Текст книги "Крыло Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Postulans

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Боярский удивлён, прекрасно ощущая, что его проклятие продолжает меня душить, но не видит результата. И потому пропускает первые два удара по лицу, лишь после этого переключая внимание на поединок со мной. Ещё два удара блокирует, а третий перехватывает, ловко ловя мою руку в захват. Ещё секунда, и он переломает мне кости.

Я накладываю доспехи духа так быстро, как не делал этого никогда. Не на всё тело, а только на руку. Боярский завершает движение, раздаётся тихий треск костей, но перелома нет. Больно, однако мозг, стимулируемый магией, игнорирует боль.

Боярский дёргается. Раздаётся выстрел, но мажорчик то ли предчувствовал, то ли заметил, что Серж перезарядил винтовку. Пуля лишь слегка царапает ему плечо. Мой удар под колено он блокировать не успевает, падая на колени. Я обхватываю его шею и посылаю пламя.

Сопротивление одарённого не позволяет просто зажарить ему мозги. Он создаёт воздушную волну буквально своей спиной, и магия бьёт меня в живот. Вторая волна ослабляет хватку на шее. Третья отбрасывает меня назад. Четвёртая выбивает у Сержа оружие из рук.

Выхватываю нож левой рукой, правой зачерпывая пригоршню пороха. Боярский точно чувствует опасность, предвидит её. Но не всю. И потому я бросаюсь на него с ножом. Даниэл вскидывает руку. Мою ладонь обжигает лезвием ветра, нож летит на землю.

Правая рука толкает порох ему в лицо. Пламя. Вспышка. И истошный крик боли. Очередная воздушная волна едва не разрезает меня пополам, как минимум ощущения от вложенной в неё силы именно такие. Но Серж успевает что-то сделать, и заклинание уходит в сторону.

А я подхватываю нож правой рукой и вгоняю его между рёбер, а затем обильно вливаю свою силу в пламя, пожирающее голову Боярского. Пара секунд сопротивления, и магия подводит его. Одарённый вспыхивает. Несколько секунд и в голове раздаётся сладкий смех демона, наслаждающегося смертью.

Я падаю на спину, делая, наконец, жадный глубокий вдох. Несколько секунд мы просто лежим, но удовлетворения победа не приносит. Эту смерть нам не простят, и это хорошо понимаем и я, и Серж.

– Эй! Ты там живой? – спрашиваю у соучастника убийства.

– Да, – вяло отзывается он.

– Если будут спрашивать – вали всё на меня, – предлагаю я. – Мне не в первый раз.

Несколько секунд лежим в тишине. Я даже всерьёз подумываю над тем, чтобы сейчас свалить вместе с наёмниками. Потому что какого чёрта? Почему я шага не могу вступить, чтобы не вляпаться в очередное дерьмо?

– Нет. Это была моя инициатива. И мне нести ответственность.

Я даже поднимаю голову от неожиданности.

– Что за неуместное благородство? Вали всё на меня и расслабься.

– Но это же его вина? – подала голос Соня. – Это же он всё затеял.

Мы Сержем почти синхронно вздохнули.

– Потому что хорошие дела всегда наказываются, Сонечка, – ответил я. – Такова жизнь.

Покосившись на дом, я убедился, что наёмники благополучно свалили. Правильно и сделали.

– Всё, встаём и собираемся. Раненые есть?

– Я... Слегка, – зашевелился Серж.

– Сейчас тебя перевяжем и поедем. И все говорим только правду, за исключением двух моментов. Я ни о чём с наёмниками не договаривался. Мы просто послали их на все четыре стороны, потому что хотели решить все миром и без жертв. И Боярские выстрелили первыми. Все запомнили? – дождавшись двух подтверждений, кивнул. – Отлично!

* * *

Работа юстициария в таком месте, как Суонбург, имела определённые требования. Хранитель закона и порядка в таком месте регулярно сталкивается с угрозами и попытками подкупа со стороны самих влиятельных родов королевства, и обязан иметь защиту от подобного. Поэтому Честер Манилка помимо принадлежности к одну из самых влиятельных родов, мог похвастаться изрядным пиететом перед всеми остальными аристократами, кем бы они там ни были. К сожалению, от необходимости выслушивать стенания его это не освобождало.

– Я не понимаю! Почему эти убийцы всего лишь посажены под домашний арест?! – крикнула Боярская.

