Текст книги "Кружево и сталь (СИ)"

Автор книги: outlines

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

В то, что её любовь способна разжечь и поддерживать этот свет.

***

Хэй, моя звезда!

Мой светоч ночной,

Будь со мной.

Веди меня сквозь тьму,

Я свет твой печальный приму,

Вопреки всему.

Но близок утра свет,

Я вижу рассвет -

Он за мной!

Земной любовь была,

И смертью земной умерла

Она.

Мечник мрака Арей был умным, стойким и упрямым. Все эти качества унаследовала и его дочь. Мирослава с каждым днём всё больше становилась похожа на отца – она росла смышленой и очень себе на уме. Если девочке чего-то хотелось, она добивалась этого. Подобная упёртость в столь в столь раннем возрасте удивляла Пельку и радовала Арея.

А ещё Мира была очень красивым ребёнком. Взяв от каждого из родителей всё самое лучшее, она являла собой удивительно завораживающую картину. Главными на лице девочки были глаза – огромные, с большими зрачками, такого же невероятного золотисто-орехового цвета, что и у Пельки. Уже сейчас было ясно, что тонким строением тела Мирослава также пойдет в мать.

Зато высокий лоб и крутой излом тёмных бровей были наследием отца. А главное – взгляд. Совсем недетский, твёрдый и смелый. Именно благодаря этому взгляду, так похожему на его собственный, Арей знал, что его дочь вырастет храброй и боевой.

Прошло уже несколько месяцев с того злополучного вечера, когда они с Пелькой поругались впервые за долгое время. Минула весна, за ней пришло теплое лето. Молодая семья встретила июнь, проводила июль и теперь наслаждалась ленивым, погожим августом, почти всё время проводя на свежем воздухе.

Одним таким солнечным днём Арей лежал, закинув руки за голову, у небольшого озера, протекавшего в основании Лысой Горы. Рядом, под самодельным навесом, Пелька играла с Мирой. Девочка забавно лопотала что-то на своём языке и уже могла самостоятельно переворачиваться на живот. Игрушки Мирославу интересовали не так сильно, как окружающий мир. Она с любопытством изучала его глазами, прислушивалась к любым новым звукам и тянула в рот всё, до чего могла дотянуться.

Скосив глаза, мечник с улыбкой наблюдал за ней, а потом заметил:

– Нелегко нам придётся, когда этот комок побежит.

Пелька засмеялась, отбирая у Миры какую-то травинку, которую та уже тащила к себе.

– Особенно если она пойдёт в тебя, – заметила молодая мать.

– Это ещё почему? – ворчливым тоном осведомился Арей.

– Ты невыносим, – отрезала девушка. – За эти годы, наблюдая за тобой, я поняла, что ты очень любопытный, тебе интересно знать, как устроено буквально всё. И тебе не интересны последствия – ради новых знаний и приключений ты готов на любую авантюру.

Барон мрака хмыкнул.

– Что ж, пожалуй. Женитьба на тебе подтверждает это.

Пелька швырнула в него пустой кружкой, но не выдержала и тоже расхохоталась. Их смех, дробясь на отдельные звуки, эхом звенел над влажной поверхностью озера.

– В любом случае, родители нашей дочери достались такие, что жизнь у неё вряд ли будет простой, – отсмеявшись, сказал мечник.

Перевернувшись, он сел и теперь гладил животик Миры, отчего та умильно улыбалась ему и смешно дергала кулачками.

– Простой – нет, – подтвердила Пелька, откидываясь на согнутые локти. – Зато она будет интересной, яркой и богатой на события.

После этих слов на её лицо вдруг набежала тень, будто девушка вспомнила что-то, о чём по-настоящему никогда и не забывала. Арей, не заметивший этой перемены, продолжал играть с дочерью.

– Она будет красивой, как ты, – неожиданно заявил он.

Это вывело Пельку из тоскливой задумчивости. Её щёки слегка порозовели от удовольствия.

– Почему как я, а не как мы? – улыбнулась она.

