Текст книги "I'm Not Okay (СИ)"
Автор книги: Mino Greendears
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
День семнадцатый. Катарсис или затишье перед очередной бурей.
Постепенно я начинал оживать.
Сперва появились чувства. Проснулась задремавшая боль, ежесекундно напоминая о своем присутствии. Болело все, что только могло болеть, я просто не мог сфокусироваться на чем-то одном. Казалось, я сам состою из этой боли.
Потом пришел слух, и моя голова сразу же начала раскалываться: странный шум, напоминающий треск ламп, мерное тиканье аппарата поддержки сердца. Где я? Что со мной? Я уже умер?
-... двое суток не спал, даже не разговаривал ни с кем. – услышал я какой-то голос. Черт возьми, да что здесь происходит?
– Он так переживал... А я ему даже «спасибо» сказать не успела, – тихо сказала мама. Мама? Я осторожно приоткрыл глаза, и тут же белые потолок и стены больничной палаты ослепили меня. Так, значит, я в больнице. Тут мама и, судя по голосу, Майки. А Джерард? Черт, я только-только пришел в себя и понял, что не помер, и уже думаю о том, что, будь Уэй тут, я бы уже был до смерти замучен.
– Мааам, – хрипло протянул я. Мама обернулась и, увидев, что я пришел в себя, тут же подбежала к моей койке.
– Как ты? Мы все так волновались...
– Сколько я тут провалялся? – спросил я. Отвечать на вопрос «как ты» в моем состоянии мешка с фаршем было бы очень... эмм... тупо, что ли.
– Майки нашел тебя позавчера ночью. – (отлично, мама успела подружиться со всеми, кого я знаю), – Мы сначала думали, что все обойдется, но ты не приходил в себя. Вызвали скорую. Врачи сказали, что тебе сломали несколько ребер и тебе тяжело дышать, пришлось ехать в больницу. Мы все так испугались, я звонила отцу... – мама ненадолго замолчала, будто бы собираясь с мыслями, – Джерард прилетел сразу же, как только ему позвонили. Сидел тут, выходить не собирался, ни с кем не разговаривал. Минут пять назад только заснул, брат уже думал и ему палату заказывать, – мама усмехнулась, а потом взглянула на меня каким-то странным взглядом. – У тебя замечательные друзья, Фрэнк. Не потеряй их.
– Когда я выйду отсюда? – я не хотел обсуждать своих друзей при Майки, так что нужно перевести тему.
– Завтра или послезавтра. – Мама как-то странно на меня смотрела, раньше я такого не замечал, – тебе нужно прийти в себя.
– Да я понял уже, – и откуда во мне эта желчь? Я же тут вроде должен рыдать и падать в ноги Майки, рассыпаясь в благодарностях, расцеловывать маму, приговаривая «я так боялся тебя потерять» и регулярно шмыгая носом. Но почему-то депрессия, которой всё и закончилось, будто бы снова возвращалась. Мне это не нравилось.
– Вам, наверное, на работу нужно… – я когда-нибудь женюсь на Майки: этот задрот понял, что я не могу говорить с мамой, и поэтому он сейчас выведет её из палаты. Просто душка, а не очкастый фрикообразный братец Уэя.
– Мне, может, тоже уйти? – услышал я знакомый до боли голос.
Так, сейчас что-то будет.
Майки торопливо ретировался вслед за мамой, лишая меня последней надежды на то, что наедине с Джерардом я не останусь. Свадьба с Уэем-младшим отменяется.
– Глупостей не говори, – прохрипел я. Не нравится мне эта атмосфера. Я посмотрел на Уэя. Тот сидел, скрючившись и скрестив руки на груди. Под глазами чёрные круги размером с штат Висконсин, волосы торчат во все стороны, остервенелый взгляд рассерженной гиены. Этот парень меня пугает.
– Как ты? – в его голосе будто бы боролись два чувства: детская обида и забота, которую он не в силах прикрыть никаким грозным взглядом или боевой скрюченной позой эмбриона.
– Тебе ответить или ты сам догадаешься? – я попытался привстать с постели, хотя бы сесть. Грудь сдавила боль, но то был лишь секундный импульс, который прошёл через пару мгновений.
– Я волновался, – буркнул Джерард, пересаживаясь на стульчик у самого края моей койки. Почему-то у меня внутри опять всё сдавило, но это была уже не боль.
