Текст книги "История Кристиэна Тэхи (СИ)"
Автор книги: Реимарра
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)
– Не знаю. Мне был отдан приказ, я его выполнял. Он вернулся и лег спать. Утром мы ушли. Никаких бумаг я не видел, – Мельдин сидел в канцелярии, перед тремя дознавателями, один из которых был военным. – Столько уж лет прошло.
– Не так уж много. Вы часто бывали в усадьбе своего соседа? – дознаватель Элвиан.
– Нет. У меня своя семья, я тяжел на подъем.
Тут поверили, Мельдин ощутил гордость за свое пузо.
– В том году раза два. Когда Рихан женился и на зимний праздник.
– Так немного? Вы же дружите с юности? – очень опасный вопрос. Мельдин мгновенно насторожился.
– Дружба в походе и войне это одно, а когда семьи, служба, хозяйство – все становится дальше и не хватает дней. Вроде и живем не далеко, а как-то вот и некогда. У нас постоянно гости толкутся, моя родня, Майэра, их тоже не бросишь.
– Хорошо. А почему Кристиэн Рихан Айэ решил искать помощи именно у вас? – Элвиан выжидал время, когда можно будет спросить об этом, так необходим ответ!
– Скорее не у меня, у моего младшего супруга. Он единственный в округе, кого Кристиэн хоть как-то знает и кто равен ему по положению. Но он старше мальчика почти вдвое, и он доверял ему, как старшему брату. Майэр сейчас в Панкиссе, рядом с Кристиэном.
– Вы весьма заботливые соседи.
– Нет, но Рихан не раз просил меня, чтобы я взял на себя заботу о Кристиэне, если что-то случится, – пожал плечами Мельдин.
– Хорошо, что вы об этом сами заговорили, – Элвиан улыбнулся, этот толстяк совсем не прост, хотя, это наверно привычка, отвечать перед дознавателями за делишки Рихана Айэ.
– Мы подняли бумаги, – начал второй дознаватель, – которые Рихан Айэ хранил в городской канцелярии. Выяснилось, что еще осенью он переписал все свое состояние и недвижимость на младшего, в браке с которым состоял всего лишь пару месяцев. Пока не истечет траур, распорядителем он назначил вас. Это еще не все. Вторые бумаги – черновики прошения о разводе с Кристиэном, по собственной вине, с сохранением за Кристиэном права имущества и вашего опекунства и отдельно помечено, что ни в коем случае юноша не должен вернуться в родительский дом, а его родственники не имеют права ни на какие деньги, что вира за развод будет уплачена храму. Вы знали об этом? Почему именно вы?
– Мне сказали об этом несколько седьмиц назад, Рихан как раз приезжал по этому делу. Признаться, я был весьма удивлен, тем, что он хочет развода. Он очень беспокоился о своем младшем, просил, чтобы я взял его в свой дом и в будущем нашел хорошую партию для Кристиэна. А родителям мальчика он и вправду не доверял. Гнусные люди – взяли от герцога шестьдесят тысяч, сунули в руки мальчишку и даже не попрощались и не прислали потом письма. Рихан говорил, с Кристиэном плохо обращались. Поэтому стоило ожидать, что они слетятся на деньги как воронье, а мальчик снова будет в плену. А я именно потому, что больше у Рихана никого нет. У отца он единственный сын, да и умер отец давно. И получается, Кристиэн тоже один-одинешенек. Ближе меня у Рихана нет друзей. Но, я так понимаю, теперь вопрос будет решать канцелярия?
– Мы уже решили. Ваши заслуги и репутация хорошо известны, поэтому мы не видим препятствий. Но не будет ли вам юноша помехой? Ведь он нездоров. В таком случае, мы передадим права храмам.
– Нет. Ни в коем случае, Кристиэн не помеха! Он очень славный мальчик. Я до сих пор не могу понять, что случилось меж ними. И как только Кристиэна можно будет перевезти в Ланку без опасений, я заберу его и найму лекарей.
– До суда и конца расследования он будет жить в белом храме настоятеля Амардина, к юноше у нас много вопросов, и хотелось бы знать, что думает он.
– У него повреждено горло, он не сможет говорить.
– Значит, напишет, – утвердил дознаватель. – Теперь расскажите о том, что вы знали об отношениях супругов Айэ. Рихан Айэ признался, что плохо относился к мальчику.
