Текст книги "Куница. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Postulans

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Спокойно выпрямляется и перезаряжает пистолет, глядя на то, как оперативник ОКК пытается задушить кабана. Выстрел в лицо пусть и не пробивают маску, но полностью меняет равновесие сил, позволяя Кабану освободиться из захвата, выхватить нож и воткнуть лезвие в плечо противника.

Спасает оперативника ОКК пара очередей, не прицельных и потому не смертельных, но опасных, заставивших Куницу и Кабана отступить. Спасённый оперативник также задерживаться не стал, нырнув в дым.

– Як, сколько их ещё? – спросил Кабан.

«Не вижу, меняю позицию,» – отозвался снайпер. – «Но вроде только крутые ребята остались.»

Куница приподнял маску и сплюнул кровь на землю. Посмотрел на убитого.

– Значит, трое, – перевёл взгляд на Кабана. – Предлагаю сыграть в паре. Я поднимаю щит, подходим и бьём морды.

Мужчина улыбнулся под маской.

– Мне нравится.

Дима выпрямился, уже готовый идти, когда ожила связь.

«Вижу троих, идут к машинам, легковым,» – сообщила Рысь.

Куница резко изменил план, создав заклинание. Молодой маг поджёг машину, за которой прятался, а затем подхватил её магией, едва не рыча от натуги, и запустил туда, где определял положение машин. Внедорожник грохнул с лязгом и шумом, а Дима поднял защиту.

– Побежали!

И первым подал пример. Кабан не заставил себя долго ждать. Вдвоём они обогнули автокран и вышли на прямой рывок. Но один из оперативников ОКК, не раненный, похоже, нисколько не впечатлился брошенным автомобилем. Он вскинул винтовку и открыл огонь. Пули простучали по барьеру, но не повредили его. Тогда боец взмахнул рукой, применяя заклинание. Сгусток голубоватого света прошёл барьер насквозь, отбросив Куницу в Кабана и раскидав их в разные стороны.

Выстрел винтовки Яка отразился искрами барьера, прикрывающего противника. Оперативник ОКК дал в ответ очередь в снайпера, неприятно меткую на такой дистанции. Затем последовали ещё заклинания, и автокран, замерший было, продолжил движения, перенося драгоценный груз на автоплатформу.

Два раненых оперативника ОКК отстреливались, не давая Олесе и Рыси вмешаться. Третий, самый сильный боец стрельбой держал Куницу под защитным барьером, Кабана в укрытии за корпусом автокрана, иногда посылая очередь и в снайпера.

– Сделай что-нибудь! – потребовала Олеся, заряжая в ПП последний магазин.

«Я жду, пока он закончит погрузку и сэкономит нам время,» – спокойным, хотя и тяжёлым голосом отозвался Дима.

Глава 39

Энск. Железнодорожная станция.

Март 1983 года

Короткая очередь ударилась о щит, ощутимо отдаваясь в магическом теле. У противника боеприпасы с какой-то хитрой начинкой, либо оружие с магическим усилением. Подобное применяется редко, потому что сокращает срок службы ствола до уровня – хватит на пару перестрелок, потом только на переплавку. Поэтому во время войны такое не использовали, оружия не напасёшься.

«Сделай что-нибудь!» – кричит в ухо Олеся.

Но я продолжаю делать вид, что едва справляюсь с угрозой зачарованных пуль. Вторая причина, по которой зачарованное оружие не получило распространение: оно контрится правильно построенной защитой.

– Я жду, пока он закончит погрузку и сэкономит нам время, – ответил, отслеживая краем глаза движение контейнера.

Мой противник не был обычным рядовым бойцом. Другой уровень. Что Олег, что зверинец Олеси, они были относительно слабыми ребятами, усиленными узлами, подготовкой и амуницией. Парень передо мной отличался, он сильнее. И потому я был осторожен, изображая испуг и безуспешную попытку отползти, даже специально ломал структуру собственной защиты, чтобы края сыпались излишками энергии. Первый раз пожалел, что нет медиаторов, сейчас с ними было бы проще.

Контейнер грохнулся на автоплатформу, а за миг до этого я убрал щит. Знал, что мой оппонент не сможет сразу атаковать, сначала рассеет заклинания контроля над краном. Требуется какая-то секунда, чтобы полностью переключиться на атакующие заклинания. Целая вечность.

