганная девочка, только поступившая в старшую школу.

Сама того не замечая, я сжала пальцами плечи Микии, сгребая черную ткань его футболки. Мне было нечем дышать, и я теряла опору в прямом и переносном смысле – единственное, что мне оставалось, это держаться за него. Поверить в него, как он верил в меня. Усилием воли, я заставила себя расслабиться, ослабить хватку и просто обнять его, как несколько минут назад, когда он выскочил мне навстречу, словно не надеялся увидеть меня снова.

Микия ослабил напор, выравнивая дыхание и глядя на меня странным потемневшим взглядом. Он попытался изменить положение, и я поняла, что он опирается на больную ногу, а тут еще и я повисла на нем. Я хотела отстраниться, но он обезоруживающе улыбнулся и притянул меня к себе снова, легко и нежно касаясь губами уголков моих губ, щек, подбородка. Мне стало щекотно, я поморщилась. Микия рассмеялся, неожиданно свободно и чуть смущенно, словно и не было того испуганного выражения в его глазах совсем недавно.

Взяв за руку, он увлек меня в комнату. Остановившись возле кровати, Микия осторожно убрал прядь с моего лица и очертил пальцами контур моего подбородка.

– Я люблю тебя, Шики.

– Я… – от нелепости этой ситуации, которую я могла представить скорее на экране кинотеатра, чем в собственной квартире, мне захотелось провалиться сквозь землю, но я все-таки закончила, – я знаю. И давай уже делай что-нибудь, а то я глупо себя чувствую.

Он снова рассмеялся, словно с облегчением, но в общем вполне оптимистично, и, сев на край кровати, притянул меня к себе. Обреченно вздохнув, я села рядом, закрыв глаза, и поддалась вперед, вслепую подставляя губы. Его пальцы зарылись в мои волосы, и наше дыхание вновь встретилось. Микия обнял меня, его ладонь скользнула по моей спине, к туго стянутому оби. Я чувствовала, как непонятное тепло разливается по всему телу. Всё было совсем не так, как я думала. Я не знала, что нужно делать, сбивчиво и неловко отвечая на поцелуи Кокуто, стараясь выглядеть уверенно, хотя новые ощущения и чувства совершенно сбивали с толку.

Вскоре пояс ослаб, и я почувствовала пальцы Микии на своем обнаженном плече. Юката, повинуясь ему, послушно съехала с моих плеч, представляя его взгляду всё мое тело. Я чувствовала себя глупо, но в этом всем было и нечто захватывающее. Совсем не те чувства стыда и омерзения, которое я испытывала, когда меня облизывал Ширазуми.

Это было… Это было даже приятно.

Кокуто сбросил одеяло на пол, и я легла спиной на прохладную простынь. Уже закрыв глаза, я вспомнила, когда я видела его без очков. Всё в том же промозглом феврале, когда думала, что потеряла его навсегда. Он наклонился надо мной, почти как сейчас, и капля крови упала мне на щеку. Тогда я приняла решение быть с ним, несмотря ни на что, а он сказал, что понесет мои грехи вместо меня… Глупый, их тяжесть ничто по сравнению с одиночеством.

Я была теперь с ним, хотя всегда считала это нелепым. Единственная страсть, которая мне была доступна – это страсть к убийству. Только в нее я верила, чувствуя ее в себе все эти годы. Но я боялась себе признаться, что не только борюсь с ней, но и цепляюсь за нее в надежде, что она защитит меня от боли и одиночества. От пустоты, что была моим истоком. Мне казалось, что Микия – это моя слабость. Из-за него моя боль увеличилась во сто крат, потому что он давал мне надежду, которую я боялась принять. И чем больше я ему сопротивлялась, тем больше становилась дыра в моем сердце. Но только он мог заполнить ее. Это я поняла в феврале, но по-прежнему медлила и колебалась.

Не боль и не одиночество я чувствовала, когда Микия пытался стать ближе, а страх. Банальный страх. И сейчас, чувствуя его горячее дыхание на своей коже, я ощущала себя натянутой струной, которой чуть-чуть дали слабину, позволили звучать мягче…

Я снова смотрела на Микию снизу вверх, только на этот раз не было кровавых слез. Его рука крепко сжимала мою ладонь, дыхание опаляло мою шею, и уже было не так щекотно от его мягких прикосновений.

