Текст книги "Shattered (СИ)"
Автор книги: Molly Weasley
Соавторы: ,
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
С любовью, Мама»
[1] – именно «Кака», как в фильме «Любовь и голуби». Драко конечно этого знать не мог, но я то знаю ;) И нечего страшного, что в фильме было иное значение.
[2] – ну и песни этой Драко собственно тоже знать не мог. Но будем думать, что он ее сочинил, а потом ее у него украли, ну;)
Как всегда жду ваших отзывов...
И.. Хм....
У меня подготовка к ГИА началась, да и интернет у соседей ловлю, ибо мой не оплачен... Прода будет реже обычного...
Всем приятной весны:*
И С Днем Рождения Близнецов Уизли!) 1 апреля:*
====== 25 ======
И вот спустя 20 дней (для меня это большой срок, знаете ли...) я вновь с вами)
Глава эта посвящается одному из самых лучших людей в моей жизни! Максу К.
Приятного прочтения)
Порт-ключ сработал, и мы очутились в каком-то лесу, на заднем дворе какого-то дома. Я приземлился прямо в лужу, и испортил свои ботинки и брюки. Гермиона улыбалась.
Стоял сумрак. Где-то глубоко в лесу ухал филин, а в траве отпевали свои последние пени сверчки. Воздух намного легче, чем в Англии. И намного спокойнее, нежели в темном лесу возле Хогвартса. Почти все листья с деревьев опали, но оставшиеся поражали своей красотой. Желтая трава там, где не было грязи, выглядела притягивающее. Так и хотелось упасть в нее.
Я посмотрел вверх. Где-то на горизонте, за макушками леса садилось солнце. Закат кроваво красного цвета. И настоящее ощущение свободы. Я сразу узнал это ощущение. Такое было лишь однажды в детстве. Лет в семь, мы с отцом ездили в Россию к этому самому дому.
Из задней двери показался силуэт, держащий в руках ружье. Да, именно так в тот раз появился Макс О`Браян. До сих пор я помню его голос, от которого у меня тогда подогнулись коленки. Ни до, ни после этого я не слышал такого. Объяснить это не возможно. Надо просто слышать.
Макс О`Браян почти не изменился с нашей последней встречи. В свои тридцать один, он выглядел на благородные двадцать шесть. Темные волосы, болотного цвета глаза, обрамленные густыми черными ресницами, и черные брови. На первый взгляд суровый человек, но на самом деле очень веселый. Довольно тяжелый характер. Чтобы с ним можно было нормально общаться, надо быть остроумным. Он не приемлет параноиков и людей с соплями вместо мозгов. Человек, который рано повзрослел и многое потерял. Но он никогда не покажет этого другим.
– Ну и чего ты встал посреди лужи, раздражар? – он называл так меня в детстве. Раздражар – это такое волшебное животное, напоминающее хорька-переростка (они издеваются надо мной, правда). Этот «хорек» умеет говорить, но его словарного запаса хватает только на обидные, грубые фразы [1]. – Мы с тобой не виделись всего семь лет, а ты, я смотрю, прямо таки полюбил грязь.
О, а я и забыл про самую главную отличительную черту О`Браяна. Он магглоненавистник. Аристократ до мозга костей. Считает, что даже полукровки низшие. И призирает предателей крови.
– Доброго вечера, мисс Грейнджер! – сказал он шутя, и приподнимая невидимую шляпу. – Я попрошу вас и вашего любителя грязи пройти в мой дом. Только тихо. У меня на втором этаже ребенок спит. – Он приоткрыл дверь, и ружьем указал нам направление. Когда Гермиона заходи внутрь, он что-то бормотал о позоре. Перед тем как вошел я, он взмахнул палочкой, и очистил грязь на моих ботинках и брюках. А потом поставил подножку.
Мы прошли по темному коридору, и оказались в просторной гостиной. Она была оформлена в бежево-коричневых тонах. На потолке висит дорогая люстра со свечами. Но светил только камин. Над ним весел портрет какого-то предка, а на камине стояла колдография с его свадьбы.
Девушка на колдо была красивой. Если бы я не знал, то не за чтобы не сказал, что она чистокровна. Девушка стройная и высокая. Волосы цвета пшеницы, голубые глаза, и улыбка. Она приподнимает подол платья, крутится и смеется. Не удивительно, что Макс ее полюбил. В ней только жизни.
