Текст книги "Рыцарь. Том I (СИ)"

Автор книги: Pinkpower

Соавторы: ,,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

– Лучше твоим словам быть правдой, Торчвик. – буквально выплюнул ответ фавн. – В противном случае же ты лишь бесцельно тратишь наше время… и ставишь под угрозу отношения с нашей, гррр… Нанимательницей. – последнюю фразу Адам почти прошипел, однако чуткий слух Блейк уловил его слова достаточно чётко, чтобы всё услышать.

Блейк чувствовала, что приблизилась к чему-то очень важному. Буквально под носом у всего королевства затевалось что-то крупное. Что-то, из-за чего Адам нехотя, но сотрудничал с людьми. Это всегда казалось чем-то невозможным, но происходило прямо у неё на глазах. Переговоры «Белого клыка» и человеческих наёмников.

– Ох, твои слова ранят мою тонкую душу! – Торчвик театрально всплеснул руками. – Ну разве я когда-то тебя подводил?

– Прекрати шутовство, вор. – Адам шипел сквозь стиснутые зубы, всем своим видом показывая, как ему противно общество человека. – Ты действуешь мне на нервы. Лучше представь нас.

– С удовольствием! Мистер Таурус – мистер Рыцарь. Мистер Рыцарь – мистер Таурус, – улыбка Романа стала ещё шире. – Уверен, вы прекрасно поладите!

Шутовские ужимки Романа раздражали даже спрятавшуюся под потолком Блейк. Но она замечала, что за маской клоуна находится тщательно скрываемое беспокойство. И на то были причины: он буквально находился между молотом и наковальней. Если переговоры пойдут не по плану, Торчвик окажется в эпицентре боя.

Жон же, оказавшийся во главе наёмников, выглядел… необычно. И одновременно с этим прекрасно вписывался в этот отряд. Сложно было поверить, что этот парень, недавно расставлявший посты, может быть кем-то из рода Арков. Невольно вспомнился тот выстрел на тренировке, случившийся, казалось, вечность назад. Не верилось, что парень, не так давно не знавший о свойствах свинцовых пуль, без раздумий прикажет открыть огонь.

– Присаживайтесь, вожак Таурус. – Жон говорил спокойно, выдерживая вежливо-деловую интонацию. – Честно говоря, я не ожидал, что вы придёте. В конце концов, мой вид… Не пользуется особой популярностью у вашей организации. – Жон сохранял внешнюю непоколебимость, но Блейк, сидевшей сверху и обладавшей отменным зрением, было прекрасно заметно как напряглись его ноги, приподнялись пятки, а сам он слегка согнулся – обычно так сидят, когда собираются вот-вот вскочить. Кроме того, одна из его рук, до этого лежавших на коленях, еле заметно сместилась, уходя куда-то под стол – Хотя, как я могу судить по вашему компаньону, исключения всё же бывают. Надеюсь, я и мои люди станем одними из них.

– Не стоит подлизываться ко мне, наёмник – прорычал Адам – Говори, за чем позвал. Продажные твари вроде вас ничего не делают просто так. Чего ты хочешь за свои услуги?

Жон не обратил внимания на оскорбление. Он давал понять, что пришёл сюда не ради обмена любезностями, а чтобы поговорить о делах… какими бы они ни были.

– Говоря о вашем компаньоне – спасибо, что всё это организовал, Роман. Боюсь, без тебя ничего из этого бы не состоялось. А теперь… – Жон слегка склонил голову набок. – Будь добр. Отойди в сторону.

