Текст книги "Трудности воспитания (СИ)"

Автор книги: Ms.Aria

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– На планете будет атмосфера, – продолжает Жемчуг, – иначе бы о поездке Конни и Стивена и речи бы быть не могло.

Приянка переводит взгляд от корабля на дочь и обратно. Тяжело вздыхает, пытаясь успокоиться, и говорит:

– Хорошо. Будь осторожна. И просто… вернись домой целой.

Жемчуг предпочла бы вообще никого не брать с собой в Родной мир; будь это её выбор, она не отпустила бы ни Стивена, ни кого-либо ещё, однако для её воспитанника куда важнее исцеление повреждённых самоцветов, чем пребывание на совершенно чуждой ему территории в окружении созданий, чьё мировоззрение в корне отличается от его собственного.

– Поразительно, мы летим в Родной мир… – в прострации произносит Аметист. – Там ведь ещё больше Аметистов, да?! Очуметь можно…

– Люблю тебя, Стью-болл, будь осторожен, – слышится напутствие Грега.

– Всё будет в порядке, пап, – смеётся мальчик, обнимая отца. – Я люблю тебя. Вернусь раньше, чем ты узнаешь об этом! Эй, Лев! Обними-ка меня.

– Мне стоит волноваться, Гранат?

– При должной осторожности всё будет в порядке, – меланхолично отзывается Гранат, поглядывая на Алмазов вдали. – И там всё будет зависеть от самого Стивена.

Жемчуг оглядывается по сторонам, наблюдая трогательные сцены прощания, окликает всех, предупреждает о скором отправлении и бежит к Голубой и Жёлтой. Те что-то осторожно обсуждают друг с другом; изредка Жёлтая всплескивает руками, а Голубая щёлкает её по носу и смеётся. Жемчуг останавливается неподалёку от них, ощущая возрастающее чувство дежавю.

Великолепие Алмазного блеска, забытое за долгие годы, ослепляет вновь – то, ради чего живут все самоцветы и ради чего жила когда-то Жемчужина, касается её камня, затуманивает мысли. Тело двигается само по себе: она неосознанно отдаёт честь так, как полагается в Родном мире и как полагается идеальной Жемчужине – со всей грацией и красотой, какую только может вложить в свои движения.

– Прошу прощения, мои Алмазы, всё готово, – а затем долго корит себя за то, что ей понравился одобрительный взгляд Голубой.

Звёзды. Вот за что ей это?

Она учила Розовую летать несколько десятков лет, сумела вбить в её голову, как правильно разгоняться, тормозить, и…

«Собственно, на что я надеялась?» – тяжело вздыхает Жёлтая и закрывает глаза, чтобы не видеть всего этого ужаса. Розовая отвратительно водит корабль, зато выглядит такой счастливой, что Жёлтая не решается сказать ей, что кораблём управляет сейчас она, положив левую руку себе на колени, дабы младшая не заметила.

Голубая это замечает и тоже ничего не говорит – с улыбкой на лице наблюдает за сёстрами и немного печально произносит:

– Как же давно мы не были на этом корабле все вместе…

– Его следует обновить, – начинает нудить Жёлтая, подперев голову кулаком. – Всё оборудование слишком старое.

– Мы обязательно этим займёмся.

– Я займусь. Это был мой подарок, мне и исправлять.

– Подарок? – переспрашивает Розовая. Жемчуг сбоку прикусывает губу.

– Этот корабль – подарок Жёлтой на твоё тысячелетие, – радостно поясняет Голубая. – Жемчужина – подарок Белой. Я подарила тебе паланкин, но, к сожалению, он даже починке не подлежит. Создам тебе новый, не переживай.

– Жемчужину тоже придётся менять. Или откорректировать эту.

– Не надо её менять!!! И корректировать тоже не надо! – в ужасе противится Розовая. – К-как вообще можно менять…

– Пусть это решает Белая, – легкомысленно отмахивается Голубая. – Она подарила тебе наилучшую Жемчужину из возможных; неудивительно, что она так тебе нравится.

– Говоря о подарках… не надо ли было нам взять что-нибудь для Белой? Как-то невежливо получается… я бы очень хотел, чтобы она помогла нам в исцелении повреждённых самоцветов на Земле.

– Никакие подарки её сейчас не задобрят, – недовольно бормочет Жёлтая. – Нам повезёт, если она вообще будет с нами разговаривать.

