Текст книги "Минас (СИ)"

Автор книги: Рал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Когда объявили личное время, Минас понял, что возвращение в комнату его доконает. И вообще, есть только одно место, где ему действительно место. Ну, кроме ближайшего утилизатора, конечно. Тренировочный зал.

Рукоять в ладони и самый сложный из одиночных канонов. Возможность хоть немного оправдаться в собственных глазах. Совсем капельку. Знать, что ты хотя бы стараешься, несмотря на бессмысленность этого старания.

И возможность замкнуть круг. Они придут, и он снова будет один. Наверное, они опять не захотят драться на мечах. Это разумно. Сегодня он ещё более слабый противник. Сегодня легионер не придёт отнимать падаль у крыс. Всё закончится так, как должно было, только с мучительной отсрочкой на день.

Шаги у двери. Пора?

– Минас?

В зал вошёл Леон.

– Ну, ты псих, вообще! Тебе не больно?

Ожидая увидеть палачей, Минас поднял глаза, и теперь запоздало отвёл взгляд. Но успел понять, что Леон вовсе не излучает презрение, и вообще явно пришёл по делу, а не издеваться.

– Больно. Но не настолько, чтобы мешало.

– Слушай, я думал на потом договориться, но раз ты тут уже прыгаешь… Я тебе сделку хочу предложить.

Это было настолько неожиданно, что Минас снова посмотрел собеседнику в лицо.

– Ты хреново дерёшься без оружия. Зато на мечах вон чего делаешь. Давай полчаса рукопашки, а потом полчаса мечного боя? Сержи на меня плюнули, кажется…

Минасу показалось, что Леон недоговаривает, хотя чего тут можно скрывать? Предложение было толковое, но вот в роли учителя, да и вообще в хоть сколько-то полезной для мироздания роли Минас себя не видел абсолютно. Но Леон по-своему трактовал его молчание.

– Блин, я не сообразил, извини. Один-то ты просто машешь, а спарринги контактные. У тебя же кругом синяки.

Это решило дело. Да, кругом синяки, а значит контактные спарринги – это именно то, что нужно!

Кадеты Джелл и Кастор распутывали сцепившиеся в единый моток оружейные перевязи, когда мимо них, пересмеиваясь, протопала и скрылась в коридоре четвёрка илиманцев.

– Ебанат! – констатировал Маркус, выглядывая из-за угла. Придурочный малёк, явно совершенно добровольно, дрался со старшим парнем. И этот старший развлекался во всю, мелкий-то на ногах держится только чудом, лупи – не хочу.

Прикрывающий тыл Лариус коротко присвистнул, и остальные трое дружно развернулись.

В том самом слепом пятне, которое они так ловко использовали вчера, к стеночке прислонились двое парней, совсем недавно сидевшие в холле. Теперь они в четыре руки разматывали какую-то совсем бестолковую мешанину синтетических ремней. А разобранные уже перевязи, чтобы не запутались обратно, наверное, оба парня намотали на кулаки, пряжками наружу. На илиманцев они внимания не обращали, даже ни разу не взглянули в их сторону.

В отличие от некоторых долбанутых мальков, Маркус отлично понимал намёки.

Кажется, Леон свернул рукопашку раньше времени. Минас хотел возмутиться, но потом понял, что эдак он будет требовать продолжения интересных для себя занятий в ущерб занятиям, нужным Леону. Уродец по имени Минас не имел права на такие претензии.

Оказалось, что многие свои косяки Леон действительно не видит и не чувствует. И надо по пять раз подходить и в каждой стойке поправлять ему и локоть, и корпус, и линию замаха. И вообще замах показывать, держа клинок за середину, чтобы Леон следовал рукой за рукоятью. За полчаса удалось внятно поставить только одну базовую атаку, зато она, наконец, стала похожа на атаку мечом, а не лопатой.

Трель «предупредительного отбоя» оказалась совершенно некстати.

– Завтра помашемся ещё? – поинтересовался Леон.

– Ага, – кивнул Минас.

