Текст книги "Ошейник для Лисицы (СИ)"

Автор книги: ReNaR_fox

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

На маленьком судёнышке в бескрайних просторах моря…

Эти дни были самыми счастливыми днями в моей жизни!

Я понял, что Эмерлина моя единственная, что она создана для меня, а я был создан для неё. Я никогда ничего не скрывал от неё. Я знал все её вкусы, все любимые запахи, цвета, узоры…

Я знал о ней всё!

Кроме размера её платья…

Продавщица, когда я сказал, что мне нужно платье для жены, но я не знаю размера, рассмеялась. Но мне так хотелось купить ей какое-нибудь платье пооткровеннее, что сил моих не было удержаться. И принялся показывать продавщице на пальцах.

– Талия?

Я сложил лапами кольцо. Уж это-то я знал!

– Бёдра? – издевательски и с откровенным сарказмом потребовала продавщица.

Я обвёл лапами линию её бёдер несколько раз.

Продавщица засмеялась и посмотрела мне в глаза.

– Грудь?

Ну, тут я ни на секунду не задумался и показал лапами.

Веселью продавщицы не было предела, но благодаря своему опыту она определила размер и повела меня сквозь ряды полок, заваленных всевозможным тряпьём. Продавщица была толстой пожилой женщиной-человеком. От её голой розовой кожи мне становилось противно. Хотелось поскорее убраться от неё подальше…

– Чего желаете? Фасон, цвет, форма?

– Фасон желательно пооткровеннее, – я откровенно не понимал, что такое фасон. – Цвет лучше нежный, розово-белый, а форму уж моя жена определит.

Женщина нырнула куда-то между стеллажами и вскоре появилась с тремя вечерними нарядами. От такого шика у меня перевело дух, и я сразу попытался представить свою жену в этих нарядах. Но воображение моё переклинило, очевидно из-за напитка, и во всех нарядах моя жена была одинаково хороша, хотя если честно, то для меня она хороша даже в поношенной заштопанной рубашке и мятых серых штанах…

Пришлось спрашивать у продавщицы:

– А как вы считаете, что лучше пойдёт лисице?

– Ну, я ведь даже не видела её, но скажу, что вот это, – она показала на правое, самое шикарное, – будет прелестно смотреться в сочетании с рыжей шерстью. А эти два – для человеческих девушек.

– Тогда беру. Запакуйте, но так, чтобы не было видно, что это.

– Вечно вы, лисы, какие-то заговоры строите…

Со свёртком подмышкой и с основательно полегчавшей, но всё ещё полной сумкой, я вышел из магазинчика и двинулся к дому, на этот раз твёрдо решив никуда не сворачивать…

Дом – это так он только называется. На самом деле, это огромный замок со множеством потайных ходов и комнат. Замок этот был очень давно вырублен в стволе гигантского умершего дерева. Достался он мне по наследству. Каким образом он достался моему отцу, я не знаю. Возможно, он был казначеем. А может быть, это фамильное. Чёрт его знает. Вся округа и ещё очень много земли принадлежит тут мне. Я бесспорный хозяин этих земель. У меня по периметру даже таблички стоят. Я иногда их подновляю.

Идти до этого замка с границы моей территории минут пятнадцать. Земля у меня красивая, и я знаю множество потрясающих и романтичных мест. По ней текут две речки, и по одной можно выйти в море. Замок стоит на её берегу, поэтому яхта всегда рядом. И эти пятнадцать минут, пока идёшь от города к замку, никогда никого не увидишь и не услышишь. Никто не решается вторгнуться в лисьи владения…

Небольшой мостик из корня того же дерева, в котором находится мой дом. Подъёмные ворота, как всегда, опущены. Механизм давно не работал, да и не надо это. Мягкая грунтовая тропинка к двери моего дома и… волчьи следы на земле.

Я присел и принюхался. Потянулся носом к земле, ловя тонкие запахи, которые исходили от неё. Много. Здесь было много волков. Запахи путались, смешивались, сливались в один. Вот эти следы ведут в замок… а вот эти из замка. Похоже, они что-то искали…

Потом я различил несколько немного более глубоких следов, ведших из замка. Они несли что-то тяжёлое. Несли… а вот здесь кто-то чиркнул когтем по земле. Я ещё раз приблизил свой нос к следу когтя и попытался разнюхать его…

Эмерлина! Это был запах моей жены!