– Но…

– Дело в том, что после твоего исчезновения с Белой стало трудно хоть как-то контактировать, – робко вмешивается в разговор Голубая. – Она закрыла все дела по Розе Кварц и восстанию и признала тебя расколотой, а теперь оказывается, что она ошиблась, и мы… никогда… никогда не видели, чтобы она ошибалась.

– Сейчас направо и налево полетят осколки. Остаётся только надеяться, что эта буря коснётся нас совсем немного.

Повисла гнетущая тишина. Жёлтая поглядывает краем глаза на навигационную карту, сверяясь, в правильном ли направлении они летят, но в мыслях судорожно пытается придумать, что они скажут Белой. Голубая выглядела более спокойной, но, судя по нервным ёрзаниям в кресле, волновалась не меньше.

Спустя некоторое время Жемчуг прокашливается, сообщая:

– Мы прибыли.

Стивен испытывает иррациональное лёгкое раздражение, общаясь с Жёлтой, и умиротворённое спокойствие при разговоре с Голубой. Алмазы, о которых со страхом в голосе рассказывала Ляпис, в присутствии которых Жемчуг чувствует себя неловко, кажутся ему далёкими родственницами, потерянной когда-то семьёй.

Больше всего удивляло то, как сильно его увлекало их совместное времяпрепровождение. Дело было вовсе не в том, что Алмазы с лёгкостью рассказывали забавные истории из прошлого с участием его матери (хотя и в этом тоже), – дело было в том, что они странным образом нуждались друг в друге.

Их упорно тянуло друг к другу: как отдельные пазлы, стремящиеся собраться в единую картинку, как важные детали механизма, жаждущие вновь функционировать.

На прощание Висмут сказала ему: «Я знаю, что ты делаешь, и понимаю, зачем, но я не собираюсь класть свой камень им на наковальню. Ты вот-вот войдёшь в логово львов, Стивен, и твоё счастье, что ты один из них. Если кто и способен рычать с ними на одном языке, то только ты», – словно возлагая на него ответственность за их будущее и за будущее всей планеты.

Однако такая ответственность была ему чужда. От него никогда не ждали чего-то великого – чего-то такого, что совершила его мать. Его, напротив, от такой ответственности ограждали всеми силами.

Перед Алмазами он не испытывает того же страха, что и Ляпис; ему не хочется вытянуться по струнке, как Жемчуг; он не пылает ненавистью, как Висмут. Алмазы обращаются с ним, как с самым дорогим сокровищем, не обращая внимания ни на что вокруг, обещая выполнить все его маленькие прихоти – прямо как и предупреждала его Жемчуг.

Он слышал, что Розовая была всеобщей любимицей, что даже Белая относилась к ней по-особенному, и лишь надеется, что со временем это не изменилось.

Внутри покалывает от нарастающего предвкушения чего-то нового: на Родной мир, как-никак, было очень интересно взглянуть. Это дом его матери, место, где она росла, где её воспитывали, её родина – мир, о котором Стивен ничего не знал, о котором ему практически ничего не рассказывали.

– Мы прибыли.

Картинка, которую он выстроил в голове, в корне отличается от того, что он видит сейчас. Столица самоцветной империи представлялась ему чем-то величественным, возвышенным, но сейчас перед его глазами – лишь расколотый на кусочки мёртвый мир, удерживаемый опоясывающими его кольцами.

– Родной мир… – выдыхает он, не в силах оторваться от разрушенной планеты.

Комментарий к Я думала, что мне будет тяжело прописывать всю эту рутину размышлений Голубой и Жёлтой о том, как бы сберечь Розовую, и вообще описать их заботу по этому поводу, но на самом деле пишется очень легко и непринуждённо.

Мимолётное упоминание Шпинель, роль которой я слегка изменила в сравнении с фильмом, пришло в мою голову вообще случайно.

====== Часть 33 ======

Белая ждёт Розовую уже шесть тысяч лет – терпеливо, с улыбкой на лице, как ей и полагается. Розовая пока ещё глупая, не понимающая, сколь она важная и особенная для империи в общем и для Верховной правительницы в частности.

Как жаль будет упустить такое сокровище – иных у Белой просто не найдётся, иных нет и не будет: сокровищница расколота, разбита и более не способна создать что-то подобное. Возможно, в будущем они найдут подобную святыню, которую Белая немедля разграбит, постарается создать что-то такое же или даже лучше, но вероятность мала, просто невероятно мала.

