Текст книги "Сентябрь (СИ)"

Автор книги: RavenTores

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Ринко не появлялся довольно долго – подступал час, когда он обычно приходил в редакцию. Тэйлос заволновался. Возникла мысль, что самое страшное уже произошло, Сигил использовал – и уничтожил Ринко, как паук выпивает запутавшуюся в паутине муху.

Но не успел Тэйлос высказать вслух свои опасения, как тот вывернул из-за угла. Он шёл не слишком быстро и подволакивал ногу, чего за ним обычно не водилось. Прежде жизнерадостный, сегодня он казался почти стариком, а в рыжих волосах поблёскивала седина. Почти оглушающее облегчение, что Ринко всё же появился, тут же сменилось новой тревогой. Он был слишком растрёпан и одет небрежно, не по погоде, словно забыл набросить плащ. Было похоже, что он вообще не сомкнул глаз этой ночью, лицо посерело, а белки глаз казались розовато-жёлтыми.

Когда он вошёл, то, не раздумывая, тяжело опустился за столик прямо напротив двери и уткнулся взглядом в столешницу. Голова его склонилась, как у повреждённой механической куклы. Марта подскочила к нему, достав блокнот, но Ринко не сделал обычного – довольно обильного – заказа, только мотнул головой. Тэйлос со всё большим волнением отмечал изменения: Ринко не поздоровался с Мартой, не отпустил ни одной шутки, лишь безразлично скользнул взглядом по её лицу, отчего та нахмурилась, но, конечно, ничего не сказала. Чувствовалось, на плечи Ринко лег невидимый груз, грозивший вот-вот переломить позвоночник.

– Что теперь? – шёпотом уточнил Тэйлос, не отрывая взгляда от коллеги.

– Теперь нужно убедить его пойти с нами, – тихо отозвался Дэвид. Он не поворачивал головы, но заметно напрягся. – Желательно, как можно быстрее, – он чувствовал и понимал значительно больше, чем Тэйлос, и в голосе его звенели напряжённые нотки.

Тэйлос задумчиво проследил за тем, как Ринко пьёт предложенный Мартой кофе, и поднялся. «Постарайся не отходить от меня, держаться рядом и не выступать впереди», – слова Дэвида не выдержали столкновения с реальностью.

– Это дело двух минут, если позволишь мне повести разговор, – сказал он. Дэвид в ответ схватил его за запястье, удержал, пристально глядя в глаза.

– Рискованно, – прошептал он. Тэйлос чуть улыбнулся.

– У нас нет выбора, – отозвался он. Было заметно, что Дэвиду это не очень понравилось, но он коротко кивнул и нехотя убрал руку. Тэйлос тут же прошёл к столу Ринко и сел напротив него, беззаботно потянувшись к салфетнице.

– Доброе утро, – улыбнулся он приветливо, доставая одну из салфеток, словно намеревался то ли вытереть пальцы, то ли записать на ней что-то. – Сильно торопишься? Есть к тебе дело.

Ринко неспешно поднял голову и посмотрел на него, глаза его оказались совершенно пустыми. Он точно ослеп или всё время смотрел только внутрь себя, расширенные зрачки, казалось, совсем перестали реагировать на свет. Тэйлос нахмурился, напряжённо всматриваясь в лицо Ринко и точно пытаясь услышать, что происходит у того внутри.

Время ли тянулось медленно, или Ринко на самом деле слишком долго пытался понять, кто перед ним, но наконец он узнал:

– Тэйлос, – он не улыбнулся, напротив, лицо его точно заострилось, глаза сощурились. В чертах проступило что-то хищное, и голос тоже неуловимо изменился. Что-то хрипело, звякало, словно Ринко обзавёлся механическими частями, засевшими глубоко в горле и трущимися друг о друга, стоило ему слишком сильно вздохнуть или сказать хоть что-то. Почти жутко, и Тэйлос надеялся только, что Дэвид разбирается в подобном лучше, чем он. В глубине души снова поднял голову страх. А если уже поздно? Если Ринко уже не стать прежним?.. – Откуда ты здесь?

– У Марты? – усмехнулся Тэйлос, надеясь, что всё ещё кажется беззаботным. – Зашёл выпить кофе. А ты?..

– Кофе, – повторил за ним Ринко, чуть наклонив голову. – Да, кофе.

