Текст книги "Ошейник для Лисицы (СИ)"

Автор книги: ReNaR_fox

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

– Готова? – я обратился к жене.

Она ещё раз пригладилась, отряхнулась и глянула в небольшое зеркало:

– Более-менее. Только давай говорить будешь ты, а то у меня…

– Тогда помалкивай.

Я ещё раз одёрнул жилетку, поправил и пригладил шерсть в районе паха (вдруг за дверью Флёр?) и поправил непослушную причёску. Припомнив все возможные оправдания, я схватился за ручку и дёрнул её на себя.

На пороге стоял Арен в своём неизменном белом плаще:

– Ну вы, блин…

– Что мы?

– Да вы, вы.

– Да мы, а мы что?

Стоявшая за моей спиной Эмерлина прыснула в кулак, а Арен улыбнулся:

– Прости, Ренар… – и лис отошёл в сторону.

– Какого?! – только и смогли воскликнуть мы с Эмерлиной, едва увидев того, кто сейчас стоял перед нами.

– Здравствуй, Ренар, – приветствовал меня в своей обычной манере Изенгрин.

Я быстро оценил ситуацию: «Непобедимость» была привязана к фрегату, на палубе яхты находилось ещё шесть волков, двое из которых держали Флёр…

– Ренар! С дороги! – разворачивая на ходу плеть, из-за меня вылетела Эмерлина.

Вжавшись в стенку, я наблюдал, как железный наконечник хлыста пробивает грудь волка, державшего Флёр. Лисица тоже оказалась не промах. Стремительно развернувшись, она дала второму острым каблуком в глаз. Освободившись, она сразу же заняла позицию спиной к спине с моей женой. Только теперь я заметил, что у неё не было арбалетов. Прохвост в белом плаще держал их подмышкой и мерзко улыбался. Спохватившись, я понял, что тоже безоружен. Единственным, кто оставался вооружённым, была моя жена. Она медленно поигрывала хлыстом, показывая волкам, что без промедления пустит его в ход. Тем временем Флёр куснула себя за пальцы и сдёрнула перчатки, обнажив длинные и острые когти – единственное оставшееся у неё оружие. Хотя назвать это оружием…

Бросившийся на лисиц волк был скручен хлыстом и оглушён ударом сапога. Вдвоём они работали единой командой, слаженно, быстро и смогли отразить ещё четыре атаки, но силы изначально были неравны: к волкам уже спешило подкрепление с фрегата. Я уже собирался кинуться на подмогу, но меня тут же схватили двое накачанных волков. Постепенно удары хлыста стали слабеть, и наконец Эмерлина промахнулась. Прорвавшийся к ней волк быстро и умело скрутил её и бросил на колени. Оставшись без прикрытия со спины, Флёр тоже была быстро повержена, поставлена на колени и закована в наручники. Я попытался дёрнуться, но это было бесполезно. Моей жене заломили лапы, и я услышал, как она вскрикнула от боли. В этот момент я потерял весь свой человеческий разум и просто озверел. Я никогда никому не позволял делать ей больно, и всегда месть моя была страшна. Неимоверным усилием я вырвался из захвата и, рыча, бросился на обидчика моей любимой. Но даже эта вспышка ярости не помогла мне: Изенгрин привёл с собой слишком много волков, чтобы мы могли с ними справиться…

– Ренар, не стоит так переживать, – волк закурил, наблюдая, как на меня надевают простые наручники.

– Изенгрин, ты не настолько наивен. Ты же знаешь, что ни одни наручники меня ещё не удержали.

– Ничего, просто посиди немного спокойно. Мои ребята за тобой последят.

– Арен, что, чёрт возьми, это значит?! – крикнула Флёр. Честно говоря, у меня самого в голове крутился этот вопрос.

Посмотрев на Флёр, лис насторожился.

– Эй! Её не трогай! – сказал он волку, пока тот отсчитывал ему деньги.

– Ну вот ещё. Мы берём всех, и нечего тут указывать.

– Изенгрин, мы так не договаривались!

– Ты свою часть договора уже выполнил. Получай свою плату и убирайся отсюда.

– Высадите меня на берег! Немедленно, пока я не передумал.

Изенгрин громко свистнул:

– Правь к берегу, пассажира высадим!

На фрегате натянулись паруса, и трое волков поспешно привязали яхту на буксир. До берега было недалеко.

