Текст книги "I wanna see you be brave (СИ)"

Автор книги: nastiel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Позже, одним вечером, когда он был слишком пьян, я узнала, насколько оказалась права.

Поэтому я разворачиваюсь и направляюсь в свой угол этой комнаты, что отделён от спального места Четыре толстой каменной перегородкой. Бросаю взгляд на часы – ориентировочно через минут десять Эрик перестанет запугивать переходников, и я смогу наконец поговорить со Стайлзом.

Стягиваю резинку с кисти и перевязываю ей волосы в высоком конском хвосте. Хватаю со спинки стула длинную кожаную куртку, потому что знаю, что вечером в Яме становится прохладно, если только ты сам не под градусом, бросаю беглый взгляд на своё отражение в зеркале, и убедившись, что выгляжу сносно, выхожу обратно в коридор.

Четыре лежит на кровати, руки сложены за головой, взгляд направлен вверх.

– Я пойду пройдусь, – произношу я, проходя мимо него, не останавливаясь.

– Передавай Стайлзу привет, – слышу я за своей спиной прежде, чем выхожу за дверь.

Я точно знаю, где находится спальня неофитов-переходников, потому что сама проводила там долгие ночи прежде, чем стала полноправным членом фракции.

Дверь приоткрыта, горит свет, и я могу слышать голоса ребят. Наверняка обсуждают сегодняшний день и возможно жалеют о сделанном выборе.

Я распахиваю дверь, захожу внутрь, и в воздухе повисает тишина. Все взгляды направлены на меня, и я отвечаю каждому из них коротким, еле заметным кивком. Здесь Кристина, Трис, Стайлз и Скотт. Два эрудита, имён которых я не знаю. Ещё три правдолюба.

– По вашим лицам я с лёгкостью могу сказать, что Эрик вас обрадовал, да? – я подхожу к ребятам, которые сидят одной большой группой друг напротив друга. Стайлз есть среди них. Скотт подскакивает с кровати, уступая мне место, но я отмахиваюсь. – И Четыре ещё сомневался в том, что ты из Альтруизма, – усмехаюсь.

Ловлю на себе изучающий взгляд тех, кто не сидит с уже знакомыми мне ребятами. Те двое оба из Правдолюбия, и у обоих на лице написано раздражение.

– В чём дело? – спрашиваю я у одного из них, у парня с не очень симпатичным лицом даже для моих скромных вкусов.

– Ни в чём. Просто подумал о том, что внешне ты не очень похожа на лихача, – его голос противный, словно звук вилки, которой скребут по тарелке.

Я слышу, как за моей спиной скрипит кровать и не глядя выставляю руку в бок. В неё тут же упирается тело Стайлза.

– Не надо со мной играть, правдолюб, я единственный человек, который может оказать тебе хотя бы крохотную помощь. Если хочешь убедиться в том, что я лихачка – увидимся в тренировочном зале, – произношу я, не сводя взгляда с его маленьких глаз. – Как твоё имя?

– Питер, – отвечает он уже более робко.

– Питер, – повторяю я. – Мой тебе совет, Питер – если хочешь пройти инициацию, заводи друзей, а не врагов. Уяснил?

Парень кивает. Я поворачиваюсь на Стайлза и тыкаю пальцем ему в грудь.

– Сядь на место, герой, – сую руки в карманы куртки, пытаясь расслабиться, однако слова, сказанные Питером, снова напомнили мне об издевательствах Эрика. – Как вы все?

Ребята молча переглядываются. Я вижу, что среди них есть парень, чьего имени я не знаю. Кажется, Кристина поймала мой вопрошающий взгляд, потому что она тут же толкает этого юношу локтем в бок.

– Это Уилл, – я улыбаюсь и киваю. – А дела у нас не очень. Мы только что узнали, что некоторые из нас не пройдут инициацию в любом случае.

Я поджимаю губы и перевожу взгляд на Стайлза. Тот сминает край красной рубашки. Его щёки всё ещё горят от злости на Питера.

– Не всё так сложно, главное, не сдавайтесь. И адаптируйтесь! В своё время именно это слово помогло и мне, и Четыре стать теми, кто мы есть сейчас.

