Текст книги "Сердце медведя (СИ)"
Автор книги: Мурзель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)
Глава 37
Долгие часы Виола провела без сна, мучительно ворочаясь в холодной постели. Неужели это конец? После всего того, что она пережила. После всего того, что Бьорн для нее сделал. Получается, все это было зря?
Хотя, почему зря? Бьорн станет новым ярлом, к нему вернется горячо любимая жена, они опять будут счастливы, родят новых детей… А она, Виола, поедет домой. Искалеченная, обесчещенная, с разбитым сердцем… Кто-то обрел, кто-то потерял – такова судьба.
Подушка давно промокла от слез, а Виола все металась от отчаяния к надежде. Может жена не приедет! Может она не останется! Может, она растолстела и подурнела, и Бьорн ее больше не захочет…
Виола вздрагивала от каждого шороха за окном, жадно прислушиваясь к собачьему лаю. Вдруг это Бьорн шагает по улице? Вдруг он сейчас войдет, обнимет ее и скажет, что любит и никогда не оставит…
Бьорн не пришел, хоть она до последнего надеялась и ждала.
Он не пришел.
Не захотел даже попрощаться. Не захотел подарить ей последнюю ночь любви, согреть в своих объятиях, прежде чем судьба окончательно их разлучит.
Наступило утро – серое и холодное. Виола – разбитая, невыспавшаяся – тяжело поднялась с постели и потащилась к рукомойнику. Умывшись и одевшись, она села заплетать косу. Глянула в зеркало – в полированном металле тускло отражалось бледное лицо с искусанными губами и красными воспаленными глазами.
К ней подошла Матильда и с участием обхватила ее за плечи.
– Ну как ты, бедняжка?
– Когда она приедет? – вместо ответа спросила Виола.
– Не знаю, после обеда, наверное. К похоронам.
Ах да, сегодня же еще похороны Сигизмунда. Совсем вылетело из головы.
– Как ты думаешь, – Виола стиснула руку подруги, – почему эта Альвейг три года не давала о себе знать?
Матильда пожала плечами.
– Видать, не было у нее такой возможности. Да чего гадать, думаю, она сама все расскажет.
– Но это нечестно!
– Что именно?
– Нечестно по отношению к Бьорну. Он ведь не знал, что она жива, а значит, имел полное право жить дальше и создать новую семью.
Матильда с тяжелым вздохом погладила ее по макушке.
– Да… Но она жива, и получается, он все еще женат.
– Но… У вас ведь разрешены разводы?
Подруга невесело улыбнулась.
– Ты думаешь, он сможет ее бросить? После того, что она пережила по его, как он полагает, вине?
– Но ведь он в этом не виноват! – выпалила Виола, судорожно сжимая ручку гребешка.
– Бьорн считает иначе. Ладно, идем завтракать.
***
На площади перед Главным Домом высился погребальный костер. Он был сложен из сосновых бревен и застелен беленым полотном, на котором среди богатых даров покоился ярл Сигизмунд. Закрытые глаза, скрещенные на груди руки – казалось, он просто спал – спокойный и умиротворенный. Однако редкие снежинки, падающие на его лицо, не таяли, и вскоре лоб, скулы и бороду припорошило белым пухом.
Виола смотрела на покойника и ничего не испытывала. Ни радости, ни облегчения. Он бил ее, насиловал, держал взаперти, но все это меркло по сравнению с той болью, что терзала ее душу сейчас.
Бьорн тоже был здесь. Бесконечно родной и бесконечно чужой. Он помогал выносить тело, отдавал распоряжения, произносил пустые пафосные речи о том, как отважно сражался ярл Сигизмунд, и как славно он будет пировать в небесных чертогах… Виола смотрела на любимого, и сердце сжималось от тоски. До дрожи, до слез хотелось его обнять и расплакаться у него на груди, но приходилось лишь наблюдать издалека, то и дело втягивая ртом холодный воздух, чтобы не зарыдать.
Ингвар и Фастрид стояли поодаль под охраной. На их руках позвякивали кандалы, а лица выражали скорбь, которую можно было бы принять за чистую монету, не знай Виола, что эти двое сами планировали избавиться от Сигизмунда. И ежу понятно, что они оплакивают ускользнувшую власть, а не мужа и отца.
