Текст книги "Противостояние (СИ)"

Автор книги: Rauco

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

========== ПРЕДИСЛОВИЕ ==========

На написание данного текста меня, как ни странно, вдохновили львы. Вообще, наверное, все согласятся, что в Хищах присутствует нечто львиное. У них есть грива, много зубов и куча пафоса. Они умеют громко рычать. Они смертоносны. Они временами любят от души потрахаться. Их самки, предположительно, образуют социальную структуру, напоминающую прайд. И почему-то мне кажется, что победивший своих врагов, хорошо поохотившийся и от пуза нажравшийся Хищник способен с чувством выполненного долга продрыхнуть где-нибудь почти целые сутки. Может, я в чем-то не права, но таково мое виденье.

На самом деле львиный прайд является по-своему уникальной структурой. Взять, хотя бы, то, что большинство кошачьих – строгие индивидуалисты, и только львы являются занятным исключением, проживая в сложном обществе со своими правилами и законами. Шаблоны касательно устройства прайда, представленные в детских энциклопедиях, известны, наверное, каждому. Тем не менее, на поверку все оказывается гораздо сложнее. Каждая группа животных неповторима, и взаимоотношения в ней могут поразительно отличаться.

Так вот, к чему я завела этот разговор. Наверное, все в курсе, что согласно общепринятому мнению, когда лев-вожак стареет или слабеет, пришлый молодой самец (а, чаще, конечно, несколько странствующих самцов) может оспорить его власть. Изгоняя старого лидера, новый, как правило, убивает его младших котят. Кстати, не с целью уничтожить его гены, как ошибочно полагают многие, а лишь для того, чтобы кормящие самки быстрее вновь перешли в состояние эструса и спарились с новым вожаком. Но, оказывается, не всегда сценарий разворачивается подобным образом…

Не буду врать, я уже не упомню сейчас, где я это видела, слышала или читала об этом… Но как-то одна из наблюдаемых львиных семей поразила ученых своим нетипичным поведением. Когда самцы-холостяки напали на прайд, бой принял не один вожак. На защиту «супруга» и детенышей встали также самки. Вместе со своим самцом они отразили атаку достаточно крупной группировки холостяков и продолжили жить, как ни в чем не бывало. Насколько это была рядовая ситуация или, напротив, исключительная, сказать затрудняюсь. Может быть, она также была и намеренно приукрашена в своем изложении, дабы тронуть сердца общественности – допускаю и это. Но тем не менее, этот случай дает нам серьезную пищу для размышлений. Не все в природе так просто, как на первый взгляд. И ничто не категорично.

У многих авторов, посвящающих свое творчество Хищам, прослеживается мысль о том, что самки внутри гарема постоянно конфликтуют, строя друг другу козни и стремясь занять более высокое положение в иерархии. Это логично, если рассматривать гарем как типичный «дружный женский коллектив». Но я рискну вновь пойти немного вразрез с общим мнением, да простит меня за это любимый Читатель. На следующих страницах я попытаюсь изложить собственный взгляд на возможную структуру яутжевского гарема, основываясь на некоторых универсальных общебиологических и этологических закономерностях, и не привязываясь слишком тесно к человеческой психологии. А уж соглашаться с моей точкой зрения или оспаривать ее – решать вам.

Не могу с определенностью сказать, почему меня вдруг эта гаремная тематика так «зацепила». Я никогда прежде не задумывалась о ней. Но без нее, думаю, моя специфическая «монография» по Хищам не была бы полной. Да и к девочкам из второй части я, откровенно говоря, привязалась не меньше, чем к самому Сумраку… Там их характеры раскрывались несколько однобоко, и мне захотелось исправить это упущение и узнать о «супругах» Нашатырушки побольше. От всей души надеюсь, что Читатель разделяет это мое желание.

