Текст книги "Граница пустоты: посмертная маска (СИ)"
Автор книги: RinaCat
Соавторы: Варя Добросёлова
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
– Развалился? – переспросил я. Ну я слышал, что от сильных ударов в автокатастрофах отрывает конечности, но чтобы прямо – развалился?
– Именно. Рассыпался. Развалился. Из-за этого водитель попал в аварию, – Аозаки поднялась, продевая руки в рукава широкого темного плаща. – Занятно, правда?
– Не очень, – я не понимал, к чему клонит магичка. К «желтой» прессе я доверия не питал. – А что с телом?
– Вот это тебе и предстоит узнать. Приятных выходных, – Токо легко подхватила свой чемоданище, словно пушинку, и двинулась к выходу.
– И вот ради этого стоило меня будить? – мрачно спросила Шики, и ее вопрос, казалось, поплыл в воздухе, как клубы сигаретного дыма, оставшись без ответа.
Волшебница только широко ухмыльнулась.
Хлопнула дверь, и повисла еще более неловкая пауза.
По правде, я не ожидал такой… подлянки. Учитывая, что в городе произошло второе жестокое убийство за последние пару месяцев, то приказ расследовать заметку из желтой газетенки вызывал у меня, как минимум, недоумение. И Аозаки не могла об этом не знать. Я задумчиво посмотрел на девушек.
– Пожалуй, находиться здесь нет смысла. Работать я смогу и дома, – я честно скатал «желтое» издание в трубочку и запихнул в задний карман штанов. Взяв со стола связку ключей, я пошел закрыть второй этаж. Может, конечно, я преувеличиваю, но у меня было такое чувство, что за моей спиной в комнате сейчас ударят молнии – такая напряженная была атмосфера. Поэтому я подозревал, что мое желание проверить двери помещений, куда я точно в отсутствие магички не зайду, будет расценено как самое настоящее дезертирство.
Уже прикрыв дверь, я услышал голос Азаки с отчетливыми обвиняющими интонациями. Можно было вернуться и развести их по углам, но я подозревал, что если я вмешаюсь, станет еще хуже.
Когда я вернулся в офис, девушки стояли друг напротив друга, и я видел по их лицам, что еще пара мгновений – и в ход пошли бы нож и огненная магия. Причем зыркнули на меня обе так, что мне стало не по себе. Надо было все же вернуться…
– Я что, не вовремя? – я попытался разрядить накаленную атмосферу шуткой, но, похоже, рассердил их обеих еще больше. Может, чашка горячего кофе примирит этих тигриц? Выгрузив картонные папки на свой стол, я отошел к кофе-машине.
– Спроси у своей сестры. Она меня уже достала, – отрезала Шики, плюхнувшись за моей спиной в одно из кресел. Азака фыркнула.
Азака… Судя по выражению побледневшего лица Шики, это был не просто грозовой фронт, а циклон. Я чуть нахмурился, добавляя в свой кофе сахар. Стоило отвернуться – и девчонки начинали цапаться, как кошка с собакой. И я даже знал почему. Наверное, мне придется всегда разрываться между ними двумя. Когда я пришел в себя в госпитале, опутанный проводами капельниц, Азака уже сидела рядом с опухшим и покрасневшим лицом. Я хотел бы, чтобы они были рядом обе. Но, как потом сказала сама Шики, Азака запретила ей подходить ко мне. Как объяснить сестре, что Шики мне дорога и я никогда не отрекусь от нее? Глаз и нога – небольшая плата, чтобы продолжать видеть каждый день дорогого мне человека, быть с ней рядом. Главное, чтобы она сама под давлением Азаки не отступила. Я не верил, что после того, что мы пережили, Шики может дать задний ход, попытаться вернуть все на круги своя. Но на этом мы и остановились. Наши странные отношения, по-моему, стали еще более запутанными…
– Вам как обычно? – я предпринял еще одну попытку примирения, но даже это не помогло задобрить Азаку.
– Я не буду. – отрезала она и направилась к выходу с гневным видом. Мне кажется, или в нарочито безразличном взгляде Шики промелькнуло что-то вроде удовлетворения, если не злорадства? Проводив сестру взглядом – ее напряженную прямую спину, приподнятую линию плеч, я только вздохнул.