Уже улегшись, Минас задумчиво разглядывал дверь. Потом встал, выдернул пояс из куртки, один конец привязал к дверной ручке, второй – к сцепленным пряжками ботинкам. Ботинки водрузил на придвинутую поближе к двери тумбочку. Если кто-то откроет дверь, ботинки свалятся и знатно громыхнут.

Умирать расхотелось.

====== Глава 4. Кадет ======

Следующее утро далось легче, а на пути к залу строй кадетов перехватил медик, коротко переговорил с сержантом Зоилом и за рукав уволок Минаса обратно в комнату. Снова натыкал инъекций, долго крутил руки-ноги, словно проверяя, крепко ли они приделаны, отпустил к остальным только минут через двадцать. Но в целом сегодняшняя разминка прошла почти нормально, позорно отставать Минас перестал.

– Результатов осмотра штатным медиком вполне достаточно. Как и прогнозировалось, регенерация ускоренная, но не форсированная. В полевых условиях её эффективность сомнительна, но при относительно щадящем уровне нагрузок и полноценном питании…

– Да, спасибо, я ещё помню. Когда ожидается производство в значимых объёмах?

– Несколько доз в сутки, уважаемый легионер. Все способы ускорить процесс будут связаны с увеличением объёмов использования энергий Имматериума, что повысит мутагенность…

– Я спросил, когда ожидается производство в значимых объёмах.

– У меня нет ответа, уважаемый Зо Сахаал. Следует ли мне пересмотреть утверждённый Вами приоритетный ряд задач, дабы освободить больше ресурсов на исследование в данной области?

А после завтрака случился совсем уж подарок судьбы. Илиманцы отправились на фехтование, а первая группа и Минас – на урок второго местного языка. «Высокий готик» считался языком знаний и ритуалов, и от «низкого готика» отличался не меньше, чем готэкс от саблингвы. Местные парни владели им очень по-разному, так что фактически наставник занимался с каждым отдельно, последовательно раздавая задания. С Минасом он проговорил чуть дольше, а потом отправил его за стол к тому же Джеллу, поручив старшему курировать младшего. И первое, о чем спросил Минас – это статус наставника. Потому что этот человек был одет в темно-синюю хламиду, из-под которой то и дело мелькали светлые рукава.

– Ну да. На корабле мало добровольцев учить детей, – Джелл всем лицом изобразил, насколько это дурацкое занятие. – А среди добровольцев ещё меньше грамотных. Наставник Дасмий – из свиты Мастера Лема.

Потом был тир с теми же стабберами и Минас выступил совершенно убого, с точки зрения собственной стрелковой нормы с излучателем. Правда, остальные илиманцы были ещё хуже, так что на общем фоне Зоил Минаса даже одобрил. Но тихонько застрять в тире после окончания общего занятия не дал, сказав, что обед прогуливать нельзя. Удалось выклянчить буквально пять минут и потом Зоил практически пинками загнал мальчика в столовую.

– Стараешься, кадет? – прошипел Маркус. – И как, широко лизнуть успел?

Остальные за столом заржали, а Минас решил не уточнять, что Маркус имел в виду.

Потом были полигон и ближний бой, и это было болезненно, но в целом уже терпимо. А на середине занятия капитан привёл ещё одного илиманца. Его тут же взяли в оборот, и Минас лишний раз удивился, как эти парни ухитряются совершенно одинаково выглядеть что в камере, что на тренировке. По крайней мере, выражение лица у новичка было точно такое, как у Рослого и всех остальных.

После ужина Минас договорился встретиться с Леоном в зале примерно через четверть часа и бегом рванул в свою комнату. Через пятнадцать минут он стоял на вахте и излагал Корраксу параграфы с четвёртого по девятый, прекрасно понимая, что вторую половину знает не достаточно твёрдо, а первую вообще должен был ответить вчера. Корракс встретил его виноватый взгляд всегдашним недружелюбным равнодушием, потребовал, чтобы завтра вместо новых параграфов Минас более качественно выучил сегодняшние три, но взыскания назначать не стал. Это опять сильно походило на поблажку, но поскольку в зале уже ждал Леон, Минас малодушно решил не уточнять у сержанта причины такой снисходительности.

