Текст книги "Противостояние (СИ)"

Автор книги: Rauco

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Не ожидавший столь внезапного нападения топтун всхрапнул и резко, но с явным трудом приподнялся на дыбы, тут же обрушив передние копыта обратно и начав часто преступать задними с целью выполнить разворот. Маневренность этого создания оставляла желать лучшего, но пробивная способность с лихвой восполняла данный недостаток. Луна, оказавшаяся к добыче чуть ближе, сделала в ее сторону ложный выпад. Топтун обиженно мекнул в ответ неожиданно тонким для такой громадины голоском, поспешно завершил поворот и бросился прочь, сминая подлесок. Не теряя времени даром, молодые яутжи, припустили за ним, оглашая лес предупредительными воплями.

Погоня началась! Храпя от натуги, вызванной необходимостью спасать собственную объемную тушу, животное поскакало сквозь чащу, направляясь прямо в заготовленную ловушку. В какой-то момент оно попыталось вильнуть в сторону, но тотчас же было встречено острием копья внезапно выросшей на пути Полночи, и первые капли темной крови оросили звериную шкуру и алый мох, стелющийся под копытами. Взревев и отпрянув, раненый зверь метнулся в противоположном направлении, откуда без промедления вынырнули еще два копья, одно из которых, принадлежащее Грезе, глубоко пронзило бок жертвы, зацепившись наконечником за ребра. Топтун захлебнулся в отчаянном крике и дернулся, едва не опрокинув крепко вцепившуюся в древко своего оружия охотницу. Осень тут же пришла на помощь, перехватив копье Грезы свободной рукой, и, пользуясь моментом, нанесла удар в шею беснующегося зверя. Тот рванулся назад и все-таки снялся с копья; оступился, угрожающе качнувшись, но сохранил равновесие и кинулся дальше, решив бежать напрямик, как и было задумано.

Заросли частично ограничивали скорость животного, но не замедляли его настолько, чтобы достаточно обезопасить, ломаясь под натиском огромного тела. Копыта глухо грохотали, сотрясая пружинистую лесную почву, и треск кустарника, сопровождающийся гомоном переполошившихся пернатых оповещал о скором приближении добычи.

Завидев впереди первую дрожь закрывающих просвет веток, Прорва поднялась во весь рост и тихим голодным рычанием выставила пред собой копье, чуть наклоняясь и предельно группируясь для следующего, решающего удара. Спустя секунду топтун вылетел прямо на нее и начал приближаться стремительно и неумолимо. Самка азартно рявкнула и ринулась навстречу. В какой-то миг показалось, что они вот-вот встретятся, и громадный зверь, обезумевший от боли и ужаса, попросту ее сметет, но Прорва вовремя отступила с его прямого пути, оказавшись чуть сбоку, вслед за чем с размаха вогнала оружие туда, где заканчивалось горло жертвы, и начиналась область груди.

Неимоверной силы столкновение заставило ноги охотницы поехать назад, буровя мягкую лесную подстилку и зарываясь в нее почти по щиколотки. Прорва сжала зубы и, собрав все имеющиеся силы, с глухим рокотом навалилась на древко. Зверь, пролетев по инерции еще пару метров, толкая самку перед собой, неуклюже затормозил и, оттолкнувшись всеми конечностями, развернулся, высоко задирая голову. Охотница упала на колени, но копья не выпустила, тут же выставив одну ногу вперед и крепко упершись в землю роговой шпорой. Топтун заплясал на месте, пытаясь освободиться, но оружие лишь глубже погрузилось в его плоть и стало медленно проворачиваться, разрывая тугие ткани.

Тут же еще четверо самок накинулись с боков. Одно копье вошло жертве под самую челюсть, разделяя часть Прорвиной нагрузки, два других пронзили брюхо, а последнее ударило в область поясницы. Тогда задние ноги обреченного создания медленно подкосились, и топтун грузно пал на круп, все еще тщетно пытаясь удержать свой вес на передних копытах, но вскоре разъехались и они. Истекающий кровью ослабевший зверь издал последний надрывный крик и рухнул наземь.

