Текст книги "You love me anyway (SORORATE) (СИ)"
Автор книги: PallVan1987
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)
Пытаясь распробовать его губы, чувствуя чужой привкус, иной аромат одеколона и кожи, Сара прижалась к Тому крепче, зарываясь в его тепло, пока язык ее перенимал инициативу. Она провела пальчиками по его колючей от коротко выбритой шеи и прикрыла глаза, наслаждаясь обществом мужчины, в котором нуждалась.
Они целовались так, под фонарём и осенней промозглой сыростью, как будто могли задохнуться, если остановятся хоть на миг, страстно, горячо, забыв обо всем на свете.
Когда расплавленный разум Тома застыл, точно воск свечи, он прошептал:
– Давай продолжим в машине или в гостинице? Я сейчас не готов тебя отпустить.
– Том, я не… я не могу, – отрицательно замотав головой, Сара оторвала руки от его шеи и всё ещё чувствуя аромат его одеколона, попятилась назад, – Я идиотка, знаешь, я вообще не уверена… Я не знаю, что делать и зачем я вообще пришла.
Том сделал шаг к ней на встречу: – Прошу тебя, не будем думать и рассуждать. Я хочу, чтобы ты поцеловала меня так, как целовала Алфи в тот вечер.
Том запустил руку в ее волосы и Сара подалась ему навстречу. Ему хотелось её всю, ближе, теснее, и Сара ответила на каждое его движение, словно ждала еще чего-то, то ли повтора предложения, то ли нового. В этот раз она была готова дать чёткое «нет», но оно почему-то не требовалось.
– Я хочу тебя слышать, я хочу твоих стонов, я хочу тебя ближе и сильнее… Пока я не встретил тебя, этот вечер был до ужаса пустым. Я хотел уйти. А теперь наоборот. Теперь мне хочется остаться, потому что здесь ты.
Сара выпуталась из его рук.
– Мне пора, Том.
Он отпустил её ладонь и плечи его опустились.
– Не уходите так быстро, Сара… Я поспешил, из-за этого, верно?
Сара ухмыльнулась: – Я же говорила, что всё дело во власти.
– Простите меня. Но вы первая женщина, с которой я не могу понять, чего она хочет. Можно я вам позвоню? – Том крикнул ей в след.
Сара помотала головой: – Нет, – сказала она на удивление твёрдо, – Боюсь, что нет.
Она шла, не оглядываясь, но была уверена, что Томас так и смотрит ей вслед, застыв со своими вопросами.
Щёлкнув зажигалкой, Том поджёг сигарету и, затянувшись, провалился в воспоминание.
Том держал в руке револьвер и смотрел в изувеченное лицо Луки. Тот выглядел до жути жалко, даже жалостливо. Вот что получил человек за свою любовь к женщине и чужим детям – смерть, очень некрасивую и низкую смерть. Теперь его понятие чести рассеивалось, растекалось, как и темная кровь, бегущая из его брюха, которое вспорол Алфи.
Лука посмотрел на Маттео заплывшим глазом и осознал, что жизнь его была полна предателей и предательств, что в стенах богатых особняков она гноилась и разрасталась, и наконец поразила и его.
– М-да… Отлично, твою мать. – выдавил он через разбитые губы, – И даже Сара, моя cara…
Том не хотел его убивать, но был вынужден прекратить его мучения. Лука причинил боль его семье, и теперь его священным долгом было сделать тоже самое с его семьей. Он не слышал крики Артура, держа Луку на мушке, не обращал и внимания на Алфи, что крепко удерживал жертву, не желая становиться похожим на еврея и на доли секунды. Но он был вынужден, чтобы защитить себя и своё будущее, спуская курок.
Громкий выстрел оповестил всех о вышедшей из ствола пули и пробившей череп Луки насквозь, что принял пулю выпрямившись и с достоинством. Дернувшись от силы отдачи, Том был уверен, что в этот миг Лука думал только о своей семье, падая на ковёр, в лужу собственной крови.
Том ужаснулся собой, наблюдая как Алфи, стоя над покойным Лукой, надменно сплевывает на него липкую слюну. Лука лежал на ковре и уже не пытался удержать свои внутренности, чтобы они не выпали наружу.
Том все еще держа в руке револьвер, из которого только что прекратил страдания Луки, не мог поверить в то, что сделал Алфи, ухмыляющийся той кривой ухмылкой, которая всегда помогала ему во всех ситуациях, с тех пор как он был ребенком. Но сейчас Алфи не был ребенком, и он только что хладнокровно и публично отделал Луку Чангретту. Это было похоже на кошмар.
Выйдя на улицу и пройдя несколько метров, Том схватил Алфи за пиджак и изо всех сил впечатал его в стену дома. На лице еврея остались капли крови, а глаза горели безумным огоньком.
– О чем, черт возьми, ты думал? – Томми пытался вразумить Алфи, но это была пустая трата времени. – Чангретта был нужен мне и моей семье, блять, для мести, а ты забил его как гребаный скот! Он этого не заслуживал, во всяком случае от тебя, чтобы сдохнуть как собака, и ты это знаешь.
Алфи молчал. У него был настороженный взгляд.
Том был сбит с толку всем этим. – Ты отделал человека, который воспитывал все эти годы твоих детей!
Алфи небрежно пожал плечами и грубо оттолкнул от себя Шелби. – Я вышел из себя, ясно?
Том посмотрел на него. Уважение исчезло, и на этот раз они оба знали, что это взаимно.
– Ты потерял равновесие, потому что Лука раскидал тебя по фактам! Ты сам виноват: продал ему свою женщину, на которой должен был жениться, а не только трахаться!
Гнев Алфи был очевиден. – Ты, блять, смеешься, приятель, а? – Он изо всех сил вытаращил глаза. – Ты будешь учить меня жизни, цыган?
Алфи осекся, потому что должен был сделать вид, что сожалеет о своей вспышке гнева.
– Ты кидаешься на меня за то, что я упростил тебе задачу или разорвал круг Вендетты, м? Прости, мать твою, что воспользовался чужим моментом и решил свои проблемы, ага?
Том взмолился: – Твоя проблема, Алфи, состоит в том, что ты просто трусливый старый чёрт, который мог избежать всего этого дерьма, если бы не был таким жадным и ревнивым. Ты сам говорил, что продал её как паршивую лошадь. У тебя были силы противостоять Чангретте, но ты не воспользовался ими.
– И на то было несколько личных причин, дружок. Но всё тебе, цыган, надо знать. – Алфи поправил шляпу и двинулся прочь к своей машине. Открыв дверцу, он обернулся. – Если решишься завалить меня, то ты знаешь, где меня найти, Томми-мальчик.
***
Сара вошла в дом и услышала скрежет щётки о сталь кастрюли. Сняв плащ и повесив его на крючок, Сара прошла в кухню и увидела, как её мать перемыла и перечистила почти всю кухонную утварь, от чего та отливала блеском.
– Тебе не спится, мам? – осторожно спросила Сара, и Иса не отрываясь от дела ответила.
– Давно не выделяла часа для чистки посуды. Обычно я делаю это хотя бы раз в месяц…
Сара удивлённо вскинула брови: – В первом часу ночи? Оставь это, мама. Утром я помогу тебе, иначе ты сотрешь себе пальцы этой содой.
– Ты же знаешь как мне нравится мыть эту дорогую посуду.
Сара задумчиво взглянула на мать: – Знаю. Что случилось, мам? Ты сама не своя.
Иса перекрыла краны и тяжело опустилась на табурет напротив дочери. Она не знала, к кому еще обратиться за советом, и чувствовала, что не должна нагружать Сару, но у неё не было выбора.
Поэтому, обтерев руки о фартук, она тихо сказала: – С Фрэнком нужно что-то делать.
Сара коснулась руки матери и ощутила её мягкость. – Он что-то натворил?
Иса кивнула в знак согласия. – Кто-то должен поговорить с ним о его поведении. Ты знаешь, что твой отец для него уже не авторитет?
В последнее время Иса выглядела постаревшей, и, наблюдая, как она позвякивает скрипящими от чистоты тарелками, Сара заметила морщинки, собравшиеся вокруг ее глаз. Они говорили о том, что эта женщина прожила относительно беспокойную жизнь, хоть и сытую, но по своему достойную.
– Ты слышала о вчерашнем?
Сара покачала головой. – Господи милостивый, что на этот раз? – В её вопросе звучала нотки настороженности. В последние месяцы Фрэнк часто что-то вытворял, Дарби лупил его и если по началу Сара заступалась за него, то в последнее время она просто наплевала на этого безумца.
– Его и мальчишек Роя обвинили в том, что они коснулись старухи. Ты знаешь эту женщину, она всегда торчит на окне. Она сказала, что он был в этой банде, но не указала его в заявлении, и очевидно из-за Дарби и его репутации.
– Что значит «коснулся»? Как это понимать, блин, мам? – воскликнула Сара, чувствуя волну возмущения.
Иса побагровела. – Боже правый, ты прекрасно понимаешь, что я имела ввиду под этим чертовым словом, исключая ограбление!
Сара с трудом сглотнула. То, что говорила ее мать, было слишком возмутительно даже для этого засранца Фрэнка.
– Ты хочешь сказать, что он был в числе тех, кто домогался этой старой клячи? Мам, ты хоть представляешь, как жутко звучит эта мура из твоих уст?
Иса перебила ее. – Я лучше всех представляю это, доченька. Но хуже всего, что это правда. Этот маленький ублюдок все время на улице, бродит по двором и сеет хаос.
Сара взмолилась: – Ой, мам, оставь его в покое. Признаю, Фрэнк маленький хулиган, но ему всего тринадцать! Он ещё физически не созрел для подобного!
Сара отказывалась верить в слова матери, опровергая их.
Иса, стерев слезы, сказала: – Утром, когда я проверяла его штаны, то выудила из них украденные деньги, и те были не годны для носки. Понимаешь меня?
Сара откинулась на спинку стула, и когда эти слова проникли в её отяжеленный спиртным мозг, ей показалось, что кто-то ударил ее в живот кулаком, от чего у неё перехватило дыхание, а к горлу подступила тошнота.
– Ему тринадцать, черт возьми, мам! В тринадцать я ещё принимала ванну с игрушками! Неужели Фрэнки уже способен на эти пакости?
Иса выглядела глубоко расстроенной.
– Он сын своего паршивого отца! Дора родилась, когда твоему папаше было четырнадцать! Все эти двадцать шесть лет он уверял меня, что ребенка ему навязали. – бросила Иса.
– Во всём я виню только Оттавио. Он была пьян и под морфием во все возможные дни зачатия. Он не просыхал всё то время из-за проблем в этом проклятом бизнесе. Я думала моя беременность образумит его, ты же понимаешь, и так оно и было, твой отец изменился. Но я думаю, что именно эти факторы повлияли на Фрэнка. Я люблю его, он мой сын, но если им не заняться, он найдет себе больших неприятностей.
Сара кивнула, но ей было интересно, помнила ли Иса о своих грешках. Несмотря на все свое горе, о своей извечной собственной потребности в сыне и попытках заменить им часы разлуки с Оттавио она почему-то промолчала. Иса буквально душила мальчика любовью и позволяла ему больше, чем всё.
– Папа не следит за ним, никто не следит за ним, кроме, может быть, меня, и то, когда я не на смене. Он не спит ночами, я каждый раз вижу свет в его комнате. Вы позволяете ему делать то, что, черт возьми, он хочет, мам!
Исе вдруг стало плохо. Это было то, чего она боялась услышать – правды.
– А что отец сказал по этому поводу? – спросила Сара.
Иса пожала плечами. – Что он может сказать? Он опровергает факт и защищает своего сына, но как бы там не было, я думаю, что Фрэнк был более чем способен на что-то подобное.
Сара знала, что ее мать никогда бы не сказала ничего подобного, тем более про родного сына, если бы не была абсолютно уверена, что в этом есть своя правда.
– Что нам делать, Сара?
========== 3.3. ==========
Комментарий к 3.3.
Новая глава вышла с задержкой, которая была связана с моими тщетными попытками обрисовать самую пикантную сцену.
Спасибо за ваше ожидание и поддержку)
Спасибо и бете. Но, пока её нет, ошибки очень даже возможны.
***
Воскресным вечером Сара прошла в гостиную Альфреда, чувствуя себя не в своей тарелке. В этом доме было чересчур чисто и тихо, он был обставлен разными непонятными разностями, а на маленьком столике у кресла лежала Тора. Саре казалось, что она не вписывается в интерьер этого особняка в своём простеньком платье. Собственная стеснительность бесила её.
Экономка, как всегда вилась вокруг да около, и выглядела очень измученной. Теперь ей было неинтересно, как раньше, подслушивать за Сарой и Алфи, вести себя тихо, чтобы не упустить ничего важного. Годы её брали своё. Другая прислуга звенела посудой, расставляя в столовой тарелки, подготавливая стол к ужину.
Алфи выскочил из комнаты с близнецами, завязывая один из школьных галстуков. – Шалом, миссис Чангретта. – кивнул он, окинув Сару оценивающим взглядом, переводя его на прислугу, – Накрой-ка на четверых, и поживее. Надо бы покормить молодую, а то совсем исхудала дама по приемам бегать, ага?
Сара не обратила на это внимания, натянуто улыбнувшись, привыкшая к тому, что Алфи обращается с прислугой как с дерьмом, хватая на руки подбежавшего к ней Дариена. То, как человек обращался с людьми, находящимися ниже по рангу, определяло его, думала Сара, провожая растерянным взглядом Алфи, что устремился наверх за сыном.
– Ну, припустил, чтоб меня… – проворчал Алфи, волочась наверх, – Эдриен? Сынок?
Дариен отпрянул от мамы, чтобы похвастаться своей новой школьной формой, которую Алфи приобрёл вчерашним днём. Сара нежно улыбнулась. Мальчик выглядел замечательно в ярко-синем пиджаке с эмблемой школы, чёрных шортах и с соломенной шляпой на голове, размахивая маленькой указкой.
– Тебе нравится, мамочка?
Сара лучезарно улыбнулась: – Не то слово. Ты выглядишь замечательно, мой милый. А с какой ноги сегодня встал с постели твой братец? Определённо не с той.
Алфи поднялся на второй этаж и побрел по комнатам, отыскивая сына.
– Эдриен? Эдриен? Чтоб меня… – причитал он, хлопая дверями. Наконец, в одной из дальних комнат, он обнаружил сына, сидящего на краю кровати у окна.
– Вот ты где.
Алфи подошёл к мальчику и присел перед ним на корточки, пытаясь заглянуть ему в глаза. Малыш выглядел расстроенным, немного взволнованным, а надутые розовые губки дополняли его глубоко опечаленную румяную мордочку.
– Не хочу домой. – заявил он и Алфи осторожно погладил малыша по коленке.
– Что ещё за новости, м?
Эдриен посмотрел в глаза отцу и тут же увёл взор.
– Я, кажется, не нагостился, пап. И потом, мы мало играли. Я остаться хочу.
Алфи вздохнул.
– Мы играли достаточно, приятель, не выдумывай.
Эдриен насупился: – Ну, п-а-а-п, я не хочу возвращаться. Позволь мне остаться?
– Почему, славный мой? – настороженный взгляд Алфи прошёлся по лицу сына. – Что тебя беспокоит?
– Ничего.
– Под ничего подразумевается твой дедушка, ведь так?
Эдриен не ответил. Он подумал о Фрэнке, и новая волна страха поглотила его.
– Я отверчу ему башку, да? И тебе совершенно не о чем волноваться. Он тебя больше не тронет, этот старый засранец, ты веришь мне?
Эдриен испуганно замотал головой, заставляя Алфи нахмуриться. – Нет, пап! Не надо голову дедушке отверчивать, ладно?
Алфи кивнул и слегка сжал влажную ладошку сына.
– Так и быть. А руку прострелить ему можно?
Эдриен задрожал. – Лучше не надо, пап. Ничего не надо, потому что я первый передразнивать его начал, за это он меня и поколотил. Если по правде, я сам виноват.
Потерев бороду, Алфи сказал: – Я знаю, что порой ты та ещё маленькая забияка, и молодец, что нашел смелость признаться, но Дарби поступил слишком грубо. Это был серьёзный удар, и я должен разобраться с ним, чтобы больше не повадно было.
Эдриен тяжело вздохнул, мирясь со своей участью. Фрэнк доберётся до него.
– И всё-таки, пап, позволь мне остаться ещё на денёк? Ты же всё можешь, я знаю.
Алфи озабоченно глазел на сына.
– Мальчик мой, я бы с радостью, но у тебя завтра начинается школа. Мама должна подготовить тебя и Дариена, собрать учебники и тетради. Если бы здесь было всё необходимое…
Эдриен кивнул. – Тогда ты придёшь проводить меня в класс?
Алфи улыбнулся. – Само собой, я приду. Ну что, к маме?
– Ты только ей про синяк и дедушку не рассказывай, ладно?
Алфи угукнул, поднимая сына на руки. – Я же тебе слово дал. И, – он коснулся его носика пальцем, – присматривай за своим братом, хорошо?
– Да он из-за любой ерунды дёргается!
Алфи хмыкнул: – Не все же такие, как мы с тобой. Есть сильные люди, а есть и слабые.
Они спустились в гостиную и Эдриен подбежал к маме.
– Мама!
– Эдриен, сынок. – Сара прижала сына к себе и он шикнул, когда пальцы её невольно надавили на синяк. – Что такое?
– Ничего, мам. – поторопился сказать Эдриен, видя как обеспокоенно она забегала глазами, и как побагровел их отец.
– Что с ним? Что случилось? Он ударился, а ты опять, как с вывихом лодыжки, скрыть решил? – Сара уставилась на Алфи и тот, до этого не планировавший вступать в ссору и рассказывать о случившемся, решив разобраться самостоятельно, мысленно круто развернул сына и задрал его рубашку, оголив спину.
«Не в этот раз, дорогуша. Полюбуйся, что твой папаша-хуеплет хуевертит! Он лупит моих детей по-черному, пока ты где-то таскаешься! Ребёнок домой возвращаться боится!» Но вместо этой тирады он пожал плечами. Во-первых, Сара таскалась лишь прошлой ночью, как ему было доложено, а во-вторых, все остальные дни она проводила в лавке, чтобы заработать и не обращаться лишний раз к нему, в-третьих, он не желал портить их отношения окончательно.
Заметив взгляд сына, Алфи сказал, раздув ноздри: – Эдриен в ванной поскользнулся. Мой недосмотр. Там остался небольшой синяк. До свадьбы заживёт, ага?
– Что значит до свадьбы заживёт?
Эдриен обвел глазами гостиную, слушая спор родителей, и нашёл ещё один повод, почему бы он хотел остаться здесь навсегда. В изразцовом камине ярко горел огонь. Стены были покрыты темно-голубыми гобеленами, там и сям высились невиданные растения в расписных кадках. Длинный кожаный диван и два кресла лоснились в свете камина. На маленьких столиках теснилась масса удивительных безделушек. На полу лежал узорчатый ковер, и мальчик даже сквозь свои новые ботиночки ощущал его мягкость, словно у него под ногами росла трава. Малыш с рождения вкусил жизнь богатых людей, и хотел быть постоянной частью этой жизни, а не возвращаться в огромный полупустой дом на Чок-Фарм Роуд. Даже будучи семилеткой, Эдриен точно знал, чего хочет от жизни.
– Вместо того, чтобы вступать со мной в ебучую конфронтацию, могла бы сказать спасибо, что я купил им новую форму. Мальчики в школу идти не хотели в старье!
Сара фыркнула, уводя широко раскрытые глаза, в которых он мог прочитать лишь холод.
– Собственно, благодарности ждать было глупо. Ты ведь на это та ещё трусиха. Однако, прежде чем твоя мать начала фокусничать со старой, нужно было подойти к телефону, позвонить мне и сказать: «Алфи, я чертовски гордая там, где не надо, но нашим детям нужна школьная форма. Не мог бы ты сделать свою гребаную отцовскую работу и одеть их?» Только и всего. Многих неприятностей можно было-бы избежать, если бы тебя родители научили пользоваться языком по прямому назначению, а не тому, который плавал во рту у Шелби, не так ли?
Сара ничего не ответила, злобно зыркнув на Алфи, хватая мальчиков за руки. Эдриен заскучал, выслушивая очередной спор, а Дариен снова задергался. Какой тогда был смысл в приёме таблеток?
– Следи за благополучием детей лучше, в противном случае…
– Суд всегда будет на твоей стороне, я знаю. – договорила Сара. – Но твоё отцовство ещё нужно будет доказать!
Алфи, опустившись на колени и, протянув руки к сыновьям, сказал: – Идите ко мне, мои славные. Эти двое папины, а? – он крепко обнял их.
Сара насмешливо фыркнула и, взглянув на близнецов, ласково сказала: – Идите во двор. Подождите меня там, пока я поговорю с вашим папой. Хорошо?
Её голос был осиплым, когда она говорила с детьми при Алфи, даже ее нежности звучали вынужденно, но близнецы сделали так, как им было велено.
– Перестань пытаться быть чересчур милым с сыновьями, потому что ты уже показал однажды своё настоящее лицо. Жаль, что на тот момент у них ещё не развились уши, чтобы они могли услышать твои поганые слова.
Алфи спокойно смотрел на неё, схватив за руку. – Слушай, прошло семь лет, почему бы тебе не забыть об этом и не дать мне хоть одного ебучего шанса, м?
Она резко повернула голову к Алфи и сердито сказала: – Ты его не заслуживаешь.
Алфи рассмеялся. – Осторожнее, ты же не хочешь встретиться со мной в суде, не так ли?
Она посмотрела на мужчину, который был любовью всей её жизни, и самым настоящим раком, который рос в ней так долго, что она чувствовала, что однажды взорвется от ненависти. И все же она должна была терпеть его, несмотря ни на что. Потому что, если Алфи и правда заявится в суд, то купит присяжных, и тогда она потеряет самое главное в своей жизни – детей.
Алфи зло ухмылялся, чувствуя победу в этом маленьком сражении.
– Ты же стала такой заносчивой не из-за Томми Шелби, правда? Не маши крыльями высоко, иначе будет больно падать, не так ли?
Сара ткнула в Алфи пальцем и он увидел ненависть внутри неё: – Да пошёл ты!
Когда хлопнула входная дверь, Сара повернулась к близнецам и, взяв их за руки, постаралась улыбнуться.
Алфи заметил, что с годами она становилась все более и более дерзкой по отношению к нему. «Маленькая горделивая сука! Чем больше ты будешь давить на меня, тем несчастнее я буду делать твою жизнь.»
***
Сара и близнецы быстро шли вдоль многочисленных домов. Близнецы семенили рядом, угрюмо опустив головы.
– Ну, чего загрустили, мои хорошие? – потормошила их Сара.
Эдриен поднял голову: – Ну чего вы с папой всё время ругаетесь? Не надоело вам ещё, а, мам?
Сара развела плечами. – Так бывает, дорогой, что родители не могут поладить. С этим ничего не поделаешь.
Эдриен недоверчиво хмыкнул.
– Кто хочет мороженого? – постаралась она разрядить обстановку, но близнецы лишь молча помотали головой, тогда Сара остановилась.
– Может, тогда в итальянское кафе? Там готовят ваш любимый десерт, истинно сицилийское блюдо – «Cannoli siciliani».
Близнецы сначала обрадовались, но, переглянувшись, тут же помрачнели ещё сильнее, понуро вздыхая.
– Эти трубочки наш первый папа очень любил. – заметил Эдриен. – Он бы и сейчас их поел, если бы не был мёртвым. Помнишь, как он пачкал сладкой рикоттой твой нос, когда ты сидела у него на коленках и отказывалась их пробовать?
Сара улыбнулась, покивав.
– Ваш папа был настойчив, и почти во всём. Это качество делало его победителем.
– А ты передразнивала его, когда он рассказывал о том, как это блюдо пришло в Италию из арабского мира. Это было так смешно!
Дариен посмотрел на брата и насупился, рукавом пиджака вытирая лицо, улыбаясь через слезы. Он всё ещё сильно скучал по Луке и до последнего не верил в его гибель, ожидая, что однажды отец приедет за ними и всё вернется на свои места. Но в глубине души он боялся, что не сможет поделить свое маленькое сердце на двух отцов.
Сара тяжело вздохнув, опустилась к мальчикам и крепко прижала их к себе.
– Ну что, пойдём пить чай с трубочками?
Мальчики подняли головы и кивнули, когда на них обрушился ливень. Холодные капли посыпались с неба и они оказались в маленькой ловушке огромной, проходящей над Камденом тучей. Остановившись на близлежащей автобусной остановке, близнецы накрылись собственными пиджаками и посмотрели на маму. Сара собирала языком капли, бегущие по ее лицу, как вдруг раздался громкий сигнал автомобиля и все трое вздрогнули.
Обернувшись, Сара хотела ругнуться, как Эдриен опередил её: – Ого, какая машина!
Двигаясь по полупустой улице, роскошный черный автомобиль остановился и из него выглянул Томас Шелби.
– Добрый вечер, Сара. Знаю, безрассудно садиться в машину к малознакомому мужчине, но я волнуюсь за ваших детей. Хотите подвезу?
Сара растерялась.
– Мама, ну соглашайся! Я уже продрог. – Эдриен потеребил Сару за руку и Дариен согласно покивал, дергая нижней челюстью от прохлады.
– Если вас не затруднит. – добавила она неуверенно и Том, остановившись, распахнул заднюю дверь, помогая близнецам влезть в машину, оказывая поддержку и Саре, усаживая её рядом с собой.
Салон автомобиля был сделан из темной кожи и пах новым. Из радиоприемника лилась чудесная музыка – и Сара сразу узнала те самые джазовые мелодии, что слушала на вечере.Близнецы облизывали взглядами автомобиль, касаясь стекол из ударопрочного триплекса, рассматривая цельностальную крышу, которая не пропускала влагу. Двигатель шумел намного тише, чем в машине их отца, и любопытство так и распирало малышей.
– А какая эта модель? Cadillac? – поинтересовался Эдриен и Том, взглянув на него в зеркало заднего вида улыбнулся.
– Да, Town Sedan.
– А правда что в ней есть кондиционер? – спросил Дариен и Том ещё раз согласно кивнул, переводя взгляд на Сару.
– Вы согрелись?
– Да. Спасибо. Не удивляйтесь, они счастливы прокатиться на такой красивой машине. Тяга к роскоши у них, если честно, в крови.
– У меня тоже, – сказал он. – Я люблю жить красиво, имея во владениях изысканный особняк и несколько хороших машин. Но для счастья, как и многим подобным мне джентльменам в высоком статусе, не хватает только одной детали для полного счастья.
Сара посмотрела на него. – Какой же?
– Любимой женщины. У таких, как я, есть всё, но нет главного, и это главное обычно встречает по вечерам и заключает в свои объятия.
– Хорошо быть более приземленной, – заметила Сара. – У меня есть дети, которые встречают меня по вечерам и заключают в свои объятиях. Но у меня нет Cadillac’a.
Том плавно переключил передачу и продолжил путь, одной рукой вынимая из бардачка коробку конфет.
– Угощайтесь, Сара. Я пока не знаю, какие конфеты вы любите, но это явление временное.
Мальчики высунулись из-за их спин.
– А нам конфету можно? – послышался голос Эдриена, и мальчишки протиснулись вперёд, зависнув между Сарой и Томасом.
Том протянул коробку назад: – Можно. За знакомство? Я – Том.
Мальчики взяли по конфетке и затолкав их в рот, протянули руки, подавая Томасу.
– Спасибо. Я – Эдриен, – важно сказал близнец.
– Дариен, – заключил чуть тише второй.
– Рад знакомству. – заверил их Томми, выворачивая руль. – Кто желает прокатиться по вечернему Лондону – поднимите руки?
***
Дарби Сабини находился в своей стихии, быстро двигая бёдрами, сношая молодую девушку. Оторвавшись на миг и подняв глаза, он столкнулся ими с Рут Харт, которая доводила его до стонов и рычания, и они чередовались, превращая его то в слабого котенка, то в свирепого тигра. Она кусала губы от удовольствия, а он наблюдал за ней, пока она кончала.
Ей было двадцать и она элегантно курила после, рассевшись на раковине в туалете букмекерской конторки, и ее обнаженное тело сияло, как мрамор, в свете тусклой лампы. Дарби смотрел на неё, опираясь о кафельные стены, со спущенными до лодыжек штанами и масляно улыбался, улавливая её поразительное сходство с Исой.
Все те годы, что он был женат, он сотни раз видел своих женщин в обнаженном виде, и это не льстило ему так, как сейчас. Дарби мог наблюдать за Рут часами. В ней было что-то, что заставляло его хотеть ее так, как никогда раньше он не хотел ни одной женщины. А у Рут в свою очередь была возможность быть увиденной с известным лицом, с гангстером и испытать преступный образ жизни, связанный с деньгами и долгими ночами. Но главный парадокс заключался в том, что у Дарби уже не было ни имени, ни статуса, ни денег, только язык, который убалтывал девушек на эти порочные связи, заканчивающиеся естественным разрывом женских шаблонов.
