Текст книги "Shattered (СИ)"
Автор книги: Molly Weasley
Соавторы: ,
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
Мы зашли в магазин, и увидели, что троица разбрелась. Дебизли пошел в сторону каких-то коробочек. Видно думает, что это еда. Я бы посмеялся над ним, если бы у него выскочили гнойники по лицу. А потом заметил, у этих коробочек Брауна, и чуть не лопнул от злости.
Грейнджер стояла у любовных напитков, и изредка поглядывала в сторону Уизела. Неужели додумалась, что он ей изменяет. Красавица! Тут к ней подошел один из близнецов. Они о чем-то начали разговаривать. Я подался вперед, отмахиваясь на предостережения друзей.
– Это амортенция. Если не веришь, понюхай, – Грейнджер удивленно уставилась на него. Потом на зелье. Открыла крышечку, и вдохнула розовый дым, поваливший из колбочки. – Ну? Что чувствуешь?
– Фред, с твоим зельем что-то не так, – теперь он удивленно смотрел на неё. – Понимаешь, раньше я чувствовала запах свежескошенной травы, нового пергамента, и… – она покраснела и сказала чуть тише – …запах волос Рона… а теперь…. теперь я чувствую апельсины, – гриффиндорка выжидающе смотрела на Уизли, который вытаращил глаза, и их размеры стали как минимум с галеон.
– Просто такого обычно не бывает. С тобой в последнее время не происходило ничего? Ты все еще встречаешься с Роном? – Фреда, изменения пристрастий Грейнджер, кажется, даже забавляли.
– Естественно, я встречаюсь с Роном! – сказала она, будто её жутко оскорбил заданный вопрос. – Нет, мы, конечно, с ним стали чаще ссориться, но от него не пахнет апельсинами, когда мы миримся! Нет, от него пахнет домашней выпечкой. Не апельсинами.
Дальше мне слушать не хотелось. Я развернулся, и вышел из магазина. Сейчас мне нужна бутылка огневиски, и несколько минут тишины. Так всегда думается легче. Я зашел в Кабанью голову, где работает брат Дамблдора. Он всегда выслушивал моё пьяное нытьё о Грейнджер. Выслушает и сегодня.
Я заказал свой увеселяющий напиток, и, усевшись за одним из столиков, стал ждать хозяина, чтобы рассказать о Грейнджер. Аберфорт Дамблдор не заставил себя долго ждать, и присел. Я рассказал ему о начале нового учебного года. Рассказал, как узнал, что теперь Уизелби и Грейнджер вместе. Рассказал о его измене и драке. И большую часть своего рассказа, я посвятил поцелую. Её неестественно горячим губам, крови прилившей мне в голову и пах. Аберфорт кивал, и слушал. Затем, я спросил его, из-за чего у Грейнджер могли поменяться пристрастия.
– Ну, она могла влюбиться в кого-либо и не заметить этого. Тебе осталось только найти того, кто пахнет апельсинами, – он широко улыбнулся, забрал деньги, и приказал мне проваливать, предварительно дав рюмку отрезвителя.
Выйдя от Аберфорта, я направился в сторону Трёх Мётел, именно туда собирались пойти Блейз и Пэнси. Но по дороге я увидел зрелище греющее душу. Грейнджер орала на морковноголового, а потом шлепнула ему красивую пощечину, да так, что тот повалился в лужу. Моему ликованию не было предела, и я засмеялся в голос. Она посмотрела на меня взглядом а-ля «авада кедавра», и ушла в сторону Хогвартса.
– Ты где был? Ты такое пропустил! – вылетела из трех метел Паркинсон. – Браун вечно развязывала Принцессе шнурки, а пока та их завязывала, они обжимались. В очередной раз она увидела их держащимися за руки и наорала на него. – Пэнси довольно улыбалась.
– Я был у Аберфорта, – девушка зажала нос рукой, мол, да я уж почуяла. – Он сказал, что возможно Грейнджер влюбилась в кого-то, и поэтому теперь чувствует апельсины. Он даже посмеялся надо мной, сказав, найди такого в Хогвартсе. – Пенси засмеялась в голос, и плюхнулась в ту же лужу что и Уизлелби пару минут назад.
– Малфой, не будь идиотом, ты с детства пахнешь апельсинами!