– Я говорил тебе о деле, – напомнил Тэйлос. Он мог ошибаться, но рискнул бы предположить, что происходящее с Ринко пора остановить. – Не выйдешь со мной? Здесь слишком людно.

– Людно, – согласился – или просто отозвался эхом Ринко. У Марты было занято только три столика, и в зале царила утренняя тишина, но Тэйлос решил, что такие детали его коллега заметить уже не способен.

– Так что? – поторопил он.

– Тэйлос, – Ринко вдруг слишком быстро выбросил руку вперёд и схватил его за воротник. – Выйдем. Нужно выйти. – Тэйлосу показалось, что в огромных зрачках Ринко он видит чужое лицо. Не отражение себя, а кого-то ещё, выглядывавшего изнутри. Но иллюзия пропала, а Ринко отпустил его и неспешно поднялся, как автоматон, следующий определённой программе. Движения его были скупы, как у механизма, – он уложил на столешницу банкноту, втрое превышавшую стоимость его скудного завтрака, нацепил на голову шляпу, не удосужившись поправить. – Выйти, – повторил он, точно напоминая себе последовательность действий.

Так они и двинулись к дверям – Дэвид догнал их на улице, но остановился у Ринко за спиной. Тэйлос мельком огляделся, но на этот раз удача была не на их стороне, свободных двуколок поблизости не ошивалось.

– Идём со мной, – Ринко снова поймал его, и пальцы сомкнулись на запястье, точно металлические кандалы. Он потянул на другую сторону улицы, и Тэйлос приложил немало сил, чтобы остаться на месте.

– Лучше поедем, – легкомысленным тоном предложил он. – Поедем, верно? – глаза Ринко были всё так же пусты. Тэйлос не поручился бы, что его слова вообще понимают. Однако всё же услышал ответ:

– Едем, – Ринко замер, и как раз в этот момент из проулка показался экипаж. Дэвид бросился ему наперерез, отчего вознице пришлось резко натянуть поводья, и принялся что-то втолковывать. Ринко же по-прежнему держал Тэйлоса за руку и, медленно поворачивая голову, смотрел то вправо, то влево, точно никак не мог узнать улицу, где находится.

– Нашему другу нехорошо, – донеслись торопливые объяснения Дэвида. Возница кивнул, похоже, они столковались о цене. Тэйлос потянул Ринко за собой, и тот сделал несколько шагов, тяжело переставляя ноги, но даже не глядя в ту сторону, куда его увлекли. Вдвоём с Дэвидом они всё же сумели втащить его в экипаж, и лошади тронулись с места. Тэйлос едва успел перевести дыхание, как почувствовал, что пальцы Ринко на запястье сжимаются сильнее, теперь до боли.

– Ты выбрал неверный путь, Тэйлос, – Ринко смотрел на него пристально и не мигая, зрачки закрыли собой радужку, и глаза казались чёрными дырами, из которых будто бы должно было выскользнуть что-то мерзкое. Слова прорывались сквозь хрип, звучали так, будто их произносил нечеловеческий голос, неживой или исходящий с той стороны мира, где могли существовать лишь призраки. – Ты должен прийти ко мне! Ко мне!

В одно мгновение Тэйлосу пришло неприятное озарение – Сигил наконец разобрался, кто он, выяснил, сложил все факты, увидел его и узнал. Он ещё не мог представить, насколько чудовищному риску они все теперь подвергаются, когда Ринко потянулся к нему, приоткрыв рот. У него не было ни клыков, ни искажённой пасти, но Тэйлос отчего-то поверил, что его сейчас же проглотят целиком.

И в этот момент Дэвид надавил чуть ниже затылка Ринко. Тот всхлипнул, как обиженный младенец, у него закатились глаза, и вот он уже осел на сиденье, смирный и спокойный, точно уснул. Медленно разжались пальцы, и Тэйлос принялся растирать запястье, на котором немедленно проступили тёмные следы.

– Недооценил, – выдохнул Дэвид. – Недооценил его. Мы все недооценили его.

– Мы успеваем? – уточнил Тэйлос со вздохом. Сокрушаться о том, что они недооценили противника, было бессмысленно. – Или… – он не хотел договаривать, но Дэвид и без того понял, что кроется за «или». Едва заметная улыбка тронула его губы.