Словно по команде, самки отступили назад. Глава гарема в молчании поднялась с колена, медленно приблизилась к бессильно содрогающемуся телу и, склонившись над поверженным гигантом, извлекла из-за пояса остро заточенный нож. Один точный взмах узкого лезвия принес жертве долгожданное избавление от страданий, после чего присутствующие вновь обступили тушу, и дружный семиголосый хор под предводительством старшей дочери Свободы торжественным рычанием, наконец, возвестил на всю округу об успешной окончании охоты.

Остаток утра самки и молодой самец потратили на разделывание дичи, а также транспортировку и складирование мяса. Потом они ели, покуда просто не перестало влезать. Мальки тоже были накормлены до состояния двух шариков с лапками, после чего на весь день выдворены в вольер. Джет в качестве условной охраны расположился на дереве, неподалеку от них, где моментально уснул в развилке, а обитательницы гарема разошлись по комнатам и тоже проспали до вечера.

На закате Солнышко необъяснимо потянуло наверх. Поднявшись по лестнице, самка обнаружила, что дверь комнаты Сумрака приоткрыта. Если прислушаться, то становились различимы раздающиеся из-за нее тихие блаженные вздохи.

Потихоньку подойдя и заглянув в щель, Солнышко усмехнулась, после чего так же неслышно вернулась в свою спальню. Там, покопавшись в дальнем стеллаже, она извлекла объемный сверток и с таинственным выражением проследовала обратно.

Когда Рыжик вошла в комнату, Греза, очевидно до сего момента в подробностях вспоминавшая моменты уединения с любимым самцом, вздрогнула от неожиданности и поспешно, но запоздало выдернула руку из-под своей юбки.

– Не смущайся, продолжай, – мурлыкнула Солнышко, приближаясь к ложу. – Я тут кое-что захватила с собой… Не против, если я присоединюсь?

Сверток лег на край постели, и младшая самочка, все еще немного стесняясь, но не в силах побороть интереса, заглянула в него.

– Тут, по-моему, прибавилось, – заметила она, осторожно перебирая блестящие игрушки из мягкого упругого материала.

– А я, по-твоему, вечерами сижу, сложа руки? – хмыкнула искусительница, выбирая из груды причудливых суррогатов один средний по размерам, но утолщенный, анатомически верно изогнутый, и щедро протягивая его подруге. – Попробуй-ка этот. Там внутри подогретая вода. Как будешь готова, нажми вот сюда, и она польется прямо внутрь тебя – очень реалистичные получаются ощущения.

Вложив странный агрегат в ладонь Грезы, Солнышко с коварной улыбочкой надавила на ее пальцы, заставив игрушку пустить небольшой фонтанчик. Греза, не сдержавшись, хихикнула и тут же изъявила желание испытать данное изделие на себе.

Солнышко немедленно помогла ей избавиться от юбки и, придержав колени подруги, принялась с лукавым видом наблюдать, как та принимается медленно водить вдоль краев своей клоакальной щели головкой искусственного пениса, начиная дышать все чаще и глубже. Наконец, рука Грезы остановилась, и орудие удовольствия замерло напротив приоткрывшегося влажного входа. Тогда Солнышко наклонилась вперед и, вновь положив свою ладонь поверх тонкого запястья младшей самки, мягко надавила, заставляя игрушку погрузиться в истосковавшееся по ласке лоно. Греза ахнула и прогнулась, пытаясь сжать ноги, но ей не было позволено сделать это. Не выпуская ее руку, Рыжая сделала вместе с ней несколько плавных толчков, задавая темп, после чего поднялась с ложа и также скинула с себя одеяние.

– Продолжай сама, дорогая, а я полюбуюсь, – развратно шепнула она, после чего выбрала из принесенного арсенала длинный изогнутый стимулятор черного цвета и расположилась с ним в кресле напротив, чтобы Грезе также было хорошо видно.

Некоторое время самки предавались неспешному самоудовлетворению, бесстыдно раскинувшись друг пред другом, мурлыча и постанывая, изредка обмениваясь различными провокационными фразами. Затем Греза, получив первую желаемую разрядку, уже более смело полезла ворошить предложенные аксессуары в поисках более ярких ощущений.