Красивая женщина с золотым символом рода на дорогом платье сейчас напоминала настоящую фурию. Представительница Минакуро выгодно отличалась спокойствием и сдержанностью.

– Ограничение свободы применено на время выяснения обстоятельств дела, – спокойно ответил Честер. – Степень вины двоих представителей рода Минакуро ещё не установлена.

– Что там устанавливать?! – новый виток крика. – Они жестоко убили трёх членов рода Боярских! Что ты ещё собрался устанавливать?!

Крик не произвёл на Честера никакого впечатления. Да и Ино стояла и спокойно смотрела на Боярскую, не торопясь как-либо возражать.

– Например: обстоятельства исчезновения Минакуро Сони, – ответил юстициарий.

Он оставался спокоен, потому что Боярская была просто досадной помехой в работе. Не повезло, что старшая Боярская оказалась здесь, не более того. Вот завтра к вечеру, когда соберутся все заинтересованные стороны и начнётся настоящий разбор ситуации, это станет проблемой.

– А какое это имеет значение?! – чуть менее уверенно крикнула Боярская.

– Факт похищения Минакуро Сони подтверждён. Есть обоснованные подозрения, что спланировано оно было Боярским Даниэлем. Если мы найдём достаточно подтверждений...

– Мой сын не мог такого совершить! – снова закричала женщина.

– ...то действия Минакуро будут рассматриваться, как защита интересов рода, – пропустил крик мимо ушей Честер.

– Этого не может быть! Даниэл проявлял знаки внимания к этой девочке, это правда. И отправился её искать, когда узнал о похищении.

Честер, уже опросивший всех трёх Минакуро, а также служанку, составил предварительное мнение по делу. И, хотя ему и следовало удерживать нейтральную позицию, склонялся к версии Минакуро. Потому что их версия была простой и логичной.

Если представить, что Боярский ни при чём. Вопрос первый: зачем похищать эту девчонку? Объективно, кроме красоты и артистичности, никакой ценности особой она не представляет. Если похитители сумели проникнуть в Суонбург и имели возможность кого-то похитить, у них было множество куда более подходящих возможных целей. Им бы следовало искать девочку моложе, неспособную к нормальному сопротивлению. Отсюда вывод, нужна она была в первую очередь именно Боярскому.

Вопрос второй: что они делали в хижине? Покинуть долину обычной дорогой они бы не смогли, обычные патрули и заставы не позволили им это сделать. А уж если бы подняли тревогу – вообще без шансов. Единственный путь – через горные перевалы. И здесь возникает множество проблем. Пройти перевалы вдвоём с враждебно настроенной одарённой невозможно. Похитителей было больше? Нет, тогда два пацана не смогли бы их разогнать. Похитители ждали усиления? Зачем ждать в избушке, если лучше как можно быстрее добраться до перевалов? Нормального логичного объяснения не было. Кроме одного – «похитители» ждали, пока появиться героический Боярский.

Самое простое объяснение обычно является самым верным. В другой ситуации Честер бы уже закрыл дело. Если бы не смерть трёх одарённых. Минакуро настаивали, что Боярские открыли огонь первыми. Но один из трёх убитых так и не выстрелил, не успел. А не успеть он мог только в том случае, если Минакуро начали первыми. По сути, Честеру предстояло установить не факт вины Боярского в похищении, здесь уже всё было понятно. От юстициария требовалось ответить на вопрос – были действия Минакуро самозащитой или нападением.

– Мы все выясним, мессира Боярская. А пока я настойчиво прошу вас не мешать мне работать.

Арка 3

«Пока над мёртвыми людьми

Один ты не уснул, дотоле

Цепями ржавыми греми

Из башни каменной о воле.

Да покрывается чело,-

Твое чело, кровавым потом.

Глаза сквозь мутное стекло —

Глаза – воздетые к высотам.

Нальется в окна бирюза,

Воздушное нальется злато.

День – жемчуг матовый – слеза —

Течет с восхода до заката.

То серый сеется там дождь,

То – небо голубеет степью.

Но здесь ты, заключенный вождь,

Греми заржавленною цепью.

Пусть утро, вечер, день и ночь —

Сойдут – лучи в окно протянут:

Сойдут – глядят: несутся прочь.

Прильнут к окну – и в вечность канут.»