– Какая милая особь… – вдруг сказал Изенгрин, посмотрев на Флёр.

Страшно описать, что в этот момент произошло с лисицей. Двое крепких волков с трудом смогли удержать её, и я точно слышал треск наручников. В её глазах полыхнула такая дикая ярость, что она, казалось, сейчас испепелит волка.

– Не смей меня так называть! – тихо, но отчётливо прошипела Флёр, уже не пытаясь вырваться.

– Как захочу, так и буду тебя называть. Ты теперь в моей власти.

Арен отрешённо стоял у мачты, ожидая своей высадки. В лапе он держал два её арбалета. Когда показался берег, он бросил их на палубу к её ногам.

– Прости.

– Тебя простить? За что?

– За всё. За то, что люблю тебя.

– Знаешь, что я делаю с предателями?

Повисла мёртвая тишина, нарушаемая шумом накатывавшихся на берег волн.

– Я убиваю их. А если этого не смогу сделать я – за меня это сделают другие. От моего отца до друзей из посёлка убийц. Ты можешь смело считать себя трупом, Арен.

– Извини, – лис направился к берегу. Он не стал дожидаться, пока ему с фрегата спустят шлюпку, а просто прыгнул за борт и поплыл к берегу, провожаемый злобным взглядом лисицы.

– Труп. Всего лишь живой труп.

– Лисонька, ты уже не сможешь что-то ему сделать.

– Не будь так уверен… У меня есть такая сила, о которой ты даже не слышал.

– У меня под контролем вся королевская армия, три тысячи головорезов.

– Мне плевать, сколько их там у тебя. Они не смогут защитить его.

– Я и не собираюсь его защищать.

Крышка трюмного люка вдруг зашевелилась: кто-то явно хотел выбраться наружу. Но, к несчастью, на люке стоял один из волков-охранников.

– Стража! – крикнул Изенгрин.

Сразу трое окружили люк, поджидая Мирумаса.

– Мирумас… – прошептала Флёр.

– Кто? – переспросил Изенгрин.

– Тебе это знать не обязательно, ублюдок!

Выдохнув ей в морду густой табачный дым, волк начал отдавать приказы:

– Открывайте по команде! Три. Два…

Люк распахнулся, и оттуда вылез сонно моргавший летун. Оглядевшись по сторонам, он невозмутимо спросил у Флёр:

– Здесь что-то случилось?

На него нацелились три арбалетчика с палубы фрегата.

– В клан. Всех по тревоге, – спокойно ответила ему Флёр.

– Снять плащ, быстро! – крикнул один из арбалетчиков.

– Снять плащ? – переспросил лис, слегка его поправив. Плащом назвали крылья летучего лиса, сейчас плотно обёрнутые вокруг его тела. Действительно, с расстояния они очень походили на кожаный плащ. – Никогда меня о таком не просили… – задумчиво произнёс Мирумас. – А зачем?

– Быстро на колени, лапы за спину!

– Перестань мне приказывать.

Флёр злобно усмехнулась, поглядывая на всю эту сцену.

– Лучше подчинись… – сказал Изенгрин, не слабо удивлённый.

– А вы меня догóните? – нагло спросил у Изенгрина лис.

– Тебя подстрелят.

– Не подстрелите! – с этими громогласными словами он эффектно и громко развернул свои исполинские крылья и взлетел над нами.

– Мирумас! Быстро! Всех разведчиков подключа…

Договорить Флёр не успела. Волк стиснул в лапе её морду.

Крылатый, мощно взмахивающий крыльями, козырнул, и взмыл в небо.

Волки заворожённо смотрели на летающего лиса. Несколько минут замешательства, ещё одна попытка сопротивления и приказ Изенгрина:

– Яхту на буксир, троицу – в трюм.

– Изенгрин, ты же не думаешь…

– Ах да…

Подняв нас на палубу фрегата, меня заковали в наручники, сделанные лично для меня. Такие, из которых я не мог выбраться…

====== Глава пятнадцатая. Мой дом – тюрьма ======

– О точной дате узнаем. Я узнаю. Но, скорее всего, уже завтра или послезавтра. В любом случае мы должны быть готовы.

– Мы-то готовы.

– А делать-то что? – как всегда, вопрос близняшек из двух слился в один.

– Смотрите. Делаете всё как обычно. Подлёт тут есть. С тыльной стороны.

– Там наверняка охрана.