– Как вам сказать, – проникновенно начал Мельдин, глядя прямо на дознавателей, – сложно судить об отношениях мальчишки и взрослого мужчины, многое повидавшего. Рихи следовало уплатить часть выкупа и ездить года два в Приморье, дать мальчишке привыкнуть к себе. Ну что может понимать ребенок? Да, он красивый, очаровательный, прекрасно воспитан. Украшение дома и постели. Кристиэн, как солнышко, но ему бы подрасти. А Рихи слишком много хотел и слишком много было уже неудач. За спиной брак с храмовой шлюхой Скаем, да и первую его любовь убили. И вот, приморского мальчишку забирают от родных, хоть и плохих, но людей, которых он знает и отдают незнакомцу, увозят в далекое поместье. Кристиэн поначалу очень боялся Рихана, Рихи сам это говорил мне. Да и свадьбу помню, как они приехали из храма и младшего ввели в дом – глазки перепуганные, дрожит. Рихан даже его наверх отправил, в комнаты, чтобы успокоился и отдохнул. А потом я уже с ними зимой свиделся, на праздник. Кристиэн пообвыкся, вы поместье видели? – почему-то спросил Мельдин и сам себе ответил. – Так мальчик Рихану портрет нарисовал, в подарок. Кристиэн хорошо рисует, я советовал Рихану нанять учителей, но тот сказал, что и так доволен.
Портрет Элвиан видел. Да, тут он был абсолютно согласен с опальным герцогом, парня можно было и не учить. И без того дар прекрасен. Жуткий портрет – не герцога нарисовали, а страдание и гнев. Таким его видел Кристиэн?
– Там много картин. Кристиэн их Майэру показывал. Зимой Айэ были весьма милой парой, Кристиэн под первое утро праздника уснул прямо у Рихана на коленях, а тот и пошевелиться не смел. Краски ему дарил, побрякушки. Я хорошо знаю, что Кристиэна не морили голодом и одевали как принца. Вот, недавно же Ланка любовалась им.
– О, да! – согласился один из чиновников, улыбнувшись. – Слухи и до Тэлеты дошли. Но люди удивлялись, почему такого красавца первый раз вывезли в свет, ведь юноша блистателен, а Рихан держал его взаперти.
– Рихан и сам балов не любил, и не намотаешься из поместья в Ланку. И я не любитель, и мой младший, такие уж мы домоседы. Да и люди военные, в молодости уже оттанцевали свое. И Рихи прав – мальчику нечего бывать на виду, тем более с такой внешностью. Начнется – записочки, вздохи, драки и до беды дойти может. Да сами знаете.
– У Рихана Айэ были основания ревновать супруга? – оживились дознаватели. – Кто-то искал внимания Кристиэна?
– Нет, никаких, да даже если бы искали, то Кристиэн слишком набожный и порядочный мальчик. Хотя кругом полно мерзавцев.
– Вы сказали так много и не сказали ничего об отношениях супругов, – уточнил Элвиан, устав от рассказов Мельдина. Рионтур ловко уводит разговор. – То, что вы сказали, ценно, но, любили ли они друг друга? Что было меж ними?
– Простите? – удивился Мельдин Рионтур. – Редкий человек обсуждает своего супруга и постель, даже с другом, а тем более в подробностях. Я не держал им свечей, но точно могу сказать, кто из них был сверху.
– На теле Кристиэна, – не принял шутки дознаватель, – есть застарелые шрамы и следы от плети, которые появились раньше, чем он сбежал от супруга. Вы не знаете, за что его могли наказать?
– Не представляю, – оскорбился Мельдин, поморщившись. – Как на Кристиэна можно даже замахнуться, а уж тем более бить плетью?! Не знаю и не хочу знать, за что Рихан бил его. Кристиэн был привязан к нему, а Рихан, по-моему, даже влюблен, но не понимал, как донести это до мальчишки, чтобы тот понял.
– Плеткой? А что вы можете сообщить о Скае, первом супруге Рихана Айэ? Юношу взяли из серого храма и умер он при странных обстоятельствах.
