Текст книги "I wanna see you be brave (СИ)"

Автор книги: nastiel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Я открываю было рот, чтобы начать возмущаться, но Эрик поднимает одну руку в воздух, призывая меня замолчать.

– Это не подлежит обсуждению. По крайней мере, со мной. Есть вопросы – иди прямиком к Максу.

Я поджимаю губы, представляя, что Макс и вовсе не будет меня слушать.

– Поздравляю твою сестру с высоким рангом, – вместо претензий произношу я.

Губы Эрика растягиваются в кривоватой ухмылке.

– Поздравляю твоего брата с тем, что ему удалось не вылететь, – хмыкает он, а затем добавляет: – Пока.

Я отпускаю спинку стула и выпрямляюсь, напряжённая, словно струна. Эрик встаёт с места, говоря тем самым, что разговор окончен, и обходит меня, успевая обронить перед уходом:

– Осторожней, Вдова.

Я возвращаюсь в свою комнату и нахожу Стайлза в компании Четыре. Они едва ли разговаривают – мой брат водит пальцами по кирпичной стене, сидя на треножной табуретке в углу, а Тобиас читает. Он делает это редко, потому что лихачам не нужны книги, но когда делает, то погружается в чтение с головой.

Как только я появляюсь в комнате, оба парня устремляют на меня свои взгляды.

– Что ему надо было? – спрашивает Четыре, опережая Стайлза.

Он закрывает книгу и кидает её на кровать рядом с собой. Я киваю брату на дверь.

– Стайлз, – говорю я. – Подожди меня снаружи.

Он не спорит, и лишь прощается с Четыре едва заметным кивком.

– Я знаю, что ты будешь злиться, и это будет вполне обоснованно, – начинаю я, когда дверь за братом закрывается. – Эрик звал меня поговорить о повышении.

– Моём? – Четыре встаёт с места. – Они решили уговорить меня через тебя?

– Нет, – я отрицательно качаю головой, – о моём. Они предложили мне место пятого лидера. Точнее, поставили меня перед фактом. Я не могу отказаться.

Четыре сжимает челюсть, от чего его скулы становятся ещё выше, а лицо – квадратнее. Я не понимаю, злится он или просто задумался, пока он наконец не заговаривает:

– Может, это и к лучшему. Так ты сможешь контролировать ситуацию изнутри, и, в случае чего, предупредить меня раньше всех. Мы ведь всё ещё одна команда, Вдова?

Четыре бьёт по больному, и я осознаю, зачем он это делает – чувствует, что я что-то скрываю.

– Тобиас, – я понижаю голос. – Это не моя тайна.

– Мы обещали никогда и ничего не скрывать друг от друга, – парирует Четыре.

Он прав. Но это не справедливо! Либо я держу слово, которое дала Дереку, и промолчу, либо следую обещанию, данному Четыре и, тем самым, предаю Дерека. Я вижу в серо-голубых глазах Тобиаса разочарование; даже на таком расстоянии они высверливают во мне глубокую дыру презрения. И я мысленно прошу прощения у Дерека, а затем делаю шаг навстречу Тобиасу и выдаю ему всё, что знаю. Четыре слушает молча, не перебивая, и даже не кивает в подтверждение моих слов. Когда я заканчиваю, он садится обратно на кровать и хлопает по матрасу рядом, предлагая мне присесть.

– Если бы я знал раньше, что они назначат тебя лидером, я бы согласился ещё тогда, – выдает он, поворачивая голову в мою сторону.

Я хлопаю себя по коленке.

– Хватит, Четыре. Я смогу за себя постоять!

– Я знаю. И я никогда не ставил под сомнение твою силу, – отвечает он. – Просто если кому-то из нас двоих и стоит стать ближе к Эрику, то мне, а не тому, кого он так сильно ненавидит.

Я хочу возразить, но не могу, потому что Четыре прав. И поэтому лишь киваю.

– Как думаешь, зачем Максу и Эрику сыворотка парализации? – спрашиваю я.

Четыре пожимает плечами.

– Думаю, теперь именно это ты и будешь обязана выведать.

– Да, – соглашаюсь я.

Четыре протягивает мне руку, и я сжимаю её. Его кожа такая же грубая, как и моя, но его ладони всегда очень тёплые, практически горячие, тогда как мои холодные, словно две ледышки.

– Мы должны остановить их, – тихо говорит Четыре. Он больше не смотрит на меня. – Ты же понимаешь, что чтобы они не задумывали, это не будет нести в себе ничего хорошего.

– Если понадобится, я не побоюсь спустить курок, – отвечаю я.

– Рад слышать, – хмыкает Четыре.

Мы сидим в тишине ещё долгие мгновения, прежде чем Стайлз открывает дверь и просовывает голову в образовавшуюся щель.

– Вы скоро?

Я качаю головой, смеясь, и встаю, но прежде напоследок сжимаю руку Четыре чуть сильнее, потому что знаю, как редко он позволяет кому-либо к себе прикоснуться.

Когда выхожу их комнаты, и Стайлз тут же заключает меня в крепкие объятия.

– Я сделал это! Я прошёл первую ступень! – пищит он.

Мне кажется, что его хватка стала крепче.

– Горжусь тобой, – искренне говорю я. – Если честно, я уже была готова собирать твои вещи.

Стайлз что-то бурчит себе под нос, а затем выпрямляется, и я замечаю, что футболка, которая ещё некоторое время назад была ему точно в пору, сейчас сидит слишком тесно.

– Ты всё равно особо не расслабляйся, – сообщаю я. – Вторая ступень будет не намного легче первой.

– По крайней мере, меня больше никто бить не будет! – восклицает Стайлз.

– Будут, но не физически, – поправляю я.

Стайлз округляет глаза. Я пожимаю плечами, мол, и так сказала уже слишком много лишнего.

– Не бойся, – я треплю Стайлза по отросшим волосам, и это возвращает меня домой, в Товарищество, где он стригся так редко, что несколько раз мне даже удавалось подшутить над ним во сне и вплести ему в волосы ромашки и цветные ленточки. – Сложно будет только первые пять раз.

Стайлз закатывает глаза и начинает рассказывать мне о том, что Скотт вчера познакомился с девчонкой с татуировкой в виде трёх стрел на руке по имени Эллисон, и, кажется, влюбился, но она из неофитов-лихачей, поэтому он не говорит ей об этом, ведь она с лёгкостью может надрать его костлявый зад. Я смеюсь, хлопаю брата по спине и впервые понимаю, что рада выбору Дженима, какими бы не были его мотивы.

К тому же теперь, когда мышцы на его руках окрепли, на лице заживают ссадины от прошлой схватки, а запах сменился с яблок и земли на пот и металл, я осознаю, что к Джениму-лихачу я уже привыкла.

Точнее, к Стайлзу; к моему брату, который такой же бесстрашный, как и я.

Комментарий к Глава 7

http://vk.com/club75865569

========== Глава 8 ==========

Из-за того, что теперь я – один из пяти главнейших во фракции людей, мне больше не надо проводить время с неофитами в качестве их советника, но на следующий день я всё равно прихожу в назначенное Четыре время к комнате, где проходит вторая ступень Инициации. Все неофиты: и переходники, и лихачи – сидят на скамейках в тёмном коридоре и искоса друг на друга поглядывают, видимо, присматриваясь к потенциальным противникам.

Я размещаюсь слева от Стайлза, справа от него сидят Лидия и Скотт. Напротив меня – Юрайа. Он ловит на себе мой взгляд и игриво подмигивает.

– Что-то Зика давненько не видно, – говорю я, нарушая гробовое молчание.

– Он весь в работе, – Юрайа скребёт в затылке. – Уж не знаю, что они делают там, в диспетчерской, но на это у него уходит часов двенадцать в день.

Я перевожу взгляд на дверь, за которой Четыре и очередной неофит проходят симуляцию. Мне хочется, чтобы он тоже это услышал.

– Итак, – продолжает Юрайа, – это, – он тычет пальцем в сторону Стайлза – твой брат?

Я киваю и хлопаю Стайлза по коленке. Он корчит недовольную рожу.

– Похожи?

– Ага, – смеётся Юрайа. – Как две горошины! Не то, что мы с Зиком!

– Стайлз, это Юрайа – заноза в заднице одного моего хорошего друга.

Губы Юрайи растягиваются в широкой белозубой улыбке, и он салютует Стайлзу. Тот радостно кивает ему в ответ.

– Кто из вас, переходников, первый по рангу? – подаёт голос Эллисон.

Она сидит по левую сторону от Юрайи и выводит указательным пальцем на собственной ладони какие-то замысловатые узоры. Сперва её вопрос остаётся без ответа, но затем, спустя ещё мгновение, Джексон поднимает руку вверх.

– Я.

Неофиты-лихачи, как это принято, не бросают ему вызов, и мне их реакция понятна – никто не ожидает увидеть в переходниках такого парня, как Джексон.

– А у вас? – спрашивает Стайлз.

– Кора, – отвечаю я.

Её в коридоре нет, потому что она пошла на симуляцию одна из первых.

– Это потому, что она сестра Эрика, – отвечает бритая наголо лихачка по имени Линн.

– Неродная сестра, – поправляет Юрайа.

– И? Он всё равно ей помогает.

– Потому что он должен, – встреваю я. – Семья Коры когда-то очень помогла ему.

Как бы мне не хотелось оправдывать Эрика, но в этой ситуации он и вправду не мог поступить иначе. Мало кто знает, какая именно ситуация произошла в его жизни, и по какой именно причине семья Коры приняла его, как родного, когда он только-только прошёл Инициацию и стал полноправным лихачом.

Я одна из тех немногих, кто знает. Мне рассказал Дерек, которому, в свою очередь, рассказала Лора – его сестра, проживающая во фракции, когда-то служившей Эрику домом. На его мать напали бесфракционники – и это был первый в истории нового Чикаго случай, когда подобное происшествие закончилось летальным исходом.

– Будем честны, – говорю я, чтобы замять неловкую паузу, – я тоже помогала Стайлзу … в какой-то степени. Но это лишь потому, что он – бестолочь, и без меня бы точно вылетел после первой ступени.

Стайлз возмущённо цокает языком и предлагает мне заткнуться. Я довольно ухмыляюсь.

Прежде чем кто-то успевает ещё что-либо сказать, Четыре открывает дверь и произносит:

– Стайлз.

Он подзывает жестом не только его, но и меня. Я встаю. Мои ноги ватные, словно это меня ждёт первый раз в симуляции.

В комнате то же оборудование, что и два года назад: откидное металлическое кресло, чудная машина и компьютер. Стайлз замирает, и я подталкиваю его рукой в спину.

– Садись. – приказывает Четыре, кивая на кресло.

На меня Четыре не смотрит. Я стою в шаге от кресла, когда он берёт в руки шприц и подносит иголку к шее Стайлза. Я знаю, как тот боится уколов, и потому тут же перевожу всё его внимание на себя.

– Готовься встретиться лицом к лицу ко своими страхами, Стилински. Надеюсь, меня, убивающей тебя, там не будет.

Когда иголка входит в нежную кожу на шее, Стайлз жмурится и хватается пальцами за края кресла с такой силой, что кожа на костяшках тут же белеет.

– Сыворотка подействует через шестьдесят секунд. Эта симуляция отличается от проверки склонностей, – сообщает Четыре. – Сыворотка стимулирует часть мозга, которая участвует в обработке негативных эмоций и тем самым вызывает галлюцинации …

– Можешь не продолжать – перебивает его Стайлз. – Компьютер обрабатывает мои галлюцинации и переводит их образы, которые затем идут вашим … то есть, нашим, лидерам. Всё проще простого. Я понял это ещё до того, как ты принялся тыкать в меня иголками.

Четыре переводит вопрошающий взгляд на меня. Я пожимаю плечами.

– Я тебе говорила, что он у меня смышлёный парнишка, – произношу я.

– Ты будешь находится в галлюцинации до тех пор, пока твой пульс не придёт в норму, умник, – огрызается Четыре.

Стайлз кивает, но как-то рассеяно. Сыворотка начинает действовать. Он моргает очень медленно, словно вот-вот провалится в сон. Я успеваю склониться над ним, взъерошить ему волосы и прошептать: «Я хочу, чтобы ты был храбрым» прежде, чем Стайлз окончательно погружается в симуляцию.

Мне нельзя мешать Стайлзу самостоятельно справляться со второй ступенью.

Четыре держит меня крепкой хваткой чуть выше локтя – буквально пару минут назад я чуть не вцепилась пальцами в футболку Стайлза в попытке привести его в сознание.

Он больше не кричит. Теперь он лишь изредка дёргает ногами, словно хочет убежать прочь от страшных картинок, которые рисует ему его собственный мозг. Но это невозможно. До тех пор, пока его сердцебиение снова не станет размеренным, он должен бороться.

Я закрываю глаза, когда Стайлз на экране компьютера падает на колени от того, что ноги больше не могут его держать. Мой Стайлз … нет, мой Дженим – настолько храбр, что больше не старается выбраться из огромного аквариума, наполненного змеями разных цветов, которые кусают его, раздирают его плоть до кости, обвивают его ноги так сильно, что кожа уже не бледная, а синевато-красная.

Он больше не кричит. Зато я – да. Внутри себя, разумеется. Но так громко, что это оглушает.

Я открываю глаза одновременно с тем, как Четыре выпускает мою руку. Он подходит к Стайлзу: тот резким движением вскакивает на ноги, но не держит равновесие и почти падает – если бы не Четыре, подоспевший вовремя и схвативший его за плечи.

– Ч-что это было? – голос Стайлза срывается на шёпот.

– Твой мозг, – так же тихо отвечаю я.

Четыре делает шаг в сторону, позволяя мне подойти к брату и обнять его. Он весь дрожит, и вместе с ним дрожу и я. Чувство, словно не Стайлз, а я только что пережила этот кошмар, встаёт поперёк горла словно кислый лимон и не даёт вдохнуть полной грудью, прожигая все внутренности. Я помню, когда мой брат в последний раз выглядел таким же бледным и измученным, и это делает мне ещё больнее.

Смерть мамы.

Похороны мамы.

И ещё несколько месяцев после этого.

– Всё будет хорошо. Я люблю тебя. Всё будет хорошо, – бормочу я, обнимая Стайлза.

И пусть он выше меня на полголовы, я – его старшая сестра. И я буду всегда пытаться защитить его, чего бы мне это не стоило.

Этим же вечером Четыре уговаривает меня на дружеский вечер с выпивкой в компании Зика, Дерека и других лихачей нашего возраста. Раньше мы частенько проводили свободное время именно так: закупались выпивкой и шли к мосту, где флиртовали со смертью долгие часы напролёт.

– Я просто устал, – отвечает мне Четыре после того, как я спрашиваю, почему он решил устроить попойку среди недели. – Только не говори мне, что после всего, что произошло, ты бы сама не хотела немного забыться.

Я пожимаю плечами. Четыре прав. Моя голова забита вопросами, на которые у меня нет ответов, и это действительно отнимает слишком много сил.

– У меня не осталось талонов, – говорю я.

– Я заплачу, – предлагает Дерек.

Он оказывается первым, кто пришёл в назначенное время. Спустя ещё минут десять подтягиваются остальные приятели Четыре, мои знакомые и друзья Зика. Нас набирается одиннадцать человек, и половина из них отправляются за алкоголем, а другие, включая меня, идут к пропасти.

Мы заполняем Яму своими громкими голосами и смехом. Кто-то заводит знакомую всем лихачам песню о подвигах, и вся толпа, как один, подхватывают её. Я тоже пытаюсь вспомнить слова, но они почему-то напрочь выпали из моей памяти. Я перевожу взгляд на Зика, который идёт слева от меня и подпевает громче всех, и пытаюсь улыбнуться. Но всё, что я вижу в друге – это моего брата и то, как часами ранее он проходил свою первую симуляцию.

– Что с лицом, Вдова? – спрашивает Дерек, когда вся наша большая компания размещается вдоль пропасти.

Он протягивает мне пиво в стеклянной бутылке. Делает глоток из своей такой же. Прищуривается и смотрит куда-то мимо, словно за моей головой есть что-то более интересное.

– Стайлз сегодня проходил симуляцию, ты же знаешь, – я отпиваю немного из бутылки. Пиво приятно горчит во рту. – Четыре разрешил мне поприсутствовать. И это был первый и последний раз.

Дерек ухмыляется. Концентрирует взгляд на моём лице, а затем опускает на свои колени.

– На своей первой симуляции я горел заживо, как мне казалось, долгие сутки напролёт. Позже оказалось, что это заняло чуть больше десяти минут.

Я неоднозначно качаю головой. Свою первую симуляцию у меня нет желания вспоминать, потому что после неё я не могла спать целую неделю.

– Да, я помню. Ты уже говорил.

– А Стайлзу твоему, так или иначе, придётся побороть все свои страхи, если он хочет здесь задержаться.

Я хмурюсь. Дерек умолкает, видимо, озадаченный моей реакцией.

– Я до сих пор не победила все свои страхи, но я здесь. Как и ты. Как и Четыре, который каждую неделю безуспешно ходит в пейзаж страха. Дело не в том, чтобы побороть свой страх, а в том, чтобы позволить ему сделать тебя сильнее и храбрее.

Дерек чешет подбородок, покрытый густой щетиной.

– Ты всегда была умнее меня, – произносит он спустя ещё какое-то время, а затем улыбается.

И я улыбаюсь ему в ответ.

А спустя час мы все уже пьяные, и даже Четыре смеётся так сильно, что хватается за перила мостовой, чтобы не упасть в пропасть. Я толкаю его в бок, когда он предлагает мне на спор выпить целую бутылку пива и говорю, что он сдастся уже на полпути. И тогда он подхватывает меня и пытается закинуть себе на плечо, но вместо этого мы оба валимся на Зика, который всё это время ошивался рядом, и смеёмся ещё громче.

Вдруг Четыре резко умолкает, выпрямляется и смотрит куда-то вдаль. Я выныриваю из толпы. В десяти шагах от нас неофиты-переходники: Трис, Кристина, Уилл, Скотт, Лидия и мой брат. Они тоже заметили нас и сейчас стоят и не знают, как на это реагировать.

– Трис! – окликает Четыре и тут же семенит в сторону девушки.

Мне хочется последовать за ним, но я даю им немного времени побыть вдвоём и вместо этого вперяю свой взгляд в Стайлза. Он о чём-то разговаривает со Скоттом, но его глаза всё время скользят по нашей толпе и по мне в частности. А затем я замечаю, что из-под воротника его футболки торчит что-то белое, похожее на повязку.

– Не может быть, – шепчу я себе под нос и быстрым шагом направляюсь в сторону брата.

Прохожу мимо Четыре и Трис и краем глаза замечаю, что между ними слишком маленькое расстояние. Главное, не забыть спросить об этом у самого Четыре до того момента, как алкоголь вымоется из его организма, и он снова станет таким строгим и хмурым, каким все привыкли его видеть.

Когда между нами остаётся не больше метра, Скотт неожиданно отходит прочь к девочкам, предоставляя Стайлза полностью в моё распоряжение.

– Именно поэтому я выбрал эту фракцию, – смеётся Стайлз, когда я подхожу к нему, пошатываясь, с бутылкой пива в руках. – Можно присоединиться к вашему веселью?

– Нет, – я качаю головой. – Это для взрослых. А тем, кто только недавно разучился пускать пузыри в молоко, вообще пора спать.

Стайлз закатывает глаза.

– Мне уже не пять лет…Вдова. – Стайлз специально делает акцент на моём вымышленном имени. Теперь моя очередь возмущаться, но я пропускаю это мимо ушей и задаю тот вопрос, ради которого подошла:

– Ты что, сделал тату?

Стайлз протягивает руку к своей груди и касается пальцами краёв повязки.

– Ну да.

– Я думала, что протыкание кожи иголками – это не то, что тебе нравится.

– Я передумал, – как-то отстранёно отвечает Стайлз. Он щурится, а затем добавляет: – Кажется, Лихость ставит в приоритет именно преодоление своих страхов.

Я киваю. Это не алкоголь – я действительно снова испытываю гордость за своего брата.

– Покажешь? – прошу я.

Стайлз отцепляет повязку, комкает её и суёт в карман штанов. Затем отодвигает край своей футболки и демонстрирует мне две буквы, чёрными чернилами изображённые чуть ниже левой ключицы.

Д.С.

У меня есть точно такая же татуировка под левой грудью на рёбрах. И Стайлз видел её однажды, когда я рассекала по городу в одном спортивном лифчике, открывающем живот.

Я сделала её на свою вторую неделю пребывания во фракции Лихости.

Я сделала её для того, чтобы помнить, ради кого сражаюсь с собой и обществом каждый Божий день.

Я сделала её в честь брата и папы: Дженима и Джона Стилински.

Я никак не комментирую его новую татуировку, и лишь улыбаюсь поджатыми губами и киваю, выражая одобрение. А затем протягиваю Стайлзу руку, зажатую в кулаке.

– Я рада, что ты со мной.

Он ударяет свои кулаком по моему.

– Только не уходи туда, куда я не смогу последовать.

Я не сразу понимаю, кто хватает меня за руку и тянет назад, когда мы с Четыре уже практически оказываемся на пороге нашей комнаты.

– Что за …? – срывается с моих губ раньше, чем я успеваю увидеть, что это Эрик.

– Нужно поговорить.

– В чём проблема? – подаёт голос Четыре.

Он всё ещё пьян, потому что ещё минуту назад пытался подбить меня поиграть в «Кто громче рыгнёт». Но это не мешает ему стать непробиваемым в лице, когда дело касается Эрика.

– Это дела лидеров, Четыре. У тебя была возможность стать таковым, но ты отказался. Так что иди, куда шёл.

Четыре смотрит на меня в ожидании ответа. Я киваю, и тогда он молча уходит в комнату. Я чувствую его взгляд на своей спине до тех пор, пока не слышу хлопок закрывшейся двери.

– Что? В чём дело? – спрашиваю я, пытаясь звучать как можно трезвее.

Мой язык заплетается. Часом ранее я влила в себя порядка четырёх литров пива.

– Ты теперь официальное лицо фракции Лихости, Вдова, и не имеешь права нажираться в хлам на глазах у тех, кто должен тебя уважать.

– Тогда уволь меня, – я прыскаю. – Давай, чего тебе стоит? Плевать я хотела на твои указания, Эрик.

Я тыкаю пальцем ему в грудь, твёрдую, как камень. Отвага, безрассудство и огромная доля алкоголя в моей крови делают меня истинной лихачкой – той, которой без последнего компонента я навряд ли когда-нибудь смогу стать.

Эрик опускает взгляд на мою руку. Я понимаю, что ничем хорошим это не кончится, но совершенно не ожидаю того, что происходит: он перехватывает мою руку за кисть, с силой притягивает к себе и целует.

И самое страшное заключается в том, что я узнаю эти губы.

Комментарий к Глава 8

https://vk.com/club75865569 <3

========== Глава 9 ==========

Стайлз дышит тяжело. Его ресницы дёргаются, губы шевелятся, словно пытаются что-то сказать. Я не свожу с него внимательного взгляда. Боюсь, что он не справится, хотя уверена, что ошибаюсь. Мне пора бы уже привыкнуть к тому, что мой брат намного сильнее и храбрее, чем мне кажется.

Но я не могу. Смотрю на его и всё, что вижу – семилетнего мальчишку, свалившегося со стремянки во время сбора урожая и расцарапавшего свои коленки в кровь.

Подхожу к Четыре, стоящему за компьютером. Он молча указывает мне на экран, где есть я, папа и мама. Моё сердце обливается кровью. Стайлз в симуляции видит, как нам связывают руки за спиной, надевают на шеи удавки и затягивают их, не оставляя выбора. Стайлз хочет помочь, но не может – его заперли в клетке. Парень кричит, разбивает ладони о металлические прутья, но никак не может выбраться. Слёзы брызжут из его глаз.

Когда из-под наших ног выбивают табуреты, и мы задыхаемся от удушья, Стайлз упирается лбом о железо, жмурится и выдыхает так тяжело, словно до этого всё время задерживал дыхание.

Смысл симуляции заключается в том, что она заканчивается, когда у пульс у неофита приходит в норму. И у Стайлза получается это, но как и в прошлый раз лишь после того, как он сдаётся.

Смысл симуляции заключается в том, чтобы перестать бояться. А Стайлз перестаёт бороться. То есть, формально он справляется с заданием, и причём довольно быстро, насколько я понимаю по удивлённому выражению лица Четыре, но фактически …

Стайлз распахивает глаза и резко выпрямляется в кресле. Я медленно подхожу к нему – даю мгновения на то, чтобы осознать реальность.

– Как ты? – спрашиваю я.

Стайлз трясёт головой.

– Со змеями было как-то комфортнее, – смеётся Стайлз и запускает дрожащие пальцы в волосы.

Я улыбаюсь – мягко и успокаивающе. Стайлз спрыгивает с кресла и, пошатываясь, идёт на выход. Я говорю, что присоединюсь к нему в столовой, прежде чем он исчезает за дверью. У нас с Четыре есть немного времени перед тем, как на симуляцию придёт следующий неофит, и я хочу воспользоваться им, чтобы поговорить.

Не знаю, правильно ли поступаю, но больше не могу держать в себе то, что случилось вчера вечером. Ночью мне так и не удалось сомкнуть глаза, потому что сознание раз за разом прокручивало в голове поцелуй с Эриком, а затем то, как я отстранилась от него с непониманием и ужасом в глазах и ударила кулаком в лицо. Он не сделал ничего – ни прикрикнул, ни тронул меня в ответ. Лишь коснулся своей вмиг покрасневшей скулы и вперил в меня свои серые глаза.

– Я узнала, кто это был, – начинаю я, в то время, пока Четыре возится с компьютером. Он поднимет на меня вопросительный взгляд. – Тот поцелуй. Помнишь, я рассказывала тебе.

Пальцы Четыре замирают над клавишами.

– Ну? – нетерпеливо протягивает парень.

– Я… Он поцеловал меня снова. Вчера. Когда перехватил на входе в нашу комнату.

Четыре хватает нескольких секунд, чтобы осознать: сначала он задумчиво переводит взгляд на клавиши, а потом вдруг его лицо вытягивается, ладони сжимаются в кулаки, и он с силой ударяет ими по столу.

– Тобиас, нет, – с нажимом произношу я, когда Четыре резко дёргается в сторону выхода. – Что ты хочешь сделать? Ударить его? Тогда ты опоздал, потому что я вчера уже сделала первую попытку выбить из него всё, что он задумал.

Четыре замирает на месте. Молчит. И лишь его челюсть крепко сжата.

– Он ничего не сказал. Абсолютно. Просто… поцеловал. Как я должна на это реагировать после того, как он в течение двух лет третировал меня?

– Я не знаю, – Четыре пожимает плечами. – Может, это как-то связано с тем, что они сделали тебя лидером? И со всеми изменениями, которые творятся в правилах?

Я киваю. Мне тоже так кажется, потому что я не могу нравится Эрику. Он ненавидит меня с самого начала: с того момента, как мы все, будучи неофитами-переходниками, склонились над дырой в земле и раздумывали, стоит ли рискнуть и прыгнуть. Эрик столкнул меня, не дав самой принять решение. Каждый раз после этого, когда мы находились рядом, он издевался, цеплял меня, старался унизить. Я плакала из-за него ночами; уходила из спальни и блуждала по коридорам в поисках тупика, где падала на колени и беззвучно скулила. И если бы не Амар, Дерек и Четыре, которые, спустя какое-то время заменили мне семью, я бы, наверное, сдалась ещё тогда, на Инициации.

Эрик почти сломал меня.

– Будь осторожна, Джессика – единственное, что прошу, – доносится до меня голос Четыре.

– Как всегда, – отвечаю я, и пока Четыре не передумал, зову из коридора нового неофита.

Им оказывается Трис. Я желаю ей удачи и выскальзываю в коридор, оставляя этих двоих наедине. Знаю, что она ему нравится – мне даже не нужно для это его подтверждение. Слишком сильно видна в нём перемена: во взгляде, в движениях, в речи – в те моменты, когда она рядом. Они оба альтруисты, и мне кажется, что отчасти именно это сближает их на подсознательном уровне.

Иду по Яме, улыбаюсь тем лихачам, кто зовёт меня по имени, с некоторыми даже перекидываюсь парой незначительных фраз. Но всё, о чём я могу думать – это Дерек. Странно, но после поцелуя с Эриком я чувствую стыд перед ним. Я знаю, что стоит рассказать ему о том, что произошло, потому что он мой лучший друг, и всегда был первым наравне с Четыре, к кому я бежала за помощью.

И сейчас мне нужна помощь. Очень нужна. Пусть даже мне самой не хочется в этом признаваться.

Сегодня Дерек должен быть в диспетчерской. Не все лидеры Лихости выбрали отказ от своей старой работы. Так, например, Амар часто ездил в город для того, чтобы проверить, как проходят патрулирования улиц, Дерек иногда сидит в диспетчерской и следил за ситуацией, которую фиксируют камеры слежения, а я продолжаю посещать занятия неофитов, потому что не чувствую себя лидером.

Но Дерека нет на месте, зато там я нахожу Зика. Он едва ли меня замечает – слишком увлечён работой. Мне приходится задать свой вопрос несколько раз, прежде чем он, наконец, отрывает глаза от бумаг на столе, трёт переносицу и произносит:

– Дерек ушёл минут пятнадцать назад, – в голосе Зика отчётливо звучит отрешение. – Понятия не имею, куда. Сказал только, что ему нужно отвлечься.

Я прохожу мимо компьютеров, демонстрирующих кадры не только с центра, но и с Ямы, а также с тех частей города, где живут другие фракции.

– Зик? Здесь есть сады Товарищества, супермаркет Безжалостности правдолюбов, здание Эрудиции и корпуса альтруистов. Это вообще законно? Согласованно с другими фракциями и их представителями?

Зик молчит вместо ответа. Я поворачиваюсь и вижу растерянность на его лице.

– Я не знаю, Вдова. Несколько дней назад они велели нам перезапустить систему, и когда мы это сделали, оказалось, что под нашим надзором теперь весь Чикаго. Буквально каждый его уголок. А ещё вот это, – Зик указывает на кучу бумаг на своём столе. – Макс сказал мне разобрать архив и найти всех переходников из Лихости за последние пять лет. Не спрашивай, зачем, потому что я сам хотел бы это знать.

Зик складывает руки на столе и устало роняет на них голову. Я подхожу к нему и беру первую же распечатку, лежащую выше всех в этой огромной стопке.

Айзек Лейхи – это имя мне хорошо знакомо. Мы были в одном классе до шестнадцати лет. Он был одним из тех лихачей, кто не перепрыгивал через несколько ступенек, когда спускался по лестнице, а я была той товаркой, кто не пела песни в общей столовой. Айзек застукал меня в библиотеке, когда я приклеивала книжку с рассказами к ноге и прятала её под подолом красной юбки в пол, чтобы принести брату. Мне вообще нельзя было находится там, как и ему – библиотека была открыта только для педагогов и школьников-эрудитов. Но мне удалось проскользнуть, как и ему. Там мы и познакомились. А спустя ещё какое-то время я поняла, что влюбилась. Возможно, в какой-то степени именно мальчик с кудрявыми волосами и глазами цвета неба предопределил мой выбор в пользу одной из самых неоднозначных фракций. После нашей церемонии выбора, когда Айзек, на удивление не только собственных друзей, пролил свою кровь на гладкие камни Альтруизма, я часто задавалась вопрос: если бы знала, что он уйдёт оттуда, выбрала бы Лихость?

– Я всё узнаю, – говорю я. Зик поднимает на меня глаза. – Я, в конце концов, теперь, мать его, лидер этой дурацкой фракции!

Зик вымученно улыбается. Я выхожу из диспетчерской. Хочу поискать Дерека по этажам штаб-квартиры, но замираю как вкопанная, когда замечаю в конце коридора Эрика, идущего в мою сторону. Мне приходится развернуться, идти совершенно в другом направлении и надеяться на то, что сам Эрик меня не увидел.

Ноги приводят меня к комнате, куда я сама не заходила со времён прохождения третьей ступени своей Инициации. Пейзаж страха. Я подхожу ближе к двери. Вижу на полу чёрную коробку для шприцев и чью-то кожаную куртку.

Я бы подумала, что там Четыре – единственный человек на свете, кто добровольно ходит в пейзаж, чтобы побороть своё итак минимальное количество страхов, – если бы не знала, что он сейчас работает с неофитами в симуляции.

Прижимаю ухо к двери. Ничего не слышно. Не моё дело, решаю я, и уже собираюсь уйти прочь, как дверь вдруг распахивается, едва не ударяя меня в лицо. Это Дерек. Запыхавшийся, он смотрит на меня стеклянным взглядом, словно не узнаёт. А затем вдруг хватает и прижимает к себе, обнимая. Его кожа липкая от пота и пышет жаром.

– Ты убьёшь меня, если не отпустишь, – с трудом выдавливаю я. – Ну и силища у тебя, Дерек!

Парень ослабляет хватку. Он отстраняется от меня на вытянутых руках и заглядывает в глаза.

– Я никогда не причиню тебе боль, – произносит он.

Я хмурюсь.