С моих рук срываются три крупных светлячка, связанные жгутами голубой энергии. Заклинание налетает на противника, щёлкая его белой вспышкой. Атака разбивается о магический щит, даваемый артефактом. На то и расчёт, светлячки не теряют своей целостности, продолжая раз за разом бить в противника. Артефакт выдерживает четыре удара, но на пятом оперативник ОКК уже сам ставит щит. Он растерян, пытается сообразить, что делать с моей магией.

В его напарников улетает банальный огненный шар, мне будет достаточно их отвлечь, чтобы дать своим преимущество. Сам же я спешу к самому сильному противнику, складывая нейтрализующий контур. Сейчас, благодаря зверю и икару, моё преимущество в ближнем бою. Магия, что может гарантированно положить противника, рядом положит и меня, с истощением и перегрузкой. А играть со слабыми боевыми заклинаниями, вскрывая защиту – слишком долго.

Поэтому нейтрализация. По телу проходит неприятная дрожь. Энергия подсвечивается золотистой взвесью, рассыпанной в воздухе, сдувает моих светлячков и накрывает бойца. Всего мгновение он тратит на попытку собрать заклинание, сразу понимая тщетность усилий. И поднимает винтовку. Я оказываюсь на расстоянии вытянутой руки быстрее, отводя ствол в сторону. Автомат стреляет, обжигая ладонь, и сразу выстрел из пистолета, попадание отзывается болью в брюхе. Второй рукой мой противник схватился за другое оружие.

Я не останавливаюсь, не теряю инерции, нанося удар в грудь. Мой противник тяжелее, хорошо подготовлен, даже со всеми усилениями я лишь вышибаю воздух из его лёгких. Вторым ударом лишаю противника автомата, ломая механизм кулаком. Пистолет мне не опасен.

Третий удар мой противник блокирует. Мы на мгновение замираем. Я знаю, не вижу сквозь непрозрачное забрало, но знаю, он смотрит в мои глаза. Он начинает двигаться первым, быстро, очень быстро. Прямые удары руками, от которых я уклоняюсь, отступая. Удар ногой я перехватываю, но сделать ничего не успеваю, противник продолжает движение, достав меня ударом второй ноги.

Падаю и, пользуясь инерцией, переворачиваюсь и вскакиваю на ноги, блокируя удар коленом. Атакую сам, пользуясь чувствами зверя и смещением икара, прохожу защиту, нанося несколько ударов. Противник легко их переносит, лишь встряхиваясь. Ловит меня на новом ударе, впечатав кулак в мою грудь.

Титан, причём точно во втором десятке. Опасно, да. У меня всё ещё есть преимущество. Нет, не в наличии зверя. Сближаюсь, пропуская удар, но сразу захватываю руку и использую инерцию, доводя захват до завершения приёма. Проскальзываю противнику за спину, обхватывая рукой шею, и тяну вниз. Естественно, костюм оперативника защищает от удушения. Да, он больше и сильнее, но всё это не имеет значения.

– Давай!

Выстрела винтовки не слышу, зато отлично ощущаю, как пуля врезается в забрало, разнося бронированное стекло. Пуля летела сбоку, удар пришёлся куда-то в висок, нас обоих бросило на асфальт. Уже падая, почувствовал, как исчезает нейтрализация. Я уже через пару секунд вставал на ноги. Окинул взглядом лежавшего на животе противника. Голова повёрнута в мою сторону, забрало разбито, но крови немного. Может, даже жив.

Ко мне подбегает Олеся.

– Быстрее! Надо убираться!

Кабан уже запрыгивает в кабину автоплатформы.

– Як?

– Они с Рысью нас догонят, – ответила девушка.

Ладно, причин добивать противников у меня нет, так что путь. Если повезёт – выкарабкается.

Мы добежали до грузовика, уже начавшего разворачиваться, запрыгивали на ходу. Кабан умело управлялся с габаритным автомобилем, развернувшись лихо, едва не задев кабиной забора, но уверенно.

Стоило покинуть площадку, как появились сотрудники станции. У мужиков были огромные испуганные глаза, но останавливать нас никто не пытался, наоборот, все ворота были открыты. Несколько поворотов, и мы выскочили с территории станции на узкую дорогу, ведущую к трассе.

