Текст книги "Сердце медведя (СИ)"
Автор книги: Мурзель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)
Глава 29
Бьорн и Виола оделись и вернулись к столу.
– Перекусим? – спросил Бьорн, усаживаясь на скамью.
Виола окинула взглядом угощение: ягодные пироги, засахаренные орехи, экзотический для этих мест виноград. После того, как ярл едва не изнасиловал ее в купальне, она чувствовала себя довольно паршиво, но, вместе с тем, дико хотелось есть. Неизвестно, сколько еще придется здесь торчать, а значит, подкрепиться не помешает.
Она села на лавку рядом с Бьорном. Он обнял ее за плечо и притянул к себе.
– Прости за то, что сейчас произошло. – Теплые губы приникли к ее виску. – Клянусь бородой Ньоруна, не ожидал, что этот сукин сын устроит такое непотребство.
В памяти всплыл последний визит Сигизмунда… Веревка, кинжал, издевательства…
– А вот я как раз чего-то в этом роде и ожидала. – Виола невесело усмехнулась.
– Поверь, если бы я знал, то не тащил бы тебя с собой. – Бьорн со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы. – Дерьмо! Когда он тебя лапал, как же хотелось раскроить ему череп!
Он потер скулу, на которой наливался багровый кровоподтек.
– Толку теперь сокрушаться? – вздохнула Виола. – Что было, то прошло. Жаль только, что из-за меня ты потеряешь землю.
– Да что земля? Я жизнь за тебя отдам.
Их глаза встретились. Бьорн ласково взял ее за подбородок и поцеловал. Он уже успел отведать пирога, и его рот был ежевично-сладким. Виола с жаром ловила его губы, от пьянящей страсти закружилась голова. Неудовлетворенное желание вспыхнуло с новой силой, и Виола услышала свой тихий протяжный стон.
В следующий момент Бьорн прервал поцелуй и выпустил ее из объятий.
– Хватит, иначе я возьму тебя прямо сейчас! – хрипло произнес он и потянулся к расписному кувшину. – Вина?
– Пожалуй, – кивнула она. – Что-то в горле пересохло.
Он наполнил рог и вручил его Виоле. Она пригубила вино. Терпкое, и насыщенное, оно составило бы достойную конкуренцию тому, что подают к столу в замке ее отца.
Бьорн и Виола принялись уплетать орехи и пироги, запивая их вином. Из купальни тем временем доносились плеск, шлепки и женские визги, наполненные скорее болью, чем сладострастием.
Что этот мерзкий извращенец вытворяет с несчастной рабыней? Взглянув на Бьорна, Виола заметила, что он уставился в одну точку, а его брови сдвинуты к переносице. Ей стало стыдно за то, что они едят, пьют и ничем не могут помочь бедняжке.
– Пойдем на воздух! – предложила она, вставая из-за стола. – От этого дыма мутится в голове.
– Идем. – Бьорн тоже поднялся на ноги.
Выйдя во двор, Виола огляделась по сторонам – частокол, сторожевая вышка, стойло для лошадей. Несколько стражников играли в кости, рассевшись на ящиках вокруг бочонка. Коренастый бородач, который встречал их у ворот, кивнул Бьорну.
– Ну что, ярл был к тебе благосклонен? – поинтересовался он.
Бьорн неопределенно махнул рукой и спросил:
– Как думаешь, долго он еще собирается здесь торчать?
Стражник взглянул на небо.
– Да, может, пару часов. Обычно мы возвращаемся засветло.
– Ну что ж, подождем. – Бьорн повернулся к Виоле. – Прогуляемся?
Они вышли за ворота. Облака рассеялись, и в ослепительно-голубом небе ярко светило солнце. Виола развязала ленту на косе, позволяя теплому ветерку растрепать влажные волосы.
Следующие часы пролетели как один миг. Бьорн и Виола гуляли по живописным окрестностям, любовались озерами с прозрачной лазурной водой, дышали бодрящим воздухом в сосновом бору. А когда набрели на залитую светом полянку, то опустились на бархатную траву и довершили то, чему так бесцеремонно помешал в купальне ярл Сигизмунд.
– Я люблю тебя, Бьорн Торвальдсон, – прошептала Виола, прильнув всем телом к горячей груди избранника. – И никто другой мне не нужен.
