Текст книги "I'm Not Okay (СИ)"
Автор книги: Mino Greendears
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
День шестой, седьмой и восьмой. Эпическая банка и начало чего-то страшного.
Утро субботы. Что я люблю больше утра субботы? Правильно, ничего, ибо утро субботы – это именно то прекрасное время, когда ты можешь встать с постели около двух часов дня и при этом не мучить себя мыслью о том, что завтра какой-нибудь там понедельник.
Меня разбудил солнечный свет, пробивавшийся в окно через узкую полоску между шторами и как назло бивший прямо мне в глаза. Но даже это небольшое неудобство придавало Великому Утру Субботы какую-то свою прелесть. Промычав что-то невразумительное, я приоткрыл глаза и…
ТВОЮ МАТЬ ЧТО ЭТО ЗА НАХУЙ.
Прямо передо мной, чуть ли не нос к носу, сопело ОНО, завернувшись в моё (!) одеяло и слюнявя мою (!) подушку.
– Ты что тут, блять, делаешь?! – завопил я, вскакивая и заворачиваясь во всё, что находилось в зоне досягаемости, включая простынь, висевшие на спинке кровати джинсы и тот кусок одеяла, который не был нагло захвачен врагом.
– Не ори, рано ещё, – проворчал Уэй, устраиваясь поудобнее. Ну что ж, придётся применять силу. Всё ещё не разворачиваясь из своей паранджи, я пнул это чудо ногой в бок так, чтобы оно почти слетело с кровати.
– Ты что, совсем охренел? Ты чего истеришь вообще… – просопело оно.
Неужели этот придурок не понимает, из-за чего я блин истерю?! Или это он так шутит, или для него норма забираться в чужую постель ночью, учитывая, что он вообще неизвестно каким раком умудрился остаться на ночь!
– Уэй, быстро уполз к себе на диван, не буди во мне зверя, – прошипел я, пытаясь испепелить этого говнюка силой мысли. Плохо получалось.
– Я не боюсь тушканчиков, – как ни в чём не бывало ответил Уэй, снова зарываясь носом в подушку и выражая собой оплот спокойствия и счастья. В противоположность мне.
– Ты сейчас получишь, засранец, – что-то мне кажется, что на эту ошибку природы никакие угрозы не подействуют.
– Да дай ты поспать, истеричка, – буркнул в ответ Джерард.
– Я маму позову.
– Ой-ой-ой, я сейчас в штаны наложу.
– Только не в моей кровати.
– Да ты задолбал, дай поспать наконец!
Я понял, что мне тут ловить нечего. Не знаю, как этот ненормальный, а я не привык спать с кем-то в одной постели, тем более, что этот «кто-то» того же пола, что и я. Поэтому пришлось собрать всё своё одеяние и попытаться свалить на диван, подальше от этого придурка. Но, видимо, не судьба.
– Эй, а ну стоять, – в мою ногу мёртвой хваткой впились цепкие пальцы Уэя.
– Что ещё? – процедил сквозь зубы я, медленно оборачиваясь и пытаясь придумать хоть одну причину, чтобы не убивать Джерарда, а просто тихо-мирно его покалечить.
– Живо на место вернулся, – внезапно приказал Уэй, так и не отрывая морды от подушки. Так, причин для сохранения ему жизни я уже не вижу.
– Какого члена? – тихо, Фрэнк, тихо, тебя посадят…
– Давай-давай, а то я почувствую себя брошенным и одиноким, – пробурчал Уэй.
– Иди нахрен, я пошёл отсюда, – прошипел я, сбрасывая с себя все одеяла и простыни и, матерясь под нос, отправился вон из комнаты. Если я ещё хоть на секунду увижу эту наглую рожу в радиусе трёх километров, во мне проснётся Халк.
… – Ты сегодня рано, – удивилась мама, глядя на меня и явно чувствуя окружавшую меня фиолетово-чёрную ауру зла. На часах было полдвенадцатого. Твою мать, я так рано ещё ни разу в субботу не вставал.
– Дай мне еды, – прошипел я, пытаясь попрактиковаться в уничтожении объектов силой мысли на коробке с печеньками.
– А ты меня со злости не сожрёшь? – мама поставила передо мной тарелку, – не поделили что-то?
– Где у нас валялось папино ружьё?
– Оно не заряжено.