К Бьорну подошел Альрик и что-то тихо ему сказал. Тот кивнул стражникам, и они, схватив Ингвара и Фастрид под руки, куда-то их увели. Виола проводила предателей безразличным взглядом. Сейчас ей было наплевать даже на Сигизмунда, что уж говорить об этих двух мелких шавках?
Не успела она вновь погрузиться в гнетущие размышления, как за спиной послышался недовольный женский голос:
– Какая скука! Что, даже в жертву никого не принесут?
Виола обернулась. Рыжие волосы, вульгарно накрашенное лицо… Никак сама госпожа Гритта почтила своим присутствием это печальное мероприятие!
«А когда-то я ревновала к ней, – горько усмехнулась Виола. – Кто ж знал, что Альвейг вылезет из могилы».
– Видать, Сигизмунд был дерьмовым хозяином, – проворчал кто-то из толпы, – раз никто из рабынь не захотел его сопровождать.
– О чем это они? – Виола вопросительно взглянула на Матильду.
– Когда умирает правитель, кого-то из его наложниц приносят в жертву, – пояснила та. – Обычно у девушек спрашивают, не согласится ли кто добровольно.
– И что, есть желающие? – удивилась Виола.
Матильда пожала плечами.
– Конечно, ведь это большая честь… По крайней мере для тех, кто любил своего господина.
– А если никто не захочет?
– Тогда бросают жребий… Но в этот раз Бьорн велел никого не принуждать.
– Ну дык он девкам пообещал, что если станет ярлом, то всех освободит, – подал голос Рагнар. – Какая дура захочет превратиться в головешку, если скоро ее отпустят на волю?
Снежинки таяли на ресницах, от холодного ветра слезились глаза. Виола уже вся измучилась, а заупокойные речи и унылые молитвы никак не кончались. Люди уже начали вполголоса разговаривать о своих делах и обмениваться последними сплетнями, словно забыв, по какому поводу они здесь собрались.
Виола спрятала озябшие ладони под плащ. Скорей бы все это закончилось. После бессонной ночи она едва держалась на ногах, и уже начала было погружаться в зыбкую дремоту, но тут заметила, как зашевелилась толпа.
В следующий момент на площади появилась молодая женщина в сопровождении двух стражников. Одного взгляда хватило, чтобы догадаться – это Альвейг.
Тяжелое небо, люди, погребальный костер – все померкло и отошло на второй план. Виола как зачарованная уставилась на соперницу. Невысокая, хрупкая – та казалась совсем юной… и прекрасной, как полевой цветок. Белая мраморная кожа; огромные, как у ребенка, глаза; золотисто-русые косы, изящно уложенные вокруг головы… У Виолы упало сердце. Нет. Таких женщин не бросают. Мужчины ради них готовы горы свернуть.
Альвейг сделала несколько шагов и остановилась, в нерешительности оглядываясь по сторонам. У Виолы перехватило дыхание. Она увидела, как Бьорн медленно поворачивает голову, как расширяются его глаза, поднимаются брови.
– Альвейг! – негромко окликнул он.
Та посмотрела на него словно на незнакомца. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем уголки ее рта дрогнули и приподнялись.
– Бьорн?
Он шагнул к ней и заключил в свои объятия. По толпе прокатился умиленный вздох. Виола в слезах опустила голову.
– Тетя Альвейг! Тетя Альвейг! – Гуннар и Гисла сорвались с места и кинулись к ним.
– Подруга! – Рагнар и Матильда последовали за детьми.
И вскоре чуть ли не весь Рюккен обнимался и целовался с той, кого все давно считали погибшей. Одна лишь Виола стояла поодаль на ледяном ветру и зябко куталась в плащ.
Когда суматоха улеглась, Бьорн зажег от жаровни факел и подошел к погребальному костру.
– Ньорун великий и всемогущий, прими ярла Сигизмунда в свой небесный чертог!
Огонь лизнул пучки соломы, натыканные между бревен, и нехотя разгорелся, колыхаясь от ветра. Рюккенцы безмолвно смотрели, как пламя разрастается, охватывает белое покрывало и неуклонно подбирается к мертвецу.
Семейство Рагнара стояло в сторонке. Матильда обнимала Альвейг за плечи. Та явно была не в себе – она озиралась с таким видом, словно не до конца понимала, где находится, и не осознавала, что хоронят ее отца.