Перед камином стоит светло-коричневый диванчик. На стенах несколько, несомненно, дорогих картин, одна из них, определенно Клода Моне. И у дальней стены, рядом с аркой, ведущей в кухню, стояли стеллажи с книгами. И я на сто процентов уверен, что там нет ни одной маггловской книги.
– Значит так, с тобой, раздражар, мы уже знакомы, – он кивнул мне, и я кивнул в ответ. Затем мужчина повернулся к Гермионе. – Меня зовут Макс О`Браян. Но ты будешь называть меня «сер», иначе вылетишь из моего дома. – Гермиона открыла рот, но Макс ее перебил. – И предупреждая твой словесный понос, я скажу, что не в восторге от тебя в моем доме. Грязнокровок не люблю.
Повисла не ловкая пауза, и я вспомнил, как сообщил Гермионе, что я собираюсь ее спрятать в другой стране.
«…»
Прочитав письмо, я почувствовал большое облегчение. Гермиона будет находиться в относительной безопасности. И пока она не будет применять волшебство, никто не узнает, где она. С широкой улыбкой я повернулся к ней.
– На каникулах мы переместимся к маминым знакомым. Так ты останешься в безопасности до того момента как кончится война.
Лицо Гермионы приобрело красный оттенок, и она сжала кулаки.
– Я не собираюсь спасаться бегством, в то время, как мои друзья сражаются и умирают! – воскликнула она. Признаться, я ожидал другую реакцию. – Лучше бы я тебе нечего не сказала!
– Гермиона, – подошел я к ней, обнял и прижал к себе. – Не кипятись. Просто ты теперь не одна. Вас двое. И терять вас я не намерен. Понятно? – она кивнула, но весь оставшийся вечер все равно злилась.
«…»
– Есть будете? – мы оба покачали головой. – Тогда идите спать. Дверь в вашу спальню открыта.
Гермиона уснула быстро. Все-таки беременность, перемещение в другую страну, свежий воздух. И вот она рядом со мной без задних ног. Я и все думал, почему же мама отправила Гермиону сюда? Все-таки хозяин этого дома не был любителем грязнокровок. Он бы мог стать пожирателем смерти, если бы гордость позволяла подчиняться. Тем более темный лорд полукровка. А подчинятся полукровки Макс О`Браян не будет ни за что в жизни. Даже за мир без магглорожденных.
Но успокоив себя мыслью, что мама настолько доверяет этому человеку, что отправила Гермиону именно сюда, я провалился в безмятежный сон.
На следующее утро я проснулся от прекрасного, пленительного запаха свежезаваренного кофе. И придя на запах, я увидел, как хозяин дома стоит у плиты с туркой. Он налил мне кофе, и начал расспрашивать о Англии. О Хогвартсе. Но я не сразу понял, что все его вопросы наводящие. Через какое-то время, он просил, как я докатился до такой жизни, что обрюхатил грязнокровку.
Ответа на этот вопрос я и сам не знал. Кровь для меня не была чем-то значимым в этой жизни. А Гермиона была жизнью. И хотя иногда нотации отца о грязной крови, как-то стукают в мою голову, это не вызывает ненависти или отвращения. Только непреодолимое грязное желание.
Какое-то время мы молча пили кофе, а потом на подоконник запрыгнул большой дикий кот. Этого кота я помнил с детства. Он каждое утро вот так приходит, и докладывает обстановку в лесу. Не то, чтобы он умел разговаривать или еще что. Просто в детстве Макс рассказывал мне, что бабка прокляла его, когда он убил ее кота. Проклятие на всю жизнь заключалось в том, что сам Макс мог общаться с семейством кошачьих. Он просто смотрел им в глаза, и обменивался мыслями.
– А зачем он доносит тебе об обстановке в лесу? – спросил я, когда кот ушел. Странно, что в детстве я не задавался этим вопросом.