– Если с физиологической адаптацией нам помогут справиться тренировки, то что насчёт психологической? Как нам поддерживать нормальную работу всех психических структур, если половину из нас в будущем ждёт бесфракционизм? Это неразумно!

Я оборачиваюсь на голос и вижу девушку с длинными рыжими волосами в синей одежде эрудита. Она сидит отдельно от всех, но при этом что-то в её лице даёт мне понять, что это не доставляет ей дискомфорта.

– Используй девиантную форму адаптации – анализируй, – отвечает ей Уилл.

Я понимаю, что если не остановлю их, то они разведут тут длинный диалог, состоящий из споров и пререканий.

– Эй! – я поднимаю палец в воздух, и оба бывших эрудита тут же умолкают. – Вы больше не эрудиты, вы – лихачи. А мы не кидаем в лицо друг другу такие слова, как «девиантный» и «психологический». Думаю, что девяносто процентов из нас не знают даже, как правильно произносятся такие слова, к слову, включая меня. А ты у нас …? – я киваю в сторону рыжеволосой с желанием узнать её имя. В конце концов, именно это и входит в мои обязанности как советника – пока Четыре и Лорен под пристальным вниманием Эрика будут тренировать неофитов как бесстрашных бойцов, я должна пытаться внушить им, что каждый из них сможет обрести здесь дом. Дом, в котором его будут ценить.

– Лидия, – девушка снимает очки в чёрной оправе и кладёт их на прикроватную тумбочку.

Я отрицательно машу головой, подхожу к ней, беру очки и роняю их на пол. Они остаются целыми, но затем я показательно поднимаю ногу и со всей силой опускаю её – стёкла звонко лопаются, разлетаясь вместе с пластиком на мелкие куски. Лидия молчит, и лишь поднимает на меня свои большие светло-зелёные глаза.

– Оставлять свою фракцию непросто, но это нужно сделать быстро – словно пластырь содрать с раны – одним резким движением, – я оборачиваюсь вокруг себя и заглядываю в глаза каждому из неофитов-переходников. Я вижу на их лицах то же, что видела тогда, два года назад, когда смотрелась в зеркало – потерянность, страх, сомнение – и всё это пропитано насквозь мыслью о том, что дальше будет только хуже. – Я не буду говорить вам, что всё будет хорошо, хоть и, по должности, обязана. Я буду говорить правду. И это не потому, что раньше я была правдолюбкой, как вы могли подумать, ибо я такой не являлась. Просто я знаю, что чувствуют те, кого подпитывали ложными надеждами … Слишком больно падать, когда забираешься со страховкой.

Я вижу на застывших лицах ребят вопросы, вижу, как они нервно сглатывают, теребят края одежды цвета своей старой фракции.

Изначально я шла сюда с мыслью о том, что мне нужно поговорить со Стайлзом, но сейчас, кажется, я сделала что-то большее. Я разворачиваюсь на каблуках и иду к выходу.

Только в своей комнате, когда я прохожу мимо пустой кровати Четыре, который, по собственному обычаю, направился на вечернюю тренировку, я понимаю, что, наверняка, звучала для неофитов как эрудит. Или же правдолюб. Стягиваю резинку с волос, снимаю куртку и кидаю её на пол возле кровати, на которую тут же плюхаюсь лицом в подушку.

Мне всё равно, как бы глупо, заумно или через чур правдиво я не звучала, главное, чтобы я смогла достучаться до каждого из них, и, в особенности, до Стайлза. Я не хочу, чтобы он подумал, что я ему не рада, но и не хочу, чтобы он решил, что я не разочарована. Я просто боюсь, что он перешёл в Лихость из-за меня. И тогда он точно долго здесь не продержится.

Я вспоминаю выражение отца там, на Церемонии выбора, когда он нашёл меня взглядом в толпе лихачей – секунда недоверия, но затем улыбка – та самая, скромная, одними уголками губ. О чём он думал в тот момент? И есть ли у него причины гордиться мной?

Я засыпаю, уткнувшись носом в подушку, пахнущую чем-то металлическим.

Комментарий к Глава 1

https://vk.com/club75865569 <3

========== Глава 2 ==========

– Первое, чему вы сегодня научитесь, – стрелять из пистолета. Второе – побеждать в схватке, – Четыре маневрирует между неофитами, вкладывая в их ладони пистолеты. – К счастью, поскольку вы уже знаете, как садиться на движущийся поезд и спрыгивать с него, мне не нужно учить вас ещё и этому.

