Текст книги "Граница пустоты: посмертная маска (СИ)"

Автор книги: RinaCat

Соавторы: Варя Добросёлова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Подглядывать нехорошо, – отрывисто бросила я и окурком сигареты начертила в воздухе несколько рун. Я тоже могу устанавливать барьеры и, естественно, знаю, как их уничтожать.

Руны полыхнули синим огнем, окружив меня пылающей вязью, и взорвались. Энергия вложенного мной заклинания разошлась вокруг, словно ударная волна. Пол, стены, потолок темного холла расцвели хаотическим узором пульсирующих линий и в ослепительной вспышке погасли, явив колышущуюся черную массу с поблескивающими углями глаз.

Вот же ж черт! Эта психопатка создала сотни две големов!

Которые лавиной обрушились на меня.

Пожалуй, лишь в одном с Лелль мы оказались солидарны. Ни одна из нас не хотела, чтобы нас прерывали. Наши руки взлетели одновременно – окна и дверные проемы, стены, потолок и пол опутала пульсирующая сетка нового барьера. Красная энергия сплеталась с синей, образуя непроницаемый извне заслон, куда теперь не смогут проникнуть полицейские.

Мой теневой кот грозно взвыл и устрашающе выгнул спину, теперь в его голосе отчетливо прослеживались голоса иных зверей, словно одновременно рычали гиена, пантера и ревел аллигатор. Стремительно увеличившись в размерах, заполнив, казалось, все помещение вокруг фамильяр утратил материальность и с пронзительным криком взорвался, обрушившись на хлынувшую на меня со всех сторон лавину големов. И пускай мое чудовище за две секунды уничтожило несколько десятков, положение это не спасало. Они не просто перли массой, как зомби в дешевых американских фильмах, они прыгали сверху, бросались на меня снизу, от ударов моего чудовища увертывались, как будто они ПОНИМАЛИ, что происходит.

Происходящее все больше напоминало антимагический бред.

– Как ты этого добилась? – выкрикнула я, управляя теневым котом, крушащим ряды големов, и одновременно создавая огненные руны, выжигающие в наседающей на меня толпе целые просеки. – Они что, автономные?

– Полностью автономные. Они разумные, с инстинктом самосохранения, – подтвердила кудрявая волчица.

– Он их не спасет. Тебя же не спас, – я влила в свою марионетку еще больше сил, увеличив ее скорость и усилив, но часть големов переключилось на самого фамильяра. Теперь они атаковали, бросались на мечущееся теневое чудовище, пытаясь подавить его массой. С десяток поумневших тварей кинулись на меня со всех сторон, и пришлось ослабить контроль над котом. Кажется, это экстренный случай.

Я выкрикнула кодовое слово активации и сломала печати, которые когда-то давно нанесла себе на тыльные стороны ладоней. Никогда не думала, что придется использовать это заклинание в ближнем бою. Кисти рук объяло синеватое пламя. Взмахнув правой рукой, я припечатала четверых кинувшихся на меня тварей, которых тут же объял огонь. Левой рукой я оставила в воздухе тлеющийся росчерк, обрушившийся по дуге на подступавших с другой стороны. Это заклинание действует от силы пару минут, а я не Шики, чтобы голыми руками разрывать нападавших. Зато позволяет воздействовать напрямую и создавать руны мгновенно, без предварительной подготовки. Как и подготовить мощное подходящее заклятье, пусть ради него и придется пожертвовать моим фамильяром.

С пронзительным криком кот проредил полчища нападающих и вернулся ко мне. По моей команде огненно-черная лента тела моего чудовища обвилась вокруг меня, словно кокон, двигаясь с немыслимой скоростью и сливаясь в единую пылающую сферу, которую я начала запитывать магическим огнем. Големы перестали наседать. Если они и впрямь наделены разумом, как сказала Лелль, значит, они должны почувствовать, что сейчас последует.

Окутывающий меня защитный кокон взорвался. Вся энергия, вложенная мной в фамильяра и саккумулированная высокой скоростью и компактной формой, рванула не хуже бомбы. Ударной волной из магии и огня всех големов смело и уничтожило буквально на месте. Лелль постигла бы та же участь, если бы ее творения не сгрудились перед ней заслоном и закрыли ее собой. Магический взрыв уничтожил големов и с чудовищной силой отбросил взвизгнувшую алхимичку на несколько метров. Бецалелль с криком ударилась спиной об противоположную стену и свалилась кулем на бетонный пол.