– Как мило с твоей стороны, – кто-нибудь, тресните меня, что я несу… Я же сам хотел мириться, чёрт возьми!
– Лианна приходила, – как будто выдавил из себя Уэй, – оставила тебе вот это, – парень указал на три цветочка в небольшой вазочке, стоявшей на тумбочке, – и ушла в школу.
– Ты прогуливаешь.
– Интересно, как ты догадался? – иронично воскликнул Уэй, – расскажи мне свою тайну, дядюшка Копперфильд…
– Ты сейчас получишь, – буркнул я. Однако мне стало легче – если он шутит, значит, не настолько зол.
– Получу, говоришь? – Джерард развратно изогнул дугой бровь и закусил губу, смерив меня самым шлюшечьим взглядом из всего своего арсенала. Всё точно на своих местах, он вроде не злится. Только вот со мной что-то странное творится, но не думаю, что это как-то относится к происходящему.
– Уэй, давай заканчивай, – улыбнулся я. Пошутили и хватит, эти его гейские наклонности меня всё же немного пугают. Однако вопреки всем моим ожиданиям… Да каким там блять ожиданиям, я вообще вконец прихуел: этот ненормальный навис надо мной, забравшись на койку с ногами, и, приблизившись ко мне нос к носу, прошептал:
– А я ещё не начинал.
Остановите жизнь, я сойду. Что тут нахуй происходит?! Почему на мне сидит Джи (учитывая, что я тут по идее больной, меня надо беречь и лечить, а не скакать на мне, как на лошадке), почему у него такой серьёзный вид и ЧТО БЛЯТЬ ПРОИСХОДИТ У МЕНЯ В ШТАНАХ?!
– Грязный Фрэнки хочет пошалить, – подленько захихикал Уэй, всё ещё не сползая с меня, но коленкой (если это коленка, на что я искренне надеюсь) чувствуя моё… эмм… состояние. Его лицо, его глаза, даже его запах – всё это начинало потихоньку сводить с ума, это одновременно раздражало и доводило до эйфории. Раньше со мной такого никогда не было, и сейчас… мне немного страшно.
– Заткнись… уже, – говорить связно и внятно по понятным причинам я не мог, поэтому любая фраза давалась мне с огромным трудом. Чёрт бы побрал этого Уэя и все его «шутачки».
– А ты меня заткни, – выдохнул мне в разодранные губы Джерард, наклонившись ещё ниже. Если всё это – очередной гениальный розыгрыш, я убью Уэя, как только встану с койки. Я уже не понимал, что со мной происходит, не понимал, что мне делать, не понимал, серьёзно этот ненормальный хочет того, что, как я понял, я должен сделать, или это просто очередной наёб? Наверное, это и есть один из самых главных минусов бытия шутом и скоморохом: даже в такой ситуации всё выглядит, как слишком хорошо спланированный розыгрыш.
– Перестань, – прошептал я. Как-то всё слишком внезапно, слишком неправильно. Если он так мирится, то пускай хотя бы об этом скажет – я не железный и не могу на всё реагировать с хладнокровием каменной статуи Папы Римского. Но, вопреки всем моим предположениям и – чего уж таить – даже ожиданиям, Джерард не продолжил своих посягательств на самое ценное, что у меня есть – на мою священную невинность (О Боже, не хватает только кружечки кофе, подоконника и футболочки с Нью-Йорком. Убейте меня велосипедом).
– Прости, – внезапность внезапностей, неожиданность неожиданностей – этот фрик слез с меня, сел рядом и, тяжело и как-то разбито вздохнув, уронил голову на руки. – Я совсем контроль потерял.
– И как мне это понимать? – всё ещё пытаясь успокоить бушующий внутри себя пожар, спросил я. Я не боялся, мне не было противно, я не хотел ему врезать или что там обычно делают парни, когда к ним пристают другие парни. Я просто не понимал. Не только произошедшего, но и того, в чём именно Джерард себя сдерживает. Наверное, я просто грёбаный тормоз.
– Да никак. Считай, что у шлюхи меня просто недотрах и я кидаюсь на людей, – Уэй спрятал лицо в ладонях. Что с ним? Сначала творит не пойми что, а потом делает моську вселенского страдальца.