Я позволяю себе пропустить короткий смешок. Скольжу взглядом по переходникам: кто-то из них с интересом рассматривает полученное оружие, кто-то держит его на расстоянии так, словно оно ядовитое, кто-то (в частности, Питер) старается выглядеть так, словно всю жизнь только этим и занимался.

– Не слишком ли много всего за один день, Четыре? – спрашиваю я, когда он останавливается у опустевшего стола, на котором с полминуты назад было разложено оружие. Парень даже не обращает на меня внимание – показательно строит из себя серьёзного педагога.

Я снова усмехаюсь и достаю из-за ремня свой собственный пистолет.

– Инициация разделена на три ступени. Мы будем измерять ваш прогресс и ранжировать вас по успехам на каждой ступени. Ступени имеют разный вес при определении вашего заключительного ранга, потому возможно, хоть и сложно, кардинально улучшить ранг со временем.

Я верчу пистолет в руке, не сводя взгляда со Стайлза. Он смотрит на оружие, словно это что-то одновременно устрашающее и завораживающее. Я никогда не видела его таким … возбуждённым. Неужели я действительно недооценивала своего младшего братца? Неужели он так тщательно скрывал от меня страсть к лихачеству за притворной любовью к книжкам? Но зачем?

– Мы верим, что подготовка искореняет трусость, которую мы определяем как неспособность действовать вопреки страху, – продолжает Четыре. – Таким образом, ступени инициации предназначены для разносторонней подготовки. Первая ступень в основном физическая, вторая в основном эмоциональная, третья в основном интеллектуальная.

– Но что … – естественно, это один из правдолюбов – Питер. Он делает паузу, зевая, – что общего между стрельбой из пистолета и … отвагой?

Я вижу, как Четыре с лёгкостью прокручивает пистолет в ладони, прижимает дуло ко лбу Питера и взводит курок. Я бы солгала самой себе, если бы сказала, что это не приносит мне удовольствия. Я смотрю на других неофитов – они напуганы. Похоже, они действительно внимают каждому слову Четыре. А ещё, возможно, теперь они будут думать, что он сумасшедший.

– Проснись! – рявкает Четыре, и даже у меня внутри что-то сжимается в тугой узел. – У тебя в руках заряженный пистолет, идиот. Веди себя соответственно.

Я не могу убрать с лица улыбку, когда подхожу к Четыре и кладу ладонь ему на плечо.

– Дай ему время, и он сам отстрелит себе что-нибудь своими хиленькими ручонками, Четыре, – произношу я. Юноша опускает пистолет. Питер поджимает губы в тонкую линию, и из-за этого его лицо кажется ещё более плоским. Его глаза холодные, словно секунду назад он не выглядел так, будто сейчас расплачется. – Если ты научишься защищаться, пусть и с помощью оружия, то меньше шансов, что когда ты столкнёшься с реальной опасностью, то не наложишь в штаны и не примешься звать мамочку.

Четыре стряхивает мою руку со своего плеча и поворачивается лицом к мишеням. Встаёт в привычную для новичков позу с опорой на обе ноги, чтобы не сильно отбросило при выстреле, вытягивает руки вперёд перед собой, обхватывая ствол двумя руками, и нажимает на курок несколько раз подряд. Неофиты заинтересованно вытягивают шеи, чтобы посмотреть, куда попали пули. Я знаю, что они прошли точно сквозь самый центр, одна за одной.

– Позёр, – шепчу я, подходя к Четыре. Вижу, как дёргаются его губы. Он очень скуп на эмоции, когда находится на людях. Или когда трезв. То есть, практически, всё время.

Выпрямляюсь, заношу руку с пистолетом на уровень, параллельный полу, и стреляю два раза. Обе пули проходят сквозь отверстие, уже ранее сделанное Четыре.

– Так стрелять не стоит. По крайней мере, до тех пор, пока вы не привыкнете к его отдаче.