====== 4 ======
Прошла неделя. Грейнджер помирилась со своим Подлизли, и у них вроде как бы все наладилось. А я ломал уже седьмую ложку, на седьмом приеме пищи, на котором видел их вместе. Всю неделю я старался избегать этой нашумевшей своим разрывом, и затем счастливым соединением парочки. Я приходил на завтрак раньше всех, выпивал кофе, и убирался раньше, чем в главный зал вваливался Уизелби.
Но сегодня видимо просто не мой день. Мало того, что мне пришлось десять минут ждать свою порцию утреннего кофе, так я еще я поссорился с Паркинсон. Ей, видите ли, не нравиться, что я постукиваю пальцами по столу. А мне не нравится проводить утро без отличной порции чёрного кофе. Но это еще полбеды. В столовую залетела Грейнджер. И самое ужасное, я не мог уйти, так как кофе мне не принесли.
Гриффиндорка оглядела помещение в поисках кого-то, но когда заметила меня, покраснела, кажется, с ног до головы, и уселась за свой стол. Ей принесли блинчики, но она их лишь ковыряла, иногда бросая взгляд на меня. В какой-то момент она поняла, что я тоже на неё смотрю, и чуть не задохнулась от смущения. Да что с ней сегодня такое?
Грейнджер сидела красная, как помидор. Я, наконец, отвел от неё взгляд, и взял принесенную мне чашку, а когда поднял взгляд, принцесса обмакнула блинчик в сметану, и поднесла ко рту. Аккуратно облизнула капельку сметаны, надкусила блин. Зрелище было настолько захватывающим, что кофе полилось прямо мне на робу. И я бы и рад сказать, что она заметила мой конфуз, и прекратила свои издевательства над ни в чем неповинным блинчиком, но нет! Она, как ни в чем не бывало, изощренно работала ротиком, и меня охватила дрожь.
Ох, Грейнджер, лучше прекрати, иначе я возьму тебя прямо на полу большого зала! Видимо, я совсем увлекся играми гриффиндорки над моей психикой, что не заметил подсевшего рядом Забини.
– Что, Драко, упиваешься красотой грязнокровки? – я пнул его ногой под столом, и видимо хорошенько, так как тот матюгнулся от боли. – Малфой, дементор тебя поцелуй, прости, ладно?! – затем последовала пауза. – Не смотри на неё так. Либо съешь, либо кончишь, – а гриффиндорка приступила уже ко второму блинчику, и бугорок на брюках известил, что готов занять место блинчика. Меня начало трясти сильнее.
– Нет, Блейз, ты посмотри! Посмотри, что она вытворяет! Это, уже не в какие ворота! Что б меня авадой! – Блейз недоуменно уставился на причину моей эрекции.
– Драко, она ест, – Блейз смотрел на меня как на умалишённого. – Она человек, это естественно.
– Нет! Блейз, смотри, как она изощряется! Она… она… я щас кончу! – и это было действительно так. Член больно впивался в штаны, преграждающие ему путь к свободе. Я как заколдованный продолжал прожигать взглядом гриффиндорку.
– Гермиона Джин Грейнджер! – в зал влетела Уизлетта будущая мать шрамоголовых маленьких копий золотого мальчика Поттера, и рыжая фурия заставившая девушку прекратить издеваться над блинчиком, сметаной, и мной. – Я знаю твои ночные фантазии! Я в курсе что, и даже кто тебя заводит!
– Уизли, продолжай, пожалуйста! – раздался ответ.
– И поверь мне я не в восторге!
– Ой, да кого интересует твоё мнение?! Выкладывай что знаешь.
Грейнджер что-то гневно прошептала, а рыжая стояла ко мне спиной, и реакции её я не видел. Зато, сидевшие за гриффиндорским столом студенты начали хихикать и перешептываться. Я огляделся. В зале было от силы человек пятнадцать и все заинтересованно наблюдали за истерикой рыженькой стервы.
– Тебя заводит Малфой!
Я подавился собственной слюной, Забини яблоком, Хаффлпавцы дружно загоготали, а Грейнджер, уж не знаю, чем она подавилась, но провалиться сквозь землю она мечтала больше, чем сдать Т.Р.И.Т.О.Н. или продвинуть Г.А.В.Н.Э. Принцесса яростно что-то объясняла подруге. Рыжая резко развернулась и посмотрела на меня. Ухмылка перекосила её личико.