Сейчас ей остро не хватает чистого розового цвета – не обязательно видеть, а просто знать, что он рядом, что Розовая вернулась и в любой момент может озарить империю сиянием своего камня. Это похоже на одержимость, причины которой Белая прекрасно осознаёт и ничего с этим не делает.

Блёклые оттенки, испускаемые Розовой Жемчужиной, служат утешением всё меньше и меньше. Совсем скоро вернётся сама Розовая – и Белая подготовила ей надлежащий приём.

Их уже ждут толпы самоцветов, вышедших приветствовать вернувшихся Алмазов: стоят в чётких рядах, поделённые на цвета, радостно скандируют, не до конца понимая чему, но выполняя приказ свыше.

Судя по потерянным выражениям лиц Голубой и Жёлтой, это не их рук дело, а раз не их – значит, остаётся только Белая. Стивен не может понять, в чём здесь смысл, и выдаёт глупость:

– Может, всё не так плохо…

– Розовый Алмаз, – раздаётся чёткий голос Белой Жемчужины, незаметно подлетевшей к кораблю, пока они были отвлечены своеобразным приветствием. – Ваше присутствие необходимо.

– Пойдём, Голубая, – тяжело вздыхает Жёлтая, для уверенности взяв сестру за руку. Жемчужина сухо оглашает:

– Необходимо присутствие только Розового Алмаза.

Улыбка, застывшая на её лице, заставляет Стивена поёжиться, и он нервно пятится назад, когда она приближается к нему.

– М-может, мы можем… – Жемчуг прикрывает глаза, пытаясь казаться более дружелюбной, встаёт рядом и закрывает их обоих пузырём. – Стой, что ты!.. – Жемчуг не реагирует ни на одно его слово или движение, и это действительно пугает, заставляет замолчать от греха подальше, прервать фразу на середине.

Внутри разрастается паника от неизвестности: куда его ведёт эта Жемчужина и зачем, почему она такая… безжизненная? Он совсем не ожидал оказаться оторванным от Гранат, Аметист или хотя бы Жемчуг, да даже от тех же Алмазов, от которых хотя бы знал, чего ожидать – всё оказалось слишком неожиданным и сумбурным.

Жемчуг оставляет его в каком-то помещении и немедля исчезает, не переставая жутко улыбаться. Он даже не успевает заметить, как она сумела пройти сквозь стену, он ничего не успевает вокруг себя замечать – и вдруг слышит восторженный возглас:

– Розовая, – сердце сразу падает в пятки. Мальчик оборачивается и поднимает голову вверх, чуть не выворачивая шею: на него, излучая яркий свет, сверху вниз смотрит сиятельный Белый Алмаз.

– Вот ты и здесь. Здравствуй, Звёздный Свет, ты действительно всех напугала, – тараторит правительница, не давая ему вставить хоть слово. – Все рады видеть, что ты в порядке.

– Эм… привет…

– Что касается твоей новой маленькой игры – хвала звёздам, она закончилась. Ты повеселилась? – участливо спрашивает Белая, не ожидая ответа. – Полностью опустошила свою систему?

– Я…

– Хорошо, хорошо, – удовлетворённо произносит она. – Все облегчены. Добро пожаловать домой, Розовая.

Безжизненный голос Белой долго отдаёт эхом в голове, а обилие розового цвета вокруг неизменно напоминает о матери: Стивен сидит на огромной кровати, предназначенной когда-то для Розовой, и смотрит на силуэт корабля Белого Алмаза за окном.

Не таким он ожидал увидеть Родной мир.

Довольно быстро к нему вбегает Жемчуг, судорожно ощупывает мальчика, спрашивает, всё ли в порядке, и Стивен кивает ей скорее на автомате, всё ещё поражённый встречей с Белым Алмазом в частности и родиной самоцветов в общем.

Ему здесь крайне неуютно, но найти причину он не может.