– Успеваем. Ещё успеваем, – он качнул головой. – Ничего, даже так мы всё ещё на шаг впереди.

Тэйлос не рискнул расспрашивать, откуда у Дэвида такая уверенность.

***

Дэвид приказал вознице подождать, и пока Тэйлос оставался в экипаже с Ринко на случай, если тот проснётся, вихрем пронёсся в дом. Не прошло и пяти минут, как появилась Брун. В руках у неё был небольшой чемоданчик. Кивнув вознице, она выразительно стукнула себя по запястью и сощурила глаза, пронизав Дэвида, сопровождавшего её, взглядом.

– Неудачное время! – и тут же переключилась опять на хмуро взиравшего на неё с козел мужчину. – Едем на вокзал, плачу двойную цену.

– Идёт, – безразлично выдохнул тот. Его лицо оставалось таким бесстрастным, что Тэйлос заподозрил – в дело пошёл артефакт, но кто применил его – Брун или Дэвид – он сказать бы не смог.

Спрыгнув на мощёный тротуар, он помог Брун подняться внутрь и прикрыл за ней дверь. Возница тут же тронул поводья, и вот экипаж, плавно покачиваясь, скрылся за углом. Дэвид шумно вздохнул, провёл ладонями по лицу, а затем повернулся к дому.

– Нам нужно закончить ещё несколько дел, – сказал он. – Брун сумеет разобраться с Ринко и сама, но нам нужно скрыть тебя от Сигила. Нам нужно… Что же он предпримет?..

– Дэвид, – Тэйлос окликнул его, и тот обернулся, взволнованный и уставший. – Если он понял, кто я, то сначала попробует найти меня в моей собственной квартире, не так ли?..

– Или в редакции, – согласился Дэвид. – И оттуда узнает, что ты исчез.

– Ему потребуется некоторое время, чтобы обнаружить нас здесь, – продолжал Тэйлос. – Зачем-то я нужен ему, хоть он должен был понять, что теперь я… связан с магом.

– Связан со мной, – отчего-то поправил Дэвид. – Со мной… – и тут же прикрыл глаза. – О, всё ещё хуже, чем я мог бы представить.

– Что ты имеешь в виду? – уточнил Тэйлос.

– Сигил достаточно хорош в том, чтобы связывать факты друг с другом, – Дэвид вошёл в сад и направился к дому, вынуждая Тэйлоса следовать за собой. – Значит, он не только поймёт, что ты связан с магом, но и разберётся, что за природа у моих магических сил.

– Дэвид… – Тэйлосу отчего-то стало дурно.

– Да, он поймёт, что я – некромант, – Дэвид толкнул дверь дома. – Боюсь, он знает, как обратить это в выгоду.

Тэйлос не знал – но чувствовал. Поднимавшиеся изнутри ощущения были схожи с тем, как заполняется колодец в весеннюю пору, холодная и тёмная вода карабкается вверх до тех самых пор, пока не перехлестнёт через край, высвобождённая и упрямая. Тэйлос не рискнул бы давать этим чувствам имена, но недосказанного вокруг и без того было чересчур много.

Это был страх, тревога, ужас. Но главное, Тэйлос понимал – ничто из этого не принадлежало ему. Его заполняли ощущения, эмоции тысяч душ.

========== Часть 19 ==========

Начался дождь, нудный и холодный, он зарядил надолго, расчерчивал сад косыми струями, сбивал листву с деревьев. Тэйлос, застывший у окна в кабинете, под мерный перестук капель по жестяному подоконнику пытался отделить собственные ощущения от волн эмоций, накатывавших на него, казалось бы, со всех сторон разом. Дэвид сказал, что ему хотелось бы некоторое время побыть одному, Тэйлос легко уступил, потому что и сам нуждался в подобном, но его желание отыскать среди эмоционального шторма определённый ответ оставалось лишь недоступной мечтой.

Наконец он развернулся к печатной машинке, в которую уже был заправлен лист бумаги. Прятаться было поздно, отказываться от своего дара – глупо, потому он решился воззвать к нему. Прежде души приходили к нему и нашёптывали с такой жаждой внимания, что он не мог им противиться. Но может ли он заставить души дать ему слова?..