– Я заряжу его своей ненавистью.
– Да успокойся ты! Хоть раз потратишь субботу на что-то важное, – улыбнулась мама. Глупая женщина, как ты не понимаешь моего горя?!
– Мам, это суббота. Суббота – день сна, и никто не смеет будить меня раньше обеда в этот священный день. – Всё нужно объяснять, такое ощущение, что я с этой дамочкой живу две недели, а не всю свою сознательную жизнь. Мама только рассмеялась.
– Ну наконец-то хоть кто-то тебя расшевелит.
– Мам, я убью его, – честно признался я, пытаясь выместить всю свою злость на склеенном комке хлопьев. Если эта сволочь только посмеет спуститься…
– Доброе утро, миссис Айеро!
Ну, всё, он нарвался. Я медленно обернулся, сохраняя те капли спокойствия, что ещё не были уничтожены просыпающейся во мне яростью.
– Уэй, пошёл вон, – прошипел я, натягивая на рожу маньяческую улыбочку. Джерард посмотрел на меня краем глаза, весело сказал что-то вроде «О, привет, Фрэнки», и с довольной миной выспавшегося (я его точно убью) и полного сил человека уселся за стол.
– Вы не против, если я к вам присоединюсь? – с ангельской улыбкой это чудо воззрилось на мою маму. Я не знаю, чем он на неё так действует, но эта странная женщина, которая по природе своей не может выдержать даже одного меня, внезапно улыбнулась и ответила «да, конечно».
Так, инопланетяне, всё, хватит, эксперимент удался, мой мозг взорвался, верните меня домой.
Я так и сидел с открытым ртом, не в силах ничего сказать. Они спелись. Моя ненормальная мама и мой не менее ненормальный друг. Хотя, этого говнюка сложно назвать другом. Чёрт возьми, я им не мешаю, интересно?! Всё с той же имбецильной рожей и открытым ртом я переводил взгляд с мамы на Уэя и обратно, поражаясь тому, что, во-первых, маму совершенно не смущает то, что какой-то странноватого вида фрик жрёт её еду и спит в её доме, и во-вторых, этот странноватого вида фрик, видимо, даже не собирается уходить.
– Фрэнки, сделай лицо попроще, – набивая рот печеньками, сказал мне Уэй.
– Ты же пять минут назад хотел спать, – прошипел я, всё ещё не оставляя попыток взорвать его мозги.
– Но ты ушёл, мне стало скучно, и я решил, что пора вставать, – молниеносно прожевав всё, что было у него во рту, ответил Джерард.
– Слушай, – обратилась ко мне мама (я скоро начну принимать ставки, какую ересь скажет эта женщина в следующую секунду), – перестань уже дуться, такой хороший день…
– Он был бы хорошим, если бы сейчас было два часа дня, а этого недоразумения не было в радиусе пяти километров, – ткнул я ложкой в сторону Уэя. Тот с умным видом старался сконструировать себе какую-то многоэтажку из трёх печенек, арахисового масла и нутеллы.
– Фрэнки, смотри, она улыбается! – с видом счастливого ребёнка Джерард показывал мне на разлом верхней печенюшки.
О, Боже.
…Честно говоря, я ожидал от этой субботы уже чего угодно: метеоритного дождя, восстания португальской общины в книжном или нашествия саранчи. Но, как ни странно, я как всегда прогадал: Уэй, сожрав всё, что было сладкого у нас в доме, распрощался с моей мамой (и я снова охренел) и даже что-то там сказал мне, но фраза оборвалась, потому что он был вынужден скрыться за дверью от моего вездесущего тапка. А в остальном, ничего интересного. Я даже немного расстроился. Почему? Ну, наверное, потому что после такой насыщенной событиями недели я ожидал чего-то подобного и от выходных. Наверное, я уже почти разучился жить своей прежней растительной жизнью, прожигая её на книги, музыку и иногда учёбу. Каждый день становился чем-то фееричным, чем-то особенным и непревзойдённым, каждый новый день не был похож на другой, понедельник отличался от вторника, а среда – от четверга. А раньше я всегда путался в будних днях недели. Я никак не мог понять, почему всё это мне не чуждо, почему я не устаю от этого. Ведь обычно такие флегматики, как я, быстро избавляются от навязчивых приятелей. А тут… Я одновременно ненавидел Уэя и восхищался им. Он пришёл в мою жизнь, перевернул её с ног на голову и куда-то убежал, круша всё на своём пути. У него голова забита развлечениями и ёлочной мишурой, он живёт в мире с картонными декорациями и блестящим шаром в небе, вокруг него – главные герои и массовка. Первые вынуждены играть в его игры, а вторые просто не знают о его существовании. Удивительное дело, но, как ни странно, я отношусь именно к первому разряду.