– Мне сообщили, что на сегодня у Алмазов запланирован сбор эссенции. Это один из самых важных пунктов в их расписании, на который они наверняка позовут тебя, так что лучше быть готовыми, – Жемчуг расстёгивает сумку, выуживает плавки и протягивает мальчику, но тот резко подпрыгивает на месте, смотрит на неё умоляющими глазами:

– А где остальные? С ними всё в порядке?! Особенно с Гранат, она же…

– Голубая ведь пообещала тебе, что скроет факт их слияния, – обнадёживающе улыбается Жемчуг. – Она отвечает практически за все внутренние дела империи, контролирует транспортные корабли между колониями и все поставки в столицу, знает, кто находится в Родном мире, а кто отбыл, и при этом очень любит Розовую. Раз она пообещала что-то подобное, то слово своё сдержит.

От слов Жемчужины становится чуточку легче: после того небольшого шока, что он пережил, осознание, что двое других Алмазов на его стороне (хотя бы отчасти), уже успокаивает.

– А плавки?..

– Поверь мне, в них будет удобнее всего.

– Странно это как-то…

– Розовый Алмаз, – оповещает о своём присутствии Жёлтая Жемчужина и отдаёт честь. – Мой Алмаз ожидает вашего визита в комнате для экстракции.

– Я же говорила, – вздыхает Жемчуг, наблюдая за торопливыми попытками Стивена переодеться.

– Меня оповестили о вашей амнезии, Розовый Алмаз, и об амнезии вашей Жемчужины, – по пути сообщает Жёлтая Жемчуг. – Вы в любой момент можете остановить любой самоцвет, – она окидывает взглядом коридор, по которому туда-сюда снуют самые разные самоцветы, затем смотрит в окно, за которым постоянно летают Аквамарины, – и приказать сопроводить вас до желаемого места. Для любого подчинённого это будет честью.

– Ох… спасибо, – Стивен озирается по сторонам, ловит в свою сторону удивлённо-восхищённые взгляды и слегка толкает Жемчуг вбок.

– А они… – шёпотом спрашивает он, – все уже знают, что я – Розовый Алмаз?

– Конечно, на всю империю уже разнеслась весть, что Розовая цела и находится сейчас в Родном мире.

– Я совсем не привык к такому вниманию…

– Можете приказать всем отвернуться, Розовый Алмаз, – бойко отзывается Жёлтая Жемчужина.

– Нет-нет, я не против! З-здесь что… всё действительно решается одним моим словом?

– Любой каприз, да, – тяжело вздыхает его Жемчуг и тут же поправляется: – Почти любой.

– Звучит не очень хорошо, на самом деле.

Возле дверей в нужное здание их поджидает Голубая Жемчужина, кланяется Стивену, как полагается, и сообщает, что её Алмаз изъявила желание встретиться с сёстрами и сейчас также находится внутри.

– Не помню, чтобы у Жёлтого Алмаза здесь находилась комната экстракции… – растерянно бормочет Жемчуг, но всё равно даёт Стивену наставления: – В любом случае, иди вперёд по коридору, вряд ли заблудишься.

– Хорошо! – бодро отвечает мальчик и, кивнув самому себе, заходит внутрь под внимательным взглядом трёх прислужниц.

– С возвращением, – тихо произносит Голубая Жемчужина, глядя на Жемчуг. Той даже кажется, что на лице вечной тихони расцвела облегчённая улыбка.

Когда за Стивеном закрывается дверь, она продолжает:

– Рада, что ты цела.

Алмазы встречают его маленькой перебранкой, в которой Жёлтая явно проигрывает: Стивену кажется, что она в принципе не способна перечить Голубой, либо же просто не хочет этого делать.

– Как ты предлагаешь мне вытащить Кластер из планеты, не повредив её? Это же абсурд! Он создавался специально для этого!

– Розовой эта планета нужна целой. Можешь уничтожить сам Кластер.

– Это шесть тысяч лет эксперимента, ты хоть представляешь!..

– Брось, Жёлтая, – мягко прерывает её Голубая. – Ты со мной согласна.

– Я найду ей новую планету, ничем не хуже, – дуется в ответ Жёлтая, скрестив руки на груди. – Кому нужна эта…

– Жёлтая, – ещё мягче давит Голубая, а затем замечает Стивена и обращается к нему, показывая, что их разговор с сестрой закончен: – Розовая! Проходи, не бойся. Тебе не слишком жарко?

– Нет-нет, как раз, – отмахивается мальчик, оглядываясь по сторонам. – Клёвая сауна…

– Новая, – говорит Жёлтая с толикой гордости и кивает на скамью напротив себя: – Присаживайся.