От дыма заслезились глаза, и Виола была даже этому рада – так проще скрыть предательские слезы. Повеяло горелой плотью, и тут же накатили дурные воспоминания, а в давно зажившем обрубке мизинца вдруг вспыхнула пульсирующая боль.
Фу! Что за мерзкая вонь! Чертов запах жареного мяса! Виолу затошнило, и она поспешно отвернулась, глубоко вдыхая холодный воздух. Однако это не помогло, и желудок скрутило болезненной судорогой. Проклятье, только этого не хватало! Зажав ладонью рот, Виола начала протискиваться сквозь толпу.
Вскоре она оказалась на пустынной улице. Дурнота стала невыносимой. Виола оперлась на плетень, и ее вырвало. Боже, стыд-то какой! Утершись рукавом, она украдкой оглянулась по сторонам. К счастью, людей вокруг не было, и никто не увидел ее позор.
Ей полегчало, но возвращаться на площадь не было никакого желания. Да и куда возвращаться-то? Никто ее там не ждет, никому она не нужна.
Виола уселась на скамейку и закрыла руками лицо. Остается лишь уехать домой в Ангалонию и забыть все как страшный сон. Но жить как раньше уже не получится. Разве можно выбросить из головы Сигизмунда? Разве можно вырвать из сердца Бьорна? После всего пережитого она никогда не станет прежней. Ей останется лишь влачить свое бренное существование до тех пор, пока смерть не положит всему конец.
Прошло довольно много времени, прежде чем до Виолы долетел звонкий детский голосок:
– Тетя Виола!
Она подняла голову – Гисла.
– Вот вы где! Мама велела вас разыскать.
– Зачем?
– Все уже на поминках, а вы куда-то запропастились.
– Ну что ж, идем.
«Все равно, мне больше некуда пойти».
***
В Главном Доме было шумно, многолюдно и – совсем неподобающе для поминок – весело. Гисла подвела Виолу к сидящим за столом родителям. Матильда пихнула мужа в бок и подвинулась сама, чтобы освободить место.
Виола перешагнула застеленную шкурами скамью и… оцепенела: напротив сидели Альвейг и Бьорн. Первым порывом было развернуться и убежать, но когда Бьорн поднял на нее взгляд – пронзительный и тоскливый – тело разом обмякло, и она покорно опустилась на лавку.
Он смотрел на нее так долго и пристально, что это даже заметила его жена. Она тоже взглянула на Виолу, и ей пришлось отвести глаза.
– Альвейг, познакомься, это Виола, – с напускной небрежностью сказала Матильда. – Дальняя родственница Рагнара. Приехала к нам погостить.
Нежное личико Альвейг осветила приветливая улыбка.
– Очень приятно.
– Взаимно, – криво усмехнулась Виола, с досадой убеждаясь, что соперница еще красивее, чем показалась на первый взгляд.
– Откуда ты?
– Э-э-э… она с юга, – не растерялась Матильда. – Слышишь, какой у нее говор? Она живет почти на самой границе с Ангалонией.
– Угу. – Виола кивнула, краем глаза отмечая, что Бьорн покраснел как вареный рак.
Тут со скамьи поднялся Рагнар, вскидывая питейный рог.
– За упокой Сигизмунда!
– За упокой! – отозвались присутствующие.
Виола выпила, радуясь, что можно за кубком спрятать лицо. Уши горели от смущения. Вот дурацкая ситуация! И что самое странное – никто ни в чем не виноват. Но почему же тогда так больно и стыдно?
Под столом Матильда сжала ее ладонь. «Благодарит за то, что я ей подыграла. Неужели они собираются скрывать от Альвейг правду обо мне и Бьорне? Хотя да, время для откровений сейчас не самое подходящее».
Когда все выпили и уселись, Альвейг положила ладонь на руку мужа и спросила:
– Бьорн, а где наш Уббе? Сходи проверь, вдруг этот сорванец опять забрался на крышу!
Виола вздрогнула и оторопело посмотрела на Бьорна. Он ответил ей не менее изумленным взглядом, затем беспомощно перевел глаза на Матильду.
– А что же ты, ничего не помнишь? – осторожно начала та.
– Чего не помню? – Лицо Альвейг озарилось чистой наивной улыбкой.
Бьорн набрал воздуха в грудь.
– Мы ведь отправили его с бабушкой погостить к родне, разве ты забыла? – выпалил он.