Ну и утро.
– Некстати Токо-сан в свой «отпуск» отправиться решила, – стоило Азаке выйти, я перестал натягивать улыбку и озадаченно почесал затылок. – Почему ее заинтересовал не убийца, уродующий женщин, а статья в «желтой» газете? – я уже в красках представил себе выражение лица Дайске, когда я приду к нему с просьбой рассказать про эту аварию…
Дождавшись, пока заполнится кофе кружка, я поднес ее Шики.
– По-моему, Токо-сан что-то недоговаривает, – ну да, Токо-сан всегда что-то недоговаривает. Мне иногда кажется, что наша с ней совместная работа напоминает какую-то странную игру, в ходе которой мне приходится угадывать намерения, мысли и намеки Аозаки по тому или иному вопросу. А ей, хитрому сфинксу, видимо, доставляло удовольствие говорить загадками.
– Мне кажется, ответ на этот вопрос нам не понравится, – невнятно отозвалась Шики, похоже, сменившая гнев на милость при виде кружки горячего кофе. – Поверь, я бы с удовольствием провела утренние часы в своей кровати. И при этом она мне ни слова не сказала. Уж не думает ли она, что я должна читать между строк? Я ее, даже когда она пытается говорить прямо, не очень-то понимаю…
– Не только ты, – я забрал свою кружку. Внезапно мне пришла в голову неприятная мысль, даже ароматный кофе стал безвкусный. – Слушай, Шики, а ведь Ассоциация до сих пор не знает про твои способности? Может ли это «залягте на дно» относиться и к тебе?
– Возможно. – Шики взяла из моих рук кружку. – Не волнуйся, в этом я с Аозаки солидарна. Мне вовсе не улыбается попасть в каталог забавных зверушек Ассоциации магов или кого бы то ни было еще. Так что я не планирую привлекать к себе внимание.
Я качнул головой в знак согласия. Облава Ассоциации магов. Как-то это слишком дурно попахивает. Даже для нас, не магов.
Между нами снова повисла какая-то недосказанность, спровоцированная этой стычкой с Азакой. Прихлебывая кофе, я примостился на подлокотнике кресла, облюбованного Шики.
– Извини ее. Азака никак не может принять то, что в произошедшем со мной виноват я сам, – я просто чувствовал, что надо что-то сказать. А это уже давно висело грузом на душе.
Шики сухо усмехнулась, сцепив пальцы на горячей кружке.
Мы с ней никогда не говорили на эту тему, как-то так повелось, что эта тема стала табу. Но, посмотрев сегодня на раскрасневшуюся от гнева Азаку, на побелевшее от сдерживаемых чувств лицо Шики, я снова ощутил укол вины. Если это правда, я ведь сам искал Ширазуми.
– Я сам пришел на тот склад. Если бы я знал, что он тебя там… держит… – а ведь я даже не знал, что Ширазуми сделал с ней. Я нашел ее израненную, в порванном кимоно. Выслеживала зверя и пришла по следу? Этого я не знал. Одно я знал точно – я бы все равно полез в логово зверя, даже если бы мне нечего было противопоставить ему. Хотя спасатель из меня неважный.
– То что? – резко спросила Шики, не поднимая головы. – То не пришел бы? Брось, Микия… – в ее голосе слышались не то досада, не то горечь, я затруднялся определить. Помолчав пару мгновений, она продолжала: – мне не за что извинять Азаку. Она просто беспокоится за тебя. Я ее не виню.
Я невольно потер рубец на щеке. Иногда мне кажется, что эта рана никогда не заживет. Там и болеть-то нечему уже, но все равно дает о себе знать каким-то образом.
Шики искоса взглянула на меня.
– И я не виню себя в том, что с тобой произошло. Если я кого и виню, то только чокнутого ублюдка Ширазуми, – сказала она, снова отхлебнув кофе.
Надеюсь, что это так. Когда она увидела меня после моей выписки из больницы, в ее взгляде была странная смесь чувств. Вот примерно как сейчас. Я беспомощно улыбнулся, глядя на ее точеный профиль.