Рядом с облегчением выдохнула Олеся, жмурясь от света восходящего солнца.

– Не расслабляйтесь, – отрицательно покачал я головой. – Кабан, сильно не маневрируй. Контейнер не закреплён. Он хоть и тяжёлый, но всё равно может улететь.

– Не учи, – беззлобно огрызнулся мужчина.

– В идеале сменить машину на нашу, – предложила Олеся. – Эту легко найдут.

– Ага, по дыркам в брюхе, – подтвердил Кабан. – Бензин как-то слишком быстро убегает, даже для Урала. И двигатель греться начинает.

Мрачно вздохнул.

– Надеюсь, мы не заглохнем прямо на дороге?

– Не должны, до места встречи минут пятнадцать ехать.

Попробовал сосредоточиться и моргнуть несколько раз. Я ощущал что-то, но не мог уцепиться за это чувство.

«Мы за вами, всё в порядке,» – обрадовала Рысь.

Глянул в зеркало, рассмотрев одну из уцелевших легковушек.

– Кажется, оторвались, – выдохнула Олеся.

И в этот момент я моргнул...

Оперативник ОКК, оставленный лежать на асфальте, вздрогнул, неловко зашевелился, поднявшись на четвереньки. Сел на колени и протянул руки к шлему, пытаясь достать застёжки и крепления. Затем с рычанием стянул шлем, открывая лицо и непослушные чёрные волосы. Верхняя половина лица окровавлена, но мужчина стирает кровь ладонью, открывая истерзанную осколками кожу. В глазницах пустота. Однако через несколько секунд вырастает правый глаз. Не дожидаясь, пока появиться второй, мужчина оглядывается и встаёт на ногу, уже увереннее и спокойнее. Идёт к одному из уцелевших внедорожников. Садясь на водительское кресло, он с силой смежает веки, чтобы вновь открыть уже два глаза. Тянется к рации, нажимая кнопку передачи.

– Это Родион, груз потерян...

Видение обрывается, по вискам бьёт боль. Не сильная, терпимая, но неприятная. Естественно, оставил видение при себе, сосредоточившись на собственном состоянии. Вита приводила тело в порядок, а вот силы успели изрядно просесть. Терпимо, да и энергия восполнялась бодро, но следующим точно поставлю колодец.

– Не расслабляйся раньше времени, – посоветовал Кабан. – Мы не добивали этих ребят. Очухаются, если уже не очухались.

К счастью, мы уже подъехали к повороту, съехав с трассы. Пришлось замедлиться, Кабан не забывал о том, что груз не пристёгнут, ехали потихоньку.

– Рысь, едете вперёд, предупредите парней, чтобы были готовы перекинуть груз и драть когти, – приказала Олеся.

Покрутив эту идею, счёл её разумной, не став влезать со своими советами.

«Поняла,» – подтвердила девушка.

И через несколько секунд нас обогнала легковушка.

– Куница, – обратился ко мне Кабан.

– Чего?

– С нас бутылка, когда всё закончится.

Не объясняя, за что и почему, но я его понял.

– Пожалуйста.

Мы съехали с трассы на дорогу поуже и попроще.

– Маршрут отхода есть? А то наши друзья могут начать вообще все фуры останавливать.

– Да, – кивнула Олеся. – Уходить будем по просёлкам. Не беспокойся.

Ладно, будем считать, что у них всё продумано.

Грузовик свернул на какой-то натуральный просёлок, а затем и вовсе заехал на непонятного назначения асфальтированную площадку, где уже стоял развёрнутый кран и раскрытый длинномер. Кабан достаточно точно остановился под стрелой крана.

– Всё, в темпе! – крикнул он, выскакивая из кабины.

Я последовал его примеру, даже не спускаясь на асфальт, а сразу перепрыгивая на платформу. Успел запрыгнуть на контейнер и закрепить первый крюк паука, когда на контейнер запрыгнул Кабан. Закрепив все четыре крюка, спрыгнули. Кран, с натугой, но поднял контейнер и медленно перенёс его на длинномер, где встречали Як и неизвестный мне мужчина. Они завели контейнер в кузов, стоек которого едва хватало по ширине. Влез. Поставили, потратили минуту на закрепление контейнера, затем быстро закрыли борта и крышу. Всё, внешне – обычный закрытый кузов фуры.