Прежде, чем кто-то успел среагировать на столь странную реплику Жона, тот резко выдернул руку из-под стола, держа в зажатом кулаке шнур. Блейк первая поняла, что это может быть, и, зажмурившись, вжалась в балку. раздался щелчок. Громыхнуло, передняя панель стола разлетелась в клочья. Запах дыма. Чей-то хрип. Один из лейтенантов, среагировав первым, хватается за висевшее на креплениях за спиной оружие – гигантскую бензопилу – и, отстегнув его, переваливает через плечо. Приведённый в действие мотор тут же захлёбывается и глохнет – голова офицера взрывается в облаке ошмётков и розоватой дымки, поражённая праховым зарядом из пистолета-трости. Почти хирургически аккуратное лезвие вонзается в глазную прорезь шлема штурмовика. Довольная ухмылка Торчвика, изящным движением стирающего кровь со стилета. Пара очередей – на этот раз от наёмников – прерывают жизни ещё троих охранников, слишком поздно осознавших, что двое из трёх их подопечных мертвы. Резко отключается электричество. Гаснут лампы, здание погружается во тьму. Тишина, буквально момент назад казавшаяся идеальной, вмиг сменилась боем: непрекращающаяся стрельба и грохот взрывов, перемежаемые криками раненых и умирающих слились в единой симфонии смерти и разрушения. Обе стороны дрались насмерть, не собираясь брать пленных. Всем было ясно, что уйдут отсюда либо наёмники, либо «Белый клык». Либо вообще никто.

Это было похоже на кошмарный сон, но, увы, абсолютно реально. Блейк поняла, что оказалась в сердце этого царства смерти. Это действительно была ловушка, но не на того, кто рискнул бы помешать переговорам. Действия наёмников говорили только об одном: эта встреча изначально должна была так закончиться.

Капкан захлопнулся.

========== Глава 14 ==========

У каждой из сестёр Арк было своё тайное увлечение. Шарлотта обожала рыцарские романы, Афина проводила ночи напролёт за своей раритетной мистралийской игровой приставкой, а Бьянка… Бьянка ни за что бы не созналась в этом, но время от времени она крайне любила смотреться в зеркало. Никто из сестёр не знал об этом, да и если бы они узнали… Бьянка невольно улыбнулась. Когда она была наедине с собой, отделённая от всего мира стенами и дверью своей комнаты, Бьянка Арк, которую из страха перед её проявлением за глаза называют «Арахной», беззаботно крутилась перед ростовым зеркалом и улыбалась. Разумеется, улыбка эта, как и все улыбки Бьянки, совершенно точно не была радостной. Чуть склонив голову набок, Бьянка провела пальцем по бесценной золотой оправе зеркала и вновь углубилась в свои мысли. Последний раз, когда они с Селестиной и Шарлоттой обсуждали «маленькую» проблему и неудачу, постигшую их при попытке связать эту «проблему» и доставить домой, она заверила своих глупеньких сестричек в том, что у неё есть план, который может всё исправить. План, разумеется, у неё был. Она продумала его заранее, на тот случай, если их небольшой поход за восстановлением чести семьи завершится так, как он в итоге и завершился. Проблема заключалась в том, как привести этот план в исполнение. Бьянка грустно вздохнула, продолжая пальцем изучать цветочный узор оправы. В её мыслях всё выглядело до неприличия просто… А на деле же, ради одного лишь первого шага её плана, ей придётся задействовать буквально все имеющиеся у неё связи. Бьянка на мгновение оторвала взгляд от своего отражения и перевела его на прикроватную тумбочку, где лежало устройство, вернее его останки – судя по всему, когда пропажа обнаружилась, Жон или те, кто стоит за ним, включили какой-то механизм самоуничтожения – оброненное брат во время их… Последней встречи. Устройство, которое может стать тем необходимым инструментом, что приведёт весь её план в действие. Бьянка прикрыла глаза. Даже если Жона удастся взять силой, это будет крайне непросто, особенно если опять кто-то вмешается. Мать явно постарается воспрепятствовать любой её идее, стоит ей только узнать о ней. Помимо этого, она разочаровала отца. Проблема на проблеме. Однако всё эти проблемы решались вполне безболезненно и быстро. Открыв глаза, Бьянка последний раз осмотрела свое дело отражение в зеркале, после чего направилась к злополучному устройству. Необходимо было продумать всё по этапам, просчитать все возможности и привести план в исполнение.

– И первым этапом будет, – Бьянка взяла когда-то принадлежавший Жону коммуникатор и с улыбкой оглядела изображение собачье головы на фоне стилизованного алмаза. – Заманить тебя домой, милый брат.

