Текст книги "You love me anyway (SORORATE) (СИ)"
Автор книги: PallVan1987
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц)
– Я знаю тебя, Сара. Нет того, чего я не сумел бы выведать, если захочу, – указал Лука на неё зубочисткой, – Единственное, о чем я прошу – это о небольшой, даже крошечной формальности… – голос Луки звучал мягко, приторно-мягко и Саре показалось бредом, что она знает его много лет, – Обвенчаемся, делов-то, – холодно улыбнулся он и его сподвижники покивали, словно он предложил ей чашку кофе.
Сара нервозно рассмеялась, показывая зубы: – Почему бы тебе не пойти к моей сестре и не оставить меня вдали от твоих первоапрельских шуточек?
Лука лениво ухмыльнулся: – От неё никакого прока. Только капризы и вечная «головная боль». Мне нужен наследник в свете последних событий и от Доры его не дождешься. Мне попался уцененный товар, – жестикулировал с зубочисткой в пальцах Чангретта, – С неё как с козла молока.
Итальянцы посмеялись.
– А я здесь причем? – резко бросила Сара, плюхаясь на скамейку и мысленно вымаливая прощение у Господа за все грехи, только бы Лука ушёл и оставил её.
Он коснулся пряди её светло-русых волос и терпеливо улыбнулся: – Ты могла бы родить мне… – у Сары внутри всё упало с такой тяжестью, что она невольно ахнула, будто кто-то ударил её под дых, а Лука задумчиво поджал челюсть и зажестикулировал, подбирая слова, – По праву, за мной сохраняется право жениться на другой сестре. Ну, знаешь, это связано с традицией брачного выкупа: кто-то должен возместить её неполноценность. И ты, как родная сестра…
Сара взмолилась, не позволив мужу сестры закончить мысль: – Лука, пожалуйста, мне было весело и смешно, но оставь меня в покое. Иди домой, ради всего святого!
Священник достал из кармана платок, вытер потный лоб и продолжил смотреть на этих двоих. Он надеялся скорее на благоразумие Сары, чем мистера Чангретты, и на то, что она не возьмётся грешить в подобном святом месте.
Лука лениво улыбнулся и в следующий же миг схватил Сару за ткань платья, обжигая злобным взглядом. Кивком он указал на священника, чтобы тот не дергался и пил и дальше свой поганый чай.
– Хватит выделываться, Сара! – дернул он её за платье, – Тебе не идет форсить. Тем более, если форсить особо нечем, – облизывая любопытным взглядом её округлую грудь со следами пламенных поцелуев какого-то джентльмена, – Ну ты, Джульетта с засосами… – враждебность Луки была отчетливо слышна.
Девушка с большой силой оторвала руку зятя от платья и, сделав глубокий вдох, посмотрела Луке в глаза: – Ты уйдешь?
– Тебе следует знать, что я очень не люблю принимать крайние меры. Но с тобой с детства приходится быть ригористическим плохишом.
Лука расстегнул две пуговицы пиджака и прошёл к деревянной алтарной преграде, выстраивая на ней в очередность патрон, беспорядочно сложенный в его руке.
– Пистолетный, – поставил он небольшой патрон на покрытое лаком коричневое дерево, – Револьверный, промежуточный – мой любимый, между прочим, – заметил Лука, – Винтовочный, – изображая прицел он ухмыльнулся, – И охотничий – в самый раз для уничтожения крупного, прихрамывающего, старого медведя.
Сара почувствовала как по спине бежит страх и мурашки, точно от комка, закинутого мальчишкой, снега.
– Никто не выживет, – подытожил Лука, запуская руку в карман брюк, – Я мог бы начать действовать сразу. Лишить тебя любовника, разбить твоё юное сердце и самостоятельно залечить тебе его после. Но апория в том, что я не хочу ранить тебя.
Сара внимательно слушала зятя, то и дело бросая взор на выстроенный патрон.
– Ты – слабое поколение, рожденное на рубеже войны, зовущееся «сумасшедшие двадцатые». Ревущий джаз, короткие платья из пестрой ткани и никаких забот.
– К чему ты клонишь? – взмолилась Сара дрогнувшим голосом.