Откашлявшись, я поднялась с коленей и отбросила с лица подпаленные волосы. Кожа рук неприятно саднила и воспалилась, надо будет кремом смазать. От моего теневого кота ничего не осталось, как и от големов Лелль и защитного барьера. Я уже слышала голоса, доносившиеся снаружи. Да и сколько Дайске мог тянуть с исполнением своих должностных обязанностей?

– Где же теперь твоя самоуверенность, Лелль? Ты все еще думаешь, что ты мне ровня? – хрипло спросила я, направляясь в противоположный конец холла, где стонала и ворочалась на полу кудрявая овечка, так неудачно примерившая шкуру волка. – Или, может, ты ожидала, что пока ты бьешь меня и тешишь свое самолюбие, твой могущественный приятель придет к тебе на помощь? – я почувствовала на губах металлический привкус и провела по ним запястьем. На коже остались маслянистые темные разводы. Похоже, у меня пошла носом кровь. Вот уж что называется – малой кровью отделались.

Алхимичка с трудом приподнялась на локтях. Вот ей повезло намного меньше меня. Из-под кудрявой копны у нее по побледневшему лицу стекала кровь, губы подрагивали, а глаза расширились от страха. Я размазала носком туфельки по бетону то, что осталось от ее слов активации, и выжидающе посмотрела на алхимичку.

– Они не придут, если ты уже не поняла, – ухмыльнулась я. – Я лишилась по твоей вине неплохого фамильяра, но я и сама могу убить тебя.

Я подняла руку для активации огненной руны, выжигающей объект дотла, но краем глаза заметила быстрое, почти неуловимое глазу движение. Я не успела среагировать. Меня пихнули в левое плечо с такой силой, что я чуть было не полетела кубарем. Моей подготовки хватило, чтобы упасть на одно колено и поймать равновесие, чтобы контратаковать, но от увиденного у меня расширились от удивления глаза. Этого я не ожидала.

Он был быстр. Очень быстр. Настолько быстр, насколько может быть оживший пожиратель с пробужденным истоком. Я так и не поняла, откуда он выскочил, но Ширазуми не медлил. Он метнулся к алхимичке и подхватил ее на руки, после чего скакнул звериным прыжком к оконному проему.

Я могла бы попробовать кинуть в него какое-нибудь заклинание, но я понимала, что все равно не успею. Поэтому лишь активировала заготовленную руну.

Фигуру убегающего Ширазуми расчертили огненные линии. Это было похоже на линии смерти, как описывала их Шики. Но это было другое. Пылающие линии проступали на руках Ширазуми, ногах, расходились лучистым узором по спине между лопаток. Пожиратель в то же мгновение скрылся снаружи, а я осталась сидеть посреди опустевшего холла, где ничто не напоминало о произошедшей недавно стычке между двумя магами.

Благодаря этому сражению, я теперь знала несколько важных вещей.

Во-первых, пожиратель был настоящим, буквально собранный по частям.

Во-вторых, он защищает Лелль, что тоже наводило на определенные и парадоксальные мысли.

Из этого логически вытекало третье – Лелль набралась нахальства в открытую померяться со мной силами, хотя она все эти годы избегала прямых столкновений. И ее големы стали разумными, сравнимыми с полноценными живыми существами, что само по себе было невероятным.

В-четвертых, в нашем противостоянии замешана третья сторона, которая должна была прийти Лелль на помощь, но так и не пришла. И последнее. Кто бы он ни был, он имеет отношение к Часовой Башне и обладает очень высокими полномочиями.

А еще мы в здании, оцепленном полицией. По сравнению со всем произошедшим, это уже казалось досадной мелочью.

_RinaCat

========== 3.10 ==========

Опять все повторяется. Почему сегодня все повторяется? Почему не повторяются какие-то счастливые моменты? Почему обязательно она должна быть в крови, тяжело ранена, раздавленная ощущением собственного греха и едва не поглощенная прожорливой пустотой своего истока?