***

Всё кончилось так же внезапно, как и началось. За стенами здания всё ещё гремел бой, но люди, склонившиеся сейчас над одним из лежащих перед ними трупов, едва ли были обеспокоены по этому поводу: к тому моменту, когда прозвучал первый выстрел, вражеское охранение внешнего периметра и экипажи «Сомов», на которых прибыли боевики Белого Клыка, были уже мертвы, а с учётом превосходящей подготовки наёмников, более выгодного расположения и множества ловушек, искусно расставленных Рысью, жить тем, кто сейчас отчаянно перестреливался с бойцами «Стаи», оставалось недолго. Капкан не просто захлопнулся – он сделал это идеально. Быстро и жестоко, как и положено ловушке, рассчитанной на опасного зверя. На стаю опасных зверей.

Теперь можно было сосредоточиться не первоочередной задаче. Тело Тауруса неподвижно лежало, искорёженное взрывом и шрапнелью. Разорванный плащ демонстрировал смятую и пробитую насквозь лёгкую броню. Несомненный труп. Или, максимум, без пяти минут труп. Адам ничего не успел сделать: всё произошло слишком быстро.

Все трое молчали. Ни Жон, ни Сервал, ни тем более Роман не верили в произошедшее. Всё прошло слишком гладко, слишком быстро и легко. Мастер-мечник, легендарный полевой командир Белого Клыка был мёртв, даже не успев оказать сопротивления. Это казалось невероятным и, пожалуй, даже подозрительным. Наконец Жон, отбросив сомнения, заговорил.

– Ладно… Чем быстрее мы это закончим, тем лучше, – он позволил себе глубокий выдох, чтобы успокоить пошаливающие нервы. – Надо подтвердить смерть. Сервал, доставай камеру. Сейчас я сниму маску, и…

– Это не он. – внезапно для всех произнёс побледневший Торчвик.

– Что? – оба наёмника тут же повернули головы к вору. Оружие тут же оказалось наготове – ещё до того, как до них дошёл смысл сказанного. Жон повторил вопрос: – Что значит «не он»?

– Взгляните на меч. – Роман отстегнул от ремня уже мёртвого фавна ножны и достал из них клинок. – Стальное лезвие… Я только сейчас понял. Меч Адама – из праха крови… Дорогая и редкая вещь, но в заряженном виде прорубается хоть через укреплённый металл, хоть через плотный слой ауры… А это… Это просто липа. Жалкая копия! О, гримм… – отшвырнув оружие, информатор опустил голову и бессильно ударил кулаком по полу. У него поводов беспокоиться было не меньше, чем у Жона. Об Адаме ходила достаточно мрачная слава, чтобы понимать: после подобного смерть будет далеко не самым худшим исходом, который может ждать Романа.

– Блядство! – без особой надежды сняв маску с трупа, Жон вскочил на ноги. Лицо абсолютно не соответствовало фотографии. Террорист всё-таки перестраховался. – И что теперь делать? Это был наш единственный шанс добраться до Тауруса! Твою же мать… С меня теперь точно три шкуры сдерут…

Выстрелы снаружи только усиливали напряжение, заставляя его лихорадочно соображать. Надо было срочно что-то решать. Придумать или как успеть настигнуть цель, или что сказать Оцелоту. Нельзя позволить себе снова разочаровать его. Неожиданно раздалось шипение лежавшей на столе рации, за которым последовал хорошо знакомый Жону голос.

– Р-Рыцарь, это… Гх… Это Рысь. Цель замечена… Ох… Повторяю… Цель замечена, вы уничтожили не того… Немедленно двигайтесь к моей позиции. ОВЦ идёт к… Аргх! – женщина несколько раз шумно вдохнула и выдохнула. – К шлюзу… Поторопитесь…

– Рысь, это Рыцарь! Рысь! Ты ранена? Рысь! – ответом Жону была тишина. – Чёрт… За мной!

Повторять дважды не было нужды. Три фигуры молниеносно покинули склад. Жон чувствовал себя сжатой пружиной, которую вот-вот отпустят, чтобы смертоносный механизм пришёл в движение. И на этот раз Адам не уйдёт. Жон не собирался отпускать его дважды.

