Текст книги "Лимб (СИ)"

Автор книги: Ремаркова дочь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

========== Глава 1 ==========

Слишком нервный стук в дверь мог принадлежать только одному человеку – главе Аврората и по совместительству её лучшему другу Гарри Поттеру. Гермиона устало протерла глаза, которые уже болели от бесконечного сидения над документами Министерства.

– Да, входи, Гарри, – выкрикнула она, вытягиваясь на стуле и чувствуя ноющую боль в спине. С этими переработками надо было завязывать.

– Всегда знаешь, что это я. Миона, это очень важно, ты нужна нам, – Гарри быстро пересек небольшой кабинет заместителя главы Отдела магического правопорядка и привел в окончательный беспорядок свои и без того лохматые волосы.

Гермиона напряглась. Прошло почти шесть лет с момента, когда она решила оставить позади войну и погони за оставшимися на свободе Пожирателями Смерти и сосредоточилась на своей цели – изменить устаревшие законы закостенелого магического сообщества в пользу волшебных существ.

Сейчас же в голосе Гарри она услышала до странного горькую мольбу. Она внимательно посмотрела ему в глаза – что-то тяжелое шевельнулось в её сердце и мгновенно замерло, словно вмиг замерзло.

– Что такое, Гарри? Что-то с Джинни? С Роном? – Гермиона почувствовала, как в животе внезапно завязался узел страха, но она выдохнула и попыталась успокоиться. Наверное, никогда она не перестанет переживать за своих близких, не после того, что они пережили в войне, не после того, сколько они потеряли.

Мысли об этом снова заставили её содрогнуться, и она опустила взгляд на отчеты, чтобы вернуть себе шаткое спокойствие.

– Нет, Гермиона, сегодня утром Тикнесс вернулся с задания. Он нашел Малфоя где-то в Италии. Мы наконец-то можем узнать у него о том скрытом артефакте, о котором упоминали Яксли и Рабастан Лестрейндж. Это точно должно быть что-то важное, Миона, раз они удавились сами, как только авроры докопались до этой информации в их головах, – Поттер резко вскочил со стула и начал нервно расхаживать по её кабинету в их общей привычке мельтешить перед другим из-за роя мыслей, который не утихал ни на секунду.

Гермиона задумалась. Она не слышала о младшем Малфое ничего с тех пор, как Визенгамот назначил ему наказание в виде штрафа в сто пятьдесят тысяч галлеонов и отпустил вместе с матерью на все четыре стороны, запретив им появляться в Великобритании в течение пяти лет. Малфою-старшему повезло меньше: суд приговорил его к пожизненному заключению в Азкабане.

Судя по слухам, Малфой-младший с матерью сразу после вынесения приговора уехали во Францию, там же их след и исчез. Гарри и Рон, который также служил в Аврорате на пару с другом, пытались найти Малфоя, чтобы допросить об артефакте, но потомок чистокровного магического рода исчез пять с половиной лет назад, и вся Магическая Британия гадала, где же он.

«Наверняка зализывает раны где-то на солнечном побережье с белокурыми красотками», – неоднократно злобно думала Гермиона.

– Гарри, сядь, от твоего хождения меня уже мутит! Объясни толком, чем я могу помочь? Я напрямую никак не связана ни с Авроратом, ни с Малфоем тем более, чего ты хочешь от меня? – спросила она, массируя колени, занемевшие от долго сидения в неудобном министерском кресле.

Поттер обернулся и взглянул на нее. В его взгляде проскользнула смесь вины, надежды и отчаяния.

– Тут такое дело… – неловко протянул он. – Малфой отказался говорить с кем-то, кроме тебя. Мы не можем его заставить, Гермиона, он свободный человек, но, возможно, он наш единственный шанс узнать об артефакте, на который сделали ставку Пожиратели. Ты поговоришь с Малфоем, Гермиона?

Лицо Гермионы вытянулось, а брови поползли вверх.

Малфой попросил её? Но почему?

В их общении никогда не было ничего, кроме взаимного презрения, и, хотя она и признавала, что судьба ему едва ли благоволила, это не умаляло того, каким редкостным придурком он был. В последний раз, когда Гермиона видела Малфоя, они с Гарри давали показания в его пользу на суде.