Шики полулежала, привалившись к стене, избитая и окровавленная, остатки кимоно свисали лохмотьями, почти полностью обнажая ее ноги, а те, что я использовал в качестве бинтов, полностью промокли от крови. Она казалась мертвой, и я двинулся к ней, волоча за собой ногу и цепляясь за стену, как пьяный, но Шики пошевелилась и открыла глаза. Жива. Я с облегчением опустился на пол метрах в двух от нее и откинул голову на стену. И зря – я совсем забыл о ране на голове, там, где воскресший семпай меня приложил об бетонный пол. Перед глазами заплясали красные пятна. Еще одна хорошая новость, радость от которой Шики едва ли когда-либо разделит… Вспомнив об его укусе, я потер шею. Нет, об этом Шики пока лучше не знать.

Тем не менее семпай был прав. Всё было кончено. Я зря так спешил, Шики, как всегда, справилась со всем сама. Своим способом. Без разговоров, увещеваний, зато с избытком крови и боли. Когда-нибудь этот избыток поглотит ее целиком, и этот бой станет для нее последним.

В свете луны я видел распростертое тело Накамуры, вокруг которого чернела лужа крови, а от нее разводами и кляксами тянулись следы Шики. Еще одно пятно чернело совсем рядом, будто чья-то ладонь уперлась в пол – похоже, она упала. Внутри у меня всё сжалось от жалости.

Наверное, я действительно дурак, как меня заклеймил только что семпай, раз всякий раз жалею ее, а не тех, кто страдает от ее руки. Даже то, что Шики сделала со мной – изощренно подло, как могла только она – не имело теперь никакого значения. Единственное, что меня пугало сейчас, что она снова замкнется, закроется от меня в своем коконе, и из стыда за то, что сама же и натворила, наговорит еще больше злых и несправедливых глупостей – столько, сколько даже я не смогу простить. Я молчал и бездействовал, надеясь, что она заговорит первой. Если Шики сделает первый шаг, то наше счастье еще можно будет спасти.

– Не нужно было приходить сюда, – ее голос был хриплым, словно после долгой болезни, но я улыбнулся, услышав его. Она нашарила на полу нож и, сжав его в ладони, оперлась рукой о стену, пытаясь подняться на ноги. Почему-то мне пришло в голову сравнение с насупившимся ребенком, который знает, что виноват и хочет просить прощения, но боится, что его не простят, и начинает заранее дуться. Дурочка… Встать у нее получилось, но, постояв пару секунд, она снова опустилась на пол, сделав вид, что передумала. Дурочка и есть. Несмотря на ее суровый вид, это меня развеселило, а то, что она всё-таки начала «извиняться» первая – обнадежило.

– «Пришел» – это сильно сказано, – ответил я, и это получилось даже легче, я чем надеялся. Шики отвернулась и уставилась в стену, а я, решившись, подполз к ней на четвереньках и осторожно сгреб в охапку, прижимая ее к себе.

– В следующий раз тебе придется отрезать мне ноги, хотя, наверное, я все равно поползу даже так.

Хороши мы с ней, конечно, и явно стоим друг друга – окровавленные, чумазые и оборванные. Прижавшись щекой к ее мокрой от крови щеке, я зарылся пальцами в ее липкие волосы, пропуская их сквозь пальцы, отводя их с лица, а другой рукой обнял ее настолько крепко, насколько это было возможно, чтобы не причинить ей дополнительной боли.

– Ты больной извращенец, Микия, – ответила она, но я почувствовал, как она расслабляется в моих объятиях и обнимает в ответ. Я нашел ее губы и поцеловал. Глупая, упрямая, невероятно сильная и в то же время такая слабая и беззащитная Шики…

Внизу уже заливались сирены, нарушая наш романтический момент на крыше. Кое-как поднявшись на колени, я, опираясь одной рукой о стену, а другой не выпуская Шики, попытался встать, но обычно легкая, как пушинка, Шики оказалась вдруг невыносимой тяжестью. Ноги у меня подогнулись, и я плюхнулся обратно, больно приложившись копчиком об плиты, покрывавшие крышу. Благо, Шики удалось удержать от окончательного падения, иначе беды не миновать. Она навалилась на меня сверху, и это было получше, чем на пол.