***

Когда раздался сигнал в виде взрыва на складе, она была готова. Рысь своё дело знала: заставить противника понести как можно больше потерь, а в идеале – не дать уйти никому. Именно поэтому, когда ряды Белого Клыка изрядно поредели, а её товарищам более не нужна была помощь, она сосредоточилась на своей точке выхода. Боевики быстро поняли, что бой заведомо проигран, и активно отступали. В том числе и через неё: небольшая дверца в задней стене ограды, представленной металлической сеткой вместо толстого слоя бетона, была крайне выгодным маршрутом. Не столько из-за своей неприметности, сколько из-за того, что было за ней: позади складского комплекса был один из грузовых шлюзов. Осушенный. Стоило лишь пройти через дверь, спуститься вниз, а затем дойти до одной из труб слива, и полдела сделано – канализация, с которой эти трубы были связаны, вела через весь город. Но сначала бегущим надо было пройти через неё. Удалось пока лишь одному. Далеко, впрочем, он не ушёл – вестником тому был хлопок сработавшей на лестнице растяжки и резкий, тут же оборвавшийся вскрик. Нацеливаясь на очередную группу, оперативница почувствовала что-то странное. Действия колонны боевиков были слишком организованными, слишком слаженными. Они будто ожидали, что произойдёт то, что произошло. И было ещё что-то. Что именно, Рысь сказать никак не могла. Что-то с их движениями, с тем, как они построены… После слежения в течение ещё пары секунд, пришло осознание. Лишь один из них не следил ни за одним сектором. Остальные же не спускали глаз с вверенных им градусов. Они прикрывали его… Рука плавно сместила ствол винтовки, смещая перекрестье с ведущего на находившегося в центре бойца. Через мгновение грянул выстрел. И тут произошло то, от чего снайпер была вынуждена оторваться от оптики, проверяя, не врут ли ей её глаза. То, чего она никак не ожидала – цель увернулась. Пуля проскользила в считанных миллиметрах от головы, лишь задев и сбив незакрепленный шлем. Рыжие, почти кроваво красные волосы, пара коротких рогов. В голове всплыла фотография заказа. Как? Почему? Его не должно было быть тут – сигнал должен был ознаменовать его смерть. Жон должен был всё рассчитать. На вопросы не было времени. Проскрипев зубами и чертыхнувшись, Рысь попыталась прицелиться вновь. Попыталась. В следующую же секунду руки инстинктивно перехватили винтовку, тут же выставляя её вперёд, дабы защититься от приближающегося удара. Всё произошло мгновенно. Лязг и скрежет разрубаемых металла и пластика. Сияющее алое лезвие. Боль в руке, тут же пропавшая. Вместе со всеми остальными ощущениями от неё. Новая вспышка, на этот раз в районе живота. Колени подкашиваются. Она валится на бок. Рука. Почему она не чувствует руку? Нужно достать рацию. Нужно предупредить. Они ведь не знают… Вздрагивая от колотящих всё тело шока и адреналина, наёмница скользкими от крови пальцами выуживает из подсумка заветное устройство. Губы не слушаются, слова даются с трудом, но в конце концов у неё получается. Её услышали. Больше от неё ничего не зависит. Рысь закрыла глаза в последний раз.

***

Жон бежал так быстро, как только мог. Эта операция ещё не обернулась провалом, но она стремительно приближалась к этому. Если Рысь пострадала, положившись на его руководство и пытаясь остановить цель, а последняя скрылась… Жон стиснул зубы. Нет. Он не даст ему уйти. Не в таких обстоятельствах.

Трупы. Как минимум полтора десятка. Пулевые от винтовки, рваные и осколочные от многочисленных мин и растяжек, добрая половина которых уже гарантированно была разряжена отчаянно пытавшимися сбежать боевиками. Рысь сработала на славу. Никому не удалось пройти. Никому, кроме Адама Тауруса.

– Рысь! Ры-ы-ысь! Мы здесь! – клич Жона остался без ответа. Слегка повернувшись к нагнавшим его Сервалу и Торчвику, он коротко кивнул в сторону подъёмников. – Ждите тут.

Тишина. Пытаясь подавить холодный, сдавливающий внутренности страх, Жон направился к подъёмникам и, приблизившись, спрыгнул в котлован. Под ногами хлюпнуло. Парень замер, и, щёлкнув переключателем расположенного на разгрузке фонаря, осмотрелся. Буквально в метре посреди гигантской лужи крови лежала она. Рысь. Вспоротый живот, глубокая рана в котором почти надвое разделяла тело, отрубленная почти по самое плечо рука. Неподалёку, у стенки, лежало и её оружие. Вернее, то, что от него осталось. Две половины, отсечённых с практически хирургической точностью: судя по всему, именно на винтовку и пришёлся первый удар. Даже залитое кровью и уже начинающее терять цвет, лицо женщины было таким же прекрасным, каким все они его помнили… И каким его помнил Сервал. Жон даже думать не хотел о том, как он сейчас поднимется обратно и сообщит ему: каждый из них в «Стае» был членом большой семьи, но Сервал и Рысь… У них был другой уровень. Они особо не афишировали свои отношения, но о них знали все. Был даже разговор, что Сервал собирается сделать ей предложение. А теперь её нет. Они знали риски. И Оцелот, знакомый с Рысью ещё с самого Советского Союза и прошедший вместе с ней ГРУ. И он сам, постигавший от неё все тонкости снайпинга и обустройства засад и считавший её кем-то вроде старшей сестры или, на худой конец, тётки. За Сервала же он ручаться не мог. Он помнил, что было с ним, когда вертолёт с Рысью рухнул, дав неисправность, а её саму, хотя и, не считая сущих мелочей, невредимую, нашли лишь спустя неделю. Но сейчас был не вертолёт с бракованным шлангом подачи топлива. И Рысь была не в сотнях километров от них. И жива, пусть из разбитого носа ко рту и спускалась дорожка запёкшейся крови, а тело болело от многочисленных ушибов. Здесь же… Они знали риски… Все они. И он, и Оцелот, и Сервал, и сама Рысь… Ложь. Ложь, которой он сейчас так отчаянно пытается заглушить, заткнуть чувство вины. Наглая, абсурдная и абсолютно бессмысленная. Риски есть всегда, но здесь они могли что-то сделать. Он мог что-то сделать. Что-то перепроверить, изменить, исправить, обдумать заново, пока не поздно… Он мог быть внимательнее при финальной проверке, мог выставить более мощное охранение, мог, в конце концов, попросить «Адама» снять эту чёртову маску при встрече и показать лицо. Мог вообще не устраивать этот чёртов театр, а просто разнести в клочья транспорты «Клыка», как только они вошли бы в зону поражения автоматических пушек и ПЗРК, а опознать цель уже по останкам, да много чего ещё… Но не сделал ровным счётом ничего. И теперь этого уже никак не изменить. Он допустил ошибку, а расплатился за неё другой человек. Он вновь проявил недостаток компетенции и дальновидности, но в собственной крови сейчас лежит изрубленный труп Рыси. Жона затрясло. Дыхание, до этого почти академически «правильное» и размеренное, участилось и было готово превратиться в череду неконтролируемых хрипов.

«Ты слаб…» – ехидно прошипело на задворках на задворках разума.

«Сукин сын должен заплатить кровью!» – оглушительный рокот резанул по ушам.

«Ничтожество!»

«Убить!»

«Ты ни на что не способен!»

«Сжечь до тла! Выпустить кишки! Стереть с лица земли!»

«Тебе здесь не место…»

«Покажи, чего ты стоишь! Заставь его пожалеть!»

Ледяной шёпот и пылающие гневом крики продолжали сменять друг-друга с нарастающей скоростью и громкостью, пытаясь взять верх, и, в конце концов, смешались в единую какофонию, перекрывающую все окружающие звуки и давящие на сознание.

– Хватит!!!

В тот же миг наступила тишина. Жон не сразу понял, что истошный вопль принадлежал ему. Придя в себя, он обнаружил, что стоит, припав на колено и держась за голову. Слёзы и холодный пот капали с лица вниз на бетон, исчезая в алом море.

Необходимо было успокоиться. Вдох. Выдох. Дрожащие руки медленно, сами собой, сжимаются в кулаки. В чём-то второй голос был прав. Ещё можно было кое-что сделать. Довести дело до конца. И отомстить. Сегодня Адам Таурус умрёт.

***

Вернувшись к смотревшим на него с опасением Роману и Сервалу, Жон не проронил ни слова. Склонённая к земле голова и взгляд, в котором одновременно читались ярость, горечь и раскаяние, говорили всё сами. Простояв молча несколько секунд, юноша, наконец, шумно выдохнул и заговорил. Слова выходили чеканными, было видно, что сохранение самообладание даётся ему с трудом:

– Торчвик, со мной. Ублюдок движется по шлюзам, далеко уйти не мог. Если поспешим, нагоним его. Мне пригодится твоё знание маршрутов. Сервал, остаёшься тут. Скажи остальным, чтобы подтягивались за нами, как закончат. И свяжись с центром, пусть обеспечивают сантранпсорт… Понадобится не один мешок. Мне жаль. – сказав это, парень кивнул Роману. – Выдвигаемся.

***

Уже приближаясь ко входу в шлюз, Жон осознал, что идёт в пасть ко льву: он не мог хорошо ориентироваться в трубах и не знал численности сопровождавших Тауруса бойцов. Если атаковать в лоб – даже при условии, что охраны у командира боевиков немного, и полдюжины противников в столь замкнутом линейном пространстве с лёгкостью могли удерживать их достаточное количество времени, чтобы их лидер мог уйти. Необходим был план, и быстро. Жон кинул взгляд на движущегося рядом с ним Торчвика, и его осенила мысль. Остановившись у самого шлюза, он дал Роману знак сделать то же самое:

– Я в курсе, что ваша братия часто использует эти тоннели для того, чтобы незаметно перемещаться. Ты знаешь их, как свои пять пальцев. Куда они могут направиться? Где выйдут? Можешь сказать?

– Хм… Эти трубы идут к Набережной, а дальше развилка: либо в город, либо в слив метрах в 50 от берега. Им нужно покинуть канализацию как можно быстрее, чтобы можно было запросить транспорт и свалить куда-нибудь в пустоши, на один из опорных пунктов… Есть ближайшие незакрытые люки здесь и здесь. – Роман достал свиток и открыл карту. – Но один – не вариант, люк прямо посреди улицы, а это ещё и Вайтальская, там народа до и больше круглые сутки… – Роман ткнул в одну из пометок. – Вот тут они выйдут, что угодно ставлю. Проулок между Набережной и Разбойничьей. Туристов мало, сейчас не сезон. Рядом гетто, трущобы. Как раз идеальное место, чтобы затеряться. Если мои подсчёты правильны… Они будут там минут через пять. Через семь, если решётки закрыты.

– Принял. Значит так. Ты – в трубы, прорывайся. Когда подойдёт подкрепление, скажешь, что я ушёл вперёд. А я – за Таурусом. Удачи.

Сказав это, Жон сорвался с места и, быстро взобравшись по технической лестнице, поспешил к указанному месту, сверяясь с картой.

***

Жон был на месте уже спустя две минуты, но эти минуты показались ему вечностью. Едва отдышавшись, он сел около люка и прислушался. Из-под земли сквозь журчание воды доносились шаги и чьи-то голоса. Он успел вовремя. Встав и слегка размявшись, парень начал ждать. Когда голоса окончательно приблизились и послышалось металлическое клацанье лестницы прямо под люком, Жон встал в стойку. Секунда, две. Клацанье нарастает. Три. Люк медленно поднимается. Четыре. Глаза боевика, высунувшегося из трубы, удивлённо расширяются, когда армейский ботинок соединяется с его лицом, далее уходя чуть выше и окончательно откидывая диск люка назад. Что происходило после этого, Жон не осознавал. Не осознал, как сиганул в люк следом за падающим вниз террористом и, приземлившись, заставил грудную клетку последнего издать мокрое чавканье вперемешку с резким хрустом. Не осознал, как отшвырнул в сторону ещё одного противника, бросившегося на него, заставив того – вернее, судя по тембру голоса, ту – удариться затылком о бетонную стену и медленно осесть. Не осознал и того, как, прицелившись в видневшийся в тоннеле бак с прахом, видимо, питавший освещение, взрывом сжёг заживо ещё полдюжины боевиков, спешивших на помощь к своему командиру. Мозг юноши обрабатывал только общую обстановку, словно машина сообщая телу об угрозах и отдавая команды к действиям. Всё остальное ушло на второй план. И только зловещий голос будто отбойным молотком сотрясая сознание и восприятие повторял одни и те же слова: «Убей их. Убей их всех.»