Леон с заметной радостью принял предложение сегодня заниматься только мечным боем, раз уж Минас так безбожно опоздал. А уже под конец в зал завалился Джелл, и сообщил, что «душевая наша, пошли бегом», и Леон сразу свернул тренировку. На ходу Минас начал выяснять, что это за такой строгий график посещения душевой, если там места на полроты. И если есть график, то почему его, Минаса, волочёт с собой другая группа. На него посмотрели все шестеро, выражаемая этими взглядами гамма чувств варьировалась от непонимания до жалости.

– Твои уже намылись, – очень ласково, как больному ребёнку, пояснил Джелл. – Сразу после ужина. Вот только что вылезли, а нам надо до отбоя успеть. Поэтому спешим.

– Ага, прописка – дело долгое, – буркнул один из парней, уже отправляясь к крану.

– В смысле? – опять не понял Минас.

– Новый же пришёл, а прописка… – парень обернулся с кривой ухмылкой, и натолкнулся на взгляд Джелла. – А чего? Здесь тебе не заповедник! Тебя нянькой назначили?

– Заткнись, а?

– Да бля, хули!..

– Варт! – рявкнули хором два или три голоса. Парни коротко переглянулись, и Джелл продолжил уже без аккомпанемента. – Варт, не сейчас, ага? Ты всем всё выскажешь, но не сейчас. Двадцать минут до полного отбоя.

– Так и будешь стоять? – в полголоса поинтересовался Леон у Минаса и тоже нырнул под тонкую завесу воды.

И у этих тоже заморочки. Хоть и другие, но как-то похожие. И Джелл смотрит, прямо как Клаас: «не знаешь, ну и не знай дальше». Минас надулся и умолк.

Однако Джелл подождал его на выходе из душевой, ухватил за рукав и поволок на вахту.

– Сержант Корракс, сэр! Наставник Дасмий поручил мне помогать кадету Минасу в занятиях высоким готиком. Прошу разрешить мне пребывание после отбоя в личной комнате кадета Минаса! – и закончил виновато: – А то мы сегодня нихрена не успели…

Сержант оглядел обоих задумчиво, особенно Минаса, который не сразу сообразил перестать удивлённо хлопать глазами. Связался с Дасмием и получил подтверждение.

– Полчаса. И только сегодня.

– Да, сэр! Благодарю, сэр!

Джелл разложил на столе грифельные доски и свитки, сунул Минасу мел, велел нарисовать несколько слов с транскрипциями. И доказал, что ни разу он не Клаас.

Да, есть такая фигня «прописка», «посвящение», очень разная в разных группах. Бывает вот такая, а бывает и эдак. Это такой способ наглядно обозначить, кто есть кто и на каких правах. Вартариан вот успел в бригаде младших техников в трюме поработать, можешь при случае уточнить конкретно тамошние пошаговые подробности. На что хватило фантазии у минасовых соплеменников, Джелл не знает и знать не хочет, но почему-то уверен, что ничего хорошего там нет. И во-первых, Минас тоже в статусе новичка, и к нему это все относится, вне зависимости от того, что думает о своей принадлежности к той компании сам Минас. А во-вторых, Минаса чуть не убили в проходном коридоре, так что за закрытой дверью душевой его успеют утопить, измельчить и затолкать в слив, так что никто и следов не найдёт.

И поскольку Маркус с прихвостнями конкретно Джеллу поперёк горла, и остальной первый набор от новых кадетов тоже не в восторге, то Минас может тут сколько угодно краснеть, вякать и пыжиться. Пока либо Маркус не увянет, либо Минас не продемонстрирует способность в одиночку уверенно раскидывать полдесятка противников, Минаса от соотечественников будут прикрывать. Просто чтобы они от злости облезли. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит.

– Зачем это всё? – спросил Минас.

– Так устроена жизнь, – пожал плечами Джелл. – Я поражаюсь, как ты до своих лет таким наивным дожил.

– Значит, и ты и твои друзья тоже в эти игры играете?

– Да. В них все играют.

– И какая же у вас «прописка»? – улыбнулся Минас.

Минас улыбнулся, и Джелл всерьёз задумался: а нуждается ли такой в защите? Взгляд убийцы, улыбка мертвеца, малыш вежливо ждёт формального повода атаковать. В том, что сейчас я дам этот повод, он не сомневается.