Твою ж мать! Он что, собирается кормить ее байками о том, что их ребенок жив? Виола переглянулась с Матильдой. На лице подруги читались те же эмоции.
– Да? Что-то я запамятовала, – растеряно пробормотала Альвейг и склонилась над своей тарелкой.
Виола украдкой посмотрела на Бьорна. Темные круги под глазами, глубокая складка между бровей – да ведь он тоже всю ночь не спал! Сердце сжалось от сострадания. Ей стало жалко их всех – себя, его… и даже его жену. Немудрено, что после пережитого Альвейг повредилась рассудком. Может, ей не стоило сюда возвращаться? Что будет, когда она осознает, что их сына давно нет в живых? Бьорн ведь не сможет обманывать ее вечно.
А еще Виола с кристальной ясностью поняла, что Бьорн никогда не бросит свою жену. Если до этого в душе и теплилась какая-то надежда, то теперь она бесповоротно угасла. Он слишком честен, слишком благороден, чтобы оставить Альвейг в таком состоянии. Его уход окончательно ее добьет, и он это хорошо понимает.
Слезы вновь подступили к глазам. Неужели выхода нет, и она потеряла любимого мужчину? Больно… Как же больно рвать по живому! А может… встречаться тайно? Стать его любовницей?.. Господи, какой позор для дочери графа Альберди! Отец бы никогда не простил ей такого падения.
«Хотя я и так уже по уши в дерьме. Незамужняя девица, а спала с двумя мужиками. Папенька будет в ярости, когда узнает, что я больше не девственница. Даже если я скажу, что меня изнасиловали, это не слишком-то облегчит мою участь, ведь во всем всегда виновата женщина. Сучка не захочет, кобель не вскочит».
Между тем, Альвейг прильнула к Бьорну, а он в свою очередь обнял ее за плечо. Виола поймала на себе его короткий взгляд – измученный и виноватый, как у затравленного зверя.
– Расскажи, как ты жила все это время? – попросила Матильда.
– Тебя не обижали? – Бьорн на миг коснулся губами бледного лба супруги, и у Виолы больно кольнуло в груди.
Есть совсем не хотелось, и она вяло ковырялась в тарелке, не поднимая глаз. Из путанного рассказа Альвейг ей стало понятно, что у той в голове перемешались иллюзия и реальность. Изнасилование, убийство сына напрочь стерлись из ее памяти, и последние три года она жила как в тумане. У дяди ее не держали в плену, за ней лишь присматривали, чтобы она не сбежала, но она и не пыталась этого сделать.
Свою жизнь в Рюккене Альвейг почти забыла, и только сегодня, снова увидев Бьорна, она вспомнила, что у нее есть муж. А когда ей сказали, что ее отец – ярл Сигизмунд – доблестно пал в бою, она лишь рассеяно кивнула.
– Не переживай, – подбодрила ее Матильда, – память скоро вернется к тебе.
– Я буду заботиться о тебе, родная. – Бьорн ласково заправил выбившийся локон за ухо жены.
«А как же я! – Виоле хотелось заорать во всю глотку. – Я больше тебе не нужна? Ты выбросил меня как ненужную тряпку?»
Это было невыносимо. Лицо горело, в носу щекотало от слез. Еще секунда, и она разрыдается.
Виола встала и переступила скамью.
– Ты куда? – Матильда схватила ее за руку.
– Голова раскалывается. Я, пожалуй, пойду.
Подруга с пониманием кивнула.
– Гуннар! Проводи тетю Виолу домой! – велела она сынишке.
Уже подходя к двери, Виола оглянулась. Бьорн неотрывно смотрел ей вслед, а на его плече покоилась золотисто-русая головка жены.
Глава 38
Добравшись до дома, Виола, не раздеваясь, рухнула на постель и, едва Гуннар ушел, дала волю слезам. Сначала рыдала в голос, а когда от плача начало жечь в груди, стала тихо всхлипывать, уткнувшись носом в подушку.
«Проклятый Бьорн! Притащил меня сюда, заставил влюбиться, а потом просто бросил как ненужную вещь! Он всегда любил только свою жену, а я, Милдрид, Гритта, и бог знает кто еще – были всего лишь пустым развлечением. Как он там говорил: «снять напряжение»? Вот он и снимал с нами напряжение, а когда к нему вернулась ненаглядная женушка, просто вышвырнул из своей жизни пинком под зад! Какая же я дура, что поверила ему! Подлец! Ненавижу!»