***

Рукоятью одного из револьверов разбив маску последнему из вставших у него на пути фанатиков и добив дезориентированного врага выстрелом из другого, Жон кинулся к своей отступающей цели. Он уже чувствовал, что близок, чувствовал… За ближайшим поворотом туннеля он смог убедиться в том, что чувства не обманывали его. Адам был там и ждал его с клинком наготове. От участи быть разрубленным надвое Жона спасли рефлексы и узкое пространство туннеля, не давшее фавну места для правильного замаха. Страшный удар не достиг своей цели, но задел плечо и левую руку Жона. Стиснув зубы и зашипев, Жон тут же огрызнулся парным выстрелом из своих револьверов, целясь в голову и в сердце оппонента. Адам отбил раскалённый металл почти играючи, мгновенно меняя стойку для более точного и быстрого удара. Этот удар вполне мог бы и закончить жизнь любого другого бойца, но только не ученика Оцелота. Отскочив в последний момент назад, Жон вновь прицелился. Канонада выстрелов эхом раздалась по тоннелю. Вспышки пламени и алые блики пляшущего в воздухе клинка, отражающего либо и вовсе рубящего пулю за пулей. Пространство между оппонентами заволокли облака пыли и бетонной крошки, высекаемых далеко не всегда вписывающимся в тоннель «Увяданием», а также многочисленными рикошетами отражаемых зарядов. В какой-то момент одной из пуль удалось преодолеть оборону Тауруса и, пройдя по касательной, отколоть приличный кусок от маски, до этого скрывавшей лицо террориста.

Патовая ситуация прервалась: Адам отпрянул назад, рефлекторно схватившись за лицо от внезапного удара, Жон же не услышал грохота взрывающегося пороха после щелчка курка. Мгновенно перехватив револьверы за стволы, на манер дубинок, Жон, замахиваясь на ходу, сблизился со своим, как ему казалось, временно беззащитным врагом. Но здесь его ждала практически смертельная неудача. Адам отреагировал гораздо быстрее и собраннее, чем ожидал наёмник. Ни секунды не колеблясь, он отпустил рукоять меча, крутанулся вбок, уклоняясь от удара и пропуская Жона чуть вперёд, после чего взял руку юноши в захват и ударом по запястью заставил того разжать ладонь, выпуская оружие. В следующий же миг, пользуясь собственной инерцией и вложенной в удар Жона силой, Адам без труда перевалил его через себя, и, удерживая на плече, впечатал торсом в бетонную стену. Жон был готов поклясться, что слышал треск собственных ломаемых рёбер. Вероятно, так и было: каждый вдох сопровождался нарастающей острой болью в груди, а к горлу то и дело подступал кашель. С трудом поднявшись на разъезжающиеся на мокром полу ноги, Жон тут же упал вновь. Причиной, впрочем, было не внезапное подскальзывание и не слабость, вызываемая отчаянными попытками сконцентрировать ауру на повреждённых местах. Алый росчерк, от которого парень едва уклонился, чуть не стоил ему головы. Инстинктивно доставая из кобур «1911» взамен утраченных револьверов, Жон мгновенно выставил руки вперёд и отточенным движением больших пальцев переключил оружие в автоматический режим. Раздался треск, магазины опустели за считанные мгновения. Увы, возможности нормально прицелиться не было, ввиду чего вся очередь ушла выше, чем планировалось. Этого, впрочем, было достаточно: пули задели проходившую под потолком трубу, которая тут же разразилась выходящим через разрыв потоком кипятка, хлынувшего прямо в лицо Адама. С хотя бы минимальным уровнем ауры об ожогах можно было не беспокоиться, особенно при наличии опыта её использования. Впрочем, даже если импровизированный «душ» и не мог навредить Адаму, он всё равно послужил прекрасным отвлекающим фактором, дав Жону драгоценные секунды на то, чтобы снова встать и атаковать противника. Не тратя времени на перезарядку, он бросился на Адама, схватив первый же попавшийся под руку предмет. Им оказался ржавый, но крепкий на вид кусок арматуры, ударом которого он вполне мог бы разбить фавну голову. Мог бы, если бы не аура. Адам упал на колени, когда железный прут встретился с его черепом, но свой клинок так и не выпустил. В последний момент, но всё же заблокированный удар, казалось, лишь разозлил мечника. Замахиваясь вновь, Жон намеревался продолжить начатое, в буквальном смысле применяя забавный, но, если подумать, довольно полезный и соответствующий реальности принцип боя, описанный профессором Портом всего одной фразой: «если не работает всё остальное, просто бейте, пока не сдохнет – точно подействует». Но Адам не собирался давать ему такой возможности. Красное лезвие промелькнуло в считанных миллиметрах от лица Жона, разрубив его импровизированное оружие ровно над местом, где он за него держался. Адам намеревался оставить своего противника без руки, однако промахнулся, вновь не рассчитав габаритов своего меча. Обезоруженный, Жон поспешил вновь уклониться и увеличить дистанцию. И как раз вовремя: последовавший за рубящим ударом укол едва не пришёлся ему прямо в живот. Едва. Вместо того, чтобы пробить юношу насквозь, клинок лишь распорол разгрузку, бронежилет и комбинезон, полоснув скрываемую ими плоть и оставляя длинный кровоточащий порез. Прижав руку к ране, Жон поморщился. Перчатка мгновенно покраснела и намокла. Лезвие глубоко прошло. Не слишком, чтобы удар был смертельным, но достаточно, чтобы он мог стать таковым, если не заняться ранением в ближайшее время. Бой надо было заканчивать.