– Вы должны их просто ошеломить своим появлением, тогда они и про оружие забудут, ясно?

– А чего тут неясного? Ошеломим, ещё как!

– Тогда так. Альтер, хватаешь Флёр. Только аккуратно. Мирумас, на тебе Эмерлина, раз вы уже знакомы. Рит, Крит…

Лисички обернулись.

– Вам придётся действовать вдвоём.

– Что?

– Это невозможно!

– Зачем?

– И поодиночке справимся! – слаженно начали они.

– Нет. Одной там справиться будет очень сложно.

– Почему?

Я взял веточку и нарисовал ею на земле простенькую фигурку:

– Ренара будет не так легко утащить…

– А-А-А-А-А-А!!!

Мой крик надоел уже всем охранникам. Что делать – я издавал его с такой завидной регулярностью, что некоторые уже обзавелись затычками для ушей. Но больше всех страдали мои соседки.

– Ренар, умоляю…

– Я не могу так больше! И не сдамся! – я снова попытался избавиться от наручников. И снова охранники прижали уши.

– Неужели так больно? Мог бы уже привыкнуть! – заявила сидевшая в своём углу Флёр. – Я и то привыкла.

– Извини, но это, мягко скажем, не то! – от злости и беспомощности я срывался на грубости и оскорбления, но Флёр стоически их переносила.

Пытаясь как-то сбросить напряжение, я снова начал метаться по своей камере, но всё было тщетно. Я так не мог жить, я привык к свободе, я привык к тому, что могу выбраться откуда угодно и когда пожелаю.

– Ренар, пожалуйста, сядь и успокойся. Силы тебе ещё могут понадобиться…

– Как они могут понадобиться, если у меня лапы за спиной скованы?!

Эмерлина вдруг погрустнела, опустила голову и тихо заплакала. Я вдруг понял, что впервые на неё наорал, чего делать совершенно не стоило.

– Извини…

Эмерлина продолжала плакать. Я понимал, что тут не отделаться простым извинениями, и мне стало стыдно. Так не хотелось её во всё это втягивать, но судьба распорядилась иначе. Так уж получается, что, когда есть что-то дорогое для тебя, тобой проще распоряжаться.

Наручники. Впервые в жизни я осознал, для чего они нужны. Изенгрин постарался сделать всё, чтобы мой побег был как можно более затруднительным. И, как специалист в таких делах, я должен был признать: он был просто невозможен.

Запиравший решётку замок находился в двух шагах от самой решётки, удерживая балку, которая запирала саму дверь. Охрана была круглосуточной и крайне неразговорчивой. Из камеры меня выводили только под конвоем десятка охранников, которые тоже были лишены всяких эмоций. Но самое главное – с меня уже третий день не снимали эти чёртовы наручники, сковывающие лапы за спиной. А сами они были очень необычными: очень широкие, от запястий почти до локтей, изнутри покрытые направленными вниз шипами…

Именно поэтому всякий раз, когда я пытался их стянуть, не менее десятка этих шипов чувствительно впивалось мне в кожу, причиняя невыносимую боль. А когда мне больно, я кричу…

– Ренар, ради всего святого… – Флёр зажала лапами уши. – Я пытаюсь поспать!

Я снова упёрся лбом в решётку и взглянул на соседнюю камеру. Лисиц держали от меня отдельно, но прямо напротив. Их тоже выводили, тоже под конвоем, но зато им вдвоём было куда веселее, чем мне совершенно одному.

Я собрал всю свою волю в кулак и ещё раз попытался стянуть с запястий металлические трубы. Вот уже лапы пронзила боль, но я терпел, продолжая тянуть, пока не почувствовал, что ещё чуть-чуть – и шипы упрутся в кость…

– А-А-А!!! Снимите их с меня! Больно! – я упал на сырой пол камеры и начал по нему кататься, из последних сил дёргая злополучный ограничитель свободы, причиняя себе ещё бóльшую боль.

Когда я успокоился, боль утихла, а наручники остались на прежнем месте, один из охранников передал свой арбалет другому и куда-то ушёл. Спустя несколько минут послышался звон ключей и дверь в решётке открыли. Ко мне в камеру вошли двое волков, один из которых держал в лапе какой-то предмет, сделанный из ремней. Толкнув меня в угол, он схватил меня за морду и умело натянул намордник. Туго затянув все ремни, он подёргал его, проверяя прочность креплений, и удовлетворённо буркнул что-то. Потом дверь камеры закрыли и я снова остался наедине с самим собой. Теперь даже с девчонками не поболтать. Эмерлина смотрела на меня с усмешкой – она сама не раз надевала на меня такие приспособления, а Флёр – с сочувствием.