Виола прорыдала несколько часов подряд, а когда она выплакала все слезы и начала было проваливаться в вязкую дремоту, ее разбудил стук двери. В дом вошли Матильда, Рагнар и их дети.
Бьорна, разумеется, с ними не было.
– Ты почему спишь в одежде? – поинтересовалась Матильда.
– Ох! – Виола с трудом поднялась с постели. – Сейчас разденусь.
Зайдя за ширму, она начала развязывать пояс. Следом появилась Матильда и принялась мыть руки в умывальнике.
– Слушай, – вполголоса проговорила она. – Я, конечно, понимаю, как тебе больно, но все же ты им не мешай.
– Кому? – неприязненно буркнула Виола, прекрасно понимая о ком идет речь.
– Бьорну и Альвейг. Отпусти его. У них должно со временем все наладиться.
Виола наморщила нос, чтобы снова не разреветься.
– А что делать мне? – с надрывом прошептала она. – Я люблю его.
– Смирись, он женат. – Матильда тяжело вздохнула. – Думаю, тебе лучше уехать.
Виола привалилась к стене и подняла к потолку воспаленные глаза.
– Он сейчас с ней? – тихо спросила она.
– Конечно, они ведь муж и жена. – Матильда погладила ее по плечу. – Виола, не подумай, что я тебя гоню, но сама посуди, что тебе здесь делать?
– Мне нужно с ним еще раз поговорить. Если он скажет мне уезжать – я уеду.
– Думаешь, ему так просто сделать выбор?
– Думаешь, мне так просто взять и отказаться от него?
Матильда покачала головой.
– Послушай, ты же видела Альвейг? Она очень больна. Если она потеряет Бьорна – это убьет ее.
– Жила же она как-то эти три года и даже не вспоминала о нем!
– Ты не знаешь, как она жила, – резко оборвала ее Матильда. – Да и толку теперь об этом рассуждать? Она снова здесь и нуждается в его заботе.
– А я, значит, не нуждаюсь? Я сильная, я справлюсь? – с горечью бросила Виола.
Матильда пристально взглянула в ее глаза.
– А тебя насиловала толпа мужиков? Твоего сына убивали у тебя на глазах? – жестко спросила она.
Виола потупилась, ощутив, как запылали щеки.
– Нет.
– Вот ты и ответила на свой вопрос.
После этого разговора стало только хуже. Виола стащила с себя сарафан и чулки, и в нательной рубахе вновь улеглась на кровать. Грудь разрывало от невыносимой боли.
Бьорн сейчас с ней – с Альвейг, лежит в одной постели, и бог знает чем они там занимаются. Они так долго не виделись, соскучились друг по другу. Наверняка он ее сейчас обнимает, целует, ласкает. Шепчет ей на ушко приятные слова, перебирает пальцами золотистые пряди…
А может быть, прямо сейчас они зачинают с ней новое дитя! Виола вцепилась зубами в подушку, чтобы не застонать. Хотелось выть, кричать и кататься по полу. Никогда еще ей не было так плохо. Даже когда ярл насиловал ее, даже когда она была у него в плену… Разве что в тот день, когда она думала, что Бьорн погиб в огне… Но тогда она словно омертвела, и все чувства притупились, а сейчас она ощущала себя так, будто с нее заживо сдирают кожу.
Это была самая длинная ночь в ее жизни. Ночь, которую ее любимый провел с другой женщиной. И отныне все ночи будут такими – Бьорн с женой, а Виола наедине со своей ревностью и болью.
Под утро удалось немного задремать, но вскоре ее разбудил стук посуды и резкий запах жареной кровяной колбасы. Виола с трудом разлепила веки. Семья Рагнара уже собралась за столом.
Черт! Как же все болит! Виола со стоном потянулась и, кряхтя, словно древняя старуха, села на кровати.
– С добрым утром! – бросила ей Матильда.
– С добрым утром! – пробормотала Виола.
Она встала и направилась к рукомойнику. Холодная вода немного освежила и взбодрила ее. Умывшись, Виола натянула сарафан и принялась заплетать косу.
Господи, ну почему эта колбаса так воняет? Желудок свело мучительным спазмом. Черт! Скорее на воздух!