– А-а-а-а-а! Так ты тоже здесь! – я придал взгляду ярость на какую только был способен. – Ой, и не смотри на меня так! Ты думаешь, я не вижу, как ты почти кончаешь, провожая её взглядом! – теперь пришла моя очередь мечтать провалиться…. Стоп! А с чего это вдруг?! Я Малфой!
– Ты с ума сошла, женщина! – я криво ухмыльнулся. – Ты и так позоришь весь чистокровный род своим существованием, теперь еще и меня решила ко всему этому приплести?! Думаешь, тебе удастся меня приплести к сексуальным фантазиям грязнокровки?! Теперь придётся наложить на себя заклятие забвения, чтобы не думать, что это… мечтает обо мне, – я сделал вид, что меня сейчас стошнит, но на самом деле внутри все переворачивалось. Я посмотрел на Грейнджер, и встретился с ней взглядом.– Не смотри на меня! Тебе не удастся таким образом избавиться от твоей занощивости, грязной крови, и родителей маглов! – её лицо вдруг побледнело. Она встала, что заставило меня закрыть рот.
– Никогда, – она достала палочку из мантии, – не открывай рот, чтобы сказать что-то о моих родителях! – кончик палочки был направлен на меня через весь зал. – Ты мерзкий, зазнавшийся, тупоголовый хорек! – она орала. – Я, по крайней мере, могу гордиться своими родителями! Они любят меня! Любят, ты знаешь, что это такое?! Любить! И пусть они маглы, но они не уп… – она заткнулась, и посмотрела на входную дверь.
Я проследил за её взглядом. Там стояла довольно улыбающаяся Браун, а рядом с ней побагровевший от злости Уиболван. Надвигалась буря. Грейнджер села обратно, младшенькая Уизли казалась виноватой, а Блейз шептал, что пора смываться.
– Так это правда?! – заорал морковноголовый.
Он подошел к Грейнджер и начал что-то яростно втирать. И тут я заметил Блейза, который в очередной раз решил вмешаться в их маленькую семейную ссору. Они о чем-то переговаривались, и тут Уизелбидаун воскликнул:
– О-о-о-о! Замечательно! – Блейз уже был красный как рак.
– Ну я то молчу, что тебя заводит Браун! – рыжий осел, его сестра выпучила глаза на Браун, а виновница всего скандала вдруг расхохоталась, и я клянусь, на секунду в её шоколадных глазах промелькнуло безумие.
Она вдруг вскочила на стол, перешагнула через тарелку с завтраком, еще раз захохотала, а потом её веки затрепетали, и она без сознания полетела вниз. Забини быстро её подхватил, что-то сказал, и пошел на выход. Я поспешил за ним. Нагнав его в дверях, я взглянул на Грейнджер. Она была почти такая же бледная как я, а дыхание было едва уловимым.
Я повернулся на застывших, в глубочайшем шоке, гриффиндорцев.
– Довели принцессу, поздравляю! – и вышел из зала, придерживая Блейзу, несущему на руках девушку, дверь.
Ближе к больничному крылу я забрал Грейнджер у Забини, и, как фарфоровую, понес по коридором к владениям мадам Помфри.
Увидев нас, она засуетилась, но в её глазах читалось крайнее изумление. Эта женщина прекрасно знала, наши «теплые» отношения между факультетами, и не могла не заметить, как обеспокоенно посматривал на Грейнджер Забини, и с каким трепетом, я держал её на руках. Но лишних вопросов она не стала задавать. Тут и так все предельно понятно.
– Ох, Мерлин, мальчики, что с ней случилось?! – мы коротко объяснили все произошедшее в столовой, естественно опустив причину скандала. – Только бы это был не нервный срыв, – сказала она, направляя на Грейнджер палочку, и шепча заклинание определяющее болезнь. – Зелье для её лечения еще не готово. Ждать надо три дня.
Ну, кто бы сомневался, что у Грейнджер нервный срыв? Я точно – нет. И это не просто нервный срыв, а его последствия. Нервный срыв у неё случился чуть больше недели назад. Значит, вот что значил её жар, тогда, в выручай-комнате.
Видимо я сказал это вслух, так как мадам Помфри бросила на меня укоризненный взгляд, и запричитала, что её надо было вести сюда сразу. Но я просто не увидел в этом смысла даже сейчас. Её бы выписали, и сегодня в столовой у неё случился бы второй нервный срыв за месяц.