Ну, и, кроме того, в большинстве произведений фан-арта и фанфикшна Хищевым самкам уделяется мало внимания, а, если и уделяется, то лишь воительницам. Чем же хуже матери? На мой взгляд, в них героизма не меньше, если не больше

Да, насчет самого Нашатырушки… Я понимаю, что всех мучает главный вопрос: как он, что с ним, жив ли? С позволения Читателя, я пока подержу его в напряжении и не стану раскрывать судьбы нашего любимого героя. Время покажет… В любом случае, его испытания пока завершены. А вот испытания его оставленных на произвол судьбы самок только начинаются…

========== Глава 1. Осмысление ==========

А мужикам понять пора бы,

Напрасно рты не разевая,

Что Мирозданья стержень – бабы,

Чья хрупкость – маска боевая.

(Игорь Губерман)

В тот вечер грозная дочь Свободы опять искала новых отношений. Предыдущий любовник сбежал три недели назад, в спешке даже не удосужившись одеться и бросив копье. Хотя, какой он был любовник… Юнца не удалось заманить дальше купален. Совместные водные процедуры, которые Прорва решила устроить в порядке эксперимента, были призваны настроить самца на нужный лад, но не возымели должного действия. Как только старшая из сестер попыталась получить от него желаемое, претендент стушевался и предпринял тактическое отступление (если можно было так назвать паническое карабканье нагишом вверх по противоположному, практически отвесному берегу водоема). Прорва лишь плечами пожала. Она ведь даже и шкуру-то ему не особенно попортила, так, в паре мест… Ну, подумаешь, за шею прихватила в порыве страсти, прокусила-то неглубоко. Видели бы эти мальки, какие раны на теле своих кавалеров оставляла ее возлюбленная матушка, так вообще бы постыдились возникать. Эх, ну и мужик нынче пошел…

Вещи очередного неудачника самка оставила возле источника, положив на видном месте. Наутро они исчезли. Была мысль покараулить ночью, да сцапать, только какой в том прок? Подчинить и оттрахать до потери сознания молоденького и покорного, хорошо знающего свое место охотничка – это одно, а вот так с переменным успехом попытаться овладеть истерящим и недостойно отбивающимся всеми конечностями недоразумением… Нет уж, увольте, никакого удовольствия.

За этот Сезон уже в шестой раз разочарование постигало дочерей Свободы. Не смотря на то, что попадающиеся мальки толком не ведали о том, кем была их величайшая прародительница, первая же ночь в объятиях трех неистовых самок на многое открывала им глаза, заставляя постыдно ретироваться иногда в самый разгар любовных утех. Самым стойким оказался в этом году молодой Стрела, продержавшийся три ночи. Вернее, две с половиной. Юнец сорока лет отроду проявил достаточное благоразумие, чтобы позволить изголодавшимся по мужскому вниманию сестрам верховодить, но его нервы сдали, когда Прорве для остроты ощущений пришло в голову слегка его связать. Этот «бравый воин» забился, испуганно вереща и выгибаясь, как Жесткач, которому хвост прищемили. Еще сколько труда потом стоило его утихомирить и развязать, дабы потом выпроводить с территории… А остальные… Остальные разочаровали и того больше. Интересно, эти слабаки всерьез думали, что смогут когда-нибудь собрать гарем?

Устав от нашествия хлюпиков, Прорва уже не питала иллюзий на счет следующего кандидата, но все-таки решила в очередной раз попробовать. Что, в конечном итоге, она теряла? Тем более, ее непокорная плоть беспрестанно стонала, требуя утоления томящихся в жаркой глубине страстей, а ощущения, полученные во время откровенных игр с Осенью и Солнышком все-таки не несли той полноты, что давало проникновение даже самого захудалого самца. Хотя бы потому, что с мужиком можно было не церемониться, а причинение боли любимым сестрам являлось для Прорвы мерой совершенно недопустимой.