– Олеся, предлагаю ехать в кузове, – предложил, прежде чем мы закрыли створки.

Девушка поджала губы.

– Нет, я лучше в кабине.

– Я поеду, – вызвался Кабан.

Распределились быстро. Двое неизвестных мне мужчин и Олеся в кабине фуры, мы с Кабаном в кузове, Як и Рысь в автомобиле, что прятался за краном.

Когда машина тронулась, я подошёл к створкам контейнера, прикидывая, можно ли их открыть внутри кузова. К счастью, да, одна открывалась без помех.

– Хочешь заглянуть? – спросил Кабан.

Киваю.

– Да, ради этого всё и затевалось. Советую отвернуться и не смотреть. За то, что внутри, уже погибло, демоны знают, сколько человек.

Кабан хмыкнул.

– Не рассказывай мне о секретности.

И демонстративно сел прямо на пол, спиной ко мне и контейнеру.

Я быстро проверил створки, но они были самыми обычными. Никакой магии. Однако я отчётливо ощущал контур блокировки. Осторожно открыл одну, заглянув внутрь. Темно. Повесил магический светильник.

Контур блокировки магии начинался через метр от входа. Судя по отсутствию свечения, даже в темноте, контур был пуст. Значит, внутри ничего не фонило магией. Сразу за контуром висела завеса, из полиэтилена, судя по виду. Осторожно шагнул за неё, постоянно прислушиваясь к ощущениям, в том числе к силе глаз, но ничего не обнаружил.

Содержимое контейнера напоминало... Не знаю. Куча всяких старых вещей, закреплённых, чтобы не двигались в движении. Картины, если судить по упаковке, какие-то вазы, кубки, сундуки, коробки, свёртки. Приходилось прислушиваться к каждому предмету, ища тот, к которому нужен был мой ключ.

Если нам подсунули пустышку, это будет очень смешно. Я даже сам искреннее над собой, идиотом, посмеюсь. А потом пойду искать и убивать шутников, потому что шутка стоила жизни хорошему, в целом, парню.

Тубус для крупных свитков дал отклик. Я повторил ключ и применил к предмету, получив подтверждение об открытии замка. Сняв светлячок со своего плеча и подвесив над парой стоящих рядом сундуков, аккуратно вскрыл тубус и очень осторожно вытащил содержимое. Большой, метровой ширины, свиток. Видом он напоминал древние китайские трактаты, которые видел я только на картинках.

Открыл свиток и хмыкнул. Китайский, кто бы мог подумать.

– Олеся, нам потребуется переводчик.

Глава 40

Трасса

Март 1983 года

Ещё раз проверил и осмотрел всё содержимое контейнера, удостоверившись, что свиток с китайскими письменами не обманка для дураков. Например, закрепили настоящий свиток на какой-нибудь картине и запаковали, а в тубус вложили рецепт супа. Но нет, я внимательно всё осмотрел, надписи присутствовали только на свитке в тубусе. Даже проверил ткани на проявление магией, и на скрытые чернила, к счастью, знал, как это сделать. Ничего.

Тубус со свитком я закрыл всей защитной магией, какую счёл уместной. После чего закрепил лямки и закинул себе за спину. Когда вышел обратно в кузов, закрыв контейнер, Кабан обернулся, удостовериться, что я цел. Естественно, тубус боец тоже заметил.

– Из-за этого весь сыр-бор? – спросил оперативник.

– Именно, – подтверждаю.

– Понял, – и мужчина потерял интерес к тубусу. – Так даже проще.

Мысль была правильная, поэтому я сразу потянулся к рации.

– Олеся. Груз у меня с собой. Контейнер больше не нужен. Его содержимое представляет только историческую ценность.

Услышав о переводчике, девушка даже не стала спрашивать, с какого языка, коротко бросив: «я подумаю». Сейчас ответ был развёрнутым:

«Хорошо, поменяем транспорт. Фура в одну сторону, мы в другую. Остановка через... – на пару секунд девушка отпустила кнопку передачи, – Через двадцать минут.»

– Понял, ждём.

Кабан поправил оружие, убирая его под одежду. Если мы остановимся на какой-нибудь заправке, не нужно привлекать внимание случайных свидетелей. Я потратил время на контролируемую регенерацию, убирая все следы ран с тела.