– А ты уже всё, – издевательски ухмыльнулся Джелл. – Наша прописка санкционированная, она в галерее на стене висела. Кто не сблевал – тот прописался. Второй этап – когда сам такого подвесишь.

Минас недоверчиво скривился.

– Ты что, вешал?

Настало время вернуть младшему сторицей: и взгляд убийцы, и улыбку мертвеца.

– Да – улыбнулся Джелл. – Не совсем сам, не один. Но, когда первая группа была набрана, капитан проверил нашу… пригодность. Тех, кто не справился – выгнал сразу.

Дверь неспешно открылась, Корракс оглядел комнату, грифельные доски, мальчишек.

– Всё. Брысь к себе.

– Да, сэр! Одну минуту, сэр! – Джелл умоляюще взмахнул мелком.

Сержант поморщился, но кивнул и вышел. Джелл принялся собирать учебные материалы.

– И если ты решил, что тебя опекают из жалости,– уже отправляясь к дверям Джелл ещё раз мертво улыбнулся. – То ты ошибаешься. Жалостливых среди нас не осталось.

Разговор с Джеллом многое расставил по местам. Что это «многое», Минас не смог бы объяснить даже себе. Просто часть событий вокруг из россыпи бессмысленных клякс на листе превратившись в стройную рунную вязь. Читать эти руны Минас не умел, но единый строй и последовательность были теперь очевидны.

На завтраке он задумчиво изучал сидевших рядом кадетов. Они смеются и переговариваются, глядя на Минаса. Новый парень помятый, но хорохорится за троих. Слова пролетели мимо, Минас продолжал просто смотреть с отрешённым любопытством. Интересно, что с ним все-таки делали? А наша прописка висела на стене. Второй этап ещё впереди.

Под его спокойным внимательным взглядом смешки смолкли, сменившись недоуменным перешёптыванием. А Минас скользил памятью к подсвеченной нише, от второго разговора с Джеллом – к первому. И понял, что его действительно интересует.

– Кто из вас был здесь первым?

Маркус промолчал и подозрительно прищурился, но метнувшиеся к нему взгляды остальных были вполне достаточным ответом.

– Значит, это ты не смог пересказать свод наказаний?

Маркус бросился стремительно и молча. Громыхнула скамья, отлетел вместе с ней оказавшийся на пути илиманец. Двое подростков покатились по полу, сцепившись в самой простой, самой первобытной драке, начисто позабыв грамотные приёмы из спаррингов. Просто бить и перекатываться, не давая противнику оказаться сверху.

На замахе Минаса перехватили за запястье и за куртку, и рывком сдёрнули в сторону. Маркус попытался пнуть напоследок, но его самого поймали за шиворот.

Вокруг безмолвно замерли кадеты. Минас стоял смирно, и Корракс только придерживал его за куртку на всякий случай. Маркус попытался отбиваться, и Илинго качественно заломил ему руки. Наверное, сержанты видели всё и вмешались почти мгновенно.

Видели, но не слышали.

– Что ты ему сказал? – ровно поинтересовался Корракс. Пришлось неудобно вывернуть шею, чтобы смотреть на сержанта назад и вверх.

– Я спросил, кто из нового набора был первым. Потому что… – и вдруг сказанные потом слова оказались невозможно личными. Их легко было говорить Маркусу в глаза, игнорируя остальных за столом, но повторять их теперь, в кругу любопытствующих, казалось пошлой непристойностью, даже подлостью. Минас растерянно оглядел илиманцев, надеясь, что кто-нибудь мстительно укажет на фактическую ложь, и произнесёт эти слова за него. Но все молчали, только новичок трепыхнулся и тут же снова притих.

– Так, – устав ждать продолжения, Корракс обратился к Маркусу. – И что?

Маркус с шипением выдохнул, глянул исподлобья и заговорил медленно, явно с трудом подбирая слова чужого языка.

– Он очень плохо спросил, сэр. Невежливо. Я разозлился.

И снова никто ничего не добавил. И это была ещё одна нечитаемая руна, идеально вписавшаяся в общую вязь.