– Дело в том, мой любопытный раздражар, что в этом лесу водятся такие твари, что Темный Лес Хогвартса показался бы тебе березовой рощей и полянкой для пикника. – Ответил мой собеседник, как будто о погоде говорил. – Лес разделен на три части. Река, по одну сторону реки, по другу сторону реки. С одной стороны обитают кентавры, великаны и тролли. Они друг друга не трогают, ибо это чревато последствиями. По другую живут такие как акромантулы, квинтолапы, мантикоры, химеры… а самое главное нунды [2].
– И на какой стороне стоит твой дом? – спросил я. Меня всего трясло. Я прекрасно знал, кто такие нунды, и почему они так опасны.
– На территории кентавров, – ответил он, пожимая плечами.
– А как министерство магии проглядело, что в этом лесу обитают такие твари?
– Этот лес необитаем, – сказал он как само собой разумеющеюся. А потом, перегнувшись через стол, тихо добавил. – Все кто сюда попадал, попадали по случайности, и живыми не возвращались.
– А как же мы?
– Вы мои гости.
– А ты?
– Это уже мой личный секрет, – он широко улыбнулся.
На лестнице послышались торопливые шаги. Я точно знал, что это не Гермиона, а потому готовился встретиться с ребенком этого загадочного человека. В комнату влетел мальчишка лет десяти. Он был точной копией своего отца. Ни одной черты в мальчике не было от той женщины, на колдографии в гостиной.
– Доброе утро пап! – крикнул он, войдя на кухню. – Доброе утро, сэр.
– Что ж, Раздражар, это мой сын Рэй. Рэй, это раздражар, – ехидно улыбаясь, сказал Макс, и Рэй громко рассмеялся. Все таки детский смех заразителен, и мы с О`Браяном подхватили.
– Меня зовут Драко, – сказал я, посмеявшись. – Я приехал со своей невестой. Ее зовут Гермиона. Она пока спит.
– Очень приятно, Драко.
Остаток утра мы разговаривали на разные темы. Оказалось, у Рэя характер отца. Вот только видимо Макс не воспитывает в сыне презрение к грязнокровкам. Надо будет потом спросить у него почему. Так же мальчик умен и начитан. А еще прекрасно рисует.
Примерно через час, мальчик заявил, что хочет кушать. Макс подорвался, и стал готовить ему завтрак. На вопрос о эльфах, хозяин дома скривился, и заявил, что не доверяет этим глупым созданиям приготовление еды. И через какое-то время спустилась Гермиона. как она потом сообщила, ее затошнило от запаха еды. Макс фыркнул, а Рэй притих.
После завтрака мы с Максом сели играть в шахматы, а Гермиона и Рэй пошли осматривать стеллажи с книгами. Примерно через час мы стали свидетелями следующего разговора:
– Рэй, а что ты можешь рассказать о папе? – спросила Гермиона шепотом, и кинула взгляд на нас. Мы сделали вид, что не слышим.
– Ты все узнаешь сама. Тем более он мой папа, что я могу о нем рассказать?
– Ну я могу сказать, что мой папа маггл. Он очень добрый и сильный. Мама у меня тоже магглянка. Она смелая и веселая.
– А я вот не помню свою маму.
– А почему?
– Она умерла, когда я был маленьким.
– Из-за чего?
– Папа мне этого никогда не рассказывал.
– Рэй, твой папа не любит магглорожденных, – скорее утвердила, чем спросила Гермиона, после пятиминутной паузы.
– Ты наверное хотела сказать ненавидит, – мальчик усмехнулся.
– А ты?
– У меня нейтральное к ним отношение. Разве может иметь какую-то значимость кровь? Ты вот магглорожденная, а мне с тобой так же интересно как часто бывает с папой. Драко чистокровный, и у вас будет маленький.
– Это тебе папа или Драко сказал? – в ответ мальчик лишь загадочно улыбнулся.
Вообще было скучно. Макс постоянно болтал с кем-то по каминной сети. Рею очень нравилось читать и играть в шахматы с самим собой. Я же пытался посвятить Гермионе каждую свою секунду, ибо как бы я того не желал, нас ждало расставание. Гермиона дулась на меня. И я понимал почему. Я оторвал ее от друзей. Я оторвал ее от сражений. Она не будет получать никаких новостей. Все должно смотреться так, будто ее здесь нет вообще. Это можно с ума сойти. Мда, неудачный каламбур…
Вечером мы лежали в своей комнате. Гермиона читала учебник по зельеварению, а я на всю комнату громко декларировал «Алису в стране чудес», и периодически поглаживал ее животик. На любимых моментах я делал особый акцент, чем вызвал умиленную улыбку у Гермионы. Я бы почитал Шескпира или может Шерлока. Но эта женщина считает, что еще слишком рано для книг.