– Как ощущения? – вдруг спросила она.

Разумеется, стягивающий челюсти намордник не был самой удобной деталью одежды. Хитросплетения кожаных полосок плотно обхватывали всю морду, сходясь на затылке. Вот если бы его не так сильно затянули, то я бы чувствовал себя вполне хорошо. О чём я и сообщил лисице невнятным мычанием.

– Угу. Неудобно, знаю. Кожаные – они самые противные.

Изобразив на морде недоумение, я попытался спросить у неё: «Почему?»

– Почему? Полоски кожи в нос давят больно. Позже ты это ещё почувствуешь. Тряпичный гораздо лучше, он не так сильно давит… – вслух рассуждала Флёр.

– Ты так говоришь, как будто сама только то и делала, что носила намордники.

Флёр посмотрела на мою жену так, как будто та сморозила совершеннейшую глупость.

– Разумеется. И, поверь мне, это было совсем не по моей воле.

Только сейчас Эмерлина вспомнила, с кем она имеет дело.

Сидели мы так уже трое суток, хотя в подвале было сложно определить, ночь сейчас или день. Там не было ни единого окна. Ориентировались мы в основном по объявлениям охранников типа «Завтрак» или «Ужин». Хотя после того, как у нас случились два ужина подряд, мы перестали гадать, сколько уже тут сидим. То, что сидеть осталось недолго, было ясно: все остальные камеры были пусты: Изенгрин всегда очень быстро расправлялся с теми, кто был ему не нужен. А я ему был не нужен от рождения…

Когда волк разносил еду в деревянных мисочках, он сделал вид, что не заметил, что на мне надет намордник. Если учесть то, как здесь кормили, то пропускать ужин было нельзя, но все мои попытки сначала стянуть, а потом попытаться есть через намордник привели к тому, что я только испачкал всю морду в мерзкой коричневой каше. Лисицы пытались помочь мне, объясняя охраннику, что я не могу есть, но волк их попросту не слушал. Чуть позже мимо наших камер два охранника провезли на тележке целую коровью тушу. Кому могло столько понадобиться, я не знал, но пообещал себе, что если выберусь, то узнаю обязательно.

Ужин кончился для меня бесславно, и под урчание пустого желудка я улёгся спать. Это было единственным развлечением в камере-одиночке. Теперь, с надетым намордником, я уже молча терпел покалывание наручников, к которым даже начинал привыкать.

Прошёл ещё один день, полный безделья. На этот раз мне милостиво позволили поесть, для чего сняли намордник, но потом надели его обратно. Я понял, что Флёр была права: лямки действительно врезались в кожу, давили и начинали страшно раздражать. Лисички в соседней камере всё время о чём-то разговаривали, а я был лишён даже этого.

– Идите, погуляйте, я посторожу, – проходивший мимо стражник в чёрных латах остановился между нашими двумя камерами и повернулся ко мне. Странно, но это был лис.

Я недовольно замычал на собрата, но тот лишь усмехнулся:

– Тяжело тебе тут сидеть, а, Ренар?

Я зарычал на него.

– Знаю, знаю. Лис лиса не предаёт.

Вот если бы Арен знал это правило… Странно, но черты морды лиса показались мне удивительно знакомыми…

– Не бойся, мы вас вытащим.

Округлив глаза, я уставился на него, перебирая в памяти все известные мне образы. И тут я наткнулся на один, который был очень нечётким…

Я снова попытался промычать его имя. Лис усмехнулся и, прислонившись к решётке, закурил:

– Флёр, слушай сюда.

Лисица встрепенулась и посмотрела на него.

– Завтра на рассвете вас всех повесят…

– Все уже тут?

– Четверо.

– Этих тоже захватили?

– Да. Ренара будут вытаскивать вдвоём.

– Почему?

– На казнь его поведут закованным по уши.

– Отлично. Всё как всегда?

– Да.

– Жду.

Лис развернулся и положил на прутья клетки половину своей сигареты.

– Привет, Ренар.

Если бы я мог ему что-то ответить, я бы сказал: «Привет, Густав».

