Текст книги "Сентябрь (СИ)"

Автор книги: RavenTores

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Дома он поставил чайник и подошёл к окну, окидывая улицу задумчивым взглядом. В какой-то миг ему вдруг захотелось задёрнуть шторы, пусть ещё было совершенно не время. Поддавшись этому порыву, Тэйлос отвернулся от окна и тогда вспомнил о шкатулке, дожидавшейся его в тайнике. Дэвид просил посмотреть амулеты, и теперь это вызвало настоящий интерес.

Налив себе чаю, взяв ложечку для пирожного, Тэйлос устроился за столом со шкатулкой и открыл её почти с благоговением. Всё так же уложенные в бархатные мешочки, амулеты будто сияли изнутри. Он не мог бы поручиться, что действительно видит их свечение, но в то же время был абсолютно уверен, что ощущения ничуть его не обманывают.

Он вытащил один из амулетов и положил на стол, рассматривая. Синие камни хищно поблёскивали, и Тэйлос, зачерпнув ложечку крема, крепко задумался. Что могло означать причудливое плетение? Почему Дэвид подарил ему эту изящную вещицу? Что она была призвана делать?

Пирожное уже заканчивалось, когда Тэйлос оторвался от созерцания. Он не знал ответов, но совершенно точно успокоился и даже будто напитался силой. Так, один за другим, он изучил каждый амулет, и пусть ничего конкретного не понял, но почувствовал, что все они теперь напитаны живой энергией, которая была как будто бы особенно дружелюбно настроена по отношению к нему. Один из амулетов – подвес на длинном чёрном шнурке – Тэйлос даже надел на себя. Как прежде он не подавил порыва завесить окно, так теперь не хотел отказываться от тёмного камня, приятно захолодившего кожу груди.

Налюбовавшись, он сложил остальные амулеты в мешочки и поставил шкатулку на место, тщательно замаскировав тайник. И едва сделал это, как в дверь постучали. Тэйлосу очень не хотелось открывать, но он всё же пересилил себя. На пороге топтался Ринко и отчего-то вовсе не желал зайти.

– Пообедаем вместе? – предложил он.

– Мне нужно работать, – отмахнулся Тэйлос, испытав внезапно жгучую неприязнь. Он будто посмотрел на Ринко иными глазами, и никакого желания общаться с коллегой у него больше не было.

– А жаль, – усмехнулся тот, на миг его лицо приобрело странное выражение. – Твои материалы ждут в редакции, это правда.

– Буду там сегодня вечером или завтра утром, – Тэйлос был уверен, что ни за что не пойдёт туда в ближайшие пару дней, а статьи отошлёт с мальчишкой – так он уже поступал, и ничего страшного в этом не было.

– Хорошо, там и поговорим, – Ринко чуть качнул головой. – Как твой друг, уже уехал?

– Не стоит твоего внимания, – отрезал Тэйлос. Он никогда прежде не испытывал такого странного чувства – это была не злость и не ярость, не глухое раздражение. Он будто оставался спокоен внутри, но вёл себя неприветливо и резко. Казалось даже, это не он сам, не его нежелание общаться, а нечто ещё.

– Ну, бывай, – Ринко спешно начал спускаться, как будто бы прочитал неприязнь в его лице. Тэйлос закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Действовал ли так амулет Дэвида? На помощь пришли другие чары? Он не мог найти ответ сам, но точно был уверен, что Ринко приходил не просто так, а главное – вовсе не по своей воле.

Тэйлос не хотел беспокоить Дэвида, но чем дольше находился один в своей квартире, тем меньше мог работать и тем сильнее было беспокойство. На закате небо очистилось, и сквозь щель между штор упал розоватый луч. Глядя, как в нём танцует пыль, Тэйлос подумал, что больше не может находиться здесь. Ему был необходим Дэвид, точно только в нём он мог найти утешение и поддержку.

Спешно собравшись, Тэйлос, почти не задумавшись о том, что делает, прихватил шкатулку с амулетами и почти бегом направился в отель. Назвав мальчишке за стойкой знакомый номер, он поднялся по лестнице и замер перед дверью, внезапно оробев. Дэвид был слишком уставшим, стоило ли будить его прямо сейчас?.. Тэйлос отошёл к лестнице и заприметил боя, скучавшего на площадке. Идея заказать ужин – и тем самым смягчить возможное недовольство – показалась удачной, Тэйлос тут же подозвал мальчишку и объяснил, что ему нужно.