– Прости… – представив себе весь комизм ситуации, я не смог сдержать смеха. – Думал, смогу понести тебя, но, кажется, переоценил свои силы.

Охнув и поморщившись от боли, Шики завозилась на мне, видимо, наказывая за эту нелепую попытку, и попыталась встать, но потом передумала и улеглась обратно.

– Мне кажется, – начала она менторским тоном, положив голову мне на грудь и обхватив меня здоровой рукой. – Что из-за всей этой ненормальной жизни ты тронулся умом, Микия. Иначе мне никак не понять, как тебе в голову приходят такие гениальные идеи.

Она была права: в эту минуту, под вой сирен на крыше рядом с телом (убитого?) Накамуры и ею же избитый, я был счастлив, как никогда. Обняв ее, я засмеялся.

С неба на нас смотрели тысячи звезд.

Через несколько минут раздался скрежет, а еще через пару секунд характерное покашливание. Я открыл глаза и встретился с насмешливым взглядом Аозаки-сан. Она с любопытство оглядела нас с Шики, как какой-нибудь чудаковатый артефакт.

– Я, конечно, всё понимаю, Микия. Романтика, кровь, трупы… как раз во вкусе твоей девушки, но всё же не самое удачное время, чтобы миловаться, не находишь?

– Токо-сан… Лучше бы подняться помогли, – укорил я магичку, которая бесцеремонно переступила через нас и двинулась к лежащему в нескольких метрах от нас телу мастера.

– Ну, дела… Да на нем лица нет! Причем в прямом смысле – месиво.

От этой реплики что-то во мне оборвалось и рухнуло во тьму. Убит? Она всё-таки его убила? Мне казалось, что мне всё равно, что я люблю и прощу ее, что бы она не сделала, но всё же… Всё же я помнил мастера до того, как он стал таким. Я понимал его, понимал его отчаяние и то, что он не по своей вине стал убийцей. Никто не заслуживает смерти. Внезапно, словно дежавю, меня накрыло ощущение повторения: я обнимаю Шики, а рядом обезображенные останки того, кто некогда был человеком. Он теперь жив, но имеет ли это значение. Она убила его, а теперь убила во второй раз… А что если потом будет третий?

– Он жив, – громко бросила Токо, и я с облегчением выдохнул. С трудом приподняв голову, я прижался губами к макушке Шики, которая, как оказалось, лежала с открытыми глазами, но не смотрела на меня. Только сейчас я понял, что она не ответила на язвительные замечания Токо и лежала тихо, словно затаившись, прислушиваясь к чему-то.

– Шики? – я понял к чему она прислушивалась, но, словно пытаясь перебить сам себя, отвлечь от тяжелой мысли, что незваной пришла мне в голову, я завозился и попытался сесть. – Токо-сан, помогите вытащить Шики отсюда. Ей срочно нужен врач.

– Это тебе нужен врач, Микия, – проворчала Шики и, опираясь о меня рукой, встала. – Дурак.

Она отошла от меня к Токо и, остановившись с ней рядом, сказала:

– Он принял облик Микии. Не только лицо, а полностью и очень надолго. Так что маг поработал с ним весьма основательно.

– Тонко все рассчитали, – согласилась с ней магичка. Они обе стояли ко мне спиной, всем своим видом показывая, что я лишний в этом взрослом разговоре. Мне только и оставалось, что подвинуться обратно к стене и ждать, когда они соизволят обратить на меня внимание.

– Нашего недавнего зрителя ты и сама почувствовала, не так ли?

– Почувствовала, – магичка зачем-то ковыряла наманикюренным ногтем пыльный бетон, а Шики возвышалась над ней, как Пизанская башня, кренилась, но пока не падала. – Более того, он наблюдал за действом из первого ряда. Похоже, его-то и дожидалась на выручку Бецалелль. Но у этого Шекспира были другие планы. Позже расскажу, – махнула она рукой, видимо, на вопросительный взгляд Шики. – Маски, зрители, театр – это всё занятно, но пора сбросить все маски. Этот акт закончен.