Она до сих пор помнила его долгий заинтересованный взгляд. И кивок головы в качестве благодарности за спасение.

Даже странно… Ведь с ее стороны это была лишь уплата долга за то, что он не выдал их в Малфой-меноре и, по сути, позволил сбежать, когда его безумная тётка Беллатриса пытала…

Нет! Не думать об этом!

Гермиона снова опустила глаза на старые удобные поношенные туфли и досчитала до десяти, заталкивая болезненные мысли за барьер в своей голове.

Возможно, совсем немного ей и было интересно, почему Малфой выбрал её для переговоров. Её, магглорожденную бывшую гриффиндорку, с которой у него не было ни одного хотя бы приблизительно вежливого диалога.

Так почему её? Почему не Гарри, который больше всех выступал в защиту Нарциссы на суде? Почему не Нотта-младшего, который также стал аврором и с которым Малфой, насколько она знала, довольно неплохо общался еще в школе.

Почему её?

Как бы то ни было, Гермиона намерена была выяснить это у него самого. Такова была её природа: именно любопытство отличало её от обычных зазнаек и делало по-настоящему непредсказуемой в каком-то смысле.

Она поднялась со стула, оправив брюки, и прошла другу навстречу.

– Ладно, Гарри. Говори, где он. Я надеюсь, он всё расскажет, и мы отправимся домой – сегодня был тяжелый день, – промолвила она и схватила с вешалки бежевый тренч.

Друг открыл перед ней дверь кабинета, пропуская вперед.

– Ох, я бы не был так уверен на твоем месте, Гермиона. Всё же это Малфой, а кто, как не он, умеет портить жизнь всем вокруг, – невесело хмыкнул Гарри, явно испытывая облегчение из-за её согласия. – Он был не в очень хорошем состоянии, когда мы привезли его, поэтому мы не могли оставить его в комнате для допроса, а поместили в специальную палату, что-то вроде Святого Мунго, чтобы он мог побыстрее оклематься и рассказать нам всё.

– Что с ним? – тихо спросила Гермиона.

– Небольшое расщепление при аппарации и легкое помутнение рассудка, он многое не помнит, – объяснил друг, направляясь по коридору к лифту и жестом показывая ей следовать за ним. – Но не настолько многое, чтобы не оскорбить меня или не поставить свои условия взамен на его ответы.

– А что, были еще какие-то условия?

– Ммм… он утверждал, что расскажет тебе всё сам, но клялся, что ничего недопустимого не будет. Да и вряд ли он захочет навлекать на себя гнев Министерства или общественности: Малфои слишком долго отсутствовали, и ему нужно совершить поистине чудо, чтобы волшебное сообщество приняло его.

***

Гарри внезапно остановился перед дубовой коричневой дверью и повернулся к ней.

– Я буду ждать тебя здесь, хорошо? Ты всегда можешь выйти, если он попытается что-то сделать или сказать, Гермиона. Я уверен, что мы найдем способ выбить из хорька признание в любом случае, – он поджал губы: было видно, что эта идея вовсе не была ему по душе, но он, как и все, не видел другого выхода.

Сердце Гермионы потеплело, она коснулась его руки.

– Всё хорошо, Гарри. Это же Малфой, а я, если помнишь, никогда не оставалась в долгу. К тому же, я усовершенствовала свой хук справа, можешь за меня не волноваться, – хмыкнула она и, ободряюще улыбнувшись другу, повернулась к двери.

Несмотря на показное спокойствие, внутри нее, будто маленькая птичка в клетке, всё же трепыхалось волнение. Она подняла руку и толкнула дверь.

Белый свет ослепил её, и, прежде чем она увидела Малфоя, ушей коснулся знакомый голос:

– Ну здравствуй, Грейнджер.

Гермиона заставила себя пройти вглубь комнаты, зачерпнув изнутри немного – не бесконечной, к сожалению, – гриффиндорской смелости, так как в правой руке очень ощутимо отсутствовала волшебная палочка.

Это не нравилось ей. Она чувствовала себя в безопасности только с гладким древком в ладони, но поскольку на допросах – а что бы ни говорил Гарри, это был допрос, – палочка не должна была присутствовать в комнате, она оставила ее аврору на входе. Это пугало.

Комната и впрямь была как палата.

Почти такая же, как та, в которой она лежала, восстанавливаясь после пыток Беллатриссы.

У окна стояла небольшая кровать, рядом – кресло, у двери – еще один стул, а в дальнем углу – небольшая тумбочка с пустой одинокой вазой. Как будто кому-то в здравом уме могло прийти в голову принести Малфою цветы. Разве что Венерину мухоловку. А лучше две.

Гермиона сделала еще один шаг влево и наконец увидела его.

На Малфое было что-то вроде серой мантии непривычного покроя. Что это за фасон? Где такое носят? Они переодели его в это? Или он в этом прибыл?

Гермиона обвела взглядом его фигуру, ощутимо раздавшуюся в плечах. Лицо Малфоя также потеряло юношеские черты и стало еще более точеным и бледным. Плотно сжатые губы свидетельствовали о том, что и он был не в восторге от встречи – это выражалось в остром взгляде и напряженной позе. Гермиона усмехнулась. Можно подумать, это она вынудила его прийти сюда и плясать вокруг себя ради нужной информации.

Мальчик превратился в мужчину. С виду, весьма опасного.

– Ты просил меня, Малфой, и вот я здесь. Выкладывай.

– Какой радушный прием, Грейнджер. Родная Великобритания так по мне скучала.

– Хватит паясничать, за радушным приемом тебе не сюда. Зачем тебе нужна была именно я?

– А кто? Поттер или Уизел, что ли?

– Гарри и Рон отличные авроры! Я же вообще не работаю в Аврорате, – Гермиона почувствовала, как в её душе поднимается волна негодования. Мерлин, просто поразительно, что даже спустя столько лет этот хорек умудряется выводить её из себя буквально по щелчку пальцев!

– Вероятно, не такие уж и отличные, раз им всё ещё нужен я, – сказал Малфой и вальяжно растянулся на кресле у кровати. – Ты присядь, Грейнджер, это будет небыстрый разговор.

– Упаси Мерлин застрять с тобой здесь на всю ночь, – пробормотала она, но всё же покорно опустилась на стул близ двери. Решив, что, чем меньше времени она проведет с ним наедине, тем лучше для её морального здоровья, она приступила непосредственно к «разговору».

– Нам нужна информация, Малфой. Информация об одном странном артефакте, который Волдеморт просил Рабастана Лестрейнджа поберечь у себя. Мы знаем, что это темный артефакт, возможно, он был как-то связан с Азией. Это единственное, что мы выловили в мыслях Яксли, прежде чем он и Рабастан каким-то образом умертвили себя в камерах Азкабана. Тебе известно что-то об этом? – Гермиона говорила на одном дыхании, словно пытаясь побыстрее отделаться от обязательства и уйти.

Малфой молчал и пристально смотрел на неё.

В первое мгновение она даже не осознала, что он её разглядывает. Ей стало неуютно в своих рубашке и брюках, словно сам ее вид делал её еще более нуждающейся в его ответах.

Малфой как-то криво усмехнулся.

– Грейнджер, ты сказала, что не работаешь в Аврорате, так?

– Т-так, – она слегка запнулась от неожиданности.

– А где работаешь? – спросил Малфой и наклонил голову, внимательно ее изучая.

– В Отделе магического правопорядка, я работаю с законами.

– Почему? – от его вопроса Гермиона растерялась и одновременно с этим ощутила раздражение.

– Что значит «почему», Малфой? Какое тебе дело до того, где я работаю? Ты знаешь что-то об артефакте? – она не намерена была играть в его игры хотя бы потому, что чувствовала опасность, исходившую от него даже с другого конца комнаты.

Возможно, это чувство подогревалось отсутствием волшебной палочки, а, возможно, было нечто такое в его глазах, что заставляло все внутренности сжиматься в ужасе. Словно красный транспарант, в её голове мигала табличка: «Беги, беги, беги!»

Но Гермиона не двигалась.

Как та самая муха, она попалась на крючок Венериной мухоловки и не могла сдвинуться с места под пристальным взглядом серых глаз.

– Возможно, я и знаю кое-что, но всё не так просто, Грейнджер. Я ведь могу и не делиться этой информацией, я свободный человек, и сыворотку правды ко мне применить нельзя, легилименцию тоже. А значит, если я делюсь чем-то столь важным, то получаю что-то взамен.

– Чего ты хочешь? – она задала вопрос и уже знала, что ей не понравится его ответ. Знала, что он будет как-то связан с ней.

– Тебя.

Черт. Её глаза округлились, и она почти услышала щелчок собственного ужаса.

– В каком смысле? – сдавленно произнесла Гермиона.

Сейчас. Вот сейчас она услышит ответ и сразу же соберется. Вот сейчас он ответит, и она снова вернет силу своему голосу.

Только пусть ответит.

– О, расслабься, Грейнджер, я не практикую секс по принуждению, и даже если бы было так, вряд ли эта информация – равноценный обмен на твое худощавое тельце.

Гермиона вскочила и сама не заметила, как взвилась к нему:

– Ты – эгоистичный высокомерный придурок! Да я бы скорее содрала с себя кожу, чем позволила тебе прикоснуться ко мне хоть пальцем!

– Ни в чем себе не отказывайте, маленькая мисс Грейнджер, – Малфой ухмыльнулся. Казалось, его только лишь забавляла данная ситуация, но… Гермиона увидела в его глазах некий блеск, который отчего-то была не в силах распознать.

– Однако я согласен предоставлять информацию тебе порционно. Завтра ты придешь ко мне, а взамен на наш с тобой интересный и честный разговор я дам тебе долю той информации, за которую так радеет Поттер. Ты согласна? – Малфой приподнял одну бровь, словно и не сомневался в её ответе, но Гермиона медлила.

Всего лишь разговор? Просто разговор? О чем? Что-то конфиденциальное или личное? Малфой хочет узнать у нее какие-то интимные подробности, чтобы шантажировать её после?

– Ничего предосудительного я не спрошу, всего лишь пару философских вопросов. Конечно, всё останется между нами. Я не заставлю тебя делать ничего, чего бы ты сама не захотела, я же всё-таки джентльмен, – Малфой хитро ухмыльнулся и шутливо кивнул, однако Гермиона почувствовала какое-то странное безумие, кажется, сочившееся из самых глубин его зрачков.

Но эта информация и правда была важна, а Гарри уже почти пять лет впустую бился в надежде найти и откопать хоть что-то. Если у этого дьявола была хотя бы крупица данных, Гермиона должна была помочь её выловить.

– Ладно, – чересчур поспешно, словно боясь передумать, ответила она, – я приду завтра. Надеюсь, информация будет того стоить, Малфой.

– О, не сомневайся, Грейнджер. Она просто перевернет твой мир.

========== Глава 2 ==========

Гермиона презирала ложь. В особенности ложь самой себе.

Ей казалось, что в честности, пусть и жестокой, гораздо больше пользы, чем в любой сладкой лжи. А Гермиона Грейнджер ценила пользу.

Возможно, в этом скрывался корень её проблем в общении с людьми. Было непросто наладить контакт с кем-то: почти всех она рассматривала с рационально-логической точки зрения, что так или иначе приводило к неловким ситуациям.

Люди не любили рациональный подход. Им не нравилось, когда все их поступки и реакции можно было объяснить элементарными законами логики.

Но она все равно делала так всегда.

Этой ночью она анализировала Драко Малфоя. Всего лишь набор человеческих реакций, но Гермиона чувствовала, что он опасен.

Почему? Чем он мог быть опасен для нее? У него отняли палочку, он не мог причинить ей физический вред, а его издевки она уже давно научилась пропускать мимо ушей… но что-то внутри неё тревожилось и сопротивлялось взаимодействию с ним.

Возможно, дело было в помутнении его рассудка? Она не заметила каких-то особенных изменений, но, вероятно, не могла всерьёз об этом судить хотя бы потому, что совершенно его не знала.

Безумцы всегда опасны. Все боялись Беллатрису не меньше Волдеморта, потому что в её поведении сквозило безумие. Она была подобна йодистому азоту: противоестественная в своем сумасшествии, чрезвычайно опасная своими садистки больными хобби. Малейшее колебание воздуха рядом с ней – и ты не знал, взорвется ли она и похоронит тебя под обломками собственного безумия, или тебя всё-таки пронесет.

Никогда не знаешь, чего ждать от сумасшедшего. Он словно хаос, полное отсутствие контроля, невозможность подготовиться и защититься.

При воспоминании о Беллатрисе Гермиону привычно передернуло. Она постаралась успокоиться и досчитать до десяти.

Воздух привычно наполнился запахом валерианы и чемерицы. Веки отяжелели, и Гермиона наконец уснула.

На следующее утро она вынуждена была признать, что не способна сосредоточиться ни на чем, кроме предстоящей встречи с Малфоем. Когда в обед Гарри зашел к ней кабинет и привычно обнял её, Гермиона уже была на взводе.

– Миона, я буду за дверью всё время, что ты будешь с ним в палате. Я не позволю ему обидеть тебя, ты же понимаешь это? Малфой серьезно рискует уже тем, что выдвигает какие-то условия, – с преувеличенной уверенностью сказал Гарри, хотя Гермиона отлично понимала, что козырные карты в этой игре были далеко не у них.

– Я знаю, Гарри, знаю. Как Джин? – спросила Гермиона, стараясь отвести друга от тревожащей её темы.

– Она чувствует себя лучше, но Джеймс почти не спит ночами, и, соответственно, мы с Джинни тоже. Я надеюсь, в скором времени ты навестишь нас. Джеймс мечтает увидеть свою крестную маму.

Гермиона неловко переступила с ноги на ногу и, не выдержав, обняла Гарри.

Для него объятия всегда были чем-то неловким. Похлопав её по спине, он прочистил горло и спросил:

– Готова?

– Готова.

Весь путь по Министерству они неловко молчали, смазанные лица коллег не отпечатывались в сознании Гермионы из-за страха перед предстоящей встречей. Когда же девушка перед дубовой дверью отдала охраннику-аврору палочку, её практически тошнило от волнения. Хотя Малфой и обещал, что вопросы не будут касаться её личной жизни, что-то наталкивало на мысль, что это общение будет стоить Гермионе её спокойного безопасного мирка, в котором она пребывала уже так давно.

– Что ж, Малфой, вот и я, – переиначила его вчерашнюю фразу Гермиона, входя в палату. Ей всё еще казался странным выбор помещения.

Малфой поморщился, присаживаясь на стул, и через мгновение его лицо вновь приобрело пустое выражение.

– Ты используешь окклюменцию? – не смогла удержаться от вопроса Гермиона.

– Да, это очень помогает, когда нужно разделить свои эмоции. Позволяет упорядочить мысли, – ответил Малфой, привычно растягивая гласные.

Это успокоило её: он говорил в знакомой ей манере, не накинулся на нее со стулом и не спросил у нее ничего провокационного. Пока что.

Возможно, всё пройдет неплохо.

Она оглянулась. Стул, еще вчера стоявший у стены, теперь был практически напротив Малфоя, что исключало любую возможность дистанцироваться. Гермиона заскрежетала зубами. Очевидно, удача решила её оставить.

Слишком медленно даже для себя она двинулась к стулу.

– Что ты знаешь об артефакте, Малфой? – в лоб спросила она.

– Вначале ты ответишь на мои вопросы, Грейнджер, а потом уже я дам тебе ответ, – Малфой явно забавлялся. Чертов дьявол, от его голоса ей было то холодно, то жарко. Впрочем, это могли быть обычное волнение или простуда…

Или всё-таки он.

Гермиона не могла не признать, что он весь был лишь тенью заносчивого прилизанного задиры с младших курсов. Сейчас его волосы отрасли гораздо сильнее, а челка слегка падала на лоб.

Кому-то легковерному он мог бы показаться даже красивым. Но, конечно же, не Гермионе. Конечно, нет.

Возможно, то, что злодеи в фильмах и книгах всегда столь харизматичны и притягательны, не такая уж выдумка.

Её взгляд вновь упал на тумбу с вазой. Пустая красота.

– Что ты хочешь знать? – спросила Гермиона, смотря прямо в стальные глаза бывшего однокурсника.

– Почему ты не пошла в Аврорат с Поттером и Уизелом? – Малфой в привычной манере наклонил голову и внимательно взглянул на неё.

Всё внутри нее протестовало его грубым словам в отношении её друга и его вопросу в целом. Но она должна была пересилить себя, снова должна была сделать что-то, чтобы всё закончилось хорошо.

Его вопрос не такой уж и сложный, так ведь? Всего лишь вопрос о работе.

Нет, серьезно, это… всё? Где-то явно скрывался подвох.

Гермиона мысленно вернулась к тому моменту, когда выбирала своё будущее после окончания Второй Магической войны.

Она смутно помнила то время, ей двигало что-то… Что?

Гермиона нахмурилась.

– Я… Я, кажется, просто устала от погонь. С самого начала школы мы с Гарри и Роном вечно попадали в какие-то неприятности, из которых выходили не всегда так успешно, как хотелось бы.

Она пыталась быть честной. Это было важно – быть честной. По сути, от её честности зависела миссия Гарри, а она привыкла помогать ему во всем, не так ли?

– Если на первых годах обучения наши приключения заканчивались довольно безобидно, то с каждым последующим годом мы теряли всё больше. Опасность возрастала. И, когда закончилась война, я просто устала от потерь. Устала от боли. Я не осознавала, как эта постоянная гильотина измотала меня. Я не хотела больше опасности. Хотела спокойствия, хотела приносить людям пользу, поэтому подалась в Отдел Магического правопорядка. Это всё, Малфой?

Гермиона неловко заерзала: напряженная атмосфера в комнате сменилась неловким молчанием.

Малфой разглядывал её с каким-то профессиональным интересом. На секунду её ошеломила собственная откровенность. Почему она вообще настолько открылась ему с первого вопроса? Еще ночью она планировала дать ему необходимый минимум честных ответов и вытянуть из него информацию об артефакте. Так какого черта она тут разглагольствует?

Гермиона решила подумать об этом позже. Сейчас было не время и не место, ведь напротив неё сидел Малфой, а с ним нельзя было терять бдительность ни на минуту. Он как плохо поддающийся дрессировке лев: стоит прервать зрительный контакт, и ты уже истекаешь кровью в углу клетки, раздавленная мягкими лапами. Подмятая обманчиво манящей шерстью.

Знал бы этот слизеринский принц, что она сравнила его со львом, живого места бы на ней не оставил.

– Ты успела изменить что-то? Может быть, ты издала какие-то законы? – он словно подталкивал её к чему-то, и как бы она ни старалась понять, куда он вел, ничего не выходило.

– Да, закон о владении домашними эльфами был видоизменен. – Грейнджер начинало раздражать собственное бессилие. Она всерьез задумалась, собирается ли Малфой вообще отвечать на её вопросы.

Нервно подёргала кутикулу у ногтя.

– А почему именно эльфы? Почему не кентавры? Гоблины? Великаны? – Малфой слегка наклонился вперед, и до Гермионы донесся его аромат. Что-то терпкое, возможно, кедр, еще цитрус и специи, что-то острое.

Этот аромат подходил ему. В самом Малфое тоже ощущалось что-то далекое, такое естественное, поглощающее… как сила природы. Как что-то одновременно разрушительное и необходимое. Как цунами.

Определенно, если бы её попросили описать его одним словом, она бы сказала «острый».

Запах, скулы, взгляд… Да. Острый.

Серые глаза внимательно наблюдали за каждым её движением, словно она была какой-то неизведанной зверушкой, которая могла выплюнуть ядовитую желчь прямо ему в лицо. Это заставило её смутиться.

«Мерлин, что он так смотрит? У меня на лице чернила?»

Молчание становилось тягучим, как патока, и, желая поскорее покончить с этим, Гермиона все же ответила:

– Ещё в Хогвартсе я занималась организацией Г.А.В.Н.Э., если ты помнишь…

Малфой усмехнулся. Искорки подлинного веселья промелькнули в его глазах.

– О, я прекрасно помню зареванных домовиков, бьющихся в истерике при твоих попытках натянуть на них эти нелепые вязаные шапочки. Признаюсь, не могу их в этом винить. При одном взгляде на эти шерстяные безобразия мне самому хотелось кричать и биться головой об стену.

Гермиона закипела от негодования: да что этот коронованный негодяями соплохвост себе позволяет?!

– Да что ты с…

– Стой, Грейнджер. Умерь мандрагоровы крики, я не намеревался тебя обидеть… просто не смог удержаться. Не кипятись, иначе сейчас сюда вломится сраный герой магического мира, и тогда вы будете еще пару лет искать артефакт, о котором у вас нет ни единой крупицы информации.

– Ну уж не совсем ни единой, он как-то связан с Азией… – Гермионе не хотелось предстать перед этим напыщенным индюком уж очень нуждающейся. Этот рефлекс остался у нее со школы: бороться с ним до последнего слова, не показывать слабость, подмечать детали.

Но самой важной деталью, которую она отметила, были мурашки. Её собственные мурашки от его раскатистого смеха.

Малфой смеялся, откинув голову назад, так, что челка слегка сместилась, и его лицо стало выглядеть гораздо моложе.

«Да что со мной такое сегодня, великий Годрик?! Кажется, я слишком давно была лишена мужского внимания».

Надо в следующий раз согласиться на предложение Гарри свести её с любым «интересным парнем» из Аврората. В противном случае она так и будет нездорово реагировать даже на ублюдка Малфоя.

Гермиона замерла, когда его взгляд вновь вернулся к ней.

– Азия – это близко, Грейнджер, хотя напрямую артефакт никак с ней не связан. Тебе нужна египетская мифология.

Египетская? В голове Гермионы мгновенно закрутились винтики. Сотни предположений начали толкаться в её мыслях, но ни одно из них не выглядело обнадеживающим. Ей нужно было больше информации.

Она подняла глаза на Малфоя.

– Что еще ты знаешь? В Египте было множество опасных артефактов, как мы можем найти один-единственный? Это как искать иголку в стоге сена! – воскликнула Гермиона.

Малфой лишь скривился.

– Эти твои маггловские выражения делу не помогут. А вот твой ответ на мой вопрос – очень даже может.

Гермиона пару раз недоуменно моргнула. Вопрос? Какой вопрос? Она ведь уже дала ответ.

– Я уже говорила, что в школе…

– Меня не волнует, что было в школе, Грейнджер, – на лице Малфоя отразилась смесь раздражения с нетерпением.

Гермиона не понимала, как он умудряется так быстро, словно по команде, переключаться с одного настроения на другое: вот он оскорбляет её и её друзей, вот смеётся, а вот злится.

Возможно, у него и правда помутнение рассудка, как сказал Гарри. Не то чтобы это сильно её беспокоило: она лишь надеялась, что его стошнит когда-нибудь от собственных эмоциональных качелей.

– Почему эльфы, Грейнджер?

Что-то смутное, тяжелое зашевелилось в её душе. Некое тоскливое воспоминание скреблось внутри, вызывая головную боль.

Гермиона поморщилась. Чьи-то большие глаза, полные слез, отпечатались под веками. Руки, её руки, чувствовали холод лезвия, вытаскиваемого из хрупкого тельца.

Она не хотела возвращаться в эти ощущения. Нет. Запретить.

Внезапная головная боль заставила Гермиону вскрикнуть и вскочить со стула. В висках набатом звучала мысль, что ей нужно уйти, убраться подальше от этого мерзавца, этой комнаты, этого серого здания…

В ужасе она выскочила в коридор, где её ждал осунувшийся Гарри. Он тут же встрепенулся.

– Гермиона, что… Что случилось? Что он сделал? Он что-то сделал? – глаза Гарри загорелись нездоровым блеском злобы, и Гермиона поспешила остановить друга от ошибок.

– Нет-нет! Гарри, всё в порядке. У меня просто разболелась голова и… в общем, со мной всё хорошо. Малфой сказал, что артефакт связан с египетской мифологией. Я… поищу в библиотеке. Как раз сейчас пойду и… и поищу!

Не дожидаясь ответа друга, Гермиона рванула к лифту, чувствуя, как от боли разрывается голова.

Плохо соображая, каким путем идет, она добралась до Атриума Министерства и, пробормотав адрес, переместилась домой по каминной сети.

Там она скинула туфли и сразу же направилась в кровать, где забылась тревожным сном. Всю ночь она слышала истошные крики, зловещий шепот и бесконечно повторяющийся звук бьющейся вазы.

========== Глава 3 ==========

Конечно, она Гермиона Грейнджер, бывшая гриффиндорка и к тому же героиня войны. Но разве она не имеет права на отдых?

Небольшой отпуск длиною в один день. Это вовсе не трусость, она не сдается – Драко Малфой не получит свой приз, независимо оттого, в какую игру он играет. Независимо оттого, что Гермиона и понятия не имеет, каковы правила.

Но она не сдается. Сегодняшний отгул всего лишь стратегическое отступление, ведь так?

Она отправила в ОМП записку с совой и сообщила о «болезни» и вынужденном отгуле, а Гарри – письмо, в котором объяснила, что сегодняшний день посвятит поискам информации об артефакте и сможет прибыть для очередной «беседы» лишь завтра.

Итого до следующей встречи у неё оставалось меньше суток. И много, катастрофически много дел.

Во-первых, нужно было разобраться, почему она так странно реагировала на этого – официально! – мерзкого избалованного идиота, который пил её кровь все шесть лет обучения в Хогвартсе.

Ей казалось глупым игнорировать этот факт. Нужно было принять какие-то меры.

Во-вторых, с чего Драко Малфоя внезапно стала интересовать скучная жизнь бывшей гриффиндорки? Её будни никогда не отличались пестротой, в отличие от будней слизеринцев, с их незаконным алкоголем, постыдными играми и свальным грехом.

Гермиона поморщилась, потому что даже у себя в голове произнесла это голосом профессора Макгонагалл.

И тем не менее, зачем она ему? Какая ему разница, почему она не пошла в Аврорат и почему защищает эльфов?

В-третьих, таинственный артефакт.

Гермиона сложила на столе около двадцати книг по египетской мифологии, которые смогла найти у себя дома или одолжить в небольшой библиотеке за углом. Они ждали своего часа на столе, сложённые ею в порядке необходимости и ценности содержимого. Пролистывая их, она поймала себя на том, что так или иначе возвращается мыслями к ехидному Малфою в серой мантии.

На повестке у неё было три вопроса, и если со вторым и третьим она планировала разобраться по ходу встреч, то, как быть с первым, она не имела ни малейшего понятия. Гермиона даже не осознавала, как именно и на что реагирует, а потому решила наблюдать за собой, чтобы не позволить ситуации усугубиться.

Она не могла подвести Гарри, но и не могла позволить Драко Малфою разрушить её спокойную жизнь.

***

На следующее утро Гермиона шла к кабинету-палате более уверенным шагом, чем дважды до этого.

У нее был план действий. Цель.

К тому же, сегодня она надела туфли, юбку и любимую блузку, чтобы не чувствовать себя хоть в чем-то недостаточно подготовленной или слабой перед этим… Малфоем.

Гарри не встретил её у двери, как она того ожидала, а аврор, на время забравший палочку, сказал, что в Аврорате возникли трудности и за встречей, по просьбе «мистера Поттера», будет наблюдать он. Гермиона рассеянно кивнула. Ей не нравилось, когда что-то шло не по плану, это нервировало её. Если быть честной, мысль о том, что Гарри находится всего в нескольких метрах от неё, успокаивала, но…

Не позволяя себе трусить, Гермиона толкнула дверь и, глубоко вздохнув, вошла внутрь.

– Грейнджер, подумать только! Какая неожиданность, – губы Малфоя изогнулись в ехидной улыбке, а выражение лица приобрело наигранно-удивленный вид. Он внимательно осмотрел её с ног до головы и улыбнулся ещё шире – его глаза блеснули каким-то озорством. – А я было подумал, что смог нащупать неуловимую границу гриффиндорской смелости. Но стоит мне что-то предположить, как ты меня удивляешь. Умница.