Это был он. Не сразу я его узнал потому, что при нашем с ним знакомстве я больше говорил с Нобелем, к тому же лис тогда был весь выкрашен в зелёный цвет. Вспомнив, как он выглядел, вися на дереве, я зафыркал от смеха.

Густав, услышав эти странные звуки, обернулся.

– Да, знаю. Зелёный цвет мне не очень идёт… но ты ещё не видел Флёр в этой раскраске!

Лисица, поспешно добивавшая сигарету, недовольно фыркнула.

– Ладно, давай сюда, – лжеохранник отобрал у Флёр курево и снова затянулся. – Завтра ни о чём не беспокойтесь. У нас уже всё готово.

– Не сомневаюсь, – подмигнула ему Флёр.

Строго рявкнув на подошедших охранников, Густав удалился. Охранники некоторое время пошептались насчёт того, кто это был, потом сменились. Сменившие их два амбала остановились у камеры Флёр и некоторое время разглядывали лисиц. Потом им это надоело и они заняли свои места.

Опять ничегонеделание. Как же тяжело быть беспомощным.

Но, как оказалось, зря я заикнулся об этом. К нам зашёл сам Изенгрин, чтобы повидаться с Флёр.

– Ну что, лисичка? Хочешь развлечься?

Флёр смолчала. Пылая от злости, она неподвижно сидела на койке.

– Что же ты молчишь? Это будет последняя радость в твоей жизни, неужели ты не хочешь развлечься напоследок?

Флёр грубо послала его в известном направлении. Изенгрин закурил.

– Зачем грубить, лисонька? Ты же не знаешь, что тебя ждёт, – он похлопал себя по животу. – Тебе может даже понравиться.

– Похотливый урод, – выдавила сквозь зубы Эмерлина.

– Почему же урод? – Изенгрин усмехнулся. – Давай, лисонька, я провожу тебя в такое место, где ты обо всём забудешь…

– Лучше тебе забыть про меня, – отрезала лиса.

Волку надоело обмениваться любезностями. Махнув охранникам, он достал ключи и начал отпирать замок клетки.

– Что ж, раз ты не хочешь по-хорошему…

– Пошёл вон!

Лисицы сопротивлялись, но это было бесполезно. А я в это время в бессильной ярости метался по своей клетке…

Эмерлину они просто отшвырнули в сторону, а Флёр зажали в угол и там повязали. Бешено извивавшуюся лисицу куда-то потащили. Истерила Флёр по-страшному: кричала, орала, извивалась и кусалась. Волкам, которые вели её, пришлось не сладко… но ещё хуже пришлось самой Флёр…

Все волки, в том числе и охранники, ушли. Эмерлина обречённо посмотрела на меня и тихо заплакала. Я вдруг понял, что из моих глаз тоже катятся слёзы. Надежды, которая всегда жила во мне, больше не было. Она умерла. Наверное, вместе с надеждой Флёр…

Ночью в камеру к Эмерлине втолкнули грязную и голую лисицу. Я смотрел на неё, некоторое время не узнавая в ней Флёр. Совершенно голая, связанная по лапам и ногам, она рыдала сквозь забитую в её пасть тряпку. Бросившись к ней, Эмерлина поспешно принялась её развязывать, но даже без пут тело Флёр оставалось словно ватным. Она продолжала держать лапы за спиной и бессильно рыдать.

Стоявший в дверях волк злобно ухмыльнулся:

– Хороша, сучка! Жаль, недолго ей осталось…

С этими словами охранник захлопнул дверь и ушёл, позванивая ключами. Эмерлина наконец решилась вытащить кляп из пасти Флёр – и по тюрьме прокатился её громкий плач. Безутешно рыдая, она закрыла морду лапами, время от времени срываясь на крик. Эмерлина даже не пыталась её успокаивать, а просто сидела и ждала, когда она проплачется…

Минут через пятнадцать сил на крик у лисицы уже не осталось, и, лёжа на каменном полу, она только тихо всхлипывала. Можно было разобрать некоторые слова, которые она шептала: «Не хочу» и «Убью». Кого и за что она убьёт, было ясно, а вот чего она не хотела – было непонятно. Неожиданно она стала когтями царапать своё тело, снова во весь крича: «Не хочу!» Эмерлина попыталась её остановить, но Флёр была гораздо сильнее и с каждым мгновением всё больше и больше раздирала шкуру на груди и животе.