– Она построила её буквально за четырнадцать лет до того, как мы нашли тебя, – Голубая хлопает в ладоши. – Правда, теперь следует сменить символ Алмазной власти на всех новых зданиях, потому что нас наконец-то снова четверо…

– Это мелочи, – фыркает Жёлтая, наблюдая, как Розовая неловко приземляется на указанное место. – Как прошла встреча с Белой?

– Всё, что я успел сказать, – это «эм», «привет» и «я», – отвечает мальчик с явным недовольством. – Она меня даже слушать не стала!

– Два с половиной слова – это, конечно, рекорд, – усмехается Жёлтая.

– Двух с половиной слов недостаточно! Мне всё ещё нужно обсудить с ней лечение повреждённых самоцветов!

– Пф, удачи. Белая замкнулась настолько, что не пускает к себе никого, кроме своей Жемчужины с промытым камнем. Это так несправедливо, – она закатывает глаза. – У меня сотни успешных колоний, но внимания и поблажек почему-то всегда удостаиваешься ты. Даже притом, что единственная твоя колония провалилась по всем фронтам!

– Так может… – неуверенно предполагает Стивен, – тебе просто нужно… провалиться?

Жёлтая ненадолго застывает, пытаясь как-то переварить услышанное, а затем хохочет во весь голос, стирая слёзы с краешков глаз. Голубая прыскает со смеху в кулак и едва держится, чтобы не рассмеяться так же громко.

– Ради таких моментов я готова терпеть твои выходки, – тепло улыбается Жёлтая, немного успокоившись.

– Ты совсем не изменилась, – ласково вторит сестре Голубая и пересаживается поближе к Стивену. – Всё такая же маленькая и забавная. Я так рада, что ты жива… – наклоняется и шепчет мальчику так, чтобы Жёлтая их едва слышала: – Эй, Розовая, хочешь увидеть Жёлтую с длинными волосами?

– О-о-о… – смеётся та в ответ, подперев рукой голову, – даже не думай об этом, Голубая.

– Она очаровательна, – хихикает та. – Если хочешь, мы её уговорим.

– Голубая, нет.

– Но почему-у-у? Ты уже меняла так свою форму ради меня!

– Ради тебя! – восклицает Жёлтая. – Ты грустила, и я искала любые способы тебя развеселить.

– Брось, кроме меня и Розовой здесь никого нет.

– Не буду я…

– Ну Жё-ё-ёлтая…

– Даже не проси.

– Пожалуйста?

– Голубая!..

Их прерывает звонкий смех мальчика, становящийся всё громче и заливистее.

– Вы так друг друга любите! А я всё думал, как вам удалось слиться даже без танца, но…

– Т-ты видела! – вспыхивает Голубая. – Звёзды, Розовая, это было недоразумение! – Жёлтая же лишь отводит взгляд, старательно делая вид, что ничего не знает.

– Разве недоразумение? – искренне удивляется тот. – Я уверен, что ваше слияние прекрасно!

– Потише, – нехотя выдавливает из себя Жёлтая. – У стен есть уши.

– Прошу прощения…

– Мы подали тебе плохой пример! – сокрушается Голубая, хватаясь за голову. – Э-этого больше не повторится, я надеюсь, ты не будешь…

– Почему не повторится? Я же сказал, что это прекрасно!

– Слияния запрещены!

– Но вы же правительницы! Кому, как не вам, отменять это глупое правило?

– Это «глупое правило», как ты выразилась, – весело усмехается Жёлтая, – установлено лично Белой. И этот запрет вполне понятен.

– Не понятен! – упорно твердит Стивен. – Я не понимаю! Что в этом такого? Почему нельзя?!

– Каждый самоцвет, – Голубая, вздохнув, принимается за разъяснения, – создан с определённой целью и ролью. Разновидностей самоцветов недавно перевалило за сотню, страшно представить, сколько вариантов слияний может существовать…

– А каждое слияние отклоняется от предначертанной роли самоцветов, которые в нём участвуют. Слияния невозможно контролировать.

– Так почему бы не позволить им самим решать, чем они хотят заниматься?

– Не мели ерунды, Розовая, – раздражённо отвечает Жёлтая. – Сапфиры никогда не смогут сражаться лучше Кварцев, Кварцы никогда не смогут предсказывать будущее. Всё это заложено в них ещё с рождения.