– Конечно пришел бы. В итоге тебе пришлось бы спасать меня самого, как обычно, – неловко пошутил я. – Что ж, займусь пока поручением Аозаки. По правде, я бы лучше расследовал убийства этого… лицевого дел мастера… – нет, определенно, не нравилось мне это поручение Аозаки.
Не мне спорить с магичкой, бывшей моим шефом, но у меня возникло ощущение, что Токо дала мне – даже не нам с Шики, а мне – это поручение, лишь бы чем-то меня занять, чтобы я не совал нос куда ни попадя. Слава богу, Шики согласилась с моими опасениями насчет Ассоциации магов, и у меня немного от сердца отлегло. И еще одно… Я не надеялся на утвердительный ответ, я знаю, что Шики как кошка, ее не удержишь силой или обещанием. Но мне было бы спокойнее работать, если бы я знал, что она не рыщет по темным переулкам, рискуя нарваться на возможного убийцу или на магов.
– Хорошо. Послушай, Шики… – я немного замялся, не зная, как она среагирует. – можешь пока не гулять по ночам?
Она продолжала прихлебывать кофе, и я подумал, что последняя просьба действительно была лишней.
– Нет. Не могу, – сказала она наконец.
Ну я хотя бы попытался.
– Со мной все будет в порядке. Я могу за себя постоять, – продолжила она, отставив опустевшую чашку. – А ведь Азака права, не будь меня в твоей жизни, этого бы не случилось, – Шики снова усмехнулась и улеглась грудью на стол, лбом на сложенные руки.
Правда и ничего, кроме правды. Но все равно больно. И еще неизвестно, что больнее – нож, касающийся моего горла, или беспомощно наблюдать, как над ней смыкается занавес из переливающихся дождинок в слепящем свете фар ударяющей ее машины. Я с горечью посмотрел на ее спину и на рассыпавшиеся по ее бледным рукам темные волосы.
– Шики…
– Ладно, не отрицай, – сонно сказала она, прикрыв глаза. – Я не буду больше пытаться исчезнуть из твоей жизни. Хоть ты и, по моему мнению, болван, это твой выбор, и я его принимаю.
Я неловко провел ладонью по ее спине. Я был благодарен ей, что она не стала меня разубеждать.
Так много хотелось сказать… Но я не стал. Незачем мусолить все это, когда она устала и хочет спать. Ей эта тема была неприятна, но я оценил ее откровенность. Я убрал руку под ее взглядом, который она бросила на меня из-под взъерошенной челки, и поделился:
– У меня не идет из головы тот мастер масок Накамура и его взгляд. Человек, потерявший любимую. Сколько еще человек лишится дорогого человека, пока убийца продолжает нападать.
– Беру свои слова обратно, – пробормотала Шики, не поднимая головы, – в тяготах твоей жизни виновата не я, а твоя нездоровая страсть к убийцам и маньякам.
– Не ко всем убийцам и маньякам, а очень даже к конкретным, – ага, и в том числе, к сидящему передо мной. Хоть она никоим образом не была маньяком-убийцей, а подобное утверждение как раз и стоило мне левого глаза, я любил ее поддразнить. – Я дам тебе знать, если мне потребуется помощь, – я с сожалением слез с подлокотника.
*
Проводив Шики до подъезда ее дома, я собрал все мужество и отправился на длительный променад по всем окрестным супермаркетам, где можно было пролистать и купить свежие журналы. Подброшенная Аозаки газета была позавчерашней, а значит, был шанс найти что-нибудь по горячим следам.
Что ж. Несколько часов я потратил в сборе сплетен и «уток» и безжалостном надругательстве над своим мозгом. Я никогда не был любителем «желтой» прессы, но тут пришлось пропускать сквозь себя такой объем несколько приукрашенной информации, что к вечеру, когда я шел на перекус с Дайске в кафе возле управления полиции, то чувствовал себя одним из этих пресловутых «людей в черном». Ну это было почти правдой, учитывая, что наше агентство возглавляла магичка, сами мы имели дело с магами, призраками, демонами и разного рода паранормальными случаями.