– Моя мама говорит, что ты останешься с психологической травмой на всю оставшуюся жизнь, если увидишь, как Алфи Соломонс, стоя на коленях перед тобой будет захлебываться собственно выработанной кровью. А ты ничем не сможешь ему помочь, кроме как… добить из рассуждений гуманности.
Сару захлестнул такой гнев, что она не смогла сберечь свою тайну и выдать безразличие, притвориться что не имеет к Алфи никакого дела, но страх за него был таким сильным, что она вскочила с места и ринулась на Луку, но его люди перехватили её, чтобы она не помяла его дорогущий костюм. Сара была молода и глупа, как и многие в её возрасте, что вполне оправдывало энергозатратность и сокращало коэффициент полезного действия.
– Ты крепко забываешься! – закричала она, пытаясь дорваться до Луки, – Я – дочь Оттавио Сабини – итальяно-английского босса мафии!
Лука улыбнулся: – И как тебе это помогло в данный момент? – насмешка была очевидной, – Сблизило с Соломонсом, если только?.. Знаю, что тебя делали не пальцем и в три ебаных рывка, как и меня. В наших жилах течет общая «голубая» кровь, которая гуще еврейского семени в тебе, как ни крути.
Лука натужно улыбнулся.
– Ну, иди к отцу, скажи, что Лука уличил тебя в предательстве. Расскажи папаше с каким удовольствием ты ложишься под его врага. Оттавио ненавидит жида не просто так и ты это знаешь. Тебе не мешало бы помнить об этом в будущем.
Алфи Соломонс вошел в историю Сабини как один из немногих людей, которые когда-то не поделили с ним лошадей в Эпсоме, часть дохода и несколько грязных букмекеров. Алфи и все его приближенные поставили на заранее выбранную лошадь, которая пришла первой и сорвала крупный куш, разорив Дарби. Алфи вышел сухими из воды, спустив всё на «волю случая».
Лука в свою очередь искренне не понимал, за что женщины вообще любили Соломонса. Алфи просто знал на какие кнопки нужно нажимать, а его красивое лицо умело скрывало его полное презрение к женскому населению планеты. Лука думал, что Алфи видит в Саре не более чем игрушку, сексуальную забаву. Алфи спал с дочерью своего злейшего врага, а чего еще может желать мужчина в хорошем гангстерском мире?
Сара признала победу Луки и собственное поражение, отрицательно мотая головой, коря себя за то, что не смогла сдержать гнев. Авось получилось бы выкрутиться?
– Тебя подвезти? – спросил он с откровенным издевательством.
Сара подняла глаза: – Допустим, я соглашусь и что дальше? Зачем тебе это?
– А дальше твоё согласие спасёт множество еврейских жизней, в том числе и ту, что растрачивает твоё юное тельце зазря.
Сара нервно облизнула сухие губы и покачала головой: – Не надо меня шантажировать, хорошо? Я знаю тебя много лет, родственничек!
Лука улыбнулся и посмотрел Саре в глаза. Она знала этот взгляд, рассеянный и туманный, знакомый с детства. Сара лучше всех понимала, на что способен этот Лука, но она просто внутренне не верила, что он действительно мог заполучить её таким бессмысленным и жестоким способом.
Она достаточно часто отбивалась от него в детстве. В ней ещё жили воспоминания о тех временах, когда Лука пытался загнать её в угол в собственном доме и она чувствовала страх, животный страх, когда он смотрел на неё, и как она могла предполагать, что он думал о ней в сексуальном плане. Если бы отец знал половину этого, у него случился бы припадок и это вызвало бы столько неприятностей, что отзвуки ощущались бы на протяжении многих поколений. И её сестра – Дора, если бы она ведала, что творит её муж, то, как всегда, во всём обвинила бы Сару.
Она нервно сглотнула, но вида старалась не показывать: – Ты хочешь убить Алфи, потому что я хожу к нему за хлебом? Это какой-то вздор! Почему бы тебе не начать с молочника? Он и вовсе приходит на дом! Или с мясника? Я покупаю у него мясо, следственно, ложусь и под него! И в пекарню я хожу за тем же!