Я отхожу в сторону, позволяя ребятам подойти ближе в мишеням. Останавливаю свой взгляд на Стайлзе. Он уверенно зажимает пистолет своими тонкими пальцами и прищуривается. Нажимает на курок. Мимо. Ещё раз – и снова намного левее цели. Четыре шагает вдоль выстроившихся неофитов, задерживаясь у каждого за спиной буквально на мгновение. Когда он уходит достаточно далеко от меня, я подлетаю к Стайлзу. По правилам мне можно лишь следить за процессом обучения, не вмешиваясь, но я не могу просто стоять и смотреть на то, как брат безуспешно мучает пистолет.

Касаюсь его предплечья, слегка сжимая, а затем обхватываю его ладонь, держащую пистолет.

– Крепче тут, – шепчу я, затем опускаю обе ладони ему на плечи, – свободней тут, – слегка пинаю его ребром ступни по ноге, – и жёстче тут.

Стайлз благодарно смотрит на меня, и я подмигиваю ему.

– Эй, – кто-то хлопает меня по спине, и я оборачиваюсь – это симпатичный парень со змеиными глазами. Вчера он сидел рядом с Питером, это я хорошо запомнила. – Как насчёт помочь и всем остальным, а не только своим любимчикам?

Я приподнимаю брови. Такой наглости я уж точно не ожидала.

– Проблемы? – Четыре встаёт боком между мной и переходником. Они буравят друг друга взглядами, и я до конца не понимаю, что именно меня пугает сильнее – излишняя самоуверенность и довольно крепкое телосложение бывшего правдолюба или желваки на скулах Четыре, что появляются у него, когда парень начинает злиться.

В отличие от Питера, этот юноша не краснеет и не опускает взгляд. Он лишь крепко держит пистолет в руке, поглаживая указательным пальцем край барабана. Кажется, что юноша просто пышет самоуверенностью.

– Вероятно, нет, – произносит парень.

– Как тебя зовут? – спрашиваю я, выходя из-за спины Четыре.

Нужно остановить то, что бы тут не собралось начинаться.

– Джексон, – парень переводит взгляд на меня.

Я замечаю, что он не просто симпатичен, он действительно красив. Я бы даже сказала, идеален. Я никогда раньше не видела таких черт лица. Он даже и на человека толком не похож, скорее, скульптура, или произведение искусства. Подхожу к нему и встаю за его спиной, так же, как и стояла рядом со Стайлзом. Джексон выше меня на две головы. Я хватаю его за плечи и слегка надавливаю пальцами на мышцы. Они оказываются крупнее, чем я думала. Довольно странно, учитывая тот факт, что он бывший правдолюб.

– Расслабь плечи и спину, Джексон, но ноги удерживай в жёсткой позиции, а иначе тебя отбросит после выстрела, – произношу я как можно твёрже. – И сделай милость, больше никогда не трогай меня, а иначе я тебе пальцы на руках отстрелю, каждый по очереди.

Прохожу дальше мимо Трис и Кристины. Поправляю позу последней, осторожно толкая её коленом в голень, чтобы та пододвинула ногу ближе ко второй.

Неофиты, один за другим, тратят все патроны в барабанах и опускают оружие. Четыре говорит им положить пистолеты обратно на стол. Я вижу, как их руки дрожат от напряжения и возбуждения, когда они подходят к друг другу, чтобы обменяться впечатлениями. Улыбаюсь. Стайлз закатывает рукава своей новой чёрной водолазки и хлопает Скотта по плечу.

Юноши смеются.

В обеденном зале мы с Четыре снова занимаем свой любимый стол с самого края комнаты. В этот раз Скотт, Трис, Кристина и Уилл сидят за отдельным столом. Я вижу, как Стайлз подсаживается к Лидии, которая расположилась особняком, и спустя некоторое время они вместе присоединяются к другим ребятам.

Четыре ковыряется вилкой в своём пюре, обваливая в нём кусок курицы.

– Спускайся уже оттуда, где ты застрял, парень, – я толкаю его в бок локтем.

Четыре вздрагивает и переводит взгляд на меня. Я отчётливо могу различить в нём волнение.

– В чём дело? – спрашиваю я.

– В Максе и Эрике, вероятно, – отвечает мне другой голос.

Кто-то ставит передо мной тарелку с большим куском шоколадного торта, который я так люблю. Я поднимаю голову и вижу знакомое лицо с вечной густой щетиной и до странности одновременно грустными и серьёзными каре-зелёными мутными глазами.

