Текст книги "Крыло Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Postulans

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Книга 2

«Пока к долине я свергался темной,

Какой-то муж явился предо мной,

От долгого безмолвья словно томный.

Его узрев среди пустыни той:

«Спаси, – воззвал я голосом унылым, —

Будь призрак ты, будь человек живой!»

Он отвечал: «Не человек; я был им;

Я от ломбардцев низвожу мой род,

И Мантуя была их краем милым.

Рождён sub Julio, хоть в поздний год,

Я в Риме жил под Августовой сенью,

Когда ещё кумиры чтил народ.

Я был поэт и вверил песнопенью,

Как сын Анхиза отплыл на закат

От гордой Трои, преданной сожженью.

Но что же к муке ты спешишь назад?

Что не восходишь к выси озарённой,

Началу и причине всех отрад?»

«Божественная комедия», Ад, Песнь Первая 61-78, Данте Алигьери

Арка 1

«Белая тьма созидает предметы

И обольщает меня.

Жадно ищу я душою просветы

В область нетленного дня.

Кто же внесёт в заточенье земное

Светоч, пугающий тьму?

Скоро ль бессмертное, сердцу родное

В свете его я пойму?

Или навек нерушима преграда

Белой, обманчивой тьмы,

И бесконечно томиться мне надо,

И не уйти из тюрьмы?»

Фёдор Сологуб

Глава 1

Резкий и хорошо поставленный удар кулака грозит моей челюсти массой болезненных впечатлений. Однако я сдвигаюсь корпусом, пропуская удар мимо, лишь песок мнётся под босыми ногами. Сближаясь с соперником, выстреливаю своим коленом ему в солнечное сплетение. Пожалуй, мой удар даже взрослого мужчину заставил бы согнуться пополам, но не в этот раз, к сожалению. Отпрыгиваю назад, уклоняясь от ответного удара. Мой соперник лишь чуть поморщился, да парой вдохов и выдохов восстановил сбитое дыхание. Это всё, чего я достиг – сбитое дыхание.

Минакуро Серж, одарённый, третий сын в правящей семье рода Минакуро. Заноза в заднице. Тренируется всю свою жизнь и умеет использовать магию для рукопашного боя, усиливая тело и защищаясь от ударов. Умеет делать то, что не умею я. Поэтому у меня нет никаких даже самых призрачных шансов в нашем тренировочном поединке.

Он приблизился, выполняя отлично отработанную связку ударов. Ноги, руки, колени, локти, всё это парень задействовал. Действовал стремительно и умело. Пару ударов я блокировал, три отвёл, а затем разорвал дистанцию, и Серж до меня не доставал.

Конечно, имей я серьёзные намерения его убить, способ нашёл бы. Арбалетный болт вполне справился с задачей умерщвления не просто одарённого, а целого рыцаря, тренирующегося и нарабатывающего опыт десятками лет. Пистолет тоже вполне справился с подобной задачей. Впрочем, подобных намерений в отношении Сержа у меня не было, так что кровожадные порывы остались лишь тенью в мыслях.

Мы снова сблизились. Я уклонился от пары ударов и захвата, после чего атаковал сам. Он пропустил удар по лицу. Мой кулак врезался ему прямо в челюсть. Парень уже привык, что я не могу пробить его защиту. А ещё он немного замедлялся после каждого моего удачного удара. Не знаю, пересиливал боль, или что-то ещё, но тенденцию я отметил. И воспользовался. На этот раз замешкавшийся парень в дополнение к удару в челюсть получил удар локтем в нос. Брызнула кровь, вызывая у меня удовлетворённую ухмылку.

Я не мог отказаться от спаррингов. Формально имел право, но только формально. И я всегда проигрывал.

Стерев ладонью кровь, Серж нахмурился и пошёл на меня уже всерьёз. Исход был предсказуем. Он был быстрее и сильнее, а я не мог использовать грязные приёмы, потому что рядом стоял инструктор, старый Минакуро, даже не назвавший мне своего имени. Старик велел обращаться к себе «инструктор» и никак иначе.