– Всё хорошо, – да уж, успокоил. Памятник мне, как главной Матери-Терезе всея Америки. Уэй взглянул на меня, улыбнулся как-то слишком по-доброму.
– Ты это, готовься. Думаю, это было не последнее моё нападение, – хмыкнул Джерард.
– А кто сказал, что я против? – я не знаю, что я сморозил, само вырвалось… А потом я буду жаловаться, что ко мне пристаёт один ненормальный фрик. И это хорошо ещё, если один.
– Фрэнки, не провоцируй меня лучше, я сегодня какой-то дикий, – засмеялся Джи. Люблю, когда он смеётся. Мне уже срать на своё здоровье, на поломанные рёбра, срать на странную реакцию на гомодомогательства, на мнимые отношения с Лианной, на всё срать.
Пусть только он так смеётся.
– Меня скоро должны выписать. Ты бы домой сходил, выспался.
– Ты меня прогоняешь? – в голосе Джи снова какое-то идиотское недоверие.
– Нет, я просто за тебя волнуюсь, – да уж. Объяснил. Мастер объяснений.
– Ничего, не помру. Лишний раз хоть историю прогулял, – ухмыльнулся Джи, – спасибо твоим убийцам за это. Я у тебя тут посплю, – буркнул Уэй, бесцеремонно скинув мою руку и устраиваясь головой у меня на груди. Меня опять передёрнуло. Он так близко. Чёрт, я грёбаная размазня! Я же мужик в конце концов! Почему меня так разносит от одного прикосновения? И где мой кофеёк, футболочка с Нью-Йорком и подоконник, я не понял?!
– Фрэнки, у тебя вместо уха месиво какое-то, – пробормотал Уэй, приподнимая голову и глядя на моё многострадальное ухо.
– Да ладно, я и не заметил, – этому парню нужно вручить медаль, как главному и самому очевидному капитану Очевидность. Мастер объяснений и капитан Очевидность. Не хватает только мистера Пропера.
– Если края склеить, можно вставить тоннель.
– Чем? Изолентой?
– Клеем ПВА.
– Туда можно будет блендер вставить, а не тоннель.
– Давай пылесос, чего уж там мелочиться.
– Может, мы тебе пылесос куда-нибудь вставим?
– Ты что-то слишком шутник для до смерти избитого.
– А ты что-то слишком борзой для посетителя.
Мы оба захихикали со своих же идиотских шуток. А у меня в голове даже промелькнула мысль о том, что у избиения есть свои плюсы.
День девятнадцатый. Одержимая парта и утиное проклятье.
– Все это, конечно, очень занимательно и весело, но мне все же интересно, кого наш Фрэнки настолько достал, – протянул Майки, лежа на одной из парт и играясь брелком на телефоне.
Это было интересно не одному ему. После того, как меня выписали и все за меня дружно порадовались, вопрос «Кто?» встал ребром. Предположений было море, что лишний раз доказывало тот факт, что, обитая в этой школе всего пару недель, я успел стать для кого-то болючей занозой в заднице. Лианна предположила, что это дело рук Рентхейла, хотя, естественно, изначально мне пришлось выслушать лекцию на тему «Уэй вредит вашему здоровью, злоупотребление Уэем может быть причиной раковых заболеваний и импотенции». Оба брата-психопата забраковали это предположение относительно Рентхейла, потому что Брайан слишком мягкотел и не настолько смел, чтобы устроить что-то серьезнее, чем дежурный прикол с кнопками (когда Майки произнес слово «кнопки», Джерарда заметно дернуло, и я просто не смог сдержать улыбки). Рэй, который, оказывается, все это время сидел с нами, вообще держался теории «все это заговор, за Айеро следят инопланетяне».
Короче, все были в замешательстве.
– А может, это и не твои враги? – внезапно спросил Джи, заплетая Рэю очередную косичку.
– В смысле? – не понял я, – А чьи тогда?
– Мои. Ты же говорил, что они там про меня что-то чирикали.
– Они говорили, что огребать буду я. Скорее всего, за все, что мы наделали.
– А ты жалеешь, что наделал? – внезапно подал голос Майки.
Этот вопрос ввел меня в ступор. Жалею ли я? Если бы все это не было бы мне нужно, я бы просто проигнорил и Уэя, и все его безумные идеи. Но я, делая лицо чемоданом, послушно делал все, о чем он просит. Почему? Почему не проявлял ни явного желания участвовать в происходящем, ни нежелания? Я просто плыл по течению. Как будто хотел, но стеснялся. Как будто еще не выбрал, на чьей я стороне.