Вместо ответа Бьорн еще крепче прижал ее к себе, и она ощутила, как сильно бьется его сердце. Они лежали в высокой траве, рядом плескалась вода, а сквозь трепетную листву проглядывало ясное голубое небо.
Но несмотря на погожий день, на душе было неспокойно. Тревожное предчувствие подтачивало ее изнутри, словно вгрызающийся в яблоко червяк.
– Давай уедем отсюда! – приподнявшись на локте, Виола взглянула Бьорну в глаза. – Прямо сейчас.
– Чего ты боишься? – Он погладил ее по плечу.
– Его.
– Почему?
– Мне кажется, случится что-то плохое… он захочет отомстить. Вдруг он прикажет тебя убить?
– Да ну, перестань. Согласен, нрав у него не подарок… но убивать меня ему нет никакого резона. Если я помру – Грондаль перейдет к моей дальней родне, а Сигизмунд всегда мечтал заграбастать его себе.
– А если он велит тебя казнить после того, как заберет твою землю?
– Даже ярл не может безнаказанно убить свободного человека. Людям это не понравится.
Виола недоверчиво хмыкнула.
– И что они сделают? Поднимут бунт?
– Вполне возможно. – Бьорн пожал плечами. – Восстания уже случались в прошлом, и не раз. Сигизмунд не дурак, он не станет ради мести рисковать своей властью.
– Хотелось бы верить.
– Все будет хорошо! – Бьорн поцеловал ее в лоб и встал, отряхивая травинки со штанин. – Пора возвращаться.
Протянув руку, он помог Виоле подняться, после чего они привели в порядок свою одежду и двинулись в обратный путь.
Когда они вернулись на подворье, ярл и его свита уже собирались в дорогу. Рабыня Диса стояла поодаль. Она опустила голову, но все равно было заметно, что у нее на лбу свежая ссадина, а глаза покраснели от слез.
«Чтоб ты сдох, похотливый кобель!» – Виола до боли стиснула кулаки.
– Где тебя нечистая носит? – увидев Бьорна, ощерился Сигизмунд. – Я уж думал, ты сбежал как помойная крыса.
Врезать бы этому упырю чем-нибудь тяжелым! Однако Бьорна руганью было не пронять.
– Разумеется, нет, мой ярл, – с холодным достоинством ответил он. – Я собираюсь честно выполнить наше соглашение. Моя земля в обмен на Виолу.
При этих словах стражники удивленно переглянулись. «Он сказал это при свидетелях, чтобы старый хрыч не смог отвертеться от своего обещания», – сообразила Виола.
Сигизмунд скривился.
– Поехали уже! – рявкнул он. – По коням!
Все забрались на лошадей и отправились в Рюккен.
***
Весть о грядущем подписании договора разнеслась по всему селу, и в Главный Дом набилось столько народу, что яблоку было негде упасть. Люди столпились вокруг длинного очага, и пламя поигрывало красными отблесками на их взбудораженных лицах.
Сигизмунд сидел на высоком троне, рядом – Фастрид, а перед ними стоял судья с седой окладистой бородой. Он держал развернутый свиток и нараспев зачитывал начертанные на нем слова.
– Сим соглашением Бьорн Торвальдсон передает все права на владение землями в долине Грондаль ярлу Сигизмунду в обмен на рабыню Виолу Альберди.
По залу прокатился глухой ропот.
– Где это видано, чтобы имение на девку менять? – разобрала Виола.
– Да она еще и не из наших!
– Его род с незапамятных времен владел той землей, а он все ради бабы готов просрать.
– Старый Торвальд на том свете медом поперхнется, когда узнает, что его сынок учудил!
Ни один мускул не шевельнулся на лице Бьорна. Когда судья дочитал договор, он без лишних слов подошел к столу, расписался на пергаменте и поставил на нем оттиск родового перстня.
Хейды при этом так дружно вздохнули, что на стенах едва не погасли факелы.
Виола почти физически ощущала на себе неприязненные взгляды. «Я ни в чем не виновата, – думала она, но ей все равно было стыдно. – Этот подлец нагло обманывает Бьорна, отбирает у него все, чем владела его семья. Мне следовало бы отговорить его отдавать Грондаль! Это же глупость!.. Но разве у нас есть другой выход? Если Бьорн похитит меня и сбежит, то он в любом случае все потеряет… А оставаться и дальше в лапах этой похотливой скотины у меня больше нет никаких сил!»