– А это для чего? – поинтересовалась она, выуживая на поверхность эротическую игрушку с небольшим ответвлением у основания.

– Хочешь попробовать? – заметно оживилась Солнышко, вставая. – Сейчас покажу, повернись-ка.

Подчиняясь старшей подруге, самка слезла с ложа и легла на него животом, оставив колени на полу. Мгновение спустя она почувствовала, как нечто большое, прохладное и гладкое входит в раздразненный семяприемник, а нечто поменьше неглубоко проскальзывает в не успевший вовремя поджаться задний проход. Греза тихо вскрикнула и попыталась выпрямиться, но Солнышко удержала ее за спину, нежно заворковав.

– Расслабься, это приятно, – заверила она, начиная совершать легкие массирующие движения, и, спустя несколько минут, Греза осознала, что она права…

В разгар данной пикантной сцены на пороге появилась Полночь, которую Прорва отправила на поиски запропавших где-то самок. Сориентировалась она очень быстро. Высунувшись в окно, она крикнула дочери, бездельничающей на террасе, чтобы шла заменить Джета возле мальков, да погоняла их как следует перед сном. Желательно, часа два. А затем без лишних разговоров вернулась к экспериментирующей парочке и пристроилась к Солнышку сзади, начав игриво слизывать самым кончиком языка выступающие из ее клоаки капли смазки. Та застонала от наслаждения и навалилась всем телом на спину Грезы, одновременно усиливая толчки рукой, а Греза, не помня себя, от нахлынувших ощущений, вцепилась руками в покрывало и, уткнувшись лицом в ложе, закричала.

Звуковое сопровождение не осталось без внимания со стороны. Еще спустя несколько минут разбираться явилась Осень. Разбираться она решила с соблазнительно колышущимся тылом Полночи, углядев среди игрушек двусторонний вибратор.

В комнате однозначно становилось тесновато, однако самок это не смущало, так как все устроились с максимальным удобством. Осень, фактически, заняв мужскую позицию, принялась с жаром овладевать Полночью, двигаясь резко и размашисто. Руками она ласкала изгибающееся под ней тело любовницы, а жвалами постепенно пробиралась вдоль спины к загривку. Полночь, устав работать языком, нашарила первый попавшийся резиновый псевдочлен и засадила его на всю длину Рыжей, а та, трясясь от подступающего оргазма продолжала стимулировать оба отверстия Грезы, уже практически рыдающей в покрывало от нестерпимого наслаждения.

Для полного комплекта не хватало лишь Прорвы… Но вскоре явилась и она, удивленная тем, как внезапно опустел дом. Тратить время на выяснение ситуации она не стала и, подобно другим самкам, просто присоединилась, перешагнув через Полночь и разместившись над ней, лицом к Осени. Дочь Тихой Бездны покорно опустилась ниже, потянув за собой соединенную с ней общим любовным снарядом Жрицу.

– Давай-ка язычком, милая, – проурчала Глава гарема, откидываясь назад и упираясь одной рукой в край ложа, а другой требовательно хватая Осень за загривок и пригибая ее голову к своей промежности…

…Поглощенные взаимными ласками, самки даже не услышали, как дверь вновь приоткрылась. Не услышали они и раздавшихся вслед за тем торопливых шагов в коридоре, а также грохота, произведенного в панике скатившимся по лестнице Джетом. Всегда-то ему везло оказываться не в том месте не в то время…

Комментарий к Глава 21. Охота и страсть

Навеяло: «Adiemus» – «In Caelum Fero» – послушайте до конца, не пожалеете))))

…Боже, чет я так сама ржала с этого бабского паровозика))))

Надеюсь, я никому не испортила нервную систему)))))

========== Глава 22. Конец тревогам ==========

Хвалите, бабы, мужиков,

Мужик за похвалу

Достанет месяц с облаков

И пыль сметет в углу!