Я шлёпнулся спиной на арену, но всё же нашёл в себе силы дёрнуться всем телом в сторону, не дав Сержу опустить мне на грудь свою ногу. Ступня врезалась в мягкий песок, а я попытался выполнить захват и уронить его. Удар под колено заставил Сержа упасть на одну ногу. А затем я захватил его шею ногами и, используя собственное тело в качестве груза, бросил лицом в песок.

Бедро пробивает болью. Не выбираясь из захвата, Серж бьёт сначала туда, где ещё не до конца зажила рана от ножа Геральта, а затем добавляет удар под ребро. Всё.

– Достаточно! – останавливает бой инструктор.

Я, свернувшись на песке в позе эмбриона, медленно дышу. Мысленно повторяю мантру.

«Боль пройдёт. Боль пройдёт. Боль пройдёт».

Слышу, как поднимается Серж, выслушивая дежурные наставления от инструктора. У детей правящей семьи есть свои личные наставники, так что старик произносит ничего не значащие слова. Серж уважительно их выслушивает и благодарит. Это я здесь – навязанный родственник, которого никто не любит. Между собой члены рода общаются куда теплее.

Боль проходит достаточно, чтобы я смог встать. Старик внимательно наблюдает за моим лицом, ожидая, когда я покажу гонор, ожидая злости. Не просто так он позволяет Сержу избивать меня чуть ли не каждый день по разу. Для Сержа это очень важная тренировка, необычный противник, не такой, как остальные – обученные родовому стилю борьбы. Для меня это не менее полезно – постоянные спарринги с противником, превосходящим тебя, пусть и не во всём.

– На сегодня всё, – наконец произносит инструктор то, что говорит каждый раз в конце тренировки.

Не могу понять, невзлюбил он меня настолько, что издевается под видом исполнения своих обязанностей, или применяет такой неординарный подход конкретно ко мне. Всё это началось с первой моей тренировки под его руководством.

– Называй меня инструктором и никак иначе, – были первые слова, которые я услышал.

Ну что же, ты начальник – я дурак.

– Слушаюсь, инструктор, – отчеканил.

С минуту он сверлил меня взглядом, прежде чем заключил:

– Ничему тебя, естественно, не обучали. Придётся всё начинать с нуля.

Он был по-своему прав. В этой жизни меня не обучали ничему. В прошлой... Есть старый анекдот про количество условий, которые должны быть выполнены, чтобы боец спецназа вступил в рукопашный поединок с противником. В реальности ситуации, когда ты сталкиваешься лицом к лицу с противником, и можешь ударить его быстрее, чем достать оружие, единичны. За всю мою прошлую жизнь подобных ситуаций было всего три. Но от занятий по рукопашному бою я никогда не отлынивал. Никакой чёткой школы у меня не было, мы лишь регулярно тренировались друг с другом, меняя партнёров. Учитывая, что в отряде было три человека, изучающих карате, четверо – какие-то там школы из кунг фу, трое – муай тай, и даже целый один умник, умудрившийся найти инструктора по силату, у меня, изначально прошедшего скромную подготовку по боевому самбо, была обширная практика. Странник вообще был страшной боевой машиной, хотя и тренировался с нами нечасто. Общий мой уровень не дотягивал до того, чтобы называть себя мастером, но драки в барах меня в той жизни не пугали совершенно. К тому же хорошее физическое развитие – залог долгой жизни.

Но старик всё равно пришёл к вполне логичному решению, посчитав, что пацан с улицы должен не уметь ничего. Поставил меня в тренировочный поединок с моим сверстником – Момо. Последнему сильно не повезло с наследственностью. Он был первым толстым одарённым, которого я встретил. Среди остальных он был очевидным аутсайдером, хотя старательно проходил общую подготовку, не пренебрегая тренировками. Момо был сильнее, выносливее и ловчее обычного человека, но среди одарённых...

Стоя напротив него на песке тренировочной площадки, я смотрел на Момо, пока три десятка детишек смотрели на нас. Молодые одарённые рода Минакуро, кроме правящей и старших семей. Мальчики и девочки смотрели на двух, как им казалось, слабаков.