Встреча получилась неожиданной. Дочь Свободы как раз собиралась отправиться к отмелям, возле которых после отлива вполне вероятно было перехватить какого-нибудь отчаявшегося юнца, когда увидела незнакомого молодого воина, растерянно бредущего по дороге. Встав в тени деревьев, дабы не выдавать себя сразу, самка внимательно пригляделась. А ничего так двигался к ней экземплярчик, привлекательный. На вид самцу было около пятидесяти, но вел он себя так, словно прибыл сюда впервые, и на его озадаченной физиономии отчетливо читалось что-то, вроде: «Кто я? Где я? Зачем я тут?» Впрочем, Сезон всех по-своему ломает… Может, это вовсе такая разновидность вожделения… Некоторые достойные охотники, испытывая прилив возбуждения вообще рассудок теряют и начинают выглядеть, как полные дебилы, а тут еще куда ни шло.

Если не считать странноватого выражения лица, то в остальном самец был весьма и весьма недурен собой: в меру крупный, с хорошими мышцами и горделивой осанкой. Окрас его ничем особенным не выделялся, а вот что бросалось в глаза, так это обилие шрамов по всему телу. Значит, либо боец так себе, либо задира, либо привык переоценивать свои силы… Но к боли явно привычен, а это плюс.

Подпустив юнца поближе и оглядев более детально, Прорва окончательно утвердилась в своих намерениях. Во-первых, она рассмотрела его гриву. «Ого!» – только и смогла мысленно воскликнуть самка, узрев обилие почетных колец. Значит, Кровавый… Пока не Старший, но зато… «Отвага», «Отвага», кажется, «За верность клану»… «Пятьдесят побед»? Неплохо. Что там еще… Еще несколько «Отваг» и несколько «За исполнительность»… Клан… Нет, клан отсюда не разобрать.

Что ж, соотношение количества наград и предполагаемого возраста действительно впечатляло. Как и по всем признакам высокий репродуктивный статус. Прорву отделяло от самца еще метров шесть, а его острый аромат уже конкретно так ударил в носовые камеры, аж невольно слюна потекла…

Взгляд самки скользнул сверху вниз по приближающейся фигуре. Одет юнец был слегка необычно. Набедренную повязку коричневого цвета он обернул вокруг торса и задрапировал весьма нестандартным образом, как самцы обычно не носят, но это… Даже чем-то цепляло. Грудь и плечи воина пересекали несколько тонких кожаных перевязей, на шее белело ожерелье из чьих-то зубов, а в руке было простое деревянное копье, перевитое у острия ниткой костяных бус. Путешествовал самец налегке, как, в общем-то, и большинство прибывавших сюда на поиски личного счастья юнцов.

Окликнув красавчика и направившись к нему, Прорва тотчас же испытала чувство огромного морального удовлетворения, ибо бедолагу так скрючило от ее появления, что уже никаких сомнений не оставалось: он кинется за ней хоть на край света, стоит его только пальцем поманить. Даже развитые мышцы брюшного пресса не могли скрыть его выпирающих семенников, причиняющих, очевидно, немалый дискомфорт. Кстати, нормальный такой был размерчик, на всех должно было хватить…

Они познакомились. Самец еще и благородных кровей оказался, от самого Грозы малек, надо же… И тем сильнее удивило его немедленное согласие – такой, в общем-то, мог бы еще и покопаться при своих-то данных. А этот пошел, не раздумывая, за первой встречной, еще и в возрасте… И еще комплиментами осыпал – Прорва, пожалуй, за всю свою жизнь столько не получала…

Нет, она, конечно, не считала себя старой или некрасивой – для своих ста двадцати она была достаточно хороша собой, хотя, откровенно говоря, за последние лет десять сильно сдала. Что поделать, высокая должность в Совете имела не одни только плюсы. Впрочем, и в лучшие времена многих ухажеров пугали ее суровые черты, ее сила и рост. Но те самцы сами по себе были мелковаты и трусоваты… И тем приятнее грело душу осознание, что сына прославленного Вожака ничто в ней не смутило. Либо ему просто уже настолько припекло, что он готов был трахнуть кого угодно…