Мечник бросил на жену скептический взгляд. Девушка знала, что к себе самому он относился очень трезво и приземленно, считая, что единственное, чем мужчине стоит гордиться, так это своими навыками воина. Подобное убеждение было справедливо, однако в те годы Арей ещё не превратил себя в старика. Да, он был более грузен, и в целом выглядел гораздо мужественней и суровей, чем в эдемские годы. Но его внушительное телосложение, черная борода с проседью и смуглая кожа создавали очень привлекательную для женских глаз картину. Пелька не раз замечала брошенные в её сторону завистливые взгляды.

Поэтому, приподнявшись на вытянутых руках, она нагнулась и поцеловала мужа, касанием губ стараясь убедить его, как он для неё желанен. И, судя по пылкому отклику, ей это удалось. У девушки закружилась голова, когда горячий язык мужчины проскользнул в её рот, воруя вдох. Арей много месяцев не целовал так неистово. Он плёл губами влажное, опьяняющее кружево, одной рукой придерживая подбородок жены, а другой сминая на груди платье.

В подобные моменты окружающий мир для них обоих исчезал, размываясь в бесцветное пятно, распадаясь на отдельные звуки. Вроде кряхтения дочери, которой не понравилось, что внимание родителей отвлеклось от неё.

Легонько оттолкнув мужа, Пелька склонила голову, пряча раскрасневшееся лицо. Арей тяжело дышал, не сводя с жены голодного взгляда. В такие моменты – и ей стыдно было признаться в этом самой себе – девушка не жалела о том, что мужчина был частью мрака. Разве свет способен на подобную страсть?..

– Не целуй меня так, если потом не будет продолжения, – хрипло выговорил он, поднимаясь, чтобы немного пройтись.

Пелька понимала, на что он намекает. Они не были близки уже очень давно. Практически сразу, как её живот стал увеличиваться в размерах, Арей перестал касаться жены, чтобы лишний раз не провоцировать себя. И как бы она не уверяла мужчину в том, что ребёнку не будет вреда, он был неумолим.

– Ты в положении, женщина, – смеялся он, когда Пелька пыталась соблазнить его ласками и объятиями. – В тебе растёт наше дитя, я не хочу его тревожить.

А потом были страшные роды, восстановление после которых заняло не один месяц. Вопрос близости в тот период ими обоими даже не поднимался, и барон мрака ни разу не заикнулся об этом, ничем не намекнул, что ему тяжело ждать. Он терпеливо поддерживал жену на пути к выздоровлению. Однако теперь его безудержное желание вырвалось наружу, напомнив Пельке, что она уже с месяц чувствует себя хорошо. А главное, вызвав в памяти картины прошлого – картины, от которых по всему телу распространился знакомый жар.

Девушка наблюдала, как барон мрака отошел к озеру и, сложив руки на груди, стал смотреть вдаль. Подхватив дочь, она приблизилась к мужу и положила голову ему на плечо.

– Продолжение будет, – приподнявшись на цыпочки, прошептала ему на ухо Пелька.

Арей метнул на неё взгляд, но ничего не ответил. Так они и стояли, прижимаясь друг к другу и любуясь бриллиантовыми переливами солнца на воде. Будто почувствовав разлившуюся в воздухе идиллию, Мирослава уснула на руках у матери.

Спустя какое-то время мечник скользнул рукой за пазуху и достал что-то, зажав в большом кулаке. Девушка вопросительно посмотрел на мужчину.

– Я тут… в общем, – неразборчиво начал он, чем ещё больше заинтриговал жену. В конце концов, не каждый день ей доводилось видеть его смущённым.

– Для тебя кое-что сделали по моей просьбе, – наконец, с усилием выговорил Арей и протянул ей разжатую ладонь.

Пелька ахнула. Перед ней лежал небольшой черепаховый гребень, ослепительно поблескивая в золотистых лучах узором из драгоценных камней. Она хотела прикоснуться к нему, но почему-то не посмела. Лишь переводила взгляд с Арея на гребень, и её губы дрожали.

– Всё в нём напоминает мне тебя, – тихо сказал мужчина. – Я знаю, он не заменит свадебный… просто мне захотелось сделать тебе подарок. Как напоминание, что наша любовь и наша семья не зависят от магии, древних наговоров, судьбы или сломанных артефактов. Только от нас, Пелька.