(Игорь Губерман)

Жизнь в гареме плавно протекала своим чередом. Холодильник ломился от мяса, детеныши быстро подрастали и вели себя примерно, домашние дела спорились. Пока Прорва и Осень оставались на территории, холостяки не решались нападать – по периметру похаживали, но с прежней настырностью уже не совались, так что для самок наступила относительно спокойная пора. Впрочем, ношение легких доспехов уже настолько вошло в привычку у мнимых воительниц, что они теперь даже на рынок и в Храм в таком виде выбирались. А пусть теперь боятся!

По времени уже близилась Короткая Ночь, знаменующая средину Сезона – самая малая по протяженности и самая светлая ночь в году, одно из важнейших женских празднеств, посвященное грядущему материнству и вступлению вчерашних девочек во взрослую жизнь. Именно на пороге прошлой Короткой Ночи в долине источников появился Сумрак…

А вестей от сына Грозы не было до сих пор – ни о здравии, ни о гибели, но самки постепенно смирились с неведением и перестали денно и нощно думать о своем воине. Нет, конечно, они его не забыли, но оплакивать не оплакивали, и ждать уже давно не ждали…

В то утро Греза развешивала на улице покрывала и простыни: на прокаленном солнцем и как следует проветренном белье засыпать под вечер было особенно здорово. Со стороны, конечно, складывалось абсолютно дикое зрелище: облаченная в броню дамочка вешает на жердях тряпки, любовно их разглаживая, встряхивая и бормоча себе под нос, а вторая, громыхая латной юбочкой и нагрудником, то и дело пробегает мимо то с тазиком, то с орущим мальком подмышкой… А тут еще и третья выйдет в костюме из Жесткачей, и на крыльце медитировать примется, пока солнечный удар не схватит… Смех да и только. Ну и ладно.

День вновь обещал быть спокойным и даже немного ленивым. В саду суетливо переговаривались пернатые, листва нежно шелестела от прикосновений теплого ветерка, из вольера доносились деловитое поквакивание детенышей, выслеживающих какую-то мелкую добычу, и смешливый стрекот Луны. Прорва читала у окна новостную сводку и громко издевательски комментировала ее, то и дело высовывая голову на улицу и восклицая: «Нет, вы слышали, девоньки? Это ж надо быть такими идиотами!», а затем снова скрываясь в доме. Полночь неподалеку выполняла какую-то странную растяжку с копьем…

Внезапно тишину и безмятежность летнего утра нарушил отдаленный гул. Сперва этому никто не придал значения – челноки и раньше мимо летали, что такого… Однако, вместо того, чтобы прогудеть за облаками и стихнуть, звук начал быстро усиливаться, явно приближаясь.

– Совсем уже оборзели в край! – крикнула Прорва, вновь высунувшись из окна и недобро сощурившись на небо.

– Не кипятись, что тебе до них? – отозвалась Осень с террасы.

Прорва хотела было что-то ей возразить, но шум двигателей стал настолько громким, что ее голос просто потерялся в нем, и ответа сестра не услышала. Самки невольно задрали головы. Солнышко, уже автоматически схватившись за копье, выскочила из дома…

С востока, утопая в ярких золотых бликах, рассыпаемых высоко стоящим над горизонтом жарким светилом, шел на небольшой высоте легкий и изящный воздушный катер суборбитального назначения. Машина и впрямь была красивая, Греза бы с удовольствием взглянула на нее поближе, будь такая возможность, но… В том-то и заключалась проблема, что такая возможность, похоже, вот-вот должна была представиться! Челнок планомерно снижался и, судя по всему, метил не куда-нибудь, а прямо во двор гарема, где имелась небольшая посадочная площадка. Многие годы ее занимал космолет Утеса, а прошлым летом уже Сумрак разместил там свой транспорт. И вот теперь некий наглец вознамерился сходу занять это место! Самки просто дара речи лишились от возмущения. Многих нахалов они повидали за этот Сезон, но вот чтобы так, взять и прилететь, а потом по-хозяйски здесь приземлиться!..

А нынешний претендент, как ни странно, еще по всем признакам являлся весьма знатной особой – простые вояки на таких машинах не летали, не могли себе позволить. Ну и черт с ним! Кем бы ты ни был, хоть Вожак, хоть Старейшина – не ведут так себя достойные самцы в чужих гаремах!