Ярл вальяжно поднялся с трона и подошел к столу. Недобрый взгляд скользнул по Виоле, и ее бросило в холодный пот.
«Он ни за что не оставит меня в покое!» – мелькнуло в ее голове.
Тем не менее, Сигизмунд черкнул на пергаменте размашистую подпись и, окунув в чернильницу один из массивных золотых перстней, скрепил договор печатью.
«Засим объявляю сделку заключенной!» – торжественно провозгласил судья, и мужчины пожали друг другу руки.
Виола стала свободной!
***
Стояла тихая ночь, звезды ярко мерцали на безоблачном небе. Бьорн и Виола в обнимку шли по безлюдной улице. Не верилось, что все уже позади, и теперь можно вернуться домой. Впереди предстоял долгий путь, трудный разговор с отцом, но главное – Виола свободна, а рядом мужчина, которого она полюбила всей душой.
– Не жалеешь? – спросила она, крепче прижимаясь к Бьорну.
Вместо ответа он остановился, повернулся к ней и страстно ее поцеловал. До дома оставались считанные шаги, и Бьорн, подхватив ее на руки, перенес через порог. Виола оказалась на кровати, а он, склонившись над ней, заправил ей за ухо выбившиеся пряди и спросил:
– Ты станешь моей женой, принцесса?
– Конечно! – улыбнулась она. – И буду лупить тебя сковородкой по башке, всякий раз, как ты заявишься на бровях.
– Клянусь, и капли в рот не возьму… Ну разве что на нашей свадьбе… И когда родится наш первенец… И когда наши дети…
– Заткнись уже! – Виола жадно притянула его к себе, и следующие полчаса они провели самым приятным образом.
Затем они поужинали, выпив на радостях забористой медовухи, и легли спать. Засыпая в объятиях любимого, ощущая его теплое дыхание на закрытых веках, Виола, наконец, позволила себе поверить, что теперь все будет хорошо.
***
Среди ночи раздался настойчивый стук в дверь. Виола распахнула глаза, сердце учащенно забилось.
– Кто это? – спросила она у Бьорна.
– Не знаю. – Он нехотя поднялся с кровати и вышел в сени.
– Кто там?
– Открывай скорее! С Рагнаром беда!
Послышался скрежет ключа, скрипнула дверь.
– Что случилось? – поинтересовался Бьорн, и в следующий момент раздался оглушительный грохот.
Виола вскочила с постели, но не успела сделать и шага, как в дверях появился незнакомец с лысой как яйцо головой. Он набросился на нее, обхватил и крепко прижал к себе. Виола рванулась изо всех сил, но тут в горло уперлось холодное лезвие ножа.
– Не дергайся, шлюха! – процедил бандит, оттаскивая ее к стене.
В следующий момент в комнату влетел Бьорн, схватил стоящий в углу топор и хотел было кинуться обратно, но тут над ухом раздался голос:
– Положи топор, или я перережу глотку этой сучке!
В тот же миг Виола увидела глаза Бьорна – бешеные, мятущиеся, ошеломленные. От страха она потеряла дар речи, и смогла выдавить из себя лишь невнятное сипение.
На пороге показалось еще трое чужаков. Один из них поддерживал под локоть свою явно сломанную руку.
– Ну! – рявкнул лысый, и острое лезвие вдавилось в шею. – Клади топор! Медленно!
– Бьорн, не надо! – прохрипела Виола. – Не бросай топор!
На его лице ходуном заходили желваки. Он быстро оглянулся на троих громил у себя за спиной.
– Ньоруном клянусь, я перережу ей горло! – прорычал лысый. Он схватил Виолу за волосы, заставляя запрокинуть голову. – Считаю до трех. Раз…
Нож почти проткнул нежную кожу под подбородком. Виола стиснула зубы.
Бьорн швырнул топор на пол. В тот же миг громилы накинулись на него и, схватив под руки, подтащили к поддерживающему крышу столбу.
– Вяжите его, – скомандовал лысый, не ослабляя нажим на лезвие.
От ужаса Виола не могла дышать, ноги подкашивались, удары сердца оглушительно отдавались в висках. Все сливалось в мутное марево, и происходящее казалось дурным сном.