– Прошу прощения, мой Алмаз, – раздаётся голос Голубой Жемчужины, – но у вас очередной приём в расписании.

Голубая заметно грустнеет, но не противится и треплет Стивена напоследок по волосам:

– Ох, да… разумеется…

– Моё время, видимо, тоже подходит к концу. Из-за всей той суматохи прибавилось слишком много дел…

– Стойте! – вскрикивает Стивен, глядя, как Алмазы собираются уходить. – Я не успел толком поговорить с вами о Белой!

– Позже, – обнадёживающе улыбается Голубая. – Сейчас действительно навалилось слишком много. Мы обязательно поболтаем ещё, милая.

Жемчуг старательно вытирает его полотенцем, улыбается, пытаясь хоть как-то приободрить своего воспитанника. Тот безучастно озирается по сторонам: мимо них пролетают несколько Лазуритов, почтительно приземляются, отдают честь и улетают вновь.

– Все Лазуриты подчиняются Голубому Алмазу, – поясняет Жемчуг, разбавляя тишину рассказом. – Насколько я слышала, все они безумно преданы ей.

Стивен горько усмехается, вспоминая Ляпис и несколько её решительных попыток вернуться в Родной мир. Его взгляд падает на охранниц-Топазов.

– Принадлежность самоцвета Алмазу определяется по его цвету? – мальчик прямо загорается от своей догадки. – Например, Топазы принадлежат Жёлтой?

– Не обязательно. Конечно, охрана и содержание армии – обязанность Жёлтой, но она может передать Голубой несколько отрядов своих воинов. Конечно, – тут же исправляется Жемчуг, – она не передаст абы каких. Для них это что-то вроде… подарков.

– Подарков? – приподнимает бровь Стивен.

– Каждый самоцвет принадлежит Алмазам. Каждый самоцвет, – Жемчуг устало окидывает взглядом всё вокруг, – отдаст жизнь по одному их слову… но давай не будем об этом.

– Хоть ты и говоришь так, я уверен, что в головах у самоцветов совсем иное мнение, – посмеивается Стивен. – Просто вспомни Ляпис. Она ведь решила бороться! Все вы в глубине души желаете жить, – снова смотрит на Топазов, чуть ли не выкрикивает: – Я даже могу это доказать, смотри! – и подбегает к одной из охранниц. Та заметно тушуется от подобного внимания.

– Я уверен, что каждый ценит свою жизнь, независимо от своего происхождения. Например, – Топаз вздрагивает от вида прожигающих глаз, в которых, несмотря на тёмный цвет, всё равно просвечивает ромбовидный зрачок. – Если я скажу тебе расколоть свой камень, что ты сделаешь?

– Разобью свой камень, мой Алмаз, – нервно сглатывает Топаз, крепче сжимая рукоять копья.

– Тогда давай, – наивно кивает Стивен.

– Это плохая идея, Стивен, – пытается вразумить мальчика Жемчуг. – Прошу тебя…

– Брось, – обнадёживающе улыбается тот, глядя на неё. – Она ведь не сде…

Среди многочисленных звуков, коими полна повседневность Родного мира – будь то короткие шаги пробегающих мимо Жемчужин, взмах водяных крыльев Лазуритов и Аквамаринов или перешёптывания статуй и стен – раздаётся оглушительный для Стивена хруст.

– …лает этого… – заканчивает он фразу дрогнувшим голосом.

На пол со звоном падают жёлтые осколки.

====== Часть 34 ======

Увидеть в своей комнате Гранат, Аметист и Конни было для Стивена неимоверным облегчением – особенно после того неосторожного приказа, который грызёт и будет грызть его, наверное, до скончания веков. Но вместе с тем происходящее вокруг иначе как суматохой назвать нельзя. К Стивену подходит неизвестный самоцвет, отдаёт честь, говорит чётко поставленным голосом:

– Гелиодор, сектор A100, ячейка O-5, – Жемчуг сбоку нервно сглатывает, услышав эту информацию. – Прошу прощения, мой Алмаз, но моему отряду было приказано обеспечить вашу безопасность. Мы будем максимально незаметны для вас, я могу… – Гелиодор быстро оглядывает его подруг, – поинтересоваться, кому дозволено находиться подле вас круглосуточно? Мне приказано сделать ваше пребывание в Родном мире максимально комфортным. У вас есть какие-то особые поручения?