А юнец и правда был на грани. «Только по дороге мне тут не кончи», – думала Прорва, уводя Сумрака (так он представился) за собой. Получив, по всей видимости, крайне долгожданное приглашение, тот устремился за ней по пятам, возбужденно порыкивая. Его выражение к тому времени сменилось с растерянного на умоляюще-преданное. Потрясающая мимика…

Кстати, дочь Свободы не могла не отметить красоты его лица. И это было необычно, ибо она в целом вообще не имела привычки пристально разглядывать верхнюю часть мужика. Главное, чтобы «рабочая» область была в порядке и должным образом функционировала, а уж смазливый самец на рожу или кривой, Прорву не особенно волновало. Тем не менее, на этого типа она невольно засмотрелась. Глаза у него были красивые. Как жженый сахар с вкраплениями золота. Чуть раскосые, они приятно сочетались с его угловатыми чертами, которые выгодно оттеняла очень темная, средней длины грива. Породистый, что и говорить.

Не хотелось бы упускать такого. Он и сестрам должен был понравиться (хотя на мгновение явно заколебался, услышав о трех самках, вместо одной). Заполучив юнца, Прорва твердо решила на этот раз не искушать судьбу всякого рода развлечениями в саду и возле источников, а сразу брать добычу за жабры и волочь в дом – авось, оттуда не сбежит так быстро. Может, как до дела дойдет, и сдуется, подобно остальным, но хоть сестры успеют немного им насладиться. А то замучили уже своими претензиями, дескать харэ мужиков отваживать. Сами-то, главное, пока ни одного не привели, все отговорки у них какие-то находились. Осень на Храм стрелки переводила, типа, нельзя, понимаешь ведь, сестра, а Солнышку, видите ли, совесть не позволяла самой самцов соблазнять, комплексовала девка (даром, что с вибратором почти не расставалась)…

Вопреки опасениям, заманить юного охотника в свое логово труда не составило. И сестрам он действительно приглянулся, особенно младшенькой – у той аж глаза загорелись. Ох, влюбчивая, дурочка… А он еще и не с пустыми руками, подлец, пришел. Одарил по высшему разряду – признаться, давненько Прорва не видела украшений такой тонкой работы, интересно, где заказывал…

«Боги, да что ж ты такой идеальный-то? – размышляла она, не переставая. – Где-то ведь в тебе должен быть хоть один изъян… Может, ты на ложе никакой?..»

Поначалу так все и получилось. Причем, Прорва до последнего не верила, что столь завидный жених может быть в любовных делах совсем неопытным, а вот Осень сразу просекла. «Ты сам-то вообще много дев встречал?» – так в лоб и спросила. И тот честно признался, что нет, ни одной… А потом застыл, как истукан, не зная, что надо делать с тремя сгорающими от желания самками. И впрямь еще мальчик оказался… Неужто, встретился в кои-то веки приверженец консервативных взглядов, один из тех, что без статуса к бабам ни-ни?

Пришлось брать дело в свои руки, причем, буквально. Несчастный так перенервничал, что член из него силком вытаскивать пришлось. К его чести, все стерпел, не кусался, не брыкался, кричал, правда, жалобно, но ничего, все они поначалу кричат, нормально это. Сперва Прорва немало досадовала, но после первого спаривания сменила гнев на милость. Сумрак, хоть и не был силой обижен, проявил удивительную покорность, позволив ей и Осени беспощадно себя отыметь. Другие самцы так или иначе сопротивлялись их грубым играм, а этот принял безропотно и даже попытался ответить так, как самки хотели.

Когда сестры уснули, любовник по-тихому свалил и, скорее всего, с концами. Что ж, не он один так с ними поступил, вполне рядовая ситуация… Однако изумлению дочерей Свободы не нашлось предела, когда следующим вечером Сумрак пришел опять и изъявил желание продолжить тесное знакомство. А вскоре Прорва еще и сделала одно потрясающее открытие: сын Грозы оказался абсолютно беззащитен перед женским полом. Теперь уже грех было этим не воспользоваться.