Лука весело посмеялся с острот Сары: – Соломонс настолько одурел, вероятно от любви к тебе, что забыл об элементарных правилах безопасности в гангстерском мире. Он набожный до мозга костей и перед тем как возлечь с тобой выдворяет из комнаты бестолкового пса, молится и задергивает окна тёмными шторами. Только за шторами отлично видно ваши сношающиеся тени! – последнюю фразу Лука хлестко выплюнул в лицо девушке.
– Порой, мне кажется, что он принципиально не скрывает ваших отношений, – задумался Лука, – Чего не скажешь о тебе.
– Знаешь, я хочу послать тебя в задницу, – прямо заявила Сара, приподнимаясь с места, поправляя платье, очерчивая себя крестом, – Прости меня, Господи!
Чангретта хмыкнул: – Тебя подвезти? Потому что я сейчас как раз туда и собираюсь, чтобы выдернуть Дарби из теплой постели и сообщить, что ты проводишь ночи с евреем, с его главным и злейшим врагом. Ром чертовски хорошо горит! Думаю, к полудню от «Пекарни» и Алфи Соломонса останется только тяжёлый смог над Камденом и горстка пепла! Будь внимательна по пути домой.
Сару пронзило животное беспокойство за Алфи. Губы её задрожали и Луку это польстило. Она боялась его правды и знала, кому поверит её отец.
– Посмотри на себя! – на лице Чангретты всё ещё держалось отвращение, когда он дёрнул девушку за грудки и притянул к себе, – Пачкаешь своё прекрасное итальянское тело об этого грязного, старого, пархатого жида! На нём живого места нет, где его не поразили бы язвы!
Сара молча смотрела в лицо Луки и содрогалась всем телом. Его острые черты казались ей самыми ужасными на свете, зелёные глаза злыми, а тонкие нитчатые губы вызывали у неё неприязнь, а лицо Соломонса чуть ли не идеалом. Разница была в том, что она смотрела на этих мужчин под разными призмами: ненависти и любви.
– Радует только одно: еврею осталось мучиться недолго! – закончил он.
Лука направился к выходу и Сара рванула за ним, расталкивая мужчин. Нагнав его, девушка вцепилась в рукав пиджака и обратила внимание Чангретты к себе.
– Не трогай Соломонса! – Лука улыбнулся и пошёл дальше, но Сара остановила его и держала теперь в разы крепче, – И не говори отцу!
– Согласна? – спросил он, смотря на неё сверху вниз, игнорируя условия.
Сара украдкой кивнула, язык не поворачивался сказать «да»: – Знай, что ты меня принудил! Но предупреждаю: если скажешь отцу хоть пол чертовых слова или подойдешь ближе, чем на сто метров к «Пекарне», убью себя и придётся тебе взимать свой выкуп с других Сабини!
Лука улыбнулся:
– Учту! – он тяжело вздохнул, мысленно прощупывая в чём подвох, иначе больно шустро Сара Сабини согласилась. Он ожидал от этой девицы тяжелых переговоров, угроз, а здесь она на блюдечке, да с золотой каемочкой…
– Мы живем в ужасном мире, криминальном мире и каждый в нём борется за своё место, за власть. А ты, милая, стала его маленькой жертвой, потому что когда рубят большой лес… – Лука развёл руки, чтобы охватить как можно больше воздуха для наглядности, – …щепки летят! Рад был с тобой поболтать, Сара. Так, я жду тебя здесь, в церкви, через пару недель, идёт? – лицо Луки сделалось серьезным и он выразительно посмотрел на Сару.
Девушка проводила зятя взглядом, а после нервно расхохоталась. Лука, похоже, подрастерял шарики и она – тоже!
***
Алфи ускорил движения бёдрами, от чего стол протяжно заскрипел об половицы. Чашка с рафинадом недовольно гремела о блюдце. Соломонс со вздохами излился, поцеловал девушку, наполнив её лёгкие своим воздухом и внимательно посмотрел на неё, всё ещё располагаясь в женском тепле. Лицо Сары было отрешенным, а тело – обособленно.
– Н-е-е-е, определённо что-то не так… – протянул еврей, застегивая молнию брюк и поправляя рубашку. Вновь звякнули подтяжки, нарушив тишину.