Теперь он постучал в комнату Дэвида совсем в ином настроении. Тот открыл не сразу, он явно ещё не вставал и был сонным. Тэйлосу даже показалось, что сейчас он выглядит старше своих двадцати семи.

– Проходи, – он отступил, пропуская его в сумрачную комнату – шторы были плотно завешены, мебель тонула в полумраке.

– Скоро принесут ужин, – сообщил Тэйлос, когда Дэвид закрыл за ним дверь и кивнул на кресло, сам устраиваясь на диванчике и потирая лицо ладонями.

– Но тебя привело нечто иное, – предположил он, бросив на него короткий взгляд. Тэйлос едва коснулся амулета через ткань рубашки. – Ты надел другой амулет, – сразу заметил Дэвид этот жест. – Какой?

Поколебавшись из-за внезапно возникшего смущения – столь же иррационального, как беспокойство, пригнавшее его сюда, Тэйлос вытащил из-под рубашки подвес за шнурок и показал, удерживая на ладони. В сумраке комнаты мелкие камни на нём почему-то сияли особенно ярко, точно поймали отражённый луч, а крупный тёмный, напротив, точно излучал темноту.

– Почему именно его? – спросил Дэвид, и сейчас в его голосе не было шутливых ноток или подначки. Он даже будто бы был удивлён.

– Не знаю, – пожал плечами Тэйлос. – Он словно сам попросился в руки, но… я пришёл не из-за него. Ко мне заходил Ринко.

– Твой коллега очень удачно выбирает время – всякий раз появляется, когда меня нет, – заметил Дэвид, откидываясь на спинку дивана.

– Он вёл себя не так, как обычно, – Тэйлос снова спрятал подвес и продолжил, стараясь холодно проанализировать ситуацию, только выходило не слишком хорошо: – Мне показалось, что он боится войти. Мы разговаривали на пороге, и он звал меня прогуляться, слишком быстро закончил разговор. Вот что ещё странно – он спрашивал о тебе. Возможно, это от усталости, но он не произвёл на меня впечатления приятного человека, однако раньше я находил его приятным.

Дэвид слабо улыбнулся.

– Ты всё ещё сомневаешься, но уже знаешь ответ на все свои вопросы.

– Пожалуй, – задумался Тэйлос. Как бы ему сейчас хотелось возразить, отказаться верить в то, что Ринко всего лишь использовал амулет, чтобы нравится ему… Но факты указывали на другое положение вещей. Вздохнув, Тэйлос добавил: – Мне не нравится его интерес к тебе.

– Почему же? – Дэвид внимательно посмотрел на него. – Считаешь, мне что-то угрожает?

Тэйлос пожал плечами. Когда он всматривался вглубь себя, оказывалось, что раздражение вызывали вовсе не распускаемые Ринко слухи – а он был уверен, что тот не держит языка за зубами и горазд придумать что-то неприятное, не мнимая или реально существующая опасность. Внутри него словно поднималась странная ревность – он просто не желал обсуждать друга с кем-то ещё! Можно ли ревновать друзей вот так?

– Не знаю, – сказал он в итоге, потому что Дэвид, казалось, всё ещё ждёт его ответа. – Непонятное чувство. Не желаю, чтобы он соприкасался с тобой или говорил о тебе.

В номер постучали, и Тэйлос облегчённо вздохнул, точно это давало ему возможность не продолжать неприятный разговор. Дэвид поднялся, чтобы принять ужин и вскользь заметил:

– В любом случае это лучше, чем его интерес к тебе.

Пока официант расставлял тарелки, Дэвид зажёг лампы, и комната осветилась, вмиг став намного уютнее. Когда же они снова остались одни, Тэйлос взглянул на Дэвида и сказал:

– Он не смог войти ко мне в квартиру из-за того, что сделал ты?

– Да, – кивнул Дэвид после небольшой паузы. Он прошёл в спальню, но было видно, как он скинул шёлковый халат, в котором был до сих пор, и надел свежую рубашку, аккуратно и неторопливо застёгивая пуговицы. – А значит, его мотивы не чисты.