…Раскинувшись на своем черном ложе, предающаяся воспоминаниям Глава гарема задумчиво созерцала стену. Солнце клонилось к закату, и его алые лучи проникали в комнату, очерчивая перед тоскливым взором самки трепещущие тени древесных ветвей. Сезон прошел. Их воин улетел вчера. И прошедший день без него оказался неожиданно пуст и скучен.

В Совете, пожалуй, впервые заметили за Прорвой некоторую рассеянность, да и остальные тоже весь вечер были непривычно тихи… Осень, утомленная ночной службой в Храме, вообще проснулась только к приходу старшей сестры и, показавшись ненадолго, вновь скрылась в своей опочивальне. Солнышко и Греза, полдня собиравшие в лесу лекарственное сырье, вяло перебирали на веранде стебли душистых трав и молчали.

Спустя час оттаяло мясо – из тех запасов, что обеспечил за Сезон неутомимый сын Грозы. Собравшись в зале, самки поели, продолжая сохранять безмолвие, а потом разошлись по комнатам, дабы продолжить переживать мысль о том, что своего самца они теперь не увидят целый год.

Прорва повернулась и облокотилась на подушки. Сумрак никак не шел у нее из головы…

…Она была в шоке, когда юнец впервые показал зубы. Впрочем, сама довела. Воспользовавшись его наивностью и покладистым характером, самка решилась воплотить одну из своих давних фантазий. Она истязала охотника целый вечер и половину ночи, заставляя то буйствовать, то умолять о снисхождении. Опьянев от вида крови, Прорва заходила все дальше… Дошло до того, что обессиленный любовник попросту лишился сознания. Но он старался держаться до последнего. И позволил сотворить с собой все, что она хотела. Возможно, дочь Свободы была слишком к нему жестока, но в тот момент она слабо контролировала свои действия, ибо готовность самца к подчинению будила в ней настоящего ненасытного зверя… Другой на месте Сумрака не вернулся бы после такого унижения никогда, но сын Грозы через сутки пришел снова. И пришел совсем иным. Именно тогда Прорве вновь, спустя много лет, довелось испытать вкус того неповторимого противоборства, что порождало некогда ее почти маниакальную зависимость от Утеса. Сумрак повел себя агрессивно и взял ее силой. Оттрахал так, что потом еще три дня все болело! И, стыдно признать, но ей это понравилось… А еще больше понравилось то, что на другой день он, как ни в чем не бывало обнимал ее ноги и, с обожанием заглядывая ей в глаза, благоговейным шепотом называл своей Госпожой. Неужели, этот подлец просек…

Да, у Прорвы действительно была одна специфическая особенность. Дочь беспощадной Свободы, столь похожая на свою мать лицом и характером, не могла терпеть, когда самцы пытались быть с ней на равных, стремясь подавлять всех, кто не мог подавить ее. Желание доминировать над мужским полом проявлялось у нее с самого детства, когда юная самка гоняла и грызла даже старших братьев. Лишь к совсем крохотным малькам она проявляла снисхождение, прочим же спуску не давала, держа в страхе и заставляя себе прислуживать. Сложно сказать, откуда взялась в ней эта черта, быть может, передалась по наследству, либо дочь просто неосознанно взяла пример с матери, ежесезонно калечащей нового партнера, как бы то ни было, но жилка садизма в Прорве присутствовала всегда. А после предательства и последующей гибели Утеса потребность самки доминировать над самцами возросла настолько, что превысила все разумные пределы. Но, вместе с тем, где-то глубоко внутри нее жило простое и естественное женское стремление быть слабой и покорной перед властным и сильным, но снисходительным самцом. Обрести защитника, добытчика, каменную стену – об этом мечтают многие, но старшей из дочерей Свободы требовалось нечто большее: покоритель, завоеватель, тиран. Именно таков был Утес, раз за разом укрощавший непокорную самку. И совершенно неожиданно эту же способность Прорва открыла в новом любовнике…