Я со всей мочи рванул к замку. Распахнул ногой дверь и узрел внутри полнейший погром. Только камин по-прежнему уютно потрескивал, а в кресле перед ним, закинув ногу на ногу, сидел волк. От него несло так, что моё обоняние сразу распознало его.

Изенгрин…

Такое курить мог только он. Он и сейчас дымил толстой вонючей сигарой, от едкого дыма которой у меня заслезились глаза. Никто в городе не знал, где он берёт такой гадкий табак. Его он смолил практически непрерывно, и за волком всюду тянулся шлейф едкого дыма…

Я тихонечко положил свёрток с сумкой на стоящий у двери стул. Изенгрин мог прийти ко мне только в двух случаях: или он нашёл чем меня прижать, или пришёл мириться. Мириться он явно не собирался, – значит, ему-то от меня нужно. Держать меня в тюрьме было бесполезно, и он это знал. Слишком часто я оттуда убегал, несмотря на всё, что он только не придумывал, чтобы меня там запереть. Даже замуровать хотел. Но не судьба.

И я, кажется, уже догадался, чем он меня прижмёт.

Этот подлец…

– С твоей семьёй ничего не случится.

Он услышал меня, а значит, шансов на внезапную атаку не было. Я перестал подкрадываться к нему и встал за креслом, борясь с желанием положить лапы ему на шею и задушить…

– Ты узнал то, чего тебе знать не положено…

– Об этом никто не узнает.

– Я в этом не сомневаюсь. Теперь подумай вот о чём: твоя жена сейчас сидит в той же клетке, где были те четверо лисят, помнишь? Мы даже не стали смывать кровь с пола, – кровь, которую пролил ты… – он затянулся сигарой и выпустил в воздух облако серого дыма. – Я пришёл предложить тебе работу…

– Мне не предлагают.

– Точно. И поэтому я ЗАСТАВЛЮ тебя сделать её, хочешь ты того или нет. Но я тебя уверяю: твоя жена и дети очень бы хотели, чтобы ты выслушал меня и сделал всё, что я у тебя попрошу.

– С чего ты решил, что я соглашусь?

– Ты не сможешь не согласиться.

Я вскипел. Мне безумно захотелось убить его, пойти в замок, перебить там всю охрану и вытащить оттуда свою семью…

– Мерзавец!

Я не утерпел и принялся душить его. Волк схватился за горло и начал было задыхаться, но его сигара обожгла мне запястье, и я отдёрнул лапы.

Изенгрин вскочил с кресла и встал в боевую стойку.

– Драка? Она тебе не поможет! – похоже, он тоже давно ждал подходящего случая затеять мордобой и отвести душу…

Я бросился на него с диким рыком, на ходу обнажая зубы. С дикой яростью я принялся избивать волка как грушу, как манекен для тренировок. Ошеломлённый моим натиском Изенгрин поначалу пропускал удары, но потом начал или блокировать их, или ловко уходить от них.

Я насторожился. Мне казалось, что он уже должен был свалиться на землю от такого количества ударов, но волк всё ещё стоял и даже огрызался, угрожая мне. Я припомнил ещё несколько приёмов, которым меня когда-то научил один лис, и нанёс ему ещё несколько чувствительных и очень болезненных ударов. Но волк устоял. Более того, он перешёл в атаку. Теперь уже мне приходилось отбиваться, но силы были на исходе. Тяжёлым ударом Изенгрин свалил меня на пол, но я смог подняться и, вытерев лапой кровь, которая текла из пасти, сплюнул в сторону…

Волку тоже досталось. Правый глаз налился кровью и почти закрылся. На левой лапе у него красовались глубокие кровоточащие царапины. Я отдышался и снова бросился в бой, рассчитывая на успех. Но волк просто отпрыгнул в сторону, выставив обе лапы, сложенные в кулак. Не успев увернуться, я налетел мордой на этот блок и даже не успел упасть на пол, как Изенгрин нанёс мне сильнейший удар в живот. Из меня разом вылетел весь воздух, и я начал задыхаться. Я упал на пол и на этот раз уже не смог подняться. Изенгрин подло и очень больно добил меня несколькими пинками по почкам. Потом ещё раз врезал мне по морде, и перед моими глазами поплыла красная пелена…