Андрей Белый

Глава 21

Магия в том виде, в каком я практикую её сейчас, существует в этом мире всего несколько сотен лет. Причём первые пару сотен магам приходилось скрываться и прятать свою силу, отчего с развитием магии, как науки, существовал ряд проблем. И тем не менее несколько приёмов, с помощью которых можно было упростить себе задачу и ускорить обучение, маги придумали. Один из таких «костылей» – жесты. Поскольку любое заклинание можно отработать до интуитивного выполнения, чтобы не путать заклинания между собой каждое привязывали к определённому жесту: складывали пальцы определённым образом. Такой фокус имел ограничение на сложность заклинания, но вполне помогал.

Боярский применял режущие лезвия с помощью одного лишь жеста. К нашему счастью, это было единственное заклинание, которое кубический мажорчик отработал на таком уровне. Порывы ветра Боярский тоже применял интуитивно, но те не были столь опасны.

Перед тем как прыгнуть на лошадей и отправиться спасать нашу снежную королеву, Серж всё же послал слугу сообщить о похищении. Поэтому уже на дороге в особняк нас встретил отряд юстициариев. И этот напыщенный кретин с обострённым чувством справедливости, откликающийся на имя Серж, не придумал ничего лучше, как тут же признаться, что Боярских убил именно он, а я так, просто мимо проходил. Я, конечно, сказал то же самое, но это уже выглядело жалко и неубедительно.

Огнём я по-прежнему владел весьма посредственно. Сейчас, на тренировочной площадке особняка, я не мог повторить ничего из того, что применял против Боярского. Все эти приёмы и заклинания выполнял за меня демон. И если честно, я не знал, как к этому относиться. Понятно, что в идеале всё это должен делать я сам, а не опираться на чьи-либо подсказки и помощь. И, осознавая свою неподготовленность, я был крайне мотивирован тренироваться ещё больше. При этом была у помощи демона и положительная сторона. Каждый раз, когда тварь помогала мне с заклинаниями, моё понимание магии обострялось и развивалось. Не так давно я был способен только вызывать пламя, даже банальное направление его на определённую цель вызывало трудности. Сейчас я, без помощи и костылей, легко манипулировал огоньком, расширял, сжимал, и держал на дистанции в десять метров, плюс минус шаг. А конкретно сейчас осваивал огненную стрелу, чтобы довести её применение до интуитивного. Потому что огненный шар – это огненная стрела, в которую влили прорву энергии. А вот что-то более сложное, дальше растягивая базовое заклинание стрелы, уже не получить.

Старший юстициарий, Честер, вернулся достаточно быстро. По моим прикидкам он только доехал до места вместе с подчинёнными, осмотрелся, оставил остальных собирать улики и всё обнюхивать, а сам тут же поскакал обратно, допрашивать нас. И я был ему счастлив, как родному отцу, потому что к тому моменту Ино успела самыми извращёнными способами изнасиловать наши с Сержем мозги. Конкретно меня отчитали за то, что я самовольно покинул приём. Это было страшным преступлением против всего рода Минакуро, за которое мне не было прощения, но никакого наказания не грозило. Затем нас с Сержем отчитывали уже оптом за то, что отправились на спасение снежной королевы сами, а не поставили в известность взрослых. Здесь уже Серж активно защищался, напирая на отсутствие этих самых взрослых, нехватку времени и недостаточность доказательной базы. Но, поскольку у сиры Минакуро кодекс чести, похоже, заменял мозги, никакие аргументы она не слушала, продолжая ругаться. Соне, кстати, тоже досталось, но уже несильно, скорее по касательной.

Огненная стрела улетает в деревянную мишень. Затем ещё раз. И ещё. И снова. На формирование заклинания уходит не меньше пары секунд. При идеальном исполнении я должен такие стрелы пускать веером десятками, да ещё и в разные цели, поэтому точно знаю – есть куда расти. Совершенно случайно отметил пассивное улучшение органов чувств. Зрение точно стало острее, вижу острее, чем видел раньше, слух тоже стал тоньше. К сожалению, радоваться нечему. Через какое-то время при интенсивном использовании магии начнётся постепенная деградация.

Честер вцепился в нас клещами. Первой под раздачу попала Соня, как единственная потерпевшая, а не подозреваемая. Потом дело дошло до меня. Не могу похвастаться внушительным опытом общения с подобными ребятами, но юстициарий произвёл на меня положительное впечатление. Начал он издалека:

– Давно знаком с Минакуро Соней? – задал он вопрос, а я понял, что времени всё это займёт немало.