А потом Сумрак и вовсе совершил нечто невероятное. Вместо того, чтобы поставить партнершу перед выбором, он просто предоставил ей обе удовлетворяющие ее модели отношений враз, став одновременно властителем и слугой. Каким-то образом безошибочно определяя, кем самка хочет его видеть в данный момент, он начал мгновенно подстраиваться под настроение Прорвы, иногда меняясь с ней ролями несколько раз за ночь. Он определенно делал успехи…

Прошло совсем немного времени, а прежнего неловкого юнца было уже не узнать. У него обнаружились потрясающие способности по удовлетворению партнерш. Сумрак настолько тонко чувствовал каждую, что после ночи с ним сестры надолго теряли ощущение реальности. И с каждым разом было все лучше и лучше…

Невольно самки начали задумываться о том, как бы заполучить его и на будущий Сезон, хотя особых надежд на то не было. И окончательно они рухнули, когда сын Грозы внезапно уступил всех трех подруг в схватке с этим нелепым типом по имени Торопливый. Самомнение плюс гонор при нулевом постельном навыке…

Тот вечер запомнился хорошо. Весь день Солнышко сияла пуще обычного: вопреки обычным прогнозам она впервые в жизни ощутила в себе зреющую кладку и потому с особенным нетерпением ждала прихода Сумрака. Она так хотела быстрее рассказать самцу свою новость. Может быть, узнав о том, что ему предстоит стать отцом, он согласился бы на радостях не бросать на будущий год хотя бы ее… И каким же ударом для младшенькой было явление незнакомца, заявившего, что теперь самки принадлежат ему по праву!

Сперва сестры даже не поверили. Торопливый был мельче и даже визуально слабее Сумрака, как он мог его победить? Но, когда знакомое ожерелье со следами свежей крови было небрежно брошено самцом на пол, никаких сомнений уже не осталось… Всем своим торжествующим видом этот малек говорил, что не просто поборол конкурента, а прикончил.

Ожерелье забрала безутешная Солнышко и более с ним не расставалась, отказав новому самцу. Прорва же с Осенью, также немало огорченные неожиданным поворотом событий, тем не менее, решили Торопливого испытать. Прорва, откровенно говоря, была зла на него за эту победу, хотя умом и понимала, что самец не виноват. Тем не менее, отказать себе в удовольствии как следует отыграться на нем дочь Свободы не смогла. Торопливый испытаний не выдержал и сбежал на пятый день. А еще через два дня неожиданно вернулся Сумрак. Живой и здоровый, лишь самую чуточку потрепанный. И дальше…

«Разве так встречают самки своего самца?» Боги, они и помыслить не могли о том, что такое возможно… Проиграв раз, самцы, как правило, стыдились попыток вернуть упущенных партнерш… Да только Сумрак оказался далек от стереотипов. Но в данном случае это не смущало, наоборот, сестрам ужасно польстило, что он решился за них биться. Значит… Они были ему нужны? Неужели, и впрямь нужны?..

«От вашего решения зависит, кем я вернусь в следующем году…» А вот это вообще было неожиданно! Самки даже не знали, как реагировать. Впрочем, младшая и средняя сестры сориентировались достаточно быстро.

«Я с тобой».

«Я с тобой».

И только Прорва колебалась. Она – и вдруг в гареме неопытного малька? Ну смешно же! С другой стороны… С ее-то способностью к воспроизводству лучше так, чем вообще никак. Да и сестер она бросить не могла…

«Я с тобой».

Сесть у ног? Еще чего не хватало. Юнец прекрасно знал, кто у кого должен ползать в ногах. И то, что с этой минуты он становился хозяином их маленького гарема, ничего не меняло.

Но Сумрак и тут не разочаровал – все понял и расценил правильно. И без колебаний отдал ей статус Главы. Мог отдать Солнышку как матери своего будущего потомства, но это было бы с его стороны крупной ошибкой. Просто огромной ошибкой.