– Я не знаю, – пробормотал я, чтобы хоть как-то нарушить неловкое молчание, повисшее в проклятом кабинете.
Все, что мы вытворяли, было наказанием. Мы ничего не делали первыми, мы лишь отвечали так, чтобы желание портить нам жизнь отпадало навсегда. Я заметил на себе внимательный взгляд Джерарда. Он во мне сомневается?
– Я не жалею. Я лишь хочу понять, при чем тут Джи. – уже увереннее сказал я.
– Как ты его назвал? – удивленно воскликнул Рэй.
– Не понял? – переспросил я. Это еще что за прикол?
– Поясняю для малоосведомленных: Джерард позволяет называть себя настолько сокращённо только Майки, и если не дай Бог кто-то посмеет так его назвать, он проклянет этого несчастного на шести языках и нацарапает на лбу слово «пиписька», – устало, как будто заученно сказал парень-облако. – Поэтому то, что сейчас ты цел и невредим, а Джерард не рисует вокруг тебя магические круги и не цедит что-то на латыни, очень странно.
Ну здравствуйте. Еще один бзик Уэя, о котором я узнал последним. И как это понимать? Я как можно более вопросительно посмотрел на Джи. Собственно говоря, не один я.
– У меня появился конкурент, как я понял, – усмехнувшись, сказал Майки.
– Фрэнки просто так же мне дорог, – буркнул Джерард смущенно, еще более сосредоточенно разделяя очередную прядь Рэя для косички. Джи... Каким-то образом он заставляет меня чувствовать себя нужным и почти счастливым всего парой слов. Я заулыбался, как идиот, Уэй тоже.
– Мы вам не мешаем? – спросил Майки, садясь на парту и свешивая ноги. Он ее уже облюбовал: натащил на нее каких-то тряпок, свернутый ковер, какие-то провода, – короче, свил себе гнездо.
– Глупостей не говори, – смущенно пробормотал я. Эти двое, – Майки и Рэй, – уже успели нас поженить. А все из-за того, что в больнице первый, зайдя в палату, увидел, как Джи посапывал у меня на груди. Всех моих объяснений не хватало, чтобы успокоить изображающего своего фирменного икающего пингвина Майки.
Прозвенел звонок, а это значило, что нужно идти на астрономию.
... Я ненавижу своих гребаных одноклассников.
Стоило мне сесть за парту, как ножка моего стула с душераздирающим треском разломалась надвое, опрокидывая меня назад. В полете я, как самый удачливый ебантяй в мире, пару раз херанулся о стоявшую позади парту головой, а потом, размахивая ластами в воздухе и будто изображая учившегося летать аиста, еще и опрокинул на себя эту самую парту. В итоге я лежал в груде ломаного дерева, Джи давился хохотом, астрономица проглотила язык и не знала, орать на меня или нет, однокласснички визжали и ликовали: козел отпущения Айеро ебанулся, хахаха, это ведь так смешно. А у меня все болело. Обхохочешься, блять.
– Давай руку, – услышал я голос все еще хихикающего Джерарда из-под завалов. Да неужели Его Высочество снизошло до простого смертного и подало этому смерду свою распрекрасную длань? Я запомню этот день. Я схватил обрисованную ладонь, попытался подтянуться… Но ногу, которую я, видимо, подвернул, пронзила нечеловеческая боль.
– Я не встану, – вынес я суровый и беспощадный вердикт. Джи, как и подобает нахалу, хаму и мерзавцу, подленько захихикал над последним словом.
– Уэй, дотащи Айеро до медпункта, я позвоню его родителям, – наконец выдавила из себя астрономица.
– Не надо родителям! – завопил я. Мало было этой истории с больницей, так ещё и эта хрень. Маман такими темпами сожрёт всё успокоительное в округе.
– Я сам позвоню, – состроив милую мордашку и улыбнувшись во все тридцать два, проворковал Джерард, со всей дури дёргая меня за руку и перекидывая мою тушу через плечо, как мешок с картошкой.
– Ты совсем что ли охуел? – процедил я сквозь зубы на ухо Джи.