– Я тебя… никогда не отпущу, – Микия обнял меня, еще плотнее прижимая к себе.

Я нерешительно улыбнулась в ответ и, протянув руку, убрала влажную челку с его лица, слегка касаясь глубокого шрама на щеке.

– Бака…

========== 2.3 ==========

31 июля, утро

Я открыла глаза и какое-то время соображала, где я и что вообще происходит. Разумеется, я была там же, где и уснула. И с тем же, с кем и уснула. Аккуратно высвободившись из объятий Кокуто, который разулыбался во сне, как чеширский кот, так что будить его совсем не хотелось, я выбралась из кровати. Телефон, кажется, трезвонил уже несколько минут.

– Да? – зевнула я в трубку, устраиваясь поудобнее в квадрате солнечного света, падавшего от балконной двери и оглядывая комнату в поисках какой-нибудь одежды.

– Долго же ты до телефона полтора метра ползла, – послышался сухой щелчок зажигалки и тот характерный звук, когда человек затягивается сигаретой. – Я основательно проредила кошелек, чтобы дозвониться. Чем ты там ночью занимаешься?

– На привидений охочусь. Как всегда.

Прижав трубку к плечу, я потянулась и вытянула ноги на полу, пошевелив пальцами ног. Я ощущала себя очень довольной жизнью, и даже звонок Токо не мог испортить моего настроения. Тепло солнечных лучей нежно щекотало кожу, но сидеть вот так, совсем без одежды, было глупо, поэтому я с телефоном в руках доползла до шкафа и отыскала в нем не пригодившуюся вчера пижаму.

– Ну что, как продвигается расследование Кокуто? Он там далеко, кстати?

Прежде чем ответить, я положила трубку на пол и натянула пижамные шорты.

– Понятия не имею, об этом лучше спросить у него. Знаю только, что он вчера опять наткнулся на труп, – заговорила я, когда снова поднесла трубку к уху. Намеки Токо раздражали, но я была в достаточно хорошем настроении, чтобы обращать на них внимание. – И вообще он вчера заполошный какой-то был.

Я покосилась на кровать, на которой с самым безмятежным видом спал тот самый Кокуто, о котором шла речь, и невольно понизила голос. Хотя моя собеседница, похоже, была в курсе всех последних новостей и без моих подсказок. Впору задуматься, а нет ли в квартире каких-нибудь магических жучков, «для нашей безопасности».

– И да, он здесь. Могу разбудить, – заявила я самым невозмутимым тоном. Смущаться и доставлять тем самым удовольствие Токо не входило в мои планы. В конце концов, он не раз ночевал у меня, на моей кровати. Разве что был при этом чуть более одетым.

– Нет. Будить не надо. Я ему оставила указания на его домашнем автоответчике. В следующий раз позвоню сразу сюда, – в тон мне отозвалась Токо. После недолгой паузы она заговорила снова, как мне сначала показалось с напускной серьезностью. – Опять труп? И чем он там занимается? Мое поручение выполняет или за маньяком гоняется? – она вздохнула. – Думаю, он еще нескоро сможет смотреть на расчлененку. Особенно на изуродованных девушек.

Я нахмурилась, все же распознав в ее голосе беспокойство. Они что сговорились? Перед глазами, как в ретроспективе всплыло испуганное лицо Кокуто: «В той изуродованной девушке мне почудилась ты». Я даже растерялась. Неужели на него это так повлияло? Ну, наткнулся на труп, ну и что? В первый раз что ли? Но он ведь не я, чтобы изуродованные тела были для него не в новинку…

– Возможно, мне следует извиниться, что пришлось так внезапно сорваться без объяснений, – перевела тему Токо, за что я ей была премного благодарна. Обсуждать Микию – подтянувшего в данный момент одеяло и перевернувшегося на другой бок – я сейчас была не готова.

– И в частности, поднять тебя не с той ноги, – не преминула кольнуть меня Токо, но я не обратила на это никакого внимания, занятая другими мыслями. – Кажется, Ассоциация не просто так решила ревизию организовать. Возможно, ты уже поняла, что меня насторожило это происшествие с «рассыпающимся» человеком. Человек, состоящий из земли, песка или иных подручных средств. Это работа мага. И неожиданно в Японию приезжают с проверкой ищейки Ассоциации. Самая неслучайная случайность.