Не знаю, радоваться мне или идти вешаться.
Все выходные я просидел дома, выползая только в книжный. Да, мне было скучно, и один раз я даже подумал о том, чтобы позвонить Уэю, но вспомнил, что у меня нет его телефона. Охренеть: он спал в моей комнате, а я не знаю его телефона. Какая глупость.
Но вот уже понедельник, и я полз в школу с таким лицом, будто не покрывался плесенью все выходные, а уголь разгружал по ночам. И естественно, не успел я дойти до школы, как…
– Фрэээнки!
Твою мать. Хоть бы раз меня в покое оставил. (Да, и вот этот человек недавно хныкал, что ему скучно) На меня навалилось оно, своим фирменным приёмом натирая мне макушку кулаком.
– Слезь с меня, – приказал я, пытаясь как-то отбиться от Уэя. Но, естественно, тот и не собирался слезать.
– Ты скучал? – противным голосом протянул он.
– Ещё чего, – буркнул я, почему-то покраснев. Надо учиться врать, надо срочно учиться врать…
– Да ладно тебе, я вижу, что скучал. Ну ничего, сегодняшний день обещает быть интересным! – заключил Джерард, наконец сползая с меня.
– Сегодня понедельник, если что, – напомнил я. Честно говоря, я впервые вижу человека, который настолько счастлив утром в понедельник. Впервые вижу и уже готов убить за это.
– Вот именно, сегодня понедельник! А это значит? – протянул Уэй. Видимо, я должен что-то ответить.
– Это значит, что начинается ещё одна грёбаная неделя, – пробурчал я, за что Джерард отвесил мне подзатыльник. Ну класс просто.
– Это значит, что за выходные наши любимые однокласснички приготовили нам много интересностей, ну или «издевательств», как они это называют, – поучительно подняв указательный палец вверх, сообщил Уэй. Нет, это он серьёзно, что ли?!
– И чему тут радоваться? – моя логика уже в который раз разбивается о волнорез энтузиазма этого недоделанного фрика.
– Как чему?! – захлебнулся возмущениями Уэй, – Столько материала, такие просторы для мести, можно делать с этими несчастными всё, что пожелаешь!
Этот дебил реально что ли такой или просто притворяется?
– Уэй, ты меня пугаешь, – я сунул руки в карманы и ускорил шаг, чтобы оторваться от этого маньяка. Не хотел бы я быть его врагом.
– Да я сам себя пугаю, – это чудо догнало меня и сделало вид, что не заметило моей попытки улизнуть. Чёрт, эти мучения мне походу до конца года терпеть.
…Ожидания оправдались. На моём шкафчике (и почему всегда я?!) пеной для бритья было написано «мудак». Притом вонючей такой пеной, от которой сорокалетним мужиком на километр шмонит. Уэй бился в конвульсиях от восторга, а я считал в уме до десяти, чтобы случайно не пиздануть этого козла по морде. Почему когда мне плохо, ему всегда хорошо?!
– Ну и чего ты радуешься, а? – тихо проговорил я. Уэй, снова набрасываясь на меня от счастья (да он вообще по любому поводу так делает), проворковал:
– Мы теперь можем им все вещи изгадить, понимаешь? Такой простооор, такой простооор…
– Заткнись немедленно и дай мне салфетки.
С меня хватит. Чем больше мы делаем для того, чтобы над нами не издевались, тем больше над нами издеваются. Замкнутый круг, блять. И самое смешное, если бы я просто не обращал внимания, возможно, меня оставили бы в покое.
Но есть одно «но», которое сейчас скачет вокруг меня и пытается придумать наиковарнейший план расплаты.
Я бы это «но» скинул с Эмпайр Стейт Билдинг, привязав к шее пару кирпичей.
– Я придумал! – улыбка на лице Уэя стала шире. Хотя, куда уже там, она скоро опишет окружность вокруг его башки и сомкнётся на затылке.