– Я-я не знаю… – мигом теряется Стивен, с паникой в глазах оглядываясь на Жемчуг. – Жемчуг, у нас есть… что-нибудь?..

Жемчужина медленно наклоняется к мальчику, не сводя взгляда с новоиспечённой охранницы, и шепчет ему на ухо:

– Сейчас она слушается только тебя. Скажи ей, что я буду говорить от твоего лица.

– Кхм… Гелиодор, – неловко улыбается Стивен. Воительница перед ним вытягивается в струнку, хотя, казалось бы, дальше вытягиваться уже некуда. – Насчёт этого поговори с моей Жемчужиной. Она… как бы… будет говорить за меня.

– Как скажете, мой Алмаз, – кланяется Гелиодор, вопросительно глядя на Жемчуг. Та жестом показывает Стивену заходить в комнату и расслабиться, а сама принимается за разъяснения. Последнее, что слышит мальчик, прежде чем его утягивают в объятия Конни и Аметист:

– Я буду согласовывать с вами перемещения, поэтому прошу не попадаться на…

– Стивен! – восклицает Конни, стискивая друга всё крепче: – Ты цел? Всё в порядке?! Это было воистину жутко!

– Ха-ха, д-да, это было не очень…

– Ты видел её?! – Аметист обхватывает его за плечи. – Правда, что Белый Алмаз такая пугающая?!

– Скорее да, чем нет…

– Отлипните уже от Стивена, он явно устал, – остужает всеобщий пыл Гранат, сама подходит к мальчику и ограничивается лишь крепкими, но короткими объятьями. – Никому не пожелаю побыть в шкуре Алмаза хотя бы один день.

– А по-моему, это круто, – Аметист легкомысленно пожимает плечами. – Все тебя слушаются, ходят по струнке, в конце концов.

От её слов Стивен вздрагивает и спешит отвернуться. В этот момент в комнату вваливается Жемчуг, устало стирает невидимый пот со лба – жест, явно перенятый у людей – и кивает, показывая, что всё в порядке.

– Вот уж не думала, что тебе в охрану выделят одну из самых выдающихся Гелиодоров, – поясняет она, падая на кровать. – Я слышала про партию Гелиодоров с сектора А100 ещё давным-давно, Жёлтая ими невероятно гордится…

– Они прямо настолько круты? – недоверчиво косится Аметист. – Что же они такого успели сделать?

Жемчужина нехотя приподнимает голову и поясняет занудным голосом:

– Конкретно эти, из сектора А100, способны попасть из своего арбалета в маленький камушек на расстоянии нескольких десятков километров. Просто не нарывайтесь, они на особом положении у Жёлтого Алмаза.

– Она прямо как телохранительница из крутых фильмов?! – немного оживает Стивен. – Да? да?!

– Да, Стивен, – посмеивается Жемчуг. – Наверное, мне следует ещё раз напомнить всем о правилах поведения вне этой комнаты.

– Я помню, – кратко отнекивается Гранат, отходя в сторону и присаживаясь на пол, чтобы помедитировать. – За меня не волнуйся.

– Это нечестно! – возмущается Аметист. – Я тоже помню!

– Сапфир и Рубин большую часть жизни прожили здесь, ты – нет, – строгим голосом приструнила её Жемчуг. – Ещё раз. Стивен всегда идёт впереди, на расстоянии двух шагов от него – я, все остальные позади меня. Аметист, ты Кварц и считаешься охраной, поэтому идёшь рядом с Рубин. Нарушение всей этой субординации грозит нам в лучшем случае выговором и лекцией от Алмазов, а в худшем… Аметист!

Аметист уныло ковыряется в носу, всем видом показывая, что ей это неинтересно.

– Что?! Подумаешь, парочку лекций выслушаем, Стивен же здесь самый главный!..

– Гелиодор лишит тебя формы, если ты сделаешь хоть одно неосторожное движение, – сквозь зубы шипит Жемчуг. – Она послана защищать только Стивена, а если посчитает, что ты представляешь для него малейшую опасность – уничтожит, не разбираясь.

– Да брось, – бурчит Аметист. – Ты так боишься эту Гелиодор, что это даже смешно.

– Жемчуг права, – внезапно вмешивается Гранат. – За нашим поведением будут следить, и тщательно. Не мы здесь устанавливаем правила.