Узнать удалось немного. В статье выдвигались гипотезы о привидении, оптической галлюцинации, о чем угодно, только не о том, что говорила Токо. А мне почему-то казалось особенно важным то, на чем она сделала акцент. Что человеческая фигура «рассыпалась». Словно это была кукла или статуя. Но что делала кукла или статуя на шоссе в индустриальном малонаселенном районе на окраине? От Дайске, действительно удивившегося подобному интересу, я узнал имя пострадавшего и в какой больнице он находится. Назавтра я планировал поговорить с самим потерпевшим. Ситуация усугублялась тем, что мужчина, по словам кузена, был порядком выпивши. А такому могло привидеться что угодно, вплоть до Годзиллы или еще какой-нибудь киношной жути. Дайске расщедрился и устроил экскурсию на штраф-стоянку полицейского участка, куда отбуксировали автомобиль. После этого «столкновения» седан потерял управление и столкнулся с оградой, поэтому нельзя было сказать точно – было ли столкновение с чем-нибудь или кем-нибудь до того, как автомобиль врезался в заграждения, не вписавшись в поворот.
Словом, домой я добрался часам к девяти вечера, чтобы обнаружить, что в холодильнике остались лишь упаковка молока и чипсы. Я и так спустил большую половину своих сбережений на журналы, поэтому рассудил, что двум смертям не бывать, а одной (от голода) не миновать, и отправился в ночной супермаркет в паре кварталов от квартиры.
Когда я вышел оттуда с пакетом покупок, стемнело окончательно. Ночь была какая-то особенно черная, почти чернильная, какие бывают только в середине лета, прорезаемая местами болезненно-желтым тусклым светом уличных фонарей. Но от этого в местах скопления тьмы она казалась сгустками космического «ничего». Идеально черной материи. Я решил не идти через парк по темноте, зная, что накануне какая-то гоп-компания побила там часть светильников, и потому пошел вдоль улицы, по которой текли немногочисленные машины и спешащие по домам люди. Это был не яркий красочный центр, пестревший неоновыми рекламами, вывесками кафе и витринами многочисленных магазинов, поэтому обитатели были под стать антуражу – прохожие шли торопливо, поглощенные собой, разговором по телефону, и неясными призраками быстро растворялись в желто-черной тьме. Я тоже невольно прибавил шаг. Нужно быть Рёги Шики, чтобы без всякой боязни ходить по темным улицам, по самым злачным их закоулкам…
Взгляд упал на светлое пятно впереди. Цветное летнее платье, наподобие тех, что любила Азака. Облаченная в него девушка лежала на скамейке в густой тени дерева, куда мало проникал свет ближайшего фонаря. Поза напоминала ту, в которой часто спала Шики – спиной к окружающим, ноги слегка согнуты, подтянуты к груди, рук не видно, лишь длинные черные волосы рассыпались по сидению скамьи, свисая до самой земли. Я невольно притормозил. Что же она лежит тут одна в таком месте? Может, что-то случилось?
– Простите… – я приблизился к лежащей. – Вы в порядке? Уже довольно поздно, вам стоит пойти домой.
Вряд ли она меня слышала. Особенно если ее опоили или обкололи чем-нибудь. Сердце нехорошо екнуло, чертово сознание тут же подменило картинку перед глазом, я почти увидел перед собой Азаку или Шики. Хоть и понимал, что это, в принципе, невозможно, но если этой женщине плохо?
За спиной завизжали об асфальт покрышки, зашумел мотор, а в спину ударил яркий свет фар – к дому напротив подъехала машина. Теперь я мог разглядеть даже узор на платье девушки с красным ремешком. Какие-то легкомысленные цветы – ромашки или маргаритки. Нет, определенно, не стоит ее здесь оставлять.
– Проснитесь, давайте я вызову вам такси, – я склонился над ней и потянул за плечо, чтобы перевернуть. Не поддавалась. Я потянул чуть посильнее и неожиданно она перекатилась сама на спину, обратив лицо к шумящей на ветру черной листве.