– Могу понести тебя, как принцесску, если хочешь, – хищно ухмыльнувшись, сказал он. Сказал так же тихо, чтобы не услышали ни одноклассники, ни несчастная учительница астрономии, которая уже в сотый раз проклинала тот день, когда устроилась на работу в школу с неадекватным Уэем, ибо всё вокруг этого психопата превращалось во фантасмагорическую феерию.
Джерард тащил меня в медпункт, насвистывая песенку гномов из «Белоснежки», а я чувствовал себя полнейшим идиотом. Во-первых, в первый же день в школе после эпичного возлежания в больнице я умудрился снова физически пострадать. Во-вторых, я чувствую себя мешком с картошкой, потому что меня и несут соответственно. В-третьих, вряд ли мне хватит слов, чтобы объяснить всё маме. И в-четвёртых, мне безумно неудобно, потому что моя задница удивительным образом находится рядом с Уэевой рожей, и этот факт меня немного беспокоит. И это не считая того, что я сам болтаюсь у Джи за спиной и лицезрею ту же картину, которую увидит и он, если повернёт голову.
Вот такие вот дела.
– Фрэнки, у меня уже зреет гениальный план, – сказал Джи, и его голос эхом отразился от школьных стен, сотрясая висевшую во время урока тишину.
– Никаких планов, – прохрипел я, ойкнув, когда Уэй неаккуратно дёрнул меня за больную ногу.
– Это ещё почему? – не понял Джерард.
– Они меня проверяют.
– Кто? Инопланетяне? Сразу говорю: тебя не возьмут, росточком не вышел, – захихикал Уэй. Когда-нибудь я сам, своими же руками заклею ему рот изолентой на целый день и он перестанет выводить меня из себя.
– Те, кто устроил всё это. Они хотят посмотреть, продолжу ли я тебе помогать.
– Ну охренеть! – внезапно возмутился Уэй. Что происходит? – Значит, это ты мне помогаешь, да? По-моему, эти дегенераты безмозглые что-то неправильно поняли! Если бы я сам захотел сделать что-то с кем-то, этот кто-то свалил бы в другую страну, сменил фамилию и сделал бы пластическую операцию, дабы руки великого меня не добрались бы до него больше никогда! – выдал на одном дыхании Джерард. Так вот оно что. Его больше беспокоит то, что все наши выходки записали на его счёт, а они чересчур мелочны для такого «великого злодея».
– Ты достал уже, – прохрипел я. – Тут проблемы и поважнее есть.
– Я объявляю им войну! – пафосно орал Джи, не обращая внимание на то, что сейчас идёт как бы урок и нельзя как бы шуметь. «Это же Уэй».
– Какой ты молодец, – не мог не прокомментировать я.
– Ты больше не будешь из-за меня страдать, – внезапно тихо и серьёзно сказал Джерард. Ну, настолько, насколько серьёзно мог говорить парень, тащивший другого парня вверх тормашками по школе в медпункт посреди урока.
– Интересно, что же мне помешает страдать дальше?
– Они до тебя не доберутся. – Джерард остановился перед дверями медкабинета. – Я их сам найду.
… – Получите-распишитесь! – задорно воскликнул Уэй, распахивая дверь медпункта и взваливая меня на кушетку. Медсестра, каким-то чудесным образом вернув с того света свой дар речи, тихо спросила:
– Это ещё что такое?
– Фрэнк Айеро и его нога. Сначала он со стула упал, а потом его окончательно добила разъярившаяся одержимая бесами парта. – спокойно пояснил Джерард.
– Иди обратно на урок, я тут и без твоей помощи справлюсь, – недовольно проворчала медсестра. Я ещё не был тут ни разу, но эта девушка показалась мне вполне милой: совсем ещё молодая, видимо, недавно получила работу; никакой штукатурки на лице, волосы выкрашены в ярко-рыжий, а на шее какая-то татуировка. Халат, который выполнял чисто символическую роль, был распахнут, а под ним – футболка с какой-то малоизвестной группой. Интересно, как такую особу вообще взяли на работу? Ещё и медсестрой. Наверное, директор вместе с завучем сначала провели обряд очищения, окропили её голову святой водой и только потом, убедившись, что она не приспешница сатаны, допустили её до работы.
– Никуда я не пойду, – встал в позу Джи, – нафига мне эта астрономия?