Я трижды уронил Момо на песок после первой же его атаки.

Инструктор отправил толстячка отдохнуть, поставив ко мне другого парня. Худощавый и явно не блиставший на площадке парнишка меня побаивался. Не имел воли к победе. И проиграл. Старик убрал его с площадки после первого же поражения.

Затем была девчонка, подтянутая и гибкая. На её лице я увидел любопытство. Меня больше не считали слабаком. Она была ловкой и быстрой, но оказалась на песке.

Старик ставил мне противников в порядке возрастания их способностей. Последним, седьмым, был крепкий парнишка с внимательным взглядом из-под растрёпанной чёлки. Мне потребовалась минута, чтобы уронить его на песок первый раз. Затем он победил меня. Третий раунд вновь остался за мной, хотя там мне просто повезло.

Инструктор отправил меня отдыхать. А на следующий день я познакомился с Сержем.

Серж готовился стать рыцарем, вовсю использовал магию, но был небрежен, самоуверен. Я раз за разом подлавливал его на ошибках, но не смог победить ни разу. Слишком велико было его преимущество. И вот уже третью неделю я дерусь либо с Сержем, либо с остальными будущими рыцарями. Естественно, проигрываю. Но всё равно продолжаю драться, потому что даже эти три недели уже дают результаты.

Мне инструктор не говорил ничего, ничему не обучал, ничего не объяснял, никогда не разбирал ошибок. Жаль. На собственных синяках я упорно учился, но с учителем прогресс бы шёл многократно быстрее.

Пять минут в душевой позволили смыть пот и грязь. Вместе с прохладной водой уходили усталость и напряжение. Я – одарённый. То есть формально – посвящённый, но выносливость всё равно повышенная, и это здорово. В теории должен уметь использовать «доспехи духа», способность усиливать тело, получая повышенную силу, стойкость и скорость. Но во-первых, меня не обучают, потому что я вроде как не кандидат в рыцари и подобные навыки мне ни к чему. А во-вторых, у посвящённых применение этой способности несколько отличается, что вместе лишь прибавляет мне головной боли.

Вышел из душевой и двинулся к выходу из тренировочного корпуса. Поместья – это нечто, и далеко не всегда в хорошем смысле. Площадка с песочком, на которой меня десятком минут ранее валяли, расположена на пятом этаже третьего корпуса учебного здания рода Минакуро. Первый корпус – непосредственно школа для детей рода, второй – общежития, третий – лаборатории, спортзалы и прочие вспомогательные помещения. Я понимал, что поместья фактически являются отдельным миром внутри города, но степень автономии всё равно предельная. Для полного самообеспечения не хватает только своего источника воды, что позволил бы развернуть ещё и свои теплицы, и небольшое животноводство.

Вернувшись в главный коридор, я замер, устало вздохнув. Картина мне предстала ожидаемая, и в то же время удивительная своей нелогичностью. Серж вместе с парой дружков шпыняли Момо. Толстяк посещал дополнительные тренировки, желая сбросить вес, и регулярно попадал вот в такие вот неприятности.

В общежитии жили все дети, кроме членов правящей семьи. Ну и ещё некоторых, имеющих какие-то личные причины. Комнаты на трёх человек. До моего появления Момо жил один, как изгой. Вторым изгоем стал я и был закономерно поселён к парню. Пока взрослые решали для себя – насколько я могу считаться Минакуро, дети для себя решили сразу, что я «понаехавший». Почему не обрадовались давно пропавшему и вернувшемуся в семью родственнику – пока не имею ни малейшего понятия.

Момо другом мне не стал, но был единственным, кто со мной общался ровно. И потому сейчас я, вроде как, не должен был заступаться за парня, но не обходить же целый этаж только для того, чтобы не пересекаться с ними.

– Серж, обижать слабых – ниже твоего достоинства. Или нет?