– Так, – повторил Корракс. – Маркус, два наряда… За указаниями явишься после ужина. Цирк уехал, всем разойтись, – и отпустил куртку Минаса.

Завтрак доедали в тишине.

Беготня по полигону несколько повытряхнула задумчивость из минасовой головы, и к очередной мечной тренировке он подошёл с уже вполне обыденными мыслями. Но едва только шеренга встала в строевую стойку, в зал вошёл незнакомец. Он был в форме боевого блока, и он был здесь чужаком. Минас потрясённо смотрел, как преображаются обернувшиеся на шаги сержанты. Сержанты очень хотели бы накинуть куртку на голову чужаку и назвать это «тактическим превосходством». Но им нельзя.

Корракс отправился навстречу вошедшему, они обменялись официальным приветствием и парой коротких фраз. А потом сержант окликнул:

– Минас. Ко мне, бегом.

Чужак осмотрел его с головы до ног, и Минас отчётливо понял, что имел в виду Леон, говоря «Корракс – ещё не худший вариант». Чужак был бы очень рад, если бы Минас прямо сейчас забился в конвульсиях и умер. Это было бы лучше всего. Но ты, парень, – слишком тупая тварь, чтобы сделать то, что надо.

Чужак кивнул на дальний угол просторного зала.

– Мы будем там.

Корракс подчёркнуто не отреагировал, обратившись к Минасу.

– Это лейтенант Сулла. Мастер меча абордажной команды. Капитан приказал ему учить тебя.

Кажется, сержант хотел, чтобы Минас понял из слов больше, чем просто сказанное. Увы, не вышло.

– Да, сэр.

Сулла молча зашагал в указанный угол. Корракс мотнул головой, отправляя мальчика за ним. Приказывать вслух он не стал.

Лейтенант брезгливо осмотрел стойку с оружием, скривился и взял ближайший меч.

– Ну давай, ублюдок. Показывай.

Минас хлопнул глазами.

– В позицию, идиот. К бою. Атакуй, – голос у чужака был хриплый, шипящий и мягкий одновременно. Будто змея уже обвила твою шею и теперь прямо в лицо спрашивает, от чего ты не убежал раньше, когда ещё был шанс?

– Полный контакт, сэр?

И смех у него был такой же, хриплый и мягкий.

– Думаешь, бывает по-другому? Тебя обманули, сопляк.

Это был завораживающий бой, ничего подобного мальчик раньше не испытывал. Чужак не старался подловить, как Илинго, не скучал, как Тасвий, не требовал успехов, как братья. Он просто смотрел, полностью контролируя ситуацию. Позволял показать всё, на что способен был Минас, аккуратно, как по прописанному сценарию, создавая удобные позиции для атак и так же аккуратно блокируя удары. Более всего это походило на танец с мечом, на одиночное исполнение боевого канона, только вместо тени был материальный противник, не противостоящий всерьёз и при этом неуязвимый. За десять минут непрерывной схватки Минас вымотался как за два часа на полигоне.

– Стоп. Ни ума, ни опыта, да, урод? Хорошо. Ясно, что с тобой делать, – Сулла смотрел на мальчика, как кот – на уже раскушенную пополам, но ещё дёргающую лапками мышь. – К бою. Сейчас я отрублю тебе левую руку на ладонь выше локтя. Защищайся.

Есть полное касание.

– Повторяем. То же самое.

Есть.

– Напрягись, недоносок. Десять секунд, чтобы найти свою ошибку. Девять. Восемь… Всё, к бою. Повторяем.

Есть, но схватка была на несколько выпадов дольше, и атака была другая.

– Ты уже трижды мёртв. Повторяем.

Сотня разных ударов в одну точку. К каждому – свой контрприём. Иногда получается найти сразу, иногда – с третьей попытки. Иногда – не получается. На десятом повторе Сулла остановил бой.

– Маленький однорукий мертвец. Почему не круговая четвертая? – лейтенант отступил на шаг и показал клинком.

– Я не удержу. Мне для этого надо более лёгкий или более короткий меч.

– Ты даже не попытался, маленький однорукий мертвец.

– Но я же знаю. Я этот меч не первый раз беру.