Дерек Хейл, ещё один лидер Лихости. Он тренировал неофитов-лихачей в то время, когда нас, неофитов-переходников, тренировал Амар. Я улыбаюсь ему, и он улыбается мне в ответ.

– В смысле? – спрашиваю я уже тогда, когда он садится напротив нас и начинает поедать куриные крылышки.

– Ты же знаешь, что лидеров Лихости пять именно потому, что мы принимаем решения голосованием, – Дерек тяжело вздыхает и отодвигает тарелку от себя. Вытирает пальцы от джинсы, игнорируя салфетки и все санитарные нормы, как он обычно это делает. – По крайней мере, раньше решали. Сейчас что-то происходит … И я не знаю, что именно. Никто, вообще-то, не знает. Макс и Эрик, они изменили уже семьдесят процентов правил инициации, и это, как мы с Четыре и Амаром думаем, только начало.

Вилка с кусочком торта на ней замирает на полпути ко рту. Я вспоминаю собственную инициацию – в первый день мы изучали основы рукопашного боя на грушах. Никто и не думал давать нам в руки оружие, тем более револьверы. Первый раз я нажала на курок спустя две недели после того, как спрыгнула в Яму.

– Именно поэтому я и отказался работать с ними, – произносит Четыре, и я перевожу на него взгляд. – Макс звал меня стать пятым лидером.

– Что? Почему ты мне не сказал? И что значит пятым? Разве их уже не пять?

– Ему было запрещено говорить, – отвечает Дерек. Он наклоняется вперёд, и я делаю то же самое. – Потому что сейчас нас только четверо – Макс, Эрик, я и Амар. Тимоти мёртв.

Ощущение, будто бы из моих лёгких высосали весь кислород. Я хватаю ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег.

– Мёртв? – переспрашиваю я. – Как давно? И почему это держат в секрете?

Дерек пожимает плечами. Я не знаю, пытается ли он скрыть что-то от меня, или же сам не в курсе событий. Я вспоминаю рыжие кудри, обрамляющие лицо Тимоти, его веснушчатый нос и ямочку на подбородке. Он был на четыре года старше меня, однако, всегда общался со мной на равных. Плюс Лихости – мы не делимся на детей и взрослых, мы делимся на опытных и новичков.

Я опускаю взгляд на торт. Впервые в жизни мне не хочется есть.

– Эрик и Макс, они задумали что-то страшное, – произносит Дерек. – И пока мы подчиняемся им – есть шанс, что мы не уйдём вслед за Тимоти.

Тимоти был переходником из Товарищества, я помню его ещё с тех времён, когда он носил красную рубашку и жёлтые короткие штаны. У него был красивый голос, я вспоминаю песню, которую он пел в саду в то время, пока остальные собирали яблоки. Там было что-то о Боге … Что-то о людях, которые верят.

– Я никому не скажу, – произношу я, вероятно, именно то, что Дерек хочет от меня услышать.

Однако я не вижу на его лице недоверия.

– Я знаю, – говорит он.

Я поворачиваю голову на Четыре, он, в свою очередь, смотрит на ребят-переходников. Я ловлю на себе взгляд Стайлза и хочу ему улыбнуться, но не могу. Эрик и Макс что-то задумали, и, похоже, это что-то касается инициации. Мой брат проходит инициацию, а значит, он в потенциальной опасности.

После обеда Четыре ведёт переходников в тренировочный зал. Он даёт короткие наставления по поводу техники рукопашного боя, пока я записываю имена ребят на доске для обозначения рейтинга. Вытираю ладони, испачканные мелом, о штаны, стягиваю резинку с кисти и завязываю волосы в тугой узел. Хлопки, обозначающие столкновение рук и ног с твёрдой поверхностью груши, разносятся по всему залу. В этот раз я решаю никому не помогать, чтобы не провоцировать новых конфликтов, и лишь встаю у стены, скрестив руки на груди. Слежу за тем, как Стайлз наносит несколько неумелых ударов рёбрами ладоней по груше и тяжело выдыхаю. Он безнадёжен. Если стрелять у него получилось хотя бы с пятой попытки, то рукопашный бой явно не его сильная сторона.