– От горячки. Я уже давал объяснения по этому делу несколько лет назад. Скай это не Кристиэн. Первый – мразь и преступник, вор, он крал у Рихана, и уж почему тот взял его, для меня загадка. Там до драк доходило и Скай не уступал ничем. А Кристиэн нежнейший тихоня, с прекрасными манерами. И еще одно, мне никогда не нравились те люди, что у Рихана в охране, наемники. Он часто пил с ними в Ланке, но это именно они изуродовали Кристиэна.
Может они поймут намек? Мельдин, конечно, рисковал, уводя разговор в сторону Аторы и наемников. Он может погубить Рихана окончательно, но если он скажет правду, то легче тоже не будет и не поможет ничем.
– А если Рихан пьет, то к сожалению, он не всегда себя держит в руках. Старые раны сказываются да и смертей много прошло через него, любому в голову стукнет. Может ему и Скай почудился, может Кайс, тот, кого убили. А рядом-то не покойник, а мальчишка, безответный. Я могу предположить только такое. Но совершенно точно, Рихан бы не сделал и в самой страшной ярости того, что сотворили эти ублюдки и никогда бы не отдал такого приказа. Он ждал осени и хотел развестись, сохраняя честь Кристиэна, а потом собирался на юг, на новую войну.
Элвиан удовлетворенно кивнул. Да, верно, Рихан Айэ подавал такое прошение с просьбой о переводе.
– Он заботился о будущем Кристиэна, никак не для того, чтобы сделать мальчика калекой.
– Хм, а Кристиэн знает о том, что стал богатым наследником и о грядущем разводе? Вы ничего не слышали об этом?
Вот вы к чему клоните. Теперь в сторону Кристиэна?
– Нет. Абсолютно не мог знать. При разговоре были только я и Рихан. И Рихан предупреждал даже о том, чтобы я не говорил Майэру. Он хотел сказать только осенью.
– Почему именно осенью? Почему не сразу, как только понял, что семейная жизнь не ладится?
– Просто потому, что не мог решиться и надеялся. Рихан любит Кристиэна.
– Хорошо, на сегодня достаточно. Не будем вас больше задерживать, сайэ Мельдин. Но вас скоро вызовут. Пока получите все бумаги.
– Обязательно, – вежливая улыбка протокольным крысам, – но один вопрос, господа, могу ли я увидеть Рихана?
– Да, вам разрешены свидания, мы предполагали такую просьбу, – кивнул Элвиан, – но вас будут досматривать. Все-таки Рихан Айэ герцог и военный, у него другие условия содержания. Завтра вы можете его навестить, но если мы захотим знать содержание ваших разговоров, вы обязаны нам рассказать все.
– Это естественно, господа, такова ваша работа. Но я всего лишь хочу навестить друга.
Рихи, что ты натворил!
Особенно не обыскивали. Мельдин, правда, и не старался пронести что-то мимо тюремной охраны. Да, эта тюрьма не для простых, но все равно, те же стены, сыровато и угрюмые рожи стражников, гулкие шаги по коридорам.
Комната с пустым столом и двумя табуретами: “Наверняка в ней ведут допросы, хотя пыточная тоже для этого хороша”, – некстати подумалось Мельдину.
Мельдин молчал. Боги, как исхудал Рихан за седьмицу, и так не толст, но теперь тень, глаза встревожены. Волосы собраны в хвост, подхвачены шнурком, одежда чистая. Но все равно, не тот.
– О, Мэл! – Рихан сел первым, закинул ногу на ногу. – Приехал пожурить меня или Элвиан попросил побеседовать? Для разнообразия?
– Хочешь, уйду? – Мельдина задел издевательский тон. – Если к тебе в очередь давятся друзья. Руки никто не подаст. Я не журить приехал. Не ты ли меня сам просил взять опеку над Кристиэном? Так что я тут имею полное право быть. И если бы мог, сам бы тебе шею свернул! Что ты сделал!
– Я все это уже слышал, Мэл, – Рихан, казалось, был непрошибаем. – Если только тебя это интересует, то спроси дознавателей. Они знают даже лучше, чем я и расскажут в красках. Непременно поделись с Майэром, он кончит от таких вестей.
– Во что ты превратился? – Мельдин решил не обращать внимания на злые слова. Рихан не в себе. – Беда пришла, Рихи, а ты сидишь и щелкаешь на меня зубами. Взял и сломал две жизни. Свою и чужую. Я вот не понимаю, за что ты Кристиэна так? Мне наплевать, о чем вы там говорите с Элвианом и чего он хочет, я тебя почти двадцать лет знаю, ты мне как брат. Ты хотел развестись со своим котенком, а мальчик теперь лежит в чужом монастыре, сером.