Тэйлос коротко взглянул на дверь, будто ожидая, что Дэвид зайдёт в этот самый момент, скажет, что наметил новый план, распишет, что им требуется сделать немедленно, но ручка не повернулась, не раздалось шагов, только капли всё так же стучали по подоконнику.

Тэйлос подошёл к столу и опустился на стул, ладони привычно легли на клавиатуру, округлые тугие клавиши словно наполнили кончики пальцев напряжением. Слов не возникло. Тэйлос закрыл глаза. Ему никогда не нужно было смотреть на клавиши, чтобы писать, каждая буква находилась в нужном месте, и руки точно знали, где искать её. Забавно и жутко одновременно было понимать, что он не знает, где искать слова.

Тревога и волнение вокруг него будто вышли на новый виток, он замер посреди бушующего океана, где волны поднимались размером с дом, и никак не мог рассмотреть чего-то важного, услышать что-то необходимое.

Тэйлос напечатал: «Что вас так тревожит?». Он не знал, сработает ли это. Общение с духами во снах было куда понятнее и проще того, что он собирался сделать сейчас. Возможно, увидь это, Дэвид бы рассмеялся и покачал головой, а Брун мягко бы объяснила, в чём он не прав. Однако Тэйлос больше не мог оставаться в стороне – и одновременно в эпицентре шторма.

«Что вас так тревожит?» – значилось на листе. Он словно приглашал призраков войти внутрь его самого, воспользоваться его руками, рассказать свою историю.

«Ритуал, – вдруг сами собой напечатали пальцы. – Рисунок, связывающий души. Печать».

У Тэйлоса перехватило дыхание. Он смотрел на темнеющие на белой странице буквы, а сердце билось так сильно, точно он своими глазами увидел чудовищ, которые приносили на крыльях и спинах Хаос.

«Где должен быть ритуал?» – напечатал он, спустившись на строчку ниже.

«На арене. Все погибнут на арене. Смерть ждёт на арене», – откликнулись тысячи голосов, отозвались чьи-то пальцы, занявшие место его самого.

– Дэвид! – выкрикнул Тэйлос. Ладони замерли, голоса стихли, хоть тревожность растекалась в воздухе и никуда не исчезла. Призраки, души – кем бы они ни были – отступили, позволив ему осознать и ужаснуться открывающейся чудовищной картине.

Дэвид появился мгновением позже, заглянул в комнату, недоумевающе подняв бровь. Было похоже, что он испугался, но тщательно прятал это. Тэйлос мимолётно подумал, отчего ему так переживать из-за него.

– Что-то произошло?..

Тэйлос выдернул из машинки лист бумаги с такой силой, что нижний угол зацепился, тонкая полоска оторвалась, медленно и плавно легла на печатную ленту, точно невысказанный символ чего-то печального.

– Взгляни, – протянул лист Дэвиду Тэйлос. – Они… Я… Я рискнул задать вопрос, – он запоздало взволновался, что Дэвид назовёт это неосторожностью, но тот качнул головой, забирая бумагу из пальцев и вчитываясь с вниманием и даже азартом.

– Как я сразу не подумал об этом, – вздохнул он. – Безусловно, ему нужна именно арена. Она становится отличным местом для крупного ритуала, держу пари, под трибунами мы найдём расчерченные линии, под песком скрываются нужные символы… Нужно было понять весь размах куда раньше, я глупец…

– Значит, нам нужно отправляться туда? – поднялся из-за стола Тэйлос. Он готов был бежать прямо сейчас, через дождь, сквозь ветер, проникнуться разворачивающимся сентябрём и…

– Чтобы провести ритуал такого масштаба, – поднял на него взгляд Дэвид, – нужно учесть положение звёзд, рассчитать отдельные показатели. Конечно, он уже давно проделал необходимые расчёты, он предусмотрел всё, а потому в день, когда должно случиться задуманное, на арене будет больше всего народа.

Тэйлос смотрел на него широко раскрытыми глазами.

– Больше всего народа? – повторил он. – Дэвид…

– Что такое? Ты услышал что-то ещё? – Дэвид опустил белый лист, всмотревшись в него с удивительными тревогой и участием. – Тэйлос?..