– Флёр, остановись! Флёр! Перестань!! – пыталась уговорить её моя жена, но всё было бесполезно.

Меня вдруг охватил небывалый страх за свою жизнь. Это ведь я во всём виноват! Если бы не я, сейчас бы Флёр не попала сюда и ничего бы не произошло. И мне было очень страшно, потому что Флёр убивает всякого, кто виноват…

– Флёр, остановись! – кричала Эмерлина, пока та продолжала раздирать себя на части.

– Хватит… Не хочу больше! – вдруг вполне отчётливо сказала она.

– Чего не хочешь, Флёр?

– Не хочу…

Моя жена торопливо подняла лисицу с пола и посадила её на одну из коек. Флёр тихо плакала, и даже в соседней камере я чувствовал, какой ужасный запах от неё исходит. Удивительно, но Эмерлина даже не морщилась, а она обычно не жаловала резкие запахи. Она лишь села рядом с лисицей и начала поглаживать её по спине, но Флёр оттолкнула её лапу:

– Не трогай спину.

Эмерлина убрала лапу:

– Так чего же ты не хочешь, Флёр?

Лисица некоторое время молчала, а потом тихо сказала:

 – Не хочу быть собой.

Этот ответ меня поразил. Я поспешно приблизился к решётке и просунул морду между прутьями.

– Я не понимаю…

– Эмерлина, посмотри на меня.

– Флёр, я…

– Я красивая. Все мужики хотят поиметь это тело, не обращая внимания на его желание. Ты хоть представляешь, что это такое?

– Очень даже.

– Что?

– Я полгода плавала на пиратском корабле, где была единственной девушкой. За полгода на корабле озверели даже люди…

Я поморщился. До сих пор я не так уж много знал о прежней жизни своей жены, и вот даже как, оказывается…

– Ну вот, сестрица… а ко мне даже на улицах приставали…

– Ну, это же не так плохо…

– Не так плохо?! Ты не представляешь себе, что значит быть красавицей!

– Флёр, это дар…

– Это проклятие!! – сорвалась лисица.

– Это не может быть проклятием. Ты и правда красивая.

– Это ужасно, Эмерлина! Быть красивой – просто ужасно! Когда каждый самец присвистывает тебе вслед и видит только это тело, – она очень эротично тряхнула своими пышными грудями, – и даже не задумываются о том, что у него тоже есть своё сознание…

– Которое тоже может любить, – вдруг вставила Эмерлина.

– Что?

– Ты же ведь любишь Арена?

– Любила. Теперь для меня он всего лишь жалкий предатель, мой очередной враг, а их я уничтожаю.

Я покачал головой. Заметив этот жест, Эмерлина положила лапу на плечо Флёр.

– Не сможешь.

– Не смогу что?

– Знаешь… Когда я встретилась с Ренаром – а тогда он ещё не был великим вором и его никто не знал… толку от него было мало, поэтому его решили просто прикончить вместе с другими бесполезными пленниками. В рабство их продавать было нельзя: они бы могли доказать своё право на свободу. И по жребию этот шанс выпал мне. Я спустилась в трюм и выполнила приказ. Я убила всех…

Я обомлел. Эмерлина сейчас рассказывала о своём прошлом, о котором я не знал. И я видел – она действительно делала это.

– Значит, тебе тоже приходилось убивать…

– Наверно, всем в этом мире приходилось делать это. Но не все делали это так, как я.

– И как я.

– Они все были беззащитны. Совершенно беззащитны… Они стояли передо мной на коленях и умоляли не убивать, дать им пожить ещё. Но я всё равно убивала.

– Как? – поинтересовалась её собеседница с чисто деловым любопытством.

– На том хлысте много крови…

– Ты убивала хлыстом? Как это возможно?

– Там же неспроста металлический наконечник.

– Ах да…

– Так вот, Флёр. Все меня просили, умоляли, сулили несметные богатства, а он, – кивок в мою сторону, – просто стоял и улыбался. А ведь он мог выбраться из кандалов и убежать…

Я недовольно замычал. Без её заколки я бы не смог убежать из клетки.

– Ах да… – поняла Эмерлина. – Так вот, он просто стоял и улыбался, глядя мне в глаза. А потом он сказал мне… – Эмерлина посмотрела на меня. Знала бы она, как же я любил её в такие мгновения. Хотелось броситься к ней, прижать к себе так крепко, чтобы стать с ней единым целым…

– Что он сказал?