– Господи… – у меня крепкие нервы. Были… наверное… Я шарахнулся, запнувшись об бордюрину и ударился бедром об припаркованную машину. Истошно завыла сигнализация, а я с оцепенелым ужасом уставился на открывшееся мне зрелище, подсвеченное в лучах фар как софитов.
У женщины не было лица. То что, я сперва принял за грубую маску, оказалось лохмотьями кожи, вспоротым, все еще сочащимся кровью сероватым мясом, разрезанным, вывернутым наизнанку так, что на дне проглядывала розовая кость черепа. Один глаз вытек, как бесформенный белок яйца, нависая над разорванным веком, второй был закрыт или его вырвали… Губ тоже не было – они были срезаны, сорваны, обнажая сочащиеся кровью десна с неестественно белыми и блестящими зубами. Я ощутил подкатывающий к горлу горячий ком и поспешно зажал рот ладонью, чуть не выронив уже бесполезный пакет с едой. Я навидался трупов за время работы на Аозаки, но такой жути не видел никогда. Возможно, со мной смог бы поспорить Дайске, собиравший по шматочкам жертв Ширазуми, но мне хватило и этого… Только вот сделал это не зверь. Это сделал человек. Осознанно. Целенаправленно…
За моей спиной послышался женский визг, чьи-то голоса. Ко мне подбежали какие-то прохожие, что-то спрашивали, трясли за плечи, я что-то, кажется, отвечал, но моя мысль была только об одном – Шики, пожалуйста, будь дома…
Не знаю, чем там кончилась история. Кажется, я запаниковал. Да, Шики сама кого угодно порежет на части. Но почему в том изуродованном лице мне почудились знакомые любимые черты? Я добежал до автобусной остановки за какие-то несколько минут, вспомнив, что в пакете у меня, вроде бы, ужин и бутылка с маслом, когда шарахнул ей об фонарный столб и там что-то разбилось. Повезло, что автобус подошел сразу, иначе бы я точно рванул бегом несколько кварталов или машину бы остановил… Пожалуйста, Шики, будь дома… не ходи сегодня по темноте…
Не чувствуя под ногами ступенек, я взлетел на нужный этаж и ощутил, что мне нечем дышать – хриплое дыхание разрывало легкие – только под самой дверью ее квартиры.
– Шики… – у меня даже голоса нет ее позвать, я после ранения еще ни разу не делал таких забегов. Ноги подгибаются и дрожат, у меня чувство, что сейчас разорвется сердце. Заперто. Ключ попал в замочную скважину с третьей попытки, я не мог унять дрожь в руке. Кровь тяжело бухала в висках, отдаваясь почти громом в ушах, но зато я, кажется, смог перевести дыхание и, повернув ручку, ввалился в темную комнату.
Пусто и тихо. Кровать заправлена. Автоответчик ровно горит, не мигает, никаких сообщений. Выронив звякнувший осколками пакет, я кое-как на автомате спихнул ботинки и, тяжело ступая, прошел к окну.
Квартира была пуста.
Из меня словно выпустили весь воздух. Прислонившись спиной к стеклу, я сполз на пол мешком с ветошью, глядя перед собой. Острая, невероятно реальная мысль о том, что в ее бледную щеку врезается острие безжалостного ножа, вспарывая алую мякоть, набухающую кровавой росой, не шла у меня из головы, и к горлу снова подкатил приступ ужаса-тошноты. Мне казалось, что я раздвоился – одной половиной сознания я осознавал, что мой страх за Шики, не обоснован, что ее способен победить лишь такой же убийца, как она, или маг, а с другой я ничего не мог с собой поделать: безжалостное и богатое воображение подсовывало мне картины одну страшнее другой. И мне только и оставалось что привидением ходить по комнате, то садясь на кровать, то поднимая зачем-то трубку телефона, хоть я и знал, что мне некому позвонить. И все это время повторял про себя одно только желание – чтобы она вернулась. Увидеть, что она в порядке, посмеяться вместе с ней над тем, какой я идиот, и поползти на подгибающихся ногах к себе домой разбирать то, что осталось от продуктов.