Сара ступила на пол и Алфи протянул ей подобранное бельё, улавливая момент, чтобы заглянуть в глаза. В них было что-то беспокойное, но утаенное от Соломонса. Еврей поцеловал её и Сара принялась одеваться, а Алфи упорядочил бумаги на столе, пригладил волосы и, наконец, расшторил окна кабинета, впуская тусклый свет рабочей зоны.
– Я не вписываюсь, таки, в твой круг доверия или что? – задал вопрос Соломонс (скорее проворчал), вынимая из её сумки учебник математики, заставив Сару пересилить себя и сказать то, что гложило её весь этот день. Ведь сейчас, заглянув в тетрадь, он поймёт что дело не в этом, каким бы он не был проницательным.
– Алфи? – обратилась к еврею девушка, застёгивая рубашку, наблюдая, как Соломонс опустился за стол и стал бережно закатывать рукава, смотря в тетрадь. Его лицо менялось, пока в голове шли счетные процессы.
– Мм? – задумчиво промычал он в ответ, не отрываясь от дела, чувствуя приближение истины в голосе Сары.
– Меня выдают замуж… – выпалила Сара и Алфи поднял голову почти моментально, желая знать за кого. Он понимал, что этот день настанет, но подсознательно вычеркивал из жизни, не верил, как взрослые не верят в Санту, и всё же ждал, – За Луку Чангретту…
Соломонс поджал губы, закрывая учебник с высшей математикой.
– Итальяшки, значит, за своим пришли, – спокойно заявил он в тишине, с мнимым интересом обводя пальцами слюдяную обложку и только тиканье часов нарушало покой.
Сару поражало его спокойствие, но она была уверена, что Алфи просто разрабатывает план спасения и прикидывает, как уничтожит Чангретту.
Когда она давала согласие, надежда именно на это и подтолкнула её на подобный шаг. Ожидание того, что Алфи уже к завтрашнему совместному ланчу прихлопнет Луку и всё будет как раньше.
– Тебе в действительности уже пора замуж, – констатировал Соломонс, снимая с носа очки-стеклышки, спокойно смотря на девушку и у той невольно отвисла челюсть, а и без того большие глаза обещали вот-вот покинуть орбиту.
Неужели Алфи сделает ей предложение и Лука останется с носом? Обстановка была не похожа на торжественную, да и еврей судорожно не шарил по карманам в поисках кольца в коробочке. Поспешное «да» медленно, но верно превращалось в самостоятельно связанную петлю.
– А Лука для тебя весьма неплохая партия, однако. Я так считаю, да, – сухо подытожил он, сложив руки на столе.
Сара посмотрела на него и дергано заулыбалась, не веря его словам.
– Ч-ч-что?! – содрогнулся её голос и в этом вопросе содержалось всё смятение и непринятие ситуации, которые Соломонс предпочёл пропустить мимо ушей.
Вероятно, он чувствовал себя даже хуже, чем Сара, но что он мог поделать? Разве он смел мешать её счастью, которого не мог дать сам? Алфи был не готов жениться априори. Тем более на нееврейке. И уж подавно обзаводиться детьми.
В действительности, он жил как истинный безбожник, хоть и был религиозным. Ему категорически не нужна семья, хлопоты и отсутствие свободы.
Всё должно было однажды прийти к логическому финалу, как и этот роман. Саре суждено выйти замуж, как и любой женщине, родить детей, хранить очаг. А что мог дать ей Алфи? Секс, чуточку внимания и любовную чепуху. Ни больше, ни меньше.
– Что? – спокойно переспросил Алфи, размеренно хлопая веками и стерев с лица все эмоции, словно подписывал очередную бумажку о получении чужого имущества в свои владения.
Всё ещё держа в пальцах очки, он делал вид, словно не понимает сути проблемы.
– Что ты такое говоришь, Алфи?! – воскликнула Сара возмущённо, – Лука ведь женат на моей сестре! И хочет теперь жениться на мне! – указывала она на себя, – Чтобы я родила ему ребенка! – этими репликами она пыталась привести Алфи в чувство, но всё безуспешно, – Ты понимаешь или нет?!
Соломонс вычурно-медленно покивал, чувствуя как в собственных жилах закипает кровь. Чёрт, его счастье забирают и он вынужден отдать его другому, этот маленький лучик света в его тёмном ромовом царстве.