Внезапно нашу идиллию нарушил серебристый олень, ворвавшийся к нам через окно. То, что это Патронус я понял только тогда, когда он заговорил.
«Привет Малфой! Не хочу нарушать твой покой, но видимо придется. Пришло время исполнять долг перед Орденом. Завтра в семь утра активируется твой порт-ключ. Жду тебя, любовь моя. Привет Гермионе и малышу!»
– Гермиона, немедленно поклянись, что крестным наших детей станет Забини! – не знаю, с чего вдруг во мне родилось острое желание обломать Поттера с крестниками, но таковое было. Оно было похоже не на навязчивую идею, а на что-то вроде растекающегося тепла по всему телу.
– Я же говорила, что я хочу Гарри, Фреда или Снейпа! – воскликнула она, поднимая руки вверх в знак капитуляции. От чего ее грудь приподнялась и стала немного больше. А еще она дышала, что довершало композицию. – Оботри слюни, Малфой! Сначала, ты расскажешь мне, с чего вдруг ты так срочно понадобился Гарри, и какой долг?
Я пересказал ей, наш разговор с Дамблдором и она восприняла его относительно хорошо. Видя на ее лице понимание, я решил вернуться к теме с крестными.
– Знаешь, Снейп, скорее всего, откажется. Я против любого из семейств Уизли и Поттеров. Я хочу, чтобы это был Блейз. И ты можешь выбрать почти любую женщину малышу в крестные. – Гермиона расплакалась. Не знаю, что вдруг стало причиной ее слез, но я мгновенно бросился к ней. Она прижалась ко мне. На все вопросы, что случилось, она отрицательно мотала головой.
– Что, грязнокровка решила сырости навести мне в доме? Спасибо, не надо. – В дверях появился Макс. Он держал в руке монетку, какими пользовались ОД, во время властвования Амбридж. – Написано, завтра в семь. Я не глупый. Пойду наложу на стены заклинание. Ночь ваша, ребятки, – и вышел. Гермиона плакать перестала.
Я закрыл дверь на шпингалет, и вернулся к Гермионе, сидящей на кровати. Я протянул ей руку, и поклонился, приглашая на танец. Она удивилась, но с кровати поднялась. Чтобы мы не танцевали как идиоты без музыки, я начал напевать ей слова песни, которую слышал давно.
Я крепко прижал ее к себе, и закружил в не очень быстром вальсе. Комната была не больших размеров, особо не разгуляешься, но нам хватало. Кончиками пальцев я провел по ее позвоночнику, отчего Гермиона еще сильнее вжалась в меня. Сокращать расстояния – это мы умеем. Я провел по ее позвоночнику к шее, и откинул с нее волосы. Девушка улыбнулась. Еще больше сбавив темп, я прижался губами к ее шее. Проводил языком. А моя рука вновь спустилась вниз, и я стал поглаживать ее поясницу. Гермиона запрокинула голову и издала нечленообразные звуки, говорящие, что ей приятно. Я прикусил и оттянул кожу на ее шее. Он хлопнула меня по руке, но осталась довольна. И тогда я опустил руки ей на ягодицы. Гермиона ненавидела, когда я лапал ее подобным образом, но в этот раз виду не подала. И я даже не хочу думать почему.
Я остановился посреди комнаты совсем и запустил руки ей под брюки, лаская ее пятую точку сквозь ткань шелковых трусиков. В какой-то определённый момент Гермиона громко и довольно ахнула, запрокинув голову. Я нашел ее самое слабое место. Так вот почему она не подпускала меня к своим прекрасным ягодицам! Я еще раз более нежно провел по тому же месту, и Гермиона поймав мои губы своими, сквозь поцелуй, застонала. От такого мои чресла налились желанием. Я широко раздвинул ее ноги, и опустился перед ней на колени. Он посмотрела на меня вниз с диким возбуждением, и схватилась за спинку стула, стоявшего неподалеку. Коварно глядя на Гермиону я облизнул губы, и резким движением спустил ее штаны и трусы.