Следом сын Грозы преподнес новый сюрприз. Не сказать, чтобы приятный, но ожидаемый. Он привел эту девочку. Очаровательное создание, но со своими нюансами… Дочь Великой Матери – да как он вообще смог удостоиться ее внимания? Прорве-то Греза потом даже понравилась: дерзкая и смелая, боевая такая, самочка напомнила Главе гарема ее саму в молодости. Однако больно уж странной была история ее появления…

Спустя неделю, войдя к новой супруге в доверие, Прорва подробно выспросила у нее все детали их знакомства с Сумраком и… В очередной раз обалдела от выходок этого самца. Оказалось, что с Грезой тот погуливал уже давно, еще до проигрыша, факт которого впоследствии от нее старательно скрывал. И как-то так удивительно совпало, что Сумрак начал подавать ей наиболее активные знаки внимания именно после того, как лишился своих самок, причем, по свидетельству Маленькой (эта кличка быстро к Грезе прилипла), сильно расстроенным он не выглядел. Сопоставив события, собеседницы преисполнились подозрений. Похоже, все было попросту подстроено. Задумав бросить сестер, Сумрак намеренно проиграл их озабоченному неудачнику, так как просто взять и уйти, игнорируя правила приличия, этот честолюбец позволить себе не мог. И сделал он это отнюдь не потому, что устал от их суровых игр, а, дабы сэкономить время на подбивание клиньев к Грезе, с которой планировал образовать пару в следующем году. И его план, возможно, даже сработал бы, да только втрескавшаяся по уши дочь Желанной повела себя непредсказуемо, отрекшись ради любви от богатства и статуса. Самец, разумеется, не смог отказать себе в удовольствии ее поиметь, но, так как после этого, будучи честным яутжа, он был обязан сделать ей предложение и достойно обустроить, а за душей на самом деле не имел ничего, кроме раздолбанного челнока, ему иного не оставалось, кроме как пойти и забрать дочерей Свободы обратно, разумеется, со всеми прилагающимися территориями… Каков, однако, прохиндей…

Прорва даже не знала, как теперь к нему относиться. С одной стороны, все это было как-то обидно. С другой стороны, что еще от этих мужиков ожидать? А с третьей, самец-то в итоге все-таки оказался в ее распоряжении, и статус Главы теперь был при ней – такое вряд ли произошло бы, не вынуди его Греза взять на себя обязательства. Ну, да, Прорва и ее владения не были для Сумрака самоцелью, но являлись необходимым залогом его личного счастья, так что он сам себе выбора не оставил, а сестры лишь от его обмана выиграли, заполучив положение гаремных самок.

Тем не менее, ситуация оставляла неприятный осадок. Прорва прекрасно понимала корыстные мотивы сына Грозы и даже не осуждала их, тем более, что Сумрак честно «отработал» у сестер почти до конца Сезона… Но вот мотивы личные, из-за которых самец променял дочерей Свободы на более молодую и высокостатусную партию… Это было простить сложнее. И, наверное, впервые за долгое время Прорва почувствовала настоящую… Ревность? Да, ревность. Или нечто очень близкое. Вида она, конечно, не подала: толку было закатывать сцены? Тем более, ревность внутри гарема – вещь абсолютно бесполезная. Но что было делать? Уйти из чувства гордости? Откуда? Из собственного дома??? Да сейчас! Но и выгонять самца тоже не хотелось, ибо его наличие давало многие преимущества. К тому же, Солнышко впервые была так счастлива… Так что Прорва решила вопрос не поднимать. Но, учитывая всю подноготную… Никаких поблажек сыну Грозы более от нее не светило.

Если бы он сам пришел и во всем сознался, возможно Глава гарема еще смилостивилась бы, но нет ведь, сделал каменную морду, будто все так и надо. Хотя, временами его поведение выдавало нечто похожее на угрызения совести, но самец всякий раз быстро спохватывался и умело принимал совершенно невинный вид.

Тут Прорва коварно усмехнулась, вспоминая, как отомстила. О, муженек явно запомнил это надолго. Она поставила его на место жестко, безжалостно и изощренно – способом, который далеко не всякий мужик снесет. Мало того, она сделала это не просто на глазах его дорогой Грезы, а еще и при непосредственном ее участии. Благо Маленькая в тот момент тоже негодовала по поводу его бессовестного надувательства.