Рихан подобрался мгновенно.
– Ты был у него?
– Был. А тебе это разве интересно? Зачем знать про того, кого предал? Хотя я тебе все равно расскажу. Наверняка ведь никто толком не рассказал. Я тебе, подонок, сам распишу, каким я его позавчера видел. Может оно и нехорошо, но я почти рад, что он без сознания был, в глаза ему смотреть не пришлось. Тебе нравился чужой страх и беспомощность? Не Скай ведь, первым в морду не даст! До чего ж нужно было довести, чтобы сбежал, а? А я не знал, не помог. Бедный ребенок, пережить такое! Если переживет. Так вот, он там, в Панкиссе, под одеялом почти не видно, ты его голодом морил? Тебе сказали, что он повредил правую ногу? Сказали. Он возможно, ходить, как люди ходят, уже не будет никогда – там кости перемолоты – в капкан угодил. И собрали ведь заново чудом, а то и отрезать могли. Твои подонки его душили по особенному, чтобы не сдох, но и говорить потом не мог. А сейчас и шею в тряпки замотали, чтобы не случилось ненароком чего. Пить с трудом может. Избили, двое здоровых мужиков, изнасиловали, как водится. Твоего Кристиэна считай, что сейчас и нет, может и умереть ему лучше, разом бы отмучился. За год из красивого мальчишки сделать увечного калеку! Это твоя вина, Рихан! Я верю, что ты не посылал убийц ему вслед, они сами поехали, но это твой недосмотр! Ты предал его, взял, наигрался, зло сорвал и выбросил. Это не он сбежал, это край подошел.
– Он не ребенок, Мэл, – деревянно отозвался Рихан, который кажется даже не дышал, пока Мельдин говорил.
– Он? А кто? Мужчина? Супруг? Брось! Подросток, которому нужен старший брат, отец, наставник, но не супруг. Вспомни себя в эти годы и сравни с ним! Ты ему даже крыльев расправить не дал, так о какой любви ты рассказываешь? Что он там знал? Что в постели могут избить и разложить как хочется хозяину, а вякнет против – получит в ребра?! Его дома застращали и ты неласков. Какая от такого любовь? Его сначала выхаживать нужно было, а потом что-то требовать. Но мальчик светлый. Я был искренне рад, когда ты привез его, чуть-чуть потрудиться и получил бы счастье.
– Ты все сказал, Мэл? Тогда слушай меня. Мне надоело все это! Хватит тереть одно и тоже, я виноват и я отвечу. Но моя просьба в силе. Позаботься о нем, прошу! А потом пусть выходит за кого хочет.
Мельдин впервые пожалел, что нельзя ударить, прямо кулаком в это окостеневшую морду. Это не его друг, это троллий подменыш!
– Ты ничего не понял? Слепой? – Мельдин говорил тихо, но отчетливо. – Вот со стороны оно как смотрится? Взял ты мальчишку, изувечил и выбросил, повесив приятелю на шею. Денежками откупился. Да, люди так говорят. Давай, разводись с ним, предай его совсем, чтобы жизнь уж не мила совсем была. Если ты подпишешь развод – я первый буду, кто к твоему костру огонь поднесет! Рихан, он не будет счастлив! Теперь кто возьмет калеку? Хромого, немого и изнасилованного? Он чужой руки бояться будет. Ты хоть понимаешь, какое у него будущее? И, я твоих денег на него не возьму, у меня достаточно средств, чтобы содержать его. Пусть сам распорядится как хочет. Как пожелает, так и сделаю. Что теперь будет?
– А ты не догадался? – оскалился Рихан. – До Аторы уже добрались. Быстро, ничего не скажешь. Поэтому мне надо развестись с Кристиэном. Его это не касается, всю вину за него на себя беру, ни от чего не откажусь.
– Его сейчас ничего не касается, кроме костоправов и лекарств. Рихан, не подписывай развода. Ты не спасешь его, если откажешься! Он очнется, калекой, без фамилии, и ты ему скажешь, что все было зря?! Это очень жестоко, Рихи. Пусть он подпишет первым. Тогда ты свободен в выборе, а пока ты несешь ответственность.