Передо мной открылся великолепный вид. Если бы я составлял список любимых частей тела Гермионы, то это было бы на втором месте. А на первом ее влажный ротик. Я провел рукой по ее половым губкам, и чуть не застонал. Она была мокрая и горячая. Такая ждущая, что сердце защемило. Я убрал руку и прикоснулся к ее клитору языком. Она застонала на всю комнату, и крепче вцепилась в стул. Я провел по ее половым губкам языком, и она выгнулась мне навстречу, бормоча, что-то о гребаном растягивании удовольствия. Я глубже поцеловал ее лоно, и даже на мгновенье проник в него языком. У Гермионы тряслись коленки. У меня руки. Мерлин свидетель как я хотел оказаться внутри нее. Но важнее было довести до оргазма ее. Посасывая ее клитор, отчего она чуть ли не визжала, я вошел в нее двумя пальцами. С размаху. От такого напора ее колени подкосились, и она, кончая, рухнула рядом со мной.
Недолго думая, я подхватил ее на руки и перенес на кровать. Девушка еще не отошла после оргазма, поэтому была словно тряпичная кукла. Но как только я начал целовать ее шею, она снова пришла в себя. Я целовал ее шею, оттягивал ворот футболки, чтобы поцеловать грудь, и вскоре Гермиона распрощалась со своей футболкой. Моя майка тоже долго на мне задерживаться не стала, и через какое-то время Гермиона умудрилась ее стянуть, почти не прерывая поцелуя в губы. Когда я стянул Гермионин лифчик, я успел миллион раз поблагодарить Мерлина, что он дал нам ребеночка. Грудь моей гриффиндорки налилась, сосочки стояли, словно вишенки. Возникало жгучие желание их укусить. И это еще маленький срок! Ох, что же будет дальше? И вообще глядя на обнажённое тело этой столь юной женщины, хочется стиснуть ее в объятиях и задушить. А еще лучше переломить ее позвоночник. И приходится стискивать зубы, чтобы этого не делать. Кто там говорил, что любовь губит?
Гермиона столкнула меня с себя и улеглась сверху. Своими ловкими пальчиками она без труда расстегнула мои брюки, и ловко спустила их почти до колен, а далее, не разрывая зрительного контакта, ступнями выкинула их куда-то в сторону. И что-то мне подсказывало, что искать их утром я буду долго. Эротично проведя кончиками пальцев от моих бедер до груди, она слегка ее помассировала и царапнула ногтем сосок. Затем хватила мои руки и занесла их над головой, при этом так соблазнительно-коварно улыбаясь. Чертовка. Мои чресла были уже достаточно возбуждены, чтобы оказаться внутри девушки. И от ее заветной дырочки палило как от камина. Вах, вах, вах! Она начала тереться о мой член сквозь боксеры животом. Наверное, Мерлин был милостив ко мне. Без его поддержки я бы просто умер от такой сладостной муки в исполнении восхитительной Гермионы Джин Грейнджер.
Я больше просто не мог терпеть, желая поскорее оказаться внутри нее. Мне кажется, мне никогда не будет хватать терпения вот на такие игры. Я снова оказался сверху, и присосался к мочке ее уха. Гермиона судорожно выдохнула и неосторожно, с некоторой резкостью стянула с меня трусы, при этом поцарапав ногтями. Откинув левой ногой ненужную тряпку как можно дальше, я закинул ее ноги себе на плечи. Я видел как у Гермионы, в предвкушении закатились глаза. Я медленно, насколько мне позволяла моя выдержка, вошел в нее до основания. Все то время, что я совершал это поступательное движение, Гермиона прекращала дышать, и как только я уперся в нее, весь воздух вышел из нее с протяжным стоном.