– Кажется, я сыграла свою роль, – пробормотала Шики.

Токо-сан несколько мгновений вглядывалась в лицо Шики, потом подставила ей плечо, чтобы она могла о него опереться, и обняла ее за талию.

– Брось, Шики. «Шиндзя» – не твоя маска, – не давая ей ответить, Аозаки повернулась ко мне. – Микия, поднимайся, хватит загорать. Накамура остановлен далеко не крепким словом, а отрубленные пальцы чести вам не сделают в полицейском протоколе. Конечно, я бы хотела остаться здесь подольше и повынюхивать, но увы.

Подойдя ко мне, она помогла мне подняться, точнее бесцеремонно потянула меня за шиворот.

– Да, что с тобой такое? Ты что, пробежал двадцать лестничных пролетов, когда есть замечательный работающий лифт? – она осеклась, заметив выражение моего вытянувшегося лица. Согнуться от хохота ей помешала только Шики, которая держалась в вертикальном положении только ее усилиями.

Едва добравшись до машины Токо-сан, Шики рухнула на заднее сиденье и, поджав под себя ноги, уснула. Или потеряла сознание – выглядело это очень похоже. Сам же я, вопреки первоначальному желанию улечься рядом с Шики, сел на переднее сидение рядом с Аозаки.

– За Шики начала охоту Ассоциация Магов, Микия, – негромко начала она, заводя машину, – причем я уверена, что этот кто-то действует не напрямую от Часовой Башни. Не их методы. Ловля на живца, эксперименты на людях, слишком много вони и бюрократии. Дуру Лелль тоже использовали. Она поднаторела в алхимии, но, кажется, сама не понимает, что творит. Иначе не проиграла бы мне.

Нам чудом удалось проскочить оцепление. Взглянув в зеркало заднего вида на Шики, Аозаки перевела взгляд на меня.

– Позвони ее телохранителю, как его… Акитаке. Скажи, что нужна медицинская помощь и что я согласна предоставить в их распоряжение свою мастерскую. Они могут прооперировать Шики прямо там.

Сотовый телефон в моих руках дрожал.

========== 3.11 ==========

– Акитака, какого черта я тут делаю? Домой хочу.

Невозмутимое лицо моего слуги, видимо, решившего на этот раз попробовать себя в качестве моей сиделки, выплыло из полумрака готичной мастерской Токо и зависло надо мной. Даже среди безжизненных кукольных масок его лицо не выглядело более живым.

– Доктор рекомендовал вам покой, одзё-сама. Пожалуйста, не пытайтесь встать.

– Какой, к черту, покой? Ты предлагаешь мне свернуться калачиком и поспать прямо на этом столе?

Голова раскалывалась, меня мутило от наркоза и от самой себя, но я все равно попыталась сесть, опираясь только на правую руку, потому что левой у меня по-прежнему не было.

– Почему она ее до сих пор не прикрутила? – сквозь зубы прошипела я, исподлобья глядя на нахмуренного телохранителя. Ему не нравилось смотреть, как я корячусь под тонкой простынкой с трубками капельницы в оставшейся руке и причиняю себе лишнюю боль из-за гордости. Если не сказать глупости. Но мне нравилось видеть на его невозмутимом лице беспокойство. Это было верхом неблагодарности, учитывая, что Акитака пошел против правил, не сообщив об этом инциденте в Главный Дом, но я могла себе это позволить.

– Одзё-сама, будьте благоразумны, – не выдержал он, наконец, – вам нужен отдых и покой. В поместье обеспечат все надлежащие условия и уход.

– Нет, Акитака, это не их дело, – я улеглась обратно, морщась от боли. Перед глазами плясали пятна, под диафрагмой что-то сдавило, затрудняя дыхание. Так тебе и надо, Рёги Шики. Так глупо попасться на удочку этого бесхребетного маньяка-дилетанта, и ты себя называешь охотницей на монстров? – После того, как я поговорю с Токо и она прикрутит мне мою чертову руку, отвезешь меня домой. В мою квартиру. Что с Микией?

– Кокуто-сан спит.

– Хорошо.