Минут через двадцать фура действительно замедлилась, а вскоре и вовсе остановилась.

«Приехали, пересаживаемся,» – скомандовала Олеся.

Я думал, что дальше поедем мы впятером, а неизвестные мне сотрудники поедут дальше с грузовиком, но нет. Когда мы с Кабаном оказались на улице, Олеся уже указывала Яку и Рыси на фуру. Обернулась, ткнула в меня пальцем и указала на легковушку.

– Вижу, дальше едем порознь, – понял Кабан. – Неплохо поработали, Куница. Может, ещё свидимся.

Мужчина протянул мне руку. Я ответил на рукопожатие.

– Надеюсь, в более мирных обстоятельствах, но, боюсь, это маловероятно.

Тот улыбнулся и кивнул.

Через несколько минут мы с Олесей покидали заправку. За рулём, естественно, сидела девушка, тубус лежал на заднем сидении.

– Нам нужен не просто переводчик, – заговорила оперативница, когда мы вышли на трассу и набрали скорость. – А востоковед. Там ведь наверняка какой-нибудь тибетский диалект.

Киваю.

– Да, потребуется специалист, который хоть что-то понимает в их методиках развития и культивации. И которому можно доверять. Есть кто-нибудь на примете?

Как ни странно, Олеся ответила практически сразу.

– Да, есть. С этим проблем не будет.

Удивился.

– Так уж?

Девушка улыбнулась.

– Это обитатель иного плана. Самурык, птица познания.

Я попытался найти в своей памяти что-то об этом создании, но не сумел.

– В первый раз слышу.

– Не удивлена, – улыбка Олеси стала шире. – Пантеон тайны не просто так получил своё имя. Самурык там не на самой вершине, конечно, но достаточно высоко. Специальный отдел четвёртую сотню лет работает с Самурык, идеальная хранительница секретов.

– Тогда зачем вопрос про востоковеда?

Девушка пожала плечами.

– Если бы справился обычный переводчик, я не стала бы обращаться к Тридцатиликой Птице.

Пожалуй, да. Даже если ты точно знаешь, что потустороннее существо не выкинет какой-нибудь пакости, всё равно предпочтёшь обойтись без него, имея такую возможность.

– А что касается тебя? – продолжила Олеся. – Доверия между нами уже достаточно, чтобы ты рассказал о себе?

Я закатил глаза, вздохнув.

– Мы здесь одни, никаких посторонних. И мы уже достаточно далеко зашли, как я думаю. Неужели твоя тайна опаснее того, что мы уже делаем?

– Я надеюсь, мы едем вдвоём не потому, что ты захотела остаться со мной наедине?

Олесю рассмешил мой ответ.

– Нет, не поэтому. Если ты не нашёл никаких маячков на свитке или тубусе...

– Никаких, – подтверждаю. – Ни связи с иными планами, ни какой-либо магии, кроме замка. К тому же я закрыл всё магией, в том числе и маскирующей. Да, согласен, держаться подальше от контейнера с нашей стороны было разумно, – вздохнул. – Ладно, я расскажу.

Олеся удивилась:

– Правда?

Похоже, она не собиралась настаивать, скорее попробовала, потому что должна была попробовать.

– Да. Мы, похоже, будем ещё много работать вместе. Я на это надеюсь, как минимум, так что доверие будет уместно. Но я тебя разочарую, никакой интересной истории. В один момент, в тот самый день в конце лета, я проснулся с воспоминаниями себя из будущего. Частью воспоминаний. По большей части мне достались знания о магии и некий абстрактный опыт. Похоже, там я был солдатом. Проблема в том, что знаний о событиях у меня нет. Я не знаю будущего. Только смутное ощущение, что где-то там, через пару десятков лет, будет что-то нехорошее.

Олеся внимательно меня слушала и, когда я замолчал, не сразу заговорила. Несколько минут мы ехали в тишине.

– Получается, Антон тоже получил воспоминания?

– Вероятно, да. Не знаю, какие. Не знаю, почему напал на меня.

– Если мы представим, что там Антон сохранял верность императору, то ты для него был врагом, – сделала внезапный вывод Олеся. – Даже если ты сам этого пока не знаешь.