С наполовину распущенными волосами Виола выскочила за дверь. Едва она успела опереться на бревенчатую стену, как ее стошнило на землю. Да что за напасть? Должно быть, съела вчера на поминках какую-нибудь дрянь.
Она немного постояла на улице. Легкий морозец привел ее в чувство, дурнота отступила, и Виола, озябнув, решила вернуться в дом.
– Что с тобой, подруга, ты часом не заболела? – Матильда с беспокойством посмотрела на нее.
Виола мотнула головой.
– Нет, все в порядке.
– Садись завтракать.
Колбасный дух почти развеялся, но при мысли о еде Виолу опять замутило.
– Спасибо, я не голодна.
– Ну как знаешь. – Матильда пожала плечами и склонилась над своей тарелкой.
Когда Виола доплела косу и закрепила фибулу на шерстяном плаще, к ней подошел Рагнар.
– Я собираюсь в Главный Дом. Если хочешь потолковать с Бьорном – он, должно быть, там, – вполголоса сообщил он.
– Хочу! – выдохнула Виола, ощущая, как сердце неистово заколотилось в груди.
– Тогда пошли со мной.
Звонкий окрик Матильды настиг их, когда они почти переступили порог.
– Эй! Далеко собрались?
Рагнар вздрогнул.
– Заниматься важными делами, женщина, – ответил он.
Матильда подбоченилась.
– Ну конечно, ты теперь у нас важная птица, – насмешливо протянула она. – Важнее, чем петух в курятнике.
С тяжелым вздохом Рагнар закатил глаза.
– И чем я только думал, когда на тебе женился? – пробурчал он себе под нос.
– Это ты спроси у своего дружка в штанах, – хохотнула жена.
– Ой, все! – Рагнар распахнул дверь и шагнул наружу.
– Постойте! – Матильда подошла к ним, взяла Виолу за руку и пристально взглянула в ее глаза. – Помнишь, о чем мы вчера говорили? Не мешай им, прошу.
Виола смутилась, но тут ей на помощь пришел Рагнар.
– Они взрослые люди, разберутся. Идем!
***
Горький сосновый дым витал под резными сводами большого зала. Бьорн действительно был там – Виола заметила его среди людей, сгрудившихся вокруг длинного стола.
По долетавшим обрывкам фраз она поняла, что речь идет о предстоящих выборах. Один из хейдов, в котором она узнала Лодура, твердил, что это пустая трата времени, ведь всем и так понятно, что победит Бьорн. Однако другой мужчина – светловолосый с курчавой желтой бородой – говорил, что Бьорн поступает правильно, решив соблюсти традиции.
Рагнар и Виола подошли поближе. Бьорн поднял голову, и когда он их заметил, его лицо на миг прояснилось, но затем опять помрачнело.
– Друзья, мы продолжим позже наш разговор. – Он вышел из толпы.
Виола как зачарованная следила за его приближением. Сердце отстукивало отчаянные удары, дыхание перехватило. До одури захотелось кинуться навстречу и упасть в объятия любимого, но приходилось просто стоять и ждать, пока он подойдет.
Губы Бьорна дрогнули в едва заметной улыбке.
– Доброе утро! – приветствовал он. – Какими судьбами?
– Да вот, привел девицу с тобой потолковать, – ответил Рагнар. – Совсем уж извелась сердешная.
– Ничего я не извелась, – буркнула Виола, ощущая, как краска заливает лицо.
– А жена где? – поинтересовался Рагнар, оглядываясь по сторонам.
Бьорн отвел глаза.
– Дома осталась. Тут шум и толчея, а ей нужен покой.
– Ну вы это… Поговорите там, что ли… – Рагнар легонько подтолкнул Виолу к Бьорну. – А я пока пивка отведаю из ярловых запасов.
– Только не переусердствуй, – усмехнулся Бьорн. – Как бы нам потом обоим по башке от Матильды не огрести.
– Как получится, – проворчал Рагнар, направляясь к стоящему на столе пузатому бочонку.
Бьорн повернулся к Виоле, и ее обожгло взглядом родных до боли глаз.
– Пойдем куда-нибудь, где поменьше народу? – предложил он.
– На крышу?
– Можно и на крышу.