Тут в больничное крыло ворвались мальчик-который-до-сих-пор-жив, и весь его сброд. Морковноголовый, Уизлетта, Лонгботтом собственной персоной и, конечно же, Психуна Лавгуд. Хотя, по правде говоря, Лавгуд была самой нормальной, из всей этой веселой компании жаждущих спасти мир. И возможно если бы она пришла одна, я бы даже остался посидеть рядом с Грейнджер, пока та не подаст признаки жизни, но моё утреннее невезение продолжалось, и они пришли всех компанией. Я решил уйти. Проходя мимо Уизблюдка, я нарочито задел его плечом (на моё удивление, мы были почти одного роста).
– Следи за принцессой, а то она от котенка к змее переметнется, – Уизелби побагровел от злости.
И когда я был уже у выхода, он выкрикнул:
– К змее, Малфой, не к хорьку, – все внутри меня сжалось.
====== 5 ======
Иногда я просто не понимаю, почему люди делают те или иные вещи, если совершенно этого не хотят? Почему, когда-то давно, Том Реддл решил покорить мир? Это не просто жажда власти. Почему моя мама согласилась выйти замуж на нелюбимого мужчину? Это не просто повиновение воли родителей. Почему мать Поттера бросилась навстречу смерти? Это не просто материнская любовь. Почему я постоянно стараюсь унизить, или обидеть Грейнджер? Это не просто способ выстроить прочную стену. Почему Грейнджер меня обняла? Это просто порыв?
Я шел по темным коридорам замка, и волнение переполняло меня с головы до ног. Я смог! Я сделал это! Сегодня отец хотел, чтобы я принял метку. Но я просто напросто отказался. Если я никогда не отказывал ему в удовольствии представлять меня бедующим упивающимся, это еще не значит, что я мечтаю им стать. Я ни в коем разе не собирался продолжать семейную династию.
Дело не в том, что я не разделял мании своего отца. Я просто не отдавался этому. У меня не было мании перебить всех грязнокровок земли, и вечно править маглами. Я видел четкую границу между чистокровными, полукровками, и маглорожденными. Но это границы для меня как бы и не существовало. Кровь – всего лишь жидкость. Это не статус. Это ничего не значит.
И так сегодня я отказался принять метку, но это не значит, что отец так просто отступиться. Он в лепешку разобьётся, но сделает меня очередным чистокровным ублюдком.
Я приближался к двери больничного крыла, где около двух часов назад оставил засыпавшего Забини и, так и не пришедшую в себя, Грейнджер. Дверь была приоткрыта, и я уже собирался проникнуть в помещение, когда услышал приглушенный голос девушки.
– Почему ты вступаешься за меня? Почему готов драться? – она говорила взволнованно, и мне это не понравилось. Далеко не понравилось. – Я же грязно… – он прикоснулся к её лицу.
– Никогда не говори так. Для меня это не имеет значение, – странно, Забини, еще две недели назад имело! – Просто он не достоин тебя. Ты же, наверное, знаешь, что в Слизерине тебя называют принцессой? – она кивнула. – Это было придумано Малфоем, – тот усмехнулся, и даже не покраснел, так нагло соврав.
Это придумала Паркинсон! Когда Грейнджер появилась на балу с Крамом. Пэнси обливалась слюнями по этому парню, и мы как бы в насмешку начали называть ее так. А потом она действительно стала принцессой.
– Почему он так меня ненавидит? – прошептала она.
– Он просто не может смириться с тем, что его друг влюблен в грязнокровку. Вот и отыгрывается на тебе, – я крепко сжал кулаки. – Скажи, ты доверяешь мне, Гермиона?– он назвал её по имени!
Это самое большое предательство в моей жизни. Такого со мной еще никогда не происходило. Лучший друг, вот так обмануть! Я рванул в сторону подземелий. У меня тоже есть чувство собственного достоинства. И у Пэнси вероятно тоже. Она как-никак его девушка, а тут такое…
В коридорах я наткнулся на Пэнси. Она с приподнятым настроением шла туда, откуда я так скоропостижно ушел. Увидев, в каком я состоянии, она забеспокоилась, бережно взяла меня за руку.
– Драко, все в порядке?
– Нет, Пэнси, нечего не в порядке. Он там, касается её лица, называет её по имени. А я… я даже не имею на это право!