С этими словами он перевернул гребень, и девушка прочла выложенные мелкими камушками слова: «Мы без остатка в том, что любим». Подняв на мужа сияющие от счастья и слёз глаза, она шагнула вперед. Взяв его руку в свою, девушка поднесла её к лицу и трепетно коснулась губами мозолистых пальцев. Никакие слова не в силах были выразить всё то, что она ощущала, и в этот жест Пелька вложила всю благодарность, нежность и обожание, зная, что Арей поймет. А затем повернулась спиной и позволила ему закрепить гребень в её длинных волосах.

Они ещё какое-то время пробыли у озера, дождавшись, когда проснется их малышка. А потом бегали вдоль берега, плескались в озере, веселя наблюдающую за ними Миру, и далеко над водой вновь разносился их счастливый смех.

Домой семья вернулась, когда круглый диск солнца уже наполовину закатился за холмы. Там их закружили привычные заботы: покормить животных, приготовить ужин, уложить дочь спать. Было за полночь, когда Арей и Пелька, уставшие, наконец отошли от колыбели. Мечник посмотрел на жену, и глаза его загорелись огнем предвкушения. Этот огонь поглотил свет небольшого огарка, который барон мрака погасил двумя пальцами. И хотя день был трудным и долгим, а летнее утро наступало рано, этой ночью влюбленные не спали.

***

По безрадостной равнине Верхнего Тартара не спеша шёл высокий худощавый мужчина. Хотя выглядел он на первый взгляд довольно безобидно, никто не решался напасть на него. Мужчиной был Яраат, и путь его лежал через рассыпающиеся строения к довольно крепкому на общем фоне серому, приземистому зданию. Стражи, охранявшие вход, шагнули к оборотню навстречу, однако, разглядев, пропустили его.

Вдоль уходящих в бесконечность столов, над которыми в едком дыму склонились тысячи голов, Яраат прошел к внушительным двустворчатым дверям и два раза с оттяжкой постучал, а затем быстро скользнул внутрь.

Лигул, восседавший на своём то ли кресле, то ли троне, недовольно поднял на него глаза.

– Чем порадуешь? – начал он сходу, не распыляясь на церемонии.

Вор артефактов, как обычно, заговорил не сразу. Подошел, уселся на краешек стола, зная, как сильно это раздражает главу мрака, и только потом неторопливо ответил:

– Всё идёт по плану. Осталось подождать ещё немного.

Лигул покраснел.

– Ещё немного?! Сколько? Прошло уже почти два года! Он успел влюбиться, жениться и даже – до сих пор не верю! – зачать ребёнка с ярким и светлым эйдосом! Как долго ещё мы будем ждать? Пока они втроём, держась за руки, не вознесутся прямо к эдемским вратам?

Яраат хмыкнул.

– Арей даже на несколько метров над землёй воспарить не сможет. Нет, груз грехов пригибает его к земле, и свою семью он потянет за собой.

Наклонившись пониже, мужчина продолжил тихим голосом:

– Он почти готов, поверь. Нужно только закрепить мечника в уверенности, что всё развивается согласно его плану.

Глава мрака откинулся на спинку кресла.

– А что с поиском артефакта? Вы его обнаружили?

– Нет, однако я веду Арея по ложному следу. Он думает, что ему поможет Свиток желаний. И эта вещь, возможно, действительно помогла бы – вот только найти её нереально.

– А если он всё-таки сможет отыскать этот Свиток и воспользуется им? – хмуро поинтересовался горбун.

Яраат улыбнулся, обнажив крепкие желтоватые зубы.

– Не успеет. Дайте мне ещё немного времени, и мы с ним покончим.

– Сколько?

Взвесив что-то в уме, оборотень выложил:

– Полгода.

В глазах Лигула лопнули капилляры, насытив белок кровью. Однако его цепкий разум и здесь взял верх над эмоциями, и он придвинулся к столу, давая понять, что приём окончен.

– У тебя есть шесть месяцев. После этого наёмники придут не за Ареем, а за тобой.