Затем он спросил про наши взаимоотношения. Узнав, что мы с ней буквально перекинулись несколькими фразами за всё время знакомства отдельно начал допытываться, почему приложил столько усилий для её защиты.

– А не должен был? – удивился я вполне искренне.

– Это не ответ, – отрезал Честер.

– Хорошо. Первое: она, как и я, Минакуро. Уже этого мне вполне достаточно. Второе: она хорошая девушка...

– Уточни, – вставил юстициарий.

Я вздохнул:

– Мне нравится её характер. Она добрая, как мне кажется.

Честер выразил скепсис:

– Ты сам называл её снежной королевой, объясняя это тем, что она холодна в общении и держится высокомерно.

Киваю:

– Да, всё верно. Но она очень красива и привлекает больше внимания, чем хочет. Защитная реакция. Я понимаю, почему она такая, и я с ней полностью согласен. При её внешности Соня могла быть той ещё дрянью, но она такая, какая есть. И именно такой она мне нравится.

– Испытываешь к ней романтические чувства? – тут же спросил юстициарий, но этот вопрос был ожидаем.

– Нет, – пожимаю плечами. – Она очень привлекательна, и я ей симпатизирую. Может быть, если бы мы больше общались, тогда мой ответ был бы – да, но мы с ней практически не общаемся. А я просто не склонен влюбляться в картинку.

– Понятно, – Честер сделал записи в огромном блокноте, который носил с собой. – Перейдём к Боярскому.

Не знаю, почему его настолько сильно волновали наши личные взаимоотношения, но мне скрывать в этих вопросах было нечего. О Серже Честер тоже расспрашивал долго. Особенно когда узнал, что мы с ним далеко не друзья.

– То есть вы соперники, я правильно понял? – спросил юстициарий, когда я объяснил все нюансы наших взаимоотношений.

– Я полагаю, это наиболее точное слово, да, – кивнул я.

– Но вы вместе отправились на спасение вашей снежной королевы?

Киваю:

– Ну, да. Соперники, но не враги же. Я против Сержа ничего не имею. Почти. Пару раз хотелось ему по лицу дать, в целях исключительно благих и воспитательных. Но долг перед семьёй для нас обоих – не пустой звук. И когда поняли, какая опасность угрожает Соне, все личные противоречия я задвинул глубоко на задний план. Он, я полагаю, тоже.

Честер сделал очередную пометку.

– Теперь давай с того места, как ты узнал об исчезновении Сони...

Очередное заклинание схлопнулось, так и не сформировавшись. Всё, я выдохся. Глянул на то, что осталось от мишени, и улыбнулся. Сильно обугленный пенёк, вот и всё, что осталось. Глядя на этот результат, я отлично понимаю, почему одарённые уже полсотни лет, если мои предположения верны, ставят опыты с подчинением демонов. Отбросим на время такой жирный минус, как короткая продолжительность жизни «одержимого». Я тренировался с самого утра, почти пять часов. С небольшими перерывами, но практически без остановки. Бросая заклинание раз в пару секунд. Хорошо, двадцать заклинаний в минуту, тысячу двести в час, без малого пять тысяч применений. Ещё пару дней в таком ритме, и это заклинание я отработаю. По сути, я всё ещё не кидаю стрелы веером только потому, что не ставлю себе такую задачу. Начну завтра.

Честера очень заинтересовала наша цепочка рассуждений. Свою оценку нашим умственным способностям он давать не стал, но записывал много. А затем я рассказал об обнаруженных наёмниках.

– Одежда напоминает форму безликих?

Я кивнул:

– Да. Мои родители были безликими, я видел их форму. Не скажу, что один в один, но сходство определённо есть.

– Опиши их внешность.

Мысленно морщусь. Этот отдельный момент мы с остальными не обговаривали, а расхождение в показаниях будет подозрительным. Пришлось описывать правду, но без всех подробностей. Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы Рэйчел не нашли. Девушка ещё может быть мне полезной. О крови, естественно, не сказал и, надеюсь, что остальные тоже не скажут. Все же определённые личные тайны для аристократов, как я понимаю, норма, так что Серж с Соней должны меня понять. Надеюсь. Очень надеюсь.

– И вы их отпустили? – задал следующий вопрос Честер.

Киваю:

– Ну да. Убивать всех подряд я, если честно, не готов. Да и остальные тоже, как мне кажется. А связать их... Не уверен, что у нас бы получилось. Вообще, не уверен, что мы смогли бы победить в случае потасовки. А, поскольку задача перед нами стояла: спасти Соню, то я посчитал за лучшее избежать конфликта.

Юстициарий принял такой ответ. А затем началось самое сложное. Появление Боярских.

– Кто выстрелил первым?

Вот мы и подошли к ключевому моменту.

– Боярский. Тот, что стоял справа.

Левого я пристрелил до того, как он успел выстрелить. Можно было сделать вид, что я «ошибся», или хотя бы изобразить сомнение. Но я собирался играть от другого.

– Уверен?

Киваю, держа на лице максимально серьёзное выражение:

– Да. Я очень хорошо этот момент запомнил, потому что едва не обделался от страха. Целился-то он в меня. Не знаю, почему не попал, но выстрел был точно.

Затем был долгий и нудный опрос. Честер составлял максимально полную и подробную картину произошедшего. Сочувствую Соне и Сержу, но за хорошие дела надо отвечать.

На выходе с полигона меня встретила Соня. Девушка молча протянула мне стакан с соком, вызвав у меня искреннюю улыбку, потому что пить хотелось неимоверно.

– Соня! Ты просто богиня! – всё, что успел я выпалить, прежде чем присосался к стакану.

Она, наклонив голову, внимательно меня рассматривая:

– Хотела сказать «спасибо».

Допив в меру сладких прохладный сок, я довольно выдохнул:

– Кайф! И – всегда пожалуйста.

Одарённая забрала стакан, продолжая внимательно на меня смотреть.

– Ты не слишком-то переживаешь из-за смерти Боярских.

Пожимаю плечами:

– Нет, наверное. А должен? Они это заслужили.

Кивок.

– Да, заслужили. Но тебя это совсем не трогает. Слишком легкомысленно.

Она развернулась и пошла, видимо, в сторону кухни, оставив меня в недоумении. Поэтому я нагнал девушку, спросив:

– Что ты имеешь в виду? Боярский заслужил пулю в голову, но я должен переживать из-за того, что спустил курок?

Она кивнула:

– Да.

Я чего-то не понимаю.

– Почему?

Мы остановились, и Соня вновь присмотрелась ко мне.

– Ты не понимаешь. А ведь для тебя это ещё более опасно, чем для других.

– Дело ведь не в моральных терзаниях, я так понимаю? – начал я задавать наводящие вопросы.

Она отвела взгляд задумавшись.

– Не совсем. В этом тоже, но я не говорю, что ты должен сейчас страдать и каяться из-за того, что поджарил этого засранца.

Девушка пошла дальше, заставляя меня идти за собой. Мне стало интересно, что она хочет донести.

– Тогда что именно я делаю не так?

– Какая разница? – Соня поморщилась. – Никто не хочет прислушиваться к моим словам.

– Эй! – я даже какую-то обиду испытал, – Я открыл дар пару месяцев назад. И с каждой неделей всё узнаю обо всё больших проблемах, которые идут вместе со способностями одарённого. Так что не надо приравнивать меня ко всем. Рассказывай!

Девушка обернулась, с сомнением посмотрев на меня. Но всё же пришла к какому-то выводу и махнула рукой:

– Не здесь. Идём со мной.

– Я-то не против, но мне запрещено покидать особняк, – напомнил я.

Но Соня отмахнулась. Уже через несколько секунд я узнал, что в особняке существует ещё такое интересное место, как сад. Или правильно называть – теплица? Закрытый сад? В общем, стены и потолок были стеклянными, чтобы пропускать свет и сохранять правильную температуру внутри. И, покуда росли здесь не помидоры с огурцами, а какие-то цветы, предположу, что это всё же сад. Две женщины занимались цветами, не обращая на нас внимания, пока Соня вела меня куда-то вглубь.

Наконец мы оказались рядом с круглой грядкой метра полтора в диаметре, в центре которой росло какое-то странное болезненное дерево. Сухой ствол метра два с небольшим высотой, неровные, местами откровенно кривые ветви, редкие сухие листья. Не эксперт в ботанике, но выглядело деревце так, будто оно умирает, если уже не умерло.

Соня подошла к нему и приложила руку. Несколько секунд ничего не происходило, а затем дерево начало расцветать на глазах. Старая сухая кора исчезла под свежей. Ветви выпрямились, покрывшись множеством сочных зелёных листьев. Даже цветочки появились, забавные такие бутоны из маленьких фиолетовых лепестков. Девушка сорвала одно зелёную ветвь с парочкой цветущих букетов и протянула мне.

– На. Подай энергию.

Уже догадываясь, что результат будет совсем не такой, как у неё, я осторожно взял ветку в руку и осторожно начал влиять на неё своим даром, старательно изолируя от этого процесса демона. В первые секунды ветвь расцвела ещё обильнее и гуще, появилось ещё три новых бутона.

А затем палка начала гнить у меня в руке, и я бросил её на землю.

– Всё не так плохо, – глядя на гниющую ветвь, оценила Соня. – Сейчас, во всяком случае.

– А теперь объясни нормально. Что это значит?

– Это дар. Одарённые привыкли считать, что сила, которую мы проводим в этот мир, чужда ему. Что она по умолчанию враждебна, разрушительна, деструктивна. Но это не совсем так. Мы в своём высокомерии игнорируем тех, кто день за днём использует эту силу для созидания, а не для разрушения. Тех, кто строит наши дома, делает нашу одежду, готовит нам пищу. Тех, кто созидает с помощью этой же силы, – Соня обвела рукой сад. – В своём высокомерии мы вообще не признаём их пользователями дара.

Ну конечно! Большая часть одарённых, неспособных даже на самые слабые заклинания.

– И дар работает как-то иначе? – предположил я.

– И да, – кивнула девушка, – и нет.

Я вздрогнул от острого чувства дежавю, но не смог понять, чем оно вызвано.

– Никто не изучал этот вопрос специально, я могу лишь предполагать, – продолжила она. – Могу лишь рассказать то, что понимаю сама. Я думаю, что дар не статичен, что он меняется вместе с нами, подстраивается под нас.

Она немного помолчала, поглаживая дерево, ожившее благодаря её силе. Вот только дерево медленно, но заметно возвращалось в то состояние, в каком мы его застали. Очень медленно, только начали сохнуть листья.

– У меня была старшая сестра. Это она показала мне, что можно использовать свой дар иначе, не для разрушения. Она была лекарем. Отправилась в экспедиционный корпус, не знаю зачем. Мне кажется, она влюбилась и отправилась за своим возлюбленным. Там, в колониях, с ней что-то произошло. Она вернулась с перегоревшим даром, подавленная, разбитая. Она ничего мне не рассказала, но я думаю... думаю, её возлюбленный умер у неё на руках. Её дар изменился.

Соня заглянула мне прямо в глаза.

– Она тоже связала себя с демоном. Ей нужна была сила, так она это объясняла. Она потеряла способность исцелять, став губителем. Её сила причиняла невыносимые страдания. Она несла отсроченную гибель всем, кого касалась своим даром.

Она взяла меня за руку и подняла ладонь вверх. У неё тёплые пальцы, очень нежные.

– Она сошла с ума, Като. Спятила. Превратилась в неконтролируемого монстра.

Соня отпустила мою руку и снова заглянула в глаза.

– Бойся убивать, если боишься потерять себя. Если отдашь всего себя смерти и разрушению, превратишься в чудовище, в котором не будет ничего человеческого. Твой дар, повинуясь твоим желаниям, превратится в инструмент разрушения. Поэтому да, Като, Боярский был свиньёй, заслуживающей смерти, но готов ли ты платить своей душой, своей жизнью и свободой воли за то, чтобы наказание настигло таких уродов, каким был он?

Не дожидаясь моего ответа, Соня ушла. И правильно, у меня не было ответа на её вопрос. Я стоял, глядя на медленно увядающее дерево. Стоял, подавленный осознанием правды. Не думаю, что она врала. Её слова не противоречат тому, что я уже знаю, наоборот, отлично вписываются в общую картину. По улицам не бегают маньяки, которым дар перекроил мозги? Ха! Я сам был в тюрьме для подобных тварей. Тогда я просто не понял, куда попал. К кому попал. И, боги и демоны, кого я тогда освободил из камеры? Может ли оказаться, что тот одарённый был просто очень хитрым, что он лишь не показывал весь тот ад, что творился в его мозгах? Может быть, он был там самым опасным и злобным, именно потому, что умел скрываться, притворяться нормальным?

Какими ещё чудовищными откровениями порадует меня этот мир?