– Только не что-нибудь вроде туалетной бумаги, ладно? – взмолился я, понимая, что просто отказаться от очередного «подвига» у меня уже никак не получится.
– Во-первых, – Уэй начал загибать пальцы, а это мне уже не нравится, – это сделал не Говард и не его шайка. Даже не болельщицы. Скорее всего, это дело рук местных мажоров, в частности Рентхейла из параллельного класса. Он не любит пачкать руки, поэтому воспользовался чем-то не таким простым, как туалетная бумага, и не таким мерзким, как мёртвая мышь. Во-вторых, для того, чтобы осуществить мой зловещий план, нам понадобится банка оливкового масла, – глаза Джерарда загорелись двумя зеленоватыми огоньками, и этот блеск не сулил ничего хорошего.
– Что ты собираешься делать? – спросил я, приготовившись к худшему.
– Сам увидишь.
…Вопрос, который я задаю себе не в первый раз, уже полчаса вертелся в голове, а я даже не думал его прогонять, ибо он дохуя риторический.
«Нахрена я связался с этим психом».
Почему он не может тратить свой блестящий ум на учёбу? Почему он постоянно придумывает что-то замудренное, чтобы просто посмотреть на кривые рожи одноклассников? И какого члена мы сейчас стоим возле шкафчика этого Рентхейла, которого я увидел в первый раз сегодня в столовой (у него была такая морда, словно он меня тринадцать раз подряд обыграл в точки, честное слово) с банкой украденного во всё той же столовой оливкового масла и всё той же злополучной синей изолентой?!
– План прост, как и хитросплетение трёх извилин нашего любимого Говарда: ставим банку на край, прикрепляем изолентой к дверке так, чтобы когда жертва её откроет, банка опрокинулась прямо на неё, и – вуаля! – мы великолепны, жертва в ярости, – объяснял мне Уэй, ковыряясь в замке своей супер-скрепкой, – Рентхейл просто засрёт этаж кирпичами, когда его расчудесные новые штаны от какого-нибудь там Кельвина Клейна окажутся мокрыми, жирными и воняющими, – Джерард подленько захихикал, а я в который раз убедился в том, что мне повезло стать его другом. Ибо если бы мои джинсы оказались «мокрыми, жирными и воняющими», я был бы отнюдь не в восторге.
– Слушай, а это не слишком? – спросил я, подавая Уэю банку, когда тот наконец справился с замком. На этаже никого не было, шёл урок, и только мы, как идиоты, торчали тут с этим дурацким маслом.
– Что значит «не слишком»? В самый раз. Если этот говнюк считает, что ему всё можно, то он давно со мной не связывался, вот что я тебе скажу, – лицо Уэя перекосила злорадная ухмылка. Я задумался. Если бы мы были героями какой-нибудь книги, кем бы был Уэй? Он ведь далеко не положительный персонаж. Постоянно пакостит, наглеет, грубит учителям, забирается в чужую постель… Ой, что-то меня понесло. Ну а всё-таки! Но с другой стороны, он ни разу не обидел кого-то просто так, не огрызнулся на кого-нибудь из младшеклассников и почему-то постоянно защищает меня. Это значит, что он хороший?
Когда я рассказал о своих рассуждениях Джерарду во время очередной проводимой в «проклятом кабинете» перемены, тот, к моему удивлению, не поднял меня на смех, а посмотрел на меня так, словно увидел что-то, чего раньше не замечал.
– Слушай, Фрэнки, я понимаю твоё стремление меня понять, но… Нельзя делить людей на хороших и плохих. В каждом есть плюсы и минусы, и именно их баланс и делает человека таким, какой он есть, – Уэй снова разлёгся на полу, на этот раз подстелив под себя старый завалявшийся тут ковёр, – Вот взять к примеру тебя. Ты замкнутый в себе, ты боишься сказать что-то лишнее, тебе постоянно кажется, что если ты что-то сделаешь не так, то тебя убьют там или изнасилуют. Но это ведь не значит, что ты плохой. Ты умный, сообразительный, да и внешне ничего, – Уэй улыбнулся, увидев, как я покраснел, – и как раз это компенсирует твои недостатки. Есть люди, в которых минусов гораздо больше, чем плюсов, а есть те, кто ставит какое-то одно своё достоинство выше других, автоматически превращая это в недостаток. Я не могу сказать, что Говард или Рентхейл плохие, а я, ты или Рэй – хорошие. Мы все разные, и если бы мы были персонажами книги, то, скорее всего, ты был бы главным героем, а я – кем-то вроде сумасшедшего учёного, который бы тебе помогал, – Джерард подмигнул мне, а я уставился на носы своих кед. Здесь, в этой маленькой тёмной комнатке, нет места издевательствам, «шутачкам» или подкалываниям. Такое ощущение, будто когда Джерард сюда заходит, то в нём что-то меняется. Было бы интересно узнать, почему и какой из этих двух Джерардов настоящий.