Я отвернулась от Акитаки, который замер, скрестив руки на груди, ожидая от меня дальнейших распоряжений. Это меня и устраивало, и раздражало в нем: вышколенный пёс, образцовый слуга наследницы клана.

– Скажи, Акитака, – я поглядела на трубки, уходящие из моей руки к капельнице. – Если я умру, ты совершишь сеппуку?

– Если вы этого пожелаете, одзё-сама, – голос Акитаки звучал ровно и спокойно, – после того, как я отомщу за вас.

– А если этому воспротивится мой отец?

– Вы – моя госпожа, одзё-сама.

– А ты не думаешь, что кодекс Бусидо несколько устарел в наше время?

– Нет, одзё-сама. Я думаю, понятие чести и преданности не могут устареть. Я надеюсь, что вы тоже помните об этом, и впредь будете осторожнее.

Я издала смешок.

– Иногда я не могу отвечать даже за себя, Акитака, а вы требуете от меня управлять целым кланом. Разве не смешно?

– Простите, я позволил себе лишнее, – Акитака поклонился и вдруг улыбнулся. – О лучшем наследнике мы не можем и мечтать, Шики-сама.

– Что ты знаешь о тех людях, что интересовались мной? – я предпочла сменить тему. – Среди них была женщина?

– Нет. Это был мужчина, иностранец. Он назвался Робертом Браунингом, но, вероятно, имя вымышленное. Волосы примерно до плеч, шатен, одет старомодно. Он исчез сразу после встречи с вашим отцом. Другие партнеры, присутствовавшие на встрече, ничего о нем не знают, кроме того что он богат и занимается благотворительностью. Ненавязчивые поиски ни к чем не привели.

– Англичанин?

– Вероятно. Переговоры велись по-японски. Он говорил с акцентом, но каким – я затрудняюсь сказать.

– Наверное, англичанин, – заключила я. Токо все уши протрубила про Лондон, откуда ему еще быть?

Раздался щелчок, и приятный полумрак сменился взрывом ослепляющего света. Каблуки Токо деловито процокали к столу.

– Я вижу, вы время зря не теряете, – она уставилась на меня поверх своих очков, потом скосилась на Акитаку.

– Акитака, опиши этого Браунинга Токо, – велела я, жмуря глаза от света и отворачиваясь. Акитака повиновался, но Токо не признала в нем никого из своих знакомых.

– Полагаешь, это наш любитель театра?

– Возможно.

– Как, говоришь, его зовут?

– Роберт Браунинг.

Она присвистнула и отдернула простынь, склоняясь надо мной.

– Если это один и тот же человек, то он еще и любитель поэзии, – она пощупала мое плечо, затем пошла к своим стеллажам. – Так звали одного известного британского поэта.

«Самоубийцы-ивы, без листвы,

Отчаялись замаливать грехи,

Их корни безнадежны и сухи —

Распороты здесь мирозданья швы», – продекламировала Токо, поворачиваясь ко мне. – Интересно, почему Браунинг?

– Меня больше интересует, что ему от меня нужно.

– Думаю, мы в скором времени об этом узнаем, – она выразительно посмотрела на Акитаку, и после моего кивка он почтительно поклонился и вышел. – Его привела сюда глупышка Бецалелль, значит он связан с Ассоциацией. Но есть несколько «но». Во-первых, этот «Браунинг» не очередная «ищейка», а кто-то рангом повыше и поумнее. Во-вторых, его действия, или точнее бездействие, говорят о том, что действует он не от лица организации. И, наконец, в-третьих, ты его интересуешь больше, чем я.

Токо вернулась к столу и положила искусственную руку рядом с обрубком моего плеча.

– Лелль рассчитывала на его помощь, но у него оказались свои планы на этот счет. Ей пришлось выйти против меня самой. Но ей это не помогло.

– Ты убила ее? – спросила я, поворачиваясь на бок и встречаясь глазами с Токо.

– Нет, но вряд ли она еще раз полезет на рожон.

– Ты ее уже недооценила, и нам это многого стоило, – жестко возразила я. – Мастер – дело ее рук? Големы? Подражатель?

– Да, – неохотно признала Токо, прилаживая искусственную руку к моему плечу. – Ты права, она преподнесла немало сюрпризов, но с ней покончено. Я сама с ней разберусь. Забудь о ней.