Мажор, стоявший рядом с толстяком и держа его за шею так, что их лица находились меньше, чем на расстоянии ладони, повернулся ко мне. Чего бы он там ни рассказывал Момо, вряд ли это слова одобрения и поддержки. Самое плохое в этой ситуации то, что Момо вовсе не бесхребетный нытик. Он прикладывает все усилия, чтобы набрать положенную форму, следит за питанием, тренируется. Учится вполне неплохо, осваивает магические способности на вполне среднем уровне. Он аутсайдер просто «потому что», без адекватной причины, помимо толстой задницы. Поэтому действия Сержа вызывают у меня лишь лёгкое отвращение с недоумением. Смысл тратить время на Момо? Поднятие самооценки? Так Серж и так самый крутой, старшие братья уже закончили обучение. Мажорчик, уже король школы. Чисто из получения удовольствия? Так на морального урода парень вроде непохож. Не понимаю, в общем.

– Не оборванцу с улицы говорить о достоинстве, – отозвался Серж, переключив внимание на меня.

– Ой, да брось, – я чуть поморщился, подходя ближе и останавливаясь в паре шагов от них. – Эта шутка была смешной только первые три раза.

Один из его сопровождающих нахмурился:

– Твой приход с самого начала был очень плохой шуткой, Като. – высокий жилистый светленький парень попытался придать своему лицу очень серьёзное выражение. – Если бы ты был настоящим Минакуро, то скорее удавился, чем опозорил род своим присутствием.

Посмотрев на его потуги состроить внушительную физиономию, я хмыкнул:

– Выглядишь как придурок.

Серж, да и третий парень рассмеялись. Последний, тоже высокий и довольно жилистый, но чёрненький и кудрявый, похлопал друга по плечу:

– Он тебя поддел, Жан. Сколько раз мы тебе говорили, что надо быть проще.

Обиженный в своих возвышенных чувствах Жан надулся, отчего его лицо стало ещё комичнее.

– Вот объясни мне, Серж. – вновь обращаюсь к будущему рыцарю. – На кой чёрт ты себя ведёшь, как гопник из подворотни? Те обычно либо деньги отжимают, либо самоутверждаются. Деньги тебе вряд ли нужны, самоутверждение и подавно.

Серж отпустил Момо, не прекращая улыбаться, и повернулся ко мне. В глазах его мелькнуло что-то злое.

– Мне-то не нужно, ты прав. А вот ты, например, отчего-то не проявляешь должного почтения. Может быть, мне нужно тебя проучить?

Ой напугал! Теперь уже я выдал безумно-кровожадный оскал.

– В любое время Серж. Только скажи.

Его это не напугало, конечно, но с настроя сбило.

Откуда-то из-за двери по нарастающей донёсся до нас гомон детишек. И через какой-то момент двери поодаль от нас открылись, и в коридор высыпалась группа из десятка учеников помладше. Серж глянул на детишек и бросил мне:

– Убирайся. И жирного забери.

Я изогнул бровь в вопросительно-насмешливом выражении. Мол: «а что ты сделаешь, если я останусь стоять на месте?». Вышедший в коридор взрослый Минакуро, окинул меня совсем недобрым взглядом. Вот теперь мне придётся отступить, нарываться на неприятности мне пока не следует. Ничего, моё время ещё придёт.

Я потопал дальше по коридору, Момо пристроился рядом. Прошёл почти месяц с восстания жрецов. Кровавая Ночь, так между собой те события называют одарённые. Иронично. Верхний Город почти не пострадал, защитники остановили вторжение тварей из подземелья, несколько прорвавшихся не смогли нанести заметного ущерба. А вот в боях на улицах погибло достаточно много одарённых, в том числе и родовитых. Возможно, это ещё одна объективная причина меня ненавидеть? Но никто из учеников никогда не упоминал моей связи со жрецами, а дети держать язык за зубами не в состоянии. Не в таких эмоциональных вещах. А ведь среди одних Минакуро больше сотни погибших. Для рода, насчитывающего порядка двух тысяч членов, ощутимое число. И детишек с грустными моськами я видел, на меня они не зыркали. Соответственно обо мне никто ничего не знает, помимо самого факта жизни на улице.

– Смотри! – восхищённо бросил Момо.