– Ага, – мотнул он головой и уставился на мисс Сабини, как баран на новые ворота.
Девушка остолбенела.
– Понимаю, таки, – добавил он нехотя, сложив руки в замок, – Я бы запомнил, что Лука женат на твоей сестре и что она… – Соломонс осекся, поправив черный цилиндр, – Не может подарить ему детей… Если бы мне на это было не насрать! – разразился он и Сара вздрогнула от беспомощности.
Девушка прочувствовала его холодность всеми клеточками тела, словно её только что швырнули в ледяную воду, а головой раздробили шестнадцати сантиметровую плёнку льда, равной длине члена Соломонса, который, как оказалось, он клал на её исповеди, тайны и волнующие темы. Девушка облизнулась, собирая языком бегущие по лицу слёзы, ощущая горькую соль, ожидая от Алфи чего угодно, но только не такого расклада.
– Тебе почти двадцать лет, ты там конкретно, да, протянула с замужеством нахер, – причитал Соломонс.
– А по чьей вине?! – взорвалась Сара, швыряя в мужчину оказавшийся очень кстати под рукой учебник.
Алфи терпеливо уклонился, когда над его макушкой со свистом пролетела книжонка, снесла шляпу и, упав, разорвалась, рассыпав по полу и столу листы. Соломонс стряхнул оставшиеся страницы.
– Злоебучие бумажки… – приговаривался он, очищая стол.
Именно его приспешники разгоняли потенциальных женишков, чтобы его Сара ненароком не влюбилась в юнца и не ушла к нему. Соломонс отгонял всех, как сраных скворцов. И его люди делали свою работу чисто: тихо истребляли ухажеров и Саре оставалось любить только его одного за неимением выбора. На белом свете как будто более не существовало других мужчин, которые вполне могли составить еврею хорошую конкуренцию.
Но всегда найдется рыба покрупнее и, зная, что Лука подловил его милую возле дома, Соломонс отошёл в тень, чтобы посмотреть на то, что произойдёт дальше.
Алфи взглянул на Сару и она прикрыла глаза, смаргивая слезы.
– Такое дело, – нарушил он её приглушенные всхлипывания, дерущие душу, – Всё когда-то кончается, Сара, да? – твёрдо дал понять Соломонс и девушка судорожно вздохнула, яро мотая головой в отрицании.
Алфи приподнялся и растянувшись над столом, протянул девушке священную книгу или, проще говоря, Тору. Еврей осторожно перевернул её и указал пальцем на нужный ему пункт.
– Дварим 7:3, таки, – ткнул Соломонс в нужную строчку, привлекая внимание Сары, – Вот тут, ага? – постучал он пальцем по печатному шрифту, – Читай давай, вслух, дорогуша, ага? Вытри слезы и прочти мне это.
Сара протерла лицо рукавом, проигнорировав прилетевший к ней чистый носовой платок из рук Соломонса, и глотнула воздуха.
– И не роднись с ними: – начала она чётко, – Дочери твоей не отдавай за сына его, – голосок её дрожал, пока Алфи смотрел в её лицо и соглашался, – И дочери его не бери за сына твоего, – читала она громко и ясно, – Ибо отвратят сынов твоих от Меня, и они будут служить иным божествам.
Алфи удовлетворенно хмыкнул: – Ты понимаешь, всё понимаешь ты, да? Ты уже большая девочка и должна понимать, ага?
Конечно, она понимала. Осознавала, что Алфи бросает её, разрывает все связи. Плач, отрывистый плач заполонил пространство кабинета. Сара плакала перед Алфи, сидя перед его безучастным лицом. И она не могла скрыть своих чувств по сравнению с евреем. Девушка не нашла в себе сил не показывать собственную слабость.
– Женишься на нееврейке и попадёшь в ад даже с целью исполнить главную заповедь! – процедил Алфи и сложил руки над книгой.
– Мы ведь любим друг друга…? – спросила его Сара в глаза и тот смотрел на неё в упор, надев маску абсолютного безразличия, развалившись в кресле, словно она пришла требовать своё жалование к концу рабочего дня.
– Я же люблю тебя, – прошептала она, – Помнишь, ты говорил, что любишь…
– Это уже твоя проблема, да? – не дал ей договорить Алфи, – И это всё, что тебе нужно знать, ясно, да? – стал ругаться Соломонс, указывая на Сару.