Они покинули зал и, поднявшись по скрипучей лестнице, оказались на самом верху, откуда открывался потрясающий вид на Рюккен, припорошенные снегом горы и спокойную озерную гладь.
Виола невольно отыскала глазами черную кляксу среди желтоватых крыш. «Слава богу, что Бьорн тогда не погиб в огне… Но я все равно его потеряла…»
Он стоял рядом и тоже смотрел на пепелище. В холодном воздухе разливалась напряженная тишина, в которой Виола слышала учащенное биение своего сердца.
– Бьорн!
– Виола!
Они одновременно повернулись друг к другу. В следующий момент сильные руки заключили ее в объятия, пылающие губы смяли рот жарким поцелуем.
У нее подкосились ноги. Виола со стоном прижалась к возлюбленному, и почувствовала, как сильно он хочет ее…
– Нет! – Бьорн вдруг отпрянул, резко отталкивая ее. – Не надо!
Виола ощутила себя странником, бредущим по пустыне, у которого отнимают последние капли воды.
– Но почему? – чуть не плача выпалила она.
Бьорн облокотился на парапет и устремил взгляд на туманные горы. Он тяжело дышал, на лбу выступила испарина.
– Ты же знаешь, еще чуть-чуть, и я не смогу остановиться. Нужно все это прекратить. Я должен заботиться о жене.
Слезы ручьями потекли из ее глаз.
– А как же я? – всхлипнула Виола. – Я ведь люблю тебя! Ты же обещал…
Бьорн шумно сглотнул, повернулся, и порывисто притянул ее к груди.
– Прости, любимая. – Он лихорадочно гладил ее по спине и волосам. – Солнце мое, принцесса… Если бы я только знал…
Она плакала, уткнувшись носом в его рубаху, постепенно намокающую от ее слез. Было так больно, что хотелось умереть. Спрыгнуть с крыши и разом со всем покончить. Только объятия Бьорна и удерживали ее сейчас от этого рокового шага.
Виола не знала, как долго они простояли в обнимку. Рыдания понемногу утихли, сменившись пустотой и жжением в груди. Подняв голову, она увидела, что глаза Бьорна покраснели, а по щеке тянется блестящая мокрая дорожка.
Она осторожно провела по ней кончиком пальца. Бьорн поймал ее ладонь и поцеловал.
– Ты решил остаться с ней? – спросила Виола.
Он тяжело вздохнул.
– Да. Я должен – это моя жена.
– Ты бросаешь меня?
Бьорн стиснул зубы и на его скулах резко заиграли желваки.
– Я бы никогда этого не сделал, Виола, – тихо проговорил он. – Я бы жизнь отдал ради тебя. Но я не могу предать ее. Просто не могу.
Виола набрала побольше воздуха в грудь.
– Я согласна быть твоей любовницей, – выпалила она. – Мы можем встречаться тайно. Клянусь, твоя жена ничего не узнает…
Бьорн прижал палец к ее губам.
– Пожалуйста, не надо, – он умоляюще поднял брови. – Я не хочу обманывать Альвейг и не хочу делать больно тебе. А тебе будет больно. Гораздо больнее, чем теперь. Ты не из тех женщин, кто может делить мужчину с кем-то еще. Ты возненавидишь меня, и себя заодно. Лучше прекратить это сейчас, пока мы еще не успели окончательно друг к другу прикипеть.
– Так значит, ты меня бросаешь…
– Виола…
Она с размаху ударила его по щеке.
– Ненавижу!
Бьорн не шелохнулся, не попытался уклониться или остановить ее. Горе затуманило ей разум, и Виола принялась отчаянно хлестать его по лицу.
– Скотина! Сволочь! Проклятый хейд! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу тебя!
Он так и продолжал терпеливо сносить ее удары, и лишь когда рука загорелась огнем, Виола пришла в себя. Увидев багровые отпечатки на щеке возлюбленного, она зарыдала в голос.
– Прости! – в ужасе от содеянного, она дрожащими пальцами дотронулась до пылающих следов.
Бьорн притянул ее к себе. Она зарылась носом в его тунику, и без того уже насквозь промокшую от ее слез.
– И что теперь? – спросила она, когда плач немного утих.
– Я попрошу Рагнара отвезти тебя домой.
– Ты меня гонишь?
Тяжелый вздох с шумом вырвался из его груди.
– Так будет лучше для всех, – глухо выдавил Бьорн.
