Текст книги "Принцесса (СИ)"
Автор книги: Pale Fire
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
Туу-Тикки принялась делать бутерброды. Тая убрала пустую тарелку и сказала:
– Я помогу. Что надо делать?
– Я буду резать хлеб и мясо, а ты делай сэндвичи и заворачивай каждый в фольгу. Алекс, собери фрукты.
С собой взяли целую здоровенную сумку еды и два термоса. Выехали на двух машинах – в одну все просто не поместились бы. Машина Грена была металлически-вишневая, очень большая, но Тая поехала с Туу-Тикки. Сумка с едой и термосы устроились на заднем сиденье.
– А зачем наживка? – спросила Тая.
– Ловить рыбу. Алекс очень любит это дело.
– Я тоже, – обрадовалась Тая. – Сетью?
– На удочку. У Грена на яхте их штук пять.
– Здорово! А вы потом едите эту рыбу?
– Конечно. Иначе зачем ее ловить? Ты взяла с собой свои лекарства?
– Да, – Тая похлопала по новенькому рюкзаку. – И книгу. Эшу подарил мне амулет, который переводит, представляешь? Я вчера начала читать «Властелина колец» на английском и все поняла.
Туу-Тикки улыбнулась:
– У нас с Греном тоже есть такие амулеты.
– А потом Эшу превратился в кота, – с нарастающим возбуждением продолжила рассказывать Тая. – В настоящего огромного кота. Не как Киану, а, не знаю, больше тигра! И я его гладила, а он мурлыкал.
– Эшу котик, да, – согласилась Туу-Тикки. – Ты ему нравишься. Он не для всех перекидывается.
Тая смущенно улыбнулась и отвернулась к боковому окну.
– А как называется яхта?
– «Заря». Ты когда-нибудь выходила в море на корабле?
– Нет. Знаешь, когда ты сказала про яхту и море, я сначала не поверила. Так же не бывает, чтобы своя яхта.
– Бывает, и в СССР было, просто не в тех местах, где ты жила. Это недешевое удовольствие, но мы с Греном можем его себе позволить – за нашу работу хорошо платят.
– За дом Смерти и Возрождения? Что, к вам правда приходят умирать?
– Приходили два или три раза. Но чаще к нам попадают те, кто тяжело ранен, или нуждается в ритуальной смерти, или просто прошел на волосок от нее. У нас не так много гостей, и все же мы нужны. Где еще проклятые сидхе смогут пройти долиной смертной тени и вернуться к жизни?
– А разве сидхе можно проклясть?
– Да. Были у нас и такие гости. Из мира, где конец девятнадцатого века. Я думала, они останутся, но они вернулись к себе. Современность не пришлась им по вкусу.
Тая задумалась и всю дорогу до причала молчала. Она чувствовала себя чужой – опять. Эшу, наверное, ошибся. Она не волшебная. Самая обыкновенная. И Тае не хотелось думать, что случится, когда все это поймут.
Яхта «Заря» оказалась моторной, не парусной – к разочарованию Таи. Она уже успела представить себе парусный корабль. Этот был совсем другим. Палуба качалась под ногами, и все казалось маленьким и тесным. И непонятно было, зачем понадобились резиновые сапоги.
Но «Заря» отошла от берега, полетела к горизонту, отбрасывая на волны длинную тень и рассекая их, на палубу полетели брызги, и Тая замерла от восторга на носу кораблика, глядя на чаек, на далекие большие корабли. Рядом с ней возился Алекс, разбирая удочки. Туу-Тикки и Эшу ушли вниз, в каюту.
Тая вспомнила про морскую болезнь, но ее не мутило, не кружилась голова, и на неустойчивой палубе она держалась удивительно уверенно. Когда она оглянулась, берег уже скрылся из вида. Со всех сторон была вода. Держась за леер, Тая смотрела в нее, пытаясь увидеть рыб или дельфинов. Грен говорил ей, что здесь водятся дельфины и встречаются киты.
В рубке переговаривались Дани и Грен, за спиной возился Алекс, и Тая снова подумала, что у нее нет права здесь находиться. Все узнают об этом, и тогда… Ее прогонят? Отберут все подарки, отдадут в другую, обычную, человеческую семью? Ей стало страшно.
Шум винтов стих. Яхта легла в дрейф. Стало слышно, как о ее борта бьются волны. Алекс нацепил наживку и закинул крючок.
– Я тоже хочу ловить рыбу, – неуверенно сказала ему Тая.