– Значит, это может быть охота не за тобой? – прижимая трубку к плечу головой, я снова переползла в квадрат света и уселась там на пол. – Есть идеи кто это может быть? И какими неприятностями это может грозить нам?

– Может, и не за мной. В создании големов нет ничего преступного, что могло бы привлечь ревизоров. Однако, – кажется, Токо выдохнула новую порцию дыма, – я знаю лишь одного мага, способного создать голема из любого материала. И вот если она здесь, тогда у меня проблемы. Лелль меня терпеть не может, – она мрачно хмыкнула. – Заслуженно, не спорю. Но учитывая, как меня всякий раз в итоге выслеживают ищейки Ассоциации, то я не удивлюсь, если Бецалелль разыскивает меня и каждый раз наводит их на мой след. Если это в самом деле был ее голем, тогда… – Токо сделала многозначительную паузу. – Возможно, и для тебя появится работа.

– Я должна ее убить? – уточнила я в трубку. – Чтобы она больше не доставляла тебе неприятностей?

Теперь уже в моем голосе прозвучал сарказм. Пока из всего, что Токо рассказала об этой Бецаллель, только стукачество тянуло на смертный грех.

– Мы с ней давние… подруги. Заклятые подруги, так сказать, – проговорила она ровным голосом. – Мы были молоды. А я очень хотела перешибить влияние сестрицы. Любыми средствами, так сказать, – в голосе магички прозвучала странная брезгливость, и сложно было сказать, то ли по отношению к себе самой, то ли по отношению к Аоко. – Я использовала эту глупышку в своих разработках. У нее были очень смелые идеи, но слишком мало амбиций. И, похоже, она начала мне мстить. Даже пару раз приходили от нее «подарочки». Думаешь, от кого я барьеры вокруг «Храма пустоты» ставлю? А фамильяры в футлярах – так, баловство? По-моему, эта чертовка решила положить жизнь на то, чтобы испортить жизнь мне. Как считаешь, Шики, хочу я, чтобы она продолжала портить мне жизнь? – в голосе Аозаки сквозили усталость и раздражение. – Другой вопрос, что убить ее не так уж просто. Алхимики умеют лечить такие раны, после которых я бы просто поменяла бы себе тело.

– Хорошо. Посмотрю, что смогу сделать, – примирительно сказала я, оставляя решение за собой. Мне не хотелось, чтобы Аозаки, какие бы нас отношения ни связывали, считала меня своим личным телохранителем или наемной убийцей. Я выполняю ее поручения, но исключительно по собственной воле. По доброте душевной… Но определенно не по ее приказу.

– У меня тоже есть кое-какие новости, – я накрутила шнур телефона на палец.– Я вчера встретила кое-кого. Ночью. Вряд ли это был маг, скорее призрак. Из детских страшилок, ну, знаешь, истории про ёкай без лица? Окликаешь его как старого знакомого, он поворачивается, а на месте лица пустота.

– Ёкай без лица? Ноппэра-бо?

– Да, – я помолчала, а потом добавила. – Что, кстати, является забавным совпадением с тем, что видел вчера Кокуто – очередной труп и тоже без лица. Третий.

– Интересно… Но Ноппэра-бо лишь пугает. Его жертва может умереть от разрыва сердца, но сам он не причиняет вреда. Убийства с ним не связаны. Я так понимаю, первой жертвой была жена того мастера-масок? Похоже, именно с маски и начался путь убийцы. Я не вижу ничего сверхъестественного в этих смертях, – досадливо проговорила Токо. – Это творение рук человеческих.

– Да, я была в месте, где нашли вторую жертву. Убийца – человек, и даже не растративший еще свою человечность… Впрочем, это вопрос времени, – я цинично усмехнулась. – Но может, ему кто-то мог помочь? Как Арая помог Ширазуми… Эта твоя подружка Лелль, или как ее там, не могла постараться?

– Я не думаю, что способности Лелль ему могли бы как-то помочь. Магия алхимиков иной природы и направлена на другое, на материю, субстанцию. Так что нет. Не ее профиль.