Я притормозил и повернул голову, но уже знал, что увижу. Только одна вещь вызывала у Момо такое оживление и радость. То есть, конечно же, не вещь. Минакуро Соня, девчонка шестнадцати или семнадцати лет. Очень красивая рыжеволосая зеленоглазая стерва. Девочка отлично знала себе цену. Пожалуй, не повезло ей только рождением в одной из второстепенных семей рода.

Момо беззастенчиво пускал слюни. Свою детскую влюблённость он особо не скрывал, просто не мог физически. И не слишком этого стеснялся, отлично зная, что ему не светит ничего. О чём я не преминул ему напомнить:

– Подотри слюни. Она всё равно птица совсем не твоего полёта.

– Ты ничего не понимаешь, – отмахнулся он. – Сама возможность смотреть на неё делает меня счастливым.

Девушка шла неспешно, с гордо вскинутой прелестной головкой. Если среди всей этой толпы одарённых и была хоть одна аристократка, то это однозначно Соня. А уж какой она станет, когда расцветёт полностью – не могу даже представить.

– Счастливый идиот, – прокомментировал я с улыбкой. Момо не обиделся, на правду, как известно, не обижаются. – Она на тебя точно не посмотрит, Момо.

– Неважно, – вновь отмахнулся толстяк. – Главное, что я могу смотреть.

Киваю:

– Ага. Не забывай про её поклонников. Им твои взгляды не понравятся.

Это тоже нисколько не омрачило счастья парнишки.

– Ха! Какая разница, если им светит не больше, чем мне?

Момо был прав. Соня высокомерно отвергала любые ухаживания и знаки внимания, и здесь толстяк Момо ничем не отличался от множества других парней, сражённых её красотой.

Оставив его любоваться своей несбыточной мечтой, я пошёл дальше. Мне бы его заботы и проблемы.

Глава 2

– Эй! Като!

Я повернул взгляд на голос. В лабиринте коридоров учебного корпуса было достаточно тёмных безлюдных мест. Например, небольшой тупичок, где находились вечно закрытый туалет, маленькая кладовка уборщика и узкое глухое окно. Три парня в возрасте четырнадцати – шестнадцати лет, один из которых и привлёк моё внимание окриком, напоминали мне нашкодивших котят. Они нервничали. Не смотря их на многолетнее воспитание (я уже успел посетить пару уроков, на которых учили только держать осанку и строить высокомерную моську), парни выглядели зажатыми. Сутулились, руки в карманах штанов, головы опущены. Комичное зрелище.

– Иди сюда, – подозвал меня самый смелый.

Все трое – типичные члены рода Минакуро. Чуть выше среднего, жилистые, бледноватая кожа, черты лица... Я бы сказал: помесь греков с корейцами. Не скажу, почему, но интуитивно моё подсознание выдавало именно такую характеристику. Как минимум не все Минакуро были такими, но многие.

– Что? – спросил, когда подошёл достаточно близко.

Парни переглянулись. Такое чувство, что они договорились между собой, кто и что будет говорить, и теперь напоминали друг другу очерёдность. Точнее, они трусили, но я делал вид, что не замечаю.

– Ты идёшь сегодня в город? – спросил другой, самый низкий из троицы.

Ученики не сидели взаперти, прогулки не запрещались, но ограничивались. Я, пока, на ограничения не нарывался, так что имел возможность свободно посещать Верхний Город в своё свободное время, или выходить за стену в свой выходной. За стену я пока не собирался.

– Да, – подтверждаю.

– У тебя как? – чуть помявшись спросил первый. – Остались знакомства на улице?

Знакомства? Не сразу понял, о чём он спрашивает.

– Я всю жизнь прожил на улице, естественно, у меня есть знакомства.

Мой собеседник поморщился:

– Нет, ты не понял. Я спрашиваю, у тебя есть те самые знакомства на улице? – выделил он голосом ключевые слова, которые, по его мнению, должны были мне всё разъяснить.

Так он говорит о контактах с преступниками? Немного неожиданно.

– Да, у меня есть кое-какие контакты, – кивнул.