Он выиграл эту драку, но битва ещё не окончена…

– Ну вот и размялись… – он кинул перед моей мордой какую-то серо-зелёную сумку. – А теперь слушай. Ты пойдёшь в тайный город и наберёшь воды из центрального фонтана. Склянка в сумке. Там же я оставил тебе карту, чтобы ты не заблудился по дороге. Город давно уже не тайный, но многие так и не смогли до него добраться. На всё про всё у тебя два месяца. Выбора у тебя нет. До свидания, Ренар… – и с этими словами волк вышел из комнаты. Дверь осталась открытой, и в неё залетал свежий прохладный воздух.

Я же судорожно пытался сделать хоть один маленький вдох. Казалось бы – нет ничего проще, но воздух почему-то не шёл в лёгкие. Я лежал на спине и просто задыхался, сам не зная от чего. В драке я не чувствовал боли, но сейчас она давала о себе знать. Болело всё тело, и я никак не мог понять почему. Я попытался перевернуться, и, как только я коснулся боком пола, из моей пасти хлынула кровь, а всё тело пронзила боль, как от удара хлыстом. Я понял, что у меня сломано ребро, и попытался перевернуться на другой бок. С большим трудом, всё ещё задыхаясь, я опёрся на лапу и смог наклонить своё тело. И вновь из пасти и носа хлынула кровь, и, только когда её поток прекратился, я смог отдышаться. В пасти стоял вкус крови, и к горлу подступил ком. Я попытался откашляться, но вместо этого меня стошнило на пол гостиной. Но, когда я снова попытался вдохнуть, мне это не удалось. Сломанное ребро давило на лёгкие, и это вызывало страшную боль. Мне казалось, что сейчас моё тело переломится напополам… Сделав ещё одно усилие, я смог перевернуться на живот. Меня снова вырвало, и кровь из носа закапала интенсивнее.

Я медленно пополз к кухне, где можно было найти что-нибудь лечебное или обезболивающее, но быстро понял, что просто не успею. Даже если доползу до кухни живым, я не смогу встать на ноги, чтобы достать до верхних ящиков, где Эмерлина обычно хранила лекарственные настои и травы. Я попытался закричать, позвать на помощь, но вместо звуков из моей пасти вырывалось какое-то бульканье. Да и если бы я смог кричать, то это было бы бесполезно: вокруг замка не было ни души…

Я дополз до лестницы и положил голову на ступеньку, пытаясь хоть как-то остановить кровь. Лисье тело удивительно живучее, у меня должно было хватить сил выжить, если…

Кто-то мягко подошёл ко мне сзади. Так мягко, что я сразу понял, что это был лис. Не оборачиваясь и не принюхиваясь. По звуку шагов. Тело на это отреагировало сразу – я попытался перевернуться, встать и, если придётся, дать бой.

Но я не смог. Изенгрин был слишком силён…

Незваный гость присвистнул. Я не пытался ему ответить: все оставшиеся у меня силы уходили на то, чтобы не закрывать глаза…

Потом этот лис взял меня за ноги и поволок куда-то; но я не сопротивлялся. Я волочился как тряпка, вытирая собой пол…

Незнакомец дотащил меня до другой лестницы, ведущей в нашу с Эмерлиной спальню. Он ловко подбросил меня и подхватил на лапы. Сквозь мутную пелену, которая сгущалась перед моими глазами, я смог различить очертания лисьей морды, густую белую шевелюру и чёлку, доходившую до глаз. На шее у него болтался плащ, какой – я не видел. Лис печально посмотрел на меня и покачал головой. Мне почему-то вдруг стало необычайно хорошо и легко: тело снова будто перестало существовать, голова стала пустой, как дуршлаг, а желудке воцарилась пустота…

Я почему-то подумал, что ему можно доверять, а потом закрыл глаза и потерял сознание…

«Ну и смрад!» – подумала я, проходя мимо какого-то дома. Эти чёртовы падальщики не обращают внимания на подобные запахи, но мой лисий нос морщился и отказывался дышать. Казалось, что вся их территория пропахла смертью и гниением. Надо было уже убираться с враждебной земли, благо жемчужина уже была надёжно спрятана во внутреннем кармане левого сапога. То, что в сапогах есть пара потайных карманов, я сама обнаружила совершенно случайно, но они оказались весьма полезны. Никто не додумается обыскивать сапоги, а значит, есть шанс сохранить самое ценное, например красную жемчужину. На это я сейчас и надеялась, прижимаясь к холодной и сырой стене дома Тардифа, откуда только что увела сию драгоценность.