Больше я не сдерживался. Именно в этот день, в эту самую секунду нам было жизненно необходимо быть вместе настолько, насколько позволяет того природа. Природа нам позволяет многое, и дай Мерлин много раз. Но я твердо знал, что после этого раза, из меня выйдет весь дух, и больше меня не хватит. Как, собственно, и Гермионы. Я выбрал резкий быстрый темп. Вдалбливаясь до основания, и почти полностью выходя из нее. В комнате стояли отвратительные, но такие приятные сердцу звуки секса. Вдохи, выдохи, стоны, периодические слова Гермионы, просто бессвязный бред. Шлепки и легкое хлюпанье наших соков. В комнате стоял тот самый запах секса, объяснить который кроме как словом терпкий не получается. Я был уже на грани, но не мог позволить кончить себе раньше, чем кончит Гермиона. Но она все решила за меня.
– Кончай, – шепнула она, и от этого шепота у меня снесло крышу. Я даже не успел до конца войти в нее, как сокрушительный оргазм выбил меня из настоящего. У меня согнулись пальцы на ногах. И удивительно, что Гермиона кончила сразу после меня. Потратя последние силы на то, чтобы выйти и перевернутся на спину, я в блаженстве закрыл глаза. Через какое-то время Гермиона накрыла меня, и видимо себя тоже одеялом и положила голову меня на грудь. Я стал гладить ее волосы. Мерлин, даже не смотря на нее, я знал, какая она щас красивая. Раскрасневшаяся, растрёпанная, огонь в глазах.
– Знаешь, Драко, – начала она шепотом, выводя кончиком пальца у меня на груди фразу «I love you», – до того, как я поняла, что ты мне небезразличен, я практически нечего не боялась. Но представь просто, в какой я впала ужас, поняв, что ты мне нравишься. Что я тебя хочу, – от таких ее откровений я чуть не расхохотался. Но это было слишком серьезно для смеха. И вместо ответа я поцеловал ее в макушку, заработав скептическое «мило» и смешок влюбившийся школьницы. С того момента мы лежали в тишине.
Ближе в пяти часам утра, я стал с опаской поглядывать на часы. Гермиона все никак не засыпала, а прощаться мне не хотелось. Я, конечно, понимал, что поступаю с Гермионой очень не красиво, но по-другому просто не мог. Но все мои опасения и страхи развеялись, когда в 6:15 она засопела. Аккуратно переложив ее на подушку, я еле-еле нашел свои вещи, тихо оделся и собрался выйти, но чувство незавершенности меня остановила, когда я прикоснулся к шпингалету.
Тихо развернувшись, я подошел к Гермионе и склонился над ней.
– Ты и без меня все знаешь, – прошептал я, и поцеловал девушку в лоб. Затем вышел из комнаты. Внизу сидел макс, и пил кофе.
– Не попрощался. Правильно сделал. Скоро активируется порт-ключ. Записку ей оставить не хочешь? – я не хотел. Если я умру.. .
– Если ты умрешь, – как будто прочитав мои мысли перебил меня Макс, – кроме ребенка, твоих денег, и отца-идиота, у нее может остаться что-то на что она может молится перед сном. Если, конечно ты напишешь все правильно.
У меня оставалось несколько минут, и я быстро нацарапал записку, впихнул ее Максу, схватил порт-ключ, у меня унесло за океан. Далеко от моего сердца.
[1] и [2] – это все взято из книги «Волшебные твари и места их обитания. С той только разницей, что во втором случае я намудрила с местами их обитания.
Potter.Snape.(P.S.)
И мы, кстати, вышли на финишную прямую! Конец уже близок, друзья!)
====== 26.1 ======
Меня перенесло в Хогсмид. И снова в лужу. Да что за черт! Я стоял в луже рядом с Кабаньей Головой. Поттер стоял примерно в десяти метрах от меня и злорадно улыбался. За все годы общения с очкариком я ни разу не видел, чтобы у него на лице играло такое выражение. Я думал, он просто не способен на такие отрицательные эмоции! Вдруг, словно балдежом, мне в голову влетела мысль, что это вовсе никакой не Поттер, а кто-то из Пожирателей под многосущным зельем.
Я выставил палочку вперед, так что ее кончик указывал прямо в грудь очкарику. Глаза того округлились и он тоже мгновенно выставил палочку вперед.
– Как ты подружился с Гермионой Грейнджер? – спросил я первое, что пришло мне в голову. Поттер очень (ну просто оооочеееееень) удивился такому вопросу, и сильнее сжал палочку в руке. И просто молчал. Нет, ну ты просто идиот, Поттер! – Отвечай, пока я тебя не ударил чем-нибудь.