– Драко…– я сказал ей все что видел и все что об этом думал. Девушка осела на пол. Все её чувства полностью совпадали с моими. Я сел рядом. Я чувствовал себя полностью разбитым. Предатель. Сволочь.
Козел. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу.
Не знаю, сколько мы сидели, но вскоре услышали до боли знакомые шаги. Забини. Предатель. Теперь эти слова имели один смысл. Пэнси накинулась на меня с жадным поцелуем. Я не сразу, но ответил ей. Я понял её намерения. Она хотела, чтобы он почувствовал то, что чувствовали мы. Или ей просто не обходимо было, чтобы он думал, что это она его не любит. Я не знаю. Но знаю точно, что ни с её, ни с моей стороны этот поцелуй не был искренним. Никаких эмоций. Чисто физический контакт губ.
Мы услышали, как за нашими спинами кто-то с шумом втянул воздух. Пэнси не отрываясь, махнула рукой, мол, вали отсюда. Мы оба были на сто процентов уверенны, что это Блейз, а потому не прекращали физический контакт. Пэнси начала причмокивать, изображая удовольствие. На мой взгляд, она слегка переигрывала. Но меня это не волновало. Он посмел называть Грейнджер по имени. Даже я себе этого не позволяю. А он… пусть будет благодарен, что я не прикончил его на месте.
Тут меня за шкирман подняли с пола, и отшвырнули в сторону. Блейз выглядел, как будто щас взорвется. Я выдавил из себя ухмылку. Кровь в висках билась в одном единственном слове – «Предатель».
– Какого черта тут происходит?! – воскликнул он, переводя взгляд «аля кедавра» с меня на Пэнси и обратно.
– У меня встречный вопрос, что происходило там, во владениях мадам Помфри?! – я начал пародировать его голос. – Влюблен в грязнокровку,– я подошел впритык к Блейзу. – Не может смериться…– глубокий вздох, и… – Гермиона! – её имя я хотел выкрикнуть, но получилось жалкое подобие хрипа.– Ты её касался! Ты касался её лица! – я орал на него как маленький мальчик, отбирающий свою игрушку. Но Грейнджер не была игрушкой. Она была девушкой. И она была моей. Я приставил палочку к его горлу. –
Ты знаешь, что она для меня значит, и все равно… ты назвал её по имени! – тут Блейз не выдержал.
– Какая тебе разница?! Ты год спал с девушкой, которую люблю я! Ты игрался с ней. То, кидая, то зовя обратно! Ты всем своим видом показывал мне своё превосходство надо мной. А теперь из-за того что я назвал её по имени, ты начинаешь беситься?! А что если я её поцелую. Обману, сделаю своей и наигравшись, брошу? Что будет тогда?! Ты из-за какой-то грязнокровки убьёшь друга?!
– Сектупсемпра! – спокойно проговорил я, и Блейз отлетел от меня на несколько метров. Из него потекла кровь. – Не беспокойся. Мадам Помфри почует запах крови, и прибежит тебе на помощь. А теперь обливейт.
Я обнял Пэнси за талию, и мы пошли в сторону гостиной Слизерина. Подруга беззвучно плакала. Лишь иногда её плечи сотрясались от рыданий. Моя милая, бедная, закадычная подружка Пэнс. Сколько всего мы пережили вместе, и сколько еще предстоит пережить.
– Драко, – наконец сказала она, когда я пошел в сторону мужских спален. Я обернулся, – он конечно не прав, но все же он твой друг. Вы через многое прошли вместе. Мне кажется, ты переборщил, – я подлетел к девушке, и взял её щеки в свои руки.
– Паркинсон, ты, что из ума выжила?! Ты ради него спала со мной! Отдалась мне. Чтобы он ревновал! Ты целый год старательно изображала, что я тебе нужен, чтобы тот обратил на тебя внимание. О тебе ходили грязные слухи, но ты упорно стояла на своём, чтобы быть с ним. А теперь он просто вытирает о тебя ноги, уходя к другой девушке. И не просто девушке, Пэнси. К любимой девушке его лучше друга, – я поцеловал её в лоб.– Подумай об этом, дорогая. Но лучше всего завтра. Сегодня тебе надо поспать,– я развернулся, и собрался уходить, как она схватила меня за рукав робы.
– Драко, можно я сегодня с тобой лягу? Нечего такого. Просто спать, – я снова её обнял, и пошёл в сторону спальни.