– Прошу тебя… Зачем ты так со мной, Алфи? – Сара не теряла надежды.
– Так, это нихуя не обсуждается, сладкая! Прочти мне, еб твою, ещё раз этот Дварим, если его смысл не добрался до твоей подкорки!
========== 1.2. ==========
***
Сара Сабини спешила домой, то и дело вытирая рукавом мокрое от слез лицо, огибая знакомые улочки Клеркенуэлла, перепрыгивая лужи после дождя. Яркое солнце озаряло закоптелые дворы, побуждая пташек ласково щебетать на весенние мотивы, сидя на тисе и буке.
Сара споткнулась об разбросанные кирпичные осколки, ободрала коленку и, поднявшись, ощутила себя прескверно и как никогда одиноко.
Только сейчас, спустя полчаса быстрого автоматического шага в сторону дома, до неё дошло, что Соломонс оставил её в прошлом, что она не сможет пойти к нему, показать разодранную кожу. И Алфи уже не будет в суете искать кусок пластыря, о чем-то ворчать и чертыхать кого-то третьего. Всё кончено. И ей оставалось только принять этот факт. Факт, как разбитую коленку, стереть кровь и двигаться дальше, несмотря на то, что больно.
Девушка подняла глаза. Небо было чистым и отражалось в её радужке свежей голубизной. Но Сара же наоборот чувствовала себя грязно, использовано, исчерчено, измято. Руки Алфи на её теле оставили грязные следы, отпечатки, как ей казалось.
Белые облака бежали, проносились над её головой и Сара задумалась над тем, куда они приведут её, если следовать за ними, за их белизной. Мисс Сабини жутко захотелось расспросить об этом Алфи. Так сильно, что в её сердце что-то гулко ухнуло, но тут же стихло. Её Алфи знал обо всём на свете. Сара могла спросить Соломонса о чём угодно и у него всегда было достаточно разумных ответов. Возможно, это было не совсем правильно, но в силу возраста Саре именно так и казалось.
К тому времени, когда ей исполнилось шестнадцать, Сара ещё совершенно ничего не мыслила в этой жизни, хотя ей казалось совершенно наоборот. Она могла устраивать споры, что-то доказывать и предлагать, утверждать, что с ней-то уж точно такого не будет! В шестнадцать никакой серьёзности на лице, нелепые мечтания о любви и тройки по математике, галстук школьной формы, смоченный в противном столовском супе и заброшенный за плечо. В эти годы ты настолько заполнен рассеянностью, поиском себя, своего внутреннего «я», которого ещё нет, что не чувствуешь, как рукав пиджака наполовину опущен в картофельное пюре.
Цветущие яблони и сакуры добавляли волнения в ранимую душу, пока тело сидело на уроке английского и смотрело в окно. Ноги болтались под партой и мяли дорогие туфли, а учитель мурлыкал что-то бессвязное, роняющее в полудрему. А если Сару и трогало что-то из школьной программы, то только романы, красивые и глубокие, молящие поверить в чью-то чепуху из прошлого века.
Тяжёлые темно-зеленые шторы в кабинете литературы были пропитаны пылью и скрежетом чернильной ручки по тетради. Учитель маячил вдоль книжных шкафов, ударялся об них и в отражении стекла Сара могла видеть всю причудливость причёски миссис Эткинс.
Что могло быть скучнее, чем ходить по кругу Трафальгар Сквер и обводить пальцем изображение фонтана, повторяя то, что не смогла повторить Джуди с последней парты, уронившая флаг Великобритании. Грохот и смех юных патриотов. Сара была не лучше, дернувшая от себя тяжёлую штору в кабинете географии и та сорвалась вместе с гардиной, точно возле её головы. Ещё б чуть-чуть правее и экзамен на уровне «О» для университета уже был бы ни к чему.
Все переживания мисс Сабини начинались и заканчивались на математике, которая и «подведела» её в будущем просчёте шагов. Выпускаясь из школы нужно было иметь хороший проходной балл для университета или старания «высоко» оценили бы на курсах секретаря. Там как раз не хватало таких грамотеев, которые не могут сложить дважды два, словно у них отбивная вместо мозга.