Но у меня здесь ещё оставались некоторые дела.

– Эй! Это что ещё за… Эй! Ребята! Тут какая-то лисица!

Меня заметили!

Я остановилась и перестала прижиматься к стене.

Ко мне приближался отряд из десятка гиен. Все держали оружие наготове и внимательно всматривались в меня. Я знала, что они подумают. Один из них, очевидно самый зоркий, вдруг опустил оружие:

– Не какая-то! Эта же та самая шлюха, которую мы поймали год назад! Видите ошейник?

Моё сознание затопила дикая ярость. Лапы напряглись, сердце начало биться медленнее и сильнее…

– Эй, ты! Давай, ползи сюда, будешь моей подставкой для ног!

– Давай, давай! Это же такая честь для тебя!

Мерзавцы. Что они знают о чести?!

– Небось соскучилась по острым ощущениям, ещё хочет! Ползи сюда, сучка, я покажу тебе, на что мы способны!

– Давай, шлюха! Тебе же это нравится!

– Бросай оружие и поклонись своим господам!

Это было последней каплей…

Арбалеты выскочили почти сами собой.

– Эй, убери оружие! Я не разрешал тебе его иметь!

Гиены рассмеялись.

– Зато я разрешаю тебе побыть моей сучкой!

– НИКОГДА!!!

Три секунды. Девять выстрелов. Пять с левой лапы и четыре с правой. Девять трупов со стрелами в головах. И только тот, самый наглый, стоит передо мной и дрожит от страха. Теперь его очередь бояться. Так пусть ему будет страшно…

– Эй, что ты делаешь?! – он потянулся за кинжалом, но стрела тут же пробила ему лапу. – Чёрт! – он попытался убежать, но я прострелила ему ноги. Он упал на живот и попытался ползти.

Я подошла к нему и пинком перевернула его на спину. Поставила ему сапог на грудь и вдавила каблук в его тело. Гиен закричал.

– Помнишь меня, ублюдок?

– Помню…

– Помучить бы тебя два месяца, так же как и вы меня. Но я просто лишу тебя всего. Убивать тебя было бы слишком большой милостью с моей стороны.

– Иди ты…

Я направила арбалет ему на целую лапу и несколько раз выстрелила. Конечность стала похожа на помесь змеи с ежом. Потом вторую лапу и обе ноги. С такого расстояния стрелы пробивали его плоть насквозь и застревали в земле. Гиен лежал, приколоченный к земле тонкими стрелами. Левая лапа была практически разорвана, виднелась кость. Кровь из израненных конечностей текла бурым неравномерным потоком, пульсировавшим в такт ударов сердца.

Я стояла и смотрела не него. Свысока, как когда-то это делал он. Смотрела на живое существо, которое корчилось от дикой боли. У которого больше не будет ни ног, ни лап. Но он это заслужил…

Он закричал. Ему было больно, невыносимо больно. Я знала это. Я хотела сделать ему больно, хотела, чтобы он умолял меня о пощаде, о смерти. Хотела, чтобы он стал никем, всего лишь телом, у которого нет ни мыслей, ни чувств – только заполненный болью разум…

Последней стрелой в левом арбалете я отстрелила похотливому уроду яйца. Теперь это станет ему настоящим наказанием. Неподалёку уже слышался топот охраны и звон оружия. Я ещё раз напоследок пнула полумёртвое тело и одним движением заправила в оружие ещё по двадцать стрел.

Одному я уже отомстила. Оставалось всего-навсего примерно шестьдесят девять таких же подонков. Я ждала этого больше года, и я не отступлю.

Я или убью, или искалечу их всех…

Я бросилась в лес, стремясь уйти от погони. Второго раза не будет, пусть даже не мечтают. Моё тело теперь принадлежит только мне!

====== Глава третья. Особенности лисьей рыбалки ======

Бег.

Тяжёлое дыхание и боль в боку.