Ночью, я совсем не мог заснуть. И высвободившись из объятий заплаканной девушки, я пошел гулять по просторам Хогвартса. Я шел, не задумываясь, и не смотря куда иду. Просто шел, куда ноги ведут. И пока не воткнулся головой в дверь, останавливаться не собирался.
Кто бы сомневался, что я приду именно к больничному крылу. Я тихо отворил дверь, и прошел в помещение. Грейнджер сидела на кровати, обняв колени руками, и смотря в темноту. Я бесшумно подошел к ней, и уселся рядом. Она даже не пошевелилась. Какое-то время мы сидели молча.
– Ты меня ненавидишь, – полу вопросом, полу утверждением сказала она. Ни один мускул её тела не дрогнул. Только губы. Внутри все сжалось. Что бы я ни ответил, ей будет все равно.
– Нет, – забавно было посмотреть на её реакцию. Она ожидала как минимум скандала. А я просто ответил нет. Её большие шоколадные, а в темноте почти черные глаза раскрылись еще сильнее.
– Нет?! – она была удивлена моим ответом. И тогда я улыбнулся ей. Искренне. Так, как никому никогда не улыбался. Разве что матери. Но и те случаи можно по пальцам посчитать. – Ты пришел сюда ради меня, – сказала она с дрожью в голосе. Грейнджер, ну не усложняй все! Я не хочу снова накладывать на тебя обливейт. Я не ответил. – Хорошо… – шепнула она, и обняла меня. Я замер. Мне не кажется? Может это сон? Неужели я уснул, и мне сниться такой прекрасный сон. Нет. Во снах я никогда не думаю, о том, что сплю. Значит, это реальность. Я открыл рот, чтобы сказать то, что я сказал ей в выручай-комнате, но она прикоснулась указательным пальцем к моим губам.
– Я не пожалею, – и я обнял её в ответ.
====== 6 ======
Любовь есть крепкий столп, высокий, как мечта,
Глядящий гордо вдаль на бури и на горе;
Она – звезда в пути для всех плывущих в море;
Измерена же в ней одна лишь высота.
В. Шекспир. 116 сонет.
Никогда не спрашивайте человека, почему он поступил так, а не иначе. В этом могут быть любые причины. Порой, что бы разобраться в самой скрытной личности, стоит просто спросить его мнение. Никогда бы не подумал, что буду вдаваться в философию, из-за пяти минут объятий с девушкой. В тот момент, когда наши объятия стали взаимными, мир вокруг меня наполнился светом. Никогда еще мой внутренний мир не был таким разнообразным.
Но объятия пришлось разомкнуть, ибо девушка просто напросто заснула в моих руках, да еще и сладко причмокивая! Если бы это была не Грейнджер, меня бы уже давно вывернуло наизнанку. Но поскольку причмокивала именно принцесса, я еле сдержался от желания коснуться губами её губ, и со скоростью света вылетел из больничного крыла.
После той ночи, я не посещал ни Грейнджер, ни Забини в их покоях. Если по выписке я узнаю, что между ними что-то есть, то мы с Паркинсон не останемся в стороне, и пустим пару «круцио» в сторону парня. Если же Грейнджер признается мне в большой любви, то тут уж я засажу в Забини «аваду», не меньше.
Но мои опасения оказались напрасны. Когда гриффиндорку выписали, она не трубила о своих отношениях с Забини, и уж тем более не клялась мне в вечной любви. Она просто при каждом удобном случае прожигала меня ненавидящим взглядом. Боюсь, так как у неё, у меня это получалось редко.
Но больше всего меня поразил случай на зельеварении. Я спиной чувствовал этот её взгляд «аля Василиск», и невольно поёживался, когда в классе воцарялась тишина. Создавалось ощущение, что к концу урока во мне либо появиться дырка, либо от меня останется пепел. Да, с такими взглядами её не назовешь подружкой золотого мальчика, скорее, дочкой Темного Лорда.
– Мисс Грейнджер, может быть, вы объясните, что такого притягательного нашли в спине мистера Малфоя? – спросил неожиданно Снейп, и по классу со стороны слизеринцов пронеслась волна сдавленного хихиканья. Все смотрели на Грейнджер.
– Конечно профессор! – заявила она, злостно ухмыляясь. – Я думаю, каким зельем его лучше отравить?! Беладонной или думраном? Какое вы находите более действенным, для такого циничного зверька как он? Или может сразу авадой? Что скажете, профессор? – вот ведь злыдень, а не Грейнджер!