В город я сегодня шёл в третий раз. Первый свой выход я потратил только на осмотр Верхнего Города. Хотел увидеть его своими глазами, без спешки. Свободно погулять по улицам, посмотреть на жителей. Не знаю, изменилось ли что-нибудь после Кровавой Ночи, не с чем сравнивать, но Верхний Город выглядел спокойно и удивительно мирно. Во время второго выхода, когда я уже осмысленно искал, что интересного и полезного для меня есть в округе, наткнулся на Зака. Парень сидел на лавочке в парке, вместе с какой-то девушкой. Оба вполне прилично наряжены, держались свободно и спокойно. Подходить не стал, мы лишь обменялись короткими кивками. Сегодня я, если встречу его снова, подойду поговорить.

Мой ответ ободрил парней.

– Тогда ты же можешь кое-что достать? – продолжил тянуть кота за яйца Минакуро.

Я вздохнул, оглянувшись. По коридору проходили люди, изредка, но на нас внимания не обращали.

– Больше конкретики. Могу или нет зависит от того, что именно вы подразумеваете под «кое-что».

– Серый туман, три порции, – не выдержал третий, до этого молчавший.

Остальные тут же зашикали на болтливого товарища.

– Окей. Попробую достать пробник, – пообещал я. – Заодно узнаю про расценки. Не скучайте.

Дальнейший разговор был лишён смысла, даже если им нужно что-нибудь ещё, они будут мяться и ломаться, как сухая печенюшка. Ещё не факт, что я встречусь с Заком, а если и встречусь, он может банально не торговать дурью. Или вообще заявить, что больше не нарушает закон и стал благочестивым жителем.

Я вернулся в нашу с Момо комнату, чтобы переодеться. Это помещение особого комфорта не предполагало, но всё необходимое для жизни здесь было. В сравнении с тем, что имелось в нашей башне с ребятами – вообще шикарные условия для существования. У меня, помимо собственной кровати и целого отделения в шкафу, был свой стол, пара книжных полок и весь подоконник. Момо был лишён подоконника, но зато использовал третью пустующую кровать, в остальном всё совпадало.

Дожидаться соседа не стал, поспешив покинуть общежитие. Другие дети встречались нечасто. Те, что помладше, старались обходить меня стороной и не смотреть в глаза. Ровесники и многие старшие отводили взгляд. Несмотря на относительную многочисленность подрастающего выводка Минакуро обо мне, кажется, знали все. Изнанка нахождения в замкнутом коллективе. Взрослые Минакуро для меня делились на две группы: первым было на меня плевать, вторые выказывали неодобрение разной степени.

Я был здесь чужаком. И пусть с каждым днём внешние различия всё больше стирались, я учился выглядеть и вести себя, как один из них, хотя и не стремился это делать. Причина отторжения сидела глубже. Я не разделял с окружающими систему ценностей и мироощущения, не разделял авторитетов, не разделял пиетета перед законами, писаными и неписаными. И дело не в моей прошлой жизни в другом мире, проблема в тех годах, что я выживал на улицах. Мог замаскироваться, выдавать себя за одного из них, но тогда мне придётся принять социальную роль изгоя и аутсайдера, и хорошо ещё, если не роль мальчика для битья. Уж лучше роль местного хулигана.

Стоило покинуть учебные корпуса и оказаться на территории рода, как взрослые стали встречаться на пути значительно чаще детей. Странная система. Жилые дома стоят в пяти минутах ходьбы от учебных корпусов, но дети живут отдельно. Прививают самостоятельность? Но дети всё равно постоянно контактируют с родителями. Результаты работы такой системы пока оценить не могу.

Единственная задержка возникла на выходе из квартала. Пара дежурных членов рода проверили мою бумагу, дающую мне разрешение покидать поместье.

– Ты должен вернуться до восьми часов, – напомнила мне девушка, или скорее молодая женщина. – Можешь идти.

В этот раз на осмотр города почти не отвлекался, целенаправленно двигаясь к парку, в котором в прошлый раз видел Зака. С одной стороны, вероятность того, что он придёт туда снова, может показаться не особо высокой. С другой, если он желает нашей встречи, то снова придёт туда, где мы уже виделись. И если его не будет там, я всё равно не знаю, где его искать.