Сулла опустил клинок. Склонил голову на бок. Посмотрел, как ворона на падаль. И сказал:

– У тебя длинный язык.

И ещё сказал…

– Я засуну эту палку тебе в задницу до упора, а потом ты своим длинным языком будешь слизывать с неё кровь и дерьмо, пока она не станет снова чистой.

Вторая фраза за сегодня, которую я не смогу повторить, если спросят. Ух, какая фраза: застряла колом от желудка до нёба, болтается в голове и гудит, как от удара. Интересно, ему самому собственным ртом такое говорить, – оно как? Сплюнуть потом не хочется?

– Ты хорошо меня понял, ублюдок?

Понимать это Минас не собирался ни при каких обстоятельствах. Как и пачкать об это чеканный уставной ответ.

– Я услышал. И принял к сведению.

Сулла шагнул ближе, вплотную. Левую руку не спеша запустил Минасу в волосы, сжал, потянул, запрокидывая голову. Несколько секунд изучал лицо со свежими следами утренней драки. Перехватил меч обратным хватом, коснулся навершием разбитой губы, сильно нажал. Больно. И неправильно! Так не должно быть! Но Минас стоял, парализованный и беспомощный, а из ссаженной губы текла кровь, пачкая меч и руку Суллы.

– Похоже, с тобой действительно есть проблема, маленький ублюдок.

Зо Сахаал желал видеть своих смертных бойцов лучшими, и Сулла исполнял приказ легионера. А капитан абордажной роты тоже хотел видеть своих бойцов лучшими, но предпочитал не назначать тренировок с Суллой, особенно младшим взводам. Особенно младшим по возрасту бойцам.

Лейтенант всегда брал свою долю живой добычей, предпочитая самых юных. А потом, в зале, рассказывал очередному новобранцу, что сделал с мальчишкой, похожим на него. Маньяк и садист – только слова, если ты хорошо делаешь своё дело и не нарушаешь устава. Абордажникам не приходится выбирать, абордажники должны сражаться, а Сулла действительно был хорошим наставником. Весь тренировочный зал раз за разом молчаливо смотрел, как лейтенант топит очередную жертву в грязи и страхе.

Бывший абордажник, а ныне наставник кадетов, Корракс вёл тренировку, не видя своих учеников. Вернее, видел только одного из них.

Парней младше семнадцати в абордажную роту не брали никогда, и с ними Сулла позволял себе только слова. Мальчишку он только что ухватил за волосы.

«Давай, – думал Корракс. – Смелее. Поверь в безнаказанность. Дай мне хороший, серьёзный повод. В этом зале стало слишком грязно, я очень хочу устроить уборку».

Сулла поднял взгляд и улыбнулся кому-то через голову мальчика.

– С тобой есть проблема. Но решать её буду не я… – и убрал руки. Внимательно рассмотрел кровь на рукояти своего меча. Вытирать не стал.

– Круговая четвертая защита.

Минаса трясло, руки были как две бесчувственные палки. И, наверное, именно поэтому, из-за судорожно сжатых пальцев, которые он не смог бы сейчас ослабить и под угрозой смерти, он выполнил требуемую защиту и удержал меч на нужной линии.

– Видишь, ублюдок? Я умею вас учить.

– Через день, – сказал сержант Корракс. – День – общие упражнения, день – тренировка с лейтенантом Суллой.

– Есть, сэр! – отчеканил Минас.

– И я тебе запрещаю любое общение с лейтенантом Суллой за пределами тренировочных залов кадетского блока.

– Спасибо сэр! – ну, а что тут ещё можно было ответить?

– Свободен.

– Есть. Можно вопрос, сэр?

Сержант нехотя кивнул.

– Это из-за того, что я… То есть, это сержант Илинго отказался меня тренировать?

Некоторое время Корракс смотрел задумчиво, словно решая, достоин ли Минас ответа.

– Капитан решил, что ты не можешь учиться у сержанта Илинго. Капитан в курсе, что всё свободное время ты проводишь в зале, и как ты ломился с палкой на четверых кадетов. Капитан решил, что тебе нужны индивидуальные занятия. Лейтенант Сулла – один из лучших наставников на корабле.