Но это был не сон. Бандиты привязали Бьорна к подпорке. Он не сопротивлялся, пока они обматывали его веревкой. Его глаза неотрывно смотрели на Виолу.
– Ее только не трогайте, – глухо промолвил он.
– Не ссы, – сказал один из налетчиков. – Девка нужна живой. А вот насчет тебя таких указаний не было…
В его руке блеснул нож. Виолу пробрало ледяным ознобом. Она дернулась, но лысый еще крепче вцепился в нее.
– Ярл Сигизмунд передает тебе привет! – С этими словами бандит пырнул Бьорна в живот.
Тот лишь судорожно схватил воздух ртом. Виола пронзительно закричала и забилась как раненая голубка.
– Заткни эту шлюху, или я за себя не ручаюсь! – рявкнул громила.
– Валим отсюда! – прошипел лысый. – Оставь его! Все должно выглядеть как несчастный случай!
В следующий момент бандиты принялись разбрасывать тлеющие угли из очага. Когда они уходили, волоча за собой полумертвую от страха Виолу, на полу уже танцевали языки пламени, подбираясь к мебели, шкурам и накрепко привязанному Бьорну.
Ее вытащили во двор. Слезы ручьями текли по щекам, грудь сотрясалась от безудержных рыданий. Виола не могла отвести взгляда от окна. Оно светилось оранжево-красным, и из него уже выбивались плотные клубы дыма.
Она вырвалась из лап бандита и кинулась к дому, но ее тотчас схватили за плечо. Тело разом обмякло, и Виола рухнула на колени. Губы что-то бессвязно забормотали – то ли молитву, то ли проклятие. Перед глазами все закружилось, померкло, и она потеряла сознание.
Глава 30
Открыв глаза, Виола обнаружила, что лежит на узкой кровати в темной комнатушке. В стене вместо окна была прорезана вертикальная щель, сквозь которую виднелась тонкая полоска ночного неба. Виола взглянула на мерцающие звезды, и тут ее словно ударили под дых.
Бьорна больше нет!
Ее отважного сильного Бьорна больше нет!
Страшная действительность обрушилась могучей лавиной, ослепляя, оглушая, сметая все на своем пути.
Виола зажмурилась, обхватила руками голову и застыла, от горя забыв, как дышать. В груди все горело каленым железом, и каждый толчок сердца отдавался невыносимой болью.
«Ярл Сигизмунд передает тебе привет!»
Блеснувшее лезвие.
Замах.
Судорожный вздох.
Тлеющие угли. Прожорливые языки пламени. Рвущийся из окна удушливый серый дым.
Бьорна больше нет!
Виоле казалось, что она висит над пропастью, в которой бурлит и пенится черный водоворот. Из мутной пучины тянутся склизкие щупальца, хватают ее, опутывают и затягивают на глубину.
Единственной ниточкой, удерживающей ее в этом мире, не дающей окончательно сойти с ума, был слабый проблеск надежды, тонкой жилкой пульсирующий у нее в мозгу.
«А может, его спасли? Может, соседи успели потушить пожар! Ты не мог так просто умереть и бросить меня одну! Не мог! Ты нужен мне, Бьорн Торвальдсон! Слышишь? Ты нужен мне!»
Собрав всю волю в кулак, Виола отогнала мысли о смерти возлюбленного. Нельзя дать отчаянию завладеть собой. «Пока не увижу тела, буду считать его живым», – решила она.
Глаза скользнули по дощатым стенам и низкому потолку. «Где я?» Виола поднялась с кровати и подошла к двери. Подергала – заперто. Приблизилась к окну – оно было таким узким, что в него с трудом пролезала рука. В тусклом свете предрассветного неба виднелся забор и кусочек утоптанного двора. Скорей всего она в доме ярла, ведь тот мерзавец, что ударил Бьорна ножом, «передавал привет» именно от него.
«Ярл! – Виола в отчаянии прислонилась к стене, до боли впиваясь ногтями в ладони. – Подлая мразь! Чтоб ты сдох самой мучительной смертью!»
Не зря ее терзали дурные предчувствия! Надо было просто уехать! Проклятый Бьорн с его проклятыми понятиями о чести! Дурак! Нашел кому доверять!
Но что же делать? Можно ли отсюда сбежать? Виола огляделась по сторонам – кровать, ведро в углу, небольшой стол у стены и табурет.