Тройки выстраивались в такой длинный ряд, что могли обогнуть планету и вернуться к Саре с другой стороны. А каждый урок математики был сродни пытки и учительница, как девушке казалось, издевалась над ней. На самом деле она делала из Сары хоть что-то, но она упрямо сопротивлялась и была строптивой, не умеющей применять теорему Виета. Несгораемой надеждой было то, что до дня экзаменов Тройственный союз доберется до Англии и к чертовой матери избавит Сару от страданий! Прости её, Господи.
Эти рассуждения были поспешны хотя бы потому, что Сара была из поколения, которое не прочувствовало на себе ужас войны и скрежет пороха и пыли на зубах. Они родились под голубым небом и росли в хороших пеленках, потому были наглыми, дерзкими и думающими, что им нечего терять, несмотря на то, что их отцы уходили на фронт.
А потом Альфред вошел в её жизнь окончательно, а не редкими встречами по пути в школу и всё изменилось, перевернулось с ног на голову.
В тот вечер, когда Алфи и Сара неожиданно поняли, что парящее между ними таинство взаимной симпатии достигло предела, майское солнце тяжело опускалось за горизонт, а мягкие сумерки окутывали город. Грузный вязаный пиджак колол шею и перегревал, отчего тело Сары зудело, как при чесотке. Тёмные грозовые тучи настигали, а запах сырости и прибитой пыли уже бил в нос, доносимый ветром с округи.
Сара и её соседка Джейн Холланд брели домой после Мессы, обсуждая неудовлетворенность оценками. Девушки увлеклись дебатами и последний автобус рванул мимо них. Решение идти пешком принималось моментально, подгоняемое отблеском удаляющихся автобусных фар.
Сара замедлила шаг, когда подъехала гладкая бордовая машина и мужчина с большой сигарой высунулся в окно, точно обезьянка на мяче с металлическими тарелками в лапах. Его синие глаза казались бесноватыми от природы, обрамленные прямыми ресницами. А короткие усы над верхней губой почти делали из него добряка, но это было не так. Сидя на пассажирском месте, он тихо присвистнул, заглянув девушкам под подолы и громко сказал:
– Юные леди не желают поберечь свои чудесные юбки и добраться до дома в удовольствии? – его голос был громким, почти твёрдым, хриплым и не смущающимся прохожих, которые глазели на девушек как на всемирно известных идиоток, нашедших смелость заговорить с незнакомцами.
В машине сидело ещё двое: тот, что за рулём, показался Саре самым радушным и качающим головой, мол, для чего всё это. Его лицо было светлым, глаза небесно-голубыми, а улыбка – мягкая, не предвещающая бед и вызывающая доверие. В народе о таких говорили – простой или без заморочек. Он держал скорость вровень их шагам, потому что девушки продолжали двигаться и переглядываться.
По крайней мере, Сара понимала, что если они согласятся сесть в машину и эти трое после запрут их в подвале, то она определенно покончит с собой уже из-за соседства с Джейн. Никто в классе не был таким нервным, как она. Эта девчонка – ходячее волнение, заражающее своей судорожностью всех в радиусе километра.
Что касается сидящего сзади джентльмена с бородой, ухоженной и, вероятно, жадно обработанной каким-нибудь ароматным воском, то Сара моментально узнала в нём Альфреда Соломонса. А он просто сидел и почти не сводил с Сары свинцового взгляда в ответ. Ещё бы! Ведь они были знакомы все её шестнадцать лет. На губах его, спрятанных под густой растительностью, поплясывала едва очерчиваемая ухмылка одним лишь уголком. По его выражению лица можно было вычитать каплю интереса и тонну непринятия того, зачем его товарищ вообще делает это, если он в действительности был таковым. К тому же подлавливать Сару Сабини, вот так, среди болтливых улиц было очень глупой затеей. Но, в общем-то, он принимал действия знакомого и подмигнул Саре, которая знала его очень и очень надёжно, чтобы согласиться сесть в машину с другом семьи и избежать ливня, который обещал вот-вот обрушиться на их головы.
– Ты мог бы начать с десятилетних, дружок, – послышалось из уст сидящего сзади, – Знаешь, чтобы привыкнуть к их отношениям, да.