Вижу, как Четыре подходит к Трис и прижимает ладонь к её животу. Что-то шепчет ей на ухо, а затем идёт дальше. Трис бросает быстрый взгляд ему вслед, прекращает бить грушу и замирает, словно очарованная чем-то. Спустя некоторое время она снова начинает отрабатывать удары. Хмыкаю, думая о том, что большинство девушек-лихачек именно так реагируют на Четыре. По их меркам он загадочен и задумчив, что приравнивается к сексуальности.

Затем Четыре идёт к Стайлзу. Он хватает его за кисть, останавливая, когда тот собирается наносить новый удар. Встаёт перед ним и делает несколько показательных движений, а затем просит его повторить. Стайлз неуклюжий и нескладный, и я вижу, как Лидия, что тренируется у соседней груши, смеётся.

Единственный, у кого, кажется, получается всё с первого раза и практически профессионально – это Джексон. Он наносит груше точные и сильные удары, и мне кажется, что ещё чуть-чуть, и она лопнет. Надеюсь, у Четыре хватит ума не ставить его в пару со Стайлзом.

Краем глаза замечаю, как кто-то подходит ко мне, и оборачиваюсь – это Дерек. Я всегда удивлялась, откуда в его походке столько уверенности, словно он всегда знает, чего хочет. Юноша суёт руки в карманы, и, когда останавливается возле меня, встаёт боком, упираясь плечом в стену.

– Ты в порядке?

– Ты имеешь в виду, смогла ли я переварить полученную информацию? – Дерек кивает. – Тогда пятьдесят на пятьдесят. Просто я не понимаю, в чём смысл … Предположим, Эрик с Максом ужесточили систему инициации настолько, что у меня складывается впечатление, словно они хотят поубивать бедных детей в первую же неделю, и предположим, что … они действительно убили Тимоти, – я на мгновение зажмуриваюсь. – Но зачем? Им недостаточно власти?

Дерек хмурит брови, отчего становится похож на сурового щенка. Я почему-то вспоминаю день нашего знакомства – третья ступень инициации, пейзаж страха одного из инструкторов, и для меня им оказался Дерек. У него шесть страхов, мне достаётся боязнь огня. Я помню, как стояла в центре кольца из языков пламени, задыхалась, падала на колени и билась в истерике. Помню, как пламя обжигало мои ноги, помню, как плавилась одежда. А ещё помню, как всё это кончилось так же быстро, как и началось, когда сильные руки схватили меня за воротник и подняли на ноги, вырывая из страшных объятий пейзажа.

– Послушай, – я ниже Дерека на полторы головы, и ему приходится наклониться, чтобы шептать мне на ухо. – Обещай мне, что ты будешь осторожна и не будешь ни во что ввязываться?

Я киваю, потому что не хочу пока присоединяться к Тимоти. Дерек выпрямляется, однако, не уходит, и лишь хватает меня за предплечье чуть выше кисти. Его пальцы холодные, и моя кожа под его прикосновением покрывается мурашками.

– Этот, – Дерек указывает свободной рукой на Стайлза, который, как я замечаю, начинает психовать и бить грушу как попало, – твой брат что ли?

Я удивлённо приподнимаю брови.

– Как ты? …

– Вы с ним как двое из ларца, – усмехается Дерек. – Ты психуешь точно так же, когда у тебя что-то не получается. Да и, к тому же, у вас с ним похожие черты лица, и …

– И тебе Четыре сказал.

– И мне Четыре сказал, – повторяет за мной Хейл, виновато склоняя голову в сторону. – Правда, он также упомянул о том, что ты недовольна его выбором.

– Это не так, – я отрицательно машу головой. – Просто в Эрудиции ему было бы лучше.

– Откуда ты знаешь?

И правда, откуда я знаю? Тот факт, что мне всегда казалось, будто бы Стайлз имеет тягу к знаниям, не делает его заядлым эрудитом.

Я пожимаю плечами. Я всегда думала, что знаю его, как себя – манеру двигаться и говорить, привычку щёлкать пальцами, резкую смену интонации в голосе, когда он злится или возбуждён. Я всегда думала, что знаю его любимые вещи – яблоки, книги и корневище дерева между парниками, где он любил проводить часы, зачитывая вслух строчки из нового переплёта. Но оказалось, что я знаю лишь его часть – Дженима Стилински. Того, кто с громким визгом прыгнул в Яму – Стайлза Стилински – я совершенно не знаю.