– Я спас ее от горного тролля на первом курсе, – ответил тот быстро. – Вот только странно, что именно ты, Малфой, задаешь именно этот вопрос. Ты не можешь этого знать. – В ответ я закатил глаза. – Что делали твои родители, когда мы впервые встретились? – я еле сдержался, чтобы не захохотать. Неужели Поттер настолько злопамятен, что помнит даже такие вещи? Я опустил палочку и широко улыбнулся.
– Мама была у Олливандера, а отец покупал книги, – я фыркнул. – Не думал, Поттер, что ты такой извращенный малый, что помнишь, где были мои родители нашу первую встречу.
– О, мой сладенький, тебя забыть невозможно! – и все-таки Поттер стал каким-то озлобленным. До моего отправления в Россию, он был более жизнерадостный что ли.
Поттер резко развернулся на каблуках (явно копируя мою манеру красиво уходить), и пошел в сторону Хогвартса. Тоже мне, провожатый нашелся. А я бы наверное и не нашел дороги то! Я ж такой недалекий Драко Малфой! Я окликнул Поттера, но прежде чем я успел спросить его, зачем понадобилось меня встречать, Поттер показал мне средний палец, и продолжил идти дальше. С Поттером точно что-то не так.
Когда мы пришли в Хогвартс, группа девчонок, оставшихся на каникулах в школе, о чем-то шепчась, побежала в сторону библиотеки. Я даже не стал задумываться, зачем им вдруг понадобилось бежать в хранилище грейнджеровских знаний, потому что мои мысли были заняты скачками поттеровского настроения. Самое интересное, что у Поттера просто замечательно получилось скопировать мою ухмылку, когда он посмотрел в сторону этой стайки.
Мы направлялись к Дамблдору, это я понял еще, когда получил его патронус накануне вечером. Конечно, за все надо платить. Теперь мне с поттером придется куда-то отправиться. Ааа, так вот почему он так психует. С громким хохотом я ткнул его в спину. Он видимо понял, что до меня дошла причина его психоза, и его начало трясти от ярости. Мне стало еще веселее.
– Что? Поумерить твою веселость? – повернулся он ко мне лицом, багровым от эмоций. – Я скажу тебе, что с нами пойдет еще один человек. И он будет бесить тебя так, как ты бесишь меня уже шесть лет моего обучения. Я не скажу тебе кто это, потому что хочу видеть твое лицо в тот момент.
– Какой ты жестокий, мальчик-который-выжил… – пробормотал я, и снова пошел за ним к кабинету директора.
Этот старый маразматик восседал в кресле, как будто он король. Не было перед ним конфет, и не кипел чайник. В такие моменты, наверное, понимаешь четко, что детство закончилось. Нет, для меня оно закончилось еще, когда безносый ублюдок впервые явился в мой дом… но когда сладкоежка Дамблдор, не выкладывает на стол хоть что-то из своих запасов лишних калорий, начинаешь воспринимать реальность немного грубее.
Дамблдор на пару с Поттером пытались объяснять мне, что такое хоркусы и почему их надо уничтожить. Наверное, они действительно принимают меня за такого дурака как Уизли. О том, что Темный лорд бессмертный я догадался уже давно, и в поисках способа его убить перерыл большую часть библиотеки Малфой-Менора. Правда, как только приехал в Хогвартс совершенно об этом всем позабыл, ибо все мои мысли так внезапно начала занимать она довольно известная гриффиндорская заучка.
– Посылая вас на верную смерть, – начал Дамблдор, когда, наконец, его речь о яйцах Кощея бессмертного закончилась, – я не перестаю думать, что вам обоим нет еще и семнадцати лет, и трансгрессировать без помощи кого-либо совершеннолетнего вы не можете. Я рассчитывал на помощь мисс Грейнджер в этом вопросе, но у нее возникли непредвиденные обстоятельства, – он выразительно взглянул на меня, и в глазах его плясали чертики.– Поэтому, мы подождем вашего третьего товарища. Я не уверен, что вы ему вот так сходу будите доверять. Но я ему доверяю почти как себе. Это Виктор Крам.