Сумка со стрелами и прочее барахло болтается на юбке и бьёт по ногам, мешая бежать.

Лапам дико тесно и неудобно в высоких сапогах. Каблуки проваливаются в землю.

Бежать.

Дальше будет море.

Но сейчас надо уйти от погони.

Ствол дерева, прыжок, приземление, секундный перерыв…

Бежать.

Они не смогут меня поймать.

Прыжок, полёт, сальто вперёд, приземление, мокрая земля чувствуется сквозь перчатки, отдышка.

Бежать.

Разбег, сильный прыжок, небольшой ручей, приземление.

Бежать.

Не останавливаясь и не оборачиваясь.

Сук, подкат, сырая земля липнет к шерсти.

Я ещё к ним вернусь…

Воздух…

Живительный газ медленно входит в ноздри. Он несётся через тело, летит прямо в лёгкие. Он несёт жизнь. Такую интересную, занимательную, познавательную, местами опасную жизнь. Я люблю жить. Я хочу жить. Я удачлив, красив, хитёр и богат. И я буду жить, топтать землю, дышать этим чистым живительным воздухом. И я живу. Но жизнь эта проходит во тьме. Кромешной тьме. Мне казалось, что тьма везде, что кроме неё нет ничего и только моё тело плавает в этой тьме… а вокруг ничего, и сколько ни протирай глаза, сколько ни вглядывайся – нигде ничего не видно. Только воздух вокруг. Воздух проходит сквозь тело, но возвращается обратно. И жизнь медленно идёт мимо меня. Но вдруг тьма дёрнулась. Инстинкты, неподвластные разуму, оживают и начинают работать. Большие чёрные уши сами собой начинают двигаться…

Шум…

Я слышу. Не вижу ничего, кроме черноты, но тонкая кожа ушей ловит и усиливает слабые звуки. Потом вдруг появляются новые чувства. Я чувствую, как воздух шевелит тонкие волоски внутри носа. Я чувствую своё тело, ощущаю мягкую ткань, прижимающуюся к моему меху. А ещё я вижу, как темнота начинает стремительно гаснуть, меркнуть, становиться красной, становится всё светлее и светлее. Я чувствую тело и понимаю, что я лежу.

И мне кажется, что я лежу так уже целую вечность. Я открываю глаза…

Морда…

Раньше я не обращал на неё никакого внимания, но теперь она показалась мне необычайно интересной. Длинная, покрытая рыжей шерстью, с чёрным носом на конце. Я изучал её, как будто это было что-то такое, чего я никогда в своей жизни не видел. А ведь она всю жизнь была при мне, она была там всегда, и куда бы я ни взглянул – она всё равно была в общей картине. Всегда и везде торчала эта выпуклость. Нос указывал мне точный центр моего взгляда, служил всем остальным указателем моего взгляда. Почему я раньше его не замечал?

Память…

Её не потеряешь, она всегда с тобой, куда бы ты ни шёл, что бы ты ни делал. Я часто проклинал её, часто обращался к ней за советом, иногда хотел от неё избавиться. А сейчас она подсказывала мне, что со мной произошло…

Я со страхом попытался подняться. Я лежал на кровати. Один на шикарной, двухместной кровати. Я лежал посередине, хотя обычно сплю справа. Никакого одеяла не было, я лежал просто на простыне. Я сел. Странно. Ничего нигде не болело. Я провёл лапами по груди, но не почувствовал никакой боли. Я легонько надавил на ребро, которое было сломанным. Кость легко продавилась, но никакой боли не было. Я надавил сильнее, но ребро всё так же стояло на своём месте. Я погладил лапой нос. Тоже никакой боли. Я был совершенно цел! Но в пасти до сих пор стоял привкус собственной крови…

Неужели мне всё это просто почудилось?

