Текст книги "You love me anyway (SORORATE) (СИ)"
Автор книги: PallVan1987
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)
– Какую именно? У меня, знаешь ли, в репертуаре Сар… Всех не переебешь, однако!
Лука раздражился: – Кончай валять. Ту самую Сару, за которой мы оба увиваемся уже много лет.
Алфи был явно не готов к такому повороту событий. Лука знал обо всём. Вынюхал подлец.
– С чего бы вдруг мне её отталкивать? – вскинул он руки, – Какая причина, м?
Лука раздраженно цыкнул: – Не всё твоего еврейского ума дело.
Алфи развалился в кресле, демонстративно сложив руки, желая знать причину, выжидающе зыркая на Луку.
– Я же пристрелю тебя, макаронника сраного, да? – указал на него ладонью Соломонс, – Что меня нахер останавливает, м? Ровным счётом ничего, ага!
Чангретта поправил пиджак: – Моя женушка не способна к воспроизведению потомства. И по итальянским законам…
Алфи не позволил ему закончить мысль, громко иронически хмыкнув.
– Да? А ты уверен, что вторая из рода Сабини осчастливит тебя? Рассчитываешь на Сару, таки, как на манну небесную, а?
Алфи задумался над тем, что он регулярно встречается с Сарой уже около трех лет. И все эти три года девчонка была для него безотказна в любое время дня и ночи. Что ж, Алфи умел видеть перед собой что-то большее, чем печатный текст газет, хотя бы потому что никогда их не читал. Внимательный еврейский мужчина, знающий чуть больше о женской физиологии, благодаря юности лет.
– К тому же, она лишь на жалкую четверть итальянка. Может, стоит мерить её по другим законам? Как считаешь?
– Брось Сару, – процедил Лука, минуя любопытство и мораль Алфи, – И я провезу сто твоих бочек в США.
Алфи немного оживился, но виду не подал. Деньги были его маленькой слабостью, отодвинувшей Сару на второе место, где она всегда и была, как он сейчас думал, но это было далеко не так. Алфи пытался защитить себя и свою корысть:
– Дёшево ты, – подивился Соломонс. Он не хотел расставаться с ней за жалкую выгоду. Алфи нужен хороший навар, который успокоил бы его разбитое сердце. – Однако, оцениваешь нашу Сару. Она та ещё штучка, да, и тянет не меньше, чем на триста.
Лука сжал кулаки: – Сто и ты не подпускаешь её к себе и своей пекарне на расстояние пушечного выстрела, пока я не увезу её в Италию.
Алфи хмыкнул. Новость о том, что Лука увезет её, колко прошлась по рецепторам.
– Пока ты на моей территории, я могу потребовать все триста пятьдесят! – вскинул он указательный палец, – Знаешь, её сиськи в руках как наливные яблочки. Ты только представь! – Соломонс масляно улыбнулся.
Он не чувствовал себя мерзко от того, что торгуется любимой девушкой. Это для него она была любимой, а кем он был для неё на самом деле? Алфи до конца не знал. По крайней мере она не афишировала свои отношения даже перед подружками, а Алфи хотелось, чтобы она утирала нос за светскими беседами в университетском кафе. Сара не позволяла ему встречать её после занятий и вообще приближаться к университету. Беспокоилась за репутацию? Вряд ли. Скорее всего просто стеснялась своего зрелого бородатого любовника.
– Вы всё-таки спали? – чуть наивно и с надеждой на обратное прошипел Лука.
Это было глупо, спрашивать вот так, лоб в лоб.
Алфи откинулся на стуле и хищно ухмыльнулся, на зло Луке разумеется.
– Нет, чтоб тебя, в нарды ночами играли! – он чувствовал себя уверенно, желая взорваться от скривившейся в беспомощности рожи Чангретты. Нарочно ли он обесценивал Сару?
– Молитвы читали, ага? – Алфи была приятна мысль о девушке и их ночных деяниях, но также он понимал, что торгуется и знал, Сара его вряд ли простит за подобное.
Хотя, вспоминая мягкость её характера, он мог рассчитывать, что позже Сара остынет и примет его назад. Она была доброй, слишком доброй и многие, в том числе и он, пользовались этим. Но сейчас он решил рубить с плеча и сжигать мосты сразу же, чтобы потом выстроить новые, железные.
Алфи задумчиво облокотился на спинку кресла и потёр бороду.
– И много вы «начитали»?
Алфи прищурился: – Не всё твоего ебучего итальянского ума дела, да? – передразнил он его.
– Сто пятьдесят бочек и я больше никогда не хочу слышать о том, что между вами было. Чтобы ни один проклятый отблеск не мелькнул в её памяти и не отразился на остальных годах и поколениях. Чтобы вы даже не здоровались, когда невольно встретитесь на улице, – требовал своё мистер Чангретта.
– Прям так, да? – глумился он над Лукой, – Задница у Сары, как помню, в точь как у немецкой лошадки! – продолжал Алфи требовать своё. Он умел это делать. Умел настаивать и манипулировать. Таков его склад ума.
– Двести и это конечная цена! – Лука чувствовал себя дураком, но что он мог поделать.
Ему уже много лет нравилась Сара. И он ждал, терпеливо ждал случая. Но когда узнал о том, что Алфи изматывает его предмет обожания долгими ночами – терпение лопнуло.
– Видимо, не так уж сильно ты и хочешь её заполучить, да. Чего тогда приперся, таки, не пойму? – спросил Алфи, – Триста бочек, – хлопнул он по столу широкой ладонью и приподнялся, заканчивая разговор, – Триста злоебучих бочек и я отправляю ключик от нашего маленького рая, – Алфи изображал это, размахивая руками, – в Гватемалу или в Гваделупу нахер, ага? – на этой фразе Алфи замер и широко раскрыв глаза, ужаснулся своим словам, – А ты забираешь её в свой конченный-законченный итальянский ад, – произнёс он сквозь зубы, остановив застывший и безжизненный взор, – Увозишь с глаз моих долой, да? – взглянул он на Чангретту и опустил брови, сомкнув припухлые губы.
От этих воспоминаний Алфи принялся ещё сильнее избивать ни в чем не виновного человека, рабочего, мелкую сошку, со всей своей значительной силой. Он видел, как остальные работяги идут по своим делам, выполняют пятничный объем, но большинство из них уже помолились за Генри, который, вероятно, одной ногой был на том свете, тронув пространство Соломонса.
Алфи был рад причинить серьезный ущерб Генри на глазах у всех. Он хотел, чтобы это событие коснулось всех рабочих, чтобы никто не смел говорить о Саре, произносить её имя и упоминать её, как лукавого в семье католиков. Он хотел, чтобы работяги знали, что всё кончено и чтобы никто не смел разевать свой рот о ней и против неё, так же как и бросать вызов самому Алфи. Он понимал, что разговоры обязательно дойдут до итальянцев, дойдут хоть до Китая и, уж рано или поздно, до Клеркенуэлла.
Он не собирался ввязываться в серьёзную войну из-за женщины. Никто не собирался этого делать – ведущие к полному господству над бандитским миром.
Алфи многому научился за эти годы, пока варился в бизнесе и собирался использовать эти знания и свои связи в полной мере. Алфи был уверен, что они узнают о том, что он более, чем способен сводить счеты, старые или новые, за свою Сару, но позже.
Он выпрямился, превратив Генри Осборна в кусок хорошо отбитого мяса. Кровь была везде, на всех поверхностях, в том числе и на одежде Алфи. Брызги попали на рубашку и брюки, которые теперь стали не годными для носки. Запах стоял убийственный: сырости и железа, смешанный с ромом, расстеленным огромной лужей. Генри тихо плакал, свернувшись на бетонном покрытии и это раздражало Алфи больше, чем первоначальное оскорбление.
Соломонс получил возможность осмотреться, потирая костяшки пальцев, поправляя печатки.
Сделав три-четыре глубоких вдоха, Алфи понял, что сломал руку и челюсть Осборну. А эта несчастная бочка, что разлилась и треснула от падения – была ничем, грудой деревяшек и грязной водой, вобравшей в себе пыль с сапог, покрывающей лёгкой плёнкой на темной спиртовой глади.
Алфи почувствовал себя плохо, очень плохо и дёшево. Аналогичные триста бочек будут проданы, он заработает несколько тысяч фунтов, бросит эти пачки денег в сейф и забудет о них. А Сара? Она уже никогда не вернется к нему после такого предательства, если узнает.
А Сара узнает, ведь у Луки будет достаточно дней и ночей, чтобы сказать ей об этом перед сном или перед завтраком, дабы развеять любовную тоску.
***
Иса наблюдала за тем, как её падчерица Дора Чангретта готовит ужин для своего мужа. Пока девушка нарезала овощи и отваривала пасту, Иса увидела на лице падчерицы отчаяние и одновременно нотки радости и почувствовала терпкое желание обнять её. Но она осталась сидеть на своём стуле и не двинулась с места, потому что она знала, что Дора – девушка не тактильная, не контактная и, казалось, лишенная нежности. Дарби считал, что причина кроется в её рождении при работном доме, где ни любви, ни жалости. Только старое шерстяное одеялко.
Дора налила мачехе чая и продолжила рассказывать о том, что её Лука сегодня обещал вернуться к ужину и, к слову, обещание сдержал, впервые за несколько месяцев.
Иса лишь посмотрела на старшую дочь со всем сожалением, какое она только могла воссоздать, понимая, что она снова приняла опиаты.
– Ты говоришь какой-то вздор, милая. У тебя, вероятно, жар!
Дора громко расхохоталась. У нее был звонкий и истеричный смех, от которого её голос звучал очень трагично. Это был смех, противоречащий убийственной горести, скрытой за ним.
– Он женится на Саре! – проговорила она с граничащей кровной обидой, держась на грани приступа истерии, приподнося к губам острие ножа.
Иса покачала головой дочери и вздохнула.
– Может, тебе прилечь отдохнуть? Я уж сама тут как-нибудь… – осторожно проговорила Иса, зная, как разговаривать с человеком в опьянения, решив, что отсутствие парочки болтиков в голове Доры действительно дают о себе знать, а приём *лауданума не такой уж безопасный.
Прикладывая к её лбу, покрытому испариной, тёплую ладонь, Иса заявила: – Ты уже бредишь Лукой, дорогая! – теперь в её голосе звучал едва заметный гнев, – Хватит бегать за ним как влюбленная школьница на чёртов износ!
Дора закрыла серые глаза, как будто это действие перечеркнет истину, на которую указывала ей мачеха. Она знала себя и свои повадки лучше, чем кто-либо, но не хотела слышать об этом от кого-то еще.
– Он мой муж! И он женится на Саре! Я знаю!
Иса в изумлении поджала губы и, развернувшись на каблуках, ринулась к верхнему шкафчику гарнитура, вынимая полупустую бутылочку из-под настойки, и бросила через плечо: – Ты снова налакалась лауданума?
Дора тяжело вздохнула и изо всех сил закричала, затопала ногами и стиснула кулаки. Это был крик ярости и обиды, когда твоя любовь остаётся безответной и уходит из-под носа, но никто вокруг не понимает тебя.
– Ничего я не пила!
Дарби встал в дверном проёме, пришедший на крики дочери и взволнованно посмотрел на неё.
– Дора, пожалуйста, успокойся, – взмолился он, поправляя костюм.
Она была буйной, как и он. Их характеры были копиями друг друга, что ещё больше злило Сабини. Как и всегда, в других людях нас больше всего раздражает то, что мы не любим в нас самих.
Дора вытянула лицо от дикого возмущения и саркастически сказала, как будто разговаривала с ребёнком: – Сколько стоило согласие на двоеженство? Сколько стоит твой затухший престиж, папа?
Иса усмехнулась, решив, что её падчерица действительно одурела. Что за глупости она говорила? Так ещё и бросала вызов отцу.
Дора, несмотря на её патологическую влюблённость в Луку и скверный характер, умела врезаться в любого человека жестоким и прямолинейным вопросом. Сейчас её целью был родной отец.
Дарби быстро закипел, но старался держать свой гнев в руках и это было видно. Его мягкое лицо тяжело исказилось, когда он с очевидным трудом пытался подавить свою ярость.
– Ты сама стала причиной всего этого, Дора, и ты это знаешь! – сказал он сквозь стиснутые зубы, жестикулируя, тыкая в дочь пальцем, только бы Иса не прочла между строк.
Дарби видел в глазах дочери слезы. Он знал, что ей нужен был один живой и здоровый ребёнок, а ещё отказ от опиума. Откровенно говоря, Сабини видел, как его Дора устала и как она измотана. Её лицо было бледным, мешки под глазами тёмными, а скулы впалыми. Сейчас он, кажется, как мужчина, понимал настрой зятя, и перестал сожалеть о своём торопливом решении, принятым после вчерашнего ужина.
Вчерашний день
Лука терпеливо наблюдал за тем, как Дарби Сабини пересчитывает убытки, собирает свои чертовы пожитки и как его иск и судебное дело против ирландцев разваливаются. Теперь-то он никуда не денется от него.
Пали надежды Дарби на отсрочку банкротства. Его ждала судьба того, кем он был до рождения Сары – мелким букмекером или вышибалой в клубе. К такой жизни он был совершенно не готов и Лука это знал, готовый использовать известное в своих целях.
Войдя в кабинет тестя, Чангретта по-хозяйски развалился в кресле, просматривая чужую корреспонденцию.
– Что это за дерьмо? Счета за «Эдем», а тебе нечем платить, отец, ведь так?
Дарби нахмурился, делая вид, что не понимает о чем толкует его зятек.
– Переезд в Эссекс не минуем, не так ли?
Дарби кивнул, поджав губы: – Меня взяли за яйца со всех сторон, – пробормотал он торопливо в своё дешевое оправдание, размахивая правой рукой.
– А Сара не захочет уезжать… – подтвердил Лука и Сабини согласно промычал, сложив руки на столе, не переставая ими дергать. Его состояние было судорожным.
– У неё здесь университет, – зажестикулировал Сабини, – Ей надо учиться.
Лука усмехнулся: – Причина не только в университете, хочу тебя заверить, – чвакнул Лука тонкой зубочисткой, – Есть кое-что поважнее для твоей дочки.
Сабини прожег Луку вопросительным взглядом.
– Что же это? – кажется он искренне не понимал, что может удерживать юную леди в Лондоне. Любовь, например.
– Алфи Соломонс, – выдал Лука и Дарби изумился и моментально взорвался.
– Ты сейчас допиздишься и я позову Ральфа, а он уже выкинет тебя отсюда во имя Короля! – прокричал Дарби.
Он обожал Сару и не верил, что она могла закрутить роман с Соломонсом.
Лука терпеливо выслушал и продолжил.
– Сара уже несколько лет встречается с твоим давним другом, нынешним врагом по совместительству, – Лука вынул зубочистку, – Он её не обижает, не трясись так, папаша. Более того, он заботливо ублажает её каждую ночку. Держит девчонку в тонусе, дарит всплеск эмоций и гормонов, водит в рестораны, помогает с математикой. Хорош партнёр?
Лука резко замолчал, не зная, как продолжить, чтобы вывернуть всё в свою сторону.
– Соломонс – этот паскудник, продажный ублюдок! – кричал Дарби, брызгая слюной, и Лука видел, как гнев и дерьмо льются из пасти тестя, – Старый сраный рэкетир! – он вскочил с места и выхватил пистолет, наводя на зятя за эту едкую информацию.
– Прежде чем взводить на меня револьвер, подумай о том, кто ты и где ты. Вынимая оружие, ты убиваешь не меня, ты убиваешь Дору и одновременно теряешь Сару, которая сбежит к Соломонсу, – указал он зубочисткой.
Дарби сел на место и сложил руки. Его состояние было на грани срыва. Импульс игрался на его виске.
– Я узнал о Саре и её шашнях пару дней назад и уже отвадил от неё Соломонса ценой собственных усилий, – смело заявил Лука, – Но вся беда в том, что своенравная девочка рвется к этому поганому жиду, как опоили! – поражался итальянец.
Сабини молчал, потирая бровь, ощущая неимоверный гнев, сглатывая его.
– Я могу вернуть Сару на путь истинный и твоё былое величие одним лёгким и безболезненным путем, – гнул своё Лука.
Дарби имитировал спокойствие: – Какой ценой?
– Взгляни, – призывающе сказал Лука, окинув взором стол Дарби, полупустой распахнутый сейф, и ухмыльнулся, – Всё, что от тебя осталось – это пару тыщонок и свора долгов! – он обошёл стол и вынул из кармана небольшой, сложенный вдвое лист плотной бумаги, какая выдаётся юристами, нотариусами и прочими конторами, – Я попросил своего юриста пересмотреть договор о заключении брака между мной и Дорой…
Дарби слушал Луку более внимательно, изредка подергивая веком, потирая усы.
– И нашёл один замечательный пункт, – заметил он, – Который мы, к сожалению, не обговорили заранее то ли из-за спешки, то или ещё каких-то факторов, – быстро добавил Чангретта, махая руками, слабо улыбаясь, – Но суть договора остаётся прежней, – продолжая с той же монотонностью, переводя взор на печатный текст.
– Сумма брачного выкупа, которая была раннее заплачена за невесту, – Лука водил глазами, выдерживая паузы, чтобы информация дошла до Дарби в полной мере, – Должна быть возмещена её родственной группой в том случае, если первая жена оказывается бесплодной, т.е. не имеет возможности иметь детей, – Лука поднял глаза на Сабини, видя, как лицо его исказилось.
– При невозможности родственной группы возместить сумму раннее заплаченного выкупа, муж имеет право жениться на родной или двоюродной сестре жены. Рождённые от второй жены, примечание – сестры, дети считаются принадлежащими, как правило, первой супруге.
Лука отложил бумагу и, перевернув, протянул по столу Сабини.
– Твоя подпись, папаша? – спросил он, опустившись на руки, оперевшись о стол, – На каждой сраной странице, ведь так?
Сабини встал с места. Размеренно вздохнув и облизнув губы, он схватил пепельницу и, разбив её об угол стола, кинулся на подорвавшегося Луку.
– Нужно уметь принимать правильные решения, – подытожил Лука, увернувшись от бросившегося на него Сабини, втискивая его в стену, – Я не спрошу с тебя ни фунта и даже накину сверху пару тысяч за «уценёнку» после грязных рук еврея!
Дарби кричал: – Ты никогда не получишь Сару! Никогда! Мою Сару!
Лука улыбнулся: – Надо было лучше перечитывать договора, а не искать слепую выгоду! – отпустив Дарби и поправив волосы, он двинулся прочь из кабинета, не обернувшись.
Маленький Френк стоял в пороге кабинета отца, сталкиваясь глазами с Лукой.
– Будь внимательнее. Там много стекла, ты можешь пораниться.
Дарби отдышался и, заметив сына, закричал на мальчика.
– А ты чего уставился?! А ну пошёл вон!
Дарби сожмурился до боли в глазных яблоках, снова возвращаясь к Доре.
Если два человека и должны держаться подальше друг от друга на этом свете, так это Лука и Дора. Он ухлестывал за ней, когда Дора ещё училась в школе, а Лука был уже взрослым парнем. Пожалуй, именно с тех дней Иса возненавидела его с первого взгляда.
Дора в лучшие времена была дерзкой забиякой и, получив статус жены одного мафиози, её самооценка взлетела до чёртовых небес.
Дора была и есть одержима Лукой и сначала это чувство было взаимным, как многим казалось. Но как только медовый месяц завершил своё путешествие, а эти двое вернулись домой, то Лука приступил к работе и поиску новых ощущений. В общем-то, Дора не стеснялась воевать за своё счастье с другими девушками, но как же она не могла понять, что эти девушки появлялись по одной причине – из-за Луки. С каждым днем обида и ревность съедали её.
Дарби подумал о том, что может Лука поторопился с ночным. И даже если нет, то всё это исключительно ради их семьи и детей, ради Доры, а не похоти и блуда.
Дарби знал, прекрасно знал, что Лука хочет иметь детей и он также хочет иметь вторую жену, потому что как мужчина, он имеет право влюбляться столько раз, сколько это будет угодно его душе.
А вторая жена – это ничто иное, как олицетворение его естественной потребности в регулярных изменах, которыми пропитался их брак с Дорой. Со вторым браком измены перестанут быть изменами, а станут «богоугодным делом».
Только мало кто знал, что Дарби, что Иса, что Дора о том, что Лука нуждался в заботе, которой ему не хватало и он искал её на стороне и нашёл. Подобному мужчине всегда нужен крепкий тыл. Если он есть, то нет необходимости искать себе другую женщину. А Лука, в поисках тепла, умудрился полюбить другую – младшую сестру своей жены.
Эта забота была в Саре, которая всегда была вежлива и добра с ним, пока он не принимался давить на неё. Она была единственным человеком, который с большим упоением слушал его рассказы и бандитские истории, может из-за страха, а может из-за действительного интереса.
А чай, который Сара готовила и подавала с доброй улыбкой – плавил его сердце как кусочек сливочного масла. Она умела прощать, забывать его шуточки и странные выходки. Сара опускала глаза на брошенную в её адрес неуместную шутку, уходила в сторону и огорченно улыбалась. Но уже через час её глаза озарялись прощением, которого было достаточно для всех его выходок. И Лука думал, что ещё немного и будет взаимная симпатия.
– Когда Сара родит, Лука заберёт у неё ребёнка и он будет жить со мной, – не унималась Дора, – Матерью буду считаться я, – волнение в её голосе пронзило задумчивость Дарби и удрученность Исы. Какая же из неё будет мать? Принимающая опиаты вместо снотворного?
Иса, как женщина, всё понимала, смотря на обезумевшую падчерицу, что принятие этого факта связано с низкой самооценкой и отсутствием стабильности, которую не мог дать Лука. Дора была той, кто не представляет себя цельным человеком без мужчины. Это очень странно и тревожно со стороны, поэтому Иса нервно вздохнула. Она пребывала в состоянии шока.
– По-твоему, Сара с лёгкостью пойдёт на это? Сама, по доброй воле? – спросила Иса.
Дора кивнула, со стеклянным взглядом пожёвывая лист салата.
– У неё же нет выбора, – пожала она плечами с безразличием. Главное, чтобы Лука был рядом, а сколько из-за этого жертв – Доре наплевать.
Иса нервно рассмеялась и лицо её скривилось от ярости. Какая-то рвань из подворотни воротит судьбу её любимой Сары! Для этого негодяя она растила свою девочку? Испытала все круги ада во время родов, едва не погибла, чтобы судьбу этого красивого и доброго создания разбивали какие-то недоумки?
– Сара не пойдёт на это так легко, как вы двое думаете!
Иса не заметила, как стала указывать на падчерицу тонким ножом для резки, тем самым, который она убрала от неё подальше пятью минутами ранее, чтобы та не порезалась, но теперь настрой был иной.
– А ты потеряешь сестру! Навсегда! Запомни это!
Дора была односторонним радио, которому было безразлично всё, кроме мужа. Её мысли были далеко, а взгляд затуманен.
– Лука хочет всё обсудить сегодня вечером, а завтра решить этот вопрос на семейном совете.
Иса почувствовала, как её желудок свело. Господи, только он ведал, что будет твориться. Сердце её заныло.
Женщина перестала резать и тяжело ударила рукояткой ножа об стол и посмотрела падчерице в глаза.
– Зачем ты соглашаешься на это, уничтожая судьбу Сары?! – её голос звучал тянуще-притупленно, едва хрипло, ища поддержки в лице Дарби. Исе не хватало воздуха и слов. – У неё могла бы быть карьера и хороший мужчина за спиной! Что ей даст твой потаскун?
Дора, встретившись с её глазами в ответ, тихо сказала: – Я скучаю по нему, знаешь?
Иса взмолилась и прикрыла глаза руками.
– Когда его нет рядом, когда он исчезает на долгие ночи, мне кажется, что от меня отрывают часть. И я не могу пошевелиться без этой части, без Луки. Я живу им, – слезы отчаяния наполнили глаза Доры, когда она это сказала, и, не задумываясь, Иса обняла её, желая вместо этого отвесить крепкую оплеуху.
– Думаешь, хоть что-то удержит его дома, милая? Удержит его рядом с тобой?
Не привыкшая к тому, что мачеха обнимает ее, Дора извлекла из этого большое удовольствие. Девушка втянула её запах, домашний и сладкий, и согласно кивнула.
– Думаю, да.
– Смотрите, вот они… – прохрипел Лука, войдя столовую.
Его высокий стан вписывался в интерьер дома, богато обставленного и просторного.
Он плавно вытащил Дору из рук матери и, увидев ее слезы, серьезно сказал:
– Снова слёзы? Порядком надоело.
Иса тяжело вздохнула и отошла в сторону, когда ее дочь сказала сквозь рыдания:
– Я так рада, что ты вернулся домой, вот и все.
Лука посмотрел в лицо своей жены и увидел в нём любовь, а также потребность и желание, настолько сильные, что она была способна убить ради него. Он почувствовал себя так, словно оказался в жестяной коробке, стены которой надвигались и обещали придавить его.
Лука прижал ее к себе и в несколько сухих касаний избавил её от тех ночей в одиночестве, которые она провела, дожидаясь его. Он сказал ей, что с него предостаточно о том, что ей одиноко и плохо, поэтому Дора промолчала и наслаждалась объятиями.
Шестилетний Френк вошёл в кухню и снял наэлектризованность, повисшую в воздухе. Он выстрелил из игрушечного лука и попал в навесной шкаф, точно над головой Луки.
Дора наблюдала, как ее муж схватил на руки Френка и, перевернув вниз головой, стал щекотать мальчика, пробивая того на яркий смех. Френк был его любимцем и, зная это, он крутил Лукой.
И все время, пока она смотрела эту сцену, Дора почти ненавидела брата за то, что он прерывал самые лучшие моменты. И ей приходилось только проглатывать ревность к ребёнку – к чужому для Луки ребёнку.
Впрочем, она могла догадываться, что Лука любил её брата исходя из тех соображений, что он был маленькой мужской копией Сары. Его большие голубые глаза являлись зеркальным отражением небес. Взаимосвязь, казалось, была очевидна.
Дора поджала губы, побелевшие от раздражения: – Кто-нибудь, успокойте этого дьяволёнка! Лука, он же сейчас упадёт!
Лука обернулся на голос жены и, ловко перевернув мальчика, поставил его на ноги, пока тот продолжал поддевать мужчину на игры.
– Иди, проверь, не вернулась ли твоя вторая сестра?
Лука прихлопнул Френка по плечу и, сняв пиджак, уселся за стол.
Дора снова заполнилась отчаянием, наблюдая, что момент нежности прошёл, возвращаясь к ужину.
Комментарий к 1.3.
Лауданум – опиумная настойка на спирту, применяемая с конца 19-го века по начало 20-го.
========== 1.4. ==========
***
Сара вошла в прихожую и, опустив щенка, подняла глаза. Она сразу же поняла, что этот день играет против неё.
Настойчивый Лука оказался на редкость живучим персонажем, который смог пройти через Алфи, заключить с ним сделку, о которой Сара и подумать не могла, добиться своего и выжить. Условия были просты: триста бочек рома через два дня поплывут в Америку, а Алфи поплывет бороздить других девушек и искать себе, как выразился Лука, ровню. Никаких встреч с Сарой. Алфи обязался вычеркнуть себя из жизни девушки.
От Луки такие крайности были ожидаемы, потому что он был отчаянным человеком.
Однажды вернувшись с прогулки, когда Сара была ещё подростком, она нашла сестру очень расстроенной. Она вежливо поинтересовалась у Доры в чем дело. И девушка рассказала, что недавно, буквально за пару часов до отъезда Луки, неподалёку от дома нашли юношу, жестоко избитого велосипедной цепью.
Брайса Пейна знала и Сара, от чего холодок побежал по её спине. Она уже слышала о том, что Лука стирает всех, кто смеет подходить к Доре ближе, чем на двадцать метров. Однако, внутренний голос чётко пояснил ей, что Брайс дожидался у дома вовсе не Дору, а Сару. В том, что случилось с Брайсом не было совпадением. Но Дарби и Иса отказывались верить в предположения о виновности Луки. Это было невыгодно для отцовского бизнеса.
Оказавшись перед Лукой, повесив на крючок пиджак, Сара мысленно присмирела. Лука, его свита повсюду, настоящее преследование… Всё это приобретало нешуточный характер.
На второе «свидание» Лука явился уже готовым. Он мирно наблюдал за тем, как Сара снимает полуботинки на шнуровке.
Когда она встретилась с ним взглядами, поднявшись со скамьи, поставив под неё обувь, Лука буквально прожег её взором. Такой взгляд мог испепелить любую. Несчастная заробела, к горлу подступил такой ком, который, казалось, нереально сглотнуть, язык запал, а на носу выступила испарина.
Закидывая на плечо сумку с учебниками, Сара было направилась к лестнице, чтобы подняться к себе и пережить остатки этого дня. Когда Лука схватил её за руку, то та даже вскрикнуть побоялась, чувствуя падение надежд. Он потянул её за собой и вжал в угол.
– Тебе никто не говорил, что у тебя очень очаровательное личико? Будет грустно, если оно обезобразится бритвенными порезами, – коварно и ласково прошептал Лука.
Он заглянул в глаза девушки, затем провел пальцами по ее лицу.
– Вот так…
Пальцы Луки провели линию предположительного разреза.
Сара попыталась выпутаться из захвата, но сила Чангретты продолжала её удерживать. Девушка отрицательно помотала головой.
– Нет? А как иначе тебя от Соломонса отучить? – спросил он вполголоса, – Пару шрамов справа, ещё один слева. Я-то буду любить тебя и такой, а вот твой жид ебаный…
Когда Сара до самых краев переполнилась страхом, Лука улыбнулся и разжал пальцы. Ноги девушки подкосились и она упала в его объятия. Лука презрительно, но жадно посмотрел на её.
– Сегодня был твой последний шанс отделаться от Алфи. Ты же воспользовалась им правильно и ничего не упустила из-за обострения собственной глупости и детской влюблённости, правда? – подытожил свою речь Лука.
Сара увидела Фредди и Чарли, выплышвших из гостиной, ставших для неё спасательной шлюпкой. Дядя Чарли присвистнул, глянув на племянницу.
– Выглядишь в этой форме отвязно, – улыбнулся он.
Сара чуть в обморок не упала, но не от слов Чарли, а от очередной угрозы Луки, осматривая самую обычную повседневную студенческую форму.
Фредди оглядел Сару и ласково взял её за подбородок.
– Ты, Сара, хоть и кроха, но все у тебя на месте, а?
В это время раздался голос Исы.
– Оставьте её в покое, Фредди! – вставила Иса, проходя из кухни в столовую, – Не знаю, что порой на тебя находит? Иди к дворовым девкам тягайся! Неужели ты не видишь, что смутил девчушку?
Никто из семейства не мог и подумать, что на самом деле так напрягло Сару.
Фредди весело подхватил племянницу и высоко поднял, заставив ту вскрикнуть от неожиданности.
– Она же знает, что я шучу, – отмахнулся он, – Ты же знаешь, Сара?
Девушка застенчиво улыбнулась и кивнула. Фредди бережно поставил её на пол и присмотрелся.
– Ты просто чудо! – он нахмурился, – Вот только краситься ни к чему, – пытаясь стереть с века тени, – И плакать!
Сара увернулась.
– Но, Фредди, все девчонки красятся! Это модно, – в голосе её звучало волнение, как всегда, когда она находилась рядом с Лукой, уводя заплаканное лицо в сторону.
– А по-моему, лёгкий макияж Саре очень к лицу. Не девочка, а конфетка! Идём к столу, – сказал Лука, опуская на плечи Сары руки, направляя её в столовую, – А слезы – это уже так, семейное.
Сара дернула плечом, сбрасывая руку Луки.
Набрав в лёгкие воздуха, она вошла в столовую, схватила со стола свежую выпечку и, набив ею рот, попыталась зажевать общее потрясение, пережитое за день.
Мысль о том, что Лука хочет жениться на ней, казалась кошмаром, страшным сном.
Перечисляя свои любимые детские игрушки, книжки, различные безделушки, Сара остро ощущала, что Лука был и есть самый большой в мире лжец и лицемер. Он ещё в детстве дарил ей всякую ерунду, подкупал её молчание и сейчас, всё вместе взятое, было одним большим прикармливанием. Лука вкладывался в свою будущую сексуальную жизнь и, наконец, он решил этим воспользоваться.
Сара не сразу заметила уставившуюся на неё семью в столовой и ярко улыбнулась, собрав все силы. Она выпрямила согнутую от дум спину и попыталась снова засиять. Выходило слабо, чтобы родители ничего не заметили.