Если Гарри Поттер скажет вам когда-нибудь, что в тот момент я испытал шок, не верьте ему. Потому, что шок слишком слабое слово, совершенно не подходящее для описания моих чувств. Не понимаю только, чьей смерти добирается Дамблдор?! Моей, или самого Виктора? Моя смерть ему не выгодна и не совсем оправдана.
– Да, я понимаю, не каждый из вас в хорошем отношении с мистером Крамом. – Я конечно многое бы сказал старику, но решил повременить со своей речью до того момента, когда у меня будет больше аргументов на него поорать. – Но ваша миссия не легка, а потому, вы сблизитесь, – ага как волк и мясо. Один из нас точно съест другого. – Вы можете идти, это все, что я хотел вам сказать.
Не обращая внимания на насмешливые взгляды Поттера, я поспешил в подземелья. Забини сказал, что они с Панси останутся на каникулы. Мне нужно было срочно с кем-то выпить, и поныть какая не несправедливая эта штука – жизнь. Блейз был идеальным объектом для моих горечных речей, потому что он только делал вид, что слушает, и постоянно напоминал мне о том, что надо выпить.
Впервые в жизни я постучался в дверь комнаты мальчиков, прежде чем зайти. Они все-таки не ожидали моего возвращения, и могли бы изображать кроликов. Но к превеликому сожалению, в комнате их не оказалось, а бродить по, Хогвартсу ища их, глупое занятие. И я, послав всех к дракклу, пошел переживать расставание с Грейнджер, и скорое уединение с Поттером к моей любимой Плаксе Миртл. Такая понимающая и отзывчивая мертвая девочка!
– Привет Драко! – сказало привидение, как только я зашел в туалет для девочек. – Ты так давно не заходил! Я так соскучилась.
– Привет Миртл, – сказал я безразлично, и сел на пол рядом с раковиной. Раньше Миртл заливала пол туалета, а сейчас он на удивление сух. – А у меня, знаешь ли, подружка появилась.
– А у меня друг. Как зовут твою подружку?
– Гермиона Грейнджер.
– Ой, Драко, она такая праааативная девчонка. И что вы в ней все находите? – она обиженно залетела в одну из кабинок и начала всхлипывать. Нечего она не противная…
– А кто это мы? – спросил я удивленный тому, как она сегодня легко на меня обиделась.
– Ты и Виктор Крам. Мы с ним, конечно, давно знакомы…
– Стоп, Миртл, о чем ты?
– Ну, Виктор приходил ко мне на днях, спрашивал о ней, – она подлетела ко мне и прошептала на ухо. – Мне кажется, он в нее влюблен.
– Спасибо, Миртл, – я встал и вышел. Она в след мне кричала что-то о том, как я быстро ее покинул. Поплакался, называется. Теперь на душе еще гаже от этих слов о Викторе. Влюблен. Пф! Мне плевать, влюблен он в нее или нет. Я просто возьму и задушу его голыми руками.
Не помню, как оказался в комнате, так же как и не помню, как разбил две чернильницы. Я только помню, как неожиданно в моих руках оказался конвертик адресованный мне. Ровным, но беглым почерком были выведены мои инициалы. Почерк Блейза. Я разорвал конверт.
«Здравствуй, мой бледнолицый друг!
Ты можешь считать меня идиотом, самоубийцей и еще множеством различных эпитетов (у тебя с этим лучше, чем у меня), но я все равно буду тебя любить. Да, я тебя обманул. Мы с Панси все-таки решили сбежать, несмотря на твои и гренджеровские наставления, причитания и ворчания.
Ты можешь сколько угодно причитать на эту тему в одиночестве, в компании Поттера, Снейпа или Дамблдора. Миллионы раз произносить «ему не надо было брать Панси!» или «они подвергают себя опасности». Драко, это война, и я повторюсь, вероятно, но люди умирают каждый день. Почему я должен прятаться, пока другие ведут войну? Я бы не стал подвергать опасности Панси, но ты знаешь, ее аргументы почти всегда непоколебимы.
Задумывался ли ты, Драко, «что есть любовь»? Я вот, знаешь ли, задумывался. И так часто, что, наверное, напишу не плохую книгу и отдам в издательство. Ты прочитаешь?