– Не хочешь прогуляться? – голос Дерека возвращает меня к реальности. – Хочу сделать себе новую татуировку.

Я машу Четыре и молча указываю ему на себя, Дерека и выход. Юноша кивает нам и снова обращает внимание на неофитов, сражающихся с грушей. Вижу, как Стайлз оборачивается на нас, и чувствую его взгляд на себе до тех пор, пока мы не исчезаем за поворотом.

В тату-студии на редкость мало народу, несмотря на то, что день в самом разгаре. Мы проходим мимо Тори, одной из мастеров, заходим за ширму и оказываемся в закутке, где стоит большое потрепанное кожаное кресло с откидной спинкой. Спустя мгновение к нам выходит темнокожий юноша с тремя кольцами пирсинга в брови. Татуировки на его плечах практически незаметны из-за цветового пигмента кожи, однако, я знаю, что на них изображены языки пламени, которые заглатывают массивный якорь.

– Бойд! – я обнимаю парня.

Он крупный, и потому я с трудом могу полностью обхватить его корпус руками. Юноша приподнимает меня в воздух и кружит.

– Совсем забыла про меня, Вдова? Не звонишь, не пишешь?

Бойд ставит меня на ноги, и я смеюсь, запрокидывая голову назад. Его беззаботность всегда действовала на меня заразительно.

Они с Дереком обмениваются рукопожатиями и похлопываниями по спине.

– Ну-с, с чем пожаловали?

Дерек вытаскивает из кармана джинсов смятую бумажку. Я не успеваю разглядеть, что именно на ней изображено. На секунду мне даже кажется, что Дерек специально скрывает от меня её содержимое. Бойд внимательно разглядывает изображение, а затем поднимает взгляд на меня, а не на Хейла. Я прищуриваюсь и встаю на носочки в попытке подглядеть рисунок, но Дерек успевает перехватить его прежде, чем я замечаю хоть что-то.

– Сделаешь? – спрашивает Хейл, складывая листок несколько раз.

– Обижаешь! – Бойд машет Дереку рукой в сторону кресла, а затем разворачивается к машине для нанесения тату.

Я присаживаюсь на единственную свободную табуретку в комнате. Она находится в углу, прямо возле пересечения стены и ширмы. Чувствую сквозной ветер, что бьёт по открытой коже лодыжек, и вытягиваю ноги вперёд. Дерек снимает с себя сначала кожаную куртку, а затем чёрную футболку, которая облегает каждый его мускул слишком плотно, и кидает одежду на пол рядом с креслом. Присаживается боком к Бойду, видимо, будет набивать татуировку на плече. Однако, Хейл тянется пальцами к своей левой груди.

– Вот здесь, – произносит он, смотря на меня.

Я улыбаюсь ему поджатыми губами, и он улыбается мне в ответ.

– Не волнуйся, Хейл, это будет не больно.

Дерек фыркает. У него на спине уже есть татуировка – трискель, древний символ трёх. Он говорил, что это обозначает то, кем он был, то, кто он есть и то, кем он хочет быть.

Я слежу за тем, как игла протыкает кожу Дерека с бешеной скоростью, однако, сам Хейл даже не щуриться. Он находит глазами какую-то точку на стене и не сводит с неё взгляд в течение всего процесса.

Спустя какое-то время я слышу знакомый смех где-то за ширмой, встаю и выглядываю наружу – Скотт и Стайлз стоят у стены, рассматривая эскизы для татуировок. Скотт тычет в одну из них пальцем, и Стайлз заливается смехом. Позади них стоят Кристина и Уилл – ребята разглядывают каталог, который находится в руках у Трис. Лидия стоит в стороне у самого выхода. Она выглядит так, словно явно не заинтересована в нанесении татуировки. Стайлз замечает меня и машет мне рукой.

Я бросаю быстрый взгляд на Дерека, и затем окончательно выхожу из-за ширмы.

– Что вы тут делаете, молодёжь? – я наигранно упираю руки в бока.

– Скотт хочет сделать татуировку, – отвечает Стайлз. – Трис и Кристина тоже. А мы просто пришли с ними за компанию.

– А ты не хочешь?