На дрожащем электронном табло электрических часов снова сменились цифры. Два часа ночи. Сначала я сидел в полной темноте, и единственным источником света в квартире был светлый прямоугольник балконной двери и окна, в котором было видно беззвездное облачное небо, подсвеченное желтовато-зеленоватым отблеском огней города. Оттенки темноты познаются в сравнении. Когда я включил свет, оконный проем превратился в аспидно-черный провал в пустоту, отделяющий безопасную квартиру от чернильной неизвестности снаружи тонкой преградой стекла. В черном зеркале отражались призрачная комната, казавшаяся зеркальным двойником настоящей квартиры, и мое собственное бледное уставшее лицо. Пометавшись по квартире, я осел на свое постоянное место на полу у кровати Шики и отрешенно смотрел на своего двойника в черном стекле. Мысли мои постоянно возвращались к темным улицам и аллеям, по которым так любила гулять Шики и где бродит сейчас убийца. Впервые в своей жизни я ждал Шики и боялся не того, что она может натворить, а того что с ней может случиться. Боялся не ее, а за нее. И при этом разумом-то я все понимал, что ее обучали убивать, что не за нее я должен бояться, но ничего не мог с собой поделать.
Хотя я не спал уже вторую ночь и чувствовал разбитость от постепенно накрывающей меня усталости, сон не шел. Больше всего мне хотелось дождаться ее возвращения, перевести дыхание, посмеяться над своей мнительностью, пожелать ей спокойной ночи и… не хотел я уходить. Эта пустая квартира, поражавшая своей необжитостью, безликостью, не несущая отпечаток личности владельца, была дороже мне родительского дома, где я провел детство. Запоздало я вспомнил о кофеварке и заварил кофе. Одну чашку я взял, а вторую наполнил и поставил на столешницу.
На часах было 3.42.
_RinaCat
========== 2.2 ==========
Вечер того же дня, ночь на 31-е
Больше не в силах противостоять бликам клонившегося к закату солнца, от которых я во сне забаррикадировалась подушкой, я проснулась.
Чёрт! Взвыв от эпилептично скачущего по лицу луча, я перевернулась носом в стену и укрылась сверху подушкой, но вскоре отбросила ее в другой угол комнаты. В моей квартире солнце сияло и утром, и вечером – многократно отраженное и усиленное стеклами дома напротив, что в сочетании с сорокаградусной июльской жарой порой вызывало во мне жгучее желание порезать это чертово солнце на кусочки. Прикрыв лицо рукой, я, щурясь, посмотрела сквозь балконную дверь на небо, но от его высоты и ясности головная боль только усилилась. Сев на кровати, подвернув одну ногу под себя, я зажала ладонями виски. Ох, черт возьми, что за муть в голове. Не спать на закате, купить шторы и установить кондиционер… Нет, проще будет уничтожить солнце.
Но научиться спать по ночам всё-таки надо, тогда и просьба Кокуто не покажется столь невыполнимой… Вспомнив о Микии, я вспомнила и Азаку, и всё давешнее утро – и скривилась еще сильнее. Неудивительно, что мне снилась такая ересь.
Стоило закрыться двери за спиной Микии, Азака тут же накинулась на меня.
– Я ему звонила позавчера, он снова трубку не взял. Я тебя уже предупреждала! Когда ты рядом, он постоянно подвергается опасности. Нечего ему у тебя ночью делать! Или тебе мало его изуродованного лица и ноги?
Мне кажется, я даже побледнела от злости. Последние ее слова сразу же достигли цели.
– Почему бы тебе не сказать это ему, Азака? – спросила я ее, надеясь, что моя улыбка приморозит ее к полу. – Меньше всего мне бы хотелось, чтобы он подвергался опасности. И я сделала всё, чтобы он не был рядом со мной, – я шагнула к ней, и Азака попятилась. – Я убила себя, чтобы не подвергать его опасности. Так может, ты лучше сама поговоришь со своим братцем? Привяжешь его к батарее или что ты там хочешь с ним сделать?