– Хм. Я не верю в такие совпадения. Я шла за убийцей и встретила этого Ноппэра-бо. Причем мужчину, а все жертвы были женщинами, это не мог быть кто из них. Впрочем, это только интуиция.

Вторая интуиция, которую я собиралась проверить, – это мастер Накамура. То, что я узнала его в призраке не могло быть случайностью. Пусть даже этот ёкай в этом специализируется. Накамура, когда мы видели его в последний раз, был слишком близок к смерти, оставалось только выяснить к своей или чужой.

– Не утративший свою человечность… Лица. Маски. Почему именно лица? Первой жертвой стала жена масочника. Чтобы понять причину, всегда приходится вернуться к началу, к истоку, – судя по тону, магичка оседлала свой любимый конек. – Для любого серийного убийцы, а то, что все три убийства связаны, уже не вызывает сомнений, огромное значение имеет ритуал. Сакральный смысл, который он вкладывает в свои действия. Почему не ножом по горлу в темном переулке со спины? Почему он срезает кожу с лица жены масочника, сдирая с него само лицо? Не говорит ли это о том, что человек, совершающий это убийство, каким-то образом проецирует это на себя, сублимирует. Содранная кожа с лица – как маска. А что такое маска? Бесконечное количество личин, ты можешь стать тем, кем ты не являешься, ты можешь спрятать свое лицо, ты можешь превратиться в другого человека, примерить на себя чужую роль. Другой вопрос – что связывало убийцу с Накамурой.

– К нему пришли первому, – кивнула я, даже не удивляясь тому, что Токо практически озвучила мои мысли. – Он всю ночь провел в больнице – дежурившая медсестра подтвердила.

– Если это конкурент, то почему он не убил самого мастера?

– Вряд ли конкурент. Слишком прагматичный мотив для подобных убийств, – возразила я. – Скорее уж поклонник творчества, – я вспомнила фото маски, вырезанной Накамурой. Может, он вырезает маски на лицах жертв? – Нет, он не вырезает, он просто уродует, – ответила я себе вслух.

– Насколько я понимаю, этих жертв ничего не объединяет, кроме того, что они – женщины? Они были оставлены в людных местах – не вывезены на свалку или выброшены в реку, а аккуратно положены, усажены, словно ничего не произошло. Кладет на место поломанные игрушки, – значит, не мне одной пришла в голову эта идея. – Поговори с Накамурой. Возможно, ему известно больше. И… пусть Кокуто не ввязывается в это дело.

– Почему? – осторожно спросила я, невольно понижая голос. Снова, снова мы возвращались к этой теме, и теперь я сама ее поднимала. Может, зря?

– А ты не замечала перемен в его поведении? Он никогда не признается в этом, но Ширазуми ранил не только его тело, но и душу, – проговорила магичка негромко. – Ранил сильнее, чем он сам думает. Страх в душе потянет за собой остальное. Кокуто цеплялся за жизнь и сумел выжить только благодаря своим чувствам к тебе. Но он может сорваться. Именно поэтому я не стала бы поручать ему расследовать эти убийства женщин.

Мне неприятно было слушать, как Токо говорит о Микии и о его чувствах ко мне, но я должна была выслушать, раз уж сама настолько толстокожа, что не понимаю, что он чувствует. Я привыкла, что он всегда со мной, что он понимает меня, не требуя при этом ничего взамен, что даже не задумывалась толком о том, что он на самом деле чувствует. Ответить на его чувства и быть с ним оказалось сложнее, чем я думала. Я посмотрела на свою кровать. Неужели на самом деле между нами пропасть?

– Пока я охотилась на призраков… – проглотив в горле ком, начала я. – После того, как нашел этот труп, он примчался сюда и прождал меня всю ночь. Он говорил, что принял тот труп за меня. Но это же глупо! – не выдержала я, но, произнеся это, я и сама поняла насколько жалко это прозвучало – будто я оправдывалась.

– Убитая девушка могла быть на тебя и не похожа, – после паузы сказала Токо. – Но в стрессовой ситуации наружу выходят все самые потаенные фобии. А то, что Кокуто уже один раз видел тебя после тесного общения с Ширазуми, наложилось на увиденное – и вуаля, – кажется, Токо щелкнула пальцами. – Тут ты ничего изменить не в силах. Свой страх человек может перебороть только сам. Ты можешь лишь поддержать его. Дьявол… У меня закончилась мелочь.