… О том, что наша «супер-ловушка» сработала, мы узнали на перемене перед последним уроком. Самый сок в том, что мы даже стали свидетелями этого эпического события.
Мы сидели на подоконнике, как раз невдалеке от ряда шкафчиков, один из которых был «с сюрпризом». И вдруг из-за угла вынырнул Рентхейл, как ни в чём не бывало направлявшийся к своему шкафчику.
– Итак, жертва подходит к капкану, даже не подозревая, что охота уже началась, – тихо начал комментировать Джерард в перерывах между приступами смеха. Рентхейл взялся за ручку.
– Три…
Потянул.
-Два…
Начал открывать.
– Один…
Лицо его уже исказилось гримасой ужаса.
– Пли! – завопил на весь коридор Джерард, забыв о маскировке и размахивая руками и ногами. Господи, за что мне всё это.
Рентхейл завопил ещё громче, чем Уэй, его глаза стали размером с блюдца, а сам он встал столбом, глядя то на валяющуюся банку, то на расползающиеся по фирменным брюкам жирные пятна. Облило его нехило: вся левая штанина, промежность (ха ха ха, как смешно), даже попало на пиджак и рубашку, потому что несчастный мажор так рванул дверцу, что банка сначала зарядила ему в грудь, а потом уже упала на пол.
– И вот наш несчастный подопытный кролик стоит в жёлтой луже чистого жира и не знает, каким богам молиться, чтобы мы поскорее сдохли, а ему на голову упал маховик времени! – ржал во всю глотку Джерард, падая головой мне на колени и лупя по всё тому же подоконнику ногами.
– Уэй, это твоих рук дело?! – истерично заорал Рентхейл. Джерард даже не думал замолкать.
– Слушай, это же новый тренд, ты что! Жирные штанишки сейчас в моде! – всё ещё бился в истерике Уэй.
– Эй, ну хватит уже, – шепнул ему я, когда разъяренный Рентхейл заметил и меня. Честно говоря, я чувствовал себя красной тряпкой между быком и тореадором. Кстати говоря, в девяноста процентов случаев тряпка рвётся. И мне этот факт как-то не очень импонирует.
– Уэй, пойдём, – я потихоньку начал вставать и схватил Джерарда, никак не хотевшего успокоиться, за рукав. Рентхейл сейчас начнёт бить копытом и пар из ноздрей выдувать, лучше бежать, пока не поздно.
– Что значит пойдём? Пятна ещё не захватили его панталончики полностью! – вопил Джерард, а я понял, что надо сваливать: из-за угла выруливал директор, а Рентхейл, кажется, от перенапряжения сейчас или взорвётся, или родит. Я впился в рукав Джерарда покрепче и рванул, что есть мочи, до «нашего» кабинета. Уэй начал передвигать ногами и освободил меня от участи тяговой лошадки только в конце коридора.
– Он больше к тебе не сунется! – кричал он, пытаясь не потерять ритм дыхания.
– Я так не думаю, – недоверчиво прохрипел я.
На самом деле, всё только начиналось.
День девятый. Неожиданности, один очкастый задрот и сомнения.
Я проснулся рано из-за дурацкой боли в голове. Никогда еще мои мозги не подвергались таким пыткам: ощущения были такие, словно их долго пилили ржавым напильником, а потом, решив, что я испытываю недостаточно боли, добавили еще бензопилой. Таблетки не помогали, равно как и музыка.
– Хватит мучиться, давай спускайся завтракать, – услышал я голос мамы после очередной смены плейлиста. До меня только сейчас дошло, что все это время она была внизу и слышала мои отчаянные попытки излечить головную боль мозговыдирающей музыкой. Черт.