– Забыть? Она привела Микию к этому зданию, она сделала из Накамуры мясника и Ноппера-бо, и она завлекла меня в эту ловушку. «Кикути-сан» – невинная овечка, которую примчался спасать Микия. Я его чуть не убила из-за нее, и ты предлагаешь мне это забыть? – той же рукой, которую Токо мне едва прикрутила, я схватила ее за плечо и приподнялась на правом локте. – Эта дрянь меня подставила и разозлила, думаешь, я смогу после всего отпустить ее с миром?

– Успокойся, – заявила Токо, впечатав меня в стол спиной, и сжала мое чертово плечо так, что у меня посыпались из глаз искры. – Я понимаю, тебе нужен козел отпущения, но подумай, чего ты добьешься? Думаешь, Микия простит тебе убийство Кикути-сан, будь она хоть трижды Бецалелль? Ты обезвредила маньяка, я напомнила Лелль, где ее место, война закончена.

Я сжала зубы от боли и злости, но Токо была права.

– На этот раз ты чересчур наследила, Шики, – магичка склонилась надо мной. Ее глаза поверх очков были устремлены на меня, и в них не было и тени иронии. – Поэтому тебе следует затаиться. Ты – мишень этого Браунинга, а не я. Он, кажется, вообще не берет меня в расчет, и меня это чертовски удручает. А еще меня удручает то, что он знает о нас всё или почти всё, тогда как нам неизвестно о нем ничего. Поэтому будь добра, веди себя тише воды, ниже травы, теперь тебе есть что терять, не так ли?

Оттолкнув ее руку, я бессильно ударила кулаком о стол и отвернулась. Трубки капельницы натянулись, грозя выскользнуть из моей вены, и я вырвала их из руки сама.

Микия, снова Микия, снова этот чертов Микия! Он словно связывал меня по рукам и ногам – своей верой, любовью, прощением. И своей уязвимостью.

– Я его потеряю в любом случае. Рано или поздно.

– О, – в голосе Токо, которая снова занялась моей рукой, прозвучали нотки интереса – фальшивые донельзя, – значит, ты решила отказаться от него? Да, возможно, так будет лучше и для него, и для тебя. Он был такой умилительно преданный, пока ты лежала в коме, и куда более исполнительный, чем сейчас. И что самое главное, мне не приходилось задумываться о поиске кандидатуры на его место по причине его преждевременной смерти. Да и ты перестанешь привередничать, получая заказы, так ведь? Наконец, вдоволь насладишься убийством, без оглядки и вины. Все в выигрыше.

Не знаю почему, но слова Аозаки меня взбесили.

– Ничего я не решила! – вспылила я, но, заметив довольную ухмылку на лисьей физиономии Токо, замолчала.

– Это решать ему, – наконец, сдалась я.

– Такие, как он, не уходят, Шики. К добру это или нет.

Магичка вышла из круга яркого света и скрылась в тени. Зашелестели какие-то пакеты и бумага. Через минуту она вернулась, и на стол шлепнулся какой-то пакет.

– Это для тебя. Лучше ничего не нашлось, одевайся.

Я села на столе, свесив ноги вниз, размяла свою новую руку и распаковала рубашку, которую мне бросила Токо. Она была слишком короткая, но лучше, чем ничего.

– Как тебе показался наш друг Накамура? – спросила Токо, вертя в руках незажженную сигарету и глядя, как я одеваюсь.

– Под его масками была черная переливающаяся фигня, типа паутины или там… Трещин на зеркале, если ты об этом, – рассмотрев свежие уродливые стежки под грудью, я застегнула рубашку. – И в сердцевине какой-то символ. Не руны, но похоже.

– Иврит, – пояснила Токо, и я кивнула. Ей лучше знать.

– У него в мозгу словно был маленький переключатель: щелк – и он добрых дел мастер, щелк – и он чертов маньяк, превращающий лицо своей жены в кашу. А потом все предохранители слетели, раскурочив к чертям собачьим всю его личность.