По закону подлости Зака в парке не оказалось. Я присел на свободную лавочку, положив руки на колени. Для полного соответствия образу грустного защитника маленьких домашних собачек не хватало только булочки в руке.

Бронс не поделился информацией. Вообще, никаких контактов с того разговора, ни прямых, ни через его людей. Я не узнал ничего нового о Грэте, и ничего не знал о Химуро. И это злило.

Первым членом рода Минакуро, встретившим меня после резни, был молодой мужчина с обычным, и оттого неожиданным именем Василий. Он очень пристрастно опрашивал меня о моей жизни и о произошедшем. В основном я отвечал праву касательно своего прошлого в этом мире и использовал легенду, выданную Бронсом, когда дело касалось последнего месяца. Пришлось пройти через множество каверзных вопросов, не знаю, пытался Вася поймать меня на несоответствиях или на откровенной лжи, но разговор вымотал изрядно. Затем он ушёл, оставив меня в уютной гостевой комнатке, вернувшись лишь через три часа. С ходу поздравил со вступлением в род, и теперь я, как и все остальные маги, должен буду пройти ритуал взросления. Но это позже, а в ближайшее время меня избавят от порочной связи, созданной жрецами. Про Грэту и остальных сказал:

– Род озаботится поиском твоих друзей. Я понимаю, как они важны для тебя, но и ты должен понять, что тебя ждёт новая жизнь. Жизнь, в которой им, оборванцам с улицы, не будет места. В лучшем случае мы найдём им работу в качестве слуг где-нибудь в поместье.

В принципе даже это было проявлением щедрости. Стабильная и спокойная, я надеюсь, жизнь слуг аристократов намного лучше того, что было на улицах. При условии, что поиск даст хоть какие-то результаты.

Затем Василий показал мне мою комнату. А после меня ждал долгий, очень долгий инструктаж.

– Прочие члены нашей семьи впитывают эту информацию по мере взросления, ты был этого лишён. – глядя прямо мне в глаза, начал он. – Тебе предстоит очень быстро компенсировать это отставание, потому что от этих знаний зависит не только твоя жизнь. Ты же не хочешь бросать тень на облик рода Минакуро?

Я уверил Василия в своей готовности костьми лечь, но не уронить честь своей семьи. И получил вынос мозга, длившийся несколько часов. Василий вдумчиво и методично выливал на меня бесконечные законы и нюансы, по которым жили одарённые. Что можно, что нельзя. Как делать то, что можно. Чего не делать ни в коем случае. Никаких прямых оскорблений, нельзя прямо перечить старшим, неважно из какого они рода, своего или чужого. Нельзя оставаться с незамужней девушкой наедине, хотя это уже больше традиция, чем строгое правило. Запрещён долгий пристальный взгляд, это может означать использование заклинания. Нельзя спрашивать одарённых о внешности. Просто нельзя. Потому что в некоторых родах, обладающих специфическими способностями, есть различные изменения во внешности, или эксцентричные привычки в одежде.

Бесконечные нюансы и подробности лились на меня потоком. Чем больше я слушал, тем меньше верил, что всё это действительно применяется на практике. Никто не вызывает на дуэли за косой взгляд. Девочек не отдают замуж, только потому, что она провела с мальчиком несколько минут наедине. Но незнание этих деталей, если на них укажут, выставит меня в неблагоприятном свете. Плевать, что я два дня как аристократ. Раз меня выпускают к другим детям – значит, уверены, что меня можно выпускать.

К счастью, мало кто стремился со мной общаться, так что проблем пока не было.

В парке появилась девушка, направляющаяся прямо ко мне. Та самая, что была с Заком. Высокая, стройная. Ветер слегка растрепал длинные прямые каштановые волосы, чьи пряди обрамляли строгое и высокомерное лицо с маленькой родинкой под левым глазом. Чёрные ноготки напоминали вороньи когти. На чёрной готичной блузке, откровенной, непрозрачной только в самых интересных местах, серебряный череп на фоне клевера пятилистника. В городе было не так много родов, в чьей символике содержался череп. Род Грохир.