– Доброе утро, – приветливо сказала она, увидев меня на лестнице.
– Утро. Добрым. Не. Бывает, – с расстановками сказал я, прошлепав на кухню. Как же мне хреново.
– Что-то мне не нравится серо-блевотный цвет твоего лица, – нахмурилась мама, глядя на меня.
– Мам, мне фигово, – протянул я, падая головой на стол и больно стукаясь лбом.
– Ну ты же не хочешь сказать, что собираешься школу прогулять? – мама лукаво улыбнулась, а я понял, что помощи ждать неоткуда. Так же, как и пощады.
– Ну маааам, – последняя отчаянная попытка сделать себе сегодня выходной.
– Нет.
Ой, ну да ладно, как будто я маму не знаю, ага. Пришлось ковыряться в тарелке с хлопьями и делать вид, что я совсем не зол и абсолютно не обиделся. Уже второй раз такая хрень.
– Даже не думай, что сможешь меня разжалобить таким детским способом, – хмыкнула эта непонятная женщина, в который раз заставив меня задуматься, а не подкинули ли меня часом под дверь семьи Айеро семнадцать лет назад.
– А я и не думаю, – пробурчал я. День снова обещает быть ужасным... Остается только надеяться на уникальную способность Уэя превращать любой день в какую-то охренительную феерию.
...В школу я пошел совсем никакой. Джерард бы сказал, что моя головная боль – результат активной деятельности червей-мозгоедов. Кстати, где он шляется? Я почти дошел до здания школы, а этого ненормального даже на горизонте не видно. Странно. А еще сегодня необычно сыро, как будто вот-вот начнется дождь. Не люблю я такую погоду, в книгах обычно именно в такие дни происходит всякая неприятная хрень. А вот только неприятной хрени мне для полного счастья и не хватало. В голове моей трещали сломанные газонокосилки, перемалывая мои мозги, в кедах хлюпала вода из луж, ветер пробирался под рубашку и неприятно пробегал по спине, заставляя ежиться. Сегодня, видимо, действительно плохой день. Наверное, Бог решил покарать меня за то, что мне было слишком весело в последнее время. Что ж, спасибо ему за это, я оценил. Чёрт возьми, да где же носит этого Джерарда? Всё уже, занавес поднят, пора бы и появиться… Но нет, на моём пути в школу я так и не встретил эту ошибку природы. Опять же, это странно.
… Я не понимал, что только что произошло. Я стоял посреди коридора и пялился на конверт в моих руках, пытаясь найти какой-то подвох. Этот самый конверт был подсунут мне в шкафчик, и никаких следов ничего мерзкого на нём не было. Ну, это если не считать нарисованного розовой ручкой сердечка. Господи, что происходит? Что это? Кто это мне подсунул? Почему когда Уэй нужен, его нет?! Голова моя даже не думала перестать болеть и раскалываться, ногам было неприятно сыро, в руках было непонятное письмо, а Джерарда всё не было. Сегодняшний день какой-то уж совсем странный.
– Смотрите, Айеро получил послание от тайной поклонницы! А может, поклонника? Судя по его внешности, это по-любому мужик! – услышал я лепетание Говарда за спиной. Ну, с тобой я потом разберусь, горилла безмозглая. А сейчас кто-нибудь, объясните мне, что обычно делают в таких ситуациях нормальные люди. Читают и радуются? Встречный вопрос: чему радоваться-то? Тому, что я кому-то понравился? Ой, ну да ладно, это по-любому стёб какой-то. Но чёрт возьми, почему меня так трясёт-то? Нет, мне это определённо не нравится. Надо найти Уэя.
Где может сейчас находиться непонятный фрик с мозгами набекрень? Для начала надо проверить кабинет математики, в котором у нас сейчас урок. Забежав туда и с горящими глазами и выражением лица «мне срочно нужна скорая» окинув взглядом полупустой кабинет, я понял, что там Уэя нет. Тогда надо смотреть в проклятом кабинете. Других вариантов уже не осталось.
Я распахнул дверь и влетел в класс, взъерошенный и возбуждённый, ожидая увидеть там Уэя, но…
– О, привет, Фрэнк, – махнул мне рукой сидящий за одной из парт Рэй.
– Эмм, привет, – ответил я, нахмурившись, – а ты Уэя не видел?
– Какого именно?