– Он не слушает! – запальчиво заговорила она, но тут же осеклась, и лицо ее пошло багровыми пятнами. – Что?.. К батарее привязать.? Да ты… да как ты смеешь такое говорить! – Азака еще пуще залилась пунцом, на сей раз уже от гнева, от нее ощутимо пахнуло жаром. Я явно попала в точку, и теперь Азака, боясь возможного разоблачения и жестоких насмешек, начала психовать. Атмосфера реально начала накаляться, но положение, как обычно, спас Кокуто, заявившийся с кипой бумаг и с самым невинным выражением на лице. Конфликт при его появлении сошел на нет сам собой, но Азака добилась того, чего хотела: ткнула меня мордой в грязь и испортила настроение на целый день. И пофиг, что я весь день проспала.
Самое мерзкое в моем положении было то, что эта гадкая надоедливая девчонка была права относительно меня. Кокуто действительно подвергается опасности находясь рядом со мной. Так было раньше, и мало что изменилось сейчас. Наоборот, после событий в феврале это стало еще более очевидным. Толку злиться на Азаку за то, что она всего лишь озвучила правду? Теперь я уже сомневалась, что моя злость была вызвана ее словами, а не собственным бессилием что-либо изменить, под которым они убедительно подвели черту. Азака права, будь я настойчивее в попытках оттолкнуть Микию, он, возможно, не попал бы в лапы больного ублюдка Ширазуми, не потерял бы глаз и вообще был бы жив-здоров и весьма счастлив. Но я… Я просто не могла, точнее не хотела этого делать. Да и вообще, разве я виновата, что он все время вертится у меня под ногами? Он сам. Всё сам.
Прошлепав босыми ногами до холодильника, я открыла его и взяла бутылку воды. Никаких других продуктов там опять не было. Сделав пару глотков, я поставила бутылку обратно. Обозрев всю свою небольшую квартиру, особенно остановившись взглядом на автоответчике, я прошла обратно в комнату и села на пол, оперевшись спиной о кровать. Под кроватью нащупался оставленный Кокуто журнал, и я его лениво пролистала, не особенно вчитываясь в статьи.
И как он себе это представляет? Не гулять по ночам? Я же умру… Умру от скуки.
Спустя полчаса, журнал снова оказался под кроватью, а я, растянувшись на полу головой к балконной двери, смотрела в темнеющее небо. Мои мысли то и дело возвращались к сегодняшнему утру, к Азаке и Кокуто, к его просьбе не выходить ночью, к его словам о Накамуре. Я бы и забыла уже об этом грустном мастере-масочнике, если бы Микия постоянно его не вспоминал. Если считать жену мастера, то в городе произошло уже второе убийство подобного типа: молодая женщина убита, лицо изуродовано. Как говорят в полиции – почерк на лицо. Тьфу ты, дурацкий каламбур… Так или иначе, Кокуто, похоже, поддерживает версию полиции о серийном убийце. И, видимо, это доставляет ему массу неудобств.
Я вздохнула и перекатилась на живот. «Терять любимого человека от рук убийцы» или как он там сказал? Конечно, я понимала о чем он, вот только мое место в этом уравнении не там, где он думает. Я – не жертва, я – убийца. Моя природа, мое воспитание, да что там – всё мое существо – заточено под эту единственную цель: видеть и причинять смерть живому. И неживому. Можно научиться забивать гвозди чайником, но едва ли я когда-либо научусь жить вопреки своему предназначению.
А-а-а, плевать!
Я поднялась с пола, наскоро одевшись, и, захватив со стола ключи, вышла из квартиры.
Микия прав. Убийца должен быть пойман и наказан, значит, я его поймаю и убью.
***
Центр Мифуне кишел людьми даже в такой поздний час. Не обращая внимания на пьяные окрики и грубые комплименты подвыпивших «сарарименов» и иностранцев, я свернула на менее людную улицу. Я шла, повинуясь интуиции (или охотничьему инстинкту, это как кому больше нравится), не выбирая дороги и не прокладывая специальных маршрутов. Насколько я знала из новостей и из рассказов Кокуто, который все же навел справки о смерти жены Накамуры, жертвы были найдены в разных концах города и отличались по характеру преступления друг от друга. Жена мастера была найдена в реке, вниз по течению от дома, где они жили вместе с мужем, что заставляет полицию полагать, что она была убита не так далеко от собственного дома, или в самом доме, пока муж, Накамура Гэндо-сан, находился в больнице, приходил в себя после аварии. Кроме того, первая жертва сопротивлялась: на ее теле было найдены многочисленные следы насилия и побоев – в том числе ножевых, зубы выбиты, а лицо же было начисто срезано. Остался только голый кровоточащий череп с выпученными яблоками глаз… Полиция заподозрила связь с ремеслом Накамуры-сана, однако железное алиби мастера, отсутствие врагов и последовавшее вскоре второе убийство внесло в эту версию некоторые коррективы.