Это меняло всё. Лейтенант этот странный и неприятный, конечно, но это действительно совсем другой уровень! «Мастер меча абордажной команды. Капитан приказал ему учить тебя». Ну, ясно, чего он такой злой, «учить детей» же добровольцев мало, но приказ есть приказ.

Минас отчётливо чувствовал, как в районе лопаток прорезаются крылья. Он-то боялся, что, после истерики в коридоре, капитан сидит–думает, не выгнать ли сопливого нытика взашей. А капитан, наоборот, подарил ему персонального инструктора, одного из лучших на корабле! Хотелось прыгать и петь. И даже угрюмый взгляд сержанта Корракса не мог согнать ликующей улыбки с лица мальчика.

– Спасибо, сэр!!!

После обеда его перехватил Джелл.

– Мелкий, ты реально решил, что тебе теперь всё можно?

– А?

– Хрен ли этот выводок дразнишь?

– Какой?

Джелл тихонечко взвыл, и потряс младшего кадета за плечо.

– Минас, очнись! Утром в две фразы докопался до Маркуса, сейчас сидел, лыбился им, как Лорд-Губернатор на именинах. Только не говори, – по тону Джелла стало понятно, что он уже не слишком верит в действенность своей просьбы, – что ты это просто так, без задней мысли...

Просьба действительно не сработала. Минас растерянно оглянулся, и увидел компанию илиманцев. Они смотрели на него не просто зло – остервенело. Ну, вроде да, они, как обычно, чего-то шипели за столом, Минас, как обычно, не вслушивался, занятый своими мыслями, но на любое изменение в фоновом шуме исправно оглядывался, чисто на всякий случай. Пришлось развести руками и смущённо улыбнуться уже Джеллу.

Когда выяснилось, что вечером будет очередная беседа с Наставником Сахаалом, Минас с трудом разобрался в буре противоречивых чувств. Он боялся этой встречи, всё ещё мучась от стыда за проявленную слабость, но капитан ведь, как минимум, дал ему шанс. Да что уж там, поощрил заниматься дальше! Наверное, можно считать себя частично прощённым, да?

В тактической комнате было почти темно. Только по поведению идущих впереди Минас понял, что капитан Сахаал уже здесь. Кадеты проходили к переднему ряду сидений и, склонив голову, замирали, приветствуя сгусток более плотного мрака, ожидающий на своём троне.

– Садитесь. Пришло время нам снова поговорить. О, Минас, Маркус, противостояние продолжается? Но на этот раз тактика прихрамывала, да?

– Разведка подвела, наставник, – Минас сам удивился, как легко ироничный ответ слетел с языка. Две секунды назад мальчик сомневался, что вообще сможет заговорить с легионером. – Незапланированный огневой контакт. Вмешательство третьей стороны помешало развить успех.

– И кому же оно помешало развить успех?

– Ему, – кивнул Минас на Маркуса. – При лобовом столкновении превосходство в живой силе, то есть в живой массе противника я могу компенсировать только вооружением, а его не было. Незапланированный и крайне стремительный контакт, оружейную открыть просто не успели.

Минас понимал, что его несёт, но это было так забавно – болтать с легионером о недавней драке. В сумраке поодаль неопределённо хмыкнул Маркус, явно не разобравшись до конца, польстило или разозлило его минасово выступление.

– Здраво оцениваешь свои силы. Полезное умение. А скажи мне, дитя, ты знаешь, что такое дисциплина?

Когда после драки кто-то из старших спрашивал Минаса, что такое дисциплина, это обычно было очень плохим знаком. Только если молчать, лучше не станет. И вообще, вряд ли капитан узнал о драке только что, и раз тренировка с лейтенантом Суллой всё-таки была, значит всё нормально. Ну, то есть не страшно, зал там помыть... Минас рефлекторно встал, и начал докладывать:

– Дисциплина есть совокупность твёрдо установленных правил, коим безусловно должна подчиняться известная группа людей, связанных общими обязанностями. Дисциплина является необходимым условием нормального существования общества; благодаря дисциплине поведение людей принимает упорядоченный характер, что обеспечивает эффективную коллективную деятельность и функционирование социальных структур.