Я ещё раз осмотрел себя. Нет, я точно был абсолютно цел. Куда-то исчезли, пропали не только недавние шрамы и синяки – всё тело было будто первозданным. Я протянул лапу и раздвинул шерсть на левой ноге. Давнего шрама, который был там с детства, не было. Под рыжей шерстью была чистая, ровная кожа. Я испугался не на шутку. Этого просто не могло быть! Я потянулся к уху. Золотое кольцо, закованное на ухе, болталось не так свободно как раньше. Дырка в ухе у меня появилась из-за одного очень меткого лучника, а кольцо – благодаря Эмерлине. Это была не просто серьга – это было моё обручальное кольцо. Я никогда не любил носить кольца на пальцах, да и вообще не любил никаких украшений. Всё, что на мне было, – это моя неизменная короткая жилетка и серьга. Причём серьгу я снять не могу. Разве что с помощью кусачек…

Я уже слышал этот шум, но в моём сознании он вписывался в общую массу утренних звуков. Тихий плеск воды в реке, которая течёт рядом с замком. Пение маленьких неразумных птиц. Прерывистый гул. И шум…

Я никак не мог сообразить, что это за шум. Но отдалённо это было похоже на готовку. Словно кто-то что-то готовил на кухне…

Эмерлина, моя красавица, всегда готовила мне завтрак, когда мне удавалось переночевать дома. Но если на кухне сейчас Эмерлина, то это значит, что ничего не было и моя память ошиблась. Ничего не произошло, а значит… мне всё это приснилось!

Я скатился с кровати и рванул на кухню, спеша подтвердить свои надежды. Пока я бежал к кухне, – а это было не так близко, учитывая размеры замка, – я думал обо всём этом. Я надеялся, что это всё просто страшный сон, результат бессонных ночей, проведённых на улице под городским мостом, что мне всё это приснилось, а значит, не было никаких ужасных существ в подвале королевского замка, Изенгрин не избивал меня до полусмерти, а моя жена сейчас мирно готовит мне завтрак…

Надежда…

Она никогда в жизни не умирала во мне. Даже когда я стоял на парапете с петлёй на шее. Даже когда лапа Изенгрина уже была на рычаге. Даже когда у моих детей больше не оставалось надежды увидеть своего отца живым. Никогда!

Была она и сейчас. Я надеялся, что вот-вот обниму свою жену и поцелую её так сильно, как никогда. Она удивится, а в лапах у неё будет какая-нибудь кухонная утварь. Она посмотрит на меня с удивлением и любовью, а я просто скажу, что люблю её…

Я ворвался на кухню… и моя надежда умерла…

На кухне, стоя спиной ко мне возле небольшой печки, стоял лис в белоснежном плаще. Его уши тихонько шевелились, словно он к чему-то прислушивался. Из-под плаща виднелся кончик белого хвоста. Лис что-то готовил на небольшой плите, в которой тлел уголь. Это что-то аппетитно скворчало на небольшой сковородке, разбрызгивая вокруг себя горячие капли жира. Я принюхался.

Свинина…

Бедные свинки. Они такие вкусные. Но тупые. Конечно, есть свиньи и разумного вида, ходящие на двух задних лапах и умеющие разговаривать, но лично я таких не встречал. Я встречал только глупых, неразумных свиней, из которых получались великолепные отбивные…

Но больше всего я люблю рыбу.

В нашем мире имеется множество животных, которые не достигли уровня человека, и вот им-то и приходилось расплачиваться за свою тупость.

Но сейчас я забыл о голоде. Лис у плиты словно не слышал моего появления: он внимательно наблюдал за мясом, переворачивая его вилкой. Но тут капля горячего жира отлетела лису прямо в глаз – он вскрикнул, хватаясь за обожжённое место, и громко ругнулся. Некоторое время он матерился, потирая за глаз, потом отвернулся от плиты – и только теперь заметил меня. На него это не произвело никакого впечатления.

– О, доброе утро! Не знал, что ты уже проснулся…

– Не знаю насчёт доброго, но утро. – я сложил лапы на груди и опёрся плечом о дверной косяк. – Ты, собственно, кто такой и что тут делаешь?

– Как видишь, завтрак готовлю, Ренар.

– Откуда ты меня знаешь?

– Кто же в округе не знает прославленного вора, хитреца и искусного лжеца Ренара?

– Ты мне льстишь?

– Нет, просто так оно и есть. Меня зовут Арен, – он потянул мне лапу.