– Десять очков гриффиндору за знание ядов. И минус двадцать за наглость, – и он отвернулся. Все смотрели на гриффиндорку удивленно, а её верные пёсики даже с восхищением! Вот только откуда в ней столько злости на меня? «А тебе, не все ли равно? Она плевала на тебя столько лет, теперь делает это открыто!» – завопил возмущённый голос истинного Малфоя.
– Нет! Не все равно! – гаркнул я на себя в ответ, и видимо снова вслух. Весь класс пялился на меня, как на не совсем адекватного человека. И все же неужели она просто так потянулась ко мне тем вечером. Или она злится за то, что я ответил на её объятия? Но если она не хотела этого, то почему обнимала? И почему все начинается именно тогда, когда восстал темный лорд? Вот щас отец насильно заставит меня принять метку, и она меня возненавидит окончательно.
– Мистер Малфой, я думаю вам стоит наведаться в больничное крыло. Судя по вашему виду, мисс Грейнджер все таки решила вас отравить, – обратился ко мне Снейп.
– Боюсь, профессор, это лишь признаки шизофрении! – Снейп снова бросил свой взгляд на Грейнджер, снова вычтя двадцать очков у гриффиндора, и попросив Грейнджер остаться на пару минут после урока.
Что ж, смогу подловить её на выходе, и спросить, что же случилось. Хотя, признаюсь, наглая Грейнджер мне нравится больше.
Гриффиндока с видом, будто её предала вся вселенная, выскочила из кабинета зельеварения. Я схватил её за руку. Взгляд аля я щас тебя прикончу снова был, но при этом проскальзывало и удивление. Она попыталась выдернуть руку, но я сжал её сильнее, отчетливо понимая, если она будет дергаться, появятся синяки.
– Грейнджер, что происходит? – она прищурилась, изучая моё лицо на признак лжи, издевки, сарказма ну или хотя бы намека на легкую иронию. Хотя мой голос был тверд, она искала ответы в лице.
– Ничего не происходит Малфой! – она рванула руку еще раз, и невольно скривилась. Ей было больно. – Хорек, отпусти, у меня будет синяк.
Я выдавил из себя самую ослепительную ухмылку на какую только был способен.
– Тебе не достаточно моего унижения в больничном крыле? Ты хочешь еще и здесь? Еще не вся школа знает, что глупая наивная Грейнджер звала обольстителя Малфоя?!
– Думаешь, я за тобой бегать начну?! Думаешь из-за того что ты космически красив, я попрошу у тебя автограф на груди или заднице?! Как бы ни так! Я, Гермиона Джин Грейнджер, не стану унижаться перед таким ничтожеством как ты!
Как это ни прискорбно, но мне нравился её гнев. Она так смешно сжимала кулачек на свободной руке, её глазки сверкали ненавистью… ненавистью ко мне.
– Не смотри на меня так Малфой! Будто ты не знаешь, что я звала тебя! – она выглядела усталой. Видимо эту тираду она готовила довольно долго. Я покачал головой.
– Если ты звала меня, то клянусь, я поцелую Поттера в губы! – сказал я, и только после понял смысл своих слов. А если она действительно звала? Тогда не важно, кого мне придётся целовать. Она правда звала.
– Я попросила Рона…
– Уизелби?! Да ты верно смеешься, Грейнджер! Уизелби ко мне не подходит вообще. Нашла через кого передать, тоже мне. Есть же Паркинсон, Гойл, Креб, Буллстроуд, твой любимый Забини в конце концов. Но нет, именно морковная голова. Солнышко, – я попытался растворить фразу в сарказме, – у тебя ужасный вкус.
– Так значит Рон не сказал тебе… – прошептала она и опустила задумавшийся взгляд на пол.
– Как слышала, – и тут она со всей силы впилась мне зубами в руку, и я невольно расслабил хватку лишь на секунду. И той хватило, чтобы Грейнджер побежала в сторону большого зала.
Прежде чем она скрылась за поворотом, я бросил ей в след фразу, кричащую, что у нас разговор не окончен. Ох, как не окончен…
– Так значит, ты считаешь меня космически красивым? – но девушки уже не было видно.
– Где Грейнджер, шрамоголовый? Куда могла побежать твоя любимая грязнокровка?!