Киваю.

– Да. Если он сохранял верность, то это правда. Но также может быть правдой, что мы оказались в разных конкурирующих группировках, как сейчас мы с тобой и ОКК.

На это Олеся отрицательно покачала головой.

– Нет, не сходится. Конкуренты – это конкуренты. Мы не стали даже добивать выживших бойцов ОКК после боя, потому что они нам не враги. И мы, и они – жертвы ситуации. Из-за такого не пытаются убить будущего конкурента, который ещё может и не стать конкурентом, за столько-то лет.

Умная девочка.

– Я не знаю, Олеся. Я в себе позывов предать родину, равно как и Его Императорское Величество, не ощущаю.

Позывов не ощущаю. Всего лишь имею полную уверенность, что от него больше вреда, чем пользы.

– Хорошо. Знаю, что вопрос очевидный, но спрошу. Вы пытались разобраться, как это произошло?

Киваю.

– Пытались. Ничего не нашли. Даже зацепок нет. Поверь, я сам очень хочу знать, что произошло. Больше всего боюсь быть проклятым пророком.

Девушка вздохнула.

– Понимаю, почему ты не стремишься об этом рассказывать.

– Ага. И как? Что об этом думаешь?

С минуту Олеся молчала.

– Сужу по твоим действиям. Впечатления гнилого лживого ублюдка ты не производишь, но я буду за тобой наблюдать.

Хмыкаю.

– Договорились.

Олеся внезапно зевнула.

– Слишком много событий. Предлагаю остановиться где-нибудь и передохнуть.

Попытался вспомнить, сколько уже бодрствую. Получалось, что долго.

– Да, давай отдохнём. На уставшую голову можем совершить какую-нибудь глупую ошибку.

Легко сказать. Только через час, проезжая какой-то очередной населённый пункт, я рассмотрел подходящее заведение. Придорожные гостиницы пусть и не были явлением совсем исчезающе редким, но в большинстве своём предназначались для крайне непритязательной публики. Поэтому приличное заведение удалось найти не сразу.

Молодой улыбчивый мужчина за стойкой, на вопрос о свободных комнатах окинул нас обоих оценивающим взглядом.

– Осталась одна комната с двуспальной кроватью, – сообщил он, выразив нечто среднее между смущением и вежливым извинением.

Ну конечно! Это же почти закон жанра! Мы с Олесей переглянулись.

– Берём, – киваю.

– Берём, – соглашается девушка.

Потому что нам обоим было совершенно всё равно, придётся спать на двух или на одной кровати. Лишь бы кровать была мягкой, а одеяло тёплым.

Комната запредельным комфортом не отличалась, а ванная, она же туалет, и вовсе была квадратом метр на метр, где едва помещались унитаз, раковина и душевая кабинка. Оценив удобство и комфорт, Олеся решила:

– Иди первым. Я собираюсь там задержаться, так что не буду тебя мучить ожиданием.

– Как мило с твоей стороны, – с лёгким сарказмом ответил я, шагнув в кабинку.

Сложил в раковину одежду, её я позже приведу в порядок магией. А сам забрался под потоки горячей воды. Стёр свернувшуюся кровь, убрал оставшиеся следы от ран и, собственно, вымылся. Только отключив воду, почувствовал, что хочу спать.

Очистил заклинанием трусы и натянул на влажное тело, остальные вещи взял в руки и вышел из ванной.

– Оу... А я думала, что сама тебя смущать буду, – улыбнулась девушка.

Олеся сидела на кровати, голая, если не считать висевшего на шее полотенца, концы которого прикрывали грудь. Одежда девушки, уже очищенная, покоилась на тумбочке рядом с кроватью.

– Я смущён. Ванна свободна.

Прошёл мимо девушки и положил вещи на пол, приступив к очистке. Мне не только кровь и грязь убирать, но ещё и дырки залатать не помешает. Девушка хмыкнула и вышла. Закрылась дверь, до меня донёсся шум воды.

Несколько минут потратил, выковыривая из памяти нужные заклинания. Управился только-только. Олеся покинула ванну, когда я складывал штаны. И я не удивился, когда увидел, что полотенцем она обмотала волосы, а не тело. Красива, этого не отнять, но Славяна лучше. Субъективно, потому что к Славяне у меня личная симпатия.