Эмерлина глубоко вздохнула и, глядя на меня, произнесла мои слова, которые шесть лет назад даровали мне всё самое дорогое, что есть у меня сейчас.

– Он сказал, что если примет смерть из лап такой прекрасной лисы, то даже в аду будет счастлив.

Несмотря на весь ужас нашего положения, я улыбнулся. Она была права. Если меня убьёт она, то мне не будет обидно.

– И что ты сделала?

– А посмотри на него. Разве он похож на холодный труп, плавающий кверху брюхом где-то в океане?

– Нет, – честно ответила Флёр.

– Вот видишь…

– А что было потом?

– Потом… потом я отпустила его. Подарила заколку и отпустила.

– И всё?

– Нет… команда как-то узнала об этом. Я едва смогла отбиться, а потом бежала. И долго его искала. Два года я странствовала по свету и не переставала искать того, кто… А я ведь даже не знала его имени…

– Как же ты его нашла?

– Да вот так… Я почти умирала от голода и, сама не знаю почему, вдруг решилась попросить еды в огромном замке. А на пороге появился он…

– Хорошая у вас история…

– У вас с Ареном будет не хуже.

– У нас её не будет.

– Заткнись и думай.

– О чём думать?

– Как нам отсюда выбираться.

– О, об этом можешь не беспокоиться…

Сволочи… Как они могли так поступить с ней? Я готов был убить их всех, и именно за этим я шёл. Хотелось добраться до этого мерзкого Тардифа и посмотреть ему в глаза. И что-то сказать ему. Что-то. Что-то…

Поправив свой белый плащ, я продолжил путь к клану гиен. Не знаю зачем, но мне надо было дойти к ним.

А там… будь что будет…

====== Глава шестнадцатая. Самый грандиозный побег ======

Высоко. Они тут явно умеют строить, раз сумели построить башню, с которой мне было бы страшно упасть. Это при том, что я принципиально не боюсь высоты. Не полагается это мне – высоты бояться.

– Ёшки! – одна из близняшек вдруг поскользнулась на влажной черепице и устроила небольшой обвал. Куски кровли полетели вниз, сопровождаемые визгом самой падающей.

Естественно, никто на это внимания не обратил, даже вторая, которая сидела на крыше башни куда более аккуратно.

– Как думаешь, разобьётся? – безразлично спросил у меня Альтер.

– С какого перепугу?

– Падает же…

– Кстати это Рита или Крита? – спросил я у второй близняшки.

– Крита. Я – Рита, – уверенно сказал лисичка. Не путали друг друга только они сами.

– Выкарабкается?

В этот момент крылатая взлетела над крышей и снова уселась рядом со своей сестрой так же безразлично, как и до падения.

– Крит, ещё раз рухнешь – привлечёшь слишком много внимания!

– Всего три раза! Подумаешь!

– Три раза? Я насчитал пять с половиной.

– Дважды падала Рита, а где ты взял половину, я не понимаю.

– Когда ты за меня зацепилась.

– Подумаешь!

– Слушай, сиди смирно, ты привлекаешь слишком много внимания!

– Какое внимание? Они в жизни не поднимут голову!

– Если им на эту голову свалится кусок черепицы, то поднимут.

После последней фразы Альтера повисла пауза. А думали близняшки синхронно, поэтому они одновременно спросили у Альтера:

– А почему мы их вообще должны вытаскивать?

Лис медленно хлопнул себя по лбу.

– Объяснял же – приказ Чака. Вытащить и принести.

– По-моему, сестрица, – обратилась Рита к своему двойнику, – нас просто используют как потаскунов.

– Точно, сестра.

– Девочки… – я обернулся к близняшкам. – Так… Кто тут моя жена?

Левая близняшка помахала мне лапой.

– Рит, прости. Давай сделаем это и смоемся куда-нибудь отдыхать, а?

– Да кто ж нас отпустит, – усмехнулась Рита.

– Ладно вам. Крит, мы тоже, может, потом улетим куда-нибудь? – Альтер не разворачивался – следил за выходом.

Сёстры захихикали.

– Опять? – спросила Рита.

– Вместе? – дополнила Крита.

– Вчетвером?

– Чтобы вы нас опять там попутали?

– Позор нам, – я ткнул Альтера в бок.