– А я? – хлопает ресницами Конни. – Где мне идти?

– Ты можешь находиться рядом со Стивеном, – улыбается Жемчуг. – Ты… на особом положении.

– Забавное положение, – нервно хихикает девочка.

– Я не хочу всего это разделения, – тихо признаётся Стивен, когда виснет тишина. – Всё это неправильно… Разве нельзя сделать для меня какое-нибудь исключение?

Жемчуг прикусывает губу и с сожалением покачивает головой.

– Это те правила, которым ты обязан следовать. И которые также не нравились твоей матери.

Камень реагирует на Родной мир странно: у Стивена постоянно покалывает терпимой болью живот, его тянет обратно на корабль, подальше от этой расколотой планеты. Он ощущает панику. Он хочет уйти, но не может – его не отпустят.

Розового цвета вокруг хоть отбавляй, но он не ощущается чужеродным – он родной, такой привычный, такой знакомый. Сбоку мельтешит розовая макушка, назойливые аккуратные пучки – Стивен поворачивает голову и видит Жемчужину Белой, но не в той расцветке, в какой он увидел её впервые, не с тем жутким выражением лица: Жемчужина улыбается, поправляет его одежду, отдаёт честь – и всё это искренне, без намёка на фальшь.

Взгляд сам собой устремляется в окно. Очертания корабля Белого Алмаза ни капли не изменились.

Он снова смотрит на Жемчужину, но её уже нет. Вместо неё стоит привычная ему Жемчуг в непривычной ему одежде и смотрит на него восхищённым взглядом голубых глаз, готовая в любой момент сорваться с места, чтобы выполнить любой приказ.

Розовый цвет вокруг вспыхивает алым и тут же угасает, сменяясь светло-серым.

Стивен резко открывает глаза. Последнее, что он помнил – как коснулся головой подушки и от усталости просто вырубился.

– Стивен, ты в порядке? – обеспокоенно интересуется Жемчуг, нависнув над ним.

– Да, – неприятно морщится мальчик, взявшись за голову. – Просто странный кошмар… – и сразу же ловит сочувствующий взгляд Жемчужины. Следом просыпается Конни: сонливо протирает глаза и обнадёживающе улыбается.

– Ох, доброе утро… уже утро?

– Вы проспали как раз восемь часов, и пока вы спали, – Жемчуг виновато смотрит на Стивена, словно совершила что-то плохое, – я отправила запрос на изменение обстановки в вашей комнате, как раз недавно закончили.

– Все эти рабочие-самоцветы были такими тихими! – восхищённо восклицает Аметист, раскинувшись звёздочкой на диване.

– Конечно, их ведь Голубая сюда направила, – вздыхает Жемчуг. – Профессионалы своего дела. Как вам, кстати? – обращается она к детям.

– Почти как дома…

– Почти, – подаёт голос Гранат, глядя в окно.

– И чем… чем моя мама обычно занималась здесь? Я должен хотя бы создавать видимость какой-то деятельности? – с плохо скрываемым волнением спрашивает Стивен.

– Прежде чем ей дали колонию, она как раз пыталась найти себе занятие, но в этом… – Жемчуг мило хихикает, – несильно преуспела. Хотя!.. – вдруг озаряет её, – ей очень нравилась организация балов и праздников. Голубая даже обещала привлечь её к организации дня основания Родного мира. Ты вполне можешь попросить устроить бал в честь своего возвращения.

– И позвать на него Белый Алмаз!

– Это всё прекрасно, но для начала вам с Конни надо поесть, – напоминает Гранат, – и хотя бы немного набраться сил.

– Бал? У нас давно не было балов, – Жёлтая реагирует на новость весьма спокойно и благодушно. – Я совершенно не против и обязательно приду, но обсуди всё с Голубой: я не заправляю балами, в конце концов. Как твоё самочувствие, кстати?

Стивен смутно помнит диспетчерскую Жёлтого Алмаза, которую видел, когда Перидот позвонила правительнице по алмазному коммуникатору, но то была явно другая диспетчерская. Здесь не открывается головокружительный вид на открытый космос и не расстилается перед глазами чёрное полотно с миллиардами звёзд, о чём он поспешил сообщить Жёлтой, которая в ответ на такой выпад громко рассмеялась и пояснила, что было бы глупо, будь у неё только одно место для спокойной работы.