Отломать от табурета ножку и забить ею насмерть первого, кто сюда заявится? Виола подошла поближе. Ага, разбежалась! – табурет, как и стол, оказался намертво прибитым к полу.
Виола дернула за сиденье, но ничего не вышло. Она едва не разрыдалась от бессилия. Свобода была так близка, а теперь – она заперта в этой темнице, а любимый… Нет! Нельзя об этом думать! Он жив! Жив! Она будет повторять себе это до тех пор, пока не встретится с ним… или пока не убедится в его смерти.
Оставалось лишь уповать на божью милость. Виола опустилась на колени, сложила руки на груди и принялась истово молиться. Молиться не за себя. За Бьорна.
Она потеряла счет времени, и лишь когда небо засветилось перламутром, поняла, что уже рассвело. Поднимаясь с пола, она ощущала себя древней старухой. На нее навалилась жуткая усталость, все тело заломило так, словно кости вот-вот рассыплются в прах.
Виола еще раз выглянула наружу – похоже, окно ее темницы выходит на задний двор. Даже в утреннем свете ничего нового было не разглядеть – все тот же плетень и пыльный клочок земли.
Она легла на кровать и свернулась в комок. На миг показалось, что сейчас любимый обнимет ее, укроет пледом, прижмет к горячей груди… Виола всхлипнула и разрыдалась. Завыла в голос, как раненая волчица.
От потрясения она впала в забытье, и следующие несколько часов напрочь стерлись из памяти. Лишь когда со скрипом распахнулась дверь, Виола вздрогнула, возвращаясь в реальность.
На пороге стоял он.
Ярл Сигизмунд собственной персоной.
– Скотина! – услышала Виола свой яростный вопль, и в следующую секунду уже нещадно молотила ярла куда придется.
Она успела ему отвесить несколько зуботычин, прежде чем он схватил ее за плечи и швырнул на кровать.
– Угомонись, ангалонская шлюха! – процедил он, презрительно глядя на нее сверху вниз. – Еще раз поднимешь на меня руку – и я тебе ее отрублю.
– Ты подлая лживая тварь! – с ненавистью выпалила она. – Бьорн отдал тебе Грондаль, так какого черта ты его обманул? Бог покарает тебя, паршивый ублюдок!
– Бог? – Ярл насмешливо поднял бровь. – Твой бог покарает меня? Пока что это мои боги покарали твоего ненаглядного Бьорна за то, что он нарушил присягу.
– Это ты приказал его убить, проклятая сволочь! Ты!
Пожав плечами, Сигизмунд подошел к окну.
– Всякий, кто позарится на мою собственность, будет наказан, – надменно бросил он, глядя во двор. – Он посягнул на мою женщину. Неужели он думал, что я так просто позволю ему уйти?
– Я не твоя женщина, мерзавец! А даже если и так – он выкупил меня! Отдал все, что у него было!
– Сам дурак. Я его об этом не просил. – Ярл повернулся к Виоле. – Идем, я кое-что покажу тебе, чтобы ты не питала иллюзий.
– Никуда я с тобой не пойду!
– Пойдешь!
С этими словами Сигизмунд схватил ее за плечо, стащил с постели и выволок за дверь. Они вышли в коридор, освещенный чадящими факелами. Толкая Виолу в спину, ярл вынудил ее подняться по узкой лестнице на крышу.
– Только без глупостей!
Они оказались на смотровой площадке, огороженной резным деревянным парапетом. Виола взглянула вниз. Рюккен, словно в чаше, покоился среди высоких гор. В тихом озере отражались зеленые склоны и небо, расцвеченное нежными мазками зари.
– Смотри! – Ярл указал на что-то рукой.
И там, среди позолоченных восходящим солнцем крыш Виола увидела уродливую черную кляксу, над которой все еще поднимался сизый дым.
– Видишь, как боги карают клятвопреступников? – издевательски промолвил Сигизмунд. – Как бы мы ни пытались тушить пожар, все выгорело дотла. Огонь едва не перекинулся на соседние дома. Видишь? Из-за твоего Бьорна чуть не сгорело полсела. А от него самого осталась лишь горстка пепла, так что ему даже не понадобится погребальный костер.
Виола безмолвно смотрела на то, что осталось от дома ее возлюбленного. Слова ярла доносились до нее будто сквозь толщу воды, и вместе с дымом улетучивалась надежда. Сердце отбивало медленные тяжелые удары, в ушах оглушительно грохотал колокольный звон.