Что?
– У нас только один Уэй, и он мне нужен, – что-то мне не понравился тон Рэя. Парень-облако только улыбнулся.
– Эх, Фрэнки, Фрэнки. У нас два вообще-то Уэя.
Что. Курил. Этот. Человек.
– Рэй, это конечно просто уморительная шутка, но мне действительно нужен Уэй.
– Надеюсь, не я, – донёсся до меня недовольный голос из угла кабинета. А я и не заметил сидевшего там парня.
– Знакомься, – ещё шире улыбнулся Рэй, – Майки Уэй, который младшенький.
Твою ж мать за ногу в вакууме без скафандра. Увидев выражение полного недоумения на моём лице, парень-облако, улыбнувшись, добавил:
– Джерард тебе, наверное, не говорил, что у него есть брат.
– Да меня вообще по ходу не существует, – буркнул Майки, не отрываясь от телефона. А если присмотреться, они и правда немного похожи: тот же вздёрнутый нос и тот же неадекватный взгляд. Только вот этот «младшенький» скорее был более спокойной и флегматичной интерпретацией Джерарда: никакого психоза в глазах и никаких чёрных косм. (Почему-то волосы Уэя у меня ассоциировались с чем-то сумасшедшим не меньше, чем его глаза и поведение).
– Эмм, ну это, приятно познакомиться, – пробормотал я. Не хотелось ссориться с потенциальным объектом моих расспросов.
– Ага, мне тоже, – пофигистично ответил парень. Да он даже ни разу на меня не посмотрел!
– А он всегда такой? – спросил я у Рэя. Тот улыбнулся (да он вообще какой-то улыбун, как я посмотрю).
– Ну, почти. Мы как-то пытались отобрать у него телефон, но у него все карманы забиты другими, плюс где-то в закромах ещё PSP запрятан. Тот ещё задрот.
– Ну так всё-таки, – я наконец вспомнил о своей проблеме, – вы Джерарда не видели?
– Должен прийти скоро, – опять же, не поднимая головы от телефона, отозвался Майки, – его тошнило всё утро.
Бедный-несчастный Уэй. Но, с другой стороны… Я задумался на миг: а каково это, жить с Джерардом? Круглые сутки неведомой фантасмагории и психоза? Или дома он не такой, как со мной? А ведь я толком-то его и не знаю. Не знаю, что он любит, чего не любит. Знаю только, что он безумно любит рисовать и что у него удивительный голос: в прошлый раз я застал его в «проклятом» месте именно поющим, и несказанно удивился. Я его не знаю? Но, с другой стороны, нужно ли мне знать его как облупленного, чтобы быть заинтересованным в нём? Слишком много вопросов, голова от них ещё больше болит.
– Ты чего заглючил? – Рэй участливо попытался заглянуть мне в глаза, а я наконец вышел из транса.
– Да я… Так, задумался, – ответил я, усаживаясь на свёрнутый трубкой ковёр. Подождём Джерарда здесь, чего уж тут.
– А что это у тебя? – Земля перевернулась и в лесах Америки сдохли все медведи, или ненормальный брат Джерарда оторвался от телефона и посмотрел на меня.
– А, это, – до меня только сейчас дошло, что я всё ещё держу в руках этот проклятый конверт. – Да не знаю, подсунули в шкафчик.
– Не успел перейти в новую школу, а уже фанатки появились, – усмехнулся Майки, поправляя очки на носу. Стоп, а откуда он вообще знает, что я недавно перевёлся и всё такое? Парень прочитал вопрос в моих глазах и незамедлительно ответил.
– Ты думаешь, что Джи вообще можно заткнуть? Сразу говорю: изолента и скотч не помогают, проверяли уже. Так что я знаю о тебе почти всё, – криво улыбнулся Майки, снова погружаясь в виртуальный мир в своём телефоне.
Джи? Это он так Уэя называет? Интересно, как они додумаются сократить меня. Но не успел я спросить об этом, как в кабинет вихрем, от которого на километр несёт сумасшествием, влетел Джерард собственной персоной. Да, не прошло и полгода.
– Хэй, парни, – махнул он рукой Рэю и брату. А потом увидел меня: – Фрэээнки! Как это я на тебя не наткнулся?