– Все в порядке? – вдруг услышала я хриплый спросонья голос Микии и чуть не вздрогнула от неожиданности. Прижав трубку к уху, будто он мог что-то услышать, я кивнула ему и даже улыбнулась тому, как мило и растрёпано он сейчас выглядел. Хотя от того, что говорила мне сейчас Токо, улыбаться совсем не хотелось, даже наоборот. Я чувствовала себя предательницей. Мне так хотелось ей возразить: не так уж меня Ширазуми и потрепал, сам он был куда в более худшем состоянии… Но я понимала, что всё это глупости. Токо права, свой страх человек может перебороть только сам. Впервые в жизни я чувствовала себя такой беспомощной и растерянной.

– Хорошо. Я… – но трубка ответила мне гудками.

Положив трубку на рычаг, я ногой отодвинула телефон. Легче сказать, чем сделать. Возможно, для этого придется воспользоваться советом, который я дала Азаке – привязать Микию к батарее. И это при том что сама я не могла отпустить этого убийцу просто так…

Вздохнув, я ползком добралась до кровати. Микия отодвинулся, освобождая для меня место, и, когда я легла, он притянул меня к себе, обнимая и утыкаясь носом мне в шею. Я почувствовала его теплое дыхание на своей коже ниже линии волос.

Как же тяжело…

========== 2.4 ==========

Давно я так крепко не спал. Даже во сне я ощущал, что дурацки улыбаюсь, и ничего с собой не мог поделать, лишь крепче обнимал Шики, зарывшись носом в ее шею, вдыхая ее запах. Это такое… приятное чувство… засыпать с кем-то в объятьях, слушать ее выравнивавшееся дыхание, ощущать стук сердца. Наверное, поэтому я не хотел просыпаться, когда солнечный луч упал мне на лицо через плечо Шики, лишь сильнее зарылся щекой в подушку, пряча лицо в волосах Шики. Нет уж, хватит с меня двух суток на ногах… Даже когда в сознание врезался громкий повторяющийся звук и Шики пошевелилась, выбираясь у меня из-под бока, я попытался зарыться носом в подушку и спать дальше. Но пока Шики не поговорила по телефону и не вернулась в кровать, провалиться в сон не получилось. Не хватало чего-то существенного, и я даже знал чего, точнее кого.

Когда я проснулся опять, солнце уже было высоко, судя по свету, было уже часа три дня. Шики свернулась калачиком у меня под боком, ее легкое дыхание согревало мне грудь. Кое-как я протер глаз, пытаясь проснуться, и приподнялся на локте, соображая, куда вчера делись мои очки. В последний раз я их видел в руках Шики, после чего мне как-то стало не до них. Да они мне были и не нужны – за эти годы я настолько изучил каждую веснушку на лице Шики, что очень ясно и четко видел ее лицо даже без очков. Но вот сейчас очки бы не повредили.

Осторожно убрав ее руку, я с трудом перебрался через Шики, нащупывая босой ногой прохладный паркет. Щурясь на слишком ярком свету, я огляделся по сторонам и подошел к кухонному столу. Да, очки нашлись на самом краю. Надев очки, я расчесал пятерней растрепавшиеся со сна волосы и посмотрел на Шики. Похоже, мои опасения оказались беспочвенными. Оставшись одна, Шики натянула на себя одеяло и перебралась на мое место, ткнувшись носом в подушку. Я не смог сдержать улыбки при виде этого комка одеял, из которого виднелись лишь темноволосая макушка да кончик пятки. Хотелось навалиться сверху, обнять ее и не выпускать. И выслушивать ее недовольное мычание-ворчание из-под одеяла. Улыбаясь своим дурацким мыслям и желаниям, я пошел в душ приводить себя в порядок. В лице все еще читались усталость и недосып прошлых дней, но вид однозначно стал лучше. Оставалось только догадываться, какой у меня был перекошенный видок, когда меня сегодня Шики увидела. Натянув штаны и запасную футболку, которая хранилась на всякий случай в ящике в ванной, я отправился наводить ревизию во вчерашних покупках, пребывавших в плачевном состоянии из-за разбившейся бутылки с оливковым маслом.