Не то чтобы я был рад такому знакомству, но мы пожали друг другу конечности. Сжал мою лапу он необычайно сильно, и мне стоило больших усилий сохранить серьёзное выражение морды и не скривиться от боли. Сам лис был высоким, немного накачанным зеленоглазым блондином. Это был тот самый лис, которого я видел вчера после схватки с Изенгрином. Чёлка наполовину закрывала его глаза; волосы были то ли выкрашены, то ли белыми от природы; плечи прикрывал плащ. Под последним обнаружился широкий кожаный пояс, на котором висел кинжал в шикарных ножнах. Чуть подальше болтался явно пустой кошелёк. Это я подметил даже быстрее, чем всё остальное.

– Что ты здесь делаешь и как оказался в моём доме без приглашения?

– Ну… – он отвернулся и снова принялся за готовку. – Мне просто не хотелось оставлять тебя умирать у себя за спиной.

– Это похвально, но почему ты здесь?

– Ну… – он взял сковороду и подошёл ко мне. – Может быть, отложим этот разговор? Я ведь, между прочим, тебе жизнь спас.

– Я хочу знать, что ты здесь делал! – я прибавил жесткости в голос, и это получилось достаточно убедительно.

Арен понурил голову.

– Я к тебе поживиться пришёл… спереть что-нибудь…

Вот это здорово. Так значит, легендарный вор был обворован?

– И сколько раз ты ко мне наведывался? – я знал, что ни один лис не оставит место, где можно поживиться, и будет возвращаться туда, пока не сопрёт всё.

– Ну… иногда… когда очень прижмёт.

Я расслабился. Это был обыкновенный бродяга, а не профессиональный вор.

– Мог бы так зайти. Я своим помогаю.

Я взял со сковородки самый большой кусок свинины и ушёл в большой зал, где вчера я встретил своего врага.

Там по-прежнему царил погром и полный хаос. Чтобы разгрести это всё и установить хоть какой-то порядок, понадобится не меньше недели, но сейчас мне было не до беспорядка. То, что для меня было дороже всего, – вся моя семья – сейчас сидит под замком и страдает из-за меня…

Мне стало невыносимо стыдно за себя. Из-за моей репутации моя жена сейчас сидит в сыром подвале. Но это ещё ладно. Эмерлина это перенесёт, но дети… за них я боялся больше всего…

Подпитывая свой лисий мозг пищей, я принялся размышлять.

Я мог взять свой меч, пару десятков метательных ножей и вытащить их силой. Но Изенгрин наверняка предусмотрел этот вариант и, скорее всего, выставил там столько охраны, что я точно не выживу. Я мог попробовать пробраться туда незамеченным и организовать их побег. Но, опять же, Эмерлина сможет, но Карл и Лима – нет…

Глотая жесткое недожаренное мясо, я пытался лихорадочно сообразить, что же мне делать. Мы с женой могли бы нести их… но нет, на пути слишком много мест, где нужны обе лапы. Может, вытащить их потом? Тоже не подходит: Изенгрин просто убьёт их, он на редкость безжалостен…

Мясо кончилось, и я по инерции куснул себя за палец. Мне ничего не оставалось, как выполнить условие волка и идти в тайный город за глотком воды из фонтана. Это месяц, не меньше. За месяц здесь может произойти что угодно, вплоть до переворота и смены власти. Что будет, если я вернусь, а Изенгрин уже займёт королевский трон? Нет, я не мог отсутствовать так долго… Я отпустил палец, из которого уже начала капать кровь, и разглядел между всевозможного хлама серо-зелёную сумку. Подобраться к ней было непросто: пару раз я наступал на что-то острое и отдёргивал лапу. Но, преодолев этот нелёгкий путь, стоивший мне двух заноз в лапе, я поднял с пола злополучную сумку. При осмотре в ней обнаружился пергамент, туго свёрнутый в трубочку, и замысловатая склянка из толстого стекла. Она была небольшой, но какой-то странной, изогнутой формы. Затыкалась она деревянной пробкой с ручкой. На вид она была достаточно прочной, поэтому я сунул её в карман жилетки. Потом я когтем разрезал тесёмку на пергаменте и развернул карту. План оказался достаточно хорошим, а мой путь был начерчен красными чернилами, причём явно самый короткий и рациональный. Но, судя по масштабу карты, даже на этот самый короткий путь мне придётся потратить не меньше трех-четырех недель. Даже несмотря на то, что Изенгрин дал мне целых два месяца, я не хотел отсутствовать так долго.