– Тогда просто делай умный вид и… – медсестра замялась, завертелась в поисках чего-то, а потом, схватив со столика неизвестно откуда взявшуюся в школьном медпункте утку, договорила: – и просто держи вот это. На случай, если зайдёт кто-то из учителей.
– Ах, ну да, как же я без утки выживу с вывихнутой-то ногой, – протянул я, глядя на Уэя, который так старался сделать умный вид. И держать утку. Всё это настолько тупо, что я даже не буду говорить, насколько это тупо.
– Мясу слова не давали, – рявкнула на меня медсестра, бегая по кабинету и хватая с полок то одно, то другое, а потом снова бросая это на место.
– Мисс Хэффиш, может, дать ему витаминку, чтобы заткнулся? – буднично предложил Уэй, всё ещё держа в руках эту идиотскую утку.
– Отличная идея, коллега, – пробормотала медсестра, – только для начала покажите мне, где там этот несчастный ногу свою вывихнул.
Ко мне подлетел Джерард, бесцеремонно задрал штанину и, потыкав в ногу пальцем и сравнив громкость моих криков, остановился где-то чуть ниже колена. Джинсы – будь они прокляты, – были слишком узкие, чтобы нормально их задрать и что-то сделать с ногой.
– Снимай с него панталоны, будем вправлять, – прохрипела медсестра (я уже успел догадаться, что эта женщина – просто слишком сильный демон, чтобы на неё подействовали банальные проверочные обряды школьной инквизиции), наконец, обращая на меня внимание и садясь на кушетку рядом с моей ногой. Джерард, хищно ухмыльнувшись, полез к моей ширинке.
– Я сам! – завопил я, отбиваясь от его рук. Ну да, сейчас же, пущу я его к своим штанам! Священная территория не будет осквернена его грязными ручонками.
– Мальчики, вот только давайте без своих брачных игр, я тут работаю, – устало пробормотала мисс Хэффиш, – а ты, – обратилась она к Джерарду, – держи утку, она сама себя держать не будет.
Уэй, немного расстроившись из-за того, что к штанам я его не пустил, встал в уголочке и, пристально наблюдая за каждой моей манипуляцией с ширинкой (он что, запоминает, что ли?!), начал теребить угол сверкающей утки.
Джинсы мои оказались сняты и были повешены на стульчик, а демоническая медсестра уже держала мою ногу в своих руках.
– Тут, короче, ничего серьёзного, вправим по-быстрому и пойдёшь. Не хватало ещё тут сопли размазывать из-за такой ерунды и родителей вызывать. – сказала она, почесав щеку накрашенным чёрным лаком ногтём.
– А можно я вправлю? – скрипя зубами, отозвался Джерард.
– Лучше утку подержи, – не оборачиваясь, буркнула мисс Хэффиш. Она взяла мою ногу в каких-то, видимо, определённых местах, тут надавила, там зажала, резко повернула и…
Я завопил, как резаная свинья, потому что боль, пронзившая мою ногу, не шла ни в какое сравнение с тем, что я ощутил при самом падении. Однако она вспыхнула и так же быстро потухла. Я понял, что моя нога уже как бы готова к дальнейшей эксплуатации.
– А нахрена было меня раздевать? – пробормотал я.
– Так повелел космос, – медсестра смерила меня недовольным взглядом, – Неужели ты бы хотел, чтобы я тебе её окончательно доломала? Через эти тряпки я просто не почувствовала бы, что надо куда дёргать.
– Ну… – я слегка замялся, – спасибо тогда.
– Можно мне уже положить утку? – подал голос Уэй.
Мисс Хэффиш и я переглянулись.
– Нет, – довольно улыбнувшись, сказала медсестра. – Почувствуй утку, слейся с уткой. Будь уткой.
Я уже не мог сдержать смеха, а мисс Хэффиш, пытавшаяся сделать лицо великого сенсея, засмеялась в голос.
– Идите нахер, пойду на астрономию, – обиженно буркнул Уэй, бросая осточертевшую ему утку и выходя из кабинета.
– Давай догоняй его, а то он натворит ещё что-нибудь, – кидая мне штаны, сказала медсестра.
Моя жизнь становится слишком цикличной, и вслед за чередой неудач обязательно проявится что-то хорошее. Я думал, что всё наладится.
Я просто ещё не знал, что это только начало.