Адам был схожего мнения, словно хищный зверь кинувшись в сторону оппонента с намерением прикончить назойливого человека, посмевшего бросить ему вызов. Уклонившись, Жон прошёл прямо под рукой Адама и ударом в ноги повалил его. Подобранный с пола кирпич, как и арматура, не мог похвастать большими возможностями в пробитии ауры, но они Жону были и не нужны. С диким рыком он наносил удар за ударом, продолжая прижимать Адама к полу. Керамика трескалась, раз за разом тараня едва видимую преграду, но точно так же, постепенно, сдавалась и аура. После очередного удара Адам почувствовал вибрацию на запястье: счётчик предупреждал о критически низком уровне. К счастью для фавна, именно в этот момент он сумел нащупать рукой то ли камень, то ли кусок такого же кирпича, которым его продолжал избивать противник, то ли и вовсе отколовшийся либо от времени, либо от их сражения сгусток бетона. Ему, в общем-то, было всё равно: в любом случае это было что-то достаточно большое и тяжёлое. Подцепив объект пальцами и плотно схватив, Адам нанёс сокрушительный удар Жону в висок. Сбросив с себя человека, боевик встал и, выудив в полумраке тоннеля свой меч, медленно переставляя ноги пошёл его подбирать.

Жон не мог ему помешать, как не мог и подняться на ноги. В глазах рябило, по лицу и шее текла обильная алая дорожка, а голову разрывал звон сотен колоколов. Один глаз напрочь отказывался открываться. Тошнило. Сознание «прыгало», то ускользая, то вновь приходя. В какой-то момент перед Жоном предстал Адам, заносящий клинок для удара.

– Ты хорошо дрался, человек. – произнес Адам, утирая кровь с лица. – Обычно представители твоей ничтожной расы куда слабее и трусливее. За это я дарую тебе смерть от клинка. Будь благодарен, не все удостаиваются подобной чести.

«Я облажался по-полной, не так ли?» – промелькнуло в голове у Жона. Он улыбнулся. Столько лет тренировок, обучения, и вот он здесь: в секундах от того, чтобы быть убитым каким-то спятивший фанатиком посреди вонючей канализации. Вот уж действительно. Смерть, достойная ученика лучшего стрелка Земли, легендарного Револьвера Оцелота.