– Спим? Или сначала едим? – спросил, отвернувшись в сторону.

Забавно было вновь ощутить смущение.

– Я планировала сначала сбросить стресс, – Олеся провокационно легла на диван. – Признаюсь, у меня опыта перестрелок не слишком много. Перенервничала.

Улыбнулся.

– Очень заманчиво. Но у меня есть отношения... – запнулся, понимаю, насколько у нас со Славяной всё непросто. – Да, отношения.

Олеся не обиделась, сняв полотенце с головы и прикрывшись им. Это не прибавило целомудренности голой девушке на кровати, но попытку я оценил.

– Похвальная верность. Я не знала, что ты с кем-то помолвлен.

Отрицательно качнул головой, сев на кровать. Спиной к Олесе, естественно.

– Мы не помолвлены. Пока.

За моей спиной зашуршало бельё.

– Тогда сначала покушать. А то проснёмся посреди ночи, кто нас кормить будет?

Одеваться сразу после душа не хотелось, но в словах Олеси был смысл. Мы спустились и взяли обед. Я, по обыкновению, набрал побольше, потому что организму требовались ресурсы для восстановления. Впрочем, вкуса еды не замечал. Всегда так, когда работает регенерация, на какое-то время вообще теряешь способность понимать, что закидываешь в рот.

– Я выпью, если ты не против? – спросила Олеся. – Иначе не усну.

Кивнул.

– Конечно. Когда подъём?

– Через... – девушка на секунду задумалась. – Семь часов.

– Договорились.

Прикончив обед, я поднялся в номер и завалился на кровать, выставив будильник.

Глава 41

Трасса

Март 1983 года

– Самурык не любит закрытых помещений. Поверь, ты не захочешь выслушивать её ворчание, – пояснила Олеся, пытавшаяся сделать почти невозможное: найти площадку, одновременно безлюдную и открытую.

Большую часть ночи мы провели в дороге, возвращаясь в Москву. Рисковать и пользоваться иным транспортом ни я, ни Олеся не хотели, поэтому несколько часов подряд я развлекал её разговорами. И оказалось, что Тридцатиликая Птица ночь тоже не любит, предпочитая, чтобы к ней обращались днём.

– Ты сказала, что ночью она может вообще не ответить, – напомнил, отслеживая взглядом встречные автомобили.

– Да, бывает такое, – подтвердила девушка. – но с помещениями не так. Она отзывается, но ворчит, тянет время, капризничает. Особенно не любит современные здания, сталь и стекло не переносит. Только старые каменные здания воспринимает нормально. Мы для общения с Самурык используем старый собор, специально перевели его на вечную реставрацию. Историческая ценность у здания не особо высокая, зато территория закрытая и никаких посторонних.

Хмыкнул.

– Мне кажется, она над вами издевается.

– Мне так тоже иногда кажется, – призналась Олеся. – Но она слишком полезна, такие мелочи можно и потерпеть.

Мы ехали по дороге местного значения, показавшейся нам не особо используемой, но несмотря на прохладную погоду, здесь стояло много машин, всем что-то потребовалось в лесу.

– Для лыж уже поздно, для пикников слишком рано, – прокомментировал я, увидев семейную пару с парой детей и собакой, что выбрались из машины. – Что им всем здесь надо?

– Прощание с зимой, – ответила оперативница. – Ты совсем не разбираешься в праздниках обычных людей?

Отрицательно качаю головой:

– Как-то не приходилось погружаться в эту тему.

– У тебя есть шанс наверстать, – улыбнулась Олеся. – Праздник уходит корнями в четырнадцатый век. Одним летом какой-то ныне забытый род вытащил с плана демонов Повелителя саранчи. Несколько месяцев тварь разоряла земли Руси, до прихода холодов. Обычный холод оказался сильнее магических тварей. С тех пор простолюдины каждую весну благодарят зиму и просят, чтобы и в этом году Повелитель саранчи не возвращался.

– Его нашли и отправили обратно? – уточняю.

– Конечно, – подтвердила девушка. – Но подвиг родов Зиминых, Крыловых и Онежских выветрился из народной памяти, осталась только зима.

Мы вернулись на трассу и поехали дальше. Меня начали немного утомлять катания, пришло неочевидное решение.

– Сейчас обзаведёмся глазами в небе.