Дарби всё ещё отпыхивался, подмигивая Рут. Приём ставок заканчивался, народ медленно рассасывался. Дарби взглянул на своё отражение в зеркале. Он был рождён в конце восьмидесятых годов прошлого века, не желающий учиться, пропадающий на улицах Лондона, стесняющийся своего происхождения, считающий алкоголь своим единственным пороком. Он любил свою Ису, свою маленькую жену, которая вот уже семь лет была для него не более, чем другом, постепенно помогающим ему погрузиться в старость. После того, как Иса узнала о его сделке, в ходе которой он продал их общую дочь, их отношения закончились.
Через две недели после свадьбы Сары с Лукой Иса от нервов и слез потеряла ребёнка. Не то, чтобы для Дарби этот ребёнок был желанным, скорее он был его спасительным кругом в отношениях с женой. С того времени вся его жизнь разделилась на «до» и «после».
Тяжелая, скрипучая дверь в букмекерскую контору открылась, и в неё вошёл Алфи Соломонс со своими людьми, храня надежду найти здесь Дарби. Тягомотно осмотревшись, он брезгливо сморщился.
– Бл-я-я-я-ть, как же здесь воняет ёбаным итальянским духом, чтоб меня. Это не кошерно.
Алфи сделал шаг в глубь заведения. Он был удивлен, насколько это место было ущербным, и это отразилось на его усталом лице.
– А где все? Главным образом Дарби-таки?
Люди Соломонса стали шнырять по заведению. Тогда Алфи побрел в сторону уборной и, прислушавшись, пихнул дверь ногой, сталкиваясь с Сабини, чьи штаны были спущены и отражали всю его жалкую никчёмность. Он изменял своей жене почти публично, и с каждым годом всё меньше и меньше этого стеснялся.
– Шалом, ага?
Алфи прозаично присвистнул и улыбнулся, представляя собой олицетворение мира.
– Когда я вижу, как на тебя, Дарби, вешается молодая пизда, и как это спокойно принимается современным обществом, я начинаю серьёзно задумываться, не сделал ли я ошибку и не сказал ли самую неебическую глупость в своей жизни твоей, на тот момент, девятнадцатилетней дочери, когда она такая же красивая и голая висла на мне. Нет, серьёзно, это важная тема для размышлений перед сном. Что такого находят в нас юные девочки, чего нет у их ровесников, м? Загадка человечества-таки.
Нахмурившись от собственных слов, ища в них потаенную истину, Алфи услышал тихий голос Рут, когда она попятилась ближе к Дарби, спрашивая, кто этот человек, скрывая им свою наготу.
– А ты, Дарби, закончил тем, с чего начинал, не так ли? Вот они, сладкие превратности судьбы. Иса отказала мне двадцать семь лет назад, выбрав тебя, чтобы в конечном счёте получить всё это? – Алфи презрительно обвел грязную уборную, выпившего, обросшего щетиной Дарби и повисшую на нём девушку из самых неблагополучных слоев общества.
Сабини принял правду, подтягивая штаны, наспех заправляя рубашку.
– Ты поздновато делать ставки? Иначе, что привело такую важную персону в это скромное место? Несостоятельность без моей Сары?
Алфи мог слышать нервозность в голосе своего бывшего друга и партнёра, не сбывшегося тестя, и знал, что его присутствие заставило Дарби поволноваться.
– Твоей она была до того дня, пока сидела в твоих яйцах. Всё остальное время ей занимались Иса и моя покойная матушка, пока ты маялся чем-то аналогичным в сортирах паршивых пабов. – мрачно заметил Алфи, – Я всё ещё помню, как держал её, задыхающуюся над плошкой с горячей водой, пока у неё был сильный приступ коклюша, а она звала тебя. Я это к чему, спустя столько лет… Где, блять, был ты в ту ночь, м? – Алфи протёр свои сухие руки, почесывая их, сдерживая желание щёлкнуть Дарби в эту же секунду, но внутренний голос сказал ему, что ещё не время.
– Я этого не помню. Разве она болела коклюшем? – отмахнулся Дарби.
– Да, – кивнул Алфи, как само собой разумеющиеся, следя за каждым движением Сабини, пока тот поправлял пояс брюк, выказывая тем самым полное пренебрежение к персоне Альфреда.