Когда Джейн смущённо кивнула Саре в сторону автомобиля, то та чуть не упала от её взявшейся из ниоткуда решительности.
Интерес у Джейн был жгучий, Сара могла согласиться с ней и понять. Дорогущая и отполированная машина, взрослые и прилично одетые мужчины.
Конечно, родители, учителя и уроки этикета говорили, что садиться в машину с малознакомыми мужчинами как минимум глупо, а максимум – смертельно опасно. Но, если любопытство прожигает насквозь, то здесь главное не истлеть.
Девушки остановились и автомобиль остановился в ответ. Тот самый обезъяненок в костюме пожал им руки и представился Артуром. Сара могла подумать, что его имя не настоящее, потому что так было безопаснее в бандитском мире. С лукавой улыбкой на устах, он почти пулей широко распахнул для девушек заднюю дверь.
Сара оказалась первой на очереди и осторожно забралась в салон, обитый белой кожей, придвигаясь к Алфи.
– Отличная машина, Мистер Соломонс, – почти кокетливо брякнула она и Алфи, наконец-то, оттаял, подвинулся к стеклу и глянул на своего знакомого, что-то сказав глазами, когда они вчетвером уместились на двухместном сиденье.
Альфред Соломонс-младший, казавшийся самым нерасторопным и замкнутым на первый взгляд, закинул мешавшую ему руку за голову Сары, найдя в ней опору. Теперь девушка была в его углу, чувствуя запах сигары, выдыхаемой острым носом в её профиль.
– Спасибо, мисс Сабини. Вы просто золотце, таки, – пробурчал он ей на ухо, заставив Сару прыснуть и потереться ухом об плечо, покрытое паром дыхания Алфи. – Ваш отец часом не ювелир?
Пока его губы держали перенятую сигару, а это полсекунды, то свободная ладонь опускалась на её бедро и едва задевала, касаясь голой коленки.
Это было сродни удара молнии, что впервые блеснула за стеклом автомобиля и в сердце Сары, вынашивающей симпатию к мистеру Соломонсу уже очень долгий срок.
По радио ревел *страйд, а Альфред делал всё, чтобы Сара была увлечена им одним и не замечала того, что происходит рядом.
Соломонс не спросил у Сары куда ехать, потому что и так знал её адрес.
В основном говорил он, но Сара только радовалась этому. Его глаза время от времени скользили по её лицу, потом невольно по груди и Сара безотчетно делала глубокий вдох и выпячивала грудную клетку, словно желая инстинктивно продемонстрировать её в лучшем виде. Алфи, как и другим, это было смешно. Он улыбался настолько, насколько умел. А Саре искренне хотелось, чтобы Алфи не потерял к ней интерес. Любая, как ей думалось, разумная душа будь на её месте тоже покривила бы, стараясь не отпугнуть такого мужчину, как Альфред. Было в нем что-то необъяснимо манящее.
– Лучше, когда мужчина старше девушки, так ведь? – спросил он как бы между прочим, хрипло-бархатисто, как и в её детстве.
Алфи мог позволить себе быть мягким, как плюшевый слоник, рядом с девушкой, которую знал с её первородного вопля. Однако, вкус сконфуженности невероятной для него самого мягкости вязал язык. Алфи не привык быть душкой, не умел и презирал подобные нежности.
Сара дергано кивнула.
Сердце её забилось бешено. Алфи был уверен в себе на все двести, что говорил так, словно они уже были парочкой. Он был убеждён, что поймает Сару в свои сети и не прогадал, даже не представляя, что она уже давно плавает на виду в мелководье. Рука его была набита.
В общем-то, Сара могла использовать фразу «Где я училась, там он и преподавал» и она была очень уместна, как ей думалось.
Алфи, в свою очередь, задумчиво разглядывал её простенькую физиономию, окаймленную обычными светло-русыми волосами, собранными в две косы, мелкими несовершенствами в силу лет, приличной длины ресницами, крупными глазами и чуть кривоватыми зубами. Похвастаться, как Саре думалось, было нечем. Ему же, как позже выяснилось, виделось, что Сара свежая и уже созревшая, хотя в глубине души он чувствовал, что она ещё ребенок и с ней придётся повозиться, чтобы поскорее «доспела».