– Отчего-то я не мог оставаться один, – признался Тэйлос, посчитав, что Дэвид сумеет растолковать это его состояние и не примет его слова за жалобу. – Не хотелось тебя тревожить, но… Кажется, со мной что-то происходит, но я не понимаю что. Ты же как будто бы должен понимать.

– Можешь оставаться у меня, сколько нужно, – отозвался Дэвид и появился из спальни полностью одетым. Он повязывал шейный платок. – Правда, возможно, тебе будет лучше без него… – он подошёл и аккуратно подцепил шнурок амулета, осторожно снимая подвес с его шеи. – Не знаю, почему ты остановил выбор именно на нём, это, пожалуй, наиболее… бесполезный из всех, что есть в твоей шкатулке, – Дэвид мимолётно и тепло улыбнулся. – Всего лишь… выражение моей к тебе приязни, не более.

Тэйлос поймал камень в ладонь и сжал пальцы.

– Хочу его оставить, – сказал он твёрдо. Дэвид вгляделся в его лицо, медля, но потом отпустил подвес и отступил.

– Твоё право.

Они принялись за ужин, и подвес как будто бы оказался забыт. Вкусные блюда отвлекли от непонятных ощущений, и Тэйлос решил заговорить о деле, только когда они перешли к десерту.

– Насколько мне теперь нужно погружаться в метафизику? – спросил он. – Следует почитать какие-то книги, или ты сам расскажешь всё, что мне нужно знать? Как управляться с моим даром?

– Боюсь, без погружения не обойтись, – Дэвид задумчиво качнул головой и отвёл взгляд. – Знаю, ты выстроил свою жизнь иначе, никак не соприкасался с этим и в университете, оставаясь чрезвычайно аккуратным, даже щепетильным в том, чтобы не переступать опасных граней. К сожалению, проснувшийся дар не позволит полумер – ты научишься им управлять или он поглотит тебя.

– Пугающая перспектива, – усмехнулся Тэйлос, отправляя в рот ложку сладкого. – Что, в таком случае, мне следует сделать сейчас?

– Начнём с амулетов, – Дэвид бросил взгляд на шкатулку. – Ты должен научиться их чувствовать – в первую очередь, чтобы начать различать, что именно берёшь в руки и какие вещи тебя окружают. Делать их тебе не придётся – с этим справлюсь и я. Ты медиум, внешний мир для тебя значительно богаче, чем для других, и иногда амулеты будут твоим щитом против всех этих ярких красок.

– И как их чувствовать? – Тэйлос прикоснулся кончиками пальцев к тёмному камню, спрятавшемуся за тонкой тканью рубашки, снова ощутив, как тот будто зовёт или притягивает его. Дэвид словно не заметил его прикосновения и принялся объяснять почти вдохновенно:

– Мы все поначалу совершаем одну и ту же ошибку – пытаемся анализировать, впускаем разум в сферу, где на первый план должны прийти ощущения. Тебе следует отказаться от рационального, но позволить ощущениям родиться внутри свободно, без вмешательства твоего несомненно острого ума. Цветок прячется под землёй, прорастая сквозь неё постепенно, пробиваясь к свету, накапливая силы. Так и чувствование. Оно позволит тебе увидеть, как цветок раскроет лепестки, и только в тот момент сорвать его.

– Интересно, – Тэйлос снова провёл по камню пальцами, на этот раз стремясь отрешиться от голоса собственного разума и прислушаться к иным ощущениям, возникающим где-то на кончиках пальцев, отзывающимся в самых глубинах сердца. Но стоило сосредоточиться – и он услышал внутри себя только тишину – не ту, что никогда не сможет превратиться в чужой голос, но иную, наполненную ожиданием.

– Возможно, если ты попробуешь описать свои впечатления, они станут яснее, – предположил Дэвид. Голос его звучал неожиданно приглушённо. Снова коснувшись камня, Тэйлос вслушался в звенящую тишину, и его окатило волной тепла. Не физическое – камень под пальцами оставался холодным – но совершенно точно существующее, оно не позволяло подобрать слова для описания. Тэйлос только понял, что амулет раскрывается ему… как цветок.

– Я не совсем понимаю… – признался он. И прежде чем Дэвид успел возразить, что ему и не нужно понимать, на губах Тэйлоса ожили странные слова: – Мой дар как-то связан с тобой?

Дэвид сощурился и замер напротив него.

– Неудачный амулет для начала, – пробормотал он. – У нас… ещё будет время поговорить об этом. Главное, я вижу, что у тебя начинает получаться.

Тэйлос отпустил камень – оказалось, он сжал его так сильно, что тот оставил следы на ладони даже через ткань рубашки.

– Будет время поговорить об этом? – уточнил он. – Дэвид, что ты имеешь в виду?

– Взгляни, как поздно, – вместо ответа тот кивнул на шторы – теперь они были открыты. – Ты блуждал в ощущениях очень долго и наверняка устал. Ложись у меня? Я всё равно не усну до утра. Ложись, завтра нас ждёт важная встреча.

Тэйлосу хотелось возразить, но Дэвид был прав – его сморила сонливость. Он послушался и прошёл в спальню. Как он опустился на кровать, он уже не сознавал.

***

Вокзал, где приземлялись дирижабли, собирались выстроить в черте города, отчего должны были пострадать бедняцкие кварталы, но в последний момент кто-то напомнил размечтавшимся градостроителям, что дирижабли иногда падают. Опасения, что может начаться пожар, от которого пострадает весь Фэйтон-сити, вынудили заняться строительством на безопасном расстоянии. Конечно, понемногу город разрастался, заполняя пустое пространство, но когда экипаж, в котором Тэйлос и Дэвид направлялись встречать таинственного гостя, ехал мощёной дорогой к месту назначения, по сторонам ещё не возвышалось ни одного мало-мальски приличного строения.

Дэвид без интереса скользил взглядом по чахлым, уже теряющим листву деревцам, иногда загадочно улыбался и пока не ответил ни на один вопрос ничего кроме да или нет. Тэйлос же понимал, что никак не может справиться с неизвестно откуда взявшимся нервным возбуждением. Он жаждал поскорее встретиться с таинственным помощником, узнать его, возможно, именно потому, что Дэвид не захотел объяснить ровным счётом ничего.

Наконец экипаж миновал разросшийся кустарник и выехал на широкую подъездную аллею, в конце которой высилось здание вокзала. Оно было выстроено в форме подковы, больше напоминало диковинную арену, центр которой мог одновременно принять три воздушных корабля. Один воздушный купол уже поднимался над покатой крышей. Оранжевая парусина чуть надувалась и опадала, покачиваясь на осеннем ветру.

– У нас есть ещё время, – заметил Дэвид, когда экипаж остановился. – Почти час.

– Я думал, мы уже опоздали, – кивнул на купол Тэйлос.

– Нет, этот готовится к отлёту.

И действительно, купол начал расти, поднимаясь над вокзалом, а затем показалась и продолговатая сигара кабины. Величественное отбытие завораживало, и Тэйлосу стало совершенно ясно, почему некогда архитектор представил себе воздушный вокзал именно таким.

«Подкова» была развёрнута к подъездной аллее кольцом, а расходящиеся крылья здания смотрели в поле. Дэвид уверенно двинулся к центральному входу, Тэйлосу пришлось поспешить за ним.

В холле было невероятно чисто, свет дробился в тысяче хрустальных подвесок крупной люстры. Дэвид усмехнулся:

– Здесь даже богаче, чем в столице.

Тэйлос пожал плечами. Он никогда не бывал внутри, ему не приходилось путешествовать дирижаблем, так что не с чем было и сравнивать.

– Лучше всего подождать в буфете, – сориентировался Дэвид. – А ещё нужно приобрести… – он огляделся, а затем с улыбкой направился к цветочнице. Лоток со свежими букетами занимал заметное место, юная девушка, продававшая их, сидела рядом, читая газету, но едва заметила покупателя, как тут же вскочила. Тэйлос удивлённо смотрел на то, как Дэвид выбирает корзинку фиалок – небольшую, но очень миленькую, из тех, что дарят подругам, в которых давно и страстно влюблены.

– Хочешь заверить гостя, что снедаем любовной тоской? – спросил он, едва Дэвид отвернулся от цветочницы, удерживая в руках свою покупку.

– О, этого не требуется, – засмеялся тот. Настроение у него, видно, было самое замечательное.

Они успели выпить кофе с булочками, когда под сводами разнеслось объявление о прибытии ещё одного дирижабля. Дэвид оживился ещё больше, хотя казалось, что это почти невозможно, и они проследовали в зал для встречающих. Стена, обращённая к полю, куда садились корабли, была стеклянной, и было видно, как опускается дирижабль, как его швартуют к специальным опорам, а затем подводят деревянный трап. Пассажиры – их было немного, спускались медленно и чинно. В основном это были мужчины, но среди них резко выделялась женщина. Эффектная шляпа с пером и тёмное платье вишнёвого оттенка сразу обратили на себя внимание. Тэйлос смотрел на неё и думал, что это удивительно, как грациозно она может двигаться на столь высоких и тонких каблуках, да ещё и удерживая в руке крупный чемодан из дорогой кожи.

Вот первые прибывшие распахнули стеклянные двери, но Дэвид всё ещё не двинулся вперёд. Тэйлос гадал, кому же он приготовил корзинку с цветами, уже подозревая за этим шутку – должно быть их гость весельчак, если его можно встречать вот так… Но тут порог пересекла та самая дама, и Дэвид громко воскликнул:

– Брун, вот и ты!

Она остановилась в центре зала, опустив чемодан на начищенный, сияющий в солнечном свете пол, поправила шляпку и улыбнулась. Сейчас Тэйлос понял, что она не из красавиц – черты лица слишком резкие, крупный рот, острый нос. Это не делало из неё дурнушку, но она не была миловидной ни в одной своей чёрточке. Тёмные волосы, собранные в красивую косу странного плетения, спускались до середины спины, талию подчёркивал жёсткий кожаный корсет, на котором явственно выделялись ножны с небольшим кинжалом.

– Дэвид, – сказала она, подавая затянутую в перчатку ладонь для рукопожатия, а не поцелуя.

Тот протянул ей в ответ корзинку фиалок. Она усмехнулась лишь половиной рта, тёмные глаза блеснули.

– Знаешь, я ни в грош не ставлю твои чувства, которых на самом деле и не может быть.

– Это напоминание о той вечеринке, Брун, – он усмехнулся, и она тоже засмеялась, а затем посмотрела на Тэйлоса. – А это?..

– Тэйлос, – он с радостью пожал тонкие пальцы, которые казались совсем хрупкими в чёрном шёлке.

– Очень приятно, Дэвид рассказывал о тебе, – Брун ни капли не церемонилась. – Меня зовут Брунхельд, Брунхельд де Стьяно.

– Интересное имя, – Тэйлос не сдержался и подумал было, что это прозвучало бестактно, но Брун только улыбнулась.

– Интересное, я долго его выбирала… Ах да, Дэвид, возьми чемодан, ты знаешь, как с ним обращаться. А ты, – обратилась она к Тэйлосу, – дай опереться, потому что обувь, которая дарит красоту, не создана для прогулок.

Пока они шли к поджидавшему их экипажу, Брунхельд молчала, и Тэйлоса это почему-то удивило, точно женщина должна говорить без умолку. Зато у него была возможность заметить изящное колье, в которое удивительным образом вплетался ряд пентаграмм, браслет, случайно выскользнувший из-под рукава – с чернильно-чёрными камнями, которых он не узнал. Её серьги, тоже с чёрным камнем, чуть покачивались при ходьбе, и Тэйлос подумал, что они, должно быть, невероятно тяжелы.

Дэвид поставил чемодан на землю и распахнул дверцу экипажа. Брун легко скользнула внутрь, отказавшись от чьей-либо помощи. Корзинку с фиалками она пристроила у себя на коленях.

Когда экипаж тронулся, она задорно посмотрела сначала на Дэвида, потом на Тэйлоса и спросила:

– Так в чём же суть, что происходит? Зачем ты позвал меня, Дэвид?

– Здесь очень любопытное дело, – усмехнулся тот. – Но сначала мы пообедаем, и только потом я стану что-то рассказывать.

– Скучный, – она отвернулась к окошку, продемонстрировав изящный профиль, но тут же обернулась. – Может быть, ты расскажешь?

– Пожалуй, Дэвид справится с этим лучше, – Тэйлос замялся. – Произошло слишком много всего…

– Ты – медиум, – она вдруг стала задумчивой, проницательный взгляд точно пронзал. – И не только… В тебе есть что-то ещё.

– Это часть дела, – признал Тэйлос.

Брун тут же улыбнулась и, чуть склонившись, похлопала его по колену.

– Что ж, мы всем этим займёмся. Надо сказать, последние три месяца моя жизнь была очень скучна и однообразна, даже пришлось писать статьи в журналы… Рассуждать о том, чему нужно быть свидетелем, а не почитывать в печати. Я рада, что ты вспомнил обо мне, Дэвид, даже польщена…

– Мне напомнить, что ты лучший специалист этого направления науки, что я знаю? – совершенно серьёзно уточнил тот. – Последние пятнадцать лет слышно только твоё имя.

– Нехорошо указывать даме на возраст, мальчик мой, – она сощурила глаза, и на мгновение Тэйлос увидел в ней очень мудрую и совсем не молодую женщину. Он подавил неуместный вопрос, но Брун, видимо, всё же заметила что-то в его лице, потому что повернулась к окну с усмешкой.

– Молодость быстротечна, если ничего с этим не делать, мальчик мой, – она чуть дёрнула плечом, как будто от холода. – Забавно чувствовать, что кто-то находится ближе к могиле, чем ты, и вовсе не из-за болезни или возраста, а по долгу рождения… Так вот, Тэйлос, – она снова посмотрела на него. – Мне пятьдесят семь.

Нельзя было этому не удивиться, но Тэйлос благоразумно сдержал едва не вырвавшийся из груди возглас. Брун улыбнулась ему и продолжила:

– Каждый из тех, кто задумывался когда-то о мистических учениях, на самом деле искал свой способ бегства от смерти… Или хотя бы от увядания. Трудно сказать, что страшнее, уйти или же увянуть, стать немощным и никому не нужным. И каждый, кто хоть раз заходил достаточно далеко, находил какой-либо ключ, ответ на хотя бы один вопрос. И я, как видишь, тоже нашла… Кое-что, достаточно важное.

Экипаж въехал в город, за окном замелькали низенькие домишки бедного района, стайки чумазых детей бежали вслед за каретой в надежде получить хоть какую-то мелочь. Брун приоткрыла окно и бросила горсть прямо в пыль.

– Собственно, поиски и привели меня сюда. Дэвид знает, чем я интересуюсь… Но об этом мы поговорим позднее. Мне не нужен отдых, но жизненно необходим хороший обед. Желательно прямо в номер.

– Я распорядился, – вмешался Дэвид. – Всё будет, как ты любишь.

– Ты прекрасно воспитан, – засмеялась она.

Дэвид снял номер для Брун в том же отеле, и пока она устраивалась и переодевалась с дороги, они получили возможность обменяться впечатлениями.

– Я полагал, что твой специалист – мужчина, – сказал Тэйлос, пожимая плечами. – Следовало догадаться, что за сюрприз ты имел в виду.

– Брун – лучшая в своём деле, – Дэвид почти мечтательно улыбнулся. – Но я позвал её не только поэтому. Как ты уже понял из её слов – она непосредственно заинтересована в происшедшем. И интерес этот не академического свойства… Это я здесь оказался почти случайно. Но она – идёт по следу.

– Ты же не хочешь сказать, что она каким-то образом связана с Грэйсом? – удивился Тэйлос.

– Я подожду того, что скажет она сама, – Дэвид похлопал его по плечу. – А ей есть что порассказать, поверь. Встретившись с ней впервые, я даже и предположить не мог, что существует человек, настолько разносторонний и полный знаний. У неё потрясающая память…

– Начинаю подозревать, что фиалки действительно говорили о твоих чувствах, – отметил Тэйлос, но Дэвид только отмахнулся.

– Нет-нет, моё восхищение ни капли не связано с душевными терзаниями. Она – мой учитель, мой друг и не более того. А фиалки – наша старая игра, символ, который мы оба понимаем.

– Не расскажешь?

– Может быть когда-нибудь, но не сейчас. Ты должен меня понять, это как пароль, который выдать я могу только тому, кому она позволит.

Тэйлос кивнул. Дэвид выглядел чрезвычайно воодушевлённым, и было понятно, что Брун – по-настоящему важный человек в его жизни.

========== Часть 12 ==========

Деликатный стук в дверь раздался минут через десять, на пороге номера стоял официант. Посмотрев на загромождённый блюдами сервировочный столик, Тэйлос вдруг понял, что тоже не прочь пообедать. Дэвид кивнул на кофейный стол в гостиной номера, а сам отправился в соседний – пригласить Брун. Официант быстро сервировал на троих, позвякивали тарелки и приборы, и в этом почти уютном шуме забывались истинные причины, которые привели Брунхельду в Фэйтон-сити.

Однако они не успели начать обед, как Брун напомнила:

– Что ж, ты упоминал о некоей личности, Дэвид.

– Так и есть, здесь его именуют Грэйсом, но у нас есть весомые подозрения, что это именно тот, кого ты ищешь.

– Любопытно… Значит, он некогда всё-таки пересёк океан… – она положила себе салата. – Очень любопытно, мало кто действительно предполагал такое.

– А где именно о нём было известно раньше? – насторожился Тэйлос.

– О, полную версию истории я расскажу позднее, когда – и если – мы убедимся, что всё именно так. Пока же просто довольствуйся разыгравшимся воображением.

Она засмеялась, улыбнулся и Дэвид.

– Что ж, тогда расскажу тебе нашу часть истории, – начал Дэвид.

Пока он говорил, Тэйлос оказался всего лишь сторонним наблюдателем. Брун изредка кидала на него заинтересованные взгляды, но никак не привлекала к беседе, только хитро улыбалась. Дэвид же увлёкся рассказом, заодно упомянув, что и сам побывал на гонках у Грэйса. Он описал его Брун, и та чуть нахмурилась, точно что-то прикидывала в уме. А история Глории заставила её покачать головой:

– Позже дашь мне прочитать, – сказала она Дэвиду тоном, не терпящим возражений. – Так, значит, дар только открывается, забавно.

– Да, и он довольно требователен, – подтвердил Дэвид.

– Он тебя выбрал, – пожала плечами Брун. – Почему бы ему не быть требовательным, когда ты уже рядом? Ведь ты уже провёл ритуал, Дэвид?

Впервые на памяти Тэйлоса Дэвид потерялся и не нашёл, что сказать. Он какое-то время смотрел на Брун, как будто был поражён её словами, а потом перевёл взгляд на тарелку и, нахмурившись, качнул головой. Тэйлос хотел вмешаться – задать вопрос или ещё каким-то образом отвлечь внимание Брун, но та едко усмехнулась:

– Нельзя быть таким беспечным, Дэвид.

– Я не стану проводить ритуал, не сейчас, – хмуро отрезал он, не поднимая взгляда.

– Это жизненно необходимо вам обоим! – возмутилась она. – Ты уже не мальчишка, что за школьное упрямство в тридцать-то лет! Если медиум сейчас не получит опоры, дар пожрёт его, – она взглянула на Тэйлоса, но спросила у Дэвида: – Ты хоть что-то рассказал ему?

Дэвид подчёркнуто недовольно отложил приборы и промолчал.

– Ты до сих пор ничего не открыл ему? – она тоже отложила нож и вилку. – Но как же тогда получается, что ваша энергия течёт, как ей положено? Вы переспали?

Тэйлос смутился, хотя часть разговора от него ускользала.

– Ну, это уже переходит всякие границы! – Дэвид шумно поднялся.

– Хаос тебя забери, Дэвид, – Брун стукнула ладонью по столу. – Ты не забываешь, с кем разговариваешь? Я вижу тебя, чувствую тебя, ты по-прежнему мой ученик. Усмири свою гордыню и эгоизм! – она перевела дыхание. – Что за уродливая сцена. Если тот, кто обратил внимание на твоего медиума, – Сигил, действительно Сигил, – то ритуал нужно провести как можно скорее. А если девочка – душа, сбежавшая от него и спутавшая ему планы, то дела совсем плохи. Дар пробуждается, эта тварь почует его. Если ты сейчас ничего не сделаешь, Дэвид, то эта сила смелет вас обоих. И я ничем не сумею помочь.

Дэвид смотрел на Брун с совершенно нечитаемым лицом, но потом отложил салфетку, которую до того сжимал в руках.

– Прошу меня извинить, – сказал он тихо и даже слишком спокойно и вышел из номера.

– Так и не изжил эту подростковую привычку, – вздохнула она. – Упрямец… – теперь она посмотрела на Тэйлоса. – Ты чем-то удивлён, мой мальчик?

– Всем, – вздохнул он и не решился что-либо спросить. Брун из импульсивной, разгневанной, отчитывающей оплошавшего ученика мгновенно превратилась в воплощение понимания и спокойствия, и теперь Тэйлос не мог понять, какой её лик более соответствует действительности. К тому же он волновался за Дэвида, но встать из-за стола и пойти за ним было бы дурным тоном.

– Полагаю, Дэвид многое тебе объяснит лично, – она снова принялась за еду. – Времени мало, твой дар, пусть и экранируемый его амулетом, всё равно вызывающе ярок. Скоро к тебе постучатся гости из-за грани, а такие события не оставляют без внимания те, кто охотится за душами. В сущности, им почти безразлично, какую душу ловить – имеющую тело или его утратившую. С первыми немного проще, они глупы, неосмотрительны… Ну ты и сам должен это понимать, раз уж соприкоснулся с историей Глории. Твой дар – как фонарь для бабочек. Заполучив тебя, Сигил сможет добраться и до тех, кто способен сбежать от него. Ему нужны души.

– Зачем? – Тэйлос мало понимал её речь, но всё же надеялся позднее заполнить все белые пятна. Пока он поступал, как следует поступать журналисту, запоминал каждое слово, чтобы разобраться в спокойной обстановке.

– Зачем? Похоже, он заключил с кем-то контракт, – Брун покачала головой. – Опасное дело, но, очевидно, это шаг отчаяния. Должно быть, я близка к своей цели.

Тут она задумчиво коснулась ожерелья, провела по нему пальцами, точно искала там поддержки, и посмотрела на дверь.

– У нас есть ещё добрых полчаса, если не больше. Дэвиду сейчас требуется одиночество, – грустно усмехнулась она.

– Как давно вы знакомы? – Тэйлос понадеялся, что так сумеет разобраться в отношениях, которые связывали Брунхельду и Дэвида.

– Знаю его с восьми лет, – теперь её улыбка стала почти милой, в ней проступили эмоции, которые можно заметить на лицах матерей, что по-настоящему любят своих детей. – Очаровательный ребёнок, который устроил пожар в родовом поместье. Его мать и отец были убеждены, что он – порождение Хаоса. Едва не оставили его в приюте. На счастье в те годы я интересовалась одарёнными детьми. Конечно, у меня не было особого опыта, я и сама ещё училась… Но мой наставник позволил мне принять сироту при живых родителях.

Некоторое время она молчала, точно вспоминала или же выбирала, о чём именно рассказать. Тэйлос не торопил её, глубоко поражённый даже этим скромным фактом.

– Дэвид был упрямым мальчишкой… – продолжила Брун чуть позднее. – Мне пришлось потратить немало сил, чтобы убедить его отца – он вовсе не испорчен демонами Хаоса, а всего лишь одарён сверх меры. Так или иначе, родители не желали видеть его чаще, чем раз в год, и согласились оставить ему наследство только с тем условием, что он окажется идеально воспитан, – она перевела на Тэйлоса печальный взгляд. – Замечал ли ты, что богатые родители зачастую смотрят на ребёнка как на очередную породистую лошадь или собачку на подушечке? Они совершенно не видят в своих детях личность. А у Дэвида очень непростой характер.

Тэйлос только кивнул, не рискуя задавать вопросы или же ещё как-нибудь вмешиваться в монолог Брун.

– Он талантливый маг, – сказала она. – Но этой науки ему было мало, так что в двадцать два он получил моё позволение и уехал учиться в университет. Там вы и познакомились.

– В двадцать два? – Тэйлос удивлённо посмотрел на неё. Казалось, что упомянутое прежде «тридцать лет» всего лишь послышалось ему. – Но…

– Посмотри на меня, сегодня ты уже удивлялся чужому возрасту, – чуть ворчливо отметила Брун. – Вряд ли в ближайшие десять лет он хоть каплю изменится внешне. Если только не займётся наведением чар, – она усмехнулась. – Я много знаю о тебе. Дэвид умеет писать совершенно очаровательные письма. Но кто бы мог подумать, что ты окажешься медиумом. Мне следовало настоять на знакомстве с тобой, быть может, мы обнаружили бы твой дар раньше. Впрочем, всё к лучшему, – и она отставила пустую тарелку.