Все померкло перед глазами, Виола видела лишь траурное черное пятно среди светлых крыш. Колени ослабли, ноги подкосились, и она бы полетела вниз, если бы ярл не схватил ее за шиворот.
– Тихо! – буркнул он. – Ты мне пока еще нужна живой. Думаешь, я поверил, что твой папаша не признает наследником твоего сына? За дурака меня держишь? Ладно, налюбовалась, и хватит с тебя. Пошли назад!
Он отвел ее обратно в комнату, швырнул на кровать и изнасиловал. Виола не сопротивлялась. Она лежала неподвижно, как сломанная кукла, только из-под закрытых век безудержно катились жгучие слезы.
Когда ярл ушел, она так и осталась лежать на кровати, даже не одернув сорочку. Ей было уже все равно. Душа выгорела дотла, и в груди вместо сердца чернело дымящееся пепелище. Единственное, чего ей хотелось – это умереть, чтобы в посмертии воссоединиться с возлюбленным. Ну, или хотя бы обрести покой.
***
К полудню в комнату заглянула рабыня Диса, та, что была с ярлом в купальне. Она поставила на стол миску с едой и кувшин, но Виола лишь безучастно отвернулась к стене.
Связных мыслей в голове не было, в памяти крутились только обрывки воспоминаний. Вот они с Бьорном умываются в реке, и капли воды блестят на его широкой груди… Вот он нашел ее, заблудившуюся в лесу, и несет к горящему в ночи лагерному костру… Вот он убивает медведя, и поворачивается к ней весь в крови, с топором в руках…
Воспоминания – это все, что у нее осталось. Все, что еще наполняло смыслом ее бренную оболочку. Все, чем она будет жить… доживать… ведь ей осталось совсем недолго.
Вечером снова заявился Сигизмунд. Виола даже не подняла головы от подушки, но, учуяв перегар, догадалась, что он пьян. Сердце тревожно сжалось, впрочем, в следующий момент тупое равнодушие вновь окутало ее непроницаемым коконом.
Сигизмунд вцепился в ее плечо.
– Вставай, сука! – заплетающимся языком приказал он.
Виола не шелохнулась, и тогда он дернул ее за руку, стаскивая с постели. Она упала на четвереньки. Ярл схватил ее за волосы, вынуждая запрокинуть голову.
– В глаза мне смотри, тварь! – прорычал он.
Виола подняла на него безразличный взгляд. Его зрачки лихорадочно блестели, губы гневно кривились в седеющей бороде.
– Чего тебе от меня нужно? – Хриплые слова процарапали саднящее горло.
Сигизмунд потянул ее за косу, заставляя подняться на ноги.
– Вставай! Пошла! – Он грубо пнул ее в спину, выталкивая за дверь.
Виола не знала, куда он ее ведет, да и не хотела знать. Ей было все равно. Она словно погрузилась на дно болота, и толстый слой вязкой жижи не пропускал ни чувств, ни эмоций. Ничего, кроме тупой и ноющей боли в груди.
Пройдя по узкому коридору, они оказались в главном зале. В мерцающем свете пламени Виола увидела, что за столом полным полно народу. Смех, гомон, пьяные вопли – кажется, пир в самом разгаре. Зачем Сигизмунд притащил ее сюда?
При виде Виолы толпа взбудоражено загудела, а ярл подвел ее к узкой высокой клетке с открытой дверцей.
– Прошу, леди, – насмешливо произнес он. – Здесь вам самое место.
Грянул хохот, и со всех сторон раздались глумливые выкрики разгоряченных мужиков.
– Что это за пташка, а, Сигизмунд?
– Пускай она нам споет!
– И споет, и спляшет, – пробормотал ярл и в следующий момент рванул на Виоле рубаху. – Это лишнее.
Ткань с треском поддалась. Виола, оставшись полностью обнаженной, кое-как прикрылась руками. Под возбужденный галдеж толпы Сигизмунд втолкнул ее внутрь, захлопнул решетчатую дверцу и защелкнул замок.
– Поднимайте! – велел он, и слуги, потянув за перекинутую через балку цепь, подняли клетку так, что она повисла прямо над серединой стола.