– Нет, спасибо. Позволить чужому человеку протыкать кожный покров моего тела пучком игл около десяти тысяч раз как минимум – сомнительное удовольствие.

Говорит, как эрудит, но Дженим, то есть Стайлз, – лихач. И мне пора бы уже с этим свыкнуться.

– А ты что здесь делаешь? – спрашивает Кристина, подходя к нам.

Она держит в руках листочек с эскизом, на котором изображены весы в круге – символ Правдолюбия. Я прищуриваюсь.

– Оказываю моральную поддержку своему другу, – отвечаю я.

– Дерек Хейл – твой друг? – Уилл удивлённо распахивает глаза. Я киваю. – Ничего себе!

– Кто такой Дерек Хейл? – Скотт отрывает взгляд от стены с рисунками и переводит его на Уилла.

– Один из лидеров Лихости. Тут это практически то же самое, что и с президентом дружить.

– То есть, ты дружишь с прототипом Эрика? – Кристина смотрит на меня с недоверием.

– Нет. Дерек больше похож на Четыре … Наверное.

Я чешу затылок. Скотт возвращается к стене, Трис и Кристина уходят за ширму, где работает Тори. Я хватаю Стайлза за рукав и оттаскиваю в сторону.

– В чём дело? – Стайлз пошатывается в моей хватке.

– Беспокоюсь за тебя, вот что.

– Странно ты выражаешь своё беспокойство, если честно, – Стайлз потирает руку.

Я вижу, что его костяшки на руках сбиты до крови из-за тренировки с грушей, и в горлу подступает ком. Я должна ходить с разбитыми руками, не он. Стайлз должен ходить с книжками. Трясу головой. Это его выбор, он сделал его осознанно. Я должна его уважать, я обещала ему. Я сама говорила, что поддержу его, какое бы решение он не принял.

– Прости, – я прикусываю губу. – Просто я не понимаю …

Стайлз ничего не говорит. Он просто плюёт на все правила и заветы и обнимает меня. Сначала я замираю, словно на меня только что вылили ведро холодной воды, а затем перестаю осторожничать и обхватываю его плечи. Теперь все будут знать, что он близкий мне человек, и, возможно, из-за этого он попадёт в неприятности. Но похоже, что ему всё равно. Наверное, я просто не заметила, как мой брат стал бесстрашным.

Когда я возвращаюсь к Дереку, он уже сидит в футболке, и лишь едва заметный красный контур над вырезом выдаёт факт наличия только что сделанной татуировки. Мы следуем на ужин слишком рано и не застаём в обеденном зале никого, кроме Юрайи и той самой девушки с татуировкой в виде трёх стрел. Я никак не могу вспомнить её имя.

– Эй, Вдова! – Юрайа машет мне, и я подхожу к его столу в то время, как Дерек бредёт к буфету, чтобы взять еду.

– Как первый день обучения? – спрашиваю я.

– Отлично! Почему не заходишь? Зик говорил, что ты советник для всех неофитов, не только для переходников.

– Твой брат – трепло, так ему и передай, – усмехаюсь я, упираясь ладонями в стол. – Завтра приду, обещаю.

– Это, кстати, Эллисон, ну, ты знаешь. Дочка Криса Арджента.

Я поджимаю губы, пытаясь вспомнить. Крис Арджент работает в оружейной. Я помню, что его жена тяжело заболела и умерла около полугода назад. И тут в голову приходит то самое очевидное, о чём я почему-то совершенно забыла – Эллисон – единственная лихачка, которая использует арбалет как своё оружие. Именно поэтому на её плече изображены стрелы

– Да, я помню. Привет, Эллисон, – я протягиваю руку девушке, она встаёт с места и пожимает её.

У неё крепкая хватка, когда её рука напрягается, я отчётливо вижу линию бицепса. Дерек зовёт меня за крайний стол, я прощаюсь с ребятами и иду к нему. На столе стоит тарелка с тремя бургерами и большим куском шоколадного торта. Наверное, для двоих, потому что с краю от тарелки лежат две десертные вилки.

– Ты мне не доверяешь? – спрашиваю я, а затем кусаю гамбургер. Дерек удивлённо приподнимает брови, ожидая, пока я закончу свою речь. – Татуировка, – поясняю я, – ты даже эскиз мне не показал.