– Мэл, ты поедешь к нему? Когда?
– Когда все бумажки оформлю, ворох уже собрал! Но думаю, скоро.
– Хорошо, – Рихан вдруг потер глаза, нечаянным жестом.
Не поверил тому, что видел. Мельдин плачет. Никогда не было у друга слез, ни когда горели в Аторе, ни когда погибали свои. А теперь…
– Я сделаю все, чтобы помочь вам, Рихи, – Мельдин наконец справился с собой, – но есть то, что я не в силах решить – чтобы вы с Кристиэном поняли друг друга.
– Кажется уже поздно, Мэл. Пусть котенок выздоравливает и забудет.
– Он не забудет, Рихан.
– Сделай все, чтобы забыл! Чтобы подписал развод! А теперь иди. И так много лишнего сказали.
– Хорошо, и еще, одно. Рихи, не считай Кристиэна дурачком, я думаю, он знает, чья на самом деле вина.
– Уходи, Мэл. До встречи.
====== Глава 20 ======
Кристиэну снился удивительный сон в его первую ночь в белом храме.
Сначала ему было больно, когда его везли в карете и хоть постоянно следили за тем, чтобы раненая нога не испытывала неудобств, все равно, он извелся от боли. Но какой бы тяжкой не была боль, забыть о главном он не сможет. Рихан жив. Он не убивал. Рихан в тюрьме. Из-за него. Если бы не он, ничего бы не случилось. А теперь сбылись те самые давние мысли о том, что будет, если кто-то узнает о том, что герцог еретик. Он не убил, он предал...
Ему четырнадцать лет. И не было в его жизни ни злого Сэта, ни мрачного дома в Приморье, ни страшного герцога Рихана Айэ. А был храм, светлый белый храм приморья, куда его взяли совсем ребенком. Учили всему – читать, слушать, петь и конечно же танцевать. Кристиэн был рожден для танца, он жил им, дышал и недоумевал, отчего другие ученики ленятся и ноют после уроков, когда наставник показывает как владеть своим телом. Шесть лет беспрерывных упражнений, молитв и книг. Шесть лет счастья – никто не сказал ему никогда дурного слова и не ругали за проступки или неудачи. Обидеть или упрекнуть ребенка-посредника, значит навлечь неудачи на свой храм. Их было десятеро, всего десять будущих танцоров, которые постепенно сменяли старших. Каждый драгоценен для храма и города. Кристиэну же прочили большую славу – слишком яркий дар.
Первый танец Анхара. В этот праздник танцевать роль младшего бога ему. Тот, кто делал это до Кристиэна, теперь Гром. Кристиэну же выпала честь, нет, не выпала, он заслужил ее – на него будет смотреть весь город и ему впервые слушать людские молитвы и нести их через себя Анхару.
– Слишком юн. Они могут быстро выпить его, люди жадны, – беспокоился один из наставников. – Ему бы еще год потерпеть. Он слишком чудесен, а мы рано истратим его дар.
– У Кристиэна сильное и чистое сердце, я уверен в этом. Да и как ты теперь отзовешь его? Он же готовился, волнуется, грезит.
– Будем верить.
– Только не переживай, хорошо? Это все как обычно, как на уроках. Ты только слушай. Твое тело лучше тебя знает, как надо, а душу отдай людям. Ну, дитя мое, иди.
Анхар Маэ! Сколько людей! Храм огромен, ярусы заполнены, площадка у алтаря кажется теперь совсем маленькой. Как же они тут помещаются на уроках? Милана, Молния, обнимает его за плечи, что-то шепчет, успокаивает. И вправду, чего бояться, надо лишь закрыть глаза.
Приморье волновалось не меньше Кристиэна, гудело как растревоженный улей. Новый танцор в этом году понесет молитву Анхару, говорят, что совсем молоденький мальчик. Хватит ли у него сил? Красив ли он? Искусен? Так ли хорош его танец, как у предшественника? А что с тем? Ах, он теперь Гром? Значит, через пару лет будет счастьем в чьем-то доме, а может будет танцевать дальше. Грому достается самая тяжкая ноша – молитвы князей, воинов, власти. Это не нежные вздохи влюбленных, которых бережет Анхар, и не женские слова, что предназначены лишь Молнии. Те, кто несет молитвы Грому редко танцуют больше трех лет. Но зачем думать о плохом? И город ждал нового танцора.
Легкая, невесомая босая фигурка, всего лишь в белых штанах, схваченных шнурком на животе. Анхаром любовались все – и вправду красив. Изящный подросток, черная коса до пояса, нежный, словно перышко, танцует закрыв глаза. Но распахнул ресницы и истинно приморские вишнево-карие очи – душа города в них. Его танцы – чудо, люди смотрят, затаив дыхание, как юноша рассказывает собой историю Анхара. Он парит над мрамором площадки, его движения как слова. Вот он умоляет Молнию не гневаться на него, вот его горе, когда он покидает небесный дом, а вот плеск радости – счастье встречи с возлюбленным, первая их ночь, робкие ласки, игра рук, взглядов, полуоборотов. Высокий сильный статный Гром едва касается своего маленького возлюбленного, который вынужден жить в море, а люди видят любовь, верность и надежду. И молитвы о том, чтобы и им выпало счастье – улыбнулась неприступная красавица и отдали бы ее родители без выкупа; юноша, который еще не стал супругом, просит о том, чтобы быть любимым и не корили бы его, что взяли из милости. Да мало ли того, в чем может помочь Анхар, покровитель Приморья?
Вот замер последний вздох флейты и юный танцор распростерся у ног Грома. Такт в такт. И храм замер в тишине восторга, а когда опомнился – танцоры исчезли, словно дым.
Вот что значит слышать! Кристиэн понял это сразу, как только скользнул в первом движении танца – первой встречи с Громом. Сначала чужое любопытство холодило кожу, обвивалось меж ступней, но не мешало танцу. Наставник был прав, тело Кристиэна умнее его самого. А потом теплая ласковая волна и шепот воды: “Помоги”, “Услышь нас” – , через пальцы текла вода, потоки, словно он стоял под водопадом, а с пальцев бежала в реку. Он был Анхаром – ему было больно, когда Молния ударила его, свергая в море, он был счастлив, когда миновала разлука. И ничего не тревожило извне, словно его поддерживали, брал невидимые молитвы в руки, словно пух и забирал невеликую тяжесть, чувствовал все – как принимает и как отдает.
Кристиэн! Людям лишь после священнодействия сказали имя нового танцора. Юному Кристиэну всего четырнадцать! Всего! Но город был покорен и очарован.
– Выпей, вот, – сам настоятель усадил его на мягкое кресло, поднес чашу с теплым питьем, чтобы не простудить.
Все успокаивают, слишком сильно бьется сердце. Но не ошиблись. У Кристиэна действительно дар, отныне он священен. Кристиэн торопливо пил, еще не понимая, что закончился его первый ритуал. Их будет еще много, но этот – первый.
– Ты молодец, малыш. Но сейчас пойдем, я покажу тебя Приморью. Пусть люди видят тебя. А потом ты отдохнешь. Просто иди рядом со мной, там поймешь.
Кристиэн знал, что следует делать. Разве он не видел ритуала раньше, с верхних служебных ярусов? А до четырнадцати лет танцевал в учебных покоях, вдали от чужих глаз, чтобы до поры до времени никто не узнал тайны танцоров.
Они шли по краю площадки, наставник держал его за руку, а люди улыбались им, смотрели со всех сторон. Он слышал свое имя: “Кристиэн Анхарэ Маэ! Славим его! Анхар, береги Кристиэна!” – теперь молились за него, труд вернулся сторицей.
Потом было еще много радости – Кристиэну приносили подарки, цветы, сладости, корзины яблок и винограда, спелые персики. Он растерялся, не зная, что делать с подарками, с украшениями. Впервые держал в руках серебро и золото. Но наставник разъяснил:
– Делай что хочешь. Что нравится – носи сам, никто не скажет плохого, а даритель будет счастлив. А если хочешь – укрась статую Анхара, так будет тоже хорошо, дар не остался без внимания и достоин украшать лик бога. Плодов столько не съесть – конечно передадим на храмовую кухню, но вот ту ветвь красного винограда оставь, уж очень соблазнительна, утром полакомишься. А можешь все раздарить кому пожелаешь! Только деньги отдай в серый храм, они там нужны, а тебе точно ни к чему поганить рук. Масла и крема пригодятся танцорам, цветы расставим по храму.
Звали в разные дома, но Кристиэн посетил только усадьбу наместника. Наставники объясняли, что танцор юн и не стоит его утомлять понапрасну после первого ритуала, пусть придет в себя. У наместника Кристиэн пробыл недолго, краснел от похвал и восхищений.
А город гордился им и любил своего Кристиэна. Попав в тэлетский храм и увидев там лучшего танцора столицы, славного и искусного юношу, приморцы лишь снисходительно улыбались:
– Нет лучше и краше Кристиэна. Пусть танцует подольше, пусть славит всегда.
Кристиэн танцевал утреннюю службу. Это будни, народу совсем немного, в основном гости города и моряки. Но какая ему разница? Молитвой все равны. Пусть он сегодня не Анхар, он просто танцует славу. Танцоры сменялись ежедневно, но не было очередности – кто захочет, тот и идет, разве можно указывать посредникам в таком? Хотят двое? Да хоть все!
Но сегодня Кристиэн один.
Почему-то утром захотелось одеть именно два кольца. И больше никаких украшений. Вдруг подарить кому-то захочется? Оказывается, по давней примете, если танцор дарит что-то, то люди носят эту вещь как талисман и почитают такой случай за великую удачу.
Зрителей немного. Кристиэн уже умел разглядывать людей, танцуя. Два года его знает Приморье, у любого жителя на языке его имя.
Одно из серебряных колец вдруг скатилось с пальца, чуть звякнуло о пол и исчезло. Кристиэн не станет его искать, значит подарок не от чистого сердца, а то и с наговором. Кто-то из приезжих способен на такое, горожанам в голову не придет. Значит хорошо, что в танце оно ушло. Анхар уберег своего танцора.
Моряки, воины, женщины. Улыбаются, смотрят внимательно. Высокий мужчина с серо-пепельными волосами не сводил с него взора – узкие глаза прищурены, взгляд напряжен. Иногда бывают и неприятные среди смотрящих, от них дурной липкий запах желания. Но танцоры не вольны вступать в брак и связи – цена за дар радости. Ничьи руки не снимут с них одежду на ложе. Анхар уберег и от тех, кто близко подходит. Но во взгляде чужеземца не было желания – он просто внимательно смотрел. Как будто вспоминал что-то, а Кристиэн помогал ему. Так бывает, можно не молиться, а думать о своем.
Танец закончился. Кристиэн улыбался, прощаясь с прихожанами. Он обойдет свою площадку, потом купальня и спать, а днем и вечером пусть танцуют другие. Ему нравится утром.
Мягким движением скользнул к “пепельному” воину. Протянул на узкой ладошке кольцо, второе, что осталось, простой серебряный ободок с витым узором.
– Возьми, вдруг поможет.
Мужчина принял кольцо. Изумленный нежданным даром, хотел поблагодарить, но юноша уже исчез. Под откровенно завистливыми взглядами других прихожан посмотрел на подарок, одел на мизинец, да и то не до конца, вздохнул, снял с шеи шнур с амулетом и прицепил колечко туда. У танцора слишком тоненькие пальчики.
– Храни тебя боги, котенок, – Рихан Айэ, сотник из Тэлеты, вышел из приморского храма, посмотрел вдаль. Порт, море, паруса и приморские сады. Начиналась осень.
Самое тяжелое – молчание. Майэр приезжал в белый храм к Кристиэну иногда один, иногда с Мельдином. Помогал одевать, мыть, поддерживал, чтобы Кристиэн хоть как-то мог делать шаги по комнате. Тягостное молчание было невыносимо, Майэр же говорил постоянно, рассказывал Кристиэну все, что знал, даже детские сказки. И ни слова о Рихане, как бы не хотелось. Кристиэну и так расскажут больше, чем надо знать, дознаватели и те, кто заинтересован в этом деле.
Майэр выносил Кристиэна поначалу в сад на руках, где отцветали яблони, они лежали на траве и глядели в небо. Скорее бы забрать его домой, мечтал младший Рионтур, пусть будет младшим братом. У них с Мэлом никогда не будет детей, так хоть Кристиен будет.
Но почему так долго возятся с Риханом? Разве мало доказательств? И сами измучились, и Кристиэна изводят.
– Он тебя заболтал совсем? – спросил Мельдин у Кристиэна, в очередной раз вернувшись из Тэлеты. – Нет, малыш, никаких новостей. Пока все так же.
Дознаватели прибывали с бумагами. Кристиэна приводили в приемную комнату и кто-нибудь из монахов обязательно сидел в ней, вдруг юноше станет дурно. Но ни один допрос, если называть это действие честно, не принес ожидаемого результата. Кристиэн смотрел мимо дознавателей, вертел в пальцах перо, но ничего не писал, если не было дознавателя Элвиана. Почему-то юноша доверял только ему.
Капризный мальчик, думал Элвиан, и снова, и снова ездил в белый храм, раз уж Кристиэн желает видеть именно его. И результат – два листочка, содержанию которых Элвиан не верил ни на ломаную монетку. Так быть не может.
«Подтверждаешь ли ты, Кристиэн Тэхи, что в вашу первую ночь, твой супруг, Рихан Айэ, был груб и жесток с тобой? Если подтверждаешь, то напиши свои слова яснее».
«Нет. Не подтверждаю. Кристиэн Рихан Айэ.»
«На протяжении брака, супруг избивал тебя или истязал иным способом?»
«Нет. Кристиэн Рихан Айэ.»
«В доме Рихана Айэ найдены статуи и книги еретического содержания, знал ли ты об этом?»
«Да. Кристиэн Рихан Айэ. »
«Как часто твой супруг поклонялся еретическим идолам и заставлял тебя делать это?»
«Он не поклонялся. Молельная – моя. Кристиэн Рихан Айэ.»
«Читал ли твой супруг еретические книги и заставлял ли тебя читать и учить их?»
«Не заставлял. Я читал их сам. Он воин. Кристиэн Рихан Айэ.»
Элвиану хотелось спросить, неужто Рихан Айэ совсем не молился? И, разве, мальчик, воины не верят высшим силам? Но не стал. Испугаешь еще, чего доброго.
«Где мой супруг и что с ним будет? Кристиэн Рихан Айэ.»
Кристиэн врет, это ясно. Рихан тоже врет. Супруги выгораживают друг друга. Вот лучше бы меж собой так ладили, чем сейчас пытаться склеить осколки. От верхней канцелярии поступило указание – готовить бумаги к разводу супругов Айэ. Это самое легкое. Пусть хоть одно решится в этом деле. Несчастных герцогов разведут по разным углам, про Кристиэна быстро забудут. Но, юноша богатый наследник, а получается его богатство нажито преступным путем? Рихан Айэ подарил мальчишке все, что было вскоре после свадьбы и не сказал об этом ни слова. Элвиан был уверен, Кристиэна попытаются обобрать сразу после развода, отодвинут опекунов или переведут права на себя, за взятку. Пока Кристиэн Айэ в браке, формально никто не может претендовать на его имущество, он почти в безопасности. Мало ли как кончится дело? Но это личное мнение дознавателя, а дело требует иного решения. Но если Рихан Айэ не разведется, то юноша будет очень близок к обвинению в ереси, как младший зависимый супруг.
Да почему в этом поганом деле спотыкаешься на всем?
– Рихан Айэ, – начал Элвиан очередной допрос, – сегодня у нас не обычная беседа.
– Да? – непередаваемое выражение лица Рихана Айэ. – А что? Тезоименитство?
– Оставьте ерничанье. Сегодня мне нужна ваша подпись. Это документ о разводе с Кристиэном. Вы подписываете и Кристиэн свободен от вас. Поскольку вы старший в этом браке, то решать вам первому.
– Странно, что вы не знаете закона, – оскалился герцог, – если развод по обвинению в жестокости и истязаниях, то на подписном листе пишут это основание и младший должен его подтвердить. А я не вижу ни листа, ни подписи Кристиэна. Так что же говорит мой котенок?
– Ваш «котенок», – Элвиан уже не выносил это дурацкое прозвище, – увы, уже ничего не говорит, между прочим, вашими же стараниями. Юноша не в себе. Обвинение он не подписывает, боится чего-то. На вопросы не отвечает. А процедуру решено сократить, ибо следствие идет уже долго и доказательств против вас немало. Мы закроем тему супруга и перейдем к вашим еретическим и аторским делишкам, разберем военные подвиги.