Когда крепкие упоры коснулись твердой поверхности, и реактивный рев сменился на усталый свист затихающих моторов, вооруженный гарем под предводительством своей внушительной Главы уже был готов встречать незваного гостя. И, судя по решительному виду самок, наглецу сейчас могло очень и очень не поздоровиться… Право слово, уж лучше бы ему было, не выходя, вновь завести свою посудину и взмыть на ней под облака, да никогда больше тут не появляться. Впрочем, у владельца челнока, явно имелись совершенно иные планы.

Вот зашипел, открываясь, широкий шлюз, и зеркальная чуть вогнутая створка элегантно сдвинулась в сторону. В тот же момент от образовавшегося в корпусе машины проема плавно поехал вниз пологий трап. А на пороге…

Осень чуть слышно ахнула и попятилась, опустив копье. На пороге стоял увенчанный почетным золотом воин в строгих, до блеска начищенных доспехах и глухой маске с раскосыми линзами и удлиненной лицевой частью, все металлические черты которой были выполнены столь тонкими и стремительными, что напоминали по форме клюв пернатой твари. У ног самца жутко скалились краниальные остовы Жесткачей – четыре черных Стража и коронованная тяжелым резным щитом Королева улья. И руки охотника небрежно покоились на вершине этой короны, почти что достигающей по высоте его плеча, а голова была опущена в приветственном поклоне.

Он лишь убрал оружие, снимать новые доспехи и маску не стал – пусть поглядят на него, увидят, кем он стал ради них. А потом… Потом он откроет лицо, и они увидят, каким он стал…

Сумрак спешил, торопился сюда, как мог… Год назад он обещал прибыть вовремя, но так и не сдержал этого обещания. Не по собственной вине, но из-за собственного решения.

Что же теперь могло ожидать его в гареме, лишившемся хозяйской руки на добрую половину Сезона? Верные и преданные самки? Или давно воцарившийся в чужих владениях конкурент? Этого Сумрак не знал. Но, откровенно говоря, ему сейчас было почти все равно. Даже, если бы его самки сдались на милость другого охотника, он немедля вызвал бы его на бой и разворовал голыми руками прямо на их глазах. А потом бы долго и самозабвенно отыгрывался на каждой за измену… Хотя, верить в то, что его по-прежнему любят и ждут, хотелось несравнимо больше. Впрочем, он не привык надеяться на чудо и потому готовился принять ситуацию такой, какова она была.

И желательно поскорее… Ибо организм уже не просто деликатно напоминал, что пора размножаться – он об этом орал, и терпеть еще хотя бы лишние сутки казалось невыносимым. Откровенно говоря, Сумрак из медблока попросту сбежал. Ни много ни мало, на целых две недели раньше положенного. Тучка в компании прочих медиков настойчиво убеждала его посидеть под транквилизаторами, пугая всякого рода последствиями, но… Не-ет, не для того сын Грозы все это вытерпел, чтобы так просто отказываться от вожделенной награды! И он был готов взять ее любой ценой – потраченных нервов, пролитой крови, потерянной жизни…

Открывая шлюзовые ворота, Сумрак наивно полагал, что готов ко всему. Но представшее его взору зрелище все-таки умудрилось сразить самца наповал. Его драгоценные жены в полном составе напялили боевое облачение и выстроились перед челноком с оружием в руках и зверскими выражениями на физиономиях! От увиденного захотелось во-первых, протереть глаза, а во-вторых… Нет, для описания данного чувства у Сумрака, скорее всего, не хватило бы эпитетов. Может быть, позже, вне Сезона, на светлую голову… Но точно не теперь. Взыграла похоть – не то слово, его будто ударило молнией, насквозь прошило от корней гривы до кончиков когтей! Оскалившаяся Греза в сияющей броне, с копьем в руках, такая прекрасная и грозная, Осень в наряде из Жесткачовых пластин, Солнышко в гибких кожаных доспехах, так восхитительно подчеркивающих ее фигуру, Прорва в шкуре броненосца с двумя тяжелыми клинками наперевес… А это еще кто с ними рядом?.. А, неважно, позже разберемся…