Старшая дочь Свободы воплотила свой план, когда самец был наиболее расслаблен и беззащитен перед ней. И, видят боги, мало ему точно не показалось. Вряд ли он вообще когда-либо в жизни испытывал подобное унижение. Однако главным в этом наказании явилось не само совершенное насилие, а та запретная сладость, что Сумрак невольно испытал в процессе, заставившая его недостойно выгибаться и бессильно реветь, пылая от смешанного с непреодолимым блаженством безумного стыда.

Прорва осталась довольна. Она верно нащупала его слабое место, и теперь у нее не только имелось отличное средство манипуляции, но и появился способ накрепко привязать воина к себе. С этого момента она была абсолютно спокойна на счет будущего. Даже, достигнув успеха и расширив гарем, Сумрак никуда бы уже не делся от своей Госпожи.

Неизвестно, догадался ли сын Грозы о причинах, повлекших за собой подобные меры, но в долгу он не остался, вскоре изобретя невероятно подлый и извращенный ответный ход. «А с фантазией-то у малька все в порядке», – подумала тогда удовлетворенная Прорва и окончательно простила юнца.

Именно после всей этой череды неоднозначных событий подобревшая Глава гарема, будучи верна своей привычке давать прозвища всем домашним, наконец-то снабдила кличкой и самца. С тех пор она за глаза именовала его исключительно Фокусником. Сестры, услышав впервые, поухмылялись, но ничего вслух не сказали. Да уж, они знали Прорву, как облупленную. Если она кому-то давала имя, это значило, что с данного момента она полностью признает его как своего. Впрочем, на счет последнего старшая дочь Свободы и не отрицала. Хотя, пока что относительно Сумрака у нее больше прослеживалось желание не быть рядом, а владеть.

Полюбила ли она его? А что, собственно, есть любовь? Греза, глупая девочка, кинулась в омут чувств с головой и потеряла все. Прорва бы ни за что не поступила так на ее месте. Но Прорва уже была не в том возрасте, чтобы влюбляться. Тем не менее, что-то по отношению к Сумраку она, все же, чувствовала. Что-то пока непонятное, никак не разобрать… Ей было спокойно, когда она знала, что он рядом. Ей льстили его попытки угодить. Он более чем устраивал ее на ложе. И она, пожалуй, не хотела бы, чтобы он ее покинул, причем, дело было не только в обеспечиваемом им статусе, а в… Да какая разница? Просто не хотела и все. Но вот на счет любви…

Кого Прорва вообще любила в своей жизни? Пока что старшая дочь Свободы была готова признаться себе только в одной любви: к сестрам. О, за Осень и Солнышко она, не раздумывая, порвала бы глотку кому угодно. Что до остальных… Вот любила ли она Утеса? Сложно сказать. Самка никогда не была в нем уверена. Каждый раз, выигрывая сражение за его внимание, она испытывала непередаваемое торжество и воодушевление, но бесилась и изнывала, когда он, заскучав, принимался ее игнорировать, и была вынуждена раз за разом атаковать его, дабы поддерживать к себе интерес. Да, возможно, Утеса Прорва любила, хотя, и любовью не совсем здоровой. А вот он ее – нет. С Сумраком, напротив, ничего такого не требовалось. Он всегда был к ее услугам. Выполнял каждый каприз, угадывал любые желания, позволял творить с собой все, что заблагорассудится и неизменно оставался рядом. Но он тоже вряд ли ее любил, просто старался быть хорошим супругом, чувствуя ответственность за своих самок, как до переломного момента старался быть хорошим любовником. Похоже, у него вообще была жизненная установка делать хорошо все, за что он брался. И, пожалуй, Прорва была ему благодарна за это, за все, что он делал для нее и ее сестер. Да, именно так. Благодарна. Ну, хорошее же для начала чувство – благодарность?