Неслышно вышедший на ют Дани немедленно вручил ей наживленную удочку и посоветовал:
– Лови с правого борта.
Сам он остался подстраховывать детей. Дани ходил в море на «Заре» не в первый раз и знал по опыту, что на крючок может попасться кто-то покрупнее макрели. Алекс как-то выловил рекордного американского шэда, и они с Греном с трудом вытащили семикилограммовую рыбину.
Первая рыба у Таи сорвалась – она слишком резко ее подсекла. Зато вторая, красавица дорада, была благополучно выужена из воды. Дани снял ее с крючка, кинул в пластиковый ящик и обновил наживку.
День был рыбный. К тому моменту, как солнце вскарабкалось в зенит, Тая и Алекс заполнили ящик бьющимися рыбами почти до краев. Когда Туу-Тикки позвала всех обедать, Тая с неохотой убрала удочку. Дани помог ей. Он наблюдал за девочкой все это время. За тем, как скована и неуклюжа она была вначале, за тем, какой гибкой и грациозной стала, когда вытаскивала из воды одну верткую рыбину за другой. Но рыбалка кончилась, и Тая снова превратилась в неловкого зажатого подростка.
– Хватит, хватит, – сказала Туу-Тикки. – Улов у вас с Алексом и так великолепный. Нам этого количества рыбы недели на три хватит, если не больше.
Тая устала и иззябла на ветру, руки у нее покраснели, плечи ломило, соль разъела ранки на кончиках пальцев, но останавливаться ей не хотелось.
– Так здорово! – с воодушевлением сказала она. – А почему ты не ловишь рыбу?
Туу-Тикки показала ей свои ногти в яблочно-зеленом лаке.
– Берегу маникюр.
– И Грен тоже?
– Он не любитель рыбной ловли.
Шустрая макрель, изогнувшись, выскочила из ящика. Дани закинул ее обратно. Тая подумала, что всю эту рыбу придется чистить и потрошить, и вздохнула. Она не любила чистить рыбу. Даже карпов. Но если она будет браться за самую неприятную работу, может, ее оставят? И Туу-Тикки не придется беспокоиться за маникюр.
Эшу сел за стол, зевая. Похоже, он все это время проспал. Грен налил горячего чая в блестящие металлические кружки, Туу-Тикки раздала бутерброды, Алекс выложил фрукты на середину стола. Еду смели мгновенно.
– Хорошо, – одобрил Дани. – Но мало.
– Да, что-то я не подумала, – кивнула Туу-Тикки. – Ну что, домой? На ужин будет много вкусной рыбы.
– Росса на тебя нет, – непонятно сказал Эшу.
Дани рассмеялся.
Они давно знали друг друга. Вспоминали кого-то, о ком Тая не слышала. Они все были уместны здесь, даже Алекс, но Тая… она чувствовала себя лишней. Они смеялись и болтали, а она не понимала, над чем они смеются, о чем говорят. Нет, она понимала язык, на котором они говорили, даже Алекс, но дело было не в этом. Тая убрала фольгу из-под бутербродов, ополоснула грязные чашки, выкинула шкурки от мандаринов. Что-то нужно было придумать, чтобы ее оставили, но что? Она пока не знала.
Тая очень надеялась, что на обратном пути встретятся дельфины или киты, но дельфинов не было, а киты прошли стороной. Грен не стал к ним подплывать. Тая разглядела вдалеке большущий хвост и буруны, и только.
В машине, измученная переживаниями и утомленная морской прогулкой, она уснула так крепко, что не проснулась, когда Грен внес ее в дом, не проснулась, когда он отнес ее наверх, не проснулась, когда Туу-Тикки раздевала ее и укрывала одеялом. Тая проспала до вечера, разбудил ее только телефонный звонок – Туу-Тикки звала ужинать.
– А кто чистил рыбу? – спросила Тая, придя на кухню, где вкусно пахло горячей едой и Туу-Тикки накрывала на стол. – Как же твой маникюр?
– Рыбу чистили духи, – сказал ей Алекс. – Тикки и Грен никогда не чистят рыбу. Они же музыканты.
– Ну и что? – не поняла Тая.
– Музыканты всегда берегут руки, – объяснил Грен. – Один порез – и играть нельзя неделю. А профессиональные музыканты играют каждый день.
– Какое счастье, что я не профи, – усмехнулся Эшу, занося вилку над своей рыбиной. – Я благополучно забыл порепетировать сегодня.
– В доме два рояля, – Грен посмотрел на него с улыбкой. – Что мне мешает загнать тебя в репетиционную после ужина?
– Ты тиран, – заявил Эшу. – Сатрап и деспот. Черт с тобой. Но не больше, чем на два часа.
========== Глава 15 ==========
Тая сидела в машине и с интересом разглявала окрестности – покрытые зеленью и алыми пятнами цветущих азалий холмы по дороге к ранчо. Она волновалась так, что Туу-Тикки едва уговорила ее позавтракать. Лошади! Они едут к лошадям! Тая представляла себе, какие лошади будут на ранчо. Грен что-то говорил про фризов, но Тая не верила в такую удачу. Но вдруг там будет роки маунтин? Тая раньше даже не подозревала, что в США есть свои породы лошадей и среди них водится такое чудо, как вороной конь с золотыми хвостом и гривой. Как чудо-кони из «Конька-горбунка».
За вечер она так и не придумала себе занятие, которое бы подтвердило ее пользу в доме Смерти и Возрождения. Было не до того. Туу-Тикки нашла где-то в Интернете и распечатала партитуры любимых песен Таи, и весь вечер Грен играл, а Тая пела – «Рассвет-чародей», «Крылатые качели», «Прекрасное далеко», «Дорогою добра». Грену понравилось, он похвалил то, как Тая поет и пообещал найти ей преподавателя вокала как можно скорее.
Заснула Тая уже заполночь и с трудом – она спала днем и перенервничала в предвкушении лошадей. Утром Туу-Тикки сама покормила котов и подняла Таю на час позже, чтобы дать ей выспаться. Это было странно. Дома мама никогда не давала никому выспаться – сама вставала рано и поднимала всех. Тая не задумывалась, для чего мама это делала – они просто жили так.
Асфальтовая дорога уперлась в широкие ворота из брусьев. За воротами был двор и какие-то строения, а дальше, в загородке, ходили мощные вороные кони с волнистыми хвостами и гривами. Тая засмотрелась на них и вышла из машины, только когда Туу-Тикки окликнула ее.
Туу-Тикки, одетая в джинсы, казаки, короткую кожаную куртку, с собранными в плотный пучок волосами, вошла на ранчо. Над воротами был прибит рогатый череп и висела табличка: «Ранчо Белый ветер».
– Добрый день! – сказала Туу-Тикки высокому сутуловатому худому мужчине в вытертой голубой джинсе и ковбойской шляпе. – Я миссис Шук, мы с вами договаривались об экскурсии и уроке.
– Добрый день, – отозвался мужчина и закричал, повернувшись к белому оштукатуренному дому под широкой крышей: – Линда, тут к тебе!
Из дома быстро вышла немолодая женщина, одетая так же, как и мужчина. Каблуки ее казаков отбивали четкий ритм по утоптанному двору.
– Миссис Шук? Натали, можно я вас так буду называть? И дочка с вами. Тая, я правильно помню?
– Добрый день, – смущенно поздоровалась Тая, с трудом отрывая взгляд от лошадей.
– Я Линда Шмидт, – она по-мужски протянула Туу-Тикки руку. – Идемте, я покажу вам конюшни и лошадей. У нас на ранчо двадцать два фриза, мы их разводим. Как раз на этой неделе ждем пару жеребят. – Она проводила гостей в пахнущую сеном, опилками, навозом и конским потом конюшню. – Тут у нас живут лошади, но обычно мы ставим их в конюшню только на ночь и в плохую погоду, а днем они ходят по выгону. Конечно, жеребцов-производителей приходится держать отдельно. Вот это Сильда, она ждет жеребенка, – узкомордая кобыла принюхалась к посетителям и фыркнула.
– Тая, у тебя ведь есть, чем ее угостить, – напомнила Туу-Тикки.
– А можно? – спросила Тая. – У меня морковка с собой. Резаная.
– Морковкой можно, – улыбнулась Линда. – Ты хорошо подготовилась, молодец. Знаешь, как давать лошади лакомство?
– Нет.
– На открытой ладони.
Тая протянула Сильде брусочек морковки. Лошадь взяла ее бархатными губами и захрустела.
– Сильда у нас лакомка, – сказала Линда. – Вот в этом деннике Маришка. Она тоже жеребая, первая беременность, так что мы все за нее волнуемся.
Тая угостила морковкой и Маришку, которая в благодарность легонько прихватила девочку губами за волосы.
– Вот тут у нас Марун. Он уже старичок, видишь, морда совсем седая. Он много поработал, много бегал, от него родилось восемнадцать жеребят.
Тае показалось, что старый жидкогривый Марун слепой. Но морковку с ладони он взял уверенно.
– Он плохо видит? – спросила она.
– Да, катаракта, – вздохнула Линда. – Иногда натыкается на стены, когда выводим его из конюшни, но все время держать его в деннике нельзя. Ну вот, больше в конюшне лошадей нет. Идемте на выгон.
На выгоне бегали, паслись, стояли, положив головы друг другу на спины, вороные кони. Тая попыталась сосчитать их, насчитала семнадцать. Кроме взрослых коней, тут было три жеребенка-годовичка, совсем не таких массивных, как взрослые. Жеребята гоняли по траве огромный зеленый мяч.
– Я только на видео видела прежде, как лошади играют в мячик, – сказала Туу-Тикки.
– У нас все жеребята – те еще футболисты, – улыбнулась Линда.
Увидев людей, часть лошадей подошла к ограде.
– Не толкайтесь, не толкайтесь, – Линда трепала их по мордам. – Морковки хватит всем. Правда, Тая?
Девочка начала угощать коней. Она волновалась. Кони дышали на нее, пахли травой и потом, их шкуры лоснились, и они были совсем-совсем настоящие! Тая передала пакет с остатками моркови Туу-Тикки и осторожно погладила по храпу лошадь, которая так и тянула к ней морду. Это оказалось необыкновенным ощущением – конский храп оказался нежнее бархата, нежнее замши. А на подбородке и храпе у лошади были жесткие черные вибриссы, почти как у котов.
– Это Вирра, – сказала Линда. – Кажется, вы друг другу понравились.
– Да, – неуверенно улыбнулась Тая. – А зачем у них в ушах серьги?
– Это чипы. Если лошадь убежит, мы найдем ее с помощью чипа. Еще в чипе прописано, кто владелец. У вас ведь есть домашние животные? Они все чипированы.
Тая посмотрела на Туу-Тикки. Та кивнула, не уточняя, что Кая никто и никогда не чипировал.
Вирра, в красном с золотом тонком недоуздке, положила голову Тае на плечо и от души вздохнула.
– Хочешь поездить на ней? – спросила Линда.
Тая энергично закивала. Линда отцепила от пояса ременной повод с карабином на конце, защелкнула карабин на кольце недоуздка и протянула конец Тае.
– Доведи ее до ворот, – сказала она, – и веди на конюшню. Вирра смирная и артачиться не будет.
– Зачем на конюшню?
– Чтобы одеть эту красотку. Не поедешь же ты без седла.
Тая бы с удовольствием поехала и без седла, но спорить не стала. Она повела Вирру к выходу с выгона. Та послушно топала следом, с каждым выдохом обдавая девочку теплым запахом пережеванной травы. Тая оглянулась на Туу-Тикки. Та гладила еще одну лошадь, в черном недоуздке, а потом тоже повела ее с выгона.
На конюшне Линда показала, как седлать лошадь, как надеть на нее уздечку, как отрегулировать путлище под свой рост. Пока Тая и Туу-Тикки постигали эту хитрую науку, подошел мужчина, который встретил их у ворот и так и не представился.
– Это Лус, мой брат, – сказала Линда. – Мы владеем «Белым ветром» вдвоем. Лус, подсади Таю на лошадь.
Тая с сомнением посмотрела на высокий конский бок, на болтающееся блестящее стремя, попробовала засунуть в него ногу, но ей не хватило роста и растяжки. Лус подставил сложенные ладони.
– Правой ногой на ладонь, – сказал он. – Вот так. Левую в стремя. И… – он ловко закинул Таю в седло. – Умница девочка.
Вирра встряхнула головой и переступила на месте. Тая ухватилась за рукоятку в центре высокой передней луки. Седло было странное, на фотографиях, в кино и на рисунках Тая таких не видела. Но удобное, намного удобнее седел карусельных лошадок.
– Перчатки есть? – спросил Лус. – Надень.
Рядом Линда усаживала в седло Туу-Тикки. А потом, взявшись за уздечки, Шмидты повели лошадей в загон. Тая чувствовала, как ступни упираются в стремена, как в конском теле отдается каждый шаг. Это было как во сне – смотреть вперед и видеть крутую шею, пряди длинной гривы, острые конские уши. Ей часто снились сны, в которых она едет верхом, хотя на лошади Тая сидела первый раз в жизни.
В загоне травы не было, только мягкая, разбитая копытами земля. Лус ушел, Линда стала в центре загона. Вирра пошла по кругу. Тая приспосабливалась к посадке в седле с высокими луками.
– Спинку прямо, – скомандовала Линда. – Руками за луку не держаться. В руках только повод. Держитесь коленями, девочки. И спинки выгните. Сидеть надо на писечке, а не на попе. Вот так, молодцы. Тая, подбородок вверх. Не хмурься. И не напрягайся так. Просто держи равновесие. Расслабь плечи. Вирра чувствует твое напряжение и тоже начинает нервничать.
Под звонкие команды Линды лошади проходили по загону круг за кругом. Тае хотелось петь. Мышцы начинали ныть. По лицу тек пот, она то и дело вытирала его перчаткой. Больше всего Тая боялась, что Линда велит пустить лошадей рысью, и тогда Тая точно упадет. А Вирра ведь такая высокая!
На Туу-Тикки Тая даже не пыталась смотреть – все ее внимание поглощала собственная лошадь и собственное тело. Тая все время боялась сделать что-нибудь не так, но Линда делала замечания только по осанке и посадке.
Сколько прошло времени, Тая не знала. Она уже устала, ломило ноги, ломило спину, а попа просто онемела. Наконец Линда глянула на часы и сказала:
– Достаточно для первого раза. Доедете до конюшни сами?
Тая доехала. Вирра отлично слушалась неуверенной руки. Когда Тая сползла с лошади, у нее дрожали коленки. Под присмотром Линды она расседлала Вирру, сняла с нее уздечку, надела недоуздок и отвела обратно на выгон.
– Ох-ох-ох, – сказала Туу-Тикки. – А я-то думала, что я в хорошей форме. Ноги мои ноги…
Тая улыбнулась. У нее тоже болели ноги и попа, ныла поясница, но это была хорошая боль.
– Жду вас в среду с утра, – сказала Линда, прощаясь. – Лучше пораньше, когда не так тепло.
– До свидания! – звонко сказала Тая.
– До встречи, – кивнула Линда. – Вы молодцы.
В машине на обратном пути Тая сначала молчала. Потом спросила:
– Почему сегодня только мы ездили верхом?
– Так ведь понедельник, рабочий день. Кто в школе, кто на работе. Здесь в выходные полно людей и летом.
– А что, Линда и Лус вдвоем ходят за таким количеством лошадей?
– Я думаю, у них есть работники и тренеры. Но Линда и сама тренер.
– И их лошади участвуют в соревнованиях?
– Фризы не выставляются на бега и на скачки, – покачала головой Туу-Тикки. – Это все-таки больше упряжные лошади. Шмидты дают их в аренду ролевикам и реконструкторам – тем, кто играет в рыцарей.
– А почему жеребцов-производителей держат отдельно?
– Потому что они очень агрессивны, – объяснила Туу-Тикки, – и могут обидеть других лошадей. Кроме того, Линда занимается разведением, а значит, ей не нужны случайные жеребята.
Тая ненадолго затихла. Потом спросила:
– Почему Линда сказала, что будет называть тебя Натали?
– Ну, это мое паспортное имя. Туу-Тикки – это прозвище, только для своих.
– И у Грена другое паспортное имя?
– Нет, он и по паспорту Грен Эккенер.
– Туу-Тикки, – неуверенно начала Тая и осеклась. Потом набралась храбрости и продолжила: – Можно мне посмотреть документы, в которых я записана как Тая Эккенер?
– Документы об усыновлении? – уточнила Туу-Тикки. – Конечно. Приедем, и я тебе покажу.
Документы об усыновлении были написаны таким зубодробительным канцеляритом, что Тая поняла текст только с третьего прочтения. Общий смысл сводился к тому, что Тая Эккенер, в прошлом Тая Калинько, отдана в семью Эккенеров-Шук для удочерения. По документам значилось, что она родилась в две тысячи двадцать первом году, двадцать девятого сентября, что она прилетела из Молдовы, о чем свидетельствовали документы на английском и на румынском, что государство берется выплачивать Грену Эккенеру и Натали Шук содержание на приемную дочь в размере тысячи двухсот двадцати трех долларов в месяц до достижения Таей Эккенер совершеннолетия…
Сумма содержания Таю немного успокоила. Это значило, что она не дармоедка и нахлебница, что Туу-Тикки тратит на Таю не свои деньги. Однако то, что эти документы появились так быстро – не прошло и недели с той проклятой пятницы – было не иначе как чудом. Тая почти не имела дела с бумагами, но много слышала о бюрократии. И вряд ли американская бюрократия сильно отличалась от советской.
А вот дата рождения значила, что день рождения Таи будут праздновать только в сентябре – почти через полгода после реальной даты. Впрочем, какую дату теперь считать реальной? Таю огорчило, что дня рождения ждать еще полгода – она очень любила этот праздник.
– Что случилось? – спросил Грен, подходя и садясь рядом. – Ты загрустила. Забудь про старый дом, Тая. Ты здесь в безопасности. Я обещаю.
Тая вздохнула. Забыть старый дом было не так-то просто.
– Я думала про день рождения, – призналась она. – Он теперь только в сентябре, а сейчас март.
Грен задумался, а потом предложил:
– А давай праздновать твой день рождения два раза в году. Пятнадцатого мая – тогда тебе реально будет становиться на год больше. И двадцать девятого сентября, как ты привыкла.
– Два раза? – удивилась Тая. – А так можно?
– Конечно.
– Ну хорошо, – Тая вздохнула. – Если в сентябре я еще буду тут. Хотя в документах ведь все равно двадцать девятое сентября, значит, можно будет отмечать день рождения где угодно.
– Тая, Тая, – встревожился Грен. – Откуда такие мысли?
Тая посмотрела на него. Задумалась. Она знала, что мужчины лгут куда реже женщин. Правда, могут просто не ответить. И она решилась.
– Я думаю, – начала она, – что Эшу ошибся. Я не волшебная. У меня нет магии. И никогда не было. И… – она потерла глаза, всхлипнула. – Когда все поймут это… меня же отдадут в другую, человеческую семью, правда? Зачем вам обычная девочка?
Грен тяжело вздохнул. Погладил Таю по волосам. А потом сказал:
– Тая, ты несправедлива к нам. Ты пришла, и ты наша. Неважно, волшебная ты девочка или самая обычная. Ты все равно наша, и мы никуда тебя не отдадим. Никогда. Обещаю. К тому же, ты пришла к нам по Дороге, а это уже волшебство, потому что Дорога – волшебный мир, и люди без магии просто не могут на нее выйти.
Тая, ссутулившись, плакала. Слезы падали на обтянутые джинсами колени. Она не верила.
– И потом, – продолжал Грен. – Эшу – маг, и видит магию в других. Я не думаю, что он ошибся. Просто твоя магия почти разрушена, ей нужно время, чтобы восстановиться. Много времени. Рано или поздно она проснется. Женская магия – очень хрупкая и деликатная. Иногда она просыпается с первыми месячными, а иногда – только после рождения первого ребенка. Она обязательно пробудится в тебе. Просто это произойдет не сегодня и не завтра. Но обязательно произойдет.
– А если она так и не проснется? – сквозь слезы пробормотала Тая. – И вы разочаруетесь, и решите отдать меня другим людям?
– Тая, мы не разочаруемся. Невозможно разочароваться в человеке, который так чудесно поет. Мы не отдадим тебя, даже если твоя магия проснется только лет через пятнадцать. Ты всегда будешь наша дочка, честное слово.
========== Глава 16 ==========
– Тая, вот твои карманные, – Туу-Тикки протянула Тае пять купюр. – Я почти забыла, а ты не напомнила. Не надо так.
– Не буду, – смущенно сказала Тая, пряча деньги в карман джинсов. – Туу-Тикки, я сегодня не смогу играть на гитаре.
– Почему? Не хочешь?
– Хочу. Но пальцы очень болят, – Тая показала Туу-Тикки руки с обгрызенными ногтями и обгрызенной, потрескавшейся от морской соли кожей на кончиках пальцев.
Туу-Тикки взяла ее руки в свои, осмотрела.
– И правда, беда. Слушай… – задумчиво произнесла она. – А давай попробуем заживить твои пальчики и попросить духов сделать красивый маникюр? Может, тогда ты не будешь ногти грызть?
– Не знаю, – выдавила Тая. – Давай попробуем.
Туу-Тикки усадила ее на диван в гостиной. Духи принесли упаковку ватных палочек и уже знакомый Тае хрустальный флакон с желто-зеленой светящейся жидкостью. Туу-Тикки обмакнула ватную палочку в жидкость и смазала ею все пальцы Таи. Снова запахло свежо и весенне. Пальцы начало слегка пощипывать. Тая подула на них.
– Ну вот, – сказала Туу-Тикки. – Завтра у тебя будут длинные красивые ногти. Пойдем, выберешь себе лак.
В спальню Туу-Тикки девочка вошла с робостью. Но в ней не было ничего необычного, кроме мехового ковра на полу рядом с кроватью, застеленной пледом из вязаных квадратиков. Те же растения везде, зеркальный шкаф и большое зеркало, какая-то дверь.
– Вот, – Туу-Тикки показала Тае на столик перед зеркалом. – Выбирай любой лак, какой понравится.
Тая села на мягкий пуфик и начала разглядывать флаконы. Их было очень много, десятка четыре. У ее мамы было всего три лака – бежевый, белый перламутровый и вишневый. А у Туу-Тикки был и белый матовый, и золотой, и серебряный, и серый, и разные зеленые, синие, красные – какие угодно! Тая долго разглядывала их, не в силах выбрать. Наконец показала Туу-Тикки флакон с лаком – темно-синий металлик.
– Можно этот?
– Конечно. Оставь его себе. И еще… – она достала из тумбочки пластиковую бутылочку. – Вот средство для снятия лака. А ватные диски есть в ванной.
– Почему не просто вата?
– Диски удобнее. Ты пользуешься уходовой косметикой?
– Да, – кивнула Тая. – Умывалкой, кремом и всем остальным.
– Молодец. А маской для волос и бальзамом?
– Маской еще нет. А бальзамом каждый раз. Туу-Тикки, а как часто надо мыть волосы? Я читала книжку, там написано, что раз в десять дней.
– Это слишком редко, – покачала головой Туу-Тикки. – Я мою голову раз в три дня, а тебе можно через день.
– Но тогда же слишком много шампуня будет расходоваться.
– Ну и что? Зато волосы всегда будут чистые и красивые. Ну, как твои пальцы?
Тая посмотрела на них. Новая кожа уже наросла. Трещины зажили.
– Так быстро… – задумчиво сказала она. – Это волшебство?
– В какой-то степени, – согласилась Туу-Тикки. – Это Живая Жизнь, пропущенная сквозь ледниковый ручей. Очень сильное средство.
Тая училась играть на гитаре. У нее уже получалось правильно сыграть несколько основных аккордов, хотя и не всегда.
– Думаю, на сегодня хватит, – сказала Туу-Тикки.
Тая вздохнула и поставила гитару в стойку.
– А можно ты сыграешь, а я спою? – спросила она.
– Что ты хочешь спеть? – Туу-Тикки взяла одну из своих гитар и начала настраивать.
– «Гаудете». Из того альбома… «Алхимия». Ты ее знаешь?
– Знаю, да. Я все песни из этого альбома знаю. И сама их пела. Он тебе нравится?
– Очень нравится, и вообще все песни этой женщины. Кто она?
– Хелависа. А ее группа называется «Мельница».
Туу-Тикки сыграла вступление, и Тая запела.
– Гаудете! Гаудете!
Как выходит зимний ветер
Из ледового чертога, из железного дворца —
Он жестокий, ясный, синий,
Весь в узорах клавесина,
И с морозным звонким треском разбиваются сердца.
– Ты поешь все лучше и лучше, – похвалила Туу-Тикки, когда Тая допела песню. – Сыграть тебе что-нибудь еще?
– «Никогда». И потом еще «Прощай». И «Королевну».
Тая спела все эти песни, и еще несколько, а Туу-Тикки играла ей. Тихо подошедший Грен слушал.
– Великолепно, – сказал он, когда Тая прервалась.
Она посмотрела на него – смущенная, с розовеющими щеками.
– Я нашел тебе преподавателя по вокалу, – сказал Грен. – У тебя будут занятия по вторникам и четвергам, я буду тебя возить. Сольфеджио и все такое. А сейчас – ты готова к занятиям нотной грамотой?
– Готова, – кивнула Тая. Вспомнила и вытащила из заднего кармана листок бумаги. – Туу-Тикки говорила, что я могу попросить, если что-то нужно. Вот. – Она неуверенно протянула Грену листок.
– Перьевая ручка, справочник растений, чернила… – прочитал он. – Хорошо.
– Справочник растений есть в моем кабинете, можешь взять, – сказала Туу-Тикки. – Он на нижней полке справа, такой толстый том с черным корешком. Перьевую ручку я тебе куплю, когда поеду в город, хорошо? Тебе какие чернила – синие, фиолетовые?
– А можно несколько разных?
– Конечно.
После занятий нотной грамотой Грен сказал Тае:
– Сегодня духи залили бассейн. Хочешь искупаться?
– А вода теплая?
– Они ее подогревают. Откроешь сезон?
– Ага! – с энтузиазмом кивнула Тая.
– Ну тогда иди надевай купальник и халат – и в воду.
– А шапочку не надо?
– Не надо, – улыбнулся Грен.
Купальник Тая выбрала спортивный – закрытый, с перекрещивающимися на спине лямками. Он был темно-синий с голубыми вставками. В махровом халате поверх купальника Тая вышла к бассейну. Он был большой, больше «лягушатника» в спорткомплексе «Динамо», где Тая училась плавать. Возле бассейна под зонтиками стояли деревянные шезлонги, на бортиках лежали надувные игрушки, круги, два прозрачных надувных матраца и надувное кресло. Тая обошла бассейн, скинула халат на шезлонг. Воздух был теплый, ветра не было. Тая приметила доску для прыжков, спрыгнула с бортика в воду с той стороны, которая казалась помельче, и ушла с головой. Вынырнула, привычным жестом убрала волосы с лица. Бассейн оказался глубже, чем она решила сначала – такой же глубокий, как большой бассейн. Тая оттолкнулась от бортика и поплыла.
Пришел Грен, посмотрел на нее. Тая плыла кролем, оттолкнулась от бортика и сменила кроль на баттерфляй. Плыла она, старательно выполняя все движения, чтобы показать, как хорошо она умеет плавать.
Грен спустился в бассейн по лесенке, с удовольствием потянулся. Первое купание в новом сезоне он очень любил. Пока он плавал, стараясь не задеть Таю, подошла Туу-Тикки и прыгнула в бассейн с бортика. Подплыла к Грену, обхватила его за плечи, поцеловала.
– Соленый, – улыбнулась она. – С новой весной!
– С новой весной, – отозвался Грен.
Тая тем временем выбралась из бассейна и встала на трамплин. Постояла на нем, вытянула руки вверх и по красивой дуге прыгнула в воду, обдав взрослых брызгами. Вынырнула, смеясь, и снова отправилась прыгать. Грен и Туу-Тикки смотрели на нее с улыбками.
– Оживает, – тихо сказал Грен, убирая за ухо Туу-Тикки выбившуюся из пучка мокрую прядь.
– Ага, – Туу-Тикки стерла с лица долетевшие от очередного прыжка девочки брызги. – И уже не такая худая, смотри.
– Да. Но нам еще придется солоно. Помнишь, как выкаблучивал Алекс?
– Ну, мы это уже проходили, – пожала плечами Туу-Тикки. – Надеюсь, терапия поможет.
– Ты уже нашла специалиста?
– Да. В среду поедем.
– Будешь присутствовать?
– Нет, это только между ним и Таей.
Туу-Тикки оттолкнулась от бортика и поплыла к трамплину.
– Пустишь меня попрыгать? – спросила она Таю.
– Конечно! – энергично кивнула девочка.
Туу-Тикки выбралась на бортик и встала на трамплин. Постояла, собираясь с духом. Для первого прыжка в сезоне ей всегда надо было набраться смелости.
Тая отплыла к бортику, повисла на нем и наблюдала. Туу-Тикки тоже была в закрытом спортивном купальнике. Тая размышляла о разнице между людьми и сидхе. Туу-Тикки сказала, что ей шестьдесят два года. Маме Таи не было еще и сорока. Но у Туу-Тикки была упругая подтянутая кожа, тонкая талия и поджарый живот, она была стойная и как будто тянулась вверх. Она выглядела совсем молодой. Тая смотрела, как Туу-Тикки ласточкой ушла в воду, почти не подняв брызг, как вынырнула и подплыла к Грену. Купание в этом бассейне с плотной прозрачной соленой водой напомнило Тае, как когда-то летом их из летнего лагеря при школе водили в бассейн, и с ними плавал Борис Григорьевич, их учитель, как он подкидывал детей в воздух и они, счастливые, плюхались в воду. Было здорово и очень весело. Грен чем-то напоминал Тае Бориса Григорьевича. Может, тем, что был молод, и высок, и строен, и доброжелателен. Как и Борис Григорьевич, он никогда не ругался и не хмурился. Правда, Борис Григорьевич, чтобы призвать класс к порядку во время урока, стучал по столу обручальным кольцом, а Грен такого никогда не делал, но ведь у Грена и класса не было.