Теневой пантеон, очевидно, как раз не любил дневной свет и открытые пространства, но мне сейчас своенравных обитателей той стороны вытаскивать и не требовалось.

– Ты собираешься призвать кого-нибудь просто в качестве птицы? – удивилась Олеся.

– Думаешь, не стоит? Это сильно сократит нам время поиска.

– Уверен, что сможешь это контролировать? – в её голосе явственно отражалась опаска.

Но я уверенно ответил:

– Да, всё хорошо. Эти знания из тех, что... Ну, ты понимаешь. Я знаю, что делаю.

Не уверен, что мои слова полностью успокоили Олесю, но останавливаться был не намерен. Прикрыл глаза, формируя связь с иными планами. Первая проблема призывов, нужно уметь верно открывать переходы. А научиться этому можно только практикуясь. Замкнутый круг: без практики не откроешь правильный переход, открывая не тот переход имеешь хорошие шансы получить совсем не то, что хочешь.

Мне была нужна птичка. Вопреки стереотипам, в призыве теневого пантеона не было воронов и грачей. У меня на руке материализовался скворец, недовольно проворчавший на солнечный свет и перепрыгнувший на другую руку, подальше от окна.

– Прости, друг, но придётся потерпеть, – к словам я приложил свою магию, кормя существо иного плана.

Птица обречённо чирикнула, принимая свою судьбу. Прикрываю глаза, настраиваясь, и через несколько секунд вижу собственное лицо, разве что в оттенках серого. Открываю окно и выпускаю птицу.

– Большой опыт, да?

На войне я использовал этих малышей для разведки. Не слишком часто, но достаточно, чтобы наловчиться.

– Это проще, чем кажется. И я уже вижу подходящую площадку.

С высоты птичьего полёта обзор был куда лучше, а магическая природа малыша позволяла ему запросто перегонять автомобиль. Я указывал Олесе, куда сворачивать, правда, кое-где дорога была так себе, но благодаря этому на небольшом пустыре не оказалось посторонних. Как этот асфальтированный участок земли появился, оставалось только гадать...

Короткая резь в глазах, и я узнал, откуда он здесь. Когда строили дорогу, здесь ставили технику и вагончики для рабочих. Спасибо, Гамаюн, это была очень важная информация.

В общем, к этому моменту я смотрел на мир уже своими глазами. Севшему мне на руку посланцу иного плана я отплатил ещё одной порцией энергии и отправил обратно в его мир.

– Молодец, – одобрила Олеся. – Я знаю человек десять, может быть, кто умеет также обращаться с существами иных планов.

Улыбнулся.

– Если будем сотрудничать достаточно долго, я смогу и тебя научить, – но, подумав, спросил, – А в чём проблема? Ты же сама собираешься достаточно сильное существо призвать?

Но Олеся отрицательно покачала головой.

– Самурык заключила договор не со мной.

Я достал с заднего сидения тубус, а Олеся выбрала ровную площадку. Магией избавила старый асфальт от лишнего мусора и снега. Затем использовала магическую кровь. Когда под рукой нет подходящего материала для начертания, используют магическую псевдокровь. Преобразование собственной магической энергии в некий аналог магических чернил изобрели лет пятьдесят назад, кто – не знаю, да и неважно. Сейчас именно такими чернилами Олеся нанесла узор призыва. Я стоял поодаль, чтобы своим присутствием не вносить помехи. Псевдокровь, если откровенно, материалом была крайне посредственным, подходила далеко не во всех случаях, но сегодня всё получилось.

Рисунок дал белое сияние. Я отчётливо ощутил, как дрожит реальность, но прорыва не было. Тридцатиликая Птица не нарушала границы миров, она либо не проявлялась в нашей реальности в полной мере... Либо находилась в нашем мире, а не в своём пантеоне.

Самурык явила себя. Первым я ощутил сверлящее чувство в черепе, и только потом осознал, что вижу воплощение существа из иного мира. И... она была женщиной, с телом, покрытом белыми перьями. Лица не было, лишь пустой овал. Она была обнажена, маленькие перья не скрывали подробностей строения тела, а интимные места не закрывали вовсе. За спиной её раскрылись четыре больших крыла, очень больших, по пять метров каждое, несоразмерные двухметровому телу.