– Гонки проходят круг за кругом, – заговорил Тэйлос медленно. – Никогда не вникал в особенности ставок и соревнований, но каждый сентябрь Грэйс устраивает главное событие, когда один из гонщиков получает кубок Фэйтон-сити. Всякий раз это привлекает множество внимания. Даже те, кто не посещает гонки, приходит посмотреть на сопровождающие заезды танцевальные и песенные номера, а вечером, когда достаточно темнеет небо, Грэйс запускает фейерверк.

– Фейерверк, – повторил точно чужим голосом Дэвид. – Прежде кто-то погибал на этом празднике?..

Тэйлосу вспомнились некрологи. Ежегодно в сентябре он писал их под шорох дождя, не задумываясь о том, что они могли означать. Он вспомнил и пролистанные заметки в архиве, рассуждения Майка, даже полез за записной книжкой, в последний момент осознав, что та самая, о которой он подумал, осталась в квартире.

– Да, погибшие были, – признал он. – Несчастные случаи среди простых и незаметных людей – кто-то испугался разрывающихся ракет, кто-то выпил слишком много дешёвого виски, кого-то толкнули под экипаж… Эти мелочи город проглатывает, не разжёвывая, мчится дальше, не замечая… – он замолчал и нахмурился. – Но на этот раз ему нужно что-то большее? Нечто грандиозное?..

Дэвид кивнул и снова коротко взглянул на лист, прежде чем отложить его на стол.

– Он не может не понимать, что теперь его жертвоприношения замечены, – добавил он. – А значит, он больше не может позволить себе ждать и накапливать силы постепенно. Чтобы разом получить достаточное количество энергии, не хватит пяти, десяти… даже двадцати человек!

– Он готовит что-то действительно ужасное, – подхватил Тэйлос, и души безмолвно возопили, отчего по спине сбежали мурашки. – Массовое жертвоприношение. Быть может… взрыв?..

– Взрыв, – повторил Дэвид, прикрывая глаза. Он словно рассчитывал в уме, и Тэйлос видел по его лицу – этот расчёт ему не нравится. – Действительно. Он готовит взрыв. Те, кто не пойдёт на арену, обвинят фейерверки. Он сам выставит себя погибшим, обезображенных тел и искалеченных душ будет не счесть. Долгие годы его будет подпитывать всеобщая скорбь, направленная на это самое место, на его воплощённую в арене печать… Брун должна узнать об этом! Когда же будут гонки за кубок Фэйтон-сити?..

Тэйлос судорожно вздохнул. Второе воскресенье сентября – день, когда Грэйс устраивал свой чудовищный и великолепный праздник – было слишком быстро.

– В этот раз четырнадцатого сентября, – голос его неожиданно надломился. – Дэвид, разве мы можем остановить это?..

– Должны, – отвернулся от него Дэвид. – Брун не позволит ему обрести могущество. И мы обязаны помочь ей.

– Что именно сделал Грэйс когда-то? Что за артефакт он использовал? – вспомнил обрывки разговоров с Брун Тэйлос. – Расскажи мне, что такого чудовищного он уже совершил, отчего Брун обязана остановить его?..

– Разве тебе недостаточно того, что он задумал? – Дэвид коротко взглянул на него через плечо, внезапно развернулся и обнял за плечи: – Тэйлос! Одни стремятся к могуществу, вторые – к бессмертию, кто-то пытается подтолкнуть к гибели целый мир, а кто-то хочет сохранить гармонию. Грэйс был учеником Ариана, но цель у него была лишь одна – стать сродни божеству, получить так много сил, чтобы никогда не задумываться о человеческой смерти… – он качнул головой. – Артефакт, который он использовал, позволил остановить время, удержать старение, но этого ему оказалось мало, и он захотел отринуть человеческое в себе, – и тут он отпустил его, отступил. – Прости, я больше путаю тебя, чем объясняю.

Тэйлос сглотнул. То, как Дэвид удерживал его, пробудило в теле странные ощущения, будто бы воспоминания растекались в его мышцах, существовали в его крови, но совсем стёрлись из разума. Из-за этих разнородных и непонятных отголосков он едва осознал, о чём говорил Дэвид.

– Существует ли Светоносный? – спросил он вместо того, чтобы попытаться взыскать с памяти за неясную пустоту. – Всегда полагал, что это лишь удобная выдумка, но соприкоснувшись с этой стороной мира, начинаю задумываться, что ему находится место в системе. Но если он есть, отчего не хочет остановить происходящее, отчего не вмешается?..