Этого не может быть! Этого просто не может быть. Грейнджер, однако, везет в этой жизни. Она полетела на поиски своего любимого рыжего чучела, и застала его в коридорах целующимся с Браун! Видимо мозгов у Уизелда нет вообще!
Я бы понял, если бы он выбрал супер темный угол, в каком-нибудь коридоре, где никто не ходит, но нет, прямо рядом с главным залом на глазах у доброй половины Хогвартса. На рождество я подарю мозги этому парню.
Пэнси сказала, что Грейнджер, как только их увидела, сразу побежала в неизвестном направлении. Сказала, что пыталась её преследовать, но быстро потеряла. Теперь я прижимаю Поттера к стенке, и пытаюсь выведать, куда же могла побежать принцесса.
– Зачем тебе это Малфой? Мало того, что она только что увидела, ты решил её добить?! – господи, неужели в этой троице мозги только у Грейнджер?!
– Идиот, ты не видел её состояния в прошлый раз! Она может убить себя! – я ухмыльнулся. – Если ты наслаждаешься тем, что через пару дней мы можем устроить ей похороны, то я только за! – мальчик-который-очень-тупой побледнел. – Или ты мне поможешь, или я сам!
– Идем со мной! – сказал он, вырываясь, и сломя голову понесся в сторону гостиной гриффиндора. Потом скрылся за портретом.
Я ждал. Если он сейчас вылетит и скажет, что там её нет, то честное слова, я убью его. А пока золотого мальчика не было, я решил поболтать с толстой женщиной с портрета.
– Вы тут не видели такую эффектную девчушку с гнездом на голове, и такими горящими, возможно заплаканными, шоколадными глазами? Вечно ходит вот с этим мальчиком-героем и его рыженьким фаворитом длинным почти как я, – женщина раскрыла глаза от удивления, и кивнула. – О, а давно ли она тут была? – дамочка покачала головой. – Минут пять назад, да? – она кивнула. – А говорить ты умеешь или как?! О, прекрасно! У неё что-нибудь было в руках, и в какую сторону она побежала?– дамочка разочарованно вздохнула, и, снисходительно на меня посмотрев, наконец заговорила, нет, скорее запела, не имея при этом ни слуха, ни голоса.
– Мисс Грейнджер побежала в подземелья, – я еле удержался, чтобы не закрыть уши руками, слушать её было не возможно. Не поёт, а ножом по стеклу водит. – Аконит сжимая в ручке, – я почувствовал, как кровь покидает мое сердце. И то кажется, остановилось.
Поттер, считаю до трех, если ты не выйдешь, я пойду без тебя! Хотя подземелье, понятие растяжимое, как мне поможет шрамоголовый? И вот, наконец, портрет отъехал, и оттуда показались сначала очки и шрам, а затем и сам обладатель.
– Она в подземельях, где-то в тупике после гостиной Слизерина, я знаю, как пройти туда как можно быстрее! – сказал Поттер, еще не успев выйти из-за портрета.
– Откуда ты… а в прочем не важно! – и я понесся вниз.
Аконит. Ты конечно умная, Грейнджер, но это просто не выход из положения. Вот если бы ты это подлила Узлику или Браун, я бы пожал тебе руку. А так… эх, Грейнджер, какая же ты глупенькая, совсем маленькая девочка. А вот рыжего я прикончу.
На пол дороги я понял, что Поттер бежит за мной. Без зазрений совести (откуда она у меня) я пустил в него Петрификусом. Ну так, на будущее. Девочки пускай бегают за мной, а вот мальчикам, не позволю. Тем более шрамоголовому, четырехглазому, и такому не симпатичному.
Я знал куда бежать. Знал этот тупик. Когда-то я нашел там целующихся Панси и Блейза. Я уже догадывался об измене, да и слухи Астории все подтверждали. А застать их там было чистой случайностью. Я случайно узнал, что Крам зовет Грейнджер к себе на каникулы, и решил напиться в припадке ревности. А они как школьники (хотя они ими и являлись) стояли раскрасневшиеся от поцелуев и стыда, что их застукали. Виноватые, но такие счастливые. И я был рад за них. Да и напивались мы с Забини там частенько, а теперь этот самый тупик играет со мной такую злую шутку, укрывая там Грейнджер, как укрывал фамильный склеп несчастную Джульетту.