Девушка подошла на расстояние пару шагов, окинув меня безразличным взглядом.

– К Заку?

Очень лаконичная формулировка.

– Да, – не стал отрицать.

Меня ещё раз осмотрели с ног до головы, но лицо девушки не отобразило никаких эмоций.

– Идём.

Почти приказ. И моей реакции она дожидаться не стала, развернулась на каблуках и двинулась туда, откуда пришла. Прежде чем встать, я окинул её фигурку уже чисто мужским взглядом, позавидовав Заку.

Дом, к которому мы пришли, внешне ничем не отличался от соседей по улице. И только группа молодых мужчин у входа в подвал привлекала внимание. Двое из них, в чёрных брюках и таких же чёрных рубашках с символикой рода Грохир, подсказали мне, что мы идём именно сюда. Девушка всю дорогу молчала.

Правда, вошли мы с другого входа, тоже идущего в подвал, но здесь никого рядом с дверью не стояло. Охранник, или кто он там, сидел внутри. Мою спутницу он удостоил только коротким взглядом, сразу узнав, меня осмотрел более пристально. Останавливать не стал.

Я услышал музыку. Играли что-то бодрое, танцевальное. Не настолько бодрое, как электроника двадцать первого века моего прошлого мира, но вполне пригодное для активного движения. Ночной клуб? Днём? Оригинально. Девушка вела меня коридорами, обходя основной зал. Нам встречались официанты и официантки. И те, и другие были одеты весьма фривольно. На официантах брюки и... хм... Бабочки. Торс оставался голым. На официантках корсет и очень короткая юбка в виде широкого пояса. Ещё встречались какие-то подсобные рабочие, но на них я не обращал пристального внимания, лишь отметил для себя.

Наконец мы вошли в просторный кабинет. Приглушённый свет, красные и серебряные тона на фоне черноты. Три стола, несколько диванчиков. Зак на одном из диванов, моя сопровождающая тут же села рядом с ним, приобняв и положив голову на плечо. За другим столом сидел молодой мужчина, ожидаемо Грохир. Пижонские усики и бородка, наглый взгляд, серебристые волосы. На диванчике за его спиной развалилась девушка. Корсет, юбки нет, ножки в чёрных чулках, переливающихся каким-то рисунком, закинуты на спинку дивана. Мило. Обитель похоти и разврата.

– Я же типа говорил, что он придёт, – обратился Зак к Грохиру. – Ты проиграл. Вой!

Тот рассмеялся. А затем его голова... обратилась... в волчью морду и завыла. Волчий вой вызвал овации присутствующих. Оборотень? Магия? Частичная трансформация? Способность или заклинание?

– Присаживайся, – вновь вернув себе человеческий облик, хозяйским жестом указал мне на свободный диван оборотень. – Хочешь чего-нибудь выпить?

– Яблочный сидр, – не стал я скромничать, располагаясь на диване.

– Крошка, организуй, – он переадресовал заказ девушке.

Та встала с дивана. Её бёдра скрывались за спиной оборотня, и я только сейчас увидел, что на ней не было не только юбки, но и нижнего белья. Какая прелесть. Хорошо, что у меня ещё не начался пубертатный период.

– Рад видеть тебя на свободе, Зак, – проигнорировав обнажёнку, обратился я к бандиту. – И удивлён, что встретил тебя в Верхнем Городе. Познакомишь меня со своими друзьями?

Тот с готовностью кивнул:

– Конечно. Я отныне свободный и типа чистый перед законом человек. А касательно моих друзей это, – он указал на свою подружку, – Олимпия. А добродушного хозяина зовут Алексас.

Девушка вернулась со стаканом, покрывшимся испариной, в руке, вручив его мне.

– А это Тифи, – продолжил представление Алексас, глядя на мою грудь. – И правда, Минакуро. Если половина тех баек, что о тебе рассказал Зак, правда...

Тифи вновь устроилась за спиной мужчины. Я ухмыльнулся: