Текст книги "Минас (СИ)"

Автор книги: Рал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

По-настоящему Минас проникся серьёзностью момента, когда сервитор притащил охапку одеял. Спать кадетам, как и сержантам, предлагалось в этом же зале. А когда прозвучал сигнал отбоя, Руриск тут же сообщил, что желающие могут продолжать тренировку. Последние полчаса Минас помнил совсем плохо, только то, что его спарринг-партнёром был сам Руриск, и что сержант смотрел на него подозрительно и тревожно, словно ожидая очередной пакости. Зато, упав на одеяло, мальчик выключился начисто и никаких голосов уже не слышал.

Утренний подъем произошёл в положенное время и без поблажек. Мир больше не пытался вывернуть Минаса наизнанку через ухо, и криков не было, и всё стало нормально. А ближе к обеду опять ожила единая корабельная сеть, и ровный голос Лема сообщил, что «Чёрный ветер» вчера одержал блестящую победу, что все, стойко выполнявшие свои обязанности в тяжелейших условиях Варп-сражения, получат премии и поощрения, и что в ближайшие дни ожидается ещё один переход в Варпе, но именно один и короткий, так что сохраняйте спокойствие.

– Шторм продержится двое-трое стандартных суток, я полагаю.

– На восстановление корабля и, кхм, ликвидацию пострадавшей от влияний Хаоса части команды нам необходимо куда больше времени.

– Ещё один прыжок мы выдержим.

– При благоприятном стечении обстоятельств…

– Это был не вопрос, – оборвал офицера Зо Сахаал.

Лем согласно кивнул.

– Надо забирать трофеи, пока они не справились со своими проблемами. Ещё один прыжок, господин Натайно, и потом у нас будет время для ремонта и для команды, пока, – Лем покосился на капитана, – пока наши абордажные группы будут разбираться с трофеями.

Через пару дней, прямо посреди занятия в тире, желудок Минаса вдруг подпрыгнул, крутанулся пару раз и встал на место. Некоторые кадеты отчётливо зашатались, а Зоил ехидно прокомментировал:

– Вижу, кое-кто ещё не освоился. Прыжки в Варп – штатная ситуация, кто будет реагировать слишком остро – сам виноват.

А ещё через день кадетов собрали в тактичке и Руриск вывел на экран...

– Вид с обзорников. Досточтимый Зо Сахаал счёл, что вы должны оценить наш успех.

Нелепо говорить о космосе «весь забит», поскольку космос бесконечен. Но выглядело именно так – всё пространство занято раскиданными кораблями или их обломками. Большинство классов Минас узнал, но некоторые выглядели так, словно их, не жуя, заглотило, переварило и отрыгнуло некое чудище.

– Война с применением сил Хаоса, – сержант увеличил изображение одного из кораблей, который будто постарался превратиться в космического спрута и теперь сам себя обнимал гигантскими багрово-розовыми щупальцами. – А это – наши силы.

Шесть кораблей. Побитых и тоже слегка переваренных.

– И всё? – хором в несколько голосов.

– Ещё «Чёрный ветер», – на этот раз на экране появился пикт. – И всё. Изначальная численность противника – пятьдесят восемь кораблей. Против наших семи.

Минас одобрительно кивнул сержанту, заработав в ответ очередной странноватый взгляд. Всю эту великую битву Руриск сидел нянькой при кадетах, но его голос звучал так, будто парочку вражьих кораблей он лично подбил кулаком, не меньше. Так и должно быть, корабль – единый организм, и победа, как и поражение – одна на всех. Хорошо здесь дело поставлено, к такой команде хочется принадлежать. Минас досадливо хмыкнул, вспомнив своё невысокое изначально мнение о местных порядках.

– О подробностях боя вам сам досточтимый Сахаал расскажет, когда освободится. Сейчас он участвует в работе трофейных команд, – Руриск увеличил другую часть изображения, и стало видно, как микроскопические точки ползут к наименее повреждённым кораблям. – На некоторых посудинах ещё остались желающие сопротивляться.

Задор Руриска оказался заразным: остаток дня кадеты провели в бурном оживлении, с заметно возросшим энтузиазмом шуровали тренировочными мечами, а кое-кто даже высказывал надежду, что их выпустят погулять на один из не сдавшихся кораблей. Фантазёра осмеяли, но надежда никуда не делась. И в эту стихийную эйфорию уже перед самым отбоем вторгся Илинго. Не размениваясь на имена, он просто ткнул пальцем:

– Ты и ты, за мной.

Маркус и Минас переглянулись, и позабытое на фоне бурных событий яростное нетерпение одного и тревожное ожидание другого вернулись на лица и в сердца.

*В этой части цинично испахаблен отрывок из стихотворения Михаила Светлова.

====== Глава 7. Взрослый ======

– Ты и ты, за мной.

Ничего не объясняя, сержант вывел их из кадетского блока и долго шёл, постепенно спускаясь всё ниже, к техническим палубам и грузовым трюмам. За очередной гермодверью в ноздри неожиданно ударил запах крови, и трое смертных дружно склонились перед четвёркой легионеров. Сахаал жестом отпустил сержанта и обратил визоры на подростков.

Паузы в несколько секунд хватило, чтобы осмотреть коридор. Здесь было сражение. Или бойня. Пара сервиторов сгружали на графиплатформу искалеченные тела. С десяток бесчувственных или слабо шевелящихся людей валялись на полу. Ещё несколько – уже были распяты на стенах.

И в качестве дополнения к и так не слишком приятной картине, на кадетов было обращено пристальное внимание легионеров. А кадеты уже отвыкли видеть Наставника в закрытом шлеме, а уж остальных троих, увешанных трофеями и залитых свежей кровью, и вовсе видели впервые.

– Один очень хотел попробовать свои силы, а второй рассуждал очень самоуверенно, – Наставник говорил вслух, но явно отвечая на заданный по внутренней связи вопрос. – И оба достаточно хороши, чтобы я обратил на них внимание и позволил подтвердить слова делом.

Остальная часть диалога, видимо произошла в вокс-канале. Один из незнакомых воинов отвернулся и продолжил терзать распяленного на стене человека, чьи невнятные хрипы полностью терялись за лязгом работающих сервиторов. Остальные двое сохранили неподвижность, а Сахаал резко развернулся к ним и тоже замер. Через несколько секунд двое синхронно качнули шлемами и тоже вернулись к своей «работе». Наставник снова обернулся к кадетам.

– Рабочий сервитор закрепит тело так, как ему укажете. Ножи там, – он махнул рукой в сторону неопрятной кучи хлама у одной из стен. – По этому коридору разводят свежий улов с троггских кораблей. Эта партия взбунтовалась. Сейчас надо оформить коридор так, чтобы следующие группы не повторяли этой ошибки. Выбирайте по телу, и я бы предпочёл, чтобы оно ещё дышало к приходу следующих групп пленных. Ты ведь об этом просил?

Последний вопрос адресовался персонально Маркусу. Тот облизнул губы и закивал. На его лице подрагивала и трескалась маска болезненной радости, ноздри хищно раздувались.

Минаса Наставник не удостоил отдельного обращения. Мальчик просто кивнул и направился к куче измазанного барахла, видимо всего мало-мальски полезного, что нашлось у убитых. И да, там были стандартные боевые ножи армии Трогг.

С первого взгляда на обречённых было ясно, кого надо выбрать. Но сервитора уже занял Маркус, так что оставалось просто смотреть и думать. Это будет трудно, отчётливо понял Минас. Так же трудно, как выйти на тренировку на следующий день после встречи с Маркусом и компанией. Больно, и каждое движение требует усилий.

Сервитор освободился, и Минас отдал соответствующие указания. Распятый человек слабо застонал. Это так же трудно, как сделать шаг из камеры после слов «одним говноедом меньше». Вдох на два счета, выдох на шесть. Одежду Минас срезал аккуратно и вдумчиво, чтобы обнажить достаточно тела, но и оставить достаточно ткани.

– Эй, принцесса, ты платьице для куколки выкраиваешь? – Маркусу ещё и хватало времени глазеть по сторонам, а лицо у него уже забрызгано кровью, когда успел-то?

Вдох на два счета, выдох на шесть. В голосе не осталось интонаций, но звучит ровно.

– Наша задача – сделать предупредительный знак. Если офицерская форма этого человека останется опознаваемой, это усилит эффект.

Минас развернулся обратно к своей жертве. Вдох на два счета, выдох на шесть. Это так же трудно, как стоять в тёмном коридоре перед рогатой тварью, которую тогда ещё не звали «досточтимый Зо Сахаал». Из первого разреза покатилась алая капля. Вдох на два счета, выдох на шесть.

Среди прочих навыков выживания в условиях дикой природы вопрос свежевания и разделки добычи тоже обсуждался в теории и отрабатывался на практике. Но задача сохранить «дичь» живой там не стояла. Судя по уже виденному примеру, отсутствие кожи летальным не является. Значит, глубже не надо. Вдох на два счета, выдох на шесть. Интересно, а как чтимые легионеры выбирают, как резать? Для смертного мальчика–то всё очень просто: от какой мысли больше всего передёргивает, так и надо делать. Своим собственным ужасом легко измерить будущий чужой. Вдох на два счета, выдох на шесть. Но легионерам-то соизмерять не с чем, правда?

Взятый Маркусом человек начал орать: заунывно, на одной ноте. А сам Маркус пьяно захихикал. Минас на секунду обернулся, не понимая. Маркус и шатался, как пьяный, и кровищи на нем было столько, что человек должен был уже умереть десять раз. Не стоило оборачиваться. Вдох на два счета, выдох на шесть. Легионеров в коридоре уже нет, они своё дело закончили. Только наставник стоит неподвижно, и его лицо по-прежнему скрыто. Вдох на два счета, выдох на шесть. Минас отступил от стены и обернулся к Наставнику. Это так же трудно, как достойно попрощаться и уйти после первого свидания с семьёй.

– Я не знаю, при каком объёме поверхностных повреждений они окажутся летальными. Если выживание этого человека обязательно, то я бы уже остановился, – в голосе по-прежнему нет интонаций. Вдох на два счета, выдох на шесть.

На несколько секунд повисла пауза, а потом легионер снял лицевой щиток.

– До предела его выносливости ещё далеко. Но с практической точки зрения ещё несколько разрезов не слишком увеличат визуальный эффект. Ты выбрал его из-за формы?

– Это одна из причин.

– Были другие?

– Да.

Сахаал выжидательно приподнял бровь, обозначая, что не считает ответ законченным.

Вдох на два счета, выдох на шесть. Минас твёрдо посмотрел в сплошную черноту глаз Повелителя Ночи.

– У него гематома на полголовы. Я был почти уверен, что он не придёт в сознание.

– Это было важно для тебя?

Вдох на два счета, выдох на шесть.

– Мне так проще. И удобнее, если он не шевелится. Ты сказал: предостеречь от ошибок последующие группы. Задачи причинить максимум страданий не было.

– А если бы была?

Вдох на два счета, выдох на шесть.

– Я выбрал бы другого человека. И действовал бы по-другому.

– У тебя ещё будет шанс доказать это.

– Да, Наставник.

– Маркус, ты закончил?

Маркус был по-настоящему пьян. Болтал, смеялся, слизывал кровь с пальцев. Минас поймал себя на том, что завидует ему. Тут же одёрнул себя, напомнив, что такая распущенность – вообще-то дело дурное. Особенно если вспомнить, чем это самое опьянение вызвано. Только вот Наставник, глядя на Маркуса, улыбался, хотя и снисходительно, но вполне понимающе. А на Минаса не смотрел вовсе. И лишь у последней развилки, убедившись, что в дальнем конце галереи уже отрылась дверь кадетского блока, легионер остановил младшего мальчика.

– Ты решил задачу эффективно, минимальными усилиями и с минимальными для себя потерями. Хорошая работа.

– Спасибо, сэр… – Минас по-настоящему растерялся, а Наставник уже двигался от него по коридору. Оставалось только развернуться и догонять Маркуса.

Корракс мрачно смотрел на приближающихся кадетов. Маркус не иначе пузом по требухе ползал, весь в багровых разводах, даже волосы слиплись коричневыми сосульками. А глаза совсем шальные. Как тебя такого осаживать-то, пиявка ты трюмная, насосавшаяся крови до одури? Опять возомнил себя легионером, личинка?

А мелкий поотстал, да? Почти чистый, совсем белый, и лицо неподвижное, как у покойника. Но дополнительных указаний от капитана не было, значит, как-то справился и остаётся среди кадетов, з-заноза.

– Можно посетить душевую, сэр?

– Нужно!

Спрашивал Минас, но ответил сержант подчёркнуто Маркусу. Тот хмыкнул, всем видом демонстрируя, до какого места ему сейчас мнение сержанта. Но пошёл вслед за мальчишкой. Завтра, парень. Ты поостынешь, а я позабочусь тебе напомнить о дисциплине.

После приснопамятного кадетского бунта Лем заявился в пустой, по причине общей недееспособности, блок и выразил Корраксу сочувствие. И только полюбовавшись на перекошенное лицо сержанта, развил мысль.

– Ты хорошо умеешь натаскивать бойцов, сержант. Лепить рядовых из всякого сброда и взвод – из табуна рядовых. Только рядовых не селят в отдельные каюты и не кормят протеиновой смесью пополам с натуральным мясом. Ты вообще не людей готовишь. Как думаешь, будет капитан рад, если парни действительно хорошенько запомнят твою руку, научатся подчиняться не раздумывая, выучат своё место? Я, правда, сочувствую тебе, сержант.

Слова постороннего, будь он хоть трижды старпом и четырежды сахаалов советник, не имели значения, но Корракс не был ни дураком, ни слепым. Чтимый Зо Сахаал ценил дисциплину и не стеснял сержантов в средствах, но по-настоящему довольным он выглядел, когда у сопляков появлялся дурной личиночий взгляд, когда они делали всякое такое, от чего рядовых следовало бы отвадить жестоко и навсегда.

Корракс научился балансировать на грани между попустительством и правильной муштрой, только вот эта грань вечно вихляла, как пьяная девка задом. Кивнёт ли легионер одобрительно, слушая отчёт о принятых дисциплинарных мерах, или получится, как с Минасом недавно – этого Корракс не мог угадать никогда. А сам досточтимый Сахаал не спешил давать внятные пояснения, и множил исключения вместо того, чтобы один раз уточнить правила. Приходилось ориентироваться на собственные наблюдения и на слова советника Лема.

Лем никогда ни о чем не просил, и тем более – не пытался указывать.

Он связался с сержантом через полчаса после сигнала о пробуждении Алькова, и это не было такой уж неожиданностью. Лем просто проинформировал, что жена Корракса, как и братья Зоила, и родители Илинго, и беременная подруга Руриска, находятся в гостевых комнатах заповедника. Там, где защитные руны даже лучше, чем на стенах тренировочного зала.

Лем никогда ни о чем не просил. Корракс никогда ничего ему не обещал.

Но сегодня ухмылка Маркуса останется безнаказанной, и Минас может посреди ночи уйти в тренировочный зал, если ему понадобится. Общие требования к этим двоим сержанты вспомнят только завтра утром.

Полуголый Минас склонился над дырой слива. Его рвало желчью, и казалось, спазмы никогда не кончатся. Невероятным усилием он разогнулся, чтобы поймать ртом немного воды из слабо капающего над ним душа. Так стало полегче. Мальчик осел на пол, измученно мотая головой.

– Ты загнёшься, малёк, – в этих словах не было злости. Маркус стоял под потоком воды прямо в одежде, его по-прежнему шатало, но шальная улыбка обтекла с лица грязно–бурыми разводами. Маркусу тоже было плохо, только вместо желчи из него лезли слова. – Я вас таких видел уже. Говна не жравших. Дохнете вы быстро.

Минас по стеночке поднялся на ноги, откинулся на неё спиной, чтобы видеть собеседника. И ответил так же беззлобно:

– Возможно, ты прав. Особенно, если сам и поможешь.

– Да сдался ты мне...

Маркус демонстративно отвернулся и начал, матерясь и чуть не падая, обдирать с себя мокрые тряпки. Через некоторое время Минас последовал его примеру, а затем выкрутил напор на максимум и запрокинул голову, подставляя лицо под тяжёлый, слегка пахнущий химией водопад. Вынырнув, как раз успел увидеть, как Маркус с силой прикладывается затылком о стену. Простояв так немного, старший парень нетвёрдо шагнул к душу и тоже поднял лицо навстречу воде.

– А ты? – спросил Минас.

Маркус высунулся из потока и энергично встряхнул головой.

– Чо те?

– Ты сам не загнёшься?

– Я-то? – ощерился Маркус. – Хер ли мне сделается? Мы, крысы, – народ живучий. Потому что не гордые и жрём всё, что дадут. Хоть говно, хоть человечину.

Минас фыркнул. Конечно, Наставник Сахаал будет добр к этому парню, раз они такие похожие. Сами себя ругают ругательски, а попробуй кто другой вякни…

Некоторое время тишину нарушал лишь шум воды. Выходить из-под душа ни один из кадетов не спешил.

– Э! Ты, значит, правда центурёныш?

Минас чуть повернул голову.

– Нарочно собрата выбрал?

Тошнота подкатила так стремительно, что Минас едва успел нагнуться. Маркус задумчиво пронаблюдал мучительные сухие спазмы. Следующая его реплика:

– Хорошо держишься. Мож и не сдохнешь ещё, – показалась бы издёвкой, если бы в ней не звучала настолько откровенная зависть.

Наблюдать изменения, произошедшие с Маркусом за одну ночь, оказалось очень любопытно. Он стал спокойнее и резче одновременно, а вокруг него образовалось кольцо настороженного отчуждения. Парочка парней щеголяли свежеразбитыми физиономиями, на остальных Маркус порыкивал в полголоса, и этого тихого рычания хватало там, где раньше случилась бы громкая перебранка и лёгкое рукоприкладство.

Сам Минас чувствовал себя тихим и пустым. С расспросами, куда это двух кадетов сорвали на ночь глядя, к нему никто не лез, можно было без помех разбираться в собственном состоянии и сравнивать себя с Маркусом. Удивляться вчерашнему разговору, и, – против воли, против всех мыслей о дисциплине и всех слов о крысах и человечине, – чувствовать зависть к сильному, злому, взрослому недругу. Не_другу, хорошее слово, правильное.

– Мелкий? – Джелл тронул его за плечо. – Ты… как вообще?

Минас не ответил, увлечённый зрелищем очередного скоротечного конфликта в другом конце зала. Судя по всему, Маркус только что повторил любимый трюк сержанта Илинго: поставил кого-то по стойке «смирно» и ударил. И кольцо свидетелей расправы безмолвствовало.

– Мелкий?

– Это звучит глупо, правда. У меня имя есть. Или обязательно надо с кем-то подраться, чтобы дошло? Меня. Зовут. Минас.

Он по-прежнему чувствовал себя тихим и пустым. Но Джелл, встретившись с ним взглядом, неопределённо хмыкнул и больше заговаривать не пытался.

====== Взрослый. Тот, кто решает (Продолжение) ======

****Объявление*****

Автор пересмотрел концепцию названий и нарезки глав. В связи с этим следующий ниже кусок текста является продолжением главы 7 и сейчас публикуется отдельной частью просто чтобы не сбивать с толку постоянных читателей.

Спасибо за внимание, и приятного чтения!

Новые кадеты не появлялись уже почти месяц. Как выяснилось теперь, это не кандидаты иссякли, а просто Наставник Сахаал был занят более важными делами. Через несколько суток после последнего Варп-прыжка в кадетский блок за один день прибыли последовательно сразу трое парней, на следующий день ещё двое. Маркус с компанией принимали новобранцев в железные объятья, а Джелл и остальные мрачнели и обсуждали, сколько крыс ещё припасено в трюме. Потом был день паузы, и старший набор несколько успокоился. Но через сутки появился ещё один новый кадет, и на следующий день ещё.

Этот последний, как и все прочие, был приведён лично Сахаалом в середине тренировки и отправлен в общий забег. Минас несколько раз присматривался к нему, когда удавалось подойти поближе, но только в короткой паузе, с ходу подлетев к новичку вплотную, окончательно убедился.

– Клаас!

– Оп-па! Живой, значит?

Ожог на голове стал бледно-розовым и едва просматривался сквозь короткий тёмный ёжик.

– Ну, я рад… – и опять Минас не знал, о чем говорить со знакомым оттуда.

– Угу. А то один хрен рассказывал про парня, которого за драку в утилизатор отправили. Типа он сам охране ляпнул, что зачинщик. Я сразу про тебя подумал, – Клаас оживлённо говорил, улыбался, но смотрел мимо собеседника. В шаге за спиной у младшего мальчика Маркус, не скрываясь, слушал их разговор, а остальные кадеты второго набора неспешно подтягивались ближе, и общий недружелюбный интерес был заметен очень отчётливо.

Минас обернулся.

– Тебе чего?

– Познакомиться интересуюсь. Твой приятель? – над головой у Минаса скрестились одинаково холодные испытующие взгляды.

– Ага. Клаас, это Маркус – будьте знакомы – очень приятно. Клаас, а тебе уже блок показывали, нет?

И Минас за куртку уволок Клааса, игнорируя ироничные комментарии.

– Это кто? – спросил тот, как только они вышли из зала.

– Маркус.

Ну а что ещё надо было ответить?

Клаас раздражённо глянул на него, но что-то вспомнил и только вздохнул. Впрочем, экскурсию Минас провёл качественно и в зал к концу перерыва успел чётко.

В столовой Минас уже давно прижился за столом старшего набора, так что мог только смотреть, как Клааса без помех допрашивают. Впрочем, его самого соседи теребили не менее интенсивно, и получаемые ответы их явно не удовлетворяли. А что он должен знать о парне, которого видел четыре дня, в промежутках между работой и отбоем и подъёмом и работой? Более вменяемый, чем были остальные, это точно.

– Кажется, – тут Минас скривился и уставился в стол, – он как-то за меня вступался или вроде того… Какие-то игры, типа прописки, как я теперь понимаю… наверное?

День шёл своим чередом, и разговаривать с Клаасом удавалось только урывками. Тот то и дело задавал странные вопросы, смысла которых Минас не понимал. Один раз дружно подошли старшие кадеты, и Кастор зачем-то увёл Минаса в сторонку, бестолково рассуждая о лазганной стрельбе. Минас обернулся, и ему совсем не понравилось, как оценивающе смотрят на Клааса остальные, и как настороженно и недобро отвечает им Клаас. Но Кастор упорно тянул за собой, а настоящей угрозы всё-таки не было, так что Минас смирился.

За ужином Минас заболтался с Ортеном про взаимосвязь готэкса и низкого готика и опомнился, когда все остальные кадеты из столовой уже разошлись. На пути мимо вахты пришлось ещё задержаться и выслушать несколько пространных замечаний от сержанта Илинго. А потом в коридоре его перехватил Леон, которого тот же Илинго сегодня особенно злобно высмеял на мечной тренировке. После таких выволочек Леон исправно загорался интересом к дополнительным занятиям с Минасом, но потом постепенно остывал.

– Да, помашемся, наверное. Только я хотел Клааса ещё поймать.

– Теперь уже после поймаешь. Они обычно на полчаса, не меньше, застревают.

– Что?

– Маркус со всеми уже в душевой, говорю.

– Он с ними пошёл?!

Леон не успел кивнуть, и уж тем более перехватить. Минас пулей пролетел коридор, общий холл, и ещё коридор, и с разбега врезался в дверь душевой. Как выяснилось, один из парней небрежно подпирал её спиной, именно на предмет внезапных вторжений, но на такую инерцию он не рассчитывал. А пока все любовались на пируэт «часового», Минас успел проломиться сквозь полукольцо кадетов к по пояс голому Клаасу и гневно рявкнуть:

– Ты зачем с ними пошёл?

Потрясённая тишина сменилась сперва неуверенными смешками, а через секунду – нарастающим хохотом. Взгляд Клааса потемнел.

Минас начал понимать, что Клаас выглядит хоть и не слишком счастливым, но и не нуждающимся в спасении, и не растерянным. И, наверное, пришёл он сюда осознанно. А за спиной – Маркус и толпа его прихвостней. Как там Джелл говорил: «измельчат и в слив засунут»? Впрочем, это ничего не меняло.

– Пойдём, а? – только голос из гневного стал просящим. – Зачем оно тебе, серьёзно?

Клаас стрельнул взглядом, и Минас успел увернуться от подкравшегося сзади парня. Один из самых новых, Минас даже имени его ещё не знал. А смех уже утих, теперь Маркус и с исследовательским интересом разглядывал их обоих, а остальные топтались вокруг, ожидая команды начать расправу. Но Маркус не спешил. А потом обратился не к своей своре, а к Клаасу.

– Вышвырни его отсюда. Или проваливай, если мелкий в своём праве. Мне чужое охвостье на хрен не сдалось.

Судя по тому, как перекосило от этих слов Клааса, прозвучала какая-то редкая гадость. Минас плавно перетёк в боевую стойку и сдвинулся к Клаасу поближе, разворачиваясь так, чтобы тот прикрывал ему спину. Ничего, некоторый опыт совместных драк у них уже есть, да?

Малёк всерьёз приготовился драться против всех. И развернулся спиной, полностью выпустив Клааса из поля зрения, так и не сообразив, что не стоило эдак повышать голос, особенно на глазах у враждебной стаи. Клаас видел взгляды: насмешливые, презрительные, хищные. И испытующий – Маркуса. Вожак не издевался, он просто предлагал: вышвырнуть охамевшего малька, дуром лезущего в дела старших, или отказаться от собственных притязаний на место равного среди них.

Стая постепенно надвигалась ближе, и Минас сделал полшага им навстречу. И по-прежнему не пытался оглянуться, проверить, что Клаас его действительно прикрывает. Так безоглядно доверяют спину каменной стене или лучшему другу. Ну, или так ведут себя мальки, ни хрена не смыслящие в жизни.

– Ты под законного-то не коси. А то я не видел, как ты сам команды выполняешь. Не блатнее прочих, э? – голос и интонации Клааса до того напомнили о тюремном блоке, что Минас аж поёжился.

– Обломись, сява, – Маркус отмахнулся от попытки остальных дёрнуться вперёд. – Блатных нет, а в закон ты просто не врубился. Тут, сява, в закон кровью мажут.

На словах «кровью мажут» Минасу стало примерно понятно, о чем речь. И он немедленно вклинился в диалог – звонко и по-детски запальчиво:

– Мажут, ага. Только не ты и не в душевой. Напридумывали тут фигни, «прописка» у них, ха! – и в упор глянув на Маркуса, припечатал: – При мне-то мог бы и не выпендриваться.

Ну а что? Из всех присутствующих только Минас мог с полным правом сказать это, вот он и сказал. Возникшей секундной паузы Клаасу хватило, чтобы оценить реакцию Маркуса и сделать выводы. Он шумно развернулся и подхватил с лавки ком одежды.

– Минас, ты идёшь? – и для надёжности дёрнул за куртку. Впрочем, Минас и сам не очень хотел проверять, есть ли подвох в предложении «проваливать».

Их выпустили. За уже закрывающейся дверью раздалось улюлюканье и малопонятные, но явно оскорбительные выкрики. Клаас отчётливо дёрнулся и заиграл желваками, но с шага не сбился. Минас пожал плечами.

– Ерунда это всё! Ты забудь все эти ваши игры, в них здесь играют только от глупости, честно.

Клаас зло хмыкнул, а затем вкрадчиво поинтересовался:

– Малёк, а ты в курсе, например, где у них такая штука лежит, которая голосом Устав начитывает?

– Не, – нахмурился Минас.

– А надо узнать, малёк. Иначе я завтра узнаю, что тут у вас бывает за неисполнение указаний ваших сержантов.

Минас аж остановился.

– Ты что, только из-за этого с ними пошёл?

– Не только из-за этого, – Класс явственно показал, как тяжело ему даётся разговор со слабоумным. – А что, не особо сильно влетит?

– Ээм… А читать совсем не умеешь?

– Ясно. Я читаю на саблингве. А на готэксе читать могу, но не так быстро, чтобы за день выучить наизусть больше страницы.

Минас не успел ответить, поскольку при входе в общий холл столкнулся с группой решительно настроенных старших кадетов. Кажется, они куда-то собирались выдвигаться боевым строем.

– Ё-ма, живой!

– А я говорил, ему опять ни фига не сделается!

– Сволочь ты мелкая!

Гвалт быстро сошёл на нет, разбившись о холодное неодобрение Минаса. Сколько им объяснять, что в опеке он не нуждается? Он просто выждал, пока все утихнут, а затем ещё обвёл весь старший набор медленным взглядом, убедившись, что дальше выступать никто не планирует. И только потом спокойно обратился к Леону.

– Махаться идём?

Тот ошарашенно кивнул.

– Только сегодня я одну штуку попробую… – Минас развернулся к по-прежнему полуголому Клаасу. – Бери книжку и пошли с нами.

Его ожесточённая сосредоточенность разом отбила у всех охоту спорить или продолжать шум. Впрочем, в зале Минас оживился.

– Так. Леон. Есть такая штука, «немой урок», знаешь? Ну, в общем, сейчас ты просто смотришь, что я делаю, и реагируешь соответственно: открываюсь – атакуешь в открытую зону, атакую – блочишь удобным образом. Смотри, – Минас сделал несколько нарочито широких замахов, дождавшись контратаки. – Вот, да. Слушать меня вообще не надо. Только смотришь и адекватно отвечаешь. Стоп, пауза. Клаас, давай сюда садись, слушай и по книжке следи. Авось второй, или хоть третий раз уже с листа прочитаешь. Готов?

Минас на несколько секунд прикрыл глаза, сосредотачиваясь.

– Леон, к бою. Глава первая, «Общие положения». Повседневная жизнь и деятельность личного состава команды и боевых соединений на борту лёгкого ударного крейсера «Чёрный Ветер» регламентируется данным Уставом…

Одновременно говорить наизусть и осмысленно фехтовать оказалось удивительно сложным делом. К отбою Минас вымотался так, что на обратном пути к каютам его не зацепили ни холодная задумчивость Клааса, ни тишина, которой их встретили остальные кадеты. Он просто прошёл к себе, свалился на кровать и некоторое время наслаждался блаженной пустотой в голове. Так и уснул.

А на следующий день, бодрый и голодный после разминки, Минас в последний момент успел перехватить Клааса и приземлить его за стол старшего набора. На этом миссия была сочтена завершённой, и мальчик с энтузиазмом занялся завтраком. Предполагалось, что и остальные жуют изо всех сил, поэтому тишина за столом его совершенно не заинтересовала.

– Не, ну если Минас уже совсем всё решил… – протянул Кастор.

– Фо? – Минас непонимающе вскинул голову и обнаружил, что Клаас настороженно замер, да и остальные как-то подобрались. – Не, ну а чего ему с ними сидеть? Они там знаете, как шипят? И места у нас за столом больше.

Джелл закатил глаза, Клаас невежливо фыркнул, Варт процедил что-то недружелюбное. Однако, внятных возражений не последовало, а еда, между прочим, остывала, так что сильно отвлекаться от неё Минас не стал. Ещё несколько секунд все за столом дружно наблюдали за здоровым аппетитом младшего кадета.

– Если Минас что-то решил, то сопротивление бесполезно, – меланхолично констатировал Джелл. – Желающие с ним спорить есть? Самоубийц нет, вот и ладненько.

Клаас слегка расслабился и покачал головой.

– Интере-есный ты…

Его тон вызвал неприятное подозрение. Быстро заглотив очередной кусок, Минас тихо, но твёрдо попросил:

– Клаас, не называй меня «малёк». Пожалуйста.

– Да я вроде как понял уже.

Но видно было, что Клаасова ухмылка сейчас перерастёт в откровенное ржание. Да и остальные за столом подозрительно захмыкали. Минас покраснел и уткнулся в тарелку.

В следующие дни Клаас неоднократно сцеплялся с парнями Маркуса, причём проворачивал это так ловко, что только свежие ссадины у участников очередной драки указывали, что драка вообще была. Сержанты смотрели косо, но придраться то ли не могли, то ли не хотели.

А как-то раз он отозвал в сторонку Джелла, и очень деловито с ним что-то обсудил. Вечером того же дня старший набор оккупировал пустую столовую, и не успел Минас как следует достать всех вопросами, как в помещение вошёл один из новобранцев Маркуса. Прошёл на середину и остановился, настороженный и какой-то обречённый. В ответ его рассматривали с подчёркнутым пренебрежением. Молчаливая пауза все тянулась, парень слишком неподвижно стоял в центре, зрители явно давили, наслаждаясь растущим напряжением. А Минаса накрыло знакомое ощущение неправильности. Что бы это ни было – так быть не должно. Он сделал два шага и развернулся – спиной к чужаку, лицом к своим.