Сзади подошёл Арен со сковородкой, и, не отрываясь от карты, я на ощупь вытащил у него ещё кусок свинины. Лис тоже проявил интерес к пергаменту и принялся его изучать:

– Это что?

– Карта…

– Вижу, что карта. Куда собрался-то?

– Я никуда не собирался.

– Ладно. Куда тебя послали? – он сделал акцент на последнем слове.

– В тайный город…

– Ого! Всегда мечтал там побывать, знаешь? – он чавкнул. – Говорят, там есть чем неплохо поживиться.

Я посмотрел на него с недоверием:

– Я туда не воровать и обогащаться иду. У меня там одно маленькое, но очень важное дело.

– Слушай, можно я с тобой?

Я свернул карту и сунул её в жилетку, рядом со склянкой. Затем развернулся и прошёл мимо Арена.

– Мне идти туда три недели… думаю, что нет.

– Почему идти? Ты что, рехнулся?

Теперь настала моя очередь удивляться.

– Ты о чём?

– Посмотри на карту. На ней хорошо видно, что этот город стоит на берегу.

– И чего с того?

– Так у тебя же яхта у пристани стоит! Садись и плыви!

Меня словно молнией ударило. Действительно, ведь можно просто доплыть до города! «Непобедимость» выдерживала и не такие походы; Эмерлина говорила, что на ней можно обойти вокруг света.

Я принялся копаться в комоде, где лежало моё оружие на чёрный день. Я редко заглядывал в тот ящик. Пока я искал то, что мне было нужно, я вдруг сообразил, что не смогу управлять яхтой.

– Ну что? Возьмёшь меня в плавание?

– Никакого плавания не будет. Я не умею управлять яхтой, да и основ навигации не знаю…

Я отыскал в недрах ящика два браслета с креплениями для метательных ножей. Надел, и попробовал, как они сидят на запястьях. Немного маловаты, но это я подгоню. В каждый такой браслет помещалось только пять ножей, но зато доступ к ним был более лёгким и быстрым. Я принялся искать подходящие ножи.

– Ну… я знаком с навигацией, а как управлять этой посудиной, думаю, разберёмся, – лис был весьма настойчив в своем желании отправиться со мной.

Я выпрямился, держа в лапах связку узких ножей.

– Знаешь, говоришь? – я принялся засовывать их в предназначенные для них крепления.

– Знаю, знаю. Разберёмся, говорю!

Я удостоверился, что все ножи на местах, и потряс лапами, чтобы убедиться, что они сидят прочно и не могут выпасть.

– Разберёмся… Эмерлина разбиралась… ладно. Нам понадобится еда и вода, так что иди-ка ты в погреб и перетащи в трюм всё то, что долго не портится. И набери пару бочек воды.

Арен отставил пустую сковородку и шутливо отдал честь:

– Есть, капитан!

И убежал. Я даже не стал показывать ему, где у меня здесь погреб и как пройти к яхте. Я был уверен, что раз он бывал здесь раньше, то знает всё досконально. Я же продолжил выбирать оружие. В такие долгие путешествия стоило отправляться хорошо вооружённым, поэтому остальные ножи из связки я запихнул в специальные карманы, пришитые изнутри жилетки. Десяток ножей на запястьях – это только для начала. В жилетку поместилось ещё тридцать штук.

Из подвала донёсся грохот падения чего-то тяжелого.

Я не стал огорчаться по этому поводу: всё равно в замке полный бардак, теперь и в подвале тоже. Главное, чтобы его там чем-нибудь не придавило: трупы мне тут не нужны.

Я поднялся наверх и ещё раз осмотрел спальню. В ней было пустынно и неуютно, несмотря на всю ту растительность, которую Эмерлина разводила для её украшения.

Как же мне без неё тоскливо…

Я просидел в молчании полчаса, скучая по своей любимой лисице.

В спальню заглянул Арен:

– Я всё сделал, теперь нам провизии на месяц хватит!

– Это хорошо… хорошо…

– Эй, что с тобой?

– Ничего…

– Ты меня не обманешь, лис. Не бойся, с ними ничего не случится.

– Что?! Откуда ты всё знаешь? – я вскочил и сгрёб лиса за плащ на его груди.

– Я слышал твой разговор с волком и всё понял. Поехали уже?