Кое-как выбрав все уцелевшее, стараясь не шуметь, я попытался приготовить завтрак. Из оставшихся в живых яиц и пакета молока соорудил омлет, заварил кофе. Я не очень любил для себя готовить, предпочитая перебиваться полуфабрикатами, за что на меня вечно ругалась Азака и пилила мать в мои нечастые семейные визиты. Но Шики в этом плане была еще хуже меня, так что для нее как раз я готовил нехитрый завтрак в охотку, наверное, даже с излишним рвением, располагая нехитрым набором продуктов. Аккуратно скатав омлет рулетиком, как делала всегда мама, я присел на край кровати и легонько потормошил Шики за плечо.

– Просыпайся, я поесть приготовил, – наклонившись к ней, я прошептал ей на ухо, касаясь ее волос губами.

Я почти успокоился после вчерашнего. При свете дня все казалось не таким страшным, проблемы были решаемы, а в голове постепенно созрел план. Да, Аозаки мне велела заниматься «желтой прессой», но я не мог просто так проигнорировать эти убийства, после того, как я наткнулся вчера на труп. Я не фаталист, но уже неоднократно судьба мне подбрасывала знаки, которым я следовал по своей ли воле или нет.

Ком одеял завозился, послышалось знакомое ворчание. Кажется, Азака не грешила против истины, заявляя, что разбудить Шики, мягко говоря, проблематично. По словам сестрицы, она трясла Шики за шиворот, сдергивала с нее одеяло, только что не пихала в бок.

– Соня, омлет остынет, – поддразнил я ее, проведя перед ее лицом чашкой с дымящимся кофе. Я рисковал, что кофе ровным слоем покроет подушку, но я же не Азака, в конце концов. Кажется, мне удалось достучаться до нее. Шики приоткрыла один глаз, одарила меня сонным отстраненным взглядом, потом резко перевернулась на другой бок, потянув на голову одеяло. Сколько раз я видел подобную картину – помятая и взъерошенная со сна Шики, замотанная, как в кокон, в одеяло, производила неизменно трогательное впечатление, даже умилительное. Все же какие-то вещи за столько лет остаются неизменными. Просыпается ли она после комы или после насыщенной событиями ночи, но она всегда выглядела мило. Наверное, это прерогатива всех просыпающихся девушек. Хотя… Видел я как-то Аозаки спросонья – вот это действительно жутковатое и инфернальное зрелище, вокруг нее убийственная аура. Особенно если обнаруживается, что закончились кофе или сигареты.

Я выпрямился, с улыбкой наблюдая за ее маневрами. Я-то уже знал, что она не спит.

Я оказался прав. Спустя минуту Шики откинула одеяло и села на кровати. Заспанная и немного насупленная она внимательно посмотрела на меня, потом зевнула и потянулась, прогнувшись в спине, как кошка.

– Доброе утро.

Я залюбовался ею. Забавно было наблюдать за Шики в новых для нее условиях. Вчерашняя ночь очень ярко показала ее женское Я. Она всегда была как девушка-юноша, сочетая в себе женские и мужские черты. Вчера мне показалось, что я действительно увидел ее настоящую. Девушку. Мягкую, доверчивую. Я оценил доверие. Я был ей благодарен за это.

Шики искоса взглянула на меня, на чашку с кофе у меня в руках и тоже улыбнулась. Мне показалось, что немного неуверенно, словно чувствовала себя не в своей тарелке.

– Я сперва в душ, – она соскользнула с кровати и направилась в ванную. Похоже, что моя бурная кулинарная деятельность ее смутила куда больше, чем все вместе взятое с прошедшей ночи, а там было больше поводов смущаться. В ожидании Шики я уселся на полу, скрестив по-турецки ноги, и посмотрел на этот нехитрый завтрак. Наверное, ей требуется время привести мысли в порядок и привыкнуть к этому… новому состоянию. Я не стану делать ничего такого, что напрягало бы Шики. Вряд ли ей понравятся эти церемонии, которые так любила устраивать моя мама: торжественный завтрак всей семьей, обязательное вручение бенто, поцелуи в щеку и наставления. Прислушиваясь к шуму воды из ванной, я улыбнулся своим мыслям. Нет, мы, пожалуй, создадим свои собственные традиции.