– Личность говоришь? – задумчиво произнесла Токо, вертя в руках сигарету. Похоже, ей не терпелось закурить, но в мастерской она этого делать не хотела. – У Накамуры начались проблемы с самоопределением, или точнее с восприятием лиц других людей после автокатастрофы, так? Шики, – она посмотрела на меня, – личность, вопреки распространенному заблуждению, это не то, что скрывается глубоко внутри, и скрыто от окружающих, наоборот, это то, что созидается в общении с другими людьми, в соприкосновении с их личностями. Самоопределение и самоидентичность неразрывно связаны с тем, что видят и думают о нас другие люди. Латинское слово «Persona», личность, изначально обозначало маску, которую актеры одевали во время театральных представлений. Она позволяла им перевоплотиться, стать другим человеком, другой личностью. Persona, личина, ὑπόστᾰσις, маска – все эти слова ранее понимались, как отражение, чего-то внутреннего. Маска не скрывает, а показывает, она несет в себе печать души человека, ее истока. Роли, которые мы играем в повседневности, маски, которые носим, могут казаться нам чуждыми, но они всегда являются отражением того, чем мы являемся на самом деле. И Накамура снимал «посмертные маски» со своих жертв не потому, что они лгали. По крайней мере не только поэтому. Он, как древние египтяне, греки или алеуты, хранящие слепки лиц своих умерших, пытался сохранить их личность и тем самым обрести свою.

Аозаки прошлась по мастерской, увлеченная своей догадкой.

– Ты понимаешь, что это значит? Лелль – дура, но жестокость и расчетливость ей чужды, кроме тех случаев, когда дело касается непосредственно меня. Именно это и смущало меня во всей этой истории. Не удивлюсь, если она пыталась помочь этому бедняге, вложив в него каббалистический аналог слова «Persona», который должен был сохранить его личность от распада. Но она не учла, что проблема Накамуры как раз и заключалась в потере связи между лицом и сутью. То, что призвано было соединять, разрушило его до основания. Он окончательно утратил связь со своей сущностью и распался на тысячи масок.

– Тем хуже для него, – пробормотала я, сползая со стола на пол. Ноги подкашивались, но стоять я могла. Токо, окинув меня оценивающим взглядом, кивнула.

– Тем не менее, он оказался на редкость сообразительным. Кто бы мог подумать, что обычный маньяк и призрак сможет так отделать непобедимую Шики. Микия и правда…

– Токо, – я подняла на нее глаза. Она невинно улыбнулась и решила не заканчивать начатую фразу.

– Тише воды, ниже травы, Шики, – повторила Токо и, развернувшись, покинула свою мастерскую. Едва за ней захлопнулась дверь, появился мой квадратный телохранитель.

– Домой, Акитака, – наплевав на гордость, я протянула к нему руки и, когда он поднял меня, обхватила его шею. – Не забудь про Микию.

***

– Хм… – я покрутила ручку двери и повернулась к Акитаке, поддерживавшему одной рукой Кокуто, который никак не хотел просыпаться из-за какого-то чудо-снадобья, что дала ему Аозаки, – кажется, я потеряла ключ.

Учитывая, что я стояла босая в одной рубашке Токо, которая едва доставала мне до середины бедра, мне и поискать ключи было негде. Зачем вообще закрывать дверь в полупустую квартиру?

В ответ на мои мысли в квартире раздался какой-то слабый писк и пошкрябывание. Я прижала ухо к двери, прислушиваясь, а, когда повернулась к Акитаке, он уже протягивал мне ключ Микии. Наверное, шмонать бесчувственных людей он научился раньше, чем ходить.

Распахнув дверь, я только и успела заметить, как нечто маленькое и черное метнулось на всех парах от двери под кровать и зыркало оттуда недобрыми глазищами.

– Откуда это здесь? – глянув на Акитаку, потом на висевшего кулем у него подмышкой спящего Микию, я вздохнула и, пропустив их внутрь, захлопнула дверь.

Едва я присела на кровать рядом с уложенным туда же Микией, из-под нее донеслось требовательное и обвиняющее мяуканье.

– Поищи, чем его накормить, прежде чем уйдешь, – попросила я забираясь под одеяло и поворачиваясь лицом к стене, – если Микия притащил его сюда, то наверняка позаботился и о корме.