– Такого Светоносного, что мог бы вмешаться, не существует, – хмыкнул в ответ Дэвид. – Но Грэйс, обретя своё могущество, может стать таковым. Боюсь только, что с милостью и прощением у него не задастся.

– Значит, буквально мы должны остановить восхождение бога, – Тэйлос покачал головой. – Если бы в годы обучения я услышал от тебя нечто подобное, подумал бы, что ты сошёл с ума.

***

Чтобы отправить Брун сообщение, Дэвид не стал полагаться на почтовые службы или телеграмм. Вместо того он расчертил пространство пола в библиотеке несколькими геометрическими фигурами, написал множество странных символов и расставил свечи.

– Ты должен вовремя разбудить меня, чтобы я нашёл дорогу назад, – объяснил он Тэйлосу задачу. – Когда догорит алая свеча, приведи меня в чувство.

Тэйлос коротко кивнул, хоть происходящее его настораживало. Вместе с Дэвидом они расположились в центре рисунка. Энрайз закрыл глаза, лицо его стало очень спокойным и будто бы… пустым. И вглядываясь в его черты, Тэйлос поймал себя на мысли, что вспоминает времена обучения в университете.

***

Тень от громады университета пересекала кладбище, потому часть могил – особенно старых, с покосившимися надгробиями, – оказалась едва ли не в сумраке, а другая всё ещё освещалась позолотевшим на закате солнцем. Тэйлос остановился на посыпанной гравием дорожке, прямо на границе между светом и тьмой. Он точно не знал, что привело его сюда, возможно, покой и уединённость этого места, а может, неясное и тревожное осеннее чувство, овладевавшее им всякий раз, как наступал сентябрь.

Он прогуливался между могил, читая таблички или рассматривая каменных ангелов и скорбных дев, пока не заметил неподалёку знакомую фигуру. Теперь же медлил, не зная, стоит ли подойти, стоит ли нарушить чужое уединение.

Довольно далеко, среди освещённых золотым сиянием памятников, стоял Дэвид. Он был одет в чёрный плащ, а в руках вертел совершенно не вязавшиеся с дорогой тканью простецкие цветы, наверное, сорванные тут же, на одной из тех могил, к которым забыли дорогу родственники усопших.

Тэйлос всегда был рад поговорить с Дэвидом, невероятно умным и всесторонне образованным, но желание завести интересную беседу спорило с ощущением неуместности. Разве сам он не искал одиночества, когда вошёл сквозь приоткрытые ворота? Разве Дэвид не захотел бы так же остаться наедине со своими мыслями?

Вздохнув, Тэйлос на мгновение чуть склонил голову и вдруг заметил, как в пальцах статуи рядом что-то блеснуло. Заинтригованный, он приблизился, но тут же разочаровался – это была лишь ниточка паутины, в которой запутался солнечный блик. Ничего особенного.

– Должно быть, это невероятный дар, – Дэвид возник рядом так быстро, что Тэйлос растерялся, потому ничего не смог сказать в ответ, – я имею в виду – дар подмечать такие вещи.

Кивнув на паутинку, Дэвид протянул руку, затянутую атласной чёрной перчаткой, и коснулся холодных каменных пальцев, смахивая и сминая работу неведомого паука.

– Естественная красота порой принимает причудливые формы, да?

Тэйлос кивнул и тут же, торопясь, продолжил, чтобы Дэвид не счёл его бесчувственным:

– Немногие найдут это привлекательным. Пауки – не самые приятные соседи человека, разве нет?

– О, человечество даже не подозревает, насколько неприятными соседями обзавелось, и пауки тут – наиболее безобидные, – Дэвид говорил будто бы себе, и Тэйлос не совсем понял, о чём он. – Однако посмотри, эта ловчая сеть не может больше поймать насекомых, но вполне способна удержать суть самой осени.

В тончайших нитях, теперь трепетавших в поднявшемся ветре между пальцев Дэвида, дрожало закатное пламя.

Тэйлос очаровался, он всматривался в открывшуюся глазам картину и забыл, что, вероятно, Дэвид ждёт его ответа.

А потом свет исчез.

– Как точно сказано, – слова дались с трудом и прозвучали странно, но Дэвид будто ничего не заметил, хоть и смотрел очень внимательно.

– Пожалуй, нам пора возвращаться в корпус, – бросил он словно между прочим. – Мы продрогли, не помешает выпить горячего грога. Я угощаю.

– Разве… – тут Тэйлос понял, что кладбище погрузилось в сумрак и солнечные лучи больше не расчерчивали его на две равные половины. Солнце село. – Как быстро исчез свет.

– Быстро? – улыбнулся Дэвид и осторожно подхватил его под локоть, увлекая к выходу. – Иногда время теряет всякое значение, течёт будто бы само по себе, а наш бедный разум не способен уловить его движение. Тогда-то нам и кажется, что поток времени может ускоряться или замедляться. Но, скорее, это мы внезапно останавливаемся или бежим быстрее него.

– Интересная мысль, – Тэйлос поддержал разговор. – Значит, это только для меня всё произошло слишком скоро?

– Возможно, – и улыбка Дэвида стала шире.

Только сейчас Тэйлос заметил, что его руки больше не скрывает чёрная ткань. Но когда Дэвид успел снять перчатки, оставалось для него загадкой.

Вечером, оставшись в скромной комнате общежития, где ему приходилось ютиться во время учёбы, Тэйлос остановился у окна, за которым виднелись университетский сад и часть стены, обегавшей всю территорию и местами выгибавшейся причудливым каменным позвоночником древнего чудища.

За окном было темно, потому стекло могло служить подобием зеркала. Тэйлос сначала смотрел за собственное размытое отражение, а потом с удивлением отметил, что в волосах будто бы запутался цветок. Тэйлос поднёс руку и нащупал уже немного увядшие лепестки.

Он выпутал растение из волос и рассмотрел его с придирчивой внимательностью, не понимая, как же оно могло оказаться там, где нашлось. Это был тот самый цветок, что Дэвид вертел в руках, когда Тэйлос заметил его на кладбище.

Причудливая шутка…

Тэйлос уже собрался выбросить цветок, но в последнюю минуту передумал и бережно положил его на письменный стол, обрекая засохнуть, но остаться напоминанием о вечере, в котором солнце было поймано паутинкой, а время бежало слишком быстро.

***

Вздрогнув, Тэйлос очнулся от воспоминаний. Огонёк алой свечи, превратившейся в лужицу воска, едва трепетал, остальные свечи горели едва-едва, и в комнате сгустился сумрак.

«Приведи меня в чувство», – напутствовал Дэвид. И Тэйлос коснулся его плеча торопливым и резким движением, будто на самом деле испугался или игр собственной памяти, или наползающего мрака.

– Эй, пора вернуться, – проговорил он тихо, будто бы старался разбудить. – Эй, Дэвид.

«Что означал тот цветок?» – возникла непрошеная мысль. Воспоминание пришло, вероятно, потому, что Тэйлосу пришлось ожидать – и блуждать во времени как в тот раз, на кладбище. Но как и тогда он не сумел распознать, что за шутку сыграл с ним Дэвид, так и сейчас этот вопрос оставался без ответа.

Дэвид не открывал глаз. Тэйлос всмотрелся в его лицо с ещё большим вниманием, разволновался, что почти не ощущает дыхания, подался вперёд, намереваясь снова позвать… И в этот миг Дэвид вернулся, вздрогнул и легко поцеловал его в губы.

Вряд ли нужно было принимать это в расчёт! Их лица были слишком близко друг к другу, и в этом был виноват Тэйлос. Однако мягкое соприкосновение пробудило внутри нечто, похожее на жар. Всё тело будто вспыхнуло разом, Тэйлос отстранился, вспоминая яркие краски, свет и переполняющее чувство наслаждения и покоя. Однако теперь он был не путешественником по умозрительным далям. Его тело подсказало, что есть иная, физическая составляющая произошедшего, что он почти коснулся ответа.

Резко поднявшись, Тэйлос вышел за границы фигуры, а Дэвид следил за ним взволнованно и, казалось, смущённо.

– Тэйлос?.. – позвал он.

– Что рассказала Брун? – отвернувшись, спросил Тэйлос, чтобы отвлечься от собственных ощущений. «Что означал тот цветок?» – настойчиво повторился вопрос. «Что произошло во время ритуала?» – возник и ещё один.

Тэйлос знал, что должен сосредоточиться на Сигиле, что обязан думать лишь о том, что произойдёт через каких-то четыре дня. Но, кажется, всё это отступило на второй план.

Дэвид что-то скрывал от него, что-то личное, важное, необходимое. И наступил миг, когда он больше не хотел закрывать на это глаза.

========== Часть 20 ==========

За окнами плыла темнота, до полуночи оставалось не больше полутора часов, и осенний мрак казался особенно густым. Прогоревшие свечи стали кляксами воска на полу, и Тэйлос, посмотрев на них, отчего-то подумал, как придётся оттирать его, быть может, поддевать лезвием ножа, чтобы отчистить с поверхности. Дэвид, только что поднявшийся, выступивший из чётких геометрических линий магической фигуры, медлил, будто собираясь с мыслями, а может, просто не услышал ответа, всё ещё пребывая на полпути между этим домом и тем, где осталась Брун.

– Тэйлос, – повторил он теперь уже без вопросительной интонации, – Брун сказала, что Ринко пришёл в себя и очень слаб. Зато он помнит, где находится тело Марко.

– Тело Марко? Ты хочешь снова вернуться к нему и попробовать… – Тэйлос коротко глянул на него и тут же отвёл глаза. – Наверняка там будет ещё одна ловушка.

– Нет, – Дэвид шагнул к нему, оказавшись внезапно даже слишком близко, – нет, нам это больше ни к чему. Но если тело Марко убрали из квартиры, значит, никто не пустит по нашему следу полицию. Впрочем, это вовсе не облегчает наше положение.

– Да? – снова Тэйлос на мгновение поймал взглядом его лицо. Вопросы внутри разрастались, превращаясь во что-то ядовитое, прожигающее насквозь, разворачивающее щупальца. Но пока что он не мог позволить им сорваться с губ. В конце концов что значили его сомнения, неуверенность, подозрения, когда столько жизней стояло на кону? Почти не сознавая, что делает, Тэйлос обыскал карманы и вытащил трубку, будто желая набить её и затянуться терпким табаком с вишнёвым ароматом. Но, конечно, так и остался стоять с ней в руках.

Дэвид глубоко вздохнул и продолжил:

– Грэйс знает природу моей силы. И, раз уж на то пошло, как уважаемый в городе господин он легко мог бы сказать, что я – убийца, поправший заодно заветы Светоносного, служитель Хаоса, которому место если не в тюрьме, то на костре. Как давно в последний раз здесь обвинялись в колдовстве?..

– Брось, до такого бы не дошло, – внезапная тревога вызвала у Тэйлоса ледяные мурашки. – Никто не сжигает сейчас… Метафизические теории вызывают интересные научные споры, так что…

Дэвид отмахнулся, положил ладонь ему на плечо:

– Поверь, страх перед такими как я мгновенно отбрасывает людскую толпу на века в прошлое! Но это сейчас неважно. Грэйс ничего не сделал, а подобное может означать только одно… – он словно набрал воздуха перед прыжком в пропасть. Тэйлос внутренне сжался, уже понимая, что Дэвид скажет: – Ему нужна моя сила. Он хочет… или склонить меня к сотрудничеству, или принудить к нему.

– И как это возможно? – Тэйлос сжал трубку так сильно, что будь она немного менее прочной, и корпус украсила бы трещина.

– Полагаю, он… Тэйлос, я… – только что говоривший вполне уверенно, Дэвид будто потерял все слова. – Мне нужно объяснить тебе кое-что, – договорил он медленно.

– Ну, так объясни, – предложил Тэйлос. Дэвид взял его за руку и повёл за собой. Пока они шли по необычайно тихому, точно пропитанному сумраком дому, Тэйлосу вдруг пришло одно воспоминание. Чем уж этот вечер напомнил ему те дни, он не знал, но на краткое мгновение позволил себе погрузиться в него почти целиком.

***

Тэйлос вернулся в родной город в марте, когда весна ещё только поднимала голову, влажные туманы не спеша пожирали снег, днями с крыш текло, а по ночам ветер обращал воду льдом. От вокзала Тэйлос решил добраться пешком, пройти по улицам и вспомнить воздух, саму атмосферу, но вскоре сдался и всё же окликнул извозчика.