Текст книги "Shattered (СИ)"

Автор книги: Molly Weasley

Соавторы: ,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Он сказал что-то вроде «конечно-конечно» и мы вышли из класса. Как только дверь за нами закрылась, она повернулась ко мне, схватила меня за блузку и прошипела:

– Сука! – потом с силой толкнула, так что я отошла на несколько шагов. – Из-за тебя, магловское отродье, я поссорилась с Бон-Боном!

– Лаванда... – я потерялась.

Не в прямом конечно смысле, но потерялась. А что я должна ей сказать? Начать все отрицать? Я не я и хата не моя? Да что бы я ни сказала, она захочет меня убить, ибо Лаванда заранее решила, что я хочу их с Роном разлучить. А я хочу? Хм…. Из-за своих внутренних диалогов, я какое-то время стояла молча, открывая и закрывая рот, а потом решила делать то, что умею. Мгновенье, и кончик моей палочки упирается в подбородок Браун. Она попятилась, и врезалась в стенку, к которой я её и прижала.

В следующую секунду сознание начало покидать меня. Темнота давила на мысли, и думать было совершенно невозможно. Я знала, если дам темноте захватить меня, может произойти все, что угодно, поэтому надо бороться. Тогда, в кабинете Дамблдора не справилась, но сейчас просто обязана справиться.

– Гермиона! – услышала я знакомый голос, и повернула голову. Темнокожий парень, мой знакомый, но как его зовут?! Ммм…. Забони? Задани? Анизиб? Зиебл? Анизиб? Нет… черт! Блейз Забини! Да точно! – Гермиона! Не стоит, сюда идет Снейп, лучше отпусти палочку. Ох, видела бы ты свои глаза, Грейнджер! Они безумные. – Блейз отобрал у меня палочку, и обнял за талию. Я перевела взгляд на Браун, та стояла ни живая, ни мертвая, видимо здорово я её припугнула.

– Не лучше чем у тебя, Забини! – ответила я, отбирая у него палочку. Когда оная таки была у меня в руках, я снова взглянула на Браун. Она все еще вжималась в стену, и смотрела на нас с Блейзом слегка охуевшими глазами. – Пошла вон! – зашипела я, и девица рванула куда глаза глядят. Мы с Забини посмеялись, глядя ей в след, а потом услышали шаги Снейпа, я и на всех порах полетела обратно в класс.

Все таки, в бегах от Снейпа (как и от Филча), нам с Гарри и Роном равных не было. При воспоминании о друзьях сердце предательски ёкнуло. Я взглянула на них. Прощу ли я когда-нибудь этих идиотов? Рона точно нет. А Гарри? Гарри, вернись, я все прощу! Да, наверное, так и будет…

Больше в этот день не произошло ничего интересного. Разве что Рон больше не ходит под ручку с Браун.

А вот вечером Малфой устроил мне концерт.

Я сидела на подоконнике, и была настолько погружена в свои мысли, что чуть не пропустила приход Малфоя. Хотя такое цунами сложно не заметить. Он влетел в гостиную и не взглянув на меня, злющий как беременный Снейп (я просто в ужасе от злого беременного Снейпа), взлетел по лестнице к двери в мою комнату, начал во всю бить кулаками и кричать, чтобы я его впустила.

Сначала я испугалась, а потом пришла в шок: Драко Малфой начал звать меня по имени, и употреблять слово «пожалуйста». И все это в одном предложении! И видимо шок отключил мои мозги, потому, что я заговорила (вместо того, чтобы бежать.)

– Попробуй просто повернуть ручку, – предложила я. И вы просто не поверите, он так и сделал! Двери приоткрылась, и он влетел туда, ругаясь такими словами, значение которых я просто не знала, а потом притих.

Медленно с каменным выражением лица, Малфой вышел из комнаты.

Я не знала смеяться мне или плакать. Создавалось такое ощущение, что он меня сейчас разорвет, как гремучая ива метелку. Но одновременно он казался таким милым и растерянным, что хотелось смеяться. Боюсь, что чувства самосохранение у меня пропало, и сдерживаться более я не могла. Мой хохот наполнил всю гостиную, и радость настолько меня переполняла, что диванчик, стоящий перед камином, поднялся в воздух на полметра. Я засмеялась еще сильнее.

– Ты считаешь это смешным? – спросил он серьёзным, ледяным басом. – Потому, что если да, я выкину тебя к чертовой матери, из этого чертового окна, а еще лучше с астрономической башни! – От его угроз моя веселость не спала, а только набрала обороты. Хотя, признаюсь честно, мне было не по себе от его взгляда и интонации, но я ничего не могла с собой поделать, и диван парил уже в метре над полом.

Малфой зло фыркнул, и что-то бубня себе под нос, медленно и грациозно спустился по лестнице. Но на последней ступеньке споткнулся и чуть не упал. Я захохотала так, что, кажется, сейчас лопну. От смеха болел живот, сводило скулы, и жутко хотелось пописать, отчего я болтала ногами, свисающими с подоконника.

– И что же такого вы увидели, мисс Грейнджер?

– Я… ты…. Видел… ахахаххаха! – примерно это у меня получилось выдавить из себя. Он в несколько больших шагов преодолел гостиную и, встав вплотную ко мне, схватил меня за плечи, и пару раз хорошенько встряхнул. Веселость как рукой сняло.

– Да неужели мы успокоились! – его глаза злобно сверкнули. – Какого хрена ты делаешь?! – недоумевая, я посмотрела на свои руки, они схватились за край подоконника. Ноги спокойно свисали вниз, никакой из частей тела я его не касалась. Тогда, что собственно говоря, я делаю? Сижу? Малфою нужно объяснение, «какого хрена и сижу?». Так я у него и спросила. – Нет, глупая ты женщина, я спрашиваю, какого хрена ты чуть не убила Браун?! – он перешел на визг.

– Ну, вообще она первая нача…– начала было я, но потом во мне зародился такой ма-а-а-аленький червячок по имени Ревность. Стало невыносимо неприятно. – А что ты беспокоишься за неё? Похоже, тебе было бы лучше, если бы она меня избила или убила, да?! – он удивлённо захлопал глазами. Потом резко отшатнулся, отошел, и сел на диван, тот самый, что еще пару минут назад парил в воздухе.

Некоторое время Малфой сидел неподвижно, обдумывая мои слова, а потом резко посмотрел на меня и улыбнулся.

О Мерлин! Где я была раньше?! И куда смотрела, когда он улыбался?! Улыбка так красит его лицо. Он прекрасен… ой. Ой-ой-ой-ой! Куда это меня понесло? Малфой – прекрасен?! Это же Малфой! Я почувствовала, как краснею.

– Нет, Грейнджер, я волнуюсь за нашу репутацию, – сказал он мягко. И при чем ни за свою, и ни за мою. Нашу. И почему меня это волнует? – Надеюсь, ты понимаешь, что убей ты сегодня её, или просто пусти заклятие, все бы догадались, что ты ревнуешь Уозлика. А состоя в отношениях со мной, это было бы не очень правильно, я прав?

И тут я поняла! Он действительно хочет мне помочь! Не из-за Блейза или Панси. Сам! Сердце ликовало.

– Ладно, Малфой, приношу свои извинения, я не права, – он заулыбался. – Слушай, помоги мне с эссе по зельям. Я так нервничала весь урок, что не могу вспомнить, что он там нам говорил и как варится противозачаточное зелье. – Малфой еще шире улыбнулся, и мы принялись за задание. В какой-то момент он так увлекся, что схватил меня за руку, назвал по имени, и что-то увлеченно втирал. Он даже не заметил этого нечаянного соприкосновения.

Он все говорил и говорил. А я уставилась в стол, а затем резко подняла на него взгляд.

– Малфой, – он не отрывался от рассказа и что-то чертил на пергаменте. – Малфой!

– Да?

– Может мир и дружба? – он очень-очень удивился.

– Ты что идиотка? – спросил он, покрутив пальцем у виска. – Конечно да! – и я с облегчением протянула ему руку, которую он без колебаний пожал.

Остаток вечера он старался делать вид, что ему все равно, но каждое его движение выдавало, как он счастлив. И его счастье как-то странно действовало на меня. Не сказать, что я была рада, но…. Я никогда не видела Малфоя счастливым. И это его настроение заразительно. Слишком заразительно. И поэтому, отправляясь спать, я еле сдерживалась, чтобы не побежать вприпрыжку. Уже в комнате я рухнула на кровать, даже не раздеваясь, и уснула.

Моё пробуждение было очень странным. Я проснулась от того, что кто-то орет, и стягивает меня за ноги с кровати.

– Да все! Не ори! Я встаю, видишь? Стою! – я подняла взгляд. – А Малфой... Это ты. Чёрт, два часа ночи! У тебя совсем мозгов нету, придурок ты затраханный! Какого хера ты творишь?!

– Это я у тебя должен спросить, какого хера творишь ТЫ?!

– Это по-твоему я заявилась в чужую спальню посреди ночи с криками?! Да?!

– Не перебивай меня Грейнджер! Кто-то напал на Браун, и теперь она в больничном крыле. Как думаешь, кто это сделал? А?!

– Да о чем ты в самом деле? – он схватил меня за запястье.

Было страшно и больно. Малфой смотрел на меня с таким разочарованием… От вечернего счастья не осталось и следа. Обида осколками битого стекла пронеслась по венам вместе с кровью. От обиды ломило тело. Обида ударяла в голову. Обида темнотой опускалась на моё сознание. Я опустила взгляд. Способность мыслить пропадала. Я падала в темноту.

====== 13 ======

Слиянье тел – это помощь душам найти друг друга.

Слиянье душ – это верх наслаждения в грешном танце обнаженных тел.

– Да о чем ты в самом деле? – воскликнула она и сделала неосознанный шаг назад. Я схватил её за запястье. Неужели это она напала на Браун двадцать минут назад?! Но ведь Блейз сказал, что её глаза были как у тетки Беллы, когда она направляла палочку на лав-лав.

Я посмотрел на Грейнджер. Не хотелось верить, что это она сделала. Хотя если взять её палочку… Черт! Нужно было сразу проверить палочку, а не закатывать ей истерику. «Фините инкантатем», и возможно я бы и не будил её, а спокойно ушел.

Грейнджер, до этого смотревшая мне в глаза, опустила голову, и через секунду заговорила.

– Малфой, ты меня достал уже! Или скажи по-нормальному что тебе надо, или вали к чертовой матери отсюда! – кажется, я действительно сглупил.

– Грейнджер, дай мне свою палочку!

– Обойдешься!

– Я прошу тебя, просто дай мне свою палочку! Пожалуйста! – её глаза неестественно раскрылись, затем она хмыкнула и подошла к постели.

В полу тьме её силуэт выглядел потрясающе. Помятая блузка, от долгого лежания в ней на постели, немного задравшаяся юбка. В голове помутнело. Я смотрел на гриффиндорку, как зверь на свою жертву.

Девушка достала палочку из-под подушки и протянула мне. Я прошептал нужное заклинание. Последнее, что она использовала это «протего», а перед ним было «экспеллиармус» и еще парочка «протего». Значит это не она. У меня будто камень с души свалился! Это не Грейнджер!

– А теперь, пожалуйста, расскажи мне, что там произошло с Браун, что ты так орал?! – я виновато улыбнулся.

– На Браун напали около полу часа назад, изрезали «сектумсемпрой» и еще какой-то фигней. МакГоногал сказала найти тебя и оповестить. А тут ты валяешься в одежде и спишь. Ну я и…

– Конечно, кто же это может быть кроме Грейнджер?! Она же такая ревнивая скотина, что готова убить за кого-то рыжего мудака, который её даже не любит! – она опустила голову. – Ты такой замечательный, Малфой! – а вот эту фразу я уже где-то слышал.

– Ты на неё сегодня хотела напасть! – начал защищаться я.

– Она назвала меня сукой, и обвинила в том, что я даже в отношениях с тобой пытаюсь увести у нее несравненного Бон-Бона!

– А ты не пытаешься? – я хотел съязвить, но получилось как-то жалко…

– Нет. Я этого не хочу.

– А чего хочешь? – гриффиндорка немного задумалась и прикусила губу.

– Тебя! – рявкнула она. Зло и не натурально. Стало неприятно, обидно, больно.

– Ты не в себе, Грейнджер.

– Я в себе! И я хочу тебя!

– Не говори то, что не думаешь!

На этих словах я ушел. Глупо было оставлять её одну, когда она не в себе, но я ушел. Совершил глупость. Аплодисменты мне! Хотя если бы я остался, она продолжала бы предлагать себя, а я бы не смог отказаться. Грейнджер бы мне не простила.

Я упал на кровать и закрыл глаза. Какое-то время еще ворочился, но когда я почти провалился в царство Морфея, дверь скрипнула. Я открыл глаза, посмотрел на дверь, и снова закрыл. Там была гриффиндорка. Я спросил ее, что еще она забыла мне сказать.

– Я думаю об этом постоянно, Драко. Ты нужен мне. Я хочу тебя, – она произнесла это тихо, и просто. Но для меня звук её голоса и так афродизиак, а уж с таким то смыслом. Умом я, конечно, понимал, что завтра она мне этого не простит и скажет, что все было ошибкой, но моё тело меня подводило. Жестоко.

Она быстро подошла ко мне, и оказалось, она только вышла из душа и стоит в одном полотенце. Грейнджер, нет! Мгновение, и полотенце лужицей валяется у её ног. Да я и сам упаду ей в ноги, как только последние ниточки моего здравого смысла разорвутся. Она прекрасна. О, как она прекрасна. Эти идеальные неидеальные черты её тела. Грудь, талия, ноги. Я видел много обнаженных девушек, но Грейнджер, безусловно, самая красивая из них.

– Гермиона, ты… – начал я, но она накрыла мои губы поцелуем, не дав договорить. Я провел рукой по её обнаженной спине.

Слишком долго. Слишком долго я об этом мечтал, чтобы теперь отказаться. И последние ниточки связующие меня с моими мозгами разорвались.

Я крепко сжал её плечи, и резко дернул на себя. Гриффиндорка как-то умудрилась встать на колени, и опереться руками по бокам от моей головы. Я запустил обе руки в её волосы и глубоко поцеловал, и наши языки переплелись. Я провел руками по всему её обнажённому телу (кстати сказать, я был в ночной рубашке) и прижал к себе. О, Мерлин, Грейнджер! Восхитительно! Так восхитительно чувствовать её тело на себе! Мои руки, попутешествовав по её спине, спустились ниже. Я схватил её за ноги, и перекинул на себя. Теперь она всем телом прижималась ко мне. А мой эрегированный член упирался ей в живот.

Она стонет. Я стону вместе с ней. Она прекрасна. Прекрасна. Она делает вид, что накручивает мои короткие волосы на свои маленькие пальчики. Потом проводит кончиками по лицу, шее, и начинает расстегивать пуговицы на ночной рубашке, и я с нетерпением ей помогаю. Мелкими поцелуями гриффиндорка покрывает всю мою грудь. На душе ощущение, как у кота напившегося валерьянки. Она моя. Моя Грейнджер. Наконец-то.

У меня снова вырывается стон. Я изнемогаю от желания оказаться внутри этой прекрасной, обнаженной гриффиндорки, что я ей собственно и сказал, но она загадочно улыбнулась и провела языком по оголённому плечу. Затем начала спускаться ниже, обвела вокруг пупка, немного его прикусила, а затем, взявшись за резинку штанов, повела вниз, к органу готовому к действиям, одновременно спуская штаны. Я касаюсь её волос. Мерлин. Они такие мягкие, непокорные. Я нежно тяну за них, и она стонет.

Когда пижамные штаны уже валялись где-то в стороне, Гермиона схватила мой член своими маленькими пальчиками и облизнулась. Мерлин, помоги мне не наброситься на неё прямо сейчас, и не оттрахать до потери пульса. Она нежно сжимает мой столь важный орган, и я практически задыхаюсь. Гриффиндорка довольная дальше некуда, сжимает его сильнее, и я, закрыв глаза, откидываю голову на подушку.

Я чувствую её горячее дыхание на члене, а потом она накрывает губами головку, и нежно втягивает в себя.

– О, Герм… – моральных сил договорить имя у меня не хватает, ибо она начинает изощряться, как только может.

Она посасывает, облизывает, втягивает, берет до конца, покрывает поцелуями. Я толкаю бедра вперед, и член входит ей по самые гланды. Она стонет. Искренне. Ей действительно это нравится. Она полностью высвобождает мой половой орган и снова полностью берет его в рот. Я снова толкаюсь, и теперь мы стонем одновременно. Такое ощущение, что она сосет леденец. О, мисс Грейнджер, я в диком восторге!

Не проходит и пары минут, как я чувствую, что вот-вот кончу.

– Гермиона, если ты прямо сейчас не остановишься, я кончу тебе в рот!

И о, великие Мерлин и Моргана и все их гребанные ученики, она не останавливается! Мантикора меня раздери!

Я хватаю её за волосы, но так, чтобы ей не было особо больно. Она заглатывает член еще глубже и прикусывает головку. Это мой Hard Limits. Я издаю полу-стон, полу-вскрик, вперемешку с её именем и кончаю прямо ей в рот. Гренджер довольная своей работой садится, а по губам её стекает капелька моего оргазма. Я в диком восторге от навыков этой гриффиндорки. В таком восторге, что дыхание спирает.

– Ты вкусный, – немного смущаясь, шепчет маленькая развратница.

Я восхищенно вздыхаю. Желание заполнить её изнутри с каждой секундой наполняет меня все больше. Как же я её люблю! Я люблю её волосы. В порыве эмоция я сажусь напротив неё, прижимаю её к себе, и вдыхаю самый лучший запах на свете. Запах её волос. Запах яблока. Я люблю её глаза, и целую их. Люблю её щечки, целую и их и нежно прикусываю. Люблю её губы, шею, ключицу, грудь, ложбинку между грудью, её живот, её ох... Я любил все части её тела, и целовал каждую. Вырисовывал узоры языком, а самые аппетитные места прикусывал. Теперь я с гордостью мог сказать, что знаю на вкус каждый сантиметр её тела.

Я готов был оттрахать ей все. От её заманчивого горячего лона, до мозгов. Но что я никогда не буду делать, так это трахать ей душу. Никогда.

Я остановился у входа в заветную дырочку, и широко улыбнулся возможности довести её до оргазма одними руками и языком. Её запах опьяняет. Запах желания еще больше сводит меня с ума. Я нежно дую на её клитор. Она извивается, и моё сердце подпрыгивает от радости и восхищения. Я медленно обвожу языком вокруг её клитора, она громко стонет, и цепляется за мои волосы, тянет вверх, обратно к лицу, намереваясь поцеловать.

– Э, нет, Гермиона. Я хочу…

– Я тоже хочу. Пожалуйста, Драко, пожалуйста!

Не реагируя на её мольбы, я возвращаюсь к её лону, и кончиком языка надавливаю на клитор. Она извивается и стонет. Я чувствую, как все её тело напрягается, и в этот момент я засовываю палец ей во влагалище. Она мокрая и готовая. Прости Мерлин! Я спешу ей сообщить это в самой непристойной форме, и в этот же момент провожу пальцем по кругу, слегка нажимая на стенки. Она начинает извиваться и практически биться в конвульсиях. И то же самое происходит у меня внутри. Мой язык повторяет круговые движения, и вот он её Hard Limits.

Глаза гриффиндорки затуманиваются, она кричит так, будто умирает от оргазма. Моя сладкая гриффиндорка.

В тот момент, когда я навис над ней, готовый предаться всем прелестям плотской любви, которые только знал, я совершенно забыл думать, что она может быть девственницей. Вероятно, по своей опытности, и заложенным природой инстинктам, я знал и понимал, что Гермиона уже женщина, и немного опытна. Мысли о её целомудренности меня посещали до и после совокупления.

Ее темные глаза вспыхнули, и я, исполняя все свои потаенные желания, с легкостью скользнул в неё. О, Мерлин! Чувствовать её вокруг себя было великолепно, и правильно. Девушки в моей душе бросили чепчики в воздух и восторженно закричали. Она толкнула бедрами, чтобы встретить меня, откидывая свою голову назад. Ее рот так прекрасно приоткрылся в беззвучном удовольствии. Она схватила меня за плечи, впиваясь ноготками в кожу. Это было невообразимо! Я обхватил ее голову, чтобы удержать ее на месте, ложась на нее и приподнимаясь снова. Я начал медленно двигаться, ощущая ее горящее тело вокруг меня, смакуя каждый дюйм её плоти вокруг моей плоти. Ее глаза расширились, ее рот приоткрылся.

Когда-нибудь я нарисую картину «Гермиона Грейнджер занимается любовью». Это будет портрет. И разрази меня Мерлин, я буду часами любоваться этим портретом.

Я быстро накрыл её рот своим, глубоко целуя. И я начал двигаться. Так, как давно хотел двигаться в ней. Грубо, жестко, глубоко. И результат превзошел все мои ожидания. Гриффиндорка будто только и ждала, когда я начну двигаться по-настоящему. Дикий восторг, громкие стоны, царапины на моей спине. А я все толкался и толкался… Она была такой сладкой, и давно желанной. Я потерялся в ней. Она была всем. Она была близка. Я тоже.

Если хорошенько подумать, и припомнить все мои половые контакты, я и моя партнерша кончали с интервалом три-пять секунд раньше или позднее друг друга. Ни разу не было такого, что бы кончили одновременно. Ни разу. Но с Гермионой мы кончили вместе…

====== 14 ======

Когда любишь, все вокруг теряет смысл. Война? Ну и пусть. Убийства? Бывает. Конец света? Переживем. И каково твоё удивление, когда понимаешь, что ты не один такой влюбленный и слепой идиот.

Я проснулся от визга.

Эту ночь я провел с любимой девушкой. И эта ночь стала лучшей в моей жизни. Тело приятно ломит от наших ночных забав. А в ушах звенит от визга. Черт, Грейнджер! Что же ты так разоралась?!

– Гермиона, не ори, а то наложу на тебя «силенцио», – сказал я, приоткрыв один глаз, лицо гриффиндорки гневно перекосилось, и я зажмурился.

– Какая к черту Гермиона? Малфой, у тебя совсем крышак поехал?! Что было сегодня ночью? Между нами что-то было?! – и вот уже видимо МОЯ палочка упирается мне в подбородок.

Я ловко выхватываю палочку из рук гриффиндорки, не открывая глаз, и отворачиваюсь.

– Малфой, мать твою!

Неужели она нечего не помнит? Или просто притворяется? Хотя, зачем ей притворятся? Сказала бы, что все это ошибка, и ушла. Хотя я хрен бы её отпустил. Но… великое дерьмо! Значит, она вчера была не в себе. Память услужливо подсказала момент, когда я подумал об этом в первый раз.

Гермиона положила голову мне на плечо и крепко прижалась ко мне.

– И все таки я не хочу, чтобы крестным моих детей был Волан-де-Морт. Ладно? – я пропустил её слова мимо ушей, и поцеловал. Она оторвалась от меня и серьёзно посмотрела на меня. Её глаза были затуманены легкой дымкой серого цвета. Или это луна так отсвечивает? – Ты меня понимаешь? Никакого Волан-де-Морта! Ок, да?

– Конечно, Гермиона! Я не позволю красноглазому ублюдку становится крестным наших детей, – и она крепко меня поцеловала.

В тот момент я думал только о том, что она планирует со мной детей, и никак не мог подумать о том, что она говорит то, что не должна помнить. А если она это помнила, значит все таки…. Твою мать!

– А разве не заметно, Грейнджер? Ты голая, я голый, мы в одной кровати, в воздухе витает этот терпкий запах близости. Кстати, кто тебя лишил девственности?

– О… это не твое дело Малфой! ... И ... и вообще, я тебе не верю!

– Да, ну откуда же я тогда знаю, что ты хм… не девочка?

– Не знаю. Чем докажешь?

– Воспоминания подойдут? – она кивнула. Я начал вставать с кровати, а девушка залилась краской, от вида моей голой задницы. – Что? А ночью ты не стеснялась, – принцесса только отрицательно помотала головой мол «ты не исправим» и еще сильнее обмотала вокруг себя простыню, в которую была завернута. – Ой, да ладно тебе! Я все там видел, более того, я знаю все на вкус! – такой наглости она не ожидала, и в меня прилетела подушка.

Еле сдерживаясь от смеха, я зашел в ванну, и как только встал под душ, мои мысли полетели в разные стороны.

Насколько было проще жить, когда Грейнджер была с Поттером и Уизли. Все такие аве тому человеку, что почти прибил Браун. Интересно, после того как Грейнджер увидит то, что происходило ночью, она меня убьет, или захочет повторить? В обоих случаях я её пойму.

Ха, да, Малфой, тебе только и надеятся, что Гермиона ни с того ни с сего захочет повторить! В постели она конечно не очень опытна. Но это же Грейнджер, и она быстро учится. Очень быстро!

Ты идиот, Малфой!

Хотя все таки выведать, кто там был у Грейнджер первым очень надо. Это был не Уозлик, тот девственник, если конечно Браун не постаралась. Это не Потти, у того своя маленькая давалочка. Неужели это Крам?! Но ведь ей тогда было около 14-15 лет! Совсем еще девочка! Если это он, я найду этого великого игрока в квиддич, и придушу собственными руками.

Твою мать! Квиддич! У меня завтра с утра тренировка! А в понедельник матч! Черт!

Тут в дверь настойчиво постучали.

– Малфой, вылезай, ты сидишь там уже сорок минут! Я уже даже волосы уложить успела! – я совсем позабыл о времени. Я выключил воду, и не заботясь о чувствах девушки, я наскоро протер тело, обмотал полотенце вокруг пояса, и распахнул дверь, впуская в прохладную комнату пар.

– Чтоб тебя дементор поцеловал! Ты одеваться не пробовал?! – я лишь улыбнулся ей как чеширский кот (ну, я думаю, что как чеширский, мама когда читала мне «Алису в стране чудес» говорила, что у кота была такая широоокая довольная и наглая улыбка) и сбросил полотенце. Щеки девушки второй раз за утро стали пунцовыми.

После долгого выбора и совещания с Грейнджер какие все-таки трусы надеть (мы выбрали красные шелковые боксеры), дело пошло быстрее. Еще минут через сорок мы только подошли к выручай-комнате. Грейнджер прошла пару раз мимо стены, и появились двери. Комната внутри оказалась точной комнатой моей спальни, только вместо комода стоял омут памяти.

– Ну и о чем ты думала? – спросил я, когда она вспыхнула, глядя на кровать.

– Ну… ну,ну, ну, о н-н-н-ночи проведенной с тобой и…

– Да, Грейнджер, бывает ... – я подошел к омуту, вытянул нужные воспоминания, и погрузил их в него, – прошу… я вот все помню, вот только дама видимо забыла ... – и гриффиндорка погрузила голову в омут.

Я ждал. Интересно, как она отреагирует? Когда через какое-то время Грейнджер посмотрела на меня, я ухмыльнулся, желая посмотреть, как она снова покраснеет. И она покраснела. Потом побледнела. Потом снова покраснела, и так еще раза три.

– Хм … ну… я так посмотрела, нам вроде как было… хорошо… – и она посмотрела на меня с надеждой. После всего увиденного она спрашивает, было ли мне хорошо?! Я совсем не знаю эту девушку. Я кивнул. – Хорошо. Ну… я конечно понимаю, идея не твоя, но все же … ты не хотел бы пригласить меня на

свидание? – она вопросительно взглянула на меня, и нахмурилась.

– Грейнджер … – я потерялся.

– Слушай, мы там такое вытворяли, зови меня Гермионой, а я тебя Драко. Ладно? Ну, ты не против? Просто я подумала, если ты не побрезговал сексом с грязно….

– Гермиона, все отлично! И да, я хочу позвать тебя на свидание.

И так. Я пригласил Грейнджер на так называемое свидание. Но это было не обычное свидание, а … даже не знаю, как сказать … в сексе это назвали бы групповухой, а тут просто свидание. Ну, в общем, я потащил с собой Блейза, а тот позвал на свидание Панси. Панси, не знаю почему вцепилась в Кети, а та притащила Фреда Уизли. Такое вот тройное свидание у нас получилось. Когда Панси и Кети поняли, какое интересное у нас свидание, они чуть ли не визжали от восторга. И Грейнджер выглядела если не счастливой, то довольной это точно.

Когда мы уселись за столик в «Трех метлах» к нам подсел второй близнец семейства Уизли. Кажется Джон или Джош. Как-то так в общем. И какого было его удивление, когда я собственнически притянул к себе Грейнджер, скрипя её стулом на все кафе. Его челюсть валялась на полу, но он быстро пришел в себя.

Еще примерно через полторы кружки сливочного пива (то бишь пол часа), к нам подсели Потти и его рыженькая подружка. Прости Мерлин, какой сброд садится к нам?! Мы с Блейзом и Панси еле сдержались, чтобы не пооткрывать рты. А вот Грейнджер с Кети были несказанно рады. Первая не знаю чему, вторая новым знакомствам.

– Поттер, – выплюнула Панси, – Уизли…. Какого дракла вы тут расселись? Вам больше столиков не хватает?

– Нет, Паркинсон, – ответил мальчик-которого-все-никак-не-убьют, – просто помимо вас, змеенышей, тут сидят мои друзья. И я буду сидеть тут, наплевав на вас. Я прав, Герм? – та сидела с видом, будто узнала, что Дамблдор в нее влюблен. – А, и Малфой, мне наплевать, что ты парень моей лучшей подруги. Я по-прежнему тебя ненавижу. А еще мне насрать, что моя лучшая подруга встречается с тобой. Я буду уважать её выбор, будь ты хоть самим Волди или Дамби, – потом он повернулся к одному из близнецов. – О, Фред, а что это за розоволосая красавица сидит рядом с тобой?

И тот начал рассказывать «захватывающую» историю знакомства с Кети. И то, какая она замечательная и какая необычная. Потом подошла Ангелина Джонс. Черт, одни гриффиндорцы вокруг! Вскочил второй близнец. Джек вроде. Он поцеловал Ангелину и попросил минуточку внимания.

– Я знаю, что сейчас не лучшее время, – начал он, крепко обнимая девушку, – но вы ведь понимаете, любовь требует безумных поступков! Мы с Ангелиной решили пожениться сразу после Рождества! – все зааплодировали. Ну зашибись. Давайте еще выпьем за это! Нееее. Они точно читают мои мысли, и на столе появился ящик огневики. Все пьют, и я пью. Стадный инстинкт во мне просыпается в двух случаях:

1. Когда я вижу оргию.

2. Когда я выпил 3 стакана сливочного пива.

– Я тоже хочу сказать! – вскочил второй близнец. Его имя я знаю точно, он Фред! – Война – самое неподходящее время для любви, но именно в это время она появляется. Я познакомился с одной замечательно девушкой, и влюбился! Она восхитительна, невероятна, она слизеринка! Кети Селмон, будь моей девушкой?! – захотелось стукнуть себя по лбу.

Как банально и по-детски! И вообще ситуация как из дешевого романчика. Не хватает, чтобы Фред стал Фредерико, а Кети – Катариной. И по закону жанра, она должна броситься своему возлюбленному на шею с криками «Я всю жизнь ждала только тебя». И конечно, кто бы сомневался, Кети вскакивает, и целует своего рыжего. Второй бокал огневиски залпом. Теперь встает Поттер. Ну давай, шрамоголовый, действуй!

– Я бы хотел воспользоваться случаем, и обратиться к тебе Джинни, – та заулыбалась. – Знаешь, я очень тебя люблю, и никогда не оставлю. Джиневра Молли Уизли, окажешь ли ты мне честь, отдать мне свою руку и сердце и стать моей женой? – визг мелкой Уизли погромче грейнджеровского будет. Она отчаянно закивала своей рыжей головенкой, и Потти достал из кармана коробку с кольцом, достал его, и напялил ей на палец дрожащими руками.

Еще три стакана мы пили за Поттера. В голове уже образовалась каша, и плыло перед глазами. Но вы не поверите, что произошло дальше. Я думал, мне это снится. Вскочил Забини.

– Дорогая моя Панси, – начал он, – ты не можешь себе представить, как сильно я люблю тебя! Я боготворю тебя! – он рухнул на колени и прижался лбом к её коленям. – Душа моя, если ты уйдешь от меня, я умру! – теперь он вскочил на стул. – Прости любовь моя, что для объяснения своих чувств я использую маггловскую литературу, но послушай! «Если все прочее сгинет, а ты останешься – я еще не исчезну из бытия; если же все прочее останется, но не будет тебя, вселенная для меня обратится в нечто скромное и чужое, и я уже не буду её частью»1! – Панси едва сдерживая слезы, стянула Блейза со стула, и обняла.

Мы еще выпили, и теперь все парни смотрели на меня. То есть как? Теперь я что ли? Осушив десятый или одиннадцатый бокал огневиски, я встал и посмотрел на Грейнджер, еле сфокусировав на ней взгляд.

– Дорогая Грейнджер! – сказал я, и не узнал свой голос. Когда я последний раз так напивался?! Гермиона посмотрела на меня округлившимися глазами. – Знаешь, я всю жизнь мечтал назвать тебя Гермионой и поцеловать. Ты знаешь … – я не знаю, чтобы я еще ей сказал, но он вскочила и заткнула мой рот поцелуем. Что это на неё нашло? А впрочем, не важно! Я поцеловал её в ответ.