Комментарий к 17. Плоть от плоти

Отдельно хочу поблагодарить преданного читателя под ником Kieli – именно благодаря вам и вашим знаниям канона родился сюжетный ход с гребнем:)

========== 18. Трещины ==========

Как больно знать, что все случилось не с тобой и не со мною,

Время не остановилось, чтоб в окно взглянуть резное;

О тебе, моя радость, я мечтал ночами, но ты печали плащом одета,

Я, конечно, ещё спою на прощанье, но покину твой дом – с лучом рассвета.

– Она скоро пойдёт, – заметил Арей, наблюдавший за дочерью.

Девочка кряхтела и сопела, вставая на ножки и удерживаясь за руку матери. Пелька подняла на мужа глаза, с сомнением нахмурившись:

– Ты думаешь? Разве не рано?

Началась третья неделя января, и за окном стоял трескучий мороз, вынуждавший семью безвылазно сидеть дома. В жарко натопленной комнате было сухо и уютно, от очага шёл пар, в воздухе витал запах готовящейся похлёбки. Арей сидел в огромном кресле у стола, наблюдая за женой и ребёнком.

– Давно пора, – проворчал он.

Мечник всё время опасался, что Мира развивается слишком медленно. Пелька понимала, что это от незнания детской физиологии, однако всё равно очень веселилась, подшучивая над мужем.

– Ну да, будь твоя воля, она родилась бы уже с крепкими зубами, волосами до талии и основными навыками владения мечом, – хмыкнула девушка.

– Не напоминай про зубы! – взмолился барон мрака.

Почти весь декабрь они провели в бессоннице – у Миры резались зубки. На это время их обычно спокойная девочка превратилась в истошно кричащего монстра. Она отказывалась есть, сколько бы Пелька ни прикладывала её к груди, сучила сжатыми в кулачки руками и плакала до тех пор, пока, утомившись, не засыпала на несколько часов беспокойным сном. А потом всё повторялось по новой. Этот ад закончился пару недель назад, однако вымотанные родители всё ещё не до конца пришли в себя. Зато теперь, улыбаясь, Мирослава демонстрировала всем четыре маленьких крепких зубика – два снизу и два сверху.

Осень же прошла гораздо спокойнее – тёплая и солнечная до последних дней, она радовала хорошей погодой, в которую невозможно было оставаться дома. И Пелька с Ареем, прихватив с собой малютку Миру, отправлялись в долгие прогулки по окрестностям. Вместе они собирали грибы, разглядывали встречавшихся животных, изучали необычные растения. Их дочь была любознательной и умной, ей был интересен окружающий мир и она быстро всё схватывала. Новые знания её маленький, но цепкий ум усваивал стремительно, что было для родителей и сюрпризом, и поводом для радости.

С конца лета Пелька возобновила конные прогулки, поэтому в осенние походы они частенько брали с собой Светозара. Удивительно, но Мирослава совсем не боялась гнедого гиганта. Заливисто хохоча, она тянула к нему ручки и пыталась ухватить за длинную гриву. Конь же отвечал ей немым обожанием. Животные вообще как-то по-особенному любили девочку. Даже страшные бродячие собаки, гуляющие по Лысой Горе, никогда не лаяли и не пытались напасть, когда Арей нес дочь на руках. А одна из них, проводив их как-то до дома, поселилась у ограды их избушки, отказываясь уходить. В итоге им не оставалось ничего другого, кроме как забрать пса себе. Пелька дала ему кличку Уголь за черную шерсть и такие же блестящие глазки, однако имя со временем превратилось в более ласковое Уголёк. Он жил во дворе, на время зимы перебравшись в предбанник. Очень быстро этот «комок сажи», как называл его Арей, стал частью их небольшой семьи.

С конца осени барон мрака приостановил поиски артефакта. Он устал и выбился из сил, а лениво-спокойная атмосфера, в которой они жили последние месяцы, расслабила его, позволив хотя бы ненадолго почувствовать себя просто счастливым мужем и отцом.

Однако с приходом зимы дарх, на время оставивший мечника в покое, вновь начал душить его своей жаждой. Никогда ещё эта тартарианская сосулька не голодала так сильно, лишенная регулярной порции эйдосов. Это, в свою очередь, ослабило и самого Арея, хотя пока он терпеливо и методично пытался сражаться с подступающим кризисом. Однако снимать дарх, как прежде, мужчина уже не решался.

Когда за покрытыми морозным узором окнами стемнело, семья села ужинать. За прошедшее время Пелька научилась неплохо готовить, а благодаря магии Арея недостатка во вкусной и обильной пище у них никогда не было.

Мечник, орудуя коротким кинжалом, отрезал себе куски мяса. Этикет, как и правила банальной вежливости, в его ценности не входили. За вечер он съел целиком небольшую индейку, а также гору картофеля и свежих овощей, запив всё это двумя кружками вина. Пелька, несмотря на субтильность, аппетитом ему нисколько не уступала. Тем более когда часть энергии, полученной ею с пищей, поглощал маленький теплый комочек, который сейчас сладко причмокивал у её груди. Вот так они обычно и ужинали: Арей сидел во главе стола, рядом жена кормила их дочь, периодически таская что-то с тарелки мужа. Этот неторопливый ритуал наполнял их души трепетным теплом. Было что-то очень личное в том, как они сидели рядышком, в пляшущем свете очага; в том, как Пелька склонялась к малышке, целуя её сладко пахнущий лоб, в треске поленьев, во взгляде Арея, который он не спускал с жены и дочери. Странно, что эта картина была даже интимней, чем взаимные ласки супругов, и не предназначалась для чужих глаз.

После ужина барон мрака поднялся из-за стола, принимая дочь из рук Пельки. Обычно после кормления девочка быстро засыпала, но сегодня Мирослава была энергичней обычного. Она кряхтела, хныкала и отказывалась спокойно лежать в объятиях отца. Арей, не отличавшийся особым терпением, в конце концов не выдержал:

– Значит, отказываемся спать, да? – грозно спросил он, подкинув дочь к потолку.

Заливистый смех Миры подтвердил, что она гораздо охотнее будет баловаться и резвиться. Пелька, всё ещё сидевшая за столом, укоризненно покачала головой:

– Арей, сейчас она расшалится и точно не уснет.

– Она и так не спит, – хмыкнул мечник, вновь подбрасывая дочь и вызывая у неё новый приступ веселья.

После полетов мечник положил Миру на одну руку, а другой принялся щекотать ей живот. Смех девочки был настолько заразительным, что Пелька, не выдержав, улыбнулась, наблюдая, как отец играет с дочерью. Ей было всё ещё непривычно ощущать себя матерью и женой. Как будто семья, которую они создали с Ареем, была миражом, а не реальностью. Порой Пелька с теплотой и легкой грустью вспоминала грязную, запуганную девчонку, жившую под мостом в Запретных землях, и прижимала к губам свой любимый синий платок. И хотя непривычность нового положения порой изумляла её, сейчас девушка не могла даже представить, что всё сложилось бы иначе.

Мирославу удалось уложить только глубокой ночью. Раскрасневшаяся, уставшая, она уснула мгновенно, едва её кудрявая головка коснулась подушки. Барон мрака, поцеловав маленькую ножку дочери, тихонько задернул полог колыбели, после чего погасил в комнате все свечи, оставив гореть только очаг в дальнем углу.

Пелька, принимавшая в их забавах непосредственное участие, вернулась к столу, чтобы убрать посуду. Однако ей помешала мужская рука, обхватившая талию. Арей нагнулся и запечатлел лёгкий поцелуй на шее жены. Предвкушение мгновенно скрутило все её внутренности, однако девушка не подала виду и продолжила как ни в чём не бывало складывать грязные тарелки в одну кучу. Тогда мечник перешел к более решительным действиям: его ладонь, лежавшая на животе, скользнула вверх, к груди, ощутимо сжав мягкое полушарие. Барона мрака не мог не радовать тот факт, что необходимость выкармливания ребёнка сделала формы Пельки чуть более женственными и округлыми. Игнорировать подобное прикосновение она уже не могла и слегка повернула голову, делано равнодушно поинтересовавшись:

– Мой супруг чего-то желает?

Арей усмехнулся, решив подыграть этой дразнящей выходке.

– Желает, – прошептал он, склоняясь ниже, обхватывая губами мочку уха девушки.

Его пальцы в это время неуклюже пытались распутать шнуровку платья. Какое-то время Пелька ещё пыталась делать вид, что ей всё равно, но когда мозолистая ладонь скользнула по её обнажившейся груди, сдалась и повернулась, заключая мужчину в объятия. Он замер, осторожно касаясь её губ, не закрывая глаз и не пытаясь углубить поцелуй. Его руки при этом не останавливались ни на миг, лаская тело девушки, делая его чувствительным и натянутым, как струна.

Когда Арей стремился доставить ей удовольствие, он становился терпеливым и сосредоточенным, крепкой волей сдерживая рвущиеся наружу эгоистичные желания. Всё ради того, чтобы прочесть её взгляд – исполненный противоречивой, горделивой покорности, страсти и безграничного обожания. Она смотрела на него так, будто тонула, и он был единственным, что могло спасти её в этом бурном потоке, грозящем лишить разума.

– Когда ты смотришь на меня так, я чувствую себя человеком, – низким голосом прошептал мечник.

Скользнув рукой к его рубахе, Пелька дернула ворот и прижалась губами к центру груди. Дарх при её приближении заметался, острым концом царапнув кожу мужчины, однако потом замер и безвольно повис на толстой цепи. Губы девушки находились в такой непосредственной близости от жуткой сосульки, что у Арея перехватило дыхание – зрелище было одновременно и возмутительным, и опьяняющим своей неправильностью. Резко оттолкнув жену, он через голову стянул рубаху и повернул девушку лицом к столу.

Его рука нырнула под юбку Пельки, стягивая бельё и начиная медленные дразнящие ласки. Девушка поняла, что он собирается взять её прямо тут, на столе, заставленном посудой и недоеденным ужином.

– Арей, – задыхаясь, прошептала она в попытке остановить мужа, – не здесь…

Не обращая внимания на её слова, он немного передвинул руку, чувствуя на пальцах предательскую влагу. Лицо Пельки пылало от смущения и злости – на своё безвольное тело, на мужчину, который имел над ним такую власть. Однако она ни за что на свете не хотела, чтобы это прекращалось…

Арей прижал жену к краю стола, а в следующее мгновение она ощутила, как мечник касается её обнаженных ягодиц. Его тяжелая ладонь легла на спину девушки, надавливая, вынуждая наклониться ещё ниже, практически распластавшись по столешнице.

Легкий толчок – и он внутри неё. Пелька тонко вздохнула. Быть наполненной, быть единой с мужем казалось ей таким… правильным. Она ощущала себя цельной в минуты близости с ним. Раньше девушка боялась, что Арей узнает, как много удовольствия он дарит ей в постели. Она давила в подушку жалкие стоны, прятала от него своё разгоряченное лицо – так было до тех пор, пока мужчина не дал понять, что её наслаждение возбуждает его. Именно искреннее блаженство, восторг, с которым она отдавала себя, заставляли Арея испытывать мучительно-сладкое удовольствие от их близости.

Девушка приподнялась на носочки, стараясь контролировать глубину проникновения. Ей было неудобно, жесткая поверхность стола царапала обнаженную грудь, – однако единственным, что она смогла выдавить на вопрос мужа: «Всё в порядке?», были лишь надорванные стоны. Пелька старалась не думать о том, как, должно быть, неподобающе сейчас выглядит – растрепанная, с задранными юбками, прижатая к столу массивным телом мечника. Время от времени он протягивал руку, убирая с её лица влажные пряди и целуя, а затем снова возвращался к медленным, неторопливым движениям.

За те годы, что они провели вместе, девушка научилась распознавать все стадии его удовольствия, и знала, что нетерпение не позволит ему долго сохранять этот размеренный, ласковый темп. И действительно, через несколько минут пальцы, удерживавшие её бедра, сжались сильнее, а хриплые выдохи сменились низкими стонами. Пелька прижала кулачок ко рту и взвизгнула, когда Арей увеличил темп и теперь врывался в её тело резко и жадно. Она уже не могла расслабиться и принимала на себя всю силу его толчков, отчего стол под ними дрожал. Неубранная посуда громко дребезжала, и девушка испугалась, что они могут разбудить дочь. Но эта мысль, как и все прочие, быстро потерялась в погоне за наслаждением.

У девушки ломило всё тело, не было даже представления, сколько прошло времени, когда, наконец, она беспомощно содрогнулось в руках мужа. Едва волна блаженства схлынула, Пелька осознала, что Арей всё ещё в ней, и слегка подалась бедрами назад. Мужчина сдавленно охнул, дернул её на себя, направляя уверенными движениями, не позволяя остановиться. И она двигалась и скользила ему навстречу до тех пор, пока вновь не почувствовала знакомую дрожь – его и свою. Никогда прежде девушка не слышала, чтобы Арей рычал сквозь зубы ругательства, никогда не думала, что он способен довести их обоих до почти животного удовольствия.

Её спина ныла от долгого нахождениям в неудобной позе, бедра саднили, храня на себе следы безжалостной мужской ласки. Рывком подняв её со стола, мечник развернул Пельку и прижался к её лбу. Тяжелое дыхание опаляло лицо девушки жаром. Её колени тряслись, и она едва держалась на ногах, поддерживаемая лишь объятиями мужа.

– Я был не слишком резок? – прохрипел он.

Пелька мотнула головой, будучи не в силах говорить. Отпустив её на мгновение, барон мрака привел в порядок свою одежду и оправил юбки жены, а затем упал в ближайшее кресло, потянув девушку к себе на колени. Вглядываясь в её лицо лихорадочно блестевшими глазами, он слабо улыбнулся. Сейчас Арей казался таким же утомленным, как и она. Мужчина провел рукой по волосам, откидывая выбившиеся из хвоста влажные пряди, и запрокинул голову на спинку кресла, переводя дыхание.

Дарх у него на груди корчился и извивался. Пелька вдруг заметила, что из ранки, куда ткнулся острый конец сосульки, идёт кровь.

– Тебе не больно? – обеспокоенно спросила она.

– Ммм?… – мечник непонимающе поднял голову и проследил направление её взгляда. Поняв, что девушка имеет в виду, он мотнул головой и большим пальцем стер тонкую струйку. – Это царапина. В своё время я от него терпел вещи и похуже.

Девушка нахмурила брови, неприязненно разглядывая дарх. Поначалу тот всё тянулся к центру её груди, к эйдосу, но его слепящий свет отпугивал порождение Тартара. В конце концов, дарх как будто смирился с тем, что рядом постоянно находится душа, которую ему не дано поглотить. Однако сосущий холод мрака, исходящий от этого спиралевидного паразита, до сих пор повергал Пельку в ужас.

– Ты говоришь так, будто вы старые товарищи, прошедшие через множество испытаний, – укоризненно сказала она.

– В какой-то степени, так и есть, – осторожно признал Арей. – Дарх был со мной многие столетия, он подпитывал мои силы и нередко тем самым спасал мне жизнь. Бессмертная сущность стража света связана с его крыльями. Тогда как у стражей мрака есть лишь дархи. Я… – мужчина на мгновение запнулся, – я уже даже не помню себя без него.

– Но так было не всегда. Не с самого начала, – тихо возразила девушка. – Он – порождение боли и зла, он противоестественен. Ты не был создан с этим уродством, дарх стал частью тебя много позже.

– Что ты хочешь сказать? Намекаешь на то, что я должен от него избавиться? – при этих словах мерзкая сосулька дернулась и прочертила на животе мечника длинную кровавую полосу.

Арей и Пелька смотрели, как из раны опять медленно потекла кровь. Барон мрака при этом даже не дернулся.

– Он калечит тебя изнутри и снаружи, – глухо произнесла девушка. – А ты просишь меня спокойно на это смотреть.

Большим пальцем Арей приподнял её подбородок, заглядывая в глаза.

– Пелька, я не могу иначе. Пока не могу. Дарх даёт мне силы, необходимые для того, чтобы защищать тебя и Миру. Без него я стану бесполезен, не говоря уже о том, что никто прежде не отказывался от дарха. А значит, никто не сможет сказать, что ждёт стража мрака, лишившего мощи эйдосов. Это болезнь, да, страшная зараза, которая разлагает меня. Но это – часть моей сути, моей силы, моего могущества. Я не могу отказаться от них.

Девушка грустно слушала мужа, и в глазах её плескалось отчаяние.

– В этом вся проблема… Ты думаешь, что дарх – это источник твоих сил. На самом же деле, он – то единственное, что делает тебя слабым и уязвимым. Ты сам признал это. А ведь когда-то ты был способен черпать силы из созидания.

С этими словами она соскочила с колен мечника, поправляя ворот платья. Арей поднялся следом, навис над ней, слегка касаясь губами её тёплой макушки.

– Давай не будем снова спорить об этом, любовь моя, – примиряюще сказал он, однако тон его был твёрдым и не терпящим возражений. – Только не сейчас, не в этот вечер.

Пелька колебалась несколько секунд, а затем обреченно кивнула. В конце концов, она понимала, что перемены требуют времени. А такие серьезные, какие требовались от барона мрака, и вовсе могут занять десятилетия. Это очень больно – заново отращивать крылья.

***

Арей оказался прав насчёт Мирославы. За месяц до своего первого дня рождения девочка пошла. Напряженная, с красным личиком, цепляясь за руку матери, она уверенно протопала три шага, прежде чем шлепнуться на пол. Однако для молодых родителей в этих трёх шагах содержалось радости на много лет вперёд.

Через неделю Мира уже довольно резво перебирала толстенькими ножками по всей избе, а когда в конце марта сошел снег, она уже вовсю бегала по двору. Забот у Пельки и Арея теперь прибавилось, потому что их дочь стала ещё более непоседливой. Неусидчивостью она пошла в мать, а любопытством и тягой к приключениям – в отца. Удержать её на месте больше пяти минут теперь не представлялось возможным. Что не замедлило сказаться на внешнем виде родителей – Пелька стала ещё более сухой и поджарой, а барон мрака неожиданно для себя обнаружил, что штаны, ещё месяц назад сидевшие впритык, теперь висят на нём. Конечно, до худобы жены ему было далеко, однако теперь к его ежедневным тренировкам с мечом прибавились бесконечные игры с дочерью, что позволило согнать лишний жир и сделало тело мужчины более крепким и жилистым.

Да, несмотря на заботы и трудности, Мирослава приносила в жизнь Арея и Пельки только радость. Они являли собой очень необычную и удивительно привлекательную картину, когда выбирались погулять втроём: рослый мужчина с брутальной бородой и цепким взглядом черных глаз, тоненькая темноволосая девушка с молочной кожей и маленькая, красивая девочка, сидящая на руках у матери. Казалось бы, Лысая Гора была не самым подходящим местом для семьи с человеческим ребенком. Однако здесь легко было затеряться, растворившись в разношерстной, пестрой толпе. Тут всем находилось место.

В день рождения Мирославы птицы пели громче обычного. С утра Пелька испекла большой пирог. Через раскрытую дверь туда-сюда бегал Уголёк, занося в дом грязь со двора и свежие запахи весны. Арей тренировался во дворе, а Мира играла на полу с игрушками. Их разнообразие поражало: от девичьих тряпичных куколок до крохотных деревянных мечей и сабель. Когда молодая мать впервые увидела эти «игрушки», она накинулась на Арея с гневными криками. Однако со временем успокоилась и поняла, что где-то это даже правильно. Учитывая то, кем были её родители, девочке рано или поздно придется учиться защищать себя. Пусть уж лучше рано. Тогда привыкнуть успеет не только Мирослава, но и её мать.

День прошёл в играх на свежем воздухе и праздничной суете. Ближе к вечеру Пелька настояла на том, чтобы сходить на площадь. Арей давно заметил, что его молодой жене нравится быть в гуще людей и событий. Мечник относился к этому с пониманием, ведь он ни на минуту не забывал, что она сама ещё совсем ребенок – не так давно ей исполнилось всего двадцать лет.