Текст книги "История Кристиэна Тэхи (СИ)"
Автор книги: Реимарра
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)
Кристиэн поднял голову и в широко распахнутых карих глазах Рихан увидел разочарование. Обманутый ребенок. Пока я договорю, котенок, ты еще переменишь свое мнение не раз и не два.
– Если бы меня казнили, ты бы все равно получил хотя бы часть от того, что я успел перевести на твое имя. А через три года ты бы стал Кристиэном Кем-то Там. Но знаешь, котенок, я не жалею, что ты рядом. Одиночество в камере весьма располагало к мыслям и фантазиям. Правда тебе о фантазиях лучше не знать, мал еще, пошло ухмыльнулся Рихан, а вот о мыслях – вполне. Времени подумать было предостаточно. Мне-то все равно было, костер уже начали собирать. Но мне весьма хотелось попрощаться с тобой. Но никак разрешения не давали, что меня огорчало. Ты мне нужен, котенок. С тобой трудно, а без тебя плохо, мой младший супруг. Я не чаял тебя больше увидеть. И именно из-за твоего упрямства мы вместе. Без тебя пусто. Я не знаю, как бы оно сложилось, если бы не было аторцев, сам знаешь мой нрав. Но я снова выбрал бы тебя. Ты думаешь тогда, в Тэлете, я не мог выбрать кого-то еще? Там было столько сладких мальчиков, но ты, котенок, особенный. Посредник, красавчик, танцор, недотрога. Пьянящее сочетание. Я когда-то полюбил одного, почти такого же. Нет. Не Скай. Другой и давно, совсем давно. Но ты лучше, чем он, котенок. И ты чуть не закончил как он. Все твои раны из-за меня. Я не буду извиняться, уже поздно это делать. Что есть, то есть. Ты, мне очень подходишь, Кристиэн Тэхи. Неизбалован, хорош собой, верен и умен. Ты мой. Я не буду больше тебя бить, котенок, обещаю. Даже за языком буду следить. А ты останешься со мной? Не будешь как замороженный? На ноги я постараюсь тебя поставить и с горлом что-нибудь придумаем. А, котенок?
Рихан легонько, не как раньше, поднял большим пальцем лицо Кристиэна, посмотрел в глаза. Теплые карие глаза. Пора помолчать. Обнял, прижав к себе податливое дело, уложил, накрыв одеялом. Сейчас нужно не отпустить.
Кристиэн чуть вздрогнул в объятиях, потом чаще, задрожал и, наконец, расплакался.
====== Глава 24 ======
Утром Рихан отчетливо понял, что в ближайшие три дня ему ехать никуда не хочется. Никуда. Они с Кристиэном будут есть, спать и смотреть друг на друга, пока не отдохнут и не наберутся сил для нового пути. Деньги у них есть, за лошадьми присмотрят, а что еще надо?
Чудное утро на воле. Кристиэн еще спит сном очень уставшего накануне человека. Можно сходить вниз, договориться о завтраке и о том, что будут готовить для младшего. Рихан уже успел изучить листок, выданный ему Мельдином, вдоль и поперек, где в двух колонках, под заголовками “ДА” и “НЕТ” значилось то, что можно и нельзя есть Кристиэну. Список был внушительным с обоих сторон. Кроличьего мяса им еще долго не увидеть, но мягкую кашку с салом они вполне себе могут позволить оба. Надо доесть то, что осталось в корзинке. И не забыть бы заказать кипятка, для настоек. Теперь столько всего нужно помнить, особенно то, что теперь он не герцог и управляющего у него нет, придется заботиться обо всем самому. На котенка надежды мало, красоту он может и наведет, но то, как порезать хлеб сообразит вряд ли.
Еще одно беспокоило Рихана – как бы исхитриться деликатно осмотреть шею Кристиэна. Откуда монахам знать как именно было передавлено горло и куда нажал аторец, чтобы ему не найти покоя на том свете. Этот прием с горлом он знал отлично, но сам никогда не пользовался, проще сразу свернуть шею. Но может быть все еще поправимо, если котенка заставить выполнять дыхательные упражнения, то речь может восстановиться, хотя и не сразу. А если все плохо, то стоит поберечь котенка от простуды и смотреть, как он заматывает горло. Придется постоянно следить, чтобы Кристиэн мог дышать без усилий.
И все-таки, что же он сам наговорил вчера? Кажется признался. Поверит ли?
Кристиэну хотелось не думать ни о чем. Голова была пустой, словно ее вымыли изнутри потоком свежей колодезной воды и поставили сушиться. Удивлялся сам себе – своему равнодушию, думал раньше, что если еще раз доведется встретить супруга, то не сможет сдержать себя, заплачет, кинется на шею, упадет в ноги. Нет. Он не узнавал ни себя, ни своих чувств. Рихан рядом, он рад этому, но почему-то не хочется даже говорить о своей радости, не хочется просить прощения и молвить того, что берег в душе – своего признания. Может не время? Или он умер душой? Сидел как истукан. Наверное нужно было самому обнять, если конечно позволили бы. А он только снова разревелся и уснул. Попросить чернильницу и бумагу? Но что он напишет? Слов почти нет.
– Я рад, что ты ожил. Как ты себя чувствуешь?
“Спасибо. Хорошо”.
– Это не ответ, котенок. И не моя вежливость.
Кристиэн вздрогнул. Все еще боится. Всегда будет бояться, даже если простил.
– Мне надо знать, в каком ты состоянии. У нас впереди долгая дорога и я не хочу рисковать только из-за того, что ты будешь изображать из себя героя-мученика, а потом свалишься надолго. Возможно надо купить какое-то снадобье или еще что-то. Давай, выкладывай. Что с ногами?
“Болит. Это терпимо. Мне просто трудно наступать и немного тянет. Весной-летом я смогу ходить почти хорошо. Но с тростью легче намного.”
Как же они забыли?! Мэл же упоминал, что мальчишке какой-то доброхот-жалельщик преподнес этот нужный предмет. Мало того, что в спешке о нем забыли, так и он сам ни разу не подумал об этом. Знать бы еще кто расщедрился на подарок...
– Хорошо. Что с горлом? И, котенок, почему они это сделали?
Неловкий вопрос, ненужный и не вовремя, но сам вырвался с языка. Зачем они душили его? Неужто Нур не сообразил, что мальчишка умеет писать?
Кристиэну он не нравится. Наверно потеря голоса тяжелее, чем хромота.
“Они думали, что я все расскажу в сером храме. И про то, что они уже не верили в Вас, про какого-то ребенка. Я не помню и не хочу помнить. А мне просто мстили. ”
Месть. Да, котенок прав, изувечили лишь из ненависти. Нур не выносил “неженку”. Царапнуло по памяти – спальня, Иши, и рыжий наемник держит вырывающегося разбуженного мальчишку. Это был твой приказ.
“Не болит. Иногда трудно дышать. Со мной занимались, хотели чтобы я снова говорил, учили расширять дыхание “.
Отлично. Значит монахи не совсем дураки. Но если речь до сих пор не вернулась ни единым звуком, то дело и вправду худо.
– Что они точно делали?
“Заставляли расслабляться, глубоко дышать. Мне сложно, у меня ничего не получается”.
– Значит, будешь тренироваться, пока не получится. Каждый день. Вероятно ты перенесешь дорогу, но у нас не будет кареты, котенок. Ты поедешь со мной на лошади.
“У нас нет выбора. Поеду как скажете”.
Еще несколько дней отдыха и в путь. Знать бы еще, как попасть в эту крепость, в чужих землях Рихан ориентировался плохо. Когда-то учили, но теперь он все забыл, слишком много лет прошло. Рихан даже и помышлял о том, чтобы поехать куда-то еще. Кому они нужны тут? И что он умеет делать, кроме того как воевать? Ничего. Он не мастер и не мудрец. Как ему благодарить Мэла за все сделанное?
– Оссейская крепость... – задумался трактирщик, – Вы поймали удачу за хвост, господин Айэ. Дорога неблизкая, а у соседей моих как раз караван стоит, туда идут. Вы бы поговорили с караванщиком, за плату должны взять, тем паче что вы при мече и случись что, подмогой будете. Вы уж Хорста найдите, да потолкуйте как следует. А кашку-то я вам сготовлю, не сомневайтесь, мягче пуха. Вы только поторопитесь, они кажись утром отбывают.
Хорст оказался крепким высоким купцом, чьим плечам более пристала кольчуга, нежели купеческий кафтан. Рихан быстро изложил свое дело, пока Хорст вертел в руках брачное свидетельство супругов Айэ и грамоту подданства.
– И чего с жиру бесятся? Империя их не устраивает, – ворчал он, чуть не пробуя печати на вкус.
– Благодарность не устроила. Моя кровь стоит дороже. А в Оссее у меня родич, – вывернулся Рихан.
– Трактирщик болтал, что твой мальчишка нездоров, – снова нахмурился купец.
– Я не слышал ни разу, чтобы хромота стала заразной, – вскинулся Рихан, – немой, но это тоже только наша беда. Ну как? Берешь?
– Ладно, – караванщик сдался, – если при мече, то за так, с условием, сам понимаешь. А за парня серебряная четверть в день. И вот, еще что, пусть он у тебя лицо прикроет, мне в отряде дурнины не надо.
Трактирщик – скотина, решил Рихан, трепло поганое, уже на весь поселок успел небось раззвонить про супругов Айэ, имперца с мечом и парня. Тут, значит, такие браки не часты. Платок придется одеть, но другого, кроме алого, у них нет, но в алом Рихан и сам не пустит Кристиэна никуда или придется ехать до Оссии самим. Сейчас же он не был уверен, что они смогут добраться вдвоем, и что в случае нападения возможно будет отбиться. Давно не тренировался. И чем раньше он начнет восстанавливать навыки, тем лучше. Лишь бы их приняли в крепости.
Он доплатил несколько монет и Кристиэна устроили в караванной повозке, где юноша смог вытянуть ноги и накрыться одеялом. Путь, по словам Хорста, занимал около десяти дней, при условии ночевок на постоялых дворах, которых полным-полно на этих дорогах.
Рихан же ехал рядом с остальными вооруженными мужчинами и независимо смотрел по сторонам. Купеческие наемники явно сторонились угрюмого молчаливого имперца, а он в свою очередь не рвался им в знакомцы, лишь искоса рассматривая спутников. В основном, конечно же, местные, оружие хуже, чем у имперских наемников с севера, мало у кого есть мечи, больше копий, луков и топоров, а щитов нет никаких, даже крохотных кулачных. И все же, лучников могло бы быть и побольше, если караван будет окружен, основная работа придется именно на них. И вообще, размышлял Рихан, включившись в повседневные привычные мысли воина, зачем караван идет в военную крепость? Какой груз они везут? Оружие? Тогда оно должно быть очень дорогим, для высших командиров и его, наверняка, немного, если судить по количеству поклажи. Но и для такого груза набирают в охрану не таких недотеп. Ткани? Возможно, хотя тоже немного, для такого-то покупателя. Крепость, как он слышал, огромна, со своими мастерскими: шорными, ткацкими и кузнечными. Там сосредоточенны части союзных войск Оссии и Нехара, и хоть между ними и Империей мир, но нужно быть готовыми ко всему. Соседи никогда не теряли бдительности. Правильно и делали, в этом мире никому нельзя доверять.
Иногда он отыскивал глазами повозку, где куталась в темное маленькая фигурка. Платка они так и не нашли и Рихан отдал свой плащ, оставшись в овчиной куртке, впрочем, ему было не холодно. Котенок не спит в дороге, сидит, смотрит и прижимает к себе сумку с бумагами и ценностями, самым стоящим, что у них есть. Если не повезет с Оссией, то на те деньги, что спрятаны в сумке, можно пристойно прожить пару-тройку месяцев. Но нужно покупать лекарства для Кристиэна, наверняка весной придется заказывать обувь, что-то из одежды для обоих.
Положение пока таково, что деньги стоит поберечь. И не забыть бы найти ювелира, чтобы поджал колечко котенка, великовато стало, носит на шнурке на шее. Цепь потерял, ну и ладно. Или пока погодить? Может Кристиэн еще оденет колечко, если его кормить как следует...
Хорст оказался скуповат на ночевку, выбирая самые дешевые постоялые дворы с общими сараями, где тлел один очаг и нужно было спать вповалку. Рихану хотелось снять комнату для себя и супруга, но он опасался, что привлечет к себе ненужное внимание. Этот сброд не любит тех, кто выделяется. Он лишь постарался занять угол пошире, чтобы устроить постель себе и котенку из одеяла и всего теплого, что у них было. Внес плату в общий котел и еду из своей миски делил на двоих, Кристиэн съел лишь немного разваренной крупы, а Рихан грыз жесткое мясо. Потом он все-таки не выдержал, поднялся в трактир и купил для Кристиэна похлебки из муки и протертых грибов.
Еще не нравилось, как откровенно и оценивающе караванщики разглядывали котенка, переговаривались. Ну да, красивый парень, несмотря ни на что. Нежное умное личико и густые волосы – Кристиэн все таки снял накидку с головы.
– Твой малец балован сильно?! Принц небось, не иначе! – ехидно бросил Рихану один из наемников. – Что, нашей жратвой уже брезгует?
– Племянник императора, – буркнул Рихан в ответ, стараясь придушить ярость и понимая, что ссора сейчас им не к чему. – Не ваше дело, за свои кормлю. В свою ложку смотри.
– Еще мне тут всякие извращенцы не указывали!– дернулся наемник. – Ты не охренел, имперец?
Кристиэн испуганно сжал в руках миску, растерянный взгляд, полный тревоги на Рихана.
– Мужик, – ухмыльнулся он, сохраняя таявшее терпение, – ты сейчас чего хочешь больше – перед приятелями покрасоваться или кишки по земле собирать? За первое придется заплатить вторым. Так что заткнись и жри спокойно.
Вот так. Главное уверенность. Сейчас он может уже и не герцог, но надменность куда девать? Но расслабляться все равно не следует.
Вот Хорст подозвал к себе неудачливого зачинщика ссоры, что-то раздраженно ему выговаривая. Не хочет драк в караване?
– Гнусная компания, котенок, – шепнул Рихан, укладываясь ближе к Кристиэну и даже не подумав расстегнуть ножны и снять меч.
В Оссею въезжали затемно, еще до рассвета, ехать пришлось всю последнюю ночь. Дорога была без происшествий, а наемники делали вид, что Рихана Айэ для них не существует. Рихан рассчитался с Хорстом и супруги Айэ покинули караван.
Крепость Оссеи была действительно велика – обособленное от города поселение с прилепившейся к нему деревенькой, в которой вероятно жили те, кто обслуживали войска.
– Вот оно, котенок. Если все удастся, то осядем пока тут, а там, может, что и получше придумаем.
Сначала нужно найти главный пост, чтобы справиться о том, как передать письмо. Но тащить туда Кристиэна и пожитки? К приятелю Мельдина он может попасть и не сразу, так что стоит пристроить куда-то на время котенка и барахло и уже спокойно добиваться приема.
Рихан снял у вдовы-прачки комнату и стол за половину серебряной монеты, оставил Кристиэна отсыпаться и греться, накормил коней и налегке отправился в крепость.
До коменданта оказалось добраться проще, чем он предполагал, памятуя имперское чиновничье устройство. Никаких канцелярий, бумаг, расписания приемов и прочей волокиты не было. Нужно лишь доходчиво объяснить свое дело адъютанту и нескольким штабным офицерам, ну и сдать оружие. Его проводили к командиру Хандлару сразу же, как только он упомянул имя Мельдина Рионтура.
Командир Хандлар, так следовало его называть, вчитывался в каждую строчку письма, отданного ему Риханом. Сам же бывший герцог дорого бы дал, чтобы знать, что написано в письме, но увы, оно было запечатано одноразовой печатью.
– Меня всегда удивляла способность Мельдина передавать суть дела другими словами. Из него вышел бы отличный разведчик-шифровальщик. Жаль, что он закончил карьеру, не правда ли, герцог?
– Нам не дали особых возможностей выбирать, – развел руками Рихан. Чертов Мельдин! Что он там написал? – Да и Мэл довольно быстро наше себе супруга.
– О! Я в каждом письме читаю про Майэра! Я рад за друга. Но пока это все неважно, – вернулся командир Хандлар к теме Рихана, – Ближе к вашему делу. Я весьма наслышан про вас и про ваши успехи в борьбе с повстанцами, у вас великолепная выучка и опыт. Прямо скажем – грех отказываться, – улыбнулся Хандлар. – Я буду рад оказать вам и Мэлу эту услугу. Но у меня сейчас есть место только в ночной капитанской смене. Посты у нас меняются по двенадцать часов, если все спокойно. В ваши обязанности будет входить контроль над вверенным участком, сверка постовых отчетов, разрешение различных ситуаций. Думаю, все знакомо, все обычные гарнизонные обязанности. Если вы хорошо себя зарекомендуете на этом месте, в чем я не сомневаюсь, то я переведу вас, как только освободится должность получше. Вас устраивают условия? Я постараюсь решить вопрос с вашим подданством.
– Вполне, – кивнул Рихан, ликуя про себя. Ночная смена это просто прекрасно! Ночью он будет работать, а день проводить с котенком, которому как раз не придется скучать в одиночестве.
– Сразу видно заинтересованного человека, вы даже не спросили про жалованье, Рихан. Для ночной смены это сорок полных монет серебром и еда во время поста. За то, что у вас есть лошадь, вам полагается доплата, но я советую отдать эту медь конюхам и тогда за конем присмотрят получше.
– У нас две лошади, им придется потрудиться.
– Да, вы же семейный человек, в этом случае, у вас есть два варианта. Или снимать жилье в поселке, так делают когда есть жена с детьми, или комнату в жилом корпусе крепости, обычно на это идут офицеры без детей, но с женами, у нас почти нет таких браков как ваш. Но вам будет проще жить в крепости и дешевле. Четыре монеты в месяц. Если вы идете этим путем, то я распоряжусь, чтобы вам подобрали свободную комнату. Свою семью вы обеспечиваете сами.
– Я управлюсь с супругом, он у меня не капризен. И я выбираю корпус, буду благодарен за помощь, – вежливо ответил Рихан. – Когда я могу приступать?
– Завтра ваша первая смена. Вам выдадут пропуска, чтобы вы переехали, днем обустраивайтесь, получайте разъяснения и вечером выйдите на пост.
В домик вдовы Рихан возвращался совершенно другим человеком. Он весело насвистывал песенку, радуясь неслыханному везению. Да и сорок монет жалованья весьма грели душу. Оссея весьма щедра к наемникам. Вряд ли ему стали бы завышать жалование, даже как другу Мэла, будущие сослуживцы все равно бы узнали, любимчиков и “своих человечков” любят мало. Даже если минус четыре монеты за жилье и услуги прачки, не стирать же им самим, в самом деле, то все равно неплохо. Самому ему понадобится немного, а на котенка оставшегося хватит. Жить можно. Странно начинать все сначала в тридцать шесть лет, но придется, спасибо судьбе и за это.
Трудно было молчать, а говорить постоянно Рихан не мог. Но тишина была ему невыносима, напоминая тюремную камеру. Кристиэн спокоен, хотя чуть насторожен. И старается избегать “разговора”, если Рихан протягивал ему чернильницу и бумагу, отвечая односложно и уклончиво, особенно на вопросы о прошлом. А Рихану словно не терпелось, что-то не давало душе покоя и он не мог, даже после того, как рассказал Кристиэну все, забыть.
– Ты все-таки ждешь моих извинений, котенок, – не с укором, просто, сказал Рихан Кристиэну.
“Нет. Я не хочу ничего вспоминать. Пожалуйста!”
Милосерден? Но к кому? Не требует слов извинения и раскаяния или больно вспоминать о потерянном? Об украденных красоте и достатке? Досада и злость на самого себя – зачем он рушит и без того хрупкий мир?
“Я выбрал вас. Пожалуйста, не спрашивайте меня о большем. Я не могу ответить вам.”
В этом весь котенок. Никогда не поймешь, о чем он думает на самом деле. Да, характер не изменился.
Еще труднее, чем молчание, спать в одной постели. Ему, взрослому мужчине, трудно обходиться без утех, он чуть с ума не сошел в тюрьме, а тут и вовсе пытка. Вот, оно, рядом, но не дотронуться, не ухватить. Сейчас лучше не касаться и даже не делать попыток. И разговоров заводить не стоит. Но сколько еще терпеть?
Вопреки ожиданиям Рихана, комната, выделенная им, оказалась весьма неплоха. Даже с окном, это обстоятельство их провожатый, помощник кастеляна, подчеркнул особо. По другой стороне длинного коридора располагались комнаты без окон. Немного мебели и, немало удивившая супругов, толстая металлическая труба, проходящая вдоль стены и уходящая в соседнюю комнату сквозь прорезь. На недоуменный взгляд Рихана помощник важно ответил:
– О! Это новая придумка мастеров, чтобы камины не ставить да печи. Раньше, горели каждую зиму, обязательно кто-нибудь про уголь или дрова забудет. А теперь все, внизу большую печь топят, она эту железку греет и тепло по всему идет. Вы только окно подоткните, дует оттуда маленько.
Неширокая низкая кровать, грубо срубленный стол, два стула и сундук. И это рассчитано на семью? Ладно, хлам дело наживное.
Вещи в сундук, одеяло на кровать, а скромную посуду на стол и бутылка вина из заветной корзинки, последнее, что осталось из вкусных подарков Рионтуров.
Рихан плеснул чуть себе и Кристиэну, отломил пирог, купленный у вдовы.
– Ну, котенок, давай, за новую жизнь! Чтобы она стала удачей для нас обоих!
====== Глава 25 ======
Рихан истосковался по делу, по самой простой работе. Обязанности, которые сослуживцы ненавидели, ему наоборот, казались легкими и приятными. Подумаешь, какая трудность – расставить посты вечером, сверить отчеты, сделать несколько обходов и написать отчет утром. После тех гор бумаг, что он исписывал в Ланке, будучи военным представителем императорской армии в провинции, нынешняя работа казалась детской игрой, возвращением в молодость, когда он был таким же караульным офицером, как сейчас. Рихану досталась вся восточная сторона крепости и часть земли за ней, для полного контроля территории в ночное время. И он рьяно принялся за дело, не из желания выслужиться, а из-за тоски по делу и жажды деятельности. И лично для себя – если занят делом, то воспоминания не так бередят душу.
– Рихан Айэ, – растягивая имя в оссейской манере, счетовод тряс перед капитаном очередной бумагой. Бумагу эту Рихан писал две ночи, в лучшей имперской манере крючкотворства. – Деньги на ремонт фундамента в этой части крепости в план не заложены. Может быть в следующем году.
– Отлично, – согласился капитан Айэ, даже и не думая спорить. – Дайте мне этот ответ в письменном виде. Если на доверенном мне участке будет разобрана кладка, в том месте, о котором я вам писал, то я не буду нести за это ответственности.
– Ваша задача смотреть, чтобы никто не подходил к этой кладке, а не искать дыры в стенах! – парировал счетовод.
– Но в стене дыра, и поставить караульного я там не имею полномочий. Я и мои люди нанимались охранять крепость, а не стоять привратниками у входа. Или вы даете, согласно моего письма, людей и камень и заделываете дыры, или я буду писать коменданту. В случае чего, наказание за нарушение субординации гораздо легче, чем за недосмотр.
Деятельность нового капитана не пришлась по вкусу и многим в его отряде. Зато Рихан стал понимать, почему имперские войска с такой легкостью покоряли соседние земли. В любой армии самое главное это дисциплина. А с такими вояками, какие достались ему от предшественника, врагам можно будет вынести всю крепость, с комендантом вместе, никто и не заметит. Несколько раз он будил заснувших на посту, обнаруживал, что вместо обхода солдаты играют в карты в укромных уголках, а найденный в одной из караулок кувшин с вином привел его в бешенство.
– Тебе больше всех надо? – лениво спрашивал его капитан из “дневных”, благодушный красавец Зоран. – Здесь сотни лет так ничего и не случилось. Кому мы в этой дыре нужны? Да сам скоро устанешь, и народ против себя настраиваешь только.
– А сам-то тогда чего тут сидишь? – напрямую спросил Рихан.
– Кто в оссейской крепости служил, тому в столице потом легче устроиться. Я тут еще годика три поторчу и только вы меня и видели. А ты сюда на всю жизнь что ли?
– Как получится, – уклонился Рихан, – но бардака я в любом случае не потерплю. Беспорядок в армии ведет к поражению в войне. Там калитка не закрыта, здесь кольчуга проржавела, а еще где-то топор слетает, а в итоге все это может привести к беде. А тут все замечательно пристроились, пьют, в карты играют. Вы как хотите, а свою сторону я приведу в должный вид.
– Про имперские войска ходят слухи, что они перед проверками траву красят.
– Траву может и красят, – не стал отрицать Рихан, вспомнив, что в бытность ученичества его заставляли складывать из снега сугробы с ровными углами. Зачем это было нужно он понял только потом, – но где вы, а где имперские войска? То-то же.
– Ну и валил бы в свою империю, – буркнул Зоран, но Рихан сделал вид, что его не услышал.
За несколько недель их с Кристиэном жизнь устоялась и текла почти размеренно, они даже обзавелись необходимыми в хозяйстве вещами – бельем, тазом для умывания, двумя кувшинами и другими мелочами, с которыми в их комнатке стало уютнее. Но сказать, что все было хорошо, Рихан не мог.
Он приходил утром, когда сменялись посты и большая часть обитателей крепости еще спала. Тихо приоткрывал дверь, стараясь чтобы не скрипнули петли. В комнате было еще темно, зимой солнце встает поздно, но на столе угадываются очертания кувшина и таза для умывания, накрытого полотном блюда с завтраком. Для Рихана так и оставалось загадкой, когда Кристиэн успевал сходить за свежей водой, нарезать нехитрую еду и эта забота была с первого же утра, когда Рихан вернулся со службы. Вода, мясо и хлеб – весьма недурной завтрак. Ополоснуть лицо и быстро раздевшись, скинув пропотевшую уставную одежду, улечься в нагретую сонным теплом спящего котенка постель.
Сначала, увидев кувшин с водой, Рихан хотел отчитать Кристиэна за то, что тот ходит один по ночам, пусть всего лишь в дальний конец жилого коридора и за то, что утруждает больную ногу, но потом передумал, представив себе все это. Как Кристиэн прихрамывая несет в обеих руках кувшин с водой, боясь расплескать, как в ночи режет хлеб и мясо, закрывает блюдо чистым полотном и слова укора стали неуместны. О чем он думает, делая все это? Днем ведь у них все по-другому, котенок печален и тревожен, чаще всего просто сидит рядом. Прячет лицо, делая свои упражнения для дыхания, мало ест для того, кто должен набирать силы. Пища для Кристиэна была еще одним вопросом Рихана. Сам он ел ночью, пусть кашу с мясом и ломоть ржаного хлеба, но досыта и горячее. Но в их комнате готовить негде, именно поэтому семейные офицеры предпочитали снимать жилье в поселке. Вопрос с водой, которую нужно нагревать для настоек Кристиэна решался проще – Рихан купил комнатную жаровенку, в которой можно было подогреть воду в кружке. Но жаровенку приходилось прятать от ретивого помощника кастеляна, пекшегося о том, чтобы в крепости не было пожаров и имевшего обыкновение обходить жилые помещения.
– Ну что ты маешься? – Рихан наконец-то поделился своей бедой с капитаном “ночных”, отвечавшим за западную часть крепости, весьма толковым парнем. Первое знакомство в крепости с человеком, относившимся к работе так же как и сам Рихан. Жаль только, что дурной дневной сменщик успевал наломать столько дров за день, что Армин был постоянно занят и поговорить удавалось нечасто. – Спустись в кухарскую, дай несколько монет и вам будут все приносить, а если доплатишь, то и сготовят что надо, без излишеств правда, так все и делают.
После того, как Рихан высыпался, а Кристиэн заканчивал свои упражнения, они неспеша обедали, потом обязательно уезжали гулять. Рихану хотелось остаться в тепле и покое дома, он вдоволь мерз на улице ночью, но он понимал, что котенку не следует киснуть в тесной комнатке целыми днями. Можно было поехать недалеко, в поле, чуть в сторону от дороги и пустить лошадь неторопливым шагом. Иногда они заезжали в поселок, забирали чистое белье от вдовы-прачки, покупали что-то в лавке.
– Будет лето, котенок, я обязательно научу тебя верховой езде.
Кристиэн чуть качнул головой.
“Кажется ты уже обещал мне это. И море. Но у нас с тобой не было лета.”
Рихан читал это даже без слов, без ставших привычными бумаги и чернил.
– Все будет, на этот раз я обещаю честно, котенок.
Котенок. Когда это милое и невинное прозвище стало его вторым или даже первым именем? Когда Рихан впервые танцевал с ним в Тэлете и в первом же вопросе назвал его так? А сколько раз его кликали потом? Гневно, похотливо, издевательски катая это прозвище на языке, и там, где он ждал, что его наконец-то назовут Кристиэном, его все равно кликали “котенком”. Другие сокращали свои и чужие имена, Мельдин звал Майэра Маэм, Рихана – Рихи, а Рихан звал друга Мэлом. И только все, не сговариваясь, никогда не укорачивали длинного и торжественного имени “Кристиэн”. Он всегда был Кристиэном, без всяких фамильярных Тиэ, Крисов. Только Кристиэн или котенок.
Наверное сначала он и значил для Рихана не больше, чем домашний зверек. Можно взять на колени и погладить, а можно отпихнуть ногой, когда кажется, что он лишь мешает. Кристиэн даже сам не заметил, как начал откликаться на прозвище еще там, в усадьбе, вздрагивая каждый раз, как его звали. Теперь это словечко звучало ласково и привычно, но все-таки хотелось слышать свое собственное имя. Котенком может быть кто угодно, а Кристиэн именно он. Он живой, но как доказать это, хотя бы самому себе?
Первое жалование ушло быстро, Рихан расплатился за комнату, заплатил кухарке и прачке вперед, купил Кристиэну яблок и мягких сладостей, трав для настоек. Вечером он заваривал успокаивающее питье, чтобы Кристиэну лучше спалось, правда делал его слабее, чем положено, чтобы супруг не привык.
– Стой!– Рихан остановил Кристиэна, потянувшегося за рубашкой. Юноша уже одел штаны и стоял босиком на полу. – Ну-ка, повернись!
Кристиэн недоуменно обернулся на месте, переступив ногами.
– Не пойдет. Ты раньше занимался, я помню, тянул тело, а теперь совсем забросил. Я не хочу, чтобы ты превратился в сухую палку, котенок. Я тоже распустился, так что начнем вместе.
Кристиэн смутился. Рихан прав. Раньше, в детстве да и в усадьбе супруга, он всегда, каждый день, делал упражнения, чтобы тело оставалось упругим и грациозным. А теперь и сам чувствовал, что ослабел, стал как кисель.
Сначала подумалось – зачем стараться, ведь теперь ему не танцевать никогда, да и какой прок от гибкости и изящества, если под рубашкой шрамы уродства. Рихан теперь даже не пытается с ним делать то, что делают супруги на ложе. Он теперь все равно не желанен. Рихан заботится о нем только потому, что чувствует вину, из жалости или долга. Ни одной попытки. Они спят вместе, вместе моются в бане. Рихан все так же силен и жилист и Кристиэну каждый раз казалось, когда Рихан промывал ему волосы, что еще чуть-чуть и властная рука вцепится ему в затылок, направляя. Но ничего не было, о нем просто заботились, как о калеке, даже чересчур заботились. Кристиэн прятал боль в себе, стараясь доказать, что может почти все, что могут здоровые люди. Он просыпался рано, выбирался из постели, брал пустой кувшин и шел по темному холодному коридору, зачерпывал свежую, принесенную работниками воду и нес обратно. Рихан придет и пусть умоется свежей, а не стоялой водой. Но Рихан только благодарил его за заботу.
Постель была ужасом для него с первой брачной ночи, боль, унижение и обман, вот все, что он знал. А сейчас он чувствовал себя так, будто им незаслуженно брезгуют. Наверно виноваты были те, кто убеждал маленького Кристиэна в том, что он красив. Он и сам стал так думать о себе, а теперь пришлось расстаться с самообманом. И сколько так еще выдержит Рихан? Он молод, здоров, силен, а его привязали к калеке. Зачем я ему нужен?