– Мне вот тоже интересно, – недовольно пробормотал я. Чёрт, письмо! Я, ничего никому не объясняя и надеясь, что меня никто не поймёт неправильно, схватил Джерарда за руку и потащил в коридор.
– Эй, если ты хочешь меня изнасиловать, то давай не здесь, ладно? – удивлённо проговорил Джерард, не понимая, что на меня нашло. Я ему сейчас врежу, блин.
– Да не буду я тебя насиловать…
– А жаль.
– Ты получишь сейчас! – прошипел я, пытаясь хоть как-то сосредоточиться и согнать с лица краску. – Вот это мне подкинули в шкафчик, и я не знаю, что мне делать, – я помахал перед носом Джерарда конвертом. Тот выловил его из моих пальцев и покрутил в руках.
– Открывал уже?
– Нет.
Уэй бесцеремонно порвал сам конверт и вытащил письмо.
– Итак, читаем, – парень прокашлялся. А мне почему-то даже в голову не пришло вырвать у него из рук конверт «типа это личное». Ну да, нет у меня опыта получения любовных посланий, каюсь.
– «Дорогой Фрэнк! – начал с выражением читать Уэй, повысив голос и отчаянно жестикулируя, – Я все время думаю о тебе и ничего не могу с собой поделать. Я не знаю, буду ли я тебе интересна, но если вдруг тебе будет не накладно встретиться со мной, то я буду ждать тебя за школой в среду в два часа. Надеюсь, мы смогли бы стать хотя бы друзьями.» – Уэй театрально поклонился, явно ожидая от меня диких аплодисментов. – Тебе будет не накладно со мной встретиться, Фрэнки? – скорчил он жалобную моську и посмотрел на меня снизу вверх.
– Джерард, нельзя смеяться над чувствами бедной девушки, – пробурчал я недовольно, легонько пихая носком кеда ногу Уэя. Тот хмыкнул, а лицо его исказила гримаса недовольства.
– Такая слабачка бросит тебя через неделю. Если у нее не хватило мужества подойти к тебе, то ты серьезно думаешь, что она сможет быть с тобой? Что она согласится помогать тебе? Ты один ни на что не способен, прости уж. И если ты заменишь меня сопливой девчонкой, готовься выскребать клей из своей сумки и покупай кепку, потому что они даже волосы твои в покое не оставят.
Повисла гнетущая тишина. Что это? В голосе Джи сквозило негодование, непонятно чем вызванное. Он решил, что я готов встречаться с любой, кто предложит? Он серьезно боится быть брошенным?
– Слушай, я... – как же сложно сформулировать что-то серьезное, черт, – я ведь ее даже ни разу не видел. Я даже не сказал тебе, собираюсь ли я вообще туда идти. Какого ты взъелся-то так?
Уэй молчал. Смотрел на свои кеды, завесившись волосами и сунув руки в карманы. Интересно, о чем он думает? Что скрывается в этом опущенном взгляде?
– Фрэнки, я просто знаю, что ты слишком доверчив, – тонкие губы Джерарда расползлись в змеиной усмешке, – неужели ты не знаешь, как это бывает? – этот ненормальный снова по-бабски отставил ногу, дернув головой, чтобы убрать с лица волосы, и как-то хищно на меня посмотрел, – сначала друзья, потом «можешь зайти ко мне посмотреть мой аквариум», а потом – все: брошенный универ, дети, работа грузчиком и пивное брюшко, да. Знаешь, дружище, я просто не желаю тебе такой участи, – Уэй улыбнулся, а у меня от сердца отлегло. Этот фрик снова отшучивается, а это значит, что никаких серьезных разговоров «по душам» на горизонте не предвидится. Радость-то какая.
– Эй, Фрэнки, что с лицом? – и снова фирменный захват «а-ля Уэй» и моя голова оказалась у него подмышкой. Я уже ничему не удивляюсь.
– Я просто задумался, – пробурчал я, ища пути спасения. И – аллилуйя! – я увидел того, кто мог бы мне помочь спастись от «Привет, я Джерард, я люблю мучить людей»: из проклятого кабинета медленно выплыл Майки, не отрываясь от телефона и вообще не обращая внимание на весь окружавший его мир.
– Эй, Майки! – прошипел я (к сожалению, все мое тело было извернуто так, что говорить нормально было немного совсем очень сильно неудобно). Уэй младший не обратил на мой писк ни малейшего внимания.