– Однако, – в сумраке лица различались с трудом, но кажется, капитан усмехнулся. – Я смотрю, с теоретической частью у тебя всё хорошо… – и Наставник многозначительно умолк. Минас просто ждал, хотя конечно, удовольствие то ещё. Но большой вины за собой он сейчас не видел, хоть тресни.

– …и это удачно, поскольку здесь мы обсуждаем как раз теорию. Садись, кадет, – Сахаал ещё раз усмехнулся, а затем заговорил размеренно и веско. – Золотые слова, дитя. «Благодаря дисциплине поведение людей принимает упорядоченный характер». Кто скажет, что есть обратная сторона упорядоченности?

– Хаос? – отозвались сразу трое из старших кадетов.

– Не все здесь понимают значение этого слова. Знайте, дети погибшего мира, Хаос – стихия, которой вы будете противостоять всю жизнь. Она изменяет тела, – скорпионий хвост громыхнул по пустующим сиденьям за спиной наставника. – Так же она может изменять разум. Только дисциплина удержит вас от необдуманных поступков. Каждый шаг, продиктованный страстью, а не дисциплиной, может стать шагом в бездну, откуда не будет возврата. Впрочем, лучше я в следующий раз покажу вам тварей, когда-то бывших людьми.

А пока хочу вам сказать, что нас несёт сейчас большой корабль, и чтобы он не развалился,– Сахаал весело глянул на Минаса, – поведение людей на нем должно принимать упорядоченный характер, чтобы обеспечить эффективную коллективную деятельность. Что гарантированно заставит тысячи разных людей делать свою работу вовремя и добросовестно?

– Страх! – слаженным хором отозвались старшие. Второй поток косился на первых с завистью. Ничего, мы тоже скоро выучим и будем красиво выступать!

– Любой страх? – поинтересовался Наставник.

– Да.

– Нет.

– Достаточно сильный.

– Достаточно зримый, дети. Достаточно осязаемый. Если корабль погибнет, каждый из смертных на нем нём станет куском грязного льда, и это не останавливает лентяев и корыстолюбцев, хотя они боятся смерти. Но если на расстоянии вытянутой руки от них распят казнённый…

В темной комнате на огромном военном корабле так славно было слушать самую страшную на свете сказку! Сказку, в которой всё-всё – правда. Минас заворожённо замер, полностью растворяясь во тьме, в низком негромком голосе, в картинах и образах, в тихом дыхании остальных. Думать не хотелось, хотелось верить: в могучих и ужасных воинов, в стальную дисциплину, скрепившую весь корабль и весь флот, в совершенное искусство страха и боли. В то, что один из этих грозных воинов – ты сам.

Наставник умолк, но чары не развеялись. Темнота дышала запахом крови, пряным и желанным запахом крови.

Встречая горящие взгляды своих юных воспитанников, Зо Сахаал испытывал почти чувственное удовольствие. Это была та обещанная власть, которую он так и не обрёл среди своих братьев. Власть над душами, безусловная, безупречная, чистая.

Пусть кто-то скажет, что смешно и жалко выглядит легионер, говорящий с малолетними смертными. Пусть он скажет это Сахаалу, который отшвырнул разряженный болтер в самом сердце владений Хаоса, на мире внутреннего круга Вопящего Вихря.

С ножа и разбитой брони начинался нынешний боевой флот. Каждый бессмертный воин начинался с комка бессмысленной плоти, не способного выжить вне материнского лона или инкубационной капсулы. Восьмой легион начинался с единственного Дитя, охотившегося на крыс в самых грязных закоулках Нострамо V.

Обновлённый Легион начинается со смертных отроков.

Нет, Зо Сахаал не казался себе смешным.

– Что есть ужас? – негромко спросил Сахаал.

– Ужас – мой меч и мой кнут, которыми приведу к повиновению смертных, – почти напевно откликнулся Джелл.

– Что есть боль?

– Единый язык, понятный каждой твари, – отозвался Кастор. – Языком боли я говорю с теми, кто недостоин моих слов.

– Что есть ночь?

– Мой союзник.

– Моя броня.

– Территория, где моя власть абсолютна.

– Твой ответ мне нравится более прочих, Джелл. Территория, где ты – Повелитель.