Вторая жертва, учительница женской гимназии двадцати семи лет Кёко Ямада, была найдена в метро, сидящей на станции Уэно в ожидании поезда. Спешащие на работу пассажиры далеко не сразу заметили, что с ней что-то не так, поскольку она сидела на скамье, отвернув лицо. Будто спала, как говорили свидетели. В общем, кто-то все-таки ее задел, и труп упал, являя миру улыбку неестественной глубины: лицо было разрезано пополам поперек черепа, челюсть вывихнута, а отрезанные вплоть до ушей губы дополняли ужасную картину. Отсутствие крови на одежде, говорило о том, что убийца – довольно аккуратный малый. И вот, несмотря на различия, двух изуродованных лиц хватило, чтобы заподозрить в этих убийствах серию.
Однако я без всяких умозаключений знала, что речь идет об одном и том же человеке, если конечно, его можно назвать человеком. В том, как он оставил последний труп, можно заподозрить и позёрство, на чем настаивала полиция, но мне всё же чудилась в этом неуверенность. В отличие от размаха Ширазуми Лио, этот убийца будто сомневался, хотел вернуть всё на место. Как ребенок ставит разбитую вазу обратно на полку, надеясь, что никто не заметит. Может, убийца даже надеялся, что его жертва волшебным образом оживет и поедет на работу в свою гимназию?
Я усмехнулась. Что ж, если так, то речь идет о дилетанте.
Из бара в конце улицы вынырнула шумная компания офисных служащих, загоготала, сбилась в кучу, а потом рассеялась по переулкам. Я остановилась невдалеке от фонаря и огляделась, пытаясь определить, где я нахожусь. Вдруг мое внимание привлекла фигура человека, который, видимо, тоже вышел из того же бара.
Сгорбленный, со вздрагивающими плечами и сбитым на бок пиджаком, мужчина ничем не отличался от других припозднившихся пьяниц, но было в нем что-то, что показалось мне знакомым. Я пошла вслед за ним, все более ускоряя шаг по мере того, как во мне крепла уверенность.
– Накамура-сан? – позвала я, и, оказавшись, рядом, протянула руку и тронула его за плечо. – Накамура-сан…
Он повернулся слишком резко. Я дернулась, словно просыпаясь от кошмара, и, прежде чем успела подумать, уже отпрыгнула, в прыжке активируя «глаза» и вынимая нож.
Мерзость!
У Накамуры или того, что мне сначала показалось мастером Накамурой Гэндо, совсем не было лица. Только бледная зыбкая поверхность под налипшими от пота волосами.
Я сжала нож в ладони, ощущая пальцами знакомую гладкую поверхность рукояти. «Наверное, оно на ощупь, как слоновая кость, – подумала я, и едва не сплюнула от неожиданно нахлынувшей на меня брезгливости, – нет, оно мягкое и податливое, как мертвое тело…»
Существо не нападало, оно стояло, зияя своей пустотой, и будто глядело на меня – печально и безучастно. И даже глазами смерти я не видела его лица, только горшок из незастывшей белой глины на месте головы, расходящийся разломами трещин – линий смерти.
Тогда сама я побежала к нему, целясь для точного удара. Но призрак не шелохнулся, словно был готов принять смерть от моей руки. Если только он не был уже мертв. Я застыла в шаге от него с занесенным ножом.
– Кто ты?
Он не ответил. Постояв несколько секунд, он повернулся и, как обычный припозднившийся пьяница, побрел вперед, своей, только одному ему известной, дорогой. Только его плечи, казалось, как-то осели – как оседает земля при взрыве, и одежда провисла, как на вешалке. Нет, всё же он мало напоминал человека.