Мужики засвистели, заулюлюкали. Виола скорчилась на полу, дрожа от холода и унижения. Железные прутья больно вдавились в нежное тело. Хотелось заткнуть уши и завизжать, чтобы не слышать гнусных выкриков обезумевшей толпы.
– За что ты ее так? – спросил кто-то.
– Так у нас в Рюккене наказывают шлюх, – лениво бросил ярл и, усевшись за стол, подозвал рабыню, чтобы та наполнила ему питейный рог.
Пир продолжался до глубокой ночи, и все это время Виола просидела голая в тесной клетке, выставленная напоказ, словно какая-то вещь. Она безучастно прислонилась лбом к решетке и ни на что не реагировала. Захмелевшие хейды отпускали в ее адрес омерзительные шутки и швыряли в нее объедками, но она отрешилась от действительности и впала в тупое оцепенение, как будто все это происходило не с ней.
В конце концов Сигизмунду надоело, что она не обращает на издевательства никакого внимания, и он приказал опустить клетку прямо на стол. Прутья задребезжали от удара о столешницу, и к Виоле тут же потянулся десяток похотливых рук.
Она сжалась в комок, ощущая себя куском мяса, брошенным на растерзание своре голодных псов. Чья-то рука грубо сдавила грудь. Виола отпрянула, но тут заскорузлые ладони схватили ее за ягодицы. Кто-то ущипнул сосок, да так больно, что на глазах выступили слезы. Она дернулась, но ее схватили за волосы и притянули к решетке.
Чей-то толстый палец попытался протиснуться между ног. Виола отпихнула от себя кисть наглеца, отчаянно сжимая бедра, но жадные руки тянулись со всех сторон, и скрыться от них не было никакой возможности. Сердце бешено колотилось, спина взмокла от пота, а воздух словно загустел и раскалился от похоти захмелевших мужиков.
Уже через пару минут Виола почувствовала себя сломленной и опустошенной. Она больше не пыталась сопротивляться, а скорчилась в углу, тяжело дыша, пока грубые, липкие, смердящие жареным мясом ладони ненасытно лапали и ощупывали ее.
– Эй, девка, хочешь пивка? – Кто-то просунул сквозь прутья питейный рог и ткнул Виоле в лицо. Горькое пойло плеснулось в нос, потекло по подбородку, закапало на грудь. Хейды загоготали, глядя, как Виола отфыркивается от попавших в ноздри капель.
– Ты б еще ей свой хрен в клетку засунул, – хохотнул один из них.
– А что, и засуну, – осклабился второй и поднялся, расстегивая штаны.
– Довольно! – оборвал их Сигизмунд. – Хватит с нее… на первый раз.
– Да брось, мы только начали развлекаться.
Ярл, пропустив эти слова мимо ушей, подозвал слугу.
– Уведи ее!
В следующий момент клетку подняли со стола и опустили на пол. Дверца с лязгом распахнулась, но Виола продолжала, скукожившись, сидеть на дне. Слуга набросил ей на плечи разорванную сорочку и помог подняться.
С трудом волоча ноги, она сделала пару шагов и застыла, наткнувшись на жесткий взгляд Сигизмунда.
– Твое счастье, леди, что ты мне еще нужна, – надменно бросил он. – Иначе ты была бы здесь голая, но не в клетке, а распятая на столе. Даже не представляешь, что бы они с тобой сделали.
Сквозь падающие на глаза слипшиеся пряди Виола посмотрела на окружающих. Багровые отблески очага зловеще плясали на скалящихся бородатых лицах. По коже пробежал мороз. Попасть в их лапы – участь страшнее смерти.
Оказавшись в комнате, Виола рухнула на кровать и, завернувшись в одеяло, забилась в угол. Она твердо вознамерилась покончить с собой. Утром она придумает какой-нибудь способ самоубийства. Но не сейчас. Сейчас нет на это сил.
Среди ночи в темницу снова вошли, потревожив ее мучительное забытье. Виола открыла глаза. Над ней стояла женщина со свечой в руке. В зыбком мерцании виднелись желтые змеиные глаза, тонкие поджатые губы… Фастрид. Виола сомкнула веки. Что ж, если жена ярла хочет ее убить, то пускай сделает это сейчас.
Чтобы облегчить ей задачу, Виола запрокинула голову, выставляя напоказ беззащитное горло. Однако Фастрид, еще немного постояв в раздумьях, ушла.