– Путаем собственных жён…

– В нашем случае можно.

Крышу главной башни потряс дружный хохот четырёх крылатых лис.

Мы ждали.

– Главное, ничего не бойтесь. Всё в порядке будет.

– Ну ты скажи хотя бы как они это сделают! – Эмерлина раскалывала Флёр уже третий час, но у неё ничего не получалось.

– Будет вам сюрприз. Ещё успеете отчаяться, – загадочно отговаривалась лисица.

– Чёрт тебя возьми, Флёр, если ты сейчас не скажешь, что они собираются делать, то я откажусь от этого!

– Как будто тебя кто-то будет спрашивать. Мне хочется сделать вам сюрприз. Главное, до парапета не паникуйте, а то могут промахнуться.

– Промахнуться? Они что ещё и стрелять будут?

Флёр мечтательно покачала головой.

– Стрелять не будут. А вот ножи метать будут.

– Флёр, расскажи что они собираются делать.

Лисица немного по-детски показала моей жене язык. За последние пять часов она совершенно успокоилась и вернулась в своё гордо-неприступное состояние, несмотря на наготу. За это надо было благодарить мою жену, которая впервые при мне смогла говорить правильные вещи, которые и привели к спокойствию в камере. А так как она обещала, что нас вытащат, то беспокоиться было не о чем. Я уже предчувствовал, как посмотрю в глаза Изенгрину, когда он осознает, что я убежал от него в девятый раз.

– Потом мы отправимся к тебе в клан?

– Да, скорее всего. Вам надо будет многое там взять, в том числе своих детей. Но можете и остаться…

– А как же родство?

– Думаю, папочка сделает для вас исключение. К тому же он их делал не раз даже для куда менее достойных лис.

– Почему ты его так называешь?

– Кого?

– Чака. Он же вроде главный в клане.

– Ага. Представляешь, мой папа – один из самых влиятельных лис в округе, имеет под началом небольшую армию, а его дочь ведёт себе совершенно не подобающе папочкиной дочке!

Эмерлина улыбнулась.

– А как полагается вести себя дочке такого лиса?

Флёр задумалась.

– До того как попала к гиенам… я мечтала о спокойной жизни. Семейной. Завести себе парочку лисят и каждый день выгуливать их вместе со всеми. Сплетничать с подружками. Гонять друзей мужа, – в её глазах появились слёзы мечтаний о лучшей жизни, но она продолжала улыбаться. – И жить спокойно. Не носить арбалеты круглыми сутками… Научиться наконец читать и писать…

– Ты не умеешь читать?

Флёр грустно покачала головой.

– Сначала меня научили стрелять, а обучить меня грамоте не успели: я практически сразу ринулась в бои… А там я быстро стала лучшей, и про мою безграмотность забыли.

– Хочешь, я тебя научу?

– Это если мы выберемся отсюда.

Я стукнулся затылком о решётку, выражая своё негодование. Только что она утверждала, что мы точно останемся в живых.

– То есть конечно, – поправилась Флёр. – Я просто рассчитываю всегда на самое худшее.

– А что может быть хуже смерти?

– То, что меня оставят здесь и будут использовать как сексуальную куклу… Ещё раз.

– Нет, лисичка, на этот раз тебя вытащат быстро, – Эмерлина потрепала ухо Флёр, но та лишь лениво отмахнулась.

– Быстро. Как же. Уже опоздали.

– Ну твои друзья же не знали…

– Знаю, что не знали. Я ни в чём их не виню.

Я вдруг затылком почувствовал взгляд Флёр. Я сидел спиной к решётке, просто слушая из разговор, а теперь я почувствовал, что на меня обратили внимание. Я обернулся и убедился, что Флёр действительно на меня смотрит.

– И тебя я не виню, Ренар.

Я округлил глаза. Неужели догадалась?

– Я знаю: тебе кажется, что это всё из-за тебя, но это не так. Всё хорошо, ты совершенно не виноват.

Я довольно мыкнул сквозь ужасно надоевший намордник.

– Он такой милый, когда молчит, – вдруг сказала Эмерлина.

– Он вообще милый. Но когда он мокрый – ему цены нет, – усмехнулась Флёр. – Повезло тебе с мужем, Эм…

Сокращать Эмерлину до простого Эм она начала давно. Тогда моя жена в ответ стала называть Флёр Флё.