Вдобавок до него долетел запах. Этот знакомый манящий аромат… И, кажется, то была последняя капля…

Чувствуя, что теряет самообладание, сын Грозы сделал шаг по направлению к настороженно притихшим самкам, одновременно отстегивая крепления маски… Но тут же замер, безуспешно пытаясь подавить пробежавшую по телу дрожь и с досадой ощущая, как непроизвольно сокращаются брюшные мышцы. Черт… Резко накатило и отпустило. А вслед за тем ткань под паховым доспехом начала медленно, мерзко пропитываться теплым и влажным. Ну конечно… В такой момент, и надо ж было этому случиться… Не стерпел – самки так безжалостно взбудоражили его воображение… Однако, куда теперь было деваться? Зато немного сознание очистилось.

Сумрак глубоко вздохнул и снял маску…

Теперь уже все самки опустили оружие, не веря своим глазам. Их пропавший самец, их Сумрак, стоял перед ними живой и настоящий, с золотыми кольцами на гриве, в парадных доспехах, на фоне новехонького челнока последней модели! Стоял и невинно улыбался, с довольным видом демонстрируя богатую добычу. Только вот его лицо…

Оба левых жвала самца ныне отсутствовали напрочь. Их заменяли острые металлические протезы, вшитые в собранную по кускам ротовую перепонку. Вверх от поврежденной челюсти уходил страшный шрам, рассекающий глазницу, из которой теперь бесстрастно смотрел бионический глаз рубинового цвета. Шрам продолжался до середины лба, и кое-где еще виднелись стягивающие его скобы. Судя по отечности тканей вокруг имплантов и едва сочащейся сукровице, процесс заживления еще не был завершен, самец наверняка испытывал немалую боль… Но тем не менее улыбался своим женам, по которым так невыразимо соскучился за этот долгий год.

Не успел он спуститься, как самки, побросав оружие и отпихивая друг друга кинулись его обнимать. «Похоже, драться мне тут сейчас ни с кем не придется», – мимоходом подумал самец, силясь сдержать натиск радостно стрекочущих и наперебой мурлычущих жен.

– Вернулся, вернулся! – вопила Греза, повисая у него на шее.

– Рассказывай, давай, куда ты влип! – добродушно рокотала Прорва, сдавливая его многострадальные ребра.

– Что с тобой произошло? Тебе больно? – причитала Солнышко и лезла поближе, то и дело наступая самцу на ноги.

А Сумрак мог первое время только урчать на радостях и прижимать самок к себе – каждую по очереди и всех вместе, и глядеть на них с обожанием, и вдыхать их родной запах…

Наконец, когда всеобщие изумление и восторг слегка поутихли, сын Грозы чуть отступил и, как велели традиции, отчитался о завоеванных трофеях, сделав особый акцент на Жесткачовой Матке, добытой в честь достойнейшей из достойнейших Прорвы, сохранившей гарем в столь трудные для него времена.

– Не только сохранившей, но и приумножившей, – усмехнулась прельщенная красивыми словами Глава, и подпихнула ближе к Сумраку Полночь, до того момента скромно стоявшую в стороне. У самца, конечно, на счет данного пополнения оставались вопросы, но он решил отложить их на потом, учтиво склонившись перед новой самкой и обратившись к ней, как подобает:

– Я в растерянности и восхищении, незнакомка. Мое имя Сумрак, сын Грозы, воин Высшей касты из клана Гнева. И я был бы счастлив, если бы ты украсила собою мой гарем.

– Я Полночь, дочь Тихой Бездны, – с нескрываемым кокетством ответила та. – Если ты пожелаешь, я твоя, воин.

– Сама судьба тому благоволит, – промолвил Сумрак, указывая на свои трофеи. – Я одолел Королеву во славу своей Госпожи и истребил трех Стражей в честь прекрасных Грезы, Осени и Солнышка. Но был и четвертый Страж, победу над которым я не знал, кому посвятить. Теперь же я знаю…

Полночь смущенно отвела глаза и пробормотала слова благодарности. Сумрака же теперь занимал следующий животрепещущий вопрос… Поймав давно уже назойливо требующую внимания Солнышко, он с тревогой поглядел ей в глаза и проговорил:

– Скажи, моя прекрасная супруга, не томи, детеныши… Они… Есть в этом году? – боги, он и не думал, что станет так волноваться, спрашивая об этом!

Солнышко, не сдержав умиления, потянула его за гриву и, смеясь, ответила:

– Есть, мой воин. Двое замечательных мальков. Ты познакомишься с ними завтра, обещаю, в более спокойной обстановке. Сейчас с ними Луна.

– Что за Луна? – удивился он еще больше.

– Дочка Полночи. Ее ты тоже увидишь позже, если пожелаешь, – подпихнула его Прорва. – Да не развешивай мне тут жвала, маленькая она еще!

И Сумрак вновь не стал задавать каких-либо иных вопросов. Все, что его сейчас волновало, он уже узнал, а остальное было второстепенно. Теперь, когда сын Грозы наконец-то был дома, со своими любимыми, все испытания и сомнения казались не более, чем страшным сном. Сном, от которого он пробудился лишь сейчас, испытав огромное облегчение, а вместе с ним мгновенный и острый прилив сил, вдохновения и… желания.

– Пойдемте, мои обожаемые, нам многое надо наверстать, – многообещающе проговорил самец, поворачиваясь к дому.

– Мой славный воин, а что это капает у тебя из-под доспеха? – расчищая себе место подле супруга и стискивая его за бок, тихо прорычала Прорва и лукаво глянула на Сумрака.

– Разве что-то может укрыться от моей Госпожи? – покачал он головой. – Ожидай меня сейчас в своих покоях, и все узнаешь.

В предвкушении скорого свидания, Прорва зарокотала и ушла вперед, а Сумрак сразу же обнял вьющуюся вокруг Грезу и крепко прижал ее к себе.

– Я скучал, моя любовь… – промурлыкал он ей в самое ухо. – Ступай к себе, я буду через час. И вот это… – тут он подцепил когтем ремешок нагрудника ее доспехов, и в его оставшемся глазу блеснул хитрый огонек. – Это пока не снимай…

Греза усмехнулась в ответ, проворно вывернулась из объятий и быстро ушла вслед за Прорвой, скрывшись в здании.

– Моя красивейшая Осень, – тем временем обратился Сумрак к следующей самке, заходя ей за спину, и слегка прикусывая кожу на ее шее. – Следующей я навещу тебя.

От холодного прикосновения металлических жвал Жрицу неожиданно пробрала сладкая дрожь. Осень коварно облизнулась и отправилась прихорашиваться к приходу супруга. А тот уже приблизился к Полночи, вновь поклонившись и пока что не распуская рук.

– Прекрасная дочь Тихой Бездны, ты дала мне согласие, так ожидай меня сегодня, дабы мы узнали друг друга ближе…

– Я буду в западном крыле, мой самец, – ответила Полночь, грациозной походкой удаляясь вслед за остальными.

Последней Сумрак подтянул к себе Солнышко, похоже, слегка обиженную, что всех пропустили вперед ее.

– Нашу встречу я оставлю напоследок, – шепнул самец. – Отдохни, удели время нашим детям, поспи немного. Ночью я приду и не покину тебя, покуда не прогонишь сама.

Оценив сей замысел, Рыжик резко приобрела довольное выражение и чуть ли не вприпрыжку отправилась к себе. А Сумрак немного задержался, чтобы окинуть взглядом цветущий, немало преобразившийся с прошлого года сад, и тоже пошел по направлению к высокому вырубленному в скале зданию.

Взойдя на крыльцо и миновав террасу, он уже собрался переступить порог, как вдруг остановился, повернув голову на звук… Нет не показалось. Где-то неподалеку, в непроглядной глубине зарослей задорно попискивали детеныши. ЕГО детеныши.

Сумрак подошел к перилам и замер. Писк повторился. Потом раздался стрекот, за ним – недовольное кряканье. Похоже, мальки что-то не поделили, начав выяснять отношения. Надо же, боевые какие… Самец улыбнулся и, облокотившись на ограждение, внимательно прислушался